Магазин Амбрелла

Когда Клаус очнулся, в комнате никого не было. Его уложили на кровать и кто-то, видимо, делал ему холодные компрессы, потому что на его лбу обнаружилось влажное полотенце. Головная боль отступила, как и общая слабость. Клаус, наверное, впервые чувствовал себя настолько бодрым и полным сил. – Возможно, трезвым не так уж и плохо быть, – он задумчиво почесал подбородок. – Иногда. На прикроватной тумбочке обнаружился стакан с предположительно апельсиновым соком, на который был приклеен стикер с угрозой от Диего: «НЕ ВЫПЬЕШЬ, СИЛОЙ ЗАЛЬЮ». Это натолкнуло Клауса на подозрения, и он сделал осторожный глоток. – Фу, морковный сок, – скривился он, возвращая стакан на тумбочку. Его взгляд упал на стикер. Поразмыслив, Клаус вновь взял стакан и залпом осушил его. – Ну и дрянь. – Клаус? На пороге стояла Ваня, неловко переминаясь с ноги на ногу. В руках у нее была знакомая Клаусу папка. – Это, – Ваня заметила его взгляд. – Это просил передать н-номер Пять. – Он возвращался? Ваня кивнула, усаживаясь на кровать. – Он был здесь ночью и отдал мне эту папку. Там записка, я ее не читала, но еще было… – она закусила губу. – Я видела свидетельство. А еще там были фотографии с ним и нашим отцом и даже с… нами. Он ведь наш брат, да? У нас никогда не было номера Пять. Клаус открыл папку. Сверху лежала сложенная вчетверо записка. «Остерегайся парочку в игрушечных масках, они – киллеры. Комиссия в курсе о том, что ты со мной заодно. Постарайся не оставаться один. Прости». – Да, брат. Вздохнув, Клаус сложил листок и спрятал в нагрудный карман. Он не хотел сейчас думать об очередной опасности. Кто-то снял с него футболку, и теперь на нем была рубашка. Унылая безвкусная рубашка Лютера. – Твоя футболка была в крови, а первой попавшейся одеждой было это, – словно прочитав его мысли, ответила Ваня и улыбнулась. – Ты наверняка считаешь ее ужасно немодной. Клаус рассмеялся и закатал рукава – даже старые рубашки Лютера непомерно большие. – Когда, говоришь, Пятый приходил? – Ночью, – Ваня как-то странно посмотрела на Клауса, теребя край кофты. – Диего поставил всех на уши и заставил караулить тебя по очереди. Пятый дождался, пока здесь буду только я и пришел. – Ты согласна с мнением Диего? Клаус был уверен что, несмотря ни на что, Ваня вновь будет на его стороне. На их. Она видела больше, чем остальные, и она всегда верила в тех, в кого не верил никто. – Поначалу я думала, что Пятый действительно использует тебя, но… – Ваня замялась. – Когда он приходил ночью, я думала его прогнать, но он не задержался надолго. Только спросил о твоем состоянии и отдал папку. И при этом Пятый выглядел искренне обеспокоенным. А еще, – она словно смутилась, – утром Пятый появился в магазине. – Зачем? – удивился Клаус. – Там же наверняка был Диего. Ваня растерянно улыбнулась. – Я не совсем уверена, зачем. Он некоторое время пробыл возле манекенов, а потом ушел. Тонкая шпилька ревности кольнула Клауса. Он вспомнил, как Пятый смотрел на Долорес, и ему захотелось выть. Она для него важна и намного ближе, чем Клаус. Это не могло не расстраивать его. – Он ходил к Долорес, – вздохнул Клаус, пытаясь не обращать внимания на едкое чувство. – Не знаю, к кому там Пятый ходил, но когда я его встретила на выходе, он сказал, что расстался с девушкой. Желудок Клауса сделал сальто, и он сам был готов сделать сальто. Он не мог вспомнить, когда успел настолько сильно запасть на Пятого, но это было неважно. Теперь у него был шанс. И плевал Клаус на мнение Диего. Он был уверен, что Пятый не такой засранец, каким его выставил их брат. – Ты чего улыбаешься? – поинтересовалась Ваня. – Да-а, радуюсь, что у меня наконец ничего не болит, – пробормотал Клаус, пытаясь прекратить улыбаться. – А еще я впервые за десять лет абсолютно трезв, ты представляешь? Ваня издала смешок и погладила его колено. Клаус был рад, что у него есть такая сестра. – Погоди, это сколько ж я спал? – насторожился Клаус. Если сложить дважды-два… – Чуть больше суток. Клаус схватился за голову. – Вот блять! – простонал он, ероша свои волосы. – Это ведь остался… один день. Ваня опустила взгляд. Некоторое время они молчали, каждый думая о своем. Никто из них больше не сомневался в грядущем Апокалипсисе. И сложнее всего было просто ждать, не имея возможности помочь или хотя бы быть в курсе происходящего. Вскоре Грейс позвала их на ужин. Как ни странно, вся семья собралась за столом. Включая Диего, который обычно ел в своей комнатушке. Он даже переговаривался о чем-то с Лютером, а не мрачно косился на всех вокруг, как обычно любил делать. – Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Эллисон, приветливо улыбаясь. – Вполне неплохо, – пожал плечами Клаус, усаживаясь за стол. Он не знал, как охарактеризовать то, что чувствовал. Его тело, что удивительно, было в полном порядке, в придачу еще и очищенное от токсинов. Но Клаус все равно ощущал себя не в своей тарелке. Навязчивые мысли практически не посещали его, когда он был навеселе, и большинство волнений отходило на задний план. Теперь же слишком много всего лезло ему в голову. – Послушай, – с мягкой улыбкой начала Эллисон, накрыв ладонью его руку, – если тебя беспокоит то, что произошло, мы готовы выслушать. Никто не осуждает тебя. С губ Клауса слетел нервный смешок. Его семья так заботилась о нем, отказываясь при этом слушать