* * *
Ярко-рыжие из-за горящей смолы языки огня освещали маленькую полянку в стороне от основного лагеря, вились вверх, рассекая холодный осенний воздух и припадая к земле, словно для нового замаха. – Это может войти в привычку, – я задумчиво запустил руки в огонь и заставил один из его языков сплестись в фигурку очень знакомой ведьмы… – Разве это плохо? – сидящая рядом Морриган фыркнула и спрятала лицо за широкой чашей с горячим вином со специями. – Совсем неплохо… – Ты о ситуации или о вине из запасников эрла? – я чуть ехидно улыбнулся ей и отпил из своей чаши. – О ситуации, – не слишком разборчиво ответила ведьма и перевела тему. – Скажи, там, в башне… Что сделал Ульдред? – Когда ты?.. – я отставил остывающую чашу к огню и приложил руку к груди. – Да, – недовольно согласилась Морриган, очевидно, не слишком желая вспоминать момент собственной слабости. – Ну… – я магией подогнал языки огня поближе к напитку и, дождавшись, пока над ним закурится лёгкий дымок, взял обратно. – Ты же знаешь, что тела иных форм мы храним в подпространстве, связанном с нашей душой. Больше сила мага – больше возможный размер этого кармана, чем больше заполненность кармана, тем больше расход на поддержание связи с ним. Обычно это крохи, которые и заметить-то – достижение… Но не тогда, когда пространство намеренно стабилизировали. Тогда расходы возрастают… Демон просто увидел, что мы оборотни и подумал так же про Шейлу, а потому хотел не дать нам перекинуться и урезать её прыть. Ошибка, которая стоила ему изрядного куска Силы. – Понятно… – ведьма задумчиво приложила к губам палец и кивнула какой-то своей мысли. – А я ведь выращиваю там тело… Драконье тело. – Тогда тем более, – понимающе кивнул я. – На создание и так изрядно силы уходит, а тут ещё и расходы на транспортировку возросли… Хотя я, перед тем, как войти в Зал, остановил формирование новых обликов. – Новых тел? – заинтересовалась Морриган. – Да, – я кивнул, не видя никакого смысла скрывать этого от неё. – Голем, мышь, огненное создание и дух. – Голем и мышь ещё понятно, – задумчиво протянула ведьма, сделав маленький глоток. – А что за огненное создание? И как ты представляешь себе превращение в духа? У них же нет материального тела, лишь иногда немного жизни, теневое тело, чувства, разум да магия? – Огненное создание… Выглядит, как горящий мумифицировавшийся труп. Понятия не имею, откуда он взялся и что такое… Но он очень хотел сбежать от Праздности, а потому влился в меня без остатка, едва увидел хоть какую-то возможность сбежать, – я помолчал секунду и продолжил. – Не думал, что когда-нибудь увижу чужое самоубийство. – Чего с людьми не творит мотивация, – ухмыльнулась Морриган. – В принципе, с духом примерно та же история, – я почесал висок и махнул рукой. – Я, кажется, просто понял, как можно полноценно жить без тела вовсе… Но это требует некоторых особенностей строения души, над которыми я сейчас работаю. – Расскажешь, как закончишь? – ведьма ехидно улыбнулась и повернулась ко мне. – А я расскажу, чем приласкала Ульдреда. – И чем же? – я заинтересованно подался вперёд. – Кое-что из менталистики, – поддержала игру Морриган. – Идёт, – я кивнул и потянулся к огню. Всё будет, но не сегодня…* * *
– Они здесь, хозяин, – разбудил меня тихий шепот на грани слышимости. Едва открыв глаза, я смог насладиться изгибами фантомного тела подчинённого мне Желания и вполне материального – лежащей рядом Морриган. – Как вы и предвидели, ушастики не смогли устоять перед… одинокой путницей, выгнанной из каравана торговца… Ах, бедняжка Демоница облизнулась неестественно длинным языком, провела рукой по груди, хихикнула и растаяла в воздухе, перекинув мне информацию о пленниках. Заклятие сна само слетело с ладони и я неторопливо выбрался из палатки. Броня из плотной зачарованной кожи привычно распределилась по телу, ноги нашли военные сапоги магов, а на руки легли хасиндские перчатки и тонкий обод живителя. Нити рунического шитья по краю отреза плотной тёмной ткани легко засияли тускло-розовым и тут же погасли, когда мои руки намотали её на голову на антиванский манер. С тихим шелестом вокруг меня развернулись, наложились, слились и скрылись щиты зачарований, невидимыми тенями отделяя меня от чужих ударов. Я спокойно прошел мимо лагеря, мимоходом кивнув замершей в одной позе Шейле и Стэну, которому выпало нести вахту этой частью ночи, и углубился в лес, который эльфы предпочитают называть бресилианским, а люди – просто лесом. Конечно, выделенные для проживания ушастой погани территории отделены от людей пятидесятикилометровыми «ничейными» территориями, чтобы снизить количество встреч бывших и нынешних хозяев поверхности, но эльфы в высокомерии своём искренне считают своим любой лес… И вообще любую землю, хозяева которой не могут дать им по зубам, а потому вплотную подбираются к владениям людей, иногда и вовсе захватывая их. И уж конечно не видят ничего плохого в том, чтобы иногда выйти пострелять одиноких шемленов на трактах – ради денег ли, ради забавы ли – а если им попадётся женщина, не слишком похожая на порождение тьмы, стороннему зрителю останется лишь посочувствовать несчастной и надеяться, что она в скорости надоест и её убьют быстро… И не дай Создатель она не падёт в ноженьки кровожадным ублюдкам из леса, а безуспешно попытается на них напасть. – И кто это у нас здесь? – поинтересовался я в пустоту, окинув взглядом маленькую полянку, сокрытую от остального мира густыми кустами и каким-то магическим вьюнком. – Приветствую, Дайлен, – кивнул мне человек, с которого, казалось, можно писать иллюстрацию к слову «обыкновенный», стоявший, сложив руки, в стороне от связанных эльфов в центре. Так и не скажешь, что это всего лишь дух праха, завладевший телом какого-то крестьянина, прошедший… Модификацию разума для предотвращения мутаций. Ведь что есть мутация? Попытки демона иметь привычный облик… А если привычный облик совпадает с телом? Хотя «убедить» обитателей недремлющего мира в нормальности такой внешности оказалось очень непросто. – Может, пора уже выпустить кишки кому-нибудь из них? – полуголый высокий человек, по комплекции приближающийся к Стэну, кровожадно оскалился и пробарабанил толстыми пальцами сложную дробь по рукояти монструозного двуручника. Кожа великана была красна и горяча, словно он только что вышел из парилки или кузни, несмотря на то, что дыхание эльфов оставляло в воздухе вполне видимые облачка пара – демон Гнева не может не влиять на окружающую его среду, нагревая её, даже если «обитает» внутри чьего-то тела. – И куда вы постоянно торопитесь? – в пустоту спросила единственная дама, выходя из сгустившегося тумана на другой стороне поляны. Желание уже сменила порванное в самых интересных местах платье, в котором «попалась» длинноухим охотникам, и шествовала к пленникам в чём-то средним между «родным» и человеческим обликами. На первый взгляд, ничего необычного, пока не глаза не поднимутся выше ключиц: плотные ботинки, шаровары и куртка, распущенные неестественно чистые чёрные волосы, в которых пробегают языки огня, сеть фиолетовых магических сосудов, раскинувшихся тонкой паутиной по шее и вискам, тёмные склеры и отливающие рыжим радужки. – Господин уже здесь… – И тебе ещё не надоело? – вздохнул дух праха, закатив глаза. – Не видишь, не получается затащить его в койку? – Я так хочу, – хмыкнула женщина, проверяя чары на ушастых охотниках. – И это желание даёт мне силы, пока я следую ему. Не все готовы отказаться от Силы ради того, чтобы быть похожим на человека. Лидер тройки моих слуг фыркнул и, покосившись на расчерчиваемый мной узор, ответил: – Не «похожим на человека», а непредсказуемым для людей. Не вынужденным творить нелогичную и вредную для дела ерунду, чтобы не потерять привычное могущество. Наделённым волей отбросить развлечения на будущее, – дух сложил руки на груди и с вызовом продолжил. – Это твоё желание безобидно, хотя и раздражает меня. Но скажи, разве мы тебя не на этом подловили? Не следование желаниям привело тебя сюда? – И что? – демоница опустилась на живот одного из очарованных ей эльфов. – Да, у меня появился хозяин, которому я служу. Но это дало мне лишь больше силы, исполнило одни мои желания и дало новые – в чём же вред? – И никогда не хотелось сбежать? – тихо и вкрадчиво поинтересовался дух. – Снова стать свободной? – Зачем? – демоница вскинула бровь. – У меня нет такого желания… Но есть желания, требующие обратного. И потом… Ты-то, бесчувственное бревно-рационалист, тоже не бежишь, верно? Даже если бы могло. Дух скрипнул зубами и отвернулся. – И всё же, я нахожу то, что вы рабы своих чувств и желаний отвратительным и потенциально опасным, – подвёл черту под разговором дух. – Я тоже, – вклинился я в разговор. – В конце концов, я мог не пленить и подчинить тебя, а убить. – Смерть – это только начало, – ухмыльнулась демоница и с намёком продолжила. – Нам ли не знать, верно? – А поглощение? – вкрадчиво поинтересовался дух. – Это тоже не конец, – рассмеялась Желание. – Я бы стала частью чего-то большего, вот и всё. Никакой беды. Никто из поглощённых не уходит в ничто, поглощаемая часть становится частью поглотителя, а всё остальное следует на перерождение и вновь рождается где-то ещё. Кроме того, хозяин на тот момент почти закончил перерождение в одного из нас, а у меня не было никаких особых знаний, так что тратить остатки потенциала поглощения на такую глупость он бы не стал. Я ничего не теряла изначально. – Но этот переродившийся тратит время на то, чтобы вернуть былую силу, – впервые вмешался в разговор Гнев. – Ах, время, – чарующе протянула демоница, постучала пальцем по губам и повернула голову к великану. – А что такое время? Я не видела ничего более относительного и субъективного, чем время. Е-рун-да. Желание встала с пленника и подошла ко второму расчерченному мной кругу. – А я недавно видела сон, – по-детски весело сказала она, заинтересованно глядя на линии чертежа. – Там человеку снилось, что он умер и оказался в пустоте. Он говорил с Создателем. Демоница хихикнула в кулачок. – Он сказал ему, что он – каждый человек, гном и эльф на свете. Палач и каждая из его жертв, антиванская шлюха и каждый её клиент. И каждая… Его жена, дети, родители… Что все они – это он в разные времена, обстоятельства и места, – Желание вытянула шею и поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть какую-то последовательность рун. – Странно, но верно. Тот смертный, кстати, стал священником и в итоге стал одним из первых последователей Андрасте. Добровольно взошел на костёр и умер. – Ты же сказала «недавно»? – в шутку спросил я, в последний раз проверяя узоры. – Неужели ты такая старая? Желание фыркнула и игриво закатила глаза. – Время относительно. В Тени всегда тот год и тот век. И этот. И любой. Время – оно здесь… А Тень – это чистая Сила, в которой есть воплощённые волей, желанием и фантазией островки-сны. Идеям и фантазиям неведомо время, им не страшен огонь и меч… На наших лицах расплылись одинаковые усмешки: это смертные верят, что могут убить демона. На самом же деле мы все – бессмертны, как бессмертны и люди, эльфы и всё сущее. Пусть волей и верой своей они убеждают себя в том, что за гранью жизни нет ничего или есть какой-нибудь «лучший мир», где они будут вечно счастливы, из-за чего забывают прошлое в смерти, но ведь берутся же откуда-то «новые» души? Интересно, почему никто не обращает на это внимание? Почему никто никогда не спрашивал демонов, на что они тратят ту бездну времени, что есть в их распоряжении? Откуда черпают свою мудрость и понимание драконы, не так давно считавшиеся абсолютом мудрости? Почему мы все так не хотим умирать и изо всех сил цепляемся за жизнь? Мы вспоминаем. Что было. Кем мы были. Как там было? Когда приходит понимание, осуждение уходит – поэтому мы кажемся, когда хотим, мудрыми, ведь каждый понимает под мудростью способность понять, в первую очередь, его самого. – Эти трое ваши… – я перетащил телекинезом одного из эльфов поближе, положил в отведённый ему круг и кивнул на троицу оставшихся. В конце концов, понимание не означает ничего, кроме понимания. Троица демонов слитно кивнула и молча удалилась. Золотое кольцо-живитель, опустилось в отведённый ему круг, моментально зажигая окружающие его чёрточки. Магия вскрыла вены лучше даже самого острого ножа и в сложенные лодочкой ладони полилась багровая, тяжело пахнущая металлом жидкость. Тихие слова высокого тевинтерского лились легко и непринуждённо, словно не были заучены из книги в кожаном переплёте с тиснённым странно-неподвижным дубом, а рождались в глубине души – слова, что были лишь мантрой-программой того, что и как нужно делать, чтобы получить то, что нужно. Причудливое кружево чар и слов сплеталось и расплеталось, зажигая мягким изумрудным пламенем вырезанные сильверитовым лезвием прямо на голой промёрзшей земле руны, которым