Флорентин

      Виктор таращится на 26 816 слов, выделяет все до последнего и нажимает клавишу «delete». Они вспыхивают и исчезают с экрана, как будто их никогда и не было, испытываемое им облегчение чуть ли не ощутимо под пальцами.              Затем Виктор вздыхает и нажимает на кнопку «Отменить», и они снова появляются, все 26 816. Это мгновение было хоть и мимолётным, но всё равно приятным. Вместо того, чтобы сразу удалить результат месяцев работы, Виктор открывает новый документ, закрывает глаза и начинает печатать вслепую.              — Подай мне ручку, — говорит Мейсон, глядя на стол рядом со своим стулом. Коннер на мгновение замирает, потом подходит к креслу, берёт и протягивает ручку. Их пальцы соприкасаются, и это электричество, заряд накапливающийся в последний месяц, высвобождается яркой искрой. Он наблюдал, как Мэйсон играет с другими, а после, во время их встреч и обсуждений за кофе они всегда избегали одной темы, затронуть которую Коннеру никогда не хватило бы смелости. Но теперь он был приглашен, скорее соблазнён, чтобы самому отведать такой жизни.              Виктор открывает глаза и читает только что написанное и удаляет всё скопом. Ладно, Виктор, просто расскажи всё как на духу, почему ты так сдержанно делишься тем, что именно делал последний месяц? Ничего страшного, не похоже, что это сможет стать счастливым билетом для жёлтой прессы.              Честно говоря, ему нужно писать другую книгу, потому что планируемый детектив обернулся эротическим триллером. Пусть агенту и всё равно, но Виктор едва ли готов быть настолько откровенным.              Давным-давно в далекой-далекой стране жил-был темноволосый, кареглазый, красивый мальчик.              Виктор закатывает глаза, снова нажимает «удалить» и закрывает ноутбук.       ……………………………………………………………………………       Юри 11:46       А куда мы пойдем вечером?              Виктор 11: 47       В ресторан!              Юри 11: 47       Без шуток? Правда? На ужин? Я бы ни за что не догадался.              Юри 11: 48       Нет, серьёзно, куда мы идём.              Виктор 11: 50       В ресторан. Потом выпьем ещё в одном местечке. А потом, может быть, прогуляемся?              Юри 11: 52       Ты. Совсем. Не. Помогаешь. И что же мне надевать?              Виктор 11: 53       Если бы выбор был за мной, то надевать стоит совсем не много.              Юри 11: 58       Разве это не моя реплика?              Виктор 11: 59       На сегодня нет.              Юри 12: 01       Дерзко. Лучше следи за своим языком, мой прекрасный. Возможно, в пятницу мне придётся найти что-то, что на него положить.              Виктор плюхается обратно на кровать, разрываясь между возбуждением и весельем. Юри, похоже, очень хорошо приспосабливается к флирту вне игровой комнаты. Он ждёт не дождётся сегодняшнего вечера.              ………………………………………………………………………………       Виктор борется с нервозностью, которая сдавливает желудок, пока такси едет к дому Юри. Уже почти 6 вечера, и Виктор продолжает проверять время, странно напуганный тем, что он рано. Это смешно, потому что сегодня не пятница, не время для игр, но он совершенно определенно ведёт Юри на настоящее свидание, подальше от игровой комнаты, вне пределов заключённой между ними договоренности.              Виктор помнит приступ страха, когда он пригласил Юри на ужин, ошеломляющий восторг, который он почувствовал, когда всё существо Юри изменилось, замерцало, как мираж, и дало Виктору крошечный осколок того, что Виктор подозревает, является гораздо более глубокой эмоциональным вложением, чем он когда-либо признавал. Виктор легонько надавливает на шею, и от боли в том месте, где Юри отметил его, по спине пробегает приятная дрожь. Его губы всё ещё покалывает от воспоминаний о поцелуе Юри, горячем и настойчивом, связывающем Виктора с ним крепче, чем любые договорённости.              Да, он точно знает, что их отношения могут быть просто потрясающими.              Но все зависит от того, пойдет ли Юри ему навстречу и позволит ли расцвести той близости, которую они начали растить прошлой ночью. Виктор уверен в своём плане, знает, что программа на вечер будет весёлой и беззаботной, и полностью лишена какого-либо давления. Но будет ли этого достаточно, чтобы убедить Юри? Будет ли ему этого достаточно?              Такси останавливается, и Виктор пулей вылетает из машины, перепрыгивает через ступеньки к входной двери и нажимает кнопку звонка, прежде чем нервы совсем сдадут. Он стоит на крыльце, нервно постукивая каблуками в такт своему ожиданию. Однако он замирает как вкопанный, когда замки со щелчком открываются, и дверь распахивается настежь, и в проёме появляется Юри.              