его. Он хотел, чтобы они верили ему. Верили Пятому. Ведь это так ужасно, когда ты один во всем мире. – Почему вы мне не верите? Эллисон потупила взгляд. – Ты слишком… – Ты слишком наивный и доверчивый, – прервал ее Диего, хмуро взглянув на Клауса. – Пора уже повзрослеть. – Я сам согласился на это! – возмутился Клаус. – Потому что я не хочу умирать! – Не хочешь умирать, и поэтому согласился довести себя до полусмерти? Клаус редко злился, потому что под кайфом он практически всегда испытывал умиротворение. Но теперь он ощущал жар в груди. – Я пытался сделать все, что было в моих силах, чтобы предотвратить завтрашний конец света! – выпалил он, зарываясь лицом в ладони. – Может, Пятый и использовал меня для достижения цели, но я дал согласие на это. – А откуда тебе знать, что он не лжет? – сощурился Диего. – Я лично в этом убедился, – пожал плечами Клаус. Диего закатил глаза. Эллисон вздохнула, нервно ковыряя еду в своей тарелке. Лютер о чем-то напряженно думал. Клаус фыркнул и наконец приступил к ужину. – Нельзя быть таким недоверчивым, Диего, – тихо сказала Ваня. – К тому же, – она покосилась на Клауса и протянула Диего папку, – Пятый… Номер Пять наш брат. Лица Эллисон и Лютера вытянулись от удивления. Нахмурившись, Диего взял папку и открыл ее. Чем больше он читал, тем сильнее мрачнело его лицо. – Что это хрень? У нас никогда не было пятого номера, а тут из ниоткуда появляется малец и заявляет, что является нашим якобы давно утерянным братом, – Диего посмотрел на Ваню и Клауса. – И вы в это верите? – Это многое объясняет, – подал голос Лютер. – Ничерта не объясняет! – гаркнул Диего. – Это невозможно! Грейс, обычно игнорировавшая семейные перебранки, вдруг прекратила мыть посуду и обернулась. – Это правда. Диего ошеломленно уставился на нее. – Ваш отец, Сэр Реджинальд взял под свое крыло семерых детей, родившихся первого октября тысяча девятьсот девяносто пятого года. Но ему пришлось отправить одного из них жить отдельно. – Почему? – спросил Клаус. Грейс не ответила, вновь вернувшись к мытью посуды. Стукнув кулаком по столу, Диего подорвался с места. – Я сам все узнаю у чертового старика! – он выбежал из кухни. Вытерев руки, Грейс последовала за ним. – Я поговорю с Диего, не волнуйтесь, – улыбнулась она и покинула кухню, что-то напевая себе под нос. Никто из оставшихся не проронил ни слова. Аппетит у Клауса пропал, и он просто водил вилкой по тарелке. Лютер опасливо взял папку в руки и начал читать, и Эллисон присоединилась к нему. Ваня явно не знала, куда себя деть. Она нервничала, о чем свидетельствовал вибрирующий перед ней стакан. В какой-то момент стекло не выдержало и треснуло. Стакан разлетелся на осколки, которые разлетелись во все стороны вместе с соком. – Простите, – пробормотала она. – Пойду я, – поднялся Клаус. – Прогуляюсь, что ли. На улице было прохладно. Уже почти стемнело, и это напомнило Клаусу, что времени у них осталось не так уж много. Если Пятый не справится, то им всем конец. Отчаянно захотелось выкурить косячок. Клаус по привычке похлопал по карманам, а потом вспомнил, что все его запасы выкинул Пятый. Выругавшись, он присел на ступеньку, глядя на пылающий горизонт и верхушку солнца, прячущегося за высотками. – Происходящее в голове не укладывается. Клаус обернулся. Ваня вышла к нему и стала рядом. – Было бы легче, если бы у меня осталась хоть одна самокрутка, – хмыкнул Клаус. – Но зато я теперь могу призвать Бена для вас в любой момент. Ваня обняла себя. – Никто из нас и подумать не мог, что ты на такое способен. – Я тоже, – улыбнулся Клаус. Ваня тихо рассмеялась, взъерошив ему волосы. Вскоре солнце окончательно зашло за горизонт, и единственным источником света на заднем дворе был фонарь, висящий у входной двери. Вдруг послышался какой-то шорох, а затем глухой стук. С тихим вздохом Ваня повалилась на землю, а к затылку Клауса прикоснулось что-то холодное. – Не двигайся, или твоей сестре конец, – раздался приглушенный женский голос у него за спиной. Боковым зрением Клаус заметил пистолет, направленный на лежащую без сознания Ваню. По его спине пробежался холодок – к его затылку без сомнений тоже был приставлен пистолет. – Медленно развернись, чтобы я тебя опознала. Решив не сопротивляться, Клаус сделал, как было велено. Перед ним стояло двое в черных костюмах и странных масках. У женщины, которая целилась в него, на голове была маска розовой мультяшной собаки, а у мужчины рядом – непонятного существа, напоминающего медведя. В голове Клауса промелькнуло предупреждение Пятого. Женщина достала из нагрудного кармана фотографию. – Заложники не нужны, – сказала она. – Это он. – Ты уверена? Мы уже в прошлом ошибались, – отозвался мужчина. Женщина протянула ему фотографию. – Ладно, ты права. – Вы кто? – решился подать голос Клаус. Женщина сделала шаг вперед, едва не проткнув ему глаз дулом. – Тебе знать не обязательно, ты, считай, мертвец, – огрызнулась она, приставив пистолет Клаусу ко лбу. Тот не сдержал нервный смешок. – Я и без вашей помощи умру завтра, к чему тратить пули? Послышался щелчок предохранителя. Клаус сглотнул. – Ты мешаешь Комиссии, поэтому был отдан приказ убить тебя, – вместо женщины ответил мужчина. – Честно говоря… – Заткнись, Хейзел! – рявкнула женщина. – Ему знать ни к чему. Попрощайся с жизнью, щенок. Клаус видел, как ее палец скользнул на курок, но