* * *
Мягко… Тепло… На груди несколько прижатых бинтами комочков тепла… Припарки? Похоже на то: несколько раз я ранился на тренировках и меня лечили ими – даже неконцентрированный и нанесённый снаружи настой эльфийского корня способен очень быстро залечить ожоги, которые должны были остаться от... В голову резко ударило осознание того, что что-то не так. И ритуал не должен был проходить так, и в лазарете не такие мягкие постели… Я рывком распахнул глаза и огляделся. – Успокойся, Дайлен, – наставник Гоурдан поднял руку в успокаивающем жесте. – Всё хорошо. – Что случилось, наставник? – Не бойся, Дайлен… – отвёл глаза храмовник. – Дело в том, что ты – маг. – Что?.. – от удивления моё лицо, должно быть, приняло весьма забавный вид, по крайней мере, старик чуть улыбнулся. – Но как же, я же… Мне же теперь… – Да, теперь тебе придётся жить в Круге… Я задержался, чтобы лично сказать тебе об этом. Сейчас к тебе придёт кто-нибудь из Старших чародеев и расскажет тебе о местных порядках, а пока… – воин протянул ко мне руку и ловким движением положил что-то, до поры сокрытое тканью, мне под одеяло. – …Я хотел бы сказать тебе, что если тебя будут здесь… Обижать, ты можешь рассчитывать на мою помощь. Успехов тебе, юный маг. Ладонь в латной перчатке легла мне на плечо и чуть сдавила его. – У тебя есть минута, в навершии немного лириума. Удачи, – прошептал храмовник, поднимаясь и идя к двери. «Минута?..» – хотел было спросить я, как понял, что он говорил о том, что положил под одеяло. Рука сама собой нащупала продолговатый предмет и вынула его на свет. Длина зачехленного лезвия около двадцати сантиметров, два кожаных ремешка крест-накрест держатся за упоры. Рукоять рассчитана под взрослую ладонь, винт может раскрутить даже ребёнок, по крайней мере, если он – послушник храмовников с изменённым телом, если отведёт небольшую кожаную «заплатку». Спрятать… Куда? Глаза по-новому взглянули на общежитие. Здесь найдут – слишком много людей в помещении… Я мысленно хмыкнул: ну конечно. Такого рода оружие – инструмент убийц, а у них такая проблема, как у меня сейчас, стоит примерно всегда. Пальцы скользнули по широким поверхностям и наткнулись на ремешки – тонкие, широкие, эластичные и однозначно предназначенные для крепления ножен. Я перекинул ремни через ногу и закрепил оружие спереди-внутри правой ноги, моментально натянул лежавшие на тумбочке штаны, рубаху и мантию. Когда в общежитие зашел Старший чародей Ульдред, я уже обувался в мягкие сапоги…** * *
У послушников храмовников весь день расписан только что не поминутно: подъём в шесть, молебен, завтрак, тренировка, обучение истории, грамоте, счёту, изучение Песни Света, обед, политология, религиозное образование, бестиология, тренировка с оружием, тренировочным или боевым, тренировки на концентрацию, ужин в десять часов вечера и отбой. Предельно чёткая, отработанная за века существования Ордена система, выпускавшая грозных одиночных воинов и умелых групповых бойцов. Их преданность делу Церкви не вызывала никаких сомнений, знания бестиологии позволяли показывать прекрасный результат при сражении с любым противником, знание истории могло поспорить с таковым у летописцев Орзамара, а представления о политической жизни Тедаса достаточны, чтобы не посрамить Орден в глазах мирских владык. По крайней мере, так принято считать и к этому они стремятся, притом вполне успешно. Обучение же магов ферелденского Круга… Своеобразно и целиком зависит от благоволения «наставников» конкретному неофиту. Так, например, плаксивого мальчишку Йована буквально за уши тащил Ульдред: на пятнадцатом году жизни мне даже удалось подслушать, как он подсовывал ему некие свитки Банастора. Или, например, Андерс, который появился здесь, когда мне исполнилось тринадцать – этого засранца всю дорогу учила и прикрывала Винн. Дала мальчишке специальность, с которой можно было ту свободу, на которую он пытается выбраться, банально купить! А он и изучить её толком не соизволил, порвал и изрисовал своими каракулями бесценные хранилища знаний, всё наличное время тратя на отдающее зоофилией восхищение плешивым блохосборником и бессмысленные побеги в никуда!.. Мне бы его возможности… Вполне естественно, что учить вчерашнего послушника никто желанием не горел. А без учителя изучать магию не только медленно, но и до крайности опасно, как эффектами от неправильных заклинаний, так и попытками демонов пообщаться поближе с неопытным магом… Нет, общие занятия для особо бесполезных учеников были, и мне даже милостиво позволили их посещать, но много ли расскажет незаинтересованный в успехах детей маг лет двадцати-двадцати пяти своре в пятьдесят наглых и без устали гомонящих рыл? Общие приёмы и начала сравнительно-безопасных направлений он, конечно, вобьёт, иначе с него спросят, а вот что-то сверх, например, очищающего одежду заклинания или огонька на пальце – ни-ни. Но я нашел выход, пусть и неоптимальный. Библиотека – это огромное хранилище всего, что только ни есть на свете сравнительно-безопасного. А что может быть безопаснее защитных чар? Забегая вперёд, скажу, что я был совершенным образом не прав, но возраст, пожалуй, извиняет меня – много ли у вас было соображения в ваши семь лет? Первые несколько месяцев были спокойными и я успел освоить простейшие проявления упорядоченной магии: стрелу и щит, ослабляющий внешние воздействия. Конечно, у него были свои недостатки вроде ограниченной дальности формирования, сплести его вплотную к телу конструктивно невозможно: «пузырь» касается души и под давлением внешней среды попросту схлопывается – энергия из конструкта перетекает внутрь… Но это было уже кое-что. А потом начался ад. Обещанная наставником Гоурданом поддержка обернулась пшиком: его отозвали куда-то ещё и больше с тех пор я его не видел… Но я не одну сотню раз поблагодарил свою предусмотрительность за изученный щит и привычку во сне гулять по Тени: именно благодаря этому мне удалось ускользать ото всех тщательно спланированных ловушек: я просто знал о них заранее, а уйти от экспромта было несложно: какая фантазия у детей, лишенных возможности обернуться жутким монстром, радужным вихрем или дуновением смерти? Представить и воплотить в действительность что угодно сопоставимых с собой габаритов, вплоть до мельчайших деталей? Найти в многомерной круговерти небес Тени именно тот поток ветра-магии, что вознесёт к небесам, а не разобьёт об острые скалы? А уж сколько боевой практики мне