Флорентин

      Виктор перепроверяет адрес, поправляет воротник и приглаживает волосы. Он проходит пару шагов по крыльцу, останавливается, поднимает руку, чтобы постучать в блестящую черную дверь кирпичного дома, принадлежащего Юри и Пхичиту, и замирает. Снова.       Виктор почти уверен, что влип по уши. Он говорил об этом Крису несколько раз, и с каждым разом истерил все больше и больше, пока не потерял самообладание на кухне меньше чем за час до выхода.       — Безумие! — накинулся он на Криса. — Ты просишь меня отдаться в руки совершенно незнакомого человека, позволить ему… чёрти что! Шлёпать меня или причинять боль, или, или, трахать меня! Он захочет трахнуть меня, да?       Крис закатил глаза.       — Я не прошу тебя что-то делать. Вспомни, это была полностью твоя идея, мистер писатель. Реальный опыт, как ты выразился, и я тебе его предоставляю в компактной горячей упаковке. Он может захотеть трахнуть тебя, а может и нет. Он трахал меня, и это не было похоже ни на что, что я когда-либо испытывал. Но это не главное.       Виктор запустил пальцы через волосы.       — Но ты знаешь, что делаешь!       — Вот чему он тебя научит, мой котенок. Как узнать, и как угодить ему. — Крис подошёл и вытащил руки Виктора из волос. — Верь мне, Виктор. Верь ему. Ты его не знаешь, но я знаю. Он позаботится, чтобы тебе было комфортно, прежде чем что-то случится. Клянусь. И когда ты доставляешь ему удовольствие, ничто в мире не может с этим сравниться. Поверь мне, я видел выражение его лица, когда вы познакомились. Больше всего он хотел бы заставить тебя умолять об этом. Ты завладел его вниманием, Виктор, а это достаточно редко. Его партнёры немногочисленны и тщательно отобраны.       Виктор горестно усмехнулся, его страх немного улегся.       — Ты правда думаешь, что он нашёл меня… привлекательным? Хоть сколько-нибудь? Потому что он прекрасен, и я сомневаюсь, что переживу, если не смогу заставить его почувствовать хоть что-то. Я имею в виду, он должен получать какое-то удовлетворение от этого, так?       Крис обнял его и успокаивающе погладил по спине.       — Если в итоге ты не заставишь его есть из своей ладони, тогда я тебя совсем не узнаю.       Виктор выдыхает, собирает мужество в кулак и стучит. Несколько секунд тишины, затем скрежет дверных замков, и Виктор берёт себя в руки, когда дверь открывается.       Юри. Стоит босой в абсолютно обычных джинсах и темно-синей футболке, волосы мягкие и взъерошенные, а не зачесанные назад как на прошлой неделе. И на нём очки.       — Привет, — говорит Юри, озадаченно глядя на Виктора. — Ты в норме?       Виктор приходит в себя и осознает, что его поведение можно принять за грубость.       — Да! Прости, просто… хм. Ты выглядишь… иначе, чем на прошлой неделе.       Юри хихикает, и звук восхитительный.       — Ну да, конечно. А что ты ожидал? Кожа и цепи? — Он жестом приглашает Виктора войти и ведёт его в заднюю часть дома.       — Ну…       — Нет, это позже, — говорит Юри и подмигивает, когда ведет Виктора через широкую кухню с целой застекленной стеной и французской дверью посередине. Проходя мимо, Виктор спотыкается о ковер. Блестяще, Никифоров. Черт возьми.       Юри придерживает его за руку.       — Виктор, я просто пошутил. Можешь расслабиться. Сегодня мы лишь поговорим. Сначала нужно многое обсудить.       