не мог ничего сделать. Еще несколько минут назад он наблюдал с Ваней закат, а сейчас находился при смерти. Это не укладывалось у него в голове. Он не верил, что вот-вот умрет. Вдруг распахнулась дверь, и кто-то заехал женщине лопатой по голове. Она пошатнулась, начав падать на Клауса, тем самым толкая его со ступенек. В последний момент женщина удержала равновесие, ненароком врезав Клаусу по лицу пистолетом, и тот повалился на землю. Его щека вспыхнула болью, и он застонал. Это было одновременно приятно, и нет. – Клаус! Ваня! Это оказалась Эллисон. Она с испугом смотрела на парочку в масках, держа наготове лопату. За ее спиной появился Диего. Оттолкнув Эллисон, он запустил несколько ножей в женщину, но та уклонилась, и только один из них попал в цель. Не издав и звука, она вытащила нож из плеча и отбросила в сторону. Клаус предпочел лежать, не двигаясь, чтобы о нем забыли. – Что здесь происходит? – спросил Диего, хищно поглядывая на парочку. Женщина нацелила на него пистолет, а затем вдруг перевела дуло на Ваню и выстрелила. Сердце Клауса вздрогнуло, а на лицах Эллисон и Диего застыло выражение ужаса. Даже мужчина вздрогнул. – Еще хоть одно гребаное движение, и я не промахнусь, – прошипела женщина. Присмотревшись, Клаус увидел отверстие от пули в нескольких дюймах от головы Вани, и облегченно выдохнул. Как оказалось, он задержал дыхание. – Мы пришли прикончить очередного нарушителя из вашей семейки, попытавшегося помешать естественному ходу вещей, – продолжила женщина, вновь наставив дуло на Клауса. – Если прекратите мешать, останетесь живы. Диего посмотрел на Клауса и фыркнул. – С чего нам тебе верить? – он нацелил на женщину нож. – К тому же, кто сказал, что мы вот так запросто разрешим убить нашего брата. – Не хотите по-хорошему, – сказала женщина, – будет по… Вдруг рядом с ней материализовался Пятый и прижал к ее шее электрошокер. Послышался тихий треск, и женщина повалилась на землю. К мужчине со спины подбежал Лютер, схватив его подмышки и обездвижив. Но тот и не думал сопротивляться. Выпустив пистолет из рук, он покорно замер. – Пятый? – выдохнул Клаус. Пятый окинул его взглядом, а затем достал из кармана моток веревки и связал женщине руки и ноги. – Это не совсем надежно, но уже что имеем, – он указал на веревку. – Нужно следить за ней. Она опасна, – Пятый стащил с женщины маску и отбросил в сторону. – Лютер, можешь отпустить Хейзела, он ничего не сделает тебе. Лютер недоверчиво покосился на Пятого. Тот проигнорировал взгляд и сел рядом с Ваней, ощупав ее голову. – С ней все в порядке, будет небольшая шишка и головная боль, – оповестил он, перемещаясь к Клаусу. – Я же сказал, что Хейзел не опасен. Уронив лопату, Эллисон подбежала к Ване, уложив ее голову себе на колени. Лютер нехотя отпустил Хейзела, но сразу же подобрал его пистолет и наставил на него. Пятый хмыкнул и повернулся к Клаусу. В его взгляде читалось беспокойство. Когда пальцы Пятого мягко коснулись его шеи, внутренности Клауса сжались. Он беспомощно уставился на него. – Пульс слегка учащенный, температура в норме, – сказал Пятый, и уголки его губ приподнялись. Затем он мягко наклонил голову Клауса, чтобы на его лицо упал свет, и приподнял веко. – Зрачки тоже в норме. Ты ничего не принимал, – заключил Пятый. – И не стоит. Еще как минимум сутки твой организм нельзя нагружать никакими веществами. Диего, я могу на тебя положиться? Диего был растерян и даже не пытался скрыть это. – Сутки? – переспросил Клаус. – А разве завтра не… Пятый не ответил. Женщина зашевелилась, издав полустон. Очнувшись, Диего подошел к ней и вырубил ее вновь. – Не хочу больше слышать ее, – буркнул он. – Все живо в дом, и ты, – Диего ткнул пальцем в Пятого, – все нам объяснишь, и не так, как в прошлый раз, а со всеми деталями. Меня достала вся эта неразбериха. Пятый кивнул, поднимаясь. – Клаус, на тебе Ваня, – скомандовал Диего, волоча женщину в дом. Лютер повел Хейзела, все так же держа его под прицелом. Эллисон попыталась сама поднять Ваню, но Лютер остановил ее, придержав за плечо. – Я? – Клаус неуверенно покосился на сестру. – Ты же мужик, – хмыкнул Диего, таща женщину по ступенькам. Вздохнув, Клаус подполз к Ване и попытался ее поднять. Его сестра лишь на вид такая хрупкая – на деле же она была довольно плотного телосложения. – Ох. – Может, тебе помочь? – с ухмылкой поинтересовался Пятый. Клаус закатил глаза и наконец поднял Ваню. Более-менее ровной походкой он дошел до гостиной, где уложил сестру на диван. Затем сам плюхнулся рядом, откидываясь на спинку. Он слишком давно носил кого-то на руках. Пятый примостился рядом с ним на подлокотнике, и Клаус не смог сдержать довольной улыбки. Остальные устроились на другом диване. По мере рассказа Пятого их лица мрачнели. Клаус, слушая со стороны о том, что они вдвоем пережили, поразился, что за все время почти ни разу не испугался, будучи трезвым при этом, хотя, сколько себя помнил, всегда подпрыгивал даже от малейшего резкого звука. Все произошло слишком быстро, и опасность почти не ощущалась. Клаус покосился на Пятого: может, его спокойствие так повлияло на него? – То есть, ты хочешь сказать, что если у тебя не получится найти и убить этого… как его там? Которого вы не успели убить, то завтра миру конец? – уточнил Диего. – Знаешь, это звучит безумно. Пятый ухмыльнулся. Его бедро прижималось к