когда-то научил людей Думат, сейчас предпочитающий зваться Флемет. Тонкая струйка загустевшей крови стекла с моих ладоней и, касаясь узора, вспыхнула колдовским синим пламенем, которое легко поднялось по замершей жидкости в мои ладони. Руки разошлись в стороны и горящая, но не сгорающая кровь единым сгустком полетела в центр чертежа, разбавляя изумрудный огонь тонкими фиолетовыми языками. Чёрточки вокруг живителя вспыхнули чёрным и кольцо моментально сгорело в чёрно-багровом пламени и превратилось в клубящееся облачко алой взвеси, устремившееся навстречу крови и слившееся с ней в центре. Я медленно вытянул из ножен на поясе сильверитовый кинжал, которым вырезал руны и с каждым сантиметром, показывавшимся из ножен, эльф бился в колдовских путах всё сильнее и сильнее… Наконец, отливающее ярко-рыжим с изумрудными прожилками лезвие показалось миру полностью и истлевший труп эльфа замер. Благородный сильверит впился в грудину строго между шестыми и седьмыми рёбрами. Полный поворот. Я медленно вынул объятый сиянием моей души кинжал из «ножен» и аккуратно развернул кончиком от себя, чтобы не повредить тонкую, едва заметную нить, связывающую меня со светом на лезвии. Сгусток крови, словно горящий внутрь себя, моментально нанизался на металл, впитал сияние и вернулся в круг, где исчезло кольцо. Яркая вспышка белоснежного света – и на поляне остаёмся лишь я, истлевший труп эльфа, кольцо, отныне ставшее частью меня, и равномерно вспоротое, словно вспаханное, четырёхметровое кольцо земли. Я выдохнул, провёл рукой по невредимой броне и облегчённо рассмеялся, призвав в ладонь кольцо – получилось! Три быстрых шага, щелчок пальцев – и я вновь оказываюсь узоре ритуала: нужно восстановиться после разделения сути на два связанных между собой сосуда, а ждать два-три года… Лучше использовать ритуалистику и как можно быстрее зарастить раны, образовавшиеся при разделении.* * *
– Стой, чужак! Здесь стоят лагерем долийцы, – с превосходством, больше приличествующим ситуации «сиволапый крестьянин с навозом на лаптях ломится в тронный зал во время приёма» «поприветствовала» нас какая-то эльфийка, заступившая дорогу. – Лучше тебе убраться отсюда подобру-поздорову. – А то что? Остановишь? – я склонил голову и с иронией оглядел отряд длинноухих, который вполне сносно изобразил окружение. – Мы и ищем долийцев, – выступил вперёд Давет, очевидно, наиболее склонный к переговорам с угрожающей нам нелюдью. – Что-то мне не верится. Какие общие дела могут быть с долийцами у таких, как вы? – продолжило старательно демонстрировать слабоумие и отвагу остроухое существо. Серьёзно, пытаться надувать щёки, останавливая отряд из голема (Шейла решила, что дружелюбный «коллектив» лучше призрачной возможности найти урну с прахом человеческой пророчицы – людей и их святую она не любила), кунари, двух отнюдь не эльфийски сложенных мужиков и мага силами всего трёх лучников и пяти эльфийских мечников… Я бы на месте ушастиков сделал вид, что меня здесь нет и быстро-быстро побежал за подкреплением. – Кто-нибудь кроме меня слышал про естественный отбор? – в пустоту поинтересовался я. – О чём ты говоришь, шемлен? – презрительно спросила эльфийка, зыркнув на ухмыльнувшуюся ведьму и приподнявшего уголки губ Стэна. – Понятно, – я наклонил голову вперёд, скрывая ироничную усмешку. – Мы – Серые Стражи, – перевёл внимание на себя бывший вор. – Серые Стражи? – с сомнением протянула ушастая. – Откуда мне знать, что ты не врёшь? – Боюсь, придётся поверить на слово, – улыбнулся Давет, явно оценивший диспозицию. – Ладно… Лгать вам не выгодно. Следуйте за мной и, пока будете в лагере, держите руки при себе и помните, что наши стрелы нацелены на вас, – выдала она и, развернувшись, пошла в лагерь. – Интересно, как с таким отношением их не вырезали раньше? – поинтересовался я на кунлате, с которым, как оказалось, знакомы все, кроме Давета, последние трое суток активно изучающего его. – Случайность. Совпадение. Отсутствие выгоды, – пожал плечами Стэн, не слишком любящий говорить и на родном языке. – Если этот отряд считается средним по своим качествам, то вырезать их до последнего эльфа будет сложно и бессмысленно. Они неплохо маскируются, я заметил их только на ста метрах… И считаются неплохими лучниками. Проще оцепить лес и сжечь его. – Весьма спорно, – Морриган покачала головой. – Здесь полно всяких заброшенных крепостей, скрытых от глаз не-эльфов, подземных гротов, пещер… А на юге так и вовсе Дикие земли Кокари. Конечно, там существенно холоднее и полно порождений тьмы, но жить захочешь… – Вы могли бы говорить на общем, – в пустоту сказала эльфийка, но осталась проигнорированной: в конце концов, им самим ничего не мешало говорить на ошмётках родного языка в присутствии посторонних. Так что вся следующая беседа неторопливо протекала на кунлате под прицелами неодобрительных взглядов сначала наших сопровождающих, а потом – остального клана долийцев. – О, – проронил высокий лысый эльф в мантии мага, демонстративно тяжело опирающийся на посох и обращаясь лишь к привёдшей нас сюда. – У нас гости… – Прелестно, – перешла на общий Шейла. – Целая колония. – Митра, кто эти чужеземцы? – моментально утратил апломб высшего существа лысый ушастик. – Моё терпение не безгранично, а дел на сегодня более чем достаточно. – Вот этот, – рука другого «высшего существа» указала на Давета. – Называет себя Серым Стражем и хочет поговорить с кланом. Я подумала, что будет лучше, если решение примешь ты. – Мудрый выбор, – кивнул эльф. – Ма сераннас, Митра, можешь вернуться на свой пост. – Ещё бы не мудрый, – хмыкнула Морриган. – Ма нуверин, Хранитель, – недовольно покосившись на нас, ответила эльфийка. – Их манера вставлять в тевинтерский слова из своего языка умилительна, – заметила Шейла на кунлате. – Неужели они не понимают, как убого смотрится их попытка следовать традициям, лишь часть которых они помнят и смысла которых, по большей части, не понимают? – Эльфам отвратительна сама мысль о том, что они – не высшие существа, могучие и бессмертные, – насмешливо протянула Морриган. – Они так стараются хоть в чём-нибудь отличаться от людей, что готовы биться в священном экстазе при виде даже простых светильников, созданных кем-нибудь из их предков, подчас попросту придумывая собственную историю. – Теперь позволь представиться, – Хранитель проигнорировал тихую – насколько это возможно для стремящегося говорить потише голема и не скрывающейся