давали обитающие на условной земле существа… Я ссорил своих врагов провалами «идеальных» планов, мелким воровством с подбрасыванием части украденного их друзьям, пугал кошмарами и искушал видениями, что посещали их каждую ночь... Заставлял алчно выспрашивать новые способы «охоты», периодически подогревая их веру в себя успешными срабатываниями ловушек и постановками одного обозлённого и сыплющего оскорблениями, до порции «целительных воздействий», актёра. Активно в течение «обучения» в Круге мне пакостило всего два десятка магов, но и остальные не упускали случая продемонстрировать свою неприязнь к «храмовому выкормышу»: любой донос на меня признавался истинной в последней инстанции, даже если в это время я абсолютно точно был в другом месте, пару раз доходило до абсурда, когда меня наказывали за то, что я проник на склад редких книг (действительно проник), избил Йована и украл бусы у Маргарет – и всё это одновременно, на разных этажах. Откуда такое предвзятое отношение? Ни для кого не секрет, что маги Круга, по сути, находятся в пожизненном рабстве Церкви. Именно она устанавливает внутренние распорядки, запрещает любые отношения хоть на градус теплее приятельства, обменивает весьма посредственную еду и предметы быта на получаемый магами в Тени лириум, зачарованное оружие и доспехи, здоровье и долголетие тех, на кого укажет рыцарь-командор или Преподобная Мать, а также военную поддержку. Кроме того, храмовники порой любят напомнить «грязным колдунам», кто в доме хозяин: ударить, толкнуть, громко порассуждать о какой-нибудь экзотической еде, красотке, вине – словом, чём-нибудь запретном для нас. Меня это не слишком трогает, в силу возраста и специфических целей в жизни, а вот остальных… А если бы хранителям мира показалось, что «проклятые» стали слишком своевольны, они просто вырезали бы нас всех: в цитадели Кинлох постоянно базировались пятьсот только простых храмовников в зачарованном обмундировании, которые легко сомнут любое сопротивление магов. А теперь представьте, что маги чувствовали к такому беззащитному храмовнику, который не может сделать им практически ничего? Взрослые только с тщательно скрываемым злорадством применяли «воспитательные меры», а вот дети… Дети видели отношение старших, присовокупили свою природную агрессивность и неприязнь к белой вороне, и пошли мстить за своё положение. Мстить – и попутно невольно учить меня тому, что они узнали от своих наставников: это ученики Старших не будут руки марать в прямом воздействии, ученики простых Прошедших Истязание же вполне себе развлекались. В общем, нет ничего удивительного в том, что я закладывал под шавок Церкви столько мин отложенного действия, сколько мог.* * *
Тонкие сучковатые пальцы мягко скользили по корешкам ветхих книг. «История Орлея», «Архонты Империи», «Тени Заката» – не то! Стеллаж с книгами закончился и пальцы коснулись свитков. Где же… Внезапно кисть схватила один из свитков и я унёс его на расположенный в углу магически сотворённой пещеры стол. Щелчок пальцев зажёг маленький, но очень яркий огонёк, свиток распрямился, тёмные глаза проскользили по старому пергаменту и словно сами тени вокруг вкрадчиво прошептали слова давно мёртвого мага крови. «Я не знаю, кто ты, читатель, мой ученик, которого я, возможно, буду учить после смерти своего тела. Возможно, ты воин, тень, эльфийский рейнджер или гномий кузнец, возможно, ты стар или молод, король, солдат или нищий… Всё это не важно, ведь лишь маг увидит на этих строках рецепт истинного могущества, а значит, если ты найдёшь в себе силы пройти по пути, что я укажу тебе, все эти условности станут для тебя несущественны, ты проживёшь столько, сколько пожелаешь и тебе, коли будет такова твоя воля, будут поклоняться как живому богу…» Я легко улыбнулся – завлечь, заинтересовать, преувеличить возможности… Как это знакомо. Но не стоит безоглядно верить сладким речам мёртвого чернокнижника – многие споткнулись на этом пути и участь их была много хуже смерти... С точки зрения смертных, конечно. «Соединиться с могуществом Тени – только первый шаг из многих. Следующий шаг - приспособить разум к законам Тени и отыскать связи между царством снов и миром смертной плоти. Вот она, истинная сила магии крови: плоть и разум неразделимы, и отсюда вытекает способность управлять разумом». Легкий кивок – я уже знал, как связать Тень и плотный мир. Сны – лишь отражение людских чаяний, их разумов и тел. Одно влияет на другое и другое влияет на одно: кошмар может убить тело, но тело может просто не подпустить кошмар к разуму, если оно спокойно, сыто и в комфорте, равно как и разум с могучей волей может легко обратить в ничто даже самый страшный сон. Кончики пальцев проскользили за взглядом вдоль описаний ритуалов Приспособления и Влияния – мне это не нужно, но лучше всё же изучить... «Пускай себе говорят, что разум священен. Для тех, кто познал истинную силу крови, это просто глупость. Разум не более священен, чем колено, мизинец или ухо. Это орган мышления, и ничего более. А подлинное мышление не должно быть связано с ритмом крови, неутомимым биением жизни. Прерви это биение - и даже разум окажется подвластен твоей воле». Пальцы разгладили ветхую кожу и я вчитался в маленькие, едва заметные значки. Глаза довольно сощурились: знания из книг по ритуалистике однозначно говорят о сути ритуала. Но проводить его в закрытой от магов библиотеке, да тем более сейчас… Неосмотрительно. «В Тени обитают существа, и добрые, и злые, но все они преследуют человечество прихотями и страстями, неизмеримыми в часы бодрствования. Наше могущество привлекает их, и не без причины: наш уникальный мост между явью и снами - единственный путь, по которому обитатели мира за гранью могут пройти в мир плоти. Чтобы начать путь к истинному могуществу, добейся расположения этих несчастных и чудовищных тварей, и обведи их вокруг пальца. Заставь их служить тебе или присягни стать их слугой. Тем и другим способом ты обретешь безмерную силу и возможность создавать разрывы в ткани мира». Тонкие линии семилучевой звезды перечёркнуты неровным рядами двойных и тройных рун: без подробной схемы того, в каком порядке рисовать их поверх друг друга нет никакого шанса повторить узор… К счастью, следующие полтора метра посвящены именно тому, как не ошибиться и получить желаемое увеличение возможностей с той стороны Завесы. «Этих тварей, этих демонов можно подкупить сущим пустяком, самое их страстное желание - проникнуть в мир из плоти и крови. Именно это ты и можешь им предложить – краткий отдых от вечной погони за истинным существованием. Втяни их в поединок воли и постарайся победить. Если проиграешь, тебе достанется могущество, а вот телом твоим завладеет демон. Наслаждайся непомерной этой мощью, пока есть такая возможность, ведь ты стал одержимым, и очень скоро демон пожрет твой разум». Под текстом записана длинная цепочка рун ныне забытого чародейского языка, но я и так знал, что хотел передать Банастор: Литания Адраллы. Это сейчас принято говорить, что эта удивительная волшебница изучала, но никогда не использовала магию крови и даже придумала универсальную защиту от контроля разума, призыва демонов и их магии, на самом деле нельзя изучить Кровь и не использовать её, как нельзя стать воином, ни разу в жизни не прикоснувшись к оружию. Да и с универсальностью всё не так просто… «Наконец, когда ты пришел к восхождению и вкусил сладость демонического благословения, возродись, восставший как бог. Через связь между небом и землей, плотью и сном, кровью и памятью, ты поднялся над ничтожными заботами Церкви и ее прихлебателей, поднялся над светскими аристократами и их жалкими сварами. Посредством обрядов, описанных в этих свитках, ты овладел умами других, поборол искушения Тени и подавил чудовищную волю демонов. Пускай не отягчат твой разум ни кража, ни убийство, ибо твоя воля абсолютна, и мир принадлежит тебе». Глаза скользили по коже, в последний раз намертво отпечатывая каждую строку каждый символ и каждый рисунок. Руки бережно подняли бесценную для понимающих людей рукопись, свернули её и убрали в тугой тубус, до этого заполненный мелко исписанным свитком, удивительно напоминающим только что вложенный. Полотно словно само собой развернулось и стилус быстро набросал последние штрихи. Маленькая ошибка здесь, капелька чернил там, лишний штрих здесь – и следующий маг, что попытается обратиться к мудрости Банастора без знаний о ритуалистике, сам отдаст себя в руки порождений Тени. Злорадно улыбаясь, я спокойно шагнул в тайный ход из закрытой библиотеки, в которой абсолютно точно не осталось ни одного труда по ритуалам.* * *
«Хранители – великие мастера природной магии, подвластной, как считается, лишь им самим, духовные, идеологические и религиозные лидеры Долов, позднее в какой-то мере возглавившие караваны эльфов, странствующих по Тедасу. Однако утверждение об исключительной способности эльфов к творению природной волшбы, как минимум, существенно преувеличены: все маги порождений тьмы в какой-то мере владеют их секретами, пусть и не применяют в именно бою, предпочитая более быстрые чары» – вырывал строчки текста эльфийской тайнописи колдовской огонёк-висп, горящий под потолком одной из забытых комнат Цитадели Кинлох. – Ээт саанах синур ми’сам дертен криен, – волшебные слова сами собой выстраиваются ровными рядами, перекатываются по языку, оставляя отзвук свежей травы и мягкой влажноватой земли. – Дет сиинг те страте эм анор тэй… Маленький росток какого-то сорняка, случайно обнаруженного мной в подвале башни, дёрнулся и выстрелил вверх на добрый десяток сантиметров, приобретя на конце характерную иглу-кровохлёбку, способную высасывать саму сущность жизни из неосторожной жертвы. Какая это уже по счёту попытка… – Тэйр сингл дет саанах, – левая рука следовала вверх и влево, правая следом, угол между предплечьями не более ста десяти градусов… Тело резко скрутилось, вызывая отчётливый хруст позвонков – долгое сидение в одной позе за тем, что кратко можно было бы назвать сборником сомнительных рассказов о Хранителях, вредно даже для магов крови. – Тии спирит сэнтум кри-ен-суул. Росток изогнулся и принял вид шипящей кобры – диковинной змеи, обитающей далеко к северо-западу от Ферелдена, а я продолжил тихо шептать изначально бессмысленные слова. Зачем? Слова – руки гончара, лепящие сосуд, они лишь помогают творить магию своей волей, помогают подогнать течение своей жизненной силы к течению силы растений. Вводят в транс, вход в который нужно найти, чтобы идти по узкой дорожке старательно оберегаемой длинноухими магии, такой бесполезной здесь и такой могущественной снаружи... Потому, наверно, никому и не пришло в голову искать несколько пропавших томов с символикой Воронов на обложке – автор принадлежал к этой почтенной гильдии и любил ставить гильдейский вензель везде, где только можно – кому захочется в плену заниматься теоретическими умствованиями, которые, в случае чего, не помогут даже прихватить с собой парочку-другую хранителей мира? Внезапная вспышка бело-синего с примесью фиолетового – и маленький росток рассыпался отвратительно пахнущим пеплом. Руки сами собой сжались в кулаки, а от тела во все стороны разошлись волна холодного чёрного тумана, заставляя магические светильники на секунду замерцать от магических возмущений. Дух и энтропия – мощнейшие, в каком-то смысле, направления чародейского искусства. Мастера смерти могут парализовывать тела и души десятков людей простым щелчком пальцев, впитывать капли праны из недавно умерших и ещё вполне живых тел, путать и вводить в смертоносные иллюзии чужие разумы, связывать врагов мощнейшими проклятиями, движением руки обращать в ничто целые деревни. Мастера духа могут укрыться щитом от любой угрозы: от меча, баллисты, заклинания или просто внезапно упавшего на голову камушка весом в пару тонн – духовник неуязвим, пока у него есть хоть капля силы. Которую так легко получить, впитывая чужую смерть и превращать её в свою мощь. Поднять анимированный труп? Придать даже кривой еловой палке остроту гномьего меча? Да что палке, есть сведения, что мы можем заклясть на остроту даже воздух! Подобно храмовнику развеять чужие чары? Защититься от чужой волшбы? Разметать владеющего магией врага? Всё это может опытный маг духа. Прекрасные, в каком-то смысле благородные и очень уважаемые ветви магического искусства, которыми я, на свою беду, крайне одарён. Почему «на свою беду»? Потому что они забивают возможность заниматься чем-то ещё! Мой потолок в стихийной магии – маленькая молния, которой даже обычного крестьянина не убить, не то что храмовника в зачарованных латах, созидать что-то сложнее исцеления перелома за пару дней мне до восемнадцати-двадцати не светит, а мои попытки освоить искусство Хранителей... Хорошо, что кровь даётся всем примерно в равной мере, было бы здоровье. Я мрачно повернулся к книге-пособию по искусству ритуала и начал искать способ обойти неприспособленность Силы – я буквально чувствовал, что он есть.* * *