плечу Клауса. Тот в свою очередь поглядывал на коленки Пятого, представляя, как ложится на них головой. – Гарольд Дженкинс является одной из ключевых фигур и в оригинальной временной линии, и в откорректированной. Он, – Пятый вдруг замолчал, покосившись на Ваню. – Каким-то образом его действия приведут мир к Апокалипсису завтра вечером. Вот только я до сих пор не знаю, кто он такой, а времени в обрез. В гостиной повисло молчание. – Мне нужно все обдумать, – спустя некоторое время сказал Диего и ушел. Клаус схватил Пятого за плечо, притягивая к себе, и зашептал ему на ухо: – На самом деле, он пойдет к Грейс пить теплое молоко и обниматься. Это его большая тайна, но мы все давно в курсе его способа успокоиться. Пятый хмыкнул. Обратно он не отодвинулся, облокотившись на плечо Клауса. Эллисон о чем-то обеспокоенно шепталась с Лютером, не обращая на них внимание. Воспользовавшись этим, Клаус потянулся к Пятому и игриво укусил его за мочку. Тот зашипел, окинув его уничтожающим взглядом, и болезненно надавил острым локтем на его надплечье. Клаус заскулил. Локоть Пятый не убрал, продолжая давить. Постепенно боль стала приятной, и губы Клауса растянулись в блаженной улыбке. – Не смей возбуждаться, – шикнул на него Пятый. Клаус что-то промычал, представляя, как он давит на все его особые точки. Наверняка у Пятого это хорошо получилось бы – он меткий, а его тычки в меру сильные. Все как нужно. – Напомни больше никогда тебя не бить, – закатил глаза Пятый. – А вот и не напомню. Ваня зашевелилась, что-то бормоча, и вновь затихла. Кажется, теперь она просто спала. Лютер пошел проверить Хейзела и его напарницу, которых заперли в кладовой. – И что нам делать? – спросила Эллисон. Пятый пожал плечами. – Я нигде не смог найти информацию о Гарольде Дженкинсе. Возможно, Комиссия над этим поработала, возможно, по каким-то другим причинам о нем практически ничего не известно, – спрыгнув с подлокотника, Пятый начал расхаживать по гостиной. Клаус обиженно засопел – ему нравилось прижиматься к нему. – Все, что мне известно – Гарольд убил своего отца и отмотал за это срок. Клаус поежился. Почему-то ему вспомнилось, как еще несколько лет назад Диего голосил о том, что готов прикончить отца за его безразличие. – Раз он был заключенным, Диего мог бы задействовать свои связи и разузнать больше информации, – сказала Эллисон. Пятый покачал головой. – Я уже пытался. Даже фотографии его взрослого нигде нет. – У Диего есть нелегальные копии всех дел, может… – Проверил уже. Эллисон нахмурилась. Клаус восторженно присвистнул. – Откуда ты знаешь о том, что у Диего есть собственный архив? – Я много о вас знаю, – ухмыльнулся Пятый. – Несколько недель следил за вами и собирал о вас информацию. – Это не совсем законно, ты в курсе? – выгнула бровь Эллисон. Пятый устало вздохнул. Клаус видел, что ему уже надоели расспросы Эллисон, но не знал, стоит ли ему вмешиваться. – Убивать тем более незаконно. – О чем ты? – насторожилась Эллисон. Ее взгляд метнулся к Клаусу, и тот не зная, как реагировать, уставился в пол. – Ты скрываешь что-то еще? Пятый почему-то умолчал в своем рассказе о том, что был киллером. Как и не обронил ни слова о том, что был тем самым маньяком, которого пыталась поймать Академия Амбрелла. На сей раз молчание было напряженным. Эллисон недоверчиво поглядывала на Пятого, который о чем-то вновь задумался. Не зная, как разрядить обстановку, Клаус начал нервничать. Ему не хотелось, чтобы Эллисон плохо думала о Пятом. Клаус не привык так часто о чем-то переживать, и это была еще одна причина, почему он постоянно что-то принимал. – Мы не сможем тебе доверять, если ты будешь что-то утаивать, – напирала Эллисон. – Особенно что-то значащее. – Я не обязан ни перед кем отчитываться. Ситуация постепенно накалялась. «Сейчас бы таблеточку», – подумал Клаус, и вдруг ему пришла в голову идея, как привлечь их внимание к себе. Вспомнив примерное расположение своей давней заначки, он полез рукой за диванную подушку. Его пальцы нащупали небольшой полиэтиленовый пакетик, и он победно улыбнулся, доставая заначку. – Бинго, – хихикнул Клаус, косясь на Пятого. Как и предполагалось, не успел он даже раскрыть пакетик, как Пятый оказался рядом с ним, выхватив заначку из его рук. – Ты меня не слышал, что ли? – Слышал. Я все помню, – кивнул Клаус. Пятый смерил его подозрительным взглядом, а затем вдруг улыбнулся уголком губ. Слегка кивнув, он бросил пакетик обратно Клаусу. – Прибереги на потом, – вдруг сказал Пятый. Так, словно это «потом» точно наступит. Такая его уверенность натолкнула Клауса на мысль, что у Пятого есть какой-то план по предотвращению Апокалипсиса. Это обнадеживало. – Не поощряй его зависимость, – покачала головой Эллисон, вздыхая. Она выглядела уставшей и встревоженной. Вскоре Эллисон ушла. Клаус уставился на пакетик в своих руках. Лекарство его отца было действительно хорошим – усвоившись в организме, оно избавило его от ломки. Пятый говорил ему об этом, как и предупредил о том, что, к сожалению, действие лекарства вскоре пройдет, и абстинентного синдрома ему не миновать. – Свяжешь меня? – спросил Клаус. – Еще чего, – фыркнул Пятый. Он стоял к Клаусу спиной, глядя в окно. – Не сейчас, а потом. Когда ломка начнется. Пятый обернулся и внимательно посмотрел на Клауса. Некоторое время они молчали. – В прошлый раз Апокалипсис