ведьмы – беседу и наконец-то посмотрел на вышедшего вперёд Давета. – Я – Затриан, Хранитель и вождь этого клана, сберегающий знания наших предков. А кто ты? – Я – Давет, – приветственно склонил голову бывший вор. – Вежливый шемлен? – демонстративно удивлённо протянул эльф, вскинув набитые брови. – Вежливый эльф? – с ироничным сомнением подхватила ведьма. Затриан быстро посмотрел на Морриган и вернулся к Давету. Хоть эльф и не знал, очевидно, кунлата, уловить интонации всё же смог. – Любопытно… Что тебе здесь понадобилось? Хочешь сообщить мне, что приближается Мор? Я давно уже учуял, что твориться на юге… Приход Мора для меня не новость, – начал набивать себе цену Затриан. Интересно… Кланы долийцев потому и уцелели в своё время, что в течение нескольких часов удалялись с места своей стоянки, а, с учётом того, что порождения тьмы шастают на окраине леса уже неделю… Либо их что-то здесь держит, более важное, чем жизни остроухих, либо они узнали о Море совсем недавно и держат хорошую мину при плохой игре… А с учётом того, что этот клан, как мы узнали от жителей близлежащей деревни, давно не покидал эти места и каждые четыре-шесть месяцев – невероятно часто – приезжает сюда… В общем, я пришел совсем не за помощью, обещанной Договорами. – Не застрянь мы здесь, я уже давно отвёл бы свой клан на север. Мы не можем тронуться с места. Думаю, мне придётся кое-что объяснить… Ступайте за мной. Далеко идти не пришлось: грубо сколоченные столы полевого медпункта стояли поблизости с повозкой Хранителя, который продолжил вешать нам на уши ривейнское национальное блюдо. – Наш клан пришел в лес Бресилиан месяц назад. Мы всегда встаём здесь лагерем, когда путь приводит нас в эту часть Ферелдена. Этот лес опасен и мы постоянно настороже, но кто мог подумать, что оборотни устроят нам засаду? – эльф сделал ударение на слове «оборотни», явно рассчитывая, что мы были воспитаны на ферелденских сказках. – Они… Затаились и ждали нас и, хотя мы отбились от этих тварей, многие наши воины сейчас лежат при смерти. Целительские умения не помогают – мы будем вынуждены прикончить наших братьев, чтобы они не превратились в оборотней. Знаю, Мор надо остановить, но сейчас мы не можем выполнить свои обязательства. Мне искренне жаль, что это так. Эльф отвернулся от нас и присел на стул рядом с одним из охотников, изящно обойдя вниманием тот факт, что они – не единственный клан ушастых бомжей-расистов в Ферелдене. – Их и в самом деле подрали оборотни? – заинтересовался я. – Они поражены проклятием, которое проникло к ним в кровь и причиняет нестерпимые муки. Они обречены умереть или превратиться в чудовищ, – продолжил подталкивать нас к нужному решению Хранитель. – Единственное, что может их спасти, связано с источником самого проклятия. Так что помочь нашим братьям будет… Очень и очень непросто. – Расскажи нам о нём, – заинтересовалась Морриган. – Где-то в лесу Бресилиан обитает огромный волк – мы зовём его Бешеным Клыком. Это в нём зародилось проклятие и через его кровь разошлось по лесу, – проявил весьма подозрительную осведомлённость эльф. – Если вы доставите мне его сердце, я, возможно, смогу уничтожить проклятие… Увы, эта задача оказалась для нас через чур опасна. Посланный мной отряд не вернулся и я больше не могу рисковать жизнью своих соплеменников. – Соглашайся, – тихо прошептал я на кунлате в спину Давету. – Мы отыщем для тебя сердце Бешеного Клыка. – Что ж… Если вы сможете помочь нам, желаю вам успеха.* * *
– И зачем тебе это? – проронил Стэн, едва навязчивое присутствие эльфов перестало ощущаться нами. – Я думал, первично остановить Мор. – Видишь ли, Стэн… – я прислушался и замедлил шаг. – Оборотни обычно описываются безумными зверьми, не способными к рациональному мышлению… Впрочем, этим многие грешат, да… Так вот. Поведение оборотней слишком разумно для зверей или демонов Гнева, которые порой вселяются в волков, создавая оборотней, а если прибавить сюда ещё несколько странностей… Они охраняют что-то. Что-то, очень важное для эльфов, даже более важное, чем жизни их бесценных сородичей. Или более важное для одного вполне конкретного эльфа. – Вот поэтому у нас власть никогда не сосредоточена в одних руках, – покачал головой кунари и единым движением рубанул ногу ожившего сильвана, шагнул назад и, вложив в удар поворот корпуса, опустил лезвие на «голову» припавшего на колено одержимого. Я едва успел, присев, остановить удар ветви другого демона обратной стороной своего меча… Впрочем, Шейла быстро приблизилась к нему и оттолкнула в сторону могучим ударом. Моя ладонь легла на землю, вспышка Силы природы – и призванные третьим гостем из-за Завесы колючие ветви так и остались под землёй, а сам он замер… Чтобы моментально покрыться ледяной коркой и разбиться после удара молнии в исполнении Давета. – Я ощущаю присутствие спящего демона, – поведя головой, сказала Морриган. – Спящего? – заинтересовался бывший вор. – Разве демоны умеют спать? То есть, они же живут во снах? – Не совсем верно. Усыплённого, скованного… – Морриган перехватила посох и сплела какое-то заклинание, отдавшееся секундной вспышкой зубной боли у всех, чувствительных к колебаниям Завесы. – Граница с Тенью надорвана следами былых сражений и пролитой крови. Огромного количества крови… И присутствие как минимум трёх Восставших неоспоримо. Очень странно… Такое ощущение, что здесь умирают – и очень плохо умирают, с максимальным выходом энергии – каждые четыре-восемь месяцев. Около трёх-четырёх десятков единомоментно. И во вполне конкретных местах, рядом с драконовыми жилами леса. – Остроухие, – кивнул я своим мыслям. – Интересно, зачем они не дают Завесе зарасти? – С чего оно это взяло? – поинтересовалась Шейла. – Может, это совпадение. – Больше здесь нет никого, кто мог бы провести в чащу и ритуально убить столько людей. И случайно делать это они не могут. Как часто ты случайно призываешь демонов? – хмыкнула ведьма. – Я голем… – Это никак не мешает тебе применять магию, – отмахнулась Морриган. – Ты же не думаешь, что эти здоровенные камни, которыми ты так любишь бросаться, берутся сами по себе? – Чары… – Которые создаёшь ты, уж я-то вижу, – хмыкнула ведьма Шейла задумчиво замолчала и следующие двадцать минут мы шли в относительной тишине, нарушаемой лишь пением птиц и отдалённым топотом зверей, не слишком желающих встречаться с шумящей на многие километры грудой одержимого камня. – Не могла бы болотная