Виктор не может дышать.              Юри выглядит прекрасно. Не так как в игровой, не темная, слегка опасная чувственность Господина, но что-то яркое, мягкое и привлекательное. Его бледно-голубая рубашка тонкая, скользящая по бокам. Тёмно-синий витой узор спускается от плеча вниз, подчеркивая склон груди и светло-карие глаза. Великолепные крепкие бёдра затянуты в тёмные джинсы, и Виктор может почувствовать распространяющийся по шее румянец, когда представляет, как должна выглядеть его задница. Он также понимает, что всё ещё молча пялится, когда Юри прочищает горло и искоса смотрит на него.              — Привет, — многозначительно говорит Юри, судя по всему, не в первый раз. Виктор мысленно шлёпает себя по лицу.              — Привет. Прости. Я просто... ты выглядишь потрясающе, — выдыхает он, и Юри тоже краснеет, красивый розовый румянец окрашивает его щеки и кончики ушей. Виктор не может поверить, что видит это.              — Спасибо. Ты тоже. — Они просто смотрят друг на друга как идиоты, улыбаясь, стоя на крыльце в лучах вечернего солнца, пока Юри наконец не отводит взгляд. — Нам надо идти, верно? — Юри жестом указывает на все ещё ожидающее такси, Виктор кивает и ведёт его вниз по лестнице, положив руку на поясницу Юри.              — Я рад, что ты сказал в шесть, — говорит Юри, когда усаживается на заднее сиденье такси. — Нам действительно нужно было уйти пораньше сегодня вечером.              Виктор моргает. — Что-то случилось?              — Нет, к Пхичиту несколько гостей приедут в семь, вот и всё. Удачное планирование.              Виктор понимающе кивает.              — Да, понимаю. — Он на мгновение задумывается, а затем спрашивает: — А твои соседи не... паникуют? Они же должны замечать всех посетителей, верно? — Виктор поднимает глаза и ловит озадаченный взгляд таксиста в зеркале заднего вида. Он просто поднимает брови и отводит взгляд.              Юри смеётся.              — Ну да, конечно. Однажды полицейские пришли поговорить с нами. Кто-то позвонил и пожаловался на наркотики, но, конечно же, ничего не нашли. Мы просто объяснили, что у нас на выходные оставались друзья, и на этом все разошлись. Теперь соседи склонны нас игнорировать.              — Я так понимаю, они не проверили подвал?              — А что бы они увидели, если бы проверили? Мебель и несколько шкафов? Если мы избавимся от креста, то сможем выставить фото на сайте сдачи жилья, и никто ни о чём не догадается. — Юри слегка поворачивается к нему и перекладывает маленькую коробочку в руках. — Ладно, ты должен сказать мне, куда мы едем. Утром ты не дал мне никаких подсказок. — Он внимательно смотрит на джинсы Виктора и тёмно-бордовую рубашку. — Но я, кажется, догадливый?              Виктор кивает.              — Идеальный. — Наконец он поддается искушению и проводит пальцем по тёмно-синему узору на плече Юри. — Напоминает костюм для катания на коньках, — бормочет он. — Тебе идет.              Юри бледнеет, затем прочищает горло.              — Ох, спасибо, — Он осторожно берёт руку Виктора, переворачивает её, подносит запястье Виктора к своим губам и касается тонких синих вен. Сердце Виктора колотится, а по рукам бегут мурашки. — Но я ничто по сравнению с тобой, мой прекрасный, — шепчет он, и Виктор видит, как на мгновение перед ним замаячил образ Юри из игровой комнаты.              Это волнующе. Виктор не уверен, кого он получит сегодня вечером. Он думал, что получит Юри, а не своего Господина, но когда Юри улыбается и сжимает его руку, он понимает, что может получить и то, и другое.              ………………………………………………………………………………       — Неужели нам действительно нужна целая бутылка вина только для нас двоих? — спрашивает Юри, очаровательно сморщив носик, когда он просматривает меню. — Я имею в виду, что это довольно много только для закусок.              — Ну конечно же, нужна! Я хочу Риоха, а его не подают в бокале. — Виктор смотрит на меню закусок и начинает мысленно выбирать несколько разных. — Кроме того, я люблю его с сыром манчего, и мы определенно его закажем.              — Ладно, но только если я получу крокеты. — Юри отпивает воды, и отблеск пламени свечи отражается на его нижней губе. Виктор хочет, чтобы это было как можно более непринужденно и расслабленно, но воспоминание о губах Юри, растянутых вокруг его члена, вспыхивает в голове, и он должен отвести взгляд, когда Юри ухмыляется ему.              — Мне очень нравится здесь разнообразие еды, но больше всего я скучаю по маминой стряпне, — говорит Юри, сжалившись над либидо Виктора. — Она готовит самую вкусную еду для нашей гостиницы. Неудивительно, что раньше я был таким пухлым.              Виктор прислушивается.              — Для гостиницы? Она шеф-повар на курорте?              — Ха, нет, не совсем так. Она готовит для гостей в гостинице при наших горячих источниках, Ю-топии. Они управляли им ещё до моего рождения. Он принадлежал семье на протяжении многих поколений.              — Увлекательно. И тебя не вынуждают продолжать эту традицию? — Спрашивает Виктор, но их прерывает официант. Юри глубоко вздыхает и улыбается, когда Виктор заказывает вино, а потом они по очереди берутся за свой список закусок. Официант уходит, и Виктор улыбается, призывая Юри продолжить с того места, где они остановились.              — Ох, нет. Я не очень хорошо справляюсь с деловой стороной. Моя сестра возьмёт все на себя, когда мои родители больше не захотят продолжать. Я просто поддержу её в этом, если понадобится. — Юри теребит салфетку и оглядывает ресторан: золотые и тёмно-бордовые стены, изображения Мадрида, тореодоров и садов, занимающих большую часть помещения.       Виктор недоумевает, почему ему так неловко. Может быть, не стоит спрашивать о доме. Может быть, это стресс, или у него там плохие отношения.              — Я и сам стараюсь не слишком вмешиваться в деловую сторону, — говорит Виктор и смотрит поверх бокала с вином, когда официант возвращается. Он любезно делает глоток, решает, что это приемлемо, и жестом выражает своё одобрение, чтобы налить. — Я безнадежен с цифрами, и, честно говоря, это чертовски скучно. В конце концов, я нанял бухгалтера, чтобы справиться с большей частью.              — Значит, складывать и вычитать шестизначные числа для тебя слишком сложно? — Юри дразнится, и Виктор закатывает глаза.              — Заткнись. У меня куча странных счетов, ясно? Когда-то у меня был бюджет Кристаллов Сваровски. Это был настоящий кошмар.              Юри смеётся, по-настоящему, его голова откинута назад, а глаза закрыты.       — Ну конечно же. Держу пари, ты был самым ярким на льду. — Юри допивает свой первый бокал вина и наливает ещё один, затем кладёт подбородок на кулак и улыбается Виктору.              — Ты смеешься, но мой последний олимпийский костюм стоил больше восемнадцати тысяч долларов.              — Скорее двадцати, — говорит Юри, затем его глаза округляются. — Мне очень жаль, это так неловко. Я как бы... погуглил. Немного.              Виктор пожимает плечами.              — Ну и ладно. Я вполне ожидал, что ты это сделаешь, как только ты сказал, что знаешь, кто я такой.              Юри краснеет так сильно, что Виктор боится потерять сознание. Он складывает салфетку на коленях и слегка наклоняет голову.              — Ну, я имею в виду. Ты же участвовал в Олимпиаде. Как-то сложно тебя не заметить.              — Особенно когда я сверкаю.              Юри фыркает.              — Особенно когда ты сверкаешь. — Он поднимает глаза, чтобы встретиться взглядом с Виктором, и кажется немного спокойнее. — А на что это было похоже? — спрашивает он с лёгкой грустью в голосе. — Это было так удивительно и дико, как все говорят?              Виктор смеётся и берет кусочек чоризо с тарелки, которую официант незаметно поставил на стол. Он кладёт его в рот и жует, размышляя.              — Ну, и да, и нет. Это зрелищно, безусловно. Но мне было двадцать пять, когда я поехал в Сочи, и у меня был опыт, и это казалось гораздо менее ошеломляющим. Как будто на этот раз мне не нужно было делать всё сразу.              Юри бросает на него понимающий взгляд.              — А Ванкувер? Тогда тебе еще не исполнилось и двадцати одного, верно?              Виктор смеётся.              — Да. Ванкувер. — Он гадает, как много ему следует рассказать, но из всех людей именно Юри, вероятно, поймёт. — У меня там был первый тройничок, в ночь после того, как я выиграл золото. Я честно не думаю, что был трезв по крайней мере два дня. А может, и дольше.              Глаза Юри расширяются в притворном шоке.              — Возмутительно! Я вам удивляюсь, господин Никифоров. — Он скромно смотрит на Виктора сквозь ресницы. — Я никогда бы не подумал, что Вы такой авантюрист.              Виктор ухмыляется.              — Неужели? Я думал, что ты это уже знаешь, — говорит он и делает глоток вина. — А как же ты сам? Должно быть, у тебя есть какие-то дикие истории.              — Ничего сравнимого, — говорит Юри и переставляет тарелки так, чтобы ветчина и куриные крокеты были ближе к нему. Виктор хватает один и получает легкий шлепок по руке. Он хихикает и все равно ест, несмотря на недовольное выражение лица Юри. — Я расскажу немного позже, когда мы останемся одни. — Юри водит пальцами по краю своего бокала. — Я знаю твой список, и я знаю, что некоторые вещи находятся в мягких ограничениях, — шепчет он. — значит, немного зрителей — это не проблема?              Виктор ухмыляется. Теперь они на интересной территории.              — Нет, вовсе нет, особенно при подходящих обстоятельствах. Только если я доверяю людям, с которыми это происходит, чтобы фотографии не попали в таблоиды.              Юри кивает. — Буду знать.              — Похоже, ты что-то задумал, — Виктор немного подозрителен, и очень любопытен, и, возможно, немного взволнован. Юри, однако, ничего не говорит, наклоняется, чтобы поднять маленькую коробочку, которую он держал под столом, и пододвигает её к Виктору.              — Я хочу, чтобы ты отнёс это в ванную и открыл там в одиночестве, — тихо говорит он. — Если ты решишь содержимое использовать, верни мне мою часть. Если нет, просто принеси мне всю коробку обратно. Так нормально? — Глаза Юри искрятся весельем, и дьявольская ухмылка появляется на его губах. Виктор берёт простую белую коробочку и взвешивает на ладони. Она не тяжелая, не гремит, и на самом деле недостаточно велика для чего-то особенно неприятного. Но это определенно что-то интересное. Он отталкивается от стола и пробирается между другими посетителями в сторону туалетов.              Когда он протискивается внутрь, там больше никого нет, и он сразу же запирается в кабинке. Он открывает коробочку, и в ней, спрятанная в белую папиросную бумагу, лежит маленькая чёрная пробка, а рядом с ней крошечный пульт дистанционного управления. Там даже есть крошечный пакетик смазки, а под всем этим записка. Виктор достает её и читает:              «Для моего прекрасного. Немного веселья, если ты захочешь. Если захочешь остановиться, просто скажи своё стоп-слово».              Виктор ухмыляется, совершенно ошарашенный, но по-настоящему возбужденный. Это может быть одно из самых интересных свиданий, на которых он когда-либо был. Он покрыл пробку смазкой, прежде чем осторожно погрузить её внутрь своего тела с резким шипением. Она не особенно большая, но её форма прижимается прямо к простате. Давление заставляет его дрожать, но когда он встаёт, то понимает, что ходьбе или чему-то ещё ничего не мешает. Он засовывает записку в карман вместе с пультом и выбрасывает коробку в мусорное ведро.              Он возвращается в зал и кладёт пульт рядом с бокалом Юри, прежде чем осторожно сесть. Глаза Юри пылают огнем.              — Никаких правил. Это всего лишь небольшая игра для нас. Я ничего от тебя не жду. Понимаешь?              Виктор кивает. Это просто маленькая глупая, сексуальная игра, без наказания или требований. Это Юри был игривым, в том восхитительном стиле, в котором он был одновременно невероятно застенчивым и невероятно прямолинейным. Когда Виктор понял, что сегодня вечером он получит и Юри, и своего Господина, он не понимал, насколько они переплетены.              Потому что это Юри задается вопросом, как далеко Виктор позволит пересечению внутренних желаний Юри выйти вне формальности игровой комнаты. Когда Юри осторожно кладёт пульт в карман и, приподняв бровь, делает глоток вина, Виктору, кажется, удается пройти самый первый тест.              ………………………………………………………………………………       Какое-то время Виктор беспокоился, что, как только они выйдут за пределы общего интереса, который свёл их вместе, разговор может прерваться. Но когда они заканчивают ужин и расплачиваются, они всё ещё говорят. О Нью-Йорке, о путешествиях, которых Юри совершил довольно много. О том, как Юри учился в Детройте. О Петербурге, о пуделе Виктора, Маккачине, который ушёл из жизни в прошлом году, и по которому он ужасно скучает. О годах обучения Юри в качестве танцора, пока он не бросил танцы ради университетской степени.              — А я все гадал, откуда взялись эти бедра, — говорит Виктор, когда такси едет в сторону Бруклина и их следующей остановки. — Я и раньше у людей такие видел и знаю, какая значительной самоотдачи и работы требуется, чтобы такого добиться. Теперь всё понятно.              — Ну да, конечно. — Юри вздыхает и смотрит в окно. — Я действительно много работал. Я всё ещё иногда танцую. А ещё немного ставлю хореографию.              Виктор оживляется.              — Неужели? Это же потрясающе! Для кого? А для каких выступлений? Мы можем пойти посмотреть это шоу? — Виктор хлопает ладонью по сиденью, когда такси наезжает на крышку люка и толкает пробку. Блядь.              — Ой, подожди, это же только для детей, Виктор, серьезно. Да ничего особенного. И я делаю это изредка. У меня есть настоящая работа, ты же знаешь. — Юри замечает, как напрягается рука Виктора, когда он готовится к очередному толчку, и просто ухмыляется ему, ублюдок.              Виктор пытается сосредоточиться, не обращая внимания на тёплую волну удовольствия, поднимающуюся по его позвоночнику.              — Но я хочу посмотреть. Держу пари, что это красиво. — Теперь он видит это: грациозность движений Юри в свете танца, изящность балетной позиции в изгибе его позвоночника, когда он стоит над Виктором в игровой комнате. Откровенно говоря, он удивлен, что не заметил этого раньше. Он качает головой от полного отсутствия внимания к деталям и понимает, что они подъезжают к месту назначения.              — Вот мы и приехали, — щебечет он и расплачивается с водителем, прежде чем Юри успевает достать бумажник. — О, нет. Начинает моросить. — Он смотрит на небо, капли сверкают в свете уличных фонарей. — Пойдем, Юри, пока не начался настоящий дождь. — Он вытаскивает его из кабины и ведёт в здание — огромную стеклянную оранжерею, сияющую светом.              — О, я знаю, это сад бабочек! — восклицает зачарованный Юри. — Мне никогда не удавалось приехать сюда, хотя я очень хотел. — Он оглядывает вестибюль, когда Виктор предъявляет билеты из электронной почты. — Но я не думал, что он открыт так поздно, — говорит Юри и хмурится.              — Особое мероприятие — винный полет, — поясняет он и провожает Юри к двойным дверям, ведущим в саму оранжерею. — Вино, десерты и наблюдение за бабочками. Мне, правда, невероятно повезло, что оно выпало на сегодняшний вечер. — Они открывают вторую пару дверей, и воздух сразу становится теплее, влажнее, с густым запахом почвы, растений и воды. Он смотрит вверх и видит сотни бабочек, порхающих под потолком, парящих вокруг растений или сидящих и потягивающих нектар с тарелок, полных фруктов, цветов и воды. Дождь начал лить, стекая ручьями по стеклу мерцающими ручейками, придавая всей комнате странный, потусторонний вид. Идеально.              Юри совершенно очарован. Он берёт Виктора за руку с возбужденной улыбкой и тянет его дальше по первой тропинке, пока они не приближаются к ветке, усеянной кобальтово-синими и черными бабочками. Его телефон тут же оказывается у него в руке, и он делает несколько снимков, а затем рассматривает их более внимательно.              — Они такие красивые вблизи. Посмотри, можно разглядеть каждый волосок, легчайший перелив цвета.              Виктор чувствует легкость, счастье от своего настолько удачного выбора места.              — Может, тебе что-нибудь принести? Вино или десерт? Похоже, у них есть сливочные слойки, или эклеры, или, может быть, печенье.              Юри в нерешительности кусает губы.              — Мне правда не следует, — говорит он и хмурится.              — Когда ты в последний раз ел десерт? — спрашивает Виктор, и вспыхивает эхо от употребленного Юри ранее этим вечером слова «пухлый». — Нет ничего плохого в том, чтобы время от времени съесть десерт.              Юри поднимает бровь.              — Ладно, я бы с удовольствием съел эклер. Пожалуйста. И красное вино. Каберне, или Мальбек. Спасибо тебе, Виктор.              Виктор улыбается и целует его в щеку и присоединяется к очереди к столу у двери. Десерты закрыты стеклянными куполами, чтобы держать бабочек подальше, и груды кремовых слоек выглядят восхитительно. Виктор следующий в очереди и рассматривает, что выбрать, когда пробка в нём начинает вибрировать, лишь немного гудит, но неожиданности достаточно, чтобы испугать.              Он оглядывается и видит, как Юри внимательно изучает большой белый цветок гибискуса.              Виктор почти смеётся. Так вот как он решил поиграть, да?              Виктор осторожно переводит дыхание и делает заказ, готовый снова услышать жужжание пробки, но Юри делает ему одолжение и воздерживается, пока он говорит с людьми.              — Спасибо, — говорит он женщине за столом, берёт в одну руку вино, в другую — тарелку с двумя десертами и возвращается к Юри.              — Ты очень умён, что не вынудил меня всё уронить, — бормочет Виктор. — Потому что я бы, наверное, так и сделал.              Юри делает глоток вина.              — М-м-м. Ну, на твоем месте я бы всё крепко держал, — говорит он самодовольно. Он берёт эклер с тарелки и откусывает огромный кусок, капля сливок остается на его носу, и вид этого настолько нелепо противоречит игре, в которую они играют, что Виктор не может удержаться от смеха. Юри краснеет и собирается стереть её, но Виктор наклоняется и сцеловывает её с кожи, сладкую и сливочную.              — Восхитительно, — говорит Виктор, прижимая пальцы к подбородку Юри.              Глаза Юри широко распахиваются в притворной невинности, которую Виктор едва замечает, прежде чем чувствует интенсивную, накатывающую волну удовольствия, сосредоточенную в пробке. Он задыхается, звук спугивает небольшую группу бабочек и отправляет их в полет.              — Ш-ш-ш, мы же не хотим устраивать сцену, правда? — Юри мурлычет ему на ухо, пока Виктор пытается успокоиться, опираясь на одну из колонн, поддерживающих крышу. Он чувствует, что начинает твердеть, и отворачивается от всех, кто находится рядом с ним, и начинает лихорадочно изучать названия растений в оранжерее, пока игрушка не останавливается.              — О, я так отомщу тебе за это, — говорит Виктор, тяжело дыша. — Я не знаю как, но обещаю, что отомщу.              Юри хихикает — честно, совсем по-мальчишечьи — и просто идёт дальше по тропинке, чтобы полюбоваться цветущей орхидеей, изобилующей мерцающими кобальтовыми бабочками, с проблесками желтых ласточкиных хвостов и монархов. Виктор делает глубокий вдох и следует за ним, и вибрации прекращаются. Спасибо, блядь. Он может затаить дыхание и хотя бы попытаться разумно изобразить мужчину на нормальном свидании, а не того, кто горит от неутолимого желания.              — Я думал, что сделаю сад бабочек следующей весной, — говорит Юри, как будто рука, свободная от бокала с вином, не обхватывает инструмент изысканной пытки Виктора, спрятанный в кармане. — И пчелиный тоже. Рай для опылителей.              — Пчелы? — глупо переспрашивает Виктор, чем заслуживает яркую, слишком невинную улыбку. Он даже думать не может, не говоря уже о том, чтобы сосредоточиться на настоящем разговоре прямо сейчас.              — Да. У моей матери есть цветочный сад в гостинице. Я люблю его. Я думал, что смогу воссоздать крошечный кусочек дома.              Ах, да. Виктор, конечно, это понимает.              — А где именно находится твой дом? — спрашивает он, когда сердце, наконец, замедляется, и он немного приходит в себя.              — Маленький приморский городок в Японии. Хасэцу. Когда-то там было много курортов с горячими источниками, но наш единственный оставшийся.              — Ю-топиа, — медленно произносит Виктор. — Так ведь?              Юри кивает.              — Я думаю, что хотел бы когда-нибудь увидеть его, — задумчиво произносит Виктор и осторожно проводит пальцем по мягким лепесткам орхидеи. — Раз уж он произвёл на свет нечто столь же прекрасное как ты.              — Льстец, — говорит Юри, но кончики его ушей розовеют.              — Правда, — говорит Виктор и снова поворачивается к нему достаточно близко, чтобы почувствовать запах его одеколона, берёт его за руку. Он целует Юри в костяшки пальцев, задерживаясь на мгновение, не сводя глаз с лица.              — Я... совсем не привык к такому, — говорит Юри и смотрит на руку Виктора, обхватившую его. — Всё ещё в порядке?              Виктор озадачивается, а затем понимает, что Юри имеет в виду их маленькую игру. Он не привык к свиданиям, хочет убедиться, что не перешел черту.              — Идеально, — говорит он.              — Хорошо, — говорит Юри и ускользает от него, но только для того, чтобы пойти дальше по тропинке, которая ведёт через небольшой мостик и ручей, расположенный среди растений. Его бедра вращаются при ходьбе, и член Виктора снова дергается, наблюдая за ним. Сможет ли Виктор когда-нибудь почувствовать эти бедра, обернутые вокруг него? Вибратор снова оживает, когда Юри переходит через мост, и Виктор подскакивает.              — Так нечестно, — кричит он ему вслед. Юри только подмигивает и манит его за собой.              Виктор качает головой и бросается за ним, но только для того, чтобы завернуть за угол и найти Юри, ожидающего его в маленькой нише, полностью окруженной вьющимися виноградными лозами, перемежающимися высокими перистыми пальмами. Здесь тихо и немного уединенно, и Юри устраивается на скамейке возле маленькой кормушки. Он делает ещё один чопорный глоток вина и ухмыляется, закинув ногу на ногу и слегка раскачиваясь от удовольствия.              — Теперь… О чём ты там говорил? — спрашивает Юри, а Виктор смотрит на него сверху вниз.              — О, ты ... — вырывается у Виктора, прежде чем игрушка снова оживает, на этот раз резким гудением, которое не смягчается, и Виктор прикусывает губу, чтобы сдержать стон. Она сильно давит на простату, и он уверен, что оставляет мокрое пятно на джинсах спереди. Юри только ухмыляется ему, сверкая глазами, и Виктору ничего больше не хочется, как оставить его с таким же сбившимся дыханием и возбужденным. Поэтому он кладет руки на спинку скамьи по обе стороны от головы Юри и наклоняется вперед, пока не может сдвинуть их губы вместе в шепоте поцелуя, нежном прикосновении губ и дразнящем дыхании, пока Виктор не начинает всхлипывать. Он почти на грани чрезмерной стимуляции, и его руки начинают дрожать. Юри, должно быть, понимает, потому что игрушка снова отключается.              — Я хочу тебя, — выдыхает Виктор у щеки Юри. — Ты сводишь меня с ума.       Юри поворачивает голову и дергает зубами нижнюю губу Виктора.              — Тогда давай выбираться отсюда.              ………………………………………………………………………………       Дождь уже прошёл, когда они выходят на улицу, тротуар блестит, а воздух тяжёл от влажности. Легкий ветерок ерошит челку Виктора, и прохладный воздух, который появляется после дождя, успокаивает его разгоряченную кожу.              Юри идёт рядом с ним и время от времени бросает на него хитрые взгляды, в которых таится обещание чего-то большего после того, как они придут... Домой, предполагает Виктор, но они ещё не поймали такси, чтобы решить. Теперь, когда они вышли на тротуар, впитывая ощущение города, Виктор чувствует себя удовлетворенным на мгновение, идя рядом с ним, растягивая ожидание, которое было напряженным в тепле оранжереи. Он протягивает руку и сплетает их пальцы вместе, что вызывает у него улыбку.              — Я чувствую, что мы немного движемся задом-наперёд, — размышляет Виктор, пока они идут рядом. — Я имею в виду, что мы уже... ну. — Виктор странно стесняется говорить об этом вслух, но всё же. — Но я только что держал тебя за руку.              — Честно говоря, это кажется более интимным, — говорит Юри. — Это несёт много значения, символизма. Например, поцелуи. — Юри останавливается и тянет за собой Виктора. — И мне нравится оставлять некоторые вещи, чтобы делить их только с теми, кто мне действительно дорог.              Виктору слегка сдавливает грудь.              — Я действительно рад это слышать, — наконец говорит он и наклоняется, чтобы поцеловать Юри в щеку. — И это большая честь для меня.              Юри только улыбается и возобновляет шаг. Виктор следует за ним, гадая, куда они направляются, если вообще куда-то направляются.              — Нам ещё столько всего нужно обсудить, — тихо говорит Юри. — Я имею в виду, что мы всё ещё очень хорошо узнаём друг друга. Есть много такого, чего я еще не…              Юри прерывает вспышкой трубы с небольшой открытой площади, мимо которой они проходят, трио гитары, трубы и баса настроилось и оживает после дождя. Несколько человек остановились, чтобы посмотреть, и медленный, чувственный ритм танго кружится вокруг них в ночном воздухе. Юри останавливается и наблюдает, затем с усмешкой поворачивается к Виктору, забыв все предыдущие разговоры.              — Ты танцуешь? — спрашивает он.              — Ну, эм. Немного, я имею в виду, да, но я долго не…              Юри хватает его за руку и тянет на площадь, притягивает его прямо к своему телу, где удерживает в идеальной позиции.              — Я поведу, — говорит он, и его рука ложится на поясницу Виктора, направляя его в такую знакомую за годы на льду позицию.              Музыканты смотрят широко распахнутыми глазами, как Юри ведёт Виктора через площадь в медленном, чувственном танго. Виктор едва помнит уроки под руководством мадам Барановской, её акцент на балете едва ли повлиял на настойчивость Якова, что его фигуристы учатся другим видам танца, но внимание, которое он уделял своим урокам, окупается тем, что Юри слегка прижимается к его бедру и поднимает брови, а Виктор крутится вокруг его тела в идеальном болео.              Теперь они привлекают небольшую толпу, хлопки и свист подчеркивают каждый шаг. Юри, похоже, развлекается, и когда Виктор прижимается к нему, опираясь на грудь Юри, и перекинув одну ногу через бедро Юри, Юри может поддержать его в изгибе. Толпа беснуется и Юри наклоняет голову, их лица на расстоянии выдоха от поцелуя, прямо там, на улице, в центре Нью-Йорка во влажной ночи под полной луной.              Это, вероятно, самое совершенное чувство, которое когда-либо испытывал Виктор.              Песня заканчивается тем, что Виктор обнимает тело Юри, их щеки прижимаются друг к другу, грудь вздымается, и пот начинает мерцать на их коже. Возбуждение Виктора возвращается в полную силу, и он чувствует, как член Юри прижимается к его бедру.              — Пойдем, — шепчет Юри и тащит Виктора дальше по улице, бросив немного наличных в гитарный футляр музыкантов.              — Мы можем взять такси, — возражает Виктор, и тогда Юри тащит его в один из тех тёмных, узких, едва освещенных переулков, которыми так богат Нью-Йорк. Виктор с глухим стуком ударяется о кирпичную стену здания, а затем Юри наваливается на него, жадно целуя в шею и пытаясь расстегнуть ремень Виктора. Виктор задыхается и помогает ему, сдвигает брюки и нижнее белье, пока Юри не сжимает его член, и Виктор не может подавить крик.              — Тихо, — шепчет Юри и стягивает собственные штаны, пока его член не освободится, затем наклоняется к телу Виктора и обхватывает их обеими руками. Виктор издает ещё одно шипение и кладет голову на плечо Юри. Полы их рубашек едва прикрывают их, но любому, у кого есть хоть капля мозгов, ясно, что они там делают, прячась в тени здания и сплетаясь вместе.              — Блядь, я не могу ждать, — говорит Юри, поглаживая их вместе грубой рукой. — Виктор, ты такой красивый, такой сексуальный, — Юри оттягивает воротник Виктора в сторону и прижимает поцелуй к синяку на его шее, а колени Виктора угрожают подогнуться.              — О боже, Юри. Ещё сильнее, чёрт возьми. Ещё сильнее.              — Да, — рычит Юри, крепче сжимая их и начиная раскачивать бедрами. Движение слишком сухое, слишком грубое, но трение и давление руки Юри, его члена, его губ — всё это заставило Виктора почувствовать прилив удовольствия, от которого он не хотел убегать, и в мгновение ока его оргазм поднимается, как волна, и настигает его с криком.              — Блядь, блядь, ш-ш-ш, Виктор, ш-ш-ш, — говорит Юри дрожащим от страсти голосом. — Я уже близко, мой прекрасный, так близко. Поцелуй меня. Пожалуйста.              Господи Иисусе, Юри умоляет его. Умоляет его. Виктор обхватывает его лицо и целует изо всех сил, покачивая бедрами в теперь уже скользком кулаке, все еще обернутом вокруг его истощенного члена, толкаясь в тело Юри, пока сам Юри не кончает, вздрагивая.              Они спускаются, скользкие от холодного пота тела и остатков спермы, лоб Юри прижимается к плечу Виктора, дыхание становится горячим и тяжелым, оставляя влажное пятно на его рубашке. Юри слегка наклоняет голову набок и хихикает, уткнувшись Виктору в шею.              Виктор никогда не был так счастлив за всю свою жизнь.              ………………………………………………………………………………       — У меня была действительно отличная ночь, — говорит Юри, застенчиво улыбаясь, выглядывая из-под его опущенной челки.              Виктор протягивает руку, берёт его за щеку и приподнимает лицо настолько, что может нежно поцеловать в губы. Юри вздыхает, и Виктор притягивает его к себе, чтобы обнять. — Я тоже так думаю. Спасибо, что дал мне такую возможность.              Юри улыбается, смотрит на грудь Виктора, затем делает глубокий вдох и пригвождает Виктора широко раскрытым взглядом, немного робким, возможно даже нервным.              — Я увижу тебя в пятницу? — спрашивает он.              О. Теперь Виктор всё понимает.              — Юри, я же сказал тебе. Внутри и снаружи игровой комнаты. Я хочу знать тебя всеми возможными способами. — Виктор задаётся вопросом, как много он должен открыться, как много он должен признаться в своем стремлении дать Юри уверенность, в которой он нуждается. — Я никогда не находил никого столь очаровательным, Юри, — бормочет он себе под нос. — Мне нравится всё, что мы делаем вместе.              — Мне тоже, — говорит Юри и наклоняет голову для последнего, неторопливого поцелуя, который так легко может привести к следующему раунду прямо здесь, на ступеньках, если Виктор не будет осторожен. Но они расходятся с глупыми одинаковыми ухмылками, и Виктор просто наблюдает, как Юри отпирает входную дверь, машет рукой и входит внутрь.              Виктор немного выжидает, прежде чем исполнить нелепый победный танец на лестничной площадке, размахивая кулаками и вращаясь по кругу. Он спрыгивает со ступеньки и в три прыжка добирается до такси, где таксист смеётся над ним.              — Молодец, дружище, — говорит таксист и толкает Виктора кулаком через перегородку. Виктор усаживается на сидении и говорит свой адрес, а потом снова и снова прокручивает в голове их вечер.              Он думает, что мог бы полюбить Юри. Он действительно так думает. И разве это не разрушит его жизнь? Ему придется переехать, постоянно жить в Нью-Йорке, снять квартиру и всё такое. Да, это было бы совершенно безумно, но Юри, возможно, стоит того.              И если через час, погружаясь в сон, он поймёт, что не знает фамилии Юри, то это его не беспокоит.