Поговорить. Да. Виктор, определённо, может это сделать, и, выйдя на задний дворик, садится на плетеный диван, на который указывает ему Юри. Юри ставит на стол кувшин с чем-то похожим на клубничный лимонад и закуски, а рядом с ними довольно пугающую на вид стопку бумаг. Виктор обхватывает руками колени. Он даже не уверен, что делать дальше.       Юри похоже совсем не чувствует себя некомфортно, просто усаживается на другой конец дивана, поджимая ноги под себя. Он выглядит добрым и спокойным, совсем непохожим на того властного Доминанта, которого описывал Крис, когда эта идея впервые пришла Виктору в голову несколько месяцев назад, или даже на человека, которого он видел в прошлые выходные. Он изучает Виктора, будто запоминая его черты, и Виктор понимает, что он чего-то ждёт. Ждёт от него.       — Юри, должен быть честным. Я боюсь, что немного недооценил ситуацию. Совершенно не знаю, что делать.       Губы Юри изогнулись в улыбке, и он кивнул.       — Я надеялся, что ты так скажешь. Потому что, честно говоря, ты понятия не имеешь, во что ввязываешься, и я рад, что вместо того, чтобы блефовать, ты почувствовал, как тебе неудобно, и был честен со мной. Это невероятно важно. Если это вообще получится, ты должен быть честен, всегда, без колебаний. И я отвечу тебе тем же. Понимаешь?       Виктор медленно кивает, испытывая облегчение от того, что прошёл это неожиданное первое испытание.       — Справедливо.       — Не просто справедливо, а необходимо. Итак. Я полагаю, ты много говорил об этом с Крисом и, по крайней мере, имеешь представление о том, что значит быть сабмиссивом, верно?       — Да, он рассказывал.. довольно много, — говорит Виктор иронично, и Юри смеётся. — И я уже кое-что исследовал. Я читал о некоторых вещах, что вы делаете, каково подчиняться чужому контролю. В случае Криса сексуальным образом. Но я понимаю, что это не всегда происходит так?       Юри сдвигается с места, опускает ноги и наклоняется над столом, чтобы налить лимонад. Он молча протягивает Виктору стакан. Виктор берёт, не говоря ни слова, и задаётся вопросом, собирается ли Юри отвечать на его вопрос.       Юри усаживается обратно на подушки и смотрит в стакан, наблюдая за клубникой, что плавает там.       — Да, ты прав, что секс не всегда включен. Контроль и отказ от него сами по себе могут быть возбуждающей наградой. Я много таких сцен устраивал. Как на прошлой неделе: я совсем не прикасался к Эдриану в сексуальном плане.       — Я заметил.       — Это то, что тебя заинтересовало? Не сексуальный способ быть сабмиссивом? Я понимаю, что мы малознакомы, но, честно говоря, я предпочитаю иметь доступ к телу партнера почти всеми доступными способами. — Юри поднимает взгляд, и дыхание Виктора учащается от того, что он видит в пристальном взгляде: чистое, обнаженное желание и вспышку силы, от которой Виктор не может отвести взгляд. Он размышлял о том, какого развития хотел для этого эксперимента: спокойная лекция без секса о том, каково быть связанным управляемым и обязанным подчиняться различным капризам и потребностям своего Хозяина. Или, как описал Крис, полностью отдаться Юри, доверить ему помочь Виктору найти ту тонкую грань, где боль перетекает в удовольствие. Пока Виктор инстинктивно доверяет Юри сделать, что лучше для него, для его тела, и всё, что ему нужно делать, чтобы достичь сабспейса.       Виктор моргает.       — Юри, думаю что готов отдаться твоей заботе. Всеми возможными способами.       Юри протягивает руки и хватает Виктора за запястье, его хватка крепкая, но не оставляющая синяков. Отработанная.       — Тогда давай начнём, — мурчит он.