ведьма объяснить мне природу магии? Мне это очень интересно, – наконец решилась Шейла. – Может быть. Наверно. Не сейчас, – Морриган прислушалась к чему-то и задумчиво хмыкнула. – Неужели голему всё-таки захотелось стать человеком? – Человек – это слабый и мягкий облик. Я ничего подобного не желаю, – излишне поспешно ответила Шейла. – В таком случае, откуда такой интерес к перемене облика? – со светским интересом продолжила давить ведьма. – Если только втайне не желаешь стать другой? – Вот зачем болотная ведьма этому учится? Чтобы уйти от собственного облика? – Отчасти, да, – легко улыбнулась Морриган, потешаясь тому, что бывшая гномка не понимает, что является её «собственным обликом». – Жить в Диких землях было довольно одиноко. Соединиться с лесом, стать одной из его обитателей… это была хоть какая-то, но свобода. – Думаю, этот дар весьма пригоден для маскировки, – случайно угадала Шейла. – Или, быть может, для того, чтобы проходить в дверь, не ударившись головой о притолоку? – иронично поинтересовалась ведьма. – Да, точно. Морриган посмотрела на свою руку, до побеления сжимающую посох, и вздохнула. Пальцы расслабились и белизна сошла с её кожи. – Для магии оборота мало просто хотеть научиться, – ведьма закусила губу и продолжила мягче. – Это своего рода талант, который есть не у всех и требует изрядной магической мощи и знания, во что именно ты превращаешься. Кроме того, пока ты не знаешь, как устроена, вернуться в прошлый – твой текущий – облик не выйдет. Я покажу, как изучать души для превращения, но ты дашь мне изучить себя – это и в твоих интересах. Покажу – но это не гарантирует, что всё получится хоть когда-нибудь, ясно? – Да, ясно… – с наигранным равнодушием, не скрывающим, впрочем, искренней благодарности, ответил голем. – Спасибо.* * *
– Рррр. Дозорные сказали правду, братья и сёстры. Надо же. Долийцы послали человека, чтобы поставить нас на место и отплатить за нападение, – зло оскалившись, пророкотал предводитель тройки оборотней, «внезапно» выскочившей перед нами на тропу. Весьма уродливые существа, напоминающие нечто среднее между волком и человеком: волчьи ноги, густая, с крупными проплешинами, шерсть, торчащая закаменевшими сосульками, уродливый горб и быстро истончающийся вниз корпус намекал на нечеловеческое строение позвоночника и внутренних органов, а мощные трапециевидные мышцы – на то, что идея попадать под пятисантиметровые загнутые крючья когтей, венчающие неестественно удлиненные лапы-руки – очень плохая идея. – Мы здесь несколько за другим, – ответил я, заинтересованно разглядывая души оборотней. Увы, сплести массовый паралич так же быстро, как смертельное проклятие, невозможно даже в «правильном» виде, а уж незаметно… – Интересно, редуцированные губы… А как вы говорите? – Ты нас за глупцов держишь? Мы знаем, что вы идёте из их лагеря на границе леса. Нет сомнений, что вас послал старый хранитель. Ты говоришь с Бегуном, – рявкнул оборотень, ударив себя в грудь мощной лапой. – Я – вожак моих проклятых братьев и сестёр. А сейчас – возвращайтесь к долийцам и скажите, что вы не справились. Передайте им, что мы будем рады поглядеть на их мучения. Мы слишком долго страдали от этого проклятия, пусть теперь помучаются они! Пусть заплатят! – За что заплатят? – педантично поинтересовался Давет. – Очевидно, вы ничего не знаете о нас… И ещё меньше – о тех, кто послал вас сюда, – оборотень рыкнул и продолжил. – Вас предупредили. Уходите. Бегун и его сопровождающие припали на четыре лапы и рванули куда-то вглубь леса. – Забавные зверушки, – хмыкнула Морриган. – Как думаешь, может, стоит завести домашнего оборотня? – А ведь они люди, – я задумчиво повёл ладонью по зарастающему подбородку и сделал мысленную заметку побриться. – Под слоем проклятия, которое навязывает им трансформацию. – Да, я заметила, – фыркнула ведьма. – Может, пойдём уже? Тут не слишком уютно.* * *
– Хмм… Что за тварь, добра иль зла, к древу древнему пришли? – неожиданно заговорило одно из деревьев на краю тропинки. Стэн без размышлений выхватил двуручник и уже собирался разрубить ногу одержимого, но Давет ловко ударил его под колено и тихо шепнул что-то на ухо. – Я человек, – я вышел вперёд, приготовившись «порадовать» дендрита плетением, парализующим анимированную растительность… Однако, оно не понадобилось. – О, верно, да, мне памятен сей род, – покивало своим словам анимированное дерево. – Свою погибель он в себе несёт и стольких губит за свой краткий век, слепой и безрассудный человек. Позволь и мне назвать себя, мой друг: Старейший, но верней – Великий Дуб. Мою поспешность соизволь простить, могу ли я о милости просить? Одержимый склонился в поклоне и приложил четырёхпалую «кисть» к груди. – А ты можешь рассказать об этом лесе? – я заинтересованно склонил голову к плечу. – Туман, что окружает центр леса… Кем и как он создан? Мы не смогли рассеять эти чары и успокоение пространства было очень быстро пересилено. Что за существо сидит в чаще? – Я рассказать могу лишь то, что древо знает, – Дуб распрямился и в углах закрытого ветвями дупла, уверен, притаилась лёгкая усмешка. – Не знаю, как тебе, а мне того хватает. – Чего же хочет говорящее бревно? – поинтересовалась Морриган. – Хорошо, что Алистера с нами нет, он мог бы принять это слишком близко к сердцу… Бедняжка. – Исполни просьбу скромную мою и слово я помочь тебе даю, – дерево подчёркнуто обращалось лишь ко мне, вызывая у знакомых с повадками демонов ощущение некоего подвоха. – Во мне одной лишь думы власть: одна преследует напасть. В рассветный час недавних пор похитил желудь некий вор. – Желудь? – фыркнула Шейла. – Какая польза от… Желудя? – То суть, то семя корня моего, и жизни я не мыслю без него. Увы, не в силах я пойти за ним, а без него умру, развеюсь в дым, – печально склонил ветви демон. – Очевидно, живые деревяшки ещё уязвимее маленьких мешочков с костями, – с достоинством хмыкнул голем. – Хорошо, но где же мне найти твой… Желудь? – спросил я, непроизвольно потерев большим пальцев золотой ободок на указательном пальце. Дерево прислушалось к чему-то в Тени, задумчиво кивнуло и протянуло к нам руку, на которой моментально начал образовываться молодой побег. Простенькая палка буквально впитывала Силу и душу демона, удлиняясь и покрываясь корой, не уступающей по прочности сильвериту: как сложно разрушить душу, так сложно разрушить и её «неестественный» сосуд. Наконец, процесс выращивания «гробницы