случился из-за Вани. Все мысли о веревках и ломке вмиг выветрились из головы Клауса. Он уставился на Ваню. Во сне она выглядела еще невинней и милей, и Клаус ни за что в жизни не поверил бы, что она способна кому-то умышленно причинить вред. Как Ваня могла устроить Апокалипсис? – Ты уверен? – уточнил Клаус. – В это тяжело поверить, но именно из-за Вани наступил конец света, – засунув руки в карманы, Пятый подошел к сестре. – Судя по косвенным заметкам, в той временной линии ей жилось несладко. Она была кем-то вроде белой вороны в семье. По каким-то причинам сэр Реджинальд… отец скрывал от нас, что у нее есть способности, заклеймив ее «обычной». – Но способность Вани не так-то просто скрыть, – недоумевал Клаус. Однажды их сестренка разозлилась и едва не сровняла их дом с землей, не сдержав эмоций. Вспоминая ту мощь, которая исходила в тот день от Вани, Клаус с ужасом подумал, что она вполне могла бы устроить Апокалипсис. Только зачем? – Ее лекарство, – Пятый коснулся щеки Вани и убрал с ее лба прядь. У Клауса сжалось сердце – Пятый почти всю жизнь пробыл один и отыскал свою семью лишь за несколько дней до конца света. – Сэр Реджинальд давал ей нейролептики всю жизнь. Ваня что-то пробормотала сквозь сон. Пятый одернул руку, словно обжегся, и запихнул ее в карман. Наблюдая это, Клаус едва удержался, чтобы не взять его за руку – Пятый мог не так понять его порыв. Он привык руководствоваться умом, а не сердцем. Пятый наверняка даже и не подозревал, насколько чувственным и грустным со стороны выглядел его жест по отношению к Ване. – В какой-то момент она прекратила пить лекарство, и ее обида на семью выплеснулась вместе с годами таившейся в ней силой. Вся эта мощь разнесла Академию на обломки, – Пятый обвел взглядом потолок и стены. – А за тем обрушилась на Луну. – Луну? Пятый сел на пол, прислонившись спиной к дивану. Теперь колено Вани касалось его затылка. – Деталей не знаю, только то, что концентрированный луч силы Вани уничтожил Луну, а уже ее обломки уничтожили нашу планету. Руководствуясь желанием быть ближе к Пятому, Клаус сполз на пол и сел напротив него. – Но всего этого не было бы, если бы один человек не поспособствовал пробуждению силы Вани, – продолжил Пятый. – Гарольд Дженкинс. Клаусу это имя показалось знакомым. – Я только что его упоминал в рассказе, если ты уже забыл. И это его мы не успели убить тогда в Архиве, – словно прочитав его мысли, подсказал Пятый. – В той временной линии он ненавидел Академию Амбрелла и хотел ее уничтожить. Он использовал наивность Вани и ее давнюю обиду против нас. – Нас? – Я тогда был с вами. Клаус попытался представить, что бы было, будь Пятый с ними изначально. Наверняка он был бы любимчиком отца, каковой сейчас являлась Ваня. Или же любимчиков вовсе не было бы. А смог ли бы Пятый понравиться Клаусу так, как это случилось сейчас? – Ты хотел бы быть тем Пятым, который был частью Академии Амбрелла? – Возможно. Клаус поежился. Вряд ли в той временной линии между ними вспыхнула искра. Клаус не мог даже вообразить себя влюбленным в кого-то из своих братьев. Он их любил, но влюбиться? Даже мысль об этом казалась до смешного нелепой. – Тебе было бы не так одиноко, – кивнул Клаус. Он не мог представить себя без симпатии к Пятому, это странное влечение уже было неотъемлемой частью его. Вся прошлая жизнь казалась длинным мутным сном, от которого Клаус наконец проснулся. Мир теперь воспринимался иначе. Пятый хмыкнул. – Я и в той временной линии переместился в будущее и застрял в Апокалипсисе, – с его губ слетел смешок. – Собственно, благодаря этому я смог предотвратить разрушение планеты. Вот только не знаю, каким образом. Это нигде не задокументировано. Взгляд Клауса блуждал по расслабленному лицу Пятого, раз за разом замирая на его губах. Свет торшера практически не доставал до этой части комнаты, и они сидели в уютном, почти интимном полумраке. Не удержавшись, Клаус сменил позу, чтобы таким образом оказаться ближе к погруженному в раздумья Пятому. Их колени теперь соприкасались. Этот крошечный жест прервал очередной виток мыслей Пятого. В его глазах заплясали игривые искорки, и от его взгляда Клаусу стало жарко. Легкое щемящее чувство, возникающее в его груди при виде Пятого, переросло во что-то большее, давящее на его грудную клетку и жаждущее вырваться наружу. Не отдавая отчет своим действиям, Клаус наклонился вперед и нырнул между коленей Пятого, прижимаясь к его губам. Тот в свою очередь вцепился в его плечи, сжимая бока ногами. Его острые коленки уперлись Клаусу под ребра, распаляя его еще больше. В порыве игривости Клаус укусил нижнюю губу Пятого, и тот с шипением отстранился. – Если ты любишь боль, это не значит, что другие тоже ее любят, – выдохнул он, невесомо целуя Клауса. Нежно и трепетно. А затем неожиданно Пятый укусил его в ответ, сжав губу едва ли не до крови. Легкое касание, от которого у Клауса щекотало в груди, сменилось дерзостью, и в низу живота Клауса образовалась горячая волна, медленно окутавшая его тело. Его губа пульсировала сладкой болью, и впервые это ощущалось настолько остро и жгуче. Клаус еще никогда не был с кем-то так близок на трезвую голову. – Так-то лучше, – ухмыльнулся Пятый, скользнув по его саднящей губе языком, а затем вновь поцеловал. На сей раз он сам углубил поцелуй. Языком Пятый двигал не совсем умело, но от