Холодный круг луны освещал землю призрачным сиянием, пробиваясь сквозь туманную дымку плывущих в вышине облаков, отражался в холодных водах озера Каленхад и придавал округе совершенно невероятный вид. Не горели огни в деревушке на берегу, лишь у пристани на острове тускло мерцал одинокий факел. Чадный дым заставлял стража переправы недовольно морщиться – обострённые органы чувств иметь приятно далеко не всегда. Факелу осталось гореть всего несколько минут, а потом дежурный храмовник положит погасшее дерево в ящик с другими такими же и зажжёт новый – и так всю ночь. Соблазнительная, абсолютно слепая цель – именно с этой мыслью умирает каждый второй контрабандист, желающий пронести что-нибудь в Круг или из него. Красивая обманка для тех, кто не имеет никакого представления о возможностях часового: что граница света и тьмы тому, кто может смотреть через границу миров? Дежурная смена невелика: двадцать закованных в латы бойцов в ключевых постах, дежурят по двое, один на виду, другой – где-нибудь в стороне. Оптимальная схема, легко пресекающая большинство попыток побега и контрабанды, но совершенно никак не следящая за делами магов… Да и как отслеживать деятельность без малого четырехсот человек? К каждому по храмовнику – слишком сложно и ненадёжно, вдруг договорятся? Да и конфликтов станет больше… Поэтому и обитало большинство воинов за пределами самой башни во имя уменьшения возможностей побеседовать с глазу на глаз. Так или иначе, но внутренние коридоры по ночам никто не контролировал и я спокойно шел в одно небезынтересное место: юные маги народ непоседливый и к вечеру они выматываются так, что никакого желания бродить по знакомым с детства коридорам у них не возникает, а старшим это просто ни к чему. В Башне Круга нет окон – только узкие бойницы на высоте четырёх-пяти метров во внешних комнатах. Старший чародей Ульдред, как-то решивший провести экскурс в историю, рассказывал, что раньше туда вели специальные мостики, поднимаясь по которым защитники могли обстреливать штурмующих… Сейчас они, понятное дело, разрушены, а в самих внешних теперь уже залах расположены регулярно обыскиваемые храмовниками общежития волшебников – чтобы никто гарантированно не смог их восстановить, я полагаю. Храмовники… «Воины Создателя», защитники справедливости и хранители мира, как их пафосно называют некоторые особо андристанутые. По сути, обычные воины, благодаря церковному ритуалу посвящения получившие возможность впитывать магию и, после нескольких этапов посвящения, использовать накопленный заряд чужой Силы для усиления тела и так называемой «святой кары». Забавно, но если бы не одна вспышка случайного колдовства, я бы тоже сейчас упражнялся вместе со своими будущими тюремщиками на четвёртом уровне и во внешнем периметре цитадели Кинлох, злобно кривил морду, когда рядом проходил бы ещё один богомерзкий колдун, смеющий не вымаливать на коленях «прощения» у всякого, кто на него посмотрит. Прощения, каково! И за что же? За то, что, по версии Церкви, много веков назад несколько магов вломились в Золотой Город и вызвали истерику Создателя, в результате которой появился Мор. Хха! Особый смак церковной пропаганде придаёт то, что никакого Создателя никогда и не было, а Тень никогда не была Золотым Городом – уж я-то знаю, как-никак я, в какой-то мере, свидетель рождения первого Архидемона… Но об этом после. Я прищурил глаза и скосил их вниз-вправо… Пусто, пусто, пусто… Ага, вот он, в конце коридора! Разреженное облачко светло-серебристого дыма, принявшее вид характерной фигуры – парализующего символа – несложная магическая ловушка, но в сочетании с руной отталкивания или нейтрализации может быть весьма опасен… К счастью, никто, кроме личных учеников Старших чародеев, не мог бы поставить на меня такую ловушку, а им не досуг подлавливать шестнадцатилетнего несостоявшегося храмовника. Выпустить немного маны, придать форму стилуса, погрузить в блок-эффектор… Отрицание эффекта – попавшийся в ловушку сейчас не смог бы стоять на месте просто физически: магия заставила бы его тело конвульсивно дёргаться. Маленький сильверитовый стилет сам собой выскользнул из тайника на руке и оставил маленькую ранку на среднем пальце, куда тут же нырнул магический стилус. «Оружие убийц» вернулось в ножны, а магический сгусток нырнул в блок-активатор… Капля крови перенаправила эффект с «внешнего» на «внутренний» – теперь хаотично сжиматься и разжиматься будут находящиеся внутри мышцы… В данном случае – пищеварительной и выделительной систем, нам же не нужны убийства... Такие очевидные убийства. Кровь сгорела в маленькой бурой вспышке и перекинула воздействие малого ритуала с зашедшего в контур на просто ближайшего за его пределами. Я спокойно шагнул в круг, фиксируя срабатывание чар, вышел из него и повернулся налево по коридору, чтобы пронаблюдать две убегающих фигуры, одна из которых характерно держится за место, где спина теряет своё благородное название. Я легко улыбнулся и кинул во второго потерю ориентации – под таким допингом бегать по крутым башенным лестницам одно удовольствие… Пусть и бежать им только до ближайшего храмовника, что на входе, чтобы снял с них проклятия… Ну и чтобы послушал красивую историю о двух отважных сынах Церкви, что пострадали за правое дело от рук «злобного завистника и подлого, но неизвестного малефикара». Пожалуй, эта парочка – единственные, кто пошел узнавать, куда это я делся посреди ночи. Я развернулся и, перестраховываясь, втянул разлитую в коридоре Силу – ни к чему, чтобы моим «друзьям» поверили, а так храмовникам придётся долго и нудно искать, где же именно прокляли маленьких магов, которые и сами «не запомнили» место из-за какого-то проклятия… Естественно, никто не будет заниматься этим ради мести за детскую, в общем-то, шутку над двумя юными магами – воины Церкви тоже люди, притом одни из худших. Боюсь ли я того, что они признаются в нападении и укажут на наглеца, посмевшего не попасться в ловушку? Отнюдь. Внутренние дрязги колдунов рыцарям Песни и двуручника только на руку, а потому не пресекаются, наказание же от Старших – максимум маленький разряд в корму, уборка в библиотеке или кладовой, да высокая вероятность отказа в личном обучении, причём ударит это по всем причастным. Впрочем, учитывая, что младших и полноправных чародеев много больше трёхсот, а старших – от силы два десятка и даже не треть из них занимается просвещением младших поколений, я ничего не теряю. Однако, для «местных» эти наказания кажутся действительно страшными... Наивные дети природы. Я повернул за угол, как бы случайно схватившись за один из камней в углу. Левая нога выдала маленький, чётко отмеренный импульс в один из мозаичных камней на полу. Стилус с маленькой капелькой моей крови ударил в ничем не примечательный камень с ладонь размером под сводчатым потолком, дальше ход конем вправо вниз, вверх на четыре ряда, влево вниз по диагонали на четыре хода, шаг направо и вниз стилусом по углу. Рука легла на камень на уровне моих глаз, импульс в три капли маны и я спокойно прошел сквозь каменную кладку… Воистину, древние маги были гениями: даже после стольких лет запустения, боёв внутри строения и обработки храмовниками, и отвод глаз, и твёрдая иллюзия стены продолжали работать, как и века назад, надёжно сохраняя внутренние объёмы цитадели. Честно говоря, когда я, ещё восьмилетним мальчишкой, нашел инструкцию к входу, я не поверил, что какая-то магия может пережить всё это, но случившаяся через неделю стычка с парой десятилетних магов заставила меня попытать счастье в надежде хоть где-то скрыться от внимания злобных тварёнышей. Как они бесились, когда поняли, что я сбежал… И как же было страшно дышать мне, стоящему буквально в двух шагах от преследователей. Ведь десять лет – это уже начало обучения настоящей боевой магии (у личных учеников), а у меня за плечами начальное поглощение маны из структур, спасибо ритуалу храмовников, да несколько балаганных фокусов вроде шарика света и очистителя одежды, плюс простенькая стрела и щит с неизвестной эффективностью. Причём ведь даже страха наказания никакого нет: они просто не понимают, что действительно могут убить, а за всё меньшее их и ругать особо не будут – личные ученики. Ладонь легла на стилизованное изображение языка пламени, привычный импульс – и в чашах по периметру и под потолком помещения вспыхнуло ровное пламя. Помнится, я как-то осторожно расспрашивал нашего архивариуса о том, бывает ли такая магия… И как он убеждал меня, что такого не может быть. Воистину, чем больше я узнаю об утерянных секретах магического искусства, тем больше ненавижу храмовников, Церковь и всё, что с ними связано. Столько бесценных знаний было потеряно из-за этой властолюбивой мрази… К демону. Сегодня у меня важная ночь. Завтра пройдут Истязания Эрика Стейсона, одного из тех, кто в своё время загнал меня в эту комнату, а также одного из семи магов, которые нанесли мне действительно опасные раны. Конкретно он пару лет назад до кости сжёг мне правую руку по локоть… Если бы не магия крови, так и остался бы калекой. Ублюдка-Андерса**, который не дал боли убить меня и потом обрабатывал культю так, чтобы даже его наставница не смогла вернуть всё, как было, я уже подкараулил. Надо внимательно смотреть под ноги, когда в очередной раз пытаешься сбежать, можно же случайно упасть головой, например, в ящик с лириумом, который, в нарушение всех инструкций, не был убран кем-то из храмовников под замок. Потеря сознания, пара десятков вдохов порошкообразной субстанции… Случайная, но очень страшная смерть. А завтра «невинный мальчик, который точно не мог причинить никому вреда», послужит закуской для вполне конкретного демона Гнева. Чаша с лириумом привычно вспыхнула языками фиолетового огня. – Приди ко мне, Аггх-Саабах-Нуун, – гулкий шепот разошелся по помещению, заставляя тени колыхаться в причудливом танце. Слова не важны, важно лишь намерение, с равным успехом можно было и матерные частушки распевать, лишь затраты сил из-за потери концентрации возрастут. Пламя сменило цвет с фиолетового на ярко-алый и маленькая объёмная фигурка демона сплелась на слое лириума. – Зсфаал, смертный? – тихо спросил Гнев. Забавно, но демоны никогда не кричат, они шипят, шепчут, рокочут, но никогда не кричат. На прямой вопрос Гнев ответил, что крик – признак потери контроля над ситуацией, а потеря контроля в Тени – это смерть, а потому, даже если контроль утрачен, ни к чему демонстрировать это врагу. Думаю, излишне говорить, что врагом хищники и единственные обитатели недремлющего мира считают абсолютно всех? – Звал, демон, – довольно кивнул я. – Завтра будут проходить Истязания вот этого смертного. Несколько миллилитров крови Эрика вылились из мензурки в огонь. – Я желаю, чтобы он умер, – я на секунду прервался, вспоминая ощущения от запекания заживо. – Плохо умер. Демон утробно рассмеялся и ответил: – А с чего бы мне тебя слушать, маг? – Я призову тебя в тело. Вон то, – я кивнул на клетку с местным котом. – На день или пока ты не погибнешь. – Сфееерь, – демон как будто принюхался и на секунду утратил чёткость, расплывшись маленькими огненными змейками. – Хороший сферьрь… Тушшааа? – Что? – я не сразу понял, о чём говорит демон. – Душу можешь забрать себе. А зачем? – Сзачем демоны зсабирают тушши ссмертных? – призванный монстр облизнулся и повёл руками, словно пытаясь притянуть кота. – Чштопы играть с ними. Чшитать память. Быть ими. Хороший сферьрь, пушшистый и тёплый. Вкусссный… Но потом. Демон повернулся ко мне. – Я сзделаю, как ты хочешшшь, маааг. – И ещё одно, демон… – я внимательно посмотрел в почти незаметные из-за размеров иллюзии глаза твари. – При себе у него будет кольцо… Можешь забрать его и принести мне? – Тапустиим, могу, – глаза Гнева алчно блеснули. – А что мне за это путет? – Пять литров крови мага. – Идёт! – поспешно согласилось существо из пламени. – До завтра, демон, – я криво улыбнулся, перечёркивая мелком один из символов на чаше. Пламя моментально опало, оставляя вместо себя слой застывающего лириума – активные Врата в Тень всегда выносят «кровь мира» на месте открытия, а с помощью одного из ритуалов магии крови можно заставить её не разлетаться по огромному объёму, а концентрироваться в капли, стекающие на дно. Я чуть покачал чашу, задумчиво глядя на расплавленный лириум, и аккуратно перелил его в кнавки выбитого на полу узора: пора переходить ко второй стадии. Банастор назвал это «лестницей в Тень», мне же больше нравится «демонизация»: с каждым демоном, что проигрывает поединок воли, маг крови становится всё ближе к порождениям Фейда. Растёт магический резерв и, что важнее, скорость его восполнения, поглощаются обрывки воспоминаний и навыков, а жизненная и магическая энергии постепенно сливаются и проникают друг в друга, превращая