Флорентин

      Виктор счастлив.              Лето, солнце ярко светит, он держит за руку великолепного мужчину в одном из любимых городов мира, и они планируют позавтракать блинчиками.              Виктор шагает быстрее, поворачивается и теперь идет перед Юри задом-наперед, не отпуская руки.              — Скажи, что у них есть клубника. Иначе всё бессмысленно. И взбитые сливки. И сосиски. И…              Юри только смеется и тянет его обратно к себе.              — Да, у них есть все это, обещаю. Пошли, если задержимся еще, то будем сидеть на тротуаре.              — Ладно, тогда побежали!              — Нет, Виктор, еще так рано…              — Юри, ранние пташки получают клубнику! Ну же!              Да, определенно счастлив. Юри закатывает глаза и ускоряет шаг, пока неохотно не переходит на бег, чтобы не отставать от длинноногого спутника, но Виктор все еще опережает его на несколько секунд. В очереди в закусочную перед ними в очереди всего две компании. Виктор ликует, а Юри прислоняется к стене, начиная потеть. Он выглядит восхитительно: взъерошенные волосы и выцветшая старая футболка, тонкая и от пота прилипающая к телу. Виктор наклоняется и осторожно смахивает пальцами влажную челку Юри, одаренный в ответ застенчивой улыбкой.              Виктор не хочет, чтобы это когда-нибудь заканчивалось. Спокойные утренние часы и обжигающе жаркие ночи, постоянное тепло и ясность знания, кому ты принадлежишь. Это опьяняет. Это все, чего он когда-либо хотел.              Юри озадаченно улыбается, и Виктор понимает, что уже целую минуту пялится на него. Еще есть время, чтобы решить, что делать с приближающимся концом лета, но сначала блинчики.              ………………………………………………………………………………       — Итак, — говорит Юри, накалывая ломтик апельсина на вилку, — расскажи мне о книге. Как продвигается?              — Ну, она вроде как... изменилась. Немного. Отличается от изначальной задумки.              Юри выглядит немного настороженным.              — Изменилась? В каком смысле?              Виктор проглатывает свой кусок и вытирает губы салфеткой. Он тянет время. Он не хочет, но…              — Ну, предполагался детектив, так? Загадочное убийство.              Юри кивает.              — Но теперь это скорее... эротический триллер? Если ты понимаешь разницу. Фокус сместился с расследования убийства на... отношения между детективом и Доминантом, за которым он следил, чтобы узнать больше о практиках. — Виктор прочищает горло. — Детектив понимает, что они по-настоящему подружились. Может быть, даже больше, чем подружились. И он попросил присоединиться к сцене, чтобы проверить, понравится ли ему.              Юри хитро и понимающе улыбается, у Виктора горят щеки.              — Да? И что же, по мнению твоего детектива, сделает Дом?              — Он ни за что не скажет «нет», — говорит Виктор. В эту игру могут играть двое. — Напряженность между ними росла уже несколько недель. Он едва может держать руки при себе.              — О-о-о. Что же Дом попробует в первую очередь? — Юри хватает с тарелки Виктора клубничину и с горящими глазами кладет ее ему в рот.              — О, ничего особенно сложного или болезненного. Я думаю, что он просто хочет прикоснуться к нему, и чтобы к нему прикоснулись. — Виктор проводит пальцем по краю стакана и бросает взгляд из-под ресниц. Флиртовать так весело. — Детектив видел, как его друг превращает мужчин в потных попрошаек, готовых есть с его рук, и он хочет того же.              Глаза Юри темнеют.              — Похоже, Дом уже догадался об этом. Может быть, хочет немного подтолкнуть его, посмотреть, нравится ли ему. — Юри, скрытый скатертью, просовывает стопу между ног Виктора и раздвигает его лодыжки.              Виктор резко вдыхает и задерживает воздух на мгновение.              — Мне кажется, ему это очень понравится.              — Интересно. — Стопа Юри, теперь босая — и как ему удалось так быстро разуться? — скользит вверх по ноге Виктора, останавливаясь у его колена, чтобы помассировать выпуклость кости там, а затем вверх по внутренней стороне бедра.              — Ты меня убьешь, — шипит Виктор. — Я умру прямо здесь, на белой скатерти, лицом в куче клубники.              Юри хихикает.              — И взбитых сливок.              — И взбитых сливок.              — Нет, ты не умрешь, — говорит Юри, и его нога легко касается промежности Виктора. — Т-с-с. Только когда ты будешь готов. И только чуть-чуть смерти.              — Le petit mort. En fraises,* — говорит Виктор, и они оба сдаются, теперь не сдерживая смеха, другие посетители закусочной смотрят на них с неприязнью, из-за чего Виктор хохочет ещё громче.              — Мы готовы расплатиться, — говорит он официанту между смешками.              — Vous étes deux idiots**, — шипит на них официант, и после мгновения ошарашенной тишины они с Юри почти падают со стульев от смеха.              ………………………………………………………………………………       Они решают дойти до квартиры Виктора и Криса пешком, и Юри говорит, что вернется на такси, как только проводит Виктора.              — Ты можешь зайти, — предлагает Виктор и размахивает между ними их соединенными руками. — В конце концов, сегодня суббота.              — О, это мило, и я бы с удовольствием поднялся. Но, нет, — Юри вздыхает. — Мне нужно убраться в игровой, чтобы вечером ее мог использовать Пхичит, а ещё закончить кое-какую хореографию. На этой неделе я был слишком занят работой и планированием для... тебя.              Самодовольный Виктор только выше задирает нос.              — Стоило потраченного времени?              Юри останавливается посреди тротуара и прижимает Виктора к себе. Люди ворчат, огибая островок их объятий, но Юри заключает Виктора в глубокий, восхитительный поцелуй. Виктор ощущает сильную, уже такую знакомую, дугу тела Юри. Всё ещё с закрытыми глазами Юри чуть отстраняется.              — Ты же знаешь, что стоишь чего угодно, — шепчет он, и Виктор снова чувствует трепет в груди, теплое удовлетворение, разливающееся по всему телу. Юри вчера так и не ответил на его признание, и вообще выглядел настолько ошеломленным, что Виктор забеспокоился, что он зашел слишком далеко.              А может, и нет. Он улыбается, берет Юри за руку, целует костяшки пальцев, а потом медленно прижимает ладонь к внутренней стороне запястья. Юри краснеет, но улыбается, и Виктор понимает, что еще слишком рано говорить об этом.              Они прогуливаются еще несколько минут в комфортной тишине, наслаждаясь началом дня, до воцарения жары. Слишком скоро Виктор видит, приближающийся дом. Он еще не готов отпустить Юри, но понимает обязательства лучше, чем кто-либо другой, и потому готов отпустить его на некоторое время.              — Виктор, — зовет Юри, когда Виктор поворачивается к входной двери своего дома. — Может быть, вместо того, чтобы прийти в пятницу, ты будешь заинтересован чем-нибудь другим в субботу?              У Виктора сердце замирает.              — Вместо пятницы? — Его голос совсем не такой непринужденный, как ему хотелось бы. Он с нетерпением ждет пятниц. И не хочет отказываться ни от одной из них.              Юри отводит его в сторону от двери и понижает голос.              — Вечеринка, в субботу. У одного из моих друзей. Только по приглашению. Но мне разрешили взять с собой кого-то.              Брезжит понимание.              — Ох, такая вечеринка! Как та, на которой мы познакомились.              Юри кивает и улыбается.              — Именно. Я просто не знал, насколько открытым ты хочешь быть, и хочешь ли открыться как практикующий. Со мной. Как... как мой сабмиссив.              Его сабмиссив. Юри.              — Конечно! — слова слетают с губ Виктора еще до того, как он о них думает, но как только он это делает, слышится внутренний голос, который осуждает его поведение с самого раннего детства. — Хм, там наверняка будет много людей, которых я не знаю, верно? Мне придется быть очень осторожным. Издержки славы, понимаешь?              