того, что это был именно его язык, Клаус заводился сильнее, чем от ласк умелых парней. Для него было удивительно хотеть кого-то определенного, а не просто красивого парня. Возможно, дело было в трезвости, а возможно – в невероятном обаянии Пятого. Или же во всем сразу. В любом случае, Клаус не собирался в этом разбираться. Его влекли новые ощущения от таких, казалось, обыденных для него вещей. Все закончилось так же внезапно, как и началось. Пятый вдруг дернулся, отталкивая Клауса. Тот не понял, что не так, поэтому потянулся обратно за поцелуем, за что получил меткой коленкой в живот. Охнув, Клаус прижал руки к ноющему месту и только тогда услышал ворчание со стороны Вани. Его колотящееся до этого сердце на мгновение замерло, а затем ушло в пятки. – Ох, черт, – она распахнула глаза и сразу же начала их тереть. Синхронно с ней Пятый тер свои губы. Они у него стали пухлее и ярче, от чего манили еще больше. Ваня вдруг села и уставилась на Клауса. Тот тоже поспешно протер свои губы, надеясь, что это ей не покажется подозрительным. – Клаус, ты в порядке? Меня, кажется, кто-то ударил, – она растерянно провела ладонью по затылку, а затем заметила Пятого. – Ты вернулся… – Ты много пропустила, – хмыкнул Клаус, невольно уставившись на губы Пятого. – Мы тут обсуждали конец света. – А кто на меня напал и почему? – Почему не знаю. Но этих двоих связали и заперли в кладовой. Лютер сторожит их. Пятый с интересом уставился на Клауса. Тот пожал плечами. Он не хотел вникать в подробности того, что происходило, чтобы не волновать Ваню попусту. – Как ты себя чувствуешь? – спросил он. Ваня ощупала свой затылок. – Болит и немного кружится голова, но так все в порядке. Неплохо так мне заехали, – улыбнулась она. Клаус подхватил ее улыбку, пытаясь отвлечься от все еще бурлящего в его теле возбуждения. Не смотреть на Пятого было тяжелее всего, а его растрепанный вид совершенно не способствовал успокоению. – А что с, ну, – Ваня потупила взгляд. – Что будет завтра? Пригладив волосы, Пятый встал. – Я не допущу наступление Апокалипсиса, – его руки привычно скользнули в карманы. – Завтра я со всем разберусь. – У тебя есть план? – оживилась Ваня. – Какой? Пятый вдруг посмотрел на Клауса, и в его взгляде промелькнуло что-то странное. – Я узнал, что тот, кто причастен к Апокалипсису, завтра будет в этом городе и посетит ваш магазин. Мне нужно увидеть его. – Зачем? – спросила Ваня. Пятый не ответил. На его лице застыло безэмоциональное выражение. Вскоре вернулась Эллисон. Завидев очнувшуюся сестру, она позвала Грейс, и они вместе запорхали вокруг Вани. На Пятого Эллисон все так же подозрительно косилась, но ничего не говорила, а тот словно и не замечал этих взглядов, вновь окунувшись в раздумья. Клаус бы ни за что не смог сидеть так спокойно, если бы в него все время метали такие хмурые взгляды. Когда вернулись Лютер с Диего, перешептывающиеся с серьезными лицами, он не выдержал и уселся на подлокотник кресла, в котором развалился Пятый. Поначалу Клаусу показалось, что его присутствие осталось незамеченным (наверное, раздумья были слишком глубокими), поэтому решил обратить на себя внимание путем поглаживания коленки. Остальные члены семьи столпились вокруг Вани, и вряд ли бы смогли заметить тайные ласки. Но стоило Клаусу протянуть руку, как Пятый заговорил: – Держи свои похотливые ручонки при себе. Или тебе так хочется поразить свою семью? Клаус поспешно убрал руку и попытался отодвинуться от Пятого – когда он успел так навалиться на него? – но в итоге его задница соскользнула с подлокотника, и он начал падать на пол. Раздалось насмешливое фырканье, ловкие пальцы схватили Клауса за воротник рубашки и потянули его обратно, возвращая на подлокотник. – Черт, – прокряхтел Пятый. – Это тело такое слабое. Хихикнув, Клаус попытался облокотиться на него. Миг – и он рухнул в пустое кресло, задницей к верху. Со стороны до него донесся тихий смешок. – Какая поэтичная поза, Клаус, – Пятый оперся бедром о подлокотник и окинул Клауса шаловливым взглядом, скрестив руки на груди. Это был удар ниже пояса. Голые коленки Пятого оказались в нескольких дюймах от лица Клауса, и он готов был выть от осознания, что прикоснуться к этой изящной остроте ему не позволят. По крайней мере, на виду у всех. – Что вы делаете? – спросила Эллисон, глядя на них. Клаус вспомнил о том, что все еще лежит лицом в сиденье и задницей к потолку, и поспешно перевернулся на спину, свесив ноги с подлокотника. – Ничего, – ответил он. Выражение лица Эллисон вдруг смягчилось, и она улыбнулась. – Хоть кто-то не придается всеобщей хандре. – Мы завтра умрем, а Клаус дурачится, – фыркнул Диего. – Мог бы помочь хоть раз. – И в чем же? – поинтересовался вдруг Пятый. Диего и Лютер обменялись хмурыми взглядами. – Мы обсуждаем, как вычислить этого Гарольда. Ты ведь сам сказал, что его надо прихлопнуть, чтобы предотвратить Апокалипсис. Клаус мог бы и присоединиться. – Пустые разговоры, – хмыкнул Пятый. – Он уже сделал достаточно для спасения мира, так что теперь может дурачиться сколько захочет. И вам советую последовать его примеру, ибо какой смысл попусту сотрясать воздух? Желудок Клауса сделал сальто – Пятый вступился за него. Кусая щеки изнутри, чтобы не улыбаться слишком явно, Клаус как можно незаметней придвинулся к Пятому, прижимаясь виском к его ноге. Это действие не