мага, в конечном итоге, в ещё одного демона. Процесс не быстрый, требуется примерно пара сотен таких демонов как тот, которого я только что нанял, но обещанная Банастором свобода от старости вполне достижима… Вот только я пойду другим путём. – Эт анна эт соурте де спиритус акрау тэ’эм, – заунывный мотив призыва сам собой рождается в груди. Огонёк свечи в центре рисунка колеблется и наливается багровым, а камень вокруг чертежа дрожит и плывёт, подобно морю в штиль. Горячечный шепот сам собой срывается с губ, заставляя реальность дрожать и изгибаться внутрь самой себя. Я даже не знаю, что сейчас говорю, слова – ничто, лишь бесконечно малая доля магии, которую, однако, могут увидеть простецы, главное творится Силой – и это я не забуду никогда. Лириум в рисунке плавится и распадается, выделяя сумасшедшие объёмы энергии. Направить, усилить, ограничить, скрыть от внимательных глаз… И вот грань Завесы истончилась, чтобы пропустить всего одного конкретного демона – я присмотрел его, ещё когда искал исполнителя для убийства Андерса. Тогда не нашел никого подходящего и пришлось всё делать самому, зато я узнал имена нескольких сравнительно-слабых демонов, которых гарантированно смогу поглотить. – Смертный, – рокочущий басовитый шепот разнёсся по помещению. – Зачем ты призвал меня снова? Я не собирался отвечать ему, ответить – значит прервать ритуал. Рука с подаренным когда-то стилетом сама собой прыгнула вперёд и разрезала плоть на «брюхе» желеобразного монстра. Правая рука нырнула в разрез, а на рисунке зажглись до поры сокрытые смысловые рисунки. Демон закричал, когда я сжал руку вокруг его хребта: на самом деле, это лишь воплощённая магией часть его сути, а не «настоящий» элемент отсутствующего скелета, но ощущения от этого не менее «приятные». Я почувствовал, как демона начинает затягивать в меня: желеобразная плоть обхватила конечность и просочилась сквозь одежду, хребет раскрошился и впился в кисть острыми осколками… Я потянул руку и душу твари на себя, вбивая сильверитовое лезвие между «глаз» демона – это дезориентирует ещё больше, чем принуждение к одержимости. Наконец, демон полностью впитался в меня, ритуальный узор погас, а я провалился в свой внутренний мир… Теперь – просто поединок воли, кто кого передавит, но главное – демон шокирован, как поглощением, так и ранами: сильверит не просто так используется в лучших мечах Церкви. Моя победа предрешена, но это совсем не повод расслабляться хоть на гран…* * *
Слабы руки-ноги, мыслей рой в мозгу. Стрелами калёными мысли я прижгу. Больше снов не будет, до свиданья дар. На губах улыбка, а в груди кошмар! Эхри Наиус. Башня Круга существенно больше, чем кажется снаружи, и не только за счёт магически сокрытых внутренних помещений и коридоров, но и за счёт обширных подземелий, созданных в скальном основании магией или инструментами древних архитекторов. В частности, ритуал Усмирения всегда проводят в подземелье лишь чуть более глубоком, чем хранилища цитадели. Прохладный и сухой воздух помещения неприятно касался кожи – по традиции Усмирение проводят над обнажённым магом. Чего мне стоило вернуть правой руке вид кривой обугленной ветки, лишь немного восстановившейся после того инцидента, не скажут наверное и Древние Боги… Но чего бы стоила мне залеченная рука, если бы я заранее, практически случайно, не узнал об этой маленькой подробности, даже думать не стоит. На моих глазах лежала тёмная повязка, но я кожей чувствовал, что Первый Чародей Ирвинг равнодушно смотрел на меня – он победил, заставил «несносного мальчишку» и «храмовничьего выкормыша» сломаться и попросить об участи хуже смерти. Теперь я для него не представляю интереса, так же, как и все обладатели маленького клейма на лбу. – Уверен ли ты, Дайлен Амелл, в том, что желаешь пройти ритуал Усмирения? – странно-тепло проговорил Грегор. Сочувствует? Вряд ли… Да и не важно, что мне его сочувствие? – Да, рыцарь-командор, – ответил я пересохшим от волнения языком. Да и как ещё можно ответить, когда твоё тело уже зафиксировано на дыбообразной конструкции, а пара храмовников ненавязчиво стоит по бокам, готовые в любую минуту снести мне голову, если заметят какие-то признаки одержимости? Ну, или я им просто не понравлюсь… – Чудесно, что ты столь сознательный юноша, – улыбнулся – по крайней мере, я так услышал – Грегор. Температура воздуха резко упала, и сквозь повязку на моих глазах пробилось пятнышко злого голубого света, быстро наливающегося алым. В губы ткнулась полоска сахеронской резины – не традиция, а необходимость… Я позволил вставить её меж зубов, иначе от боли могу раскрошить их. Я почувствовал, как Грегор довольно кивнул и опустил клеймо. Вспышка! Боль! БОЛЬ! Языки колдовского огня разошлись от третьего глаза по всему телу, захлёстывая его, как цунами – тропический остров. Связь с Тенью моментально обрубилась и Сила свернулась внутрь себя за маленьким лириумным клеймом. Секунда – и всё исчезает. Нет больше… Ничего. Ни чувств, ни Силы… Да и зачем они мне? Без них лучше, спокойнее. Тёплое уютное ничто. Закованная в сталь рука коснулась плеча. Холод?.. Неприятно… Что есть «неприятно»? «Неприятно» – не опасно. Значит, «неприятно» не существенно? А что есть существенность? Существовать… Я – существую? Да, существую… Что есть существование? – Дитя? – раздался чуть удивлённый голос. Голос? Голос. Звук. Колебания воздуха, модулируемые с помощью… – С тобой всё в порядке? Пришло узнавание – Ирвинг. Первый Чародей. Опасен. Желал Усмирить и уже договорился с Грегором, когда я спутал ему карты. Как? Вызвался на ритуал. Зачем? Не помню. Странно. Это может быть опасно, следовательно, необходимо вспомнить. Вспомнить? Да. Записка. Когда я шел к рыцарю-командору, я оставил записку... Себе? Где? Не важно. Что в записке? «Чтобы вспомнить, сделай…» Сделай что? Рисунок. Круг. По внешней поверхности вязь, похожая на письменность эльфов. Внутри резкие, будто вырезанные когтем значки. Я зажмурил глаза, впечатывая в память ритуал для воспоминаний… Отлично. – Дайлен? – Тхааа? – сухо прохрипел я, тут же срываясь в сухой кашель. – Вода… – пока я вспоминал, меня успели развязать и усадить на стул, а сейчас тыкали в губы плошкой с водой. Я попытался пошевелить рукой и она моментально вспыхнула тысячей маленьких языков огня – не настоящего, конечно же. Тихий стон и жадное похлёбывание. Это… Я? – Всё хорошо, сынок, теперь всё будет хорошо… – Да… Будет… – прошептал я, уплывая в гулкую тьму.* * *