Юри задумывается.              — Да, я думал об этом. Пхичит придет, и Крис наверняка тоже. Он приглашен на все мероприятия. Но мне кажется, что маска будет вполне уместна, а любой гость будет помалкивать под страхом социального изгнания. Их больше никогда никуда не пригласят, если что-то опубликуется, понимаешь?              — Ладно. — Виктор вспоминает о единственной вечеринке, на которой присутствовал, и снова начинает беспокоиться. — А ты будешь ждать от меня, что я... сделаю что-нибудь? С кем-нибудь другим?              — Ни в коем случае, — говорит Юри, и от вспышки ярости в глазах Юри сердце Виктора колотится сильнее. — Я не собираюсь делиться тобой. Даже без ошейника на тебе всем будем яснее некуда, кому ты принадлежишь.              Виктор ухмыляется.              — Жду не дождусь. Что же мне надеть? Во сколько нужно быть готовым? Что…              Юри закрывает Виктору рот ладонью. Виктор тут же замолкает, но потом не может удержаться и облизывает ладонь Юри. Юри взвизгивает и отскакивает назад, вытирая руку о штанину.              — Серьезно? Тебе что пятнадцать? — Виктор только смеется. — В любом случае, не волнуйся об этом. Просто приходи ко мне к восьми. Я имею в виду, около восьми. Как-то так. Я не требователен.              Виктор поднимает бровь.              — Требователен.              — Ладно, не сильно опаздывай, мы должны…              — Я буду в восемь, — смеется Виктор. — Не беспокойся.              — Тогда ладно. В восемь, в субботу. Об остальном я позабочусь. — Юри поднимается на носочки, чтобы еще раз поцеловать Виктора, и теперь, похоже, он позволил себе такую роскошь, как целовать Виктора всякий раз, когда возникает такое желание, а возникает оно довольно часто. Виктор ни капли не возражает, каждый поцелуй Юри уникален, ни один не кажется схожим с другим. Этот осторожный и нежный, медленное прощание, и Виктор смотрит, как он ловит такси и уезжает, глядя на Виктора через заднее стекло, пока субботнее дорожное движение не поглощает его.              ………………………………………………………………………………       Всю неделю они не могут встретиться. Во вторник Виктор предпринимает попытку пригласить Юри на обед, но в ответ получает только извинения.              10: 14 Юри       Прости, неделя тестирования. Мне нужно проверить множество протоколов. Мне правда очень жаль. Скучаю по тебе.              10: 16       Я тоже по тебе скучаю. Сегодня я думал о твоем члене. Хочу тебя. Хочу, чтобы ты меня трахнул.              10: 17 Юри       Пожалей меня, дождемся субботы. Я так сильно хочу тебя прямо сейчас, но не могу оставить этот тестовый протокол даже для того, чтобы подрочить.              10: 18 Юри       Позвоню тебе вечером.              Виктор читает последнее сообщение с огромной ухмылкой. Юри обычно прекращает работу около половины шестого. До этого Виктор слоняется по дому, устраивает стирку, садится за ноутбук и накатывает еще пять тысяч слов. Крис возвращается с тренировки на катке, где он прорабатывает какую-то новую хореографию для «Звезды на льду». Виктор старается не смотреть на часы, пока они с Крисом препираются, вместе готовят какой-никакой ужин и перещелкивают телевизионные каналы.              — Нет, только не очередная серия «Кардашьян», Крис, черт возьми, я ненавижу это шоу, — Виктор выхватывает пульт из его руки. — Неужели я не могу хотя бы посмотреть что-нибудь адекватное? А как насчет «Сверхъестественного»?              — Отлично, значит, ангелы-геи, — говорит Крис и устраивается в углу дивана. — Кстати, меня пригласили на большую вечеринку в следующую субботу. Хочешь пойти со мной?              — Та самая вечеринка, о которой мне говорил Юри?              Крис удивленно поднимает брови.              — Да, почему ты... о боже, ты идешь с Юри?              — Ну да. Он меня пригласил.              — Пойти с ним. Типа, с ним. Как его саб.              Виктор задумывается на минуту.              — Да, это нормально? Что не так?              У Криса на лице широчайшая улыбка.              — Ничего, если не считать того факта, что я никогда не видел Юри на вечеринке с кем-либо, раньше никогда. С некоторыми он устаивал демонстрации, но с собой никогда никого не приводил. — Крис склоняет голову набок и изучающе смотрит на Виктора, и через мгновение его лицо проясняется. — Значит ли это, что он собирается надеть на тебя постоянный ошейник?              У Виктора в животе все переворачивается.              — Что? Нет, нет, он сказал, что и без ошейника будет очевидно, кому я принадлежу. По-моему именно это он и сказал. Тогда что это значит?              — Хм. — Крис на мгновение задумчиво прищуривает глаза. — Ну, я уверен, что он уже все понял. Просто доверься ему. Но перейдем к более важным темам! Что ты наденешь? У тебя же нет ровным счетом ничего подходящего для такой вечеринки.              — Юри сказал, не беспокоиться об этом, он для меня что-то подберет. — Виктор чувствует, как нервы скручиваются у него в животе. — Я буду в кожаном костюме? — О боже, это все, что ему нужно. Фотография, на которой он выглядит как мечта каждого гей-фетиша, просачивающаяся в Интернет, чтобы весь мир спекулировал этой темой. Может быть, это все-таки плохая идея.              — Виктор, Юри из тех немногих людей во Вселенной, которым ты можешь доверять и которые не оденут тебя в кожу, как папочку Кена. Мне, впрочем, тоже хорошо. Хорошо, что я захватил с собой всю свою сбрую.              — О боже мой! — Виктор толкает Криса. — Серьезно, как ты вообще выживаешь с таким полным отсутствием самосознания?              — Дорогой, я все прекрасно понимаю. Мне просто наплевать. У тебя есть время до субботы, чтобы собраться с силами. Маникюр, педикюр, стрижка. Ты будешь выглядеть чертовски сексуально. Возможно, у тебя еще нет ошейника, но мы убедимся, что он захочет его тебе купить. Я увижу, что этот человек наконец-то возьмет на себя обязательства, прежде чем мы все умрем от старости.              Виктор кусает губы. Ошейник для него. Он знает, что Крис по большей части просто шутит, но... Носить знак обладания, что-то, напоминающее, кому он принадлежит. Их обещание об исключительности отношений.              Неужели он этого хочет? Теперь он не может себе представить, что может быть с кем-то еще, доверять кому-то еще, так сильно заботиться о ком-то еще. Они так подходят друг другу, что Виктор не уверен, как он умудрялся так долго обходиться без Юри. Он может быть самим собой, отдаваться мыслям, идеям и желаниям, которые раньше едва мог сформулировать, свободно выражать свои мысли открыто, и это не посчитают странным. Впервые от него не ожидают, что он будет притворяться тем, кем не является. Это просто невероятно.              — Ладно, давай сделаем это, — говорит Виктор. — Я уже готов.              ………………………………………………………………………………       — Я знаю, что это немного необычно, мой прекрасный, но мне нужно было кое-что закончить. — Юри вешает на дверь ванной два портпледа с одеждой и с улыбкой оборачивается.              Виктор только моргает. Обычно Юри заходил в игровую через пять минут после Виктора, давая достаточно времени, чтобы раздеться и встать на колени. Желание сделать именно это манит Виктора, и он немного теряется. Должно быть, от внимания Юри не ускользает его беспокойство, потому что он тут же пересекает комнату, обхватывает Виктора рукой за шею и прижимает их лбы друг к другу.              — Виктор, тебе нужно встать на колени?— тихо спрашивает он.              — Да, пожалуйста, — Виктор не понимал, как сильно он привык полагаться на эти ритуалы, чтобы успокоиться, но, похоже, Юри может читать его, как открытую книгу.              — Тогда сними рубашку, — говорит он, и эта деловитая команда, как спасательный круг для тонущего. Виктор быстро скидывает рубашку. Юри берет ее и перекидывает через руку, а Виктора подводит к подушке. Виктор устраивается поудобнее, делает глубокий вдох, выдох и ждет.              