ускользнуло от глаз Вани, и она непонимающе уставилась на брата. Клаус постарался не смотреть на нее. Он не был уверен, о чем подумала его сестренка, и понадеялся, что она вскоре позабудет. – Но мы не можем просто сидеть, сложа руки, – встрял Лютер. Пятый вздохнул. – Как будто вы что-то можете сделать в сложившейся ситуации. – Предлагаешь просто забыть о том, что завтра нам суждено умереть, и страдать ерундой? – Диего набирал обороты. – Все, что можно было сделать, уже сделано, – Пятый запрыгнул на подлокотник, и его коленка вновь оказалась перед лицом Клауса. – Осталось лишь узнать, кто такой Гарольд Дженкинс и убить его. Ваня поежилась, обняв себя. Тема убийств ей не нравилась так же, как и Клаусу. – Ты с такой легкостью говоришь об этом, словно для тебя обыденное дело убивать, – тихо сказал Лютер после длительного молчания. – Разве без этого никак? Можно же поймать его и запереть где-то, как мы с той парочкой и поступили. – И держать его в какой-то кладовой до самой старости? – выгнул бровь Пятый, переместив ногу таким образом, чтобы оголенная кожа его бедра касалась щеки Клауса. Лютер не ответил. – Когда найдем его, то это сделаю я, – Диего посмотрел на Пятого. – Я убью его. Пятый вдруг расплылся в мягкой улыбке. – Нет, – он соскользнул с подлокотника и пошел к двери. – Это сделаю я. Не стоит никому марать руки. – А тебе, значит, стоит? – скептически поинтересовался Диего. Проходя мимо него, Пятый на мгновенье замер. – Одним больше, одним меньше, – сказал он и, не дойдя до двери, исчез. Все устремили свои взгляды к Клаусу, и тот поежился. Он не знал, как объяснить сказанное Пятым, не упоминая тот факт, что он подрабатывал киллером. Что он такой же, как и те двое, что напали на них сегодня. – Что все это значит? – судя по напряженному лицу, Лютер усердно размышлял. Клаусу вдруг стало неуютно – без Пятого под боком ему было не так спокойно. Все веселье вмиг испарилось. Он вновь вспомнил о том, как послал нескольких людей на смерть. – Ты ведь видишь мертвых сейчас? – вдруг спросил Диего. – Ты как-то спокоен. – Не вижу, я теперь могу это контролировать, – пробормотал Клаус. – Но пока не мог, ты ведь видел их непроизвольно? – вкрадчиво продолжил Диего. – Рядом с Пятым ты их видел? Клаус не нашелся, что ответить. – И сколько же их было? – помрачнел Диего. – Черт тебя дери, Клаус, ты привел в дом убийцу? – Прекрати, мы же не знаем всего, – примирительно начал Лютер. – К тому же, он имеет право здесь находиться, потому что… – Является нашим братом? – гаркнул Диего. Его вздымающиеся ноздри свидетельствовали о сильном раздражении. – Да он нам никто, мы его от силы три дня знаем! Пришел из неоткуда, наплел сказочку о приближающемся Апокалипсисе, а вы развесили уши. А стоило заявить, что он наш давно утерянный брат, так все, у него уже и право находится здесь законное! Часть пылкого монолога Диего Клаус благополучно пропустил мимо ушей. Когда его брат кого-то отчитывает, то по делу начинает говорить только ближе к концу тирады. Диего привык сначала выплескивать на всех вокруг свои бурлящие эмоции, поэтому даже пытаться вслушиваться в поток его гневных слов смысла нет. – А главное, этому упертому старикану хоть бы хны, – прошипел Диего. – Торчит в своем гребаном кабинете, и плевать он хотел на все происходящее вокруг. – Ты ходил к отцу? – удивился Лютер. – Я хотел узнать, какого черта он скрывал от нас столько, но он отказался меня слушать. Как обычно. Клаус сел прямо. Из-за того, что их отец практически не покидал кабинет и крайне редко с ними разговаривал помимо назначения миссий, он порой забывал о его существовании. С тех пор, как они все выросли, и был пристроен магазин, сэр Реджинальд все больше времени проводил за своими тайными исследованиями, летал в командировки и словно забыл о существовании приемных детей, вспоминая о них лишь тогда, когда в городе происходило что-то стоящее его внимания. – Если ты с таким же лицом как сейчас и с ножами в руках долбился в его дверь, то, конечно же, отец тебя не пустил, – резонно подметил Лютер. Диего фыркнул. Почувствовав, что с него хватит семейных ссор, Клаус поднялся с кресла. Он надеялся, что Пятый еще вернется сегодня – ему хотелось побыть с ним наедине. Отношение семьи к Пятому задевало его, и он надеялся, что тот не слышал их разговор, потому что такое слышать больно. У лестницы его нагнала Ваня. – Я хотела у тебя попросить совет, – она замялась. – В общем, завтра… Я не знаю, что нас ждет завтра, – Ваня нервно дергала прядь своих волос. – Я бы хотела быть с вами, вдруг это все, знаешь, плохо закончится. Но Леонард, – она неловко улыбнулась – Мы с ним стали так близки. Клаус ухмыльнулся и похлопал ее по голове. – Приводи его сюда. Я думаю, остальные поймут тебя. Ему лишь раз доводилось встречать парня Вани. Самый обычный юноша, без особых талантов или красоты, но именно это в нем и привлекало ее. Ваня всегда стремилась к чему-то простому, с рождения будучи окруженной не совсем обычными людьми. И ее можно было понять. Ваня благодарно улыбнулась. – И еще кое-что, – ее щеки вдруг порозовели немного, – Когда я очнулась, мне показалось кое-что… Клаус сразу же понял, что ей там могло показаться, и уже приготовился слушать робкий выговор, как к ним подошел Лютер. – Не держи зла на Диего, – сказал он, опустив ладонь на плечо Клауса. От такого мужественного