***

      — Когда ты сказал «начнём», я не ожидал, что подразумевалось столько бумажной волокиты, — ворчит Виктор. — Освобождение от ответственности? Серьёзно?       Юри смеется и кладет в рот кусочек печенья.       — Я играю с ножами, Виктор. Конечно нужно освобождение от ответственности.       Виктор вскидывает голову, но Юри выглядит совершенно беззаботно.       — Какого черта ты делаешь с ножами?       — В основном игры с кровью. Или лишь для запугивания. Ты бы удивился, как много людей любят острые ощущения от чрезвычайно острого предмета рядом с их наиболее уязвимыми местами. Хотя, признаю, это не то, что я часто практикую.       Виктор подписывает разрешение. Следующий комплект бумаг — толстая стопка с надписью «Пределы». Виктор пишет своё имя на указанной строке и начинает просматривать бумаги.       — Анальный секс, оральный секс, игры со спермой, фистинг? — Виктор начинает проверять различные ячейки, помечая «жёсткие пределы», «слабые пределы» и «да, пожалуйста!»       — Обязательно спрашивай, если чего-то не знаешь, — предупреждает Юри.       — Ну, я определённо знаю жесткие пределы, — говорит Виктор, и отмечает огромными крестиками ячейки напротив золотого дождя, копрофилии, игр с кровью, электричеством, дыханием, огнем, огнем и льдом… минуточку.       — Что за огонь и лед?       — Горячий воск после льда. Противоположность может быть интенсивной.       Виктор задумывается и отмечает в «Да, пожалуйста!»       Остальное он заканчивает так быстро, как может. Шлепки получают «Да, пожалуйста!», как и флоггинг, и у Виктора занимает секунду, чтобы представить себя на месте Эдриана, на кресте. Связывание, кнуты, подвешивание и кольца для члена заманчивы, представление игр с сосками покрывают кожу мурашками. Он заканчивает остальное, передает пачку Юри и с замиранием смотрит, как он просматривает отметки в ячейках.       — Интересно. Наши жесткие ограничения довольно схожи, хотя, конечно, у меня их меньше, чем у тебя. Я могу поработать с твоими мягкими пределами — розги могут быть действительно интенсивными, но мы можем с этим поработать — и твой список приемлемого намного длиннее, чем я ожидал. — Юри поднимает взгляд и улыбается. — Я рад, что ты не сильно увлекаешься телесными жидкостями. Я, правда, подвожу черту под всем кроме спермы.       Виктору внезапно видится рот Юри, перепачканный спермой. Это настолько реально, что он может почувствовать, как проводит языком по губам в ответ. Боже.       Юри, похоже, не замечает этого; он оборачивает все бумаги черной лентой и кладёт в запирающийся ящик, потом поднимает взгляд.       — Подай ручку, — небрежно говорит Юри, указывая на ручку, которой они пользовались. Она лежала через весь стол от Виктора, прямо рядом с Юри.       — Она… вон там, — говорит озадаченный Виктор. Виктору пришлось бы привстать и наклониться, чтобы подать её, в то время как Юри мог бы просто протянуть руку.       — М-м-м. Так и есть. Но я сказал, чтобы ты дал её мне.       Виктор сразу же догадывается. Он наклоняется вперед, берет со стола ручку и бросает ее Юри, который ловит ее, сузив глаза.       — Виктор, я просил не об этом, — мурчит он. Его тон понижается, и в нем слышится спокойная стальная нотка. — Я сказал подать ее мне. Будь любезен.       О боже. Виктор осторожно сглатывает и медленно возвращается на свое место на другом конце дивана. Полуденное солнце слепит глаза и согревает плечи, а в животе начинает гудеть от предвкушения. Вот так они начинают? Это осторожное знакомство? Что ему делать теперь?       — Мне жаль? — говорит Виктор, от неуверенности повысив голос, и вздрагивает.       Юри улыбается.       — Очень хорошо, — Юри ногой отодвигает от дивана стол и, немного соскользнув, кладет ногу на ногу. Его взгляд становится напряженным и сосредоточенным. — На колени для меня, Виктор. У тебя прекрасная осанка. Дай мне на это посмотреть.       Виктор моргает.       — Хм. Не хочу поступать неуважительно, но эти брюки…       — Тебе стоит передумать, — говорит Юри испытующе и резко. Виктор принимает это предупреждение, каковым оно и является, соскальзывает на колени и молит богов химчистки о понимании. Юри встает и подходит ближе, медленно обходит вокруг, внимательно изучая тело Виктора.       — Виктор, не важно, что ты думаешь о моих требованиях, — говорит Юри и слегка расправляет плечи Виктора, выпячивает грудь и поднимает голову. Виктору неожиданно вспоминаются балетные классы Лилии. — Ты здесь, чтобы угождать мне, удовлетворять меня, это ясно?       — Да.       — Да, сэр, — подсказывает Юри.       Виктор сглатывает.       — Да, сэр, — говорит он, и слова чувствуются слегка странно на языке. Многих в своей жизни он называл сэр или мэм, но это никогда не чувствовалось вот так. — Но, что я получу за то, что делаю то, что ты мне скажешь?       Юри хохочет.       — Сейчас свою гордость. Крис бы даже не подумал дважды, а ты с ним посоревновался бы. Но позже… Это может быть много вещей.       Виктор сдвигается на коленях. Колени начинают болеть, пальцы на ногах в ботинках неловко прижаты к твердому камню внутреннего дворика. Юри успокаивает его рукой на плечах, согревая своим теплом сквозь ткань рубашки, и наклоняется к уху Виктора.       — Ты бы хотел, чтобы я трахнул тебя? — говорит он, и мурашки бегут по всему телу Виктора.       — Хм, ну, я…       Юри встает перед ним, его джинсы оказываются в шести дюймах от лица Виктора.       — Или, может, ты бы предпочел отсосать мне?       В поле зрения Виктора нет ничего, кроме джинсовой ткани и края синей футболки, и он не может увидеть ни подергивания, ни даже легкого утолщения. Юри это вообще возбуждает? Виктор тверд и в ужасе, что оставляет на штанах мокрое пятно.       — Поцелуешь меня? — вырывается у Виктора, желание стирает последние сомнения, которые у него могли быть. Юри закрывает глаза и делает глубокий вдох.       — Нет, не в губы, — говорит он. — Но в другие места, да.       Виктор мгновенно разочарован. Юри отходит и садится так, чтобы их глаза были на одном уровне.       — Мне нужно, чтобы ты выбрал стоп-слово, — говорит Юри, его голос немного неясный, просачивающийся сквозь туман сдерживаемого возбуждения Виктора. — Ты ведь знаешь, что это такое?       Виктор медленно кивает.       — Да, я думал об этом. Крис мне рассказывал. — Он пытается собрать мысли в кучу. Юри едва к нему прикоснулся, черт возьми, и он чувствует, как вибрирует кожа.       — Хорошо, — Юри проводит ногтем по ушной раковине Виктора, и он не может удержаться, глаза Виктора закрываются, а плечи опускаются от удовольствия. — И какое?       — Сальхов.       Юри отдергивает руку, и Виктор готов поклясться, что слышит, как у него перехватывает дыхание.       — Не… не подходит? — спрашивает Виктор.       — Нет, все… нет, все нормально. Сальхов, — повторяет Юри, и его легкий акцент придает слову красивые переливы. — Это прыжок из фигурного катания, верно?       Виктор кивает и поднимает взгляд. Голос Юри стал тише, мягче, а сам он выглядит… грустным?       — Хорошо. Никогда не бойся использовать его, если действия зайдут слишком далеко. Даже прямо сейчас. Есть и другие сигналы, но мы рассмотрим их позже. — Кажется, Юри выдергивает себя из задумчивости, берет руки Виктора и укладывает их на бедра. — Это твоя позиция ожидания. Я ожидаю увидеть тебя в ней в следующий раз. — Затем он смотрит Виктору прямо в глаза и проводит рукой по его волосам, кончиками пальцев ласково гладя по голове. Голова Виктора на мгновение склоняется вперед, наслаждаясь чувственным прикосновением, пока Юри неожиданно не сжимает его волосы в кулак и не оттягивает голову назад. Глаза Виктора распахиваются от шока; не настоящей боли, но он знает, что стоит Юри повернуть кулак, как станет больно.       — Ты все еще готов к этому? — тихо спрашивает Юри, держа его волосы.       — Да, сэр, — отвечает Виктор, и вот она, вспышка жара, которую он так жаждал увидеть, и он тонет в том, как глаза Юри темнеют от желания.       — Прекрасный, — бормочет Юри, кладя ладонь на щеку Виктора. Виктор вздыхает и пытается уткнуться носом в руку. Юри задерживается на мгновение, потом резко отдергивает руку. — Тогда увидимся на следующей неделе. Я пришлю дальнейшие инструкции.       Он отпускает волосы Виктора, проводит по ним рукой, чтобы разгладить, потом берет его за руки, помогает подняться и отряхивает грязь с колен. Виктор настолько ошеломлен произошедшим, что не может связать и двух слов. Почему он сделает это снова? Ох, да. Писательство. Вспомнил.       Юри снова ведет гостя через дом к входной двери. Он вежливо открывает ее и выводит Виктора на крыльцо.       — До свидания, Виктор. Увидимся в следующую пятницу. — Он начинает закрывать дверь, но Виктор останавливает ее рукой.       — Подожди, — говорит Виктор, паникуя. — Что я должен надеть?       Юри злорадно ухмыляется.       — Это не имеет значения. Ты не будешь одет через две минуты после того, как войдешь в дом.       Он закрывает дверь, и Виктор оседает у перил, чувствуя слабость в коленях.