души», как красиво порой называются сосуды разделённой сути, завершился и демон лёгким движением когтистого «пальца» срезал его и уронил мне в руку. – Ступай на восток, там вора искать. А я, недвижимый, здесь буду ждать, – дуб распрямился и продолжил: – Сей посох – часть меня, дорогу он тебе укажет без труда. Не успели мы удалиться и на сотню шагов, как Морриган, жадно пожирая глазами посох, протянула: – И это всё? Просто палка? Я легко улыбнулся и качнул головой: – Ты же слышала, что сказал демон: эта палка – его часть. – О, мы заметили, – снисходительно протянула Шейла. – В более… буквальном смысле, – я покосился на старательно смотрящую вперёд ведьму и окончательно уверился, что об этой магии она, как минимум, слышала. – Эта палка до сих пор его часть, собственно, в этом и есть источник её силы, и сейчас он вполне может присутствовать при нашей беседе. А если основное тело будет уничтожено, он сможет остаться в нашем мире и вселиться во что-нибудь ещё. – О, превосходно, – скривилась в омерзении Шейла. – Палка, которая одержима демоном. И зачем же эта гадость нам нужна? – Ты же видела барьер, – я пропустил через посох успокоение растений и довольно кивнул: инструмент усиливал природную и ментальную магию на добрых пятьдесят сотых долей и лишь незначительно – всё остальное. – Видела, – с недовольством, присущим всем гномам при обращении с магией, протянула Шейла. – Но не поняла, как он работает… И что вы с ним пытались сделать – тоже. – Простейший пространственный лабиринт Д’Элембера-Ганса с ментальной надстройкой Шейна-Брайта, запитанный магией крови от жизненной силы элементов леса, – равнодушно пояснил я. – О, стало понятнее, – саркастично ответил голем. – А эти элементы – это растения? – Не только и не столько, – я задумчиво запустил руку в отросшие до пятого позвонка волосы. – Ещё животные, грибы, вирусы, бактерии… Вообще всё, имеющее свою жизненную силу, что живёт в лесу. Зато теперь мы знаем, что в этом лесу есть, во-первых, старый демон, который, по сути, и есть этот лес, а во-вторых – он, в какой-то мере, ответственен за проклятие. – И есть этот лес? – вмешался Давет, до поры предпочитавший помалкивать. Вообще в нашем отряде самым общительным неожиданно оказался я: ремесло бывшего вора не предусматривало болтливости, кунари и Шейла были не слишком говорливы, а Морриган… Она считала важными и стоящими потраченного времени лишь разговоры о магии и себе, не слишком отличаясь в этом от большинства обличённых властью людей… И женщин. – Разве тогда всё это не должно хотеть нас убить? И как тут завелись сильваны? – Я не совсем верно выразился, прошу меня извинить, – вежливо склонил голову я. – Видишь ли… При желании демон может вселиться не в объект, а в… понятие, если угодно, но это делает его крайне уязвимым и урезает возможности до возможностей одержимого понятия, да иногда остаются примитивные возможности в том, что демону даётся проще всего. Например, вселившись в игру в ножички, демон Гнева сможет корректировать полёт ножичков, зажигать их, притягивать к игрокам и принуждать их продолжать игру… Так или иначе. Но его сможет убить даже искренняя молитва, а точнее – вера в её избавляющую силу. – Тогда зачем же?.. – потерял логическую нить Давет. – Затем, что некоторые демоны рождаются в этом мире и не слишком стремятся в Тень. – То есть?.. – Давет замер с приоткрытым ртом и остекленевшим взглядом, словно увидев привидение. Кажется, у кого-то был интересный жизненный опыт с иными обитателями этого мира. – Да, то, что в детских сказках называют лешими, водяными, домовыми, барабашками, русалками, Духами Леса и прочими красивыми словами – демоны нашего мира, зародившиеся из людской веры в чудеса. Обычно такую судьбу встречают виспы, случайно оставшиеся в нашем мире достаточно долго и привлёкшие внимание смертных. Людская вера даёт им Силу, иногда – знание, волю и, конечно же, разум, строго ограниченный в том, что «известно» людям: например, «русалка» не сможет метнуть огненный шар, а «Дух Леса» – наколдовать Руку Зимы. Хотя, технически, никаких помех тому может и не быть. Посох в моей руке дёрнул навершием вперёд и вправо, и мы последовали его указанию. За спиной раздался сухой треск, как будто переломили вязанку стеблей камыша, но стёкшее с посоха успокоение растений заморозило сильванов. – Дайлен… – замялся Давет. – А ты ведь маг? – Верно, – спокойно ответил я, отводя в сторону вылезшую на узкую тропу ветвь какого-то куста. – Но ведь Усмирённые… – Я же говорил, что Усмирение в моём случае пошло не по плану? Я сохранил магию и разум, приобретя некоторые полезные свойства… Точнее, вернул разум и магию, – я замедлился, подозрительно разглядывая узкую тропку, ныряющую меж двух довольно высоких и крутых холмов, но не заметил никого наверху и спокойно шагнул вперёд. – Давно догадался? – Ещё в Лотеринге, – смущённо сказал бывший вор. – Но почему это понял только я? Или… Давет замолчал, потерянно оглядев наших ничуть не удивлённых спутников. – Или, – проронил Стэн. – В Редклифе было слишком много магии для одной ведьмы. И она была разной – мы чувствуем это. – Я заметила сразу, как только увидела, – пророкотала Шейла. – Это очевидно, когда ты видишь лишь мир магии. Но никто не спрашивал меня… Да и зачем мне рассказывать чужие секреты? – А чем, ты думал, мы занимаемся по ночам? – с непробиваемым ехидством поинтересовалась Морриган. – В карты играем? – Ну… Я… – Давет покраснел и отвёл взгляд в сторону. – Нет, и это тоже, – рассмеялась ведьма. – Но не всё же время! – Остальное время мы… Обмениваемся опытом, – я хмыкнул возникшей двусмысленности. – Я наиболее… Одарён в школах Энтропии и Духа, а Морриган – элементалист и немного целитель, освоивший пару фокусов из моих школ. – А можно мне присоединиться к вашим… Обменам? – заинтересованно спросил Давет. – Если будешь уходить до полуночи, – я равнодушно пожал плечами. – А остальные? – Лелиане я сам сказал... Точнее, подтвердил догадку. Кусланд и Алистер не поймут, пока их мордой в очевидное не потычут. Винн считает, что есть две точки зрения: навязанная ей и неправильная, а потому даже если увидит, как я творю огненный шар, решит, что это мистификация и обман, – я припал к земле, вызвав у идущих следом молчаливое недовольство. – Дальше молча, наш друг в километре. Шейла… – Ясно, – кивнул неспособный к тихому передвижению голем и замер. Как ни странно, но на подступах к жилищу мага – а никто больше