Сейчас это случится. Виктор знает, что так и будет.              Прикосновение, два пальца у основания шеи, которые оставляют его на острие ножа, пока Юри не проводит этими пальцами вниз по позвоночнику и не кладет их на пояс джинсов, а затем наклоняется и целует Виктора между лопаток. Он вздыхает, напряжение мигом покидает его.              — Тебе уже лучше, мой красивый? — шепчет Юри.              — Да, благодарю, сэр. Хотя я все еще чувствую себя... немного взвинченным. — Виктор чувствует, как румянец заливает щеки.              Юри смеется.              — О да. Пребывание в этой комнате может так на тебя действовать.              — Я чувствую себя собакой Павлова, — криво усмехается Виктор.              — Так и должно быть. Я потратил больше месяца, чтобы именно так тебя натренировать.              У Виктора отвисает челюсть. Он ничего не может с этим поделать.              Юри кладет руку ему на голову и притягивает к себе, чтобы щекой к своему животу.              — О, дорогой. Ты просил меня тренировать тебя как сабмиссива. Именно этим я и занимаюсь. А что, по-твоему, должно было случиться? Ты дошел до такой точки, когда мне не нужно беспокоиться о мелочах. Ты следуешь сигналам, установленным мной, чтобы без слов самостоятельно входить в правильное состояние сознания. Вот почему теперь мы можем переходить к более сложным практикам. Практикам, которые требуют гораздо большего доверия и послушания. Я не могу привязать тебя к кресту, если беспокоюсь, что ты через раз будешь игнорировать мои команды.              Виктор дышит, трется щекой о мягкий материал футболки Юри, о твердый пресс под ней.              — Я просто не понимал, вот и все. — Он знал, что жаждет этого заведенного порядка первых мгновений в игровой, когда Юри приветствовал его прикосновением, но не понимал, что Юри использовал свое стремление к постоянству, чтобы помочь Виктору войти в правильное состояние сознания.              И действительно, это должно помочь ему расслабиться. Освободиться от ожиданий людей: от того, чего от него хотят, от того, что он должен делать, чтобы быть тем, кого они хотят видеть. Надевать костюмы и личины, удивлять каждый раз. Это все равно что пытаться написать книгу, рассчитанную на то, чтобы шокировать, возбудить, а потом смотреть, как она рассыпается и восстает чем-то более глубоким и честным.              Потому что Юри просто хочет его таким, какой он есть, и дает ему то, что ему нужно.              Он отстраняется и смотрит в глаза Юри, мягкие, теплые и такие, такие довольные им.              И все ради того, чтобы просто быть здесь с ним, вот так.              Внезапно желание заполучить ошейник, о котором дразнил его Крис, поднимается ошеломляющей волной. Он будет просто великолепен. Он будет таким хорошим сегодня вечером, что Юри не сможет удержаться. И тогда он найдет квартиру, останется в Нью-Йорке. Посвятит себя отношениям, которые они вместе выстраивают в игровой и вне нее.              — Сэр, — мурлычет Виктор приторно сладко. — А теперь мы можем собираться? Я не могу дождаться, чтобы показать всем, какой я хороший мальчик.              Медленная, удовлетворенная улыбка Юри — это все, чего хочет Виктор, отныне и навсегда.              ………………………………………………………………………………       Виктор поворачивается, чтобы критически оглядеть свое отражение в зеркале. Девственно белая и вышитая шифоновая рубашка, узкие белые кожаные брюки, белые туфли. Вид настолько невинный и чистый, ясно что Юри собирается послать очень конкретное сообщение тем, кто будет сегодня на этой вечеринке.              Виктор — его собственность, его драгоценный ангел, которого только он может развращать как ему вздумается. Виктор самодовольно улыбается. Черт возьми, так оно и есть.              — Что думаешь? — спрашивает Юри, возвращаясь в ванную. Он одет почти в полную противоположность Виктору: во все черное, с длинными рукавами, где у Виктора короткие, и просто треугольной полосой цветочного кружева вниз по передней части рубашки, где вся передняя часть Виктора открыта прозрачным шифоном, вышитым вертикальными, вьющимися полосами. Совпадающая пара, но не идентичная.              Ему нравится, и он улыбается Юри.              Юри окидывает его внимательным взглядом.              — По-моему, ты выглядишь великолепно. Но я... хотел спросить... не возражаешь, если я добавлю немного макияжа? Только немного, вокруг глаз.              Виктор улыбается и радостно кивает. Видимо, у Юри как и у Виктора есть фетиш на макияж. Виктор просто тает от растущего доказательства их совместимости, когда Юри наносит какой-то праймер вокруг его глаз. Виктор чувствует, как он подводит глаза чем-то. Черный? Нет, только не с таком нарядом.              Юри отводит руки, и Виктор приоткрывает глаза. Какую бы подводку не использовал Юри, она немного тяжелее привычной, и Виктор все еще чувствует ее в уголках глаз.              Юри расплывается широкой улыбкой.              — Да, думаю, что это прекрасно. Взгляни.              Виктор поворачивается, чтобы посмотреть в зеркало, и срань господня. Юри подвел его глаза блестящей, золотой подводкой для глаз, сверху и снизу, придавая ему преувеличенную стрелку на покрытых темно-розовыми тенями веках. Его ресницы длинные и пышные, но не совсем черные. Он наклоняется вперед и всматривается внимательнее.              — Это что, фиолетовая тушь для ресниц? — спрашивает он и хлопает ресницами. — Это просто великолепно. Мне нравится. Вообще-то, я бы хотел, чтобы ты скрыл и остальное лицо. Чувствую себя голым.              — Для этого есть вот это, — Юри открывает коробку на столе, а внутри лежит маска, небольшая защита Виктора на сегодняшний вечер. Юри вытаскивает её и тщательно завязывает на лице Виктора, бело-золотая маскарадная маска закрывает его нос и скулы. С одной стороны белый и золотой цветы с дугами белых перьев. Остальная часть маски разделена посередине: золотая с белыми филигранными узорами на одной стороне, белая с золотыми — с другой. Это великолепно, и когда Виктор смотрит в зеркало, макияж глаз хорошо виден, и контраст подчеркивает синеву его глаз.              — А как же ты сам? — спрашивает Виктор. У Юри волосы зачесаны назад, как обычно, но в остальном его лицо совсем нескрыто.              Юри борется с упавшей на лоб, выбившейся прядью.              — Я так рад, что тебе понравилось. Но я ничего не собирался делать. Я просто хочу тебя показать.              Виктор хмурится. Это неправильно, что он получает все веселье.              — Ну пожалуйста! Мне очень понравилась подводка для глаз, которую ты раньше наносил. Это было действительно сексуально. — Юри моргает, и Виктор хватает Юри за подбородок, чтобы легко его поцеловать. — А может быть, я тоже хочу похвастаться тобой. Моим великолепным господином.              Юри слизывает поцелуй Виктора с нижней губы.              — Ты невозможен, — говорит Юри, но вздыхает, снова поворачивается к зеркалу и начинает черными как смоль контурами обводить свои глаза, и даже добавляет несколько крошечных кристаллов в углах и вспышку серебра на веках. Виктор удовлетворенно ждет, а потом роется в косметичке Юри, пока не находит тюбик блеска для губ. Сначала наносит себе, а потом нежно гладит Юри по губам тонким пальцем.              — Ну и что же?— спрашивает он. — Как думаешь, мы готовы?— Виктор смотрит на них обоих в зеркало. Вместе они выглядят удивительно, и он не может дождаться, когда все их увидят.              Юри обнимает его за талию, и Виктор позволяет им обоим — паре, единому целому — проникнуть в его реальность.              В глазах Юри пляшут озорство и радость.              — Пойдем немного повеселимся, мой прекрасный. Обещаю, тебе понравится.       _____________       Le petit mort. En fraises*(франц.) — Маленький мертвец. В клубнике.              Vous étes deux idiots** (франц.) — Вы два идиота.