Маги считают Усмирённых чем-то средним между мебелью и полезным инструментом: на «нас» не обращают внимания, позволяют присутствовать при любых диалогах (всё равно нам ещё по возвращении из подземелий строго говорят не рассказывать никому чужих бесед без разрешения всех говоривших или приказа Грегора или Ирвинга, а своей воли у нас «нет»), заходить в запретные для остальных секции библиотеки… И если Усмирённый читает трактат по призыву демонов прямо посреди книгохранилища, никому и в голову не придёт отбирать у него ветхую рукопись ещё тевинтерских времён. Это если кто-то сумеет прочитать текст на старом тевинтерском, которым и в осколке Империи владели лишь любители древностей да исследователи. – …Дункан… – …Право Призыва… – Шанс выбраться? Чтобы что? Биться с порождениями тьмы, пока они не убьют тебя? – истеричный возглас из-за стеллажа заставил меня прерваться от описания личного призыва Йаг-Тууа, чуть ли не единственного демона Желания, принимающего мужское обличие и наслаждающегося весьма своеобразным психологическим расстройством. – Юный маг, извольте не повышать голос в библиотеке. Для громких дебатов у вас есть общежития и лекционные залы. – Конечно, Усмирённый, – презрительно скривившись, ответил давешний крикун, отводя глаза, в которых умелый физиономист различил бы огоньки страха – и дело не только в страхе магов перед Усмирением. В моём новом статусе есть неоспоримые плюсы – теперь я могу назначать наказания. А поскольку Усмирённым, вроде как, мстительность не свойственна, я могу спокойно сводить личные счёты… Те, что допускают смывания просто болью и унижением. – Мы уже уходим. – Постой, юный маг, – степенно проговорил я в спину отвернувшегося колдуна, заставляя его, тихо скрипнув зубами, вновь обернуться ко мне. Как забавно в нём переплетаются ненависть, презрение и животный ужас… – Ты говорил о некоем Дункане и Праве Призыва. Скажи мне, неужели эту скромную обитель посетил лично командор Серых Стражей Ферелдена? – Да, Усмирённый, – торопливо ответил волшебник. – Он сейчас у Ирвинга, но поселили его в гостевых комнатах. Я могу идти? – Не смею вас задерживать, господа маги, – я довольно провёл рукой так, что если бы все вокруг не были уверены в моей бесчувственности, однозначно поняли бы, что над ними издеваются. Надо было провернуть этот фокус с Усмирением и восстановлением связи с Тенью раньше. «Итак. Серые Стражи – это неплохой шанс покинуть Круг и, если слухи, гуляющие по Ферелдену уже полтора года, верны, наложить лапу на душу Архидемона Пятого Мора. А если нет… Не думаю, что скверна в крови помешает мне продолжить следовать путём Банастора, да и маги среди порождений встречаются», – размышлял я, шагая по каменным ступеням. – «Но чем можно заинтересовать командора Серых? Я официально Усмирённый, а значит, традиционная магия отпадает. Зачарования… И, пожалуй, кинжальный бой – всё остальное будет слишком подозрительно, хотя из крови моих тюремщиков и «коллег» я и добыл много чего ещё». Не торопясь и вежливо раскланиваясь со всеми встреченными магами, я поднялся на второй этаж. Направо, налево… А вот и он. Я аккуратно постучался в дверной косяк, привлекая внимание командора. Тёмная кожа, неаккуратная бородка, зачёсанные назад густые волосы, покрытый ранними морщинами лоб, редкая седина на висках, но явно не от возраста, жилистые кисти и шея, покрытые узором отчётливо видимых вен – вот и всё, что выглядывало из-под лёгкого доспеха. Благородная осанка, на которой, тем не менее, оставили свой след пережитые – и явно не простые – года. Глаза… Когда-то они однозначно были тёплыми и смешливыми, однако прошедшие годы оставили от смешливости лишь морщинки в уголках глаз, а от теплоты – остывающие угли, которые подогревались долгом. А ещё, пожалуй, была в них какая-то странная усталость… Как будто его кто-то уговаривает сделать что-то ужасное и он уже почти согласен, но вместе с тем скорее сам вскроет себе живот чем-нибудь вроде фламберга, чем выполнит то, о чём его просят. – Здравствуй. Боюсь, мы не были представлены друг другу, – вопросительно произнёс командор. – Я – Дайлен Амелл, Усмирённый Ферелденского Круга магов, – легкий кивок. – Я – Дункан, командор Серых Стражей Ферелдена. Что же привело тебя ко мне? – заинтересованно спросил полукровка. – Право Призыва. Я хотел бы вступить в ваш Орден. – Хм, – Дункан почесал подбородок левой рукой и, секунду подумав, повёл правой в сторону стола. – Не желаешь присесть? Прежде чем я объявлю Право Призыва, я хотел бы пояснить тебе некоторые последствия этого решения. – Конечно, благодарю тебя. – Итак, – Страж сложил руки домиком и внимательно посмотрел мне в глаза. – Во-первых, Посвящение – это навсегда, дороги назад не будет. Никогда. Скверну из крови нельзя будет извлечь никакими чарами и магией. Во-вторых – Посвящение убивает примерно каждого третьего кандидата, потому нас и в лучшие годы в более… Благожелательных странах было немного. В-третьих, в определённый момент скверна… Начинает нас убивать. Нет, она и так потихоньку поглощает нас, но после, примерно, сорока лет мы начинаем слышать шепот порождений тьмы. Это чем-то похоже на то, что испытывают особо одарённые маги, когда слышат демонов за Завесой. И тогда мы спускаемся на Глубинные Тропы в последний поход, Призвание, чтобы больше никогда не вернуться. В-четвёртых. Никакой славы, почестей и народной любви. Победа в войне, бдительность в мире, жертвенность в смерти – вот суть Серых Стражей. Один из наших командоров сказал: «Ты будешь защищать людей, а они будут тебя за это ненавидеть. Во всякое время, когда на поверхности не будет бушевать Мор, человечество приложит все старания, чтобы позабыть, как оно нуждается в нас. И это хорошо. Мы должны держаться в отдалении. Так, и только так мы сохраним возможность принимать нелегкие решения». В-пятых, Посвящение даёт нам не только возможность чуять порождений тьмы и иммунитет к скверне Мора, но и вызывает сны-видения действий порождений тьмы, сокращает срок жизни и вызывает неутолимый голод – такой же, как у наших врагов. А ещё – мы всегда желанная добыча для них. Ты всё ещё хочешь присоединиться к нашему Ордену? – Почему мне кажется, что обычно неофитам такие подробности не раскрывают? – я по-птичьи склонил голову, задумчиво глядя в глаза воина. – Ты прав, обычно мы рассказываем новичкам некоторые моменты только постфактум. Но с тобой… Большинство стражей в Ордене держит долг, месть или