не сумел бы украсть у демона его неактивную Эмблему – не было ни одной ловушки и ни одного сторожа, хотя доносящееся с соседнего кладбища присутствие какой-то немёртвой погани и двух крупных порождений тьмы вполне прозрачно намекали, что в случае чего, убивать вора придётся очень быстро. Выходя на поляну, расположенную меж отвесных холмов, я ожидал увидеть палатку или домик… Но не миниатюрный водопад, по которому вода из ниоткуда падает на землю и исчезает, едва касаясь травы. Признаться, на секунду я даже забыл, что нахожусь не в Тени, а в одном из самых опасных лесов Ферелдена рядом с весьма умелым магом. А вот он о нас не забыл, шагнув из-за Завесы где-то наверху и упав в виде сгустка чёрного тумана на землю рядом с огромным пнём. – Ай-ай-яа, ай-ай-яа, Ни тебе оборотня, ни даже духа, куда катится этот лес? – прошептал маг тихим надломленным, но прекрасно слышимым голоском. Густая, но аккуратная бородка, какую традиционно носят некоторые тевинтерцы, желтоватое застиранное рубище, голые стопы, пустые и плоские голубые глаза – любой обитатель Ферелдена сказал бы, что этот старик безумен и счёл милостью добить его, но вот огромная магическая мощь, буквально рвущаяся в реальность изумрудно-синими языками, охладила бы пыл большинства «докторов». – А не ты ли тот вор, которого ищет Дуб? – поинтересовался Давет и прыснул, осознав бредовость фразы. – Может, украл, а может и нет! – маг заливисто и хрипло рассмеялся, согнулся и упёрся широкими ладонями в костлявые коленки. – Потребуешь, чтоб я его вернул? Какая прелесть! А впрочем, мы уже забегаем вперёд. Задай вопрос и получишь вопрос, но дай ответ и получишь ответ. О, я обожаю честный обмен! – Что ты хочешь за желудь? – спросил Давет, рефлекторно поглаживая рукоять меча. – Оооо, лес этот полон тайн и полон сокровищ! И я готов меняться, дааа… – маг не распрямляясь выгнулся вперёд и повернул голову. – Могу отдать тебя я желудь, недавно найденный мной шлем и книгу, что я давно прочёл, но не уестествил, хе-хе. Они здесь, в моём дооомеее. Старик радостно подпрыгнул на полусогнутых и захлопал в ладоши. – А что ты хочешь за стакан своей крови, почтенный старец? – с мягкой понимающей улыбкой поинтересовался я. – Оооо, тебя прислали они? – внезапно прекратил веселье чародей и выпрямился, как на приёме у императора... Впрочем, надолго его не хватило, и вскоре он снова согнулся в приступе тихого смеха, впиваясь скрюченными пальцами в рёбра. – Сомнений нет, дааа… Кому ещё могла понадобиться кровь? Они зовут это филактериями, пряча истинное значение за обманом, дааа. Даже научили… Старик рассмеялся, упал назад и забился в приступе хохота. – Научили, дааа… Научили церковь! Филактерии, хха-а-а-а-а! Внезапно безумец успокоился, поднялся на ноги и, облокотившись на пень, продолжил, как ни в чём не бывало: – Обычное притяжение целого и части. Не сработает больше, чем в пределах мира и собьётся после полного перехода – хоть в иной мир, хоть во вторичный, а потому мы не переживали, когда «потеряли» записи о том, как создавать «филактерии». Дааа… Гениальная шутка! И все забыли, что такое филактерии на самом деле!.. – старик рассмеялся и случайно смял ладонью древесину пня железного дерева, на который облокотился. – Так что на счёт крови? – я привлёк внимание безумца, отвлекая его от тихого рокота камня. – Нееет, я не отдам, – старик замотал головой так часто, что я невольно подумал, что сейчас она отвалится. – Ни за что! – А расскажете, почтенный старец, как создан этот водопад? – вмешался в разговор Стэн. – Оооо, какой образованный и любопытный малыш, – умилился безумец, подходя к падающей воде. – Видишь ли… Что хотел сказать старик, так и осталось секретом: упавшая на него Шейла уткнулась в сгустившийся за доли секунды магический барьер и соскользнула по нему, рухнув на землю. – Нечестно приводить големов на игру в загадки! – гневно воскликнул маг, потрясая бородой. – Да вы грабители! Вот вы кто! Они послали тебя, да? Ну я покажу! Им это так не пройдёт! Старик сложил руки в замок и вспыхнул изумрудно-синим огнём, сложившимся в расширяющуюся воронку, устремившуюся к поднимающемуся голему. Пара тихих слов – и вокруг Шейлы смыкается силовое поле, без усилий отводящее колдовской огонь в землю. Справа от меня потянуло сначала очень знакомым жаром, а потом холодом, раздался звук пронёсшегося в воздухе увесистого снаряда, шум разбитой ледяной статуи – и Морриган присоединилась к моей атаке на безумца. Слева Стэн рубил второго демона Гнева, а за спиной трещали молнии и гудел выдуваемый под давлением ледяной воздух. Поднявшаяся Шейла шагнула к отступающему магу и, принимая ответный огонь на сплетённый нами щит, прижала старика к склону. Я разразился длинной серией проклятий, призванных ослабить безумца и его защиту, Морриган накинула на голема серию каких-то усилителей, а Шейла... За десяток минут буквально размазала мага по склону ударами могучих рук, однако он до последнего продолжал плеваться какой-то гадостью, а его кровь быстро пила силы из щитов, подобно кислоте сжигая траву, на которую попадала. Наконец, Шейла отступила, открыв нам вид на безобразное месиво… Которое мы сожгли, едва успев набрать в пробирку немного крови вперемешку с иными жидкостями… И не совсем жидкостями. – И что же этот псих называл своим домом? – поинтересовался у выжженного пятна Давет. – Может, мы поторопились? – Нет, – я отрицательно мотнул головой и засунул руку в пещерку, куда вёл узкий лаз под пнём. Гниль, земля, человеческий череп со следами зубов… Я зарылся пальцами вглубь гниющей мерзости, устилающей пол, схватил самый фонящий магией кусок и с усилием выдрал руку наружу, пока что-то, движущееся в глубине, не успело схватить меня. – Ну и мерзость, – скривилась Морриган, глядя на зажатый у меня в руке истекающей бело-желтой слизью сгусток… Чего-то. – Пока не помоешь руки, не приближайся ко мне. Я подошел к водопаду и подставил руку под воду, смывая с Эмблемы слой какой-то дряни… За спиной глухо ругнулась на гномьем Шейла, скидывая со своей ноги мерзкого вида существо, чем-то напоминающее бесхвостую розовую чешуйчатую мартышку с загнутым клювом, торчащими из затылка перьями и снабженную когтистыми четырёхпалыми кистями. – Морриган, солнце моё, собери немного крови этого существа, – я сладко улыбнулся и кивнул на оставшуюся от мартышки лепёшку.* * *