хлопка у него подогнулись колени. Когда Лютер ушел, Ваня так не решилась продолжить разговор, поэтому Клаус пошел в душ. А вернувшись в свою комнату, он обнаружил роющегося в его шкафу Пятого. – Ты принципиально не носишь нормальную одежду? Вынырнув из шкафа, Пятый хмуро уставился на футболку из трикотажной сетки. – Почему же, ношу, – пробубнил Клаус, подняв со стула майку и продемонстрировав ее. – На ней написано «Я не такая девушка», – на губах Пятого расцвела лукавая улыбка. – А какая же ты девушка, Клаус? – Это строчка из песни*, – буркнул тот, забросив майку куда-то в шкаф. Оттуда же он вытащил еще две футболки. – «Проходи мимо, если натурал» и «Чем длиннее, тем лучше»? – вскинул брови Пятый. – Ты действительно это носишь? – Ну… – почесал затылок Клаус. – Бывает. С чего это тебя заинтересовал мой гардероб? – Мне нужно во что-то переодеться, но, кажется, я не там ищу. Лучше что-то сворую у Диего. – У него в основном латексные костюмы и рабочая униформа. Другое он не носит. Пятый закатил глаза. – Сейчас я тебе что-то найду, – заверил его Клаус, ныряя в шкаф. – Это что, юбка? – спросил Пятый, взяв в руки вешалку. – Зачем? Клаус вытянул со дна шкафа помятую, но вроде как чистую футболку, и протянул Пятому. – О, я и забыл о ней, – он хлопнул в ладони и подхватил юбку, прикладывая ее к телу. Ее полы едва доходили до его голеней. Черная ткань была легкой и приятной на ощупь, а в петельках болтался тонкий розовый ремешок. Клаус любил эту юбку, и какое счастье, что она ему шла. – Давно не носил. – Больше похоже, что это предмет из гардероба Эллисон. – Это и есть предмет из гардероба Эллисон. Она почему-то перестала носить эту замечательную юбку, а мне она всегда нравилась, поэтому решил забрать себе. Чего добру пропадать? Пятый покачал головой и неожиданно улыбнулся. – Действительно, – его взгляд скользнул по надписи на футболке, которую ему дал Клаус. – «Отдамся за чашечку кофе»? – Ты же вроде как очень-очень любишь кофе, так что… – Что-то я не уверен пока, что собираюсь за него отдаваться, – хмыкнул Пятый и вдруг закинул футболку на плечо. – Но вряд ли у тебя найдется что-то более приличное, чем это. С этими словами он подхватил лежавшие на кровати шорты и исчез, а вернулся уже когда Клаус удобно устроился в кровати со спицами и незаконченным шарфом – вязание его успокаивало. Волосы у Пятого были влажными, и спадали ему на глаза слипшимися прядками. Футболка Клауса – одна из немногих нормального размера – слегка болталась на нем, а шорты прятали его коленки. – Диего, кажется, вознамерился обсуждать со мной какой-то свой план по спасению мира и теперь поджидает меня в той пустующей комнате. Теперь я туда ни ногой, – он прошлепал босыми ногами к кровати Клауса. – Двигайся. Он откинул одеяло в сторону и сел на кровать. Клаус уставился на него с широко раскрытыми глазами. – Зачем? – Лечь хочу, тупица, – Пятый взял вязание из рук Клауса и аккуратно сложил на прикроватную тумбочку. – Или предлагаешь мне на полу спать? – Спать? – переспросил Клаус. Присутствие на его кровати в его одежде пахнущего мылом Пятого стопорило мысленный процесс Клауса. – Вас всех это так удивляет, – Пятый покачал головой. – Диего даже назвал меня чокнутым. Неужели это так необычно, что ночью человек хочет спать? Неловко пожав плечами, Клаус отодвинулся к стене, предоставляя Пятому больше места. Наблюдая за тем, как тот забрался к нему под одеяло и притянул к себе подушку, Клаус пытался справиться с нахлынувшими ощущениями. Ему редко доводилось просто спать с кем-то. И уж тем более, будучи при этом абсолютно трезвым. – Не думаю, что зная о завтрашнем конце света, кто-то сможет спокойно уснуть, – наконец ответил Клаус. – Предлагаешь вместо сна поразмышлять о жизни? – Пятый повернулся к нему и откинулся на локти. – Это не имеет смысла. Если мой план сработает – все выживут, если же нет – какой смысл заново переживать минувшие дни? Это либо приведет к ненужным сожалениям, либо к ностальгии. Как по мне, лучше поспать, чем вариться в своих мыслях. – Я бы провел время с теми, кого люблю, – пожал плечами Клаус. – Тогда почему ты сидишь здесь, а не своей семьей? – выгнул бровь Пятый, глядя на него. – Вы все разбрелись по комнатам предаваться сожалениям. Никто из вас даже и не думал проводить время друг с другом. Клаус подтянул колени к груди и натянул одеяло до подбородка. Пятый был прав. – Мы не очень часто проводим время все вместе, – пробормотал он, ежась под внимательным взглядом. – Я в основном зависаю с Ваней или Беном, когда он приходит. – Тогда опять же, почему ты лежишь здесь со мной, а не идешь к сестре или не вызовешь брата? Клаус вновь пожал плечами. Ему не хотелось никуда идти или использовать свою силу – его все устраивало и в сложившейся ситуации. Он вдруг подумал, что если бы Апокалипсис наступил сию же секунду, то он бы встретил конец именно с тем, к кому лежит его сердце. – Ты тоже моя семья. Пятый мягко рассмеялся. – Лишь по документу, который мы нашли два дня назад. Мы друг другу никто, по сути. От этих слов что-то сжалось в груди Клауса. Он так не считал. – Не никто, – обиженно буркнул Клаус. На сей раз Пятый был не прав. Никем они уж точно не были. Клаус ощущал это в неловкой, но искренней заботе и тех редких нежных взглядах, которые Пятый порой бросал на него. Сам Клаус ощущал непомерное влечение к