угроза, которой они подвергнутся, если покинут Стражей. Чую твой скепсис. Нет, именно в таком порядке, тех, кто бежал в Орден от плахи на самом деле очень мало, среди моих знакомых я такой один. Но Усмирённые – совсем другое дело. Вам безразлична смерть, неведома месть, у вас нет страха, а понятие долга… Своеобразно, прямо скажем. Насколько я знаю, вы следуете своему долгу, поскольку не видите причин не следовать ему и ровно до тех пор, пока это остаётся так. Поэтому я говорю тебе всё сейчас… Не хочу, чтобы наш дар не был использован из-за того, что ты, узнав всё после ритуала, ушел назад в Круг и получил лишь наше проклятие. – Я выслушал тебя, Дункан, и благодарен за твоё доверие, – я встал и уважительно склонил голову. – И я всё ещё хочу вступить в Орден. – Да будет так, – довольно улыбнулся Страж. * Автор знает, что в средневековье никаких сапог у детей простых смертных не было. А в DA – есть. ** Недавно узнал, что мне за глаза какое-то время назад высказывали, что Андерс «до определённого момента был весёлым и добрым парнем», а гг его так нехорошо убил. Интересно, когда этот момент был? Напомню, с этим ублюдком игрок впервые встречается, когда тот с шутками-прибаутками уничтожил отряд посланных за ним храмовников и предложил протагонисту поюморить, стоя над их мёртвыми телами. Сама доброта. Представьте: произошел где-то терракт. Вы – обычный человек, представитель чего-то вроде службы безопасности объекта, на котором это «счастье» произошло. Вы идёте по нему, всё вокруг горит, дымит, со всех сторон на Вас выскакивают боевики, желающие Вас поскорее убить. Кровь, кишки, стоны умирающих, трупы своих, трупы врагов, на Вас наступают боевики врага, подкреплений нет и не предвидится, укрепления разнесены взрывом и только Бездне известно, нет ли где ещё неразорвавшихся бомб. И вот вы повернули за угол и видите, как какой-то молодчик с символикой местной по определению подозрительной структуры (и не без основательно подозрительной!) расстреливает из пулемёта боевиков врага. А рядом лежат тела подозрительно быстро упокоившихся сотрудников условно дружественной службы, осуществляющей надзор за структурой данного молодчика. Всё это, конечно, под шуточки-прибауточки. Вот он расстрелял этих товарищей и повернулся к Вам. Снова пара шуточек. Вам предлагают от души посмеяться над сотрудниками при исполнении – теми, что, кстати, только что погибли, защищая этого ушлёпка. Он, кстати, духовный целитель по профессии и умереть рядом с ним против его воли надо суметь… Возвращаемся к «добрячку». Вы стоите над растерзанными, ещё тёплыми и минуту назад живыми телами тех, кто хотел то ли скрутить как минимум подозреваемого в теракте человека с сомнительной биографией, то ли до бился вместе с ним против боевиков. Как Вы можете заслужить симпатию этого кадра? Правильно! Начав юморить в адрес погибших. «Весёлый», «добрый», «положительный» парень, просто слов нет. А уж каким он «добрым», «весёлым» и «положительным» станет, когда подцепит «Справедливость», ммма! Или Вы думаете, будто возможно, что человек жил-был нормальным, а потом у него в голове что-то щёлкнуло и ему стало весело и смешно убивать других людей? Извините, не верю. Скорее уж он таким был довольно долго, но до поры, боялся рыпнуться. Зато понятно, что пока на свете есть люди, которым нравится данный представитель ЛГБТ-сообщества и которые видят в больном ублюдке, террористе и буйном психе с постепенно входящей в штопор психикой «весёлого и доброго парня», терроризм не будет побеждён. Кстати, интересное наблюдение, наводящее на определённые размышления: в предыдущие разы Андерс сбегал в направлении борделей и кабаков, но игрок впервые его встречает в центральном здании Башни Бдения, захваченном порождениями, откуда буквально по соседнему с ним коридору прут эти самые порождения и где некоторое время назад прогремел взрыв. А теперь вспоминаем, что порождения вообще договариваться шли и стелсили так, что до самых взрывов никто и не дёрнулся. И что Вашей организации подрывать себя незачем… Как и храмовникам (им ещё и нечем). А вот «Его Величеству» – о, для него сбежать сейчас – принципиально важно. Это так, размышления на тему, кто развязал этот «Ад и Израиль» вокруг. Напомню, из доказательств противного у Вас есть только слово этого подозрительного, но «весёлого и доброго» парня, да смутные подозрения, что он не мог действовать заодно с боевиками… Хотя просто совпасть или являться следствием друг друга их акции вполне могли – и против этой версии не говорит вообще ничего, а вот за есть пара косвенных улик. Особенно интересно эта «удивительно приятная (для Андерса) случайность» выглядит, когда знаешь, что ни одному из иных участников этот взрыв не нужен и что церковь в Киркволле он тоже взорвёт... И нет, я помню, что там будет не лириумная бомба, а созданная благодаря использованному в тёмную «другу»-Хоуку неведомая хрень – но сам факт... И да. По поводу «бесценных» книг, оказалось, это очень сложная фраза. На дворе средневековье. Здесь нельзя допечатать ещё тысячу-другую-десятую экземпляров любой книги, и каракули Андерса в учебниках не равносильны тому, что кто-то подрисовал трубку Черчиллю в учебнике истории: здесь испорченная книга – любая – может быть тупо последней на свете и копий легко может не быть. То есть содержащиеся в ней знания будут потеряны надолго, если не навсегда. А гадил он в книгах по медицине... То есть, по сути, ему пережевали и заботливо вложили в рот всё, о чём только можно было при его вводных мечтать, а он начал гадить на голову и своим коллегам, и тем, кто мог бы учиться после него, да ещё и пытался зачем-то куда-то бежать (потому что чтобы поступить, как хозяин Шейлы, нужны мозги). Причём ладно бы хоть какая-то завалящаяся причина, нет, это просто биомусор, который иначе не может. Но он – «добрый и весёлый парень», поэтому ему всё можно и не важно, скольких он опосредованно убил своим поступком просто потому что думать – это вообще не для всех доступно (или ему просто нравилось гадить, как процесс). Давайте осудим Доктора за то, что он прописал ему смерть, такой же классный парень, слов нет! До сего момента комментарии были закрыты: работа закончена, переписываться не будет, минусы известны, так зачем? Однако теперь, 12.10.2019, мне стало интересно, а кто ещё считает, что достаточным оправданием для убийств и предательств является тот замечательный факт, что убийца является «весёлым и добрым парнем»?