– Мой желудь всё ещё в чужих руках, так хоть скажи… Что нового пока? – грустно протянул демон, «не ощущая» присутствия Эмблемы. – Это он? – я чуть улыбнулся и подкинул в руке где-то половину сил сильвана, из которых он хотел вырастить идеального подчинённого. – О светлый час, о дивный, сладких сон! – всплеснул ветвями одержимый дуб. – Мне мой заветный желудь возвращён! А вот и дар, который я сулил. Надеюсь, что тебе он будет мил. Мою ты ветку в путь с собой возьми – и лес без затруднения пройдёшь. Удачи же тебе, мой смертный друг! С тобой мне счастье улыбнулось вдруг. Да будет ярок солнца луч, шаги твои – легки, да будет крона выше туч и зимы коротки! Дуб махнул «ладонью» и желудь выпрыгнул из моей ладони и скрылся в переплетении ветвей замершего дерева. – Ииии… Всё? – приподняла бровь Морриган. – Ключ от лабиринта был у нас с самого начала? – И да, и нет, – ответил я, заинтересованно вглядываясь в глубину посоха, в котором изменилась степень присутствия демона-прародителя. – Ключ был, но этот сильван контролирует всё, что происходит с ним и мог просто не пустить нас, не пытаясь скрыть нас за своим присутствием. – А теперь? – подалась вперёд ведьма, поравнявшись со мной и глядя в глубину древесины. – А теперь нет, слишком мало изначальной души в нём осталось – лишь на маскировку, лёгкое усиление чар да сродства с природой и хватит… И он уже не может смотреть, что происходит вокруг, максимум – ощущает направление**. – И что ты с ним сделаешь? – жадно блеснула глазами Морриган, быстро облизнувшись раздвоенным языком. – Кое-что, – уклончиво ответил я, покачивая посохом. – Подойдите поближе. Я покрепче ухватился за полированное дерево и окутал нас всех изумрудным сиянием души демона. – Вот теперь – можно идти, для леса мы свои. Однако всего через час ходьбы по запутанным тропинкам вглубь леса, когда мы все уловили присутствие поблизости Сердца Леса, дорогу нам преградила пятёрка оборотней во главе с давешним вожаком. – Лес был недостаточно бдителен. Он не помешал тебе, – Бегун недовольно рыкнул, оскалив желтые клыки. – Ты сильнее, чем мы думали. Долийцы сделали хороший выбор, но тебе здесь не место, чужак. У-хо-ди! – Ты не хочешь просто успокоиться и рассказать, что происходит? – Давет вышел вперёд и попытался решить дело миром. – Предатели-долийцы послали тебя убить Бешеного Клыка, этого мне достаточно, – полуволк рыкнул с несколько раз рефлекторно сжал и разжал руки. – Я не буду стоять в стороне и не дам этому случиться! Оборотень громко зарычал и попытался кинуться на нас… Но массовый паралич уже заключил их в свои тесные объятия, не пытаясь, впрочем, убить. – Морриган, тебе не кажется, что вот этот блок должен отвечать за оборот? – поинтересовался я спустя десяток минут, которые мы с ведьмой изучали душу нервничающего зверя. – Кажется, – кивнула ведьма и запустила окутанные магией пальцы в шерсть на спине оборотня. Морриган нахмурилась и усилила нажим, погрузив руку в плоть тихо застонавшего от ужаса подопытного. – Смотри-ка… Это самка и она на сносях. Окружающие нас звери, сейчас не слишком достоверно изображающие восковые статуи, тихо и зло заворчали, с бессильной яростью наблюдая, как ведьма изучает одну из них изнутри. – Живодёрка… А мне казалось, оборотни должны любить зверушек, – неодобрительно фыркнула Шейла. – Я и люблю, – хмыкнула Морриган. – Особенно на обед и, в жареном виде, на ужин. Дайлен делает такой чудесный шашлык… – Бррр, – в омерзении передёрнулся голем. – Пихать что-то внутрь себя… А уж вот этих? – Если бы ты была несколько менее тверда, тебе бы нравилось пихать кое-что в себя, – пошло улыбнувшись, рассмеялась ведьма. – Но этих мы есть не будем, осмотрим и отпустим… – Оу, – отвернулся голем, скрывая, что слова Морриган задели её. – Просто ей нравится пугать непосвящённых в работу нематериальной руки, – хмыкнул я, на секунду отвлекаясь от Бегуна. – Не волнуйся, этой техникой она скорее повредит себе, чем ей – эти чары предназначены исключительно для исследований и невероятно сложны… Чуть отвлёкся – и потерял руку в Тени, куда она смещается для нематериальности. – Есть, нашла! – довольно пробормотала ведьма и отошла от «своего» оборотня. Она развела руки в стороны, расставила кисти так, словно выпускала когти и начала плести какие-то хитрые чары, заставляющие Завесу высоко и тонко, но вполне мелодично звенеть. Вокруг пястий образовались «вытекающие» наружу искажения, а на ладонях – два маленьких быстро вращающихся чёрных шарика, покрытых мутно-белыми разводами. Ведьма запустила в них когтистые пальцы, взмахнула руками и впечатала в одного из оборотней. Зверь дёрнулся, скинув паралич, упал на землю, свернулся калачиком, тонко завыл и начал ужиматься. Укорачивались, увеличиваясь в объёме, лапы, исчезли когти, морда втянулась, сменившись человеческим лицом, пропорции тела, под аккомпанемент громкого хруста костей, начали сменяться вполне человеческими. Минута – и явно не слишком приятный процесс трансформации закончился, а нашим взорам открылась голая чёрноволосая девушка, свернувшись клубком, с ужасом разглядывающая нас, впервые глядя на мир человеческими глазами. – Ну надо же, – я задумчиво почесал заросший подбородок и с раздражением подумал, что неплохо бы побриться. – А это многое объясняет… Внезапно в воздухе разнёсся оглушительный вой, казалось, исторгнутый самим пространством вокруг. Девушка закричала и распласталась на земле звездой, мучительно выгнулась в пояснице, затихла… Удовлетворённо выдохнула, явно ожидая, что «неземные ощущения» не вернутся… И распахнула рот в безмолвном и страшном крике, мелко затряслась всем телом, бессильно скребя вывернувшимися руками землю. Десяток секунд – и девушка снова вернулась к чудовищному облику полуволка. Трясущегося от боли и ужаса полуволка. Жуткий вой раздался повторно и на этот раз прозвучал требовательней – оборотни с трудом и явной поддержкой извне разорвали путы паралича и стремглав кинулись куда-то в сторону виднеющихся за деревьями руин. – И что это было? – поинтересовался Стэн, вместе с Шейлой и Даветом наблюдавшие за окружающим миром, пока мы пытались разобраться с оборотнями. – Вероятно, их вожак… Настоящий вожак – Дух Леса, Бешеный Клык, – я прислушался и неторопливо пошел вперёд. – Идём, не стоит заставлять хозяев ждать. * (кунлат) – Борьба - лишь иллюзия. Прилив начинается и заканчивается, но море – неизменно. Не с чем бороться. Победа в Кун. – Ищи мира со своими богами. ** Напоминаю, что ГГ – не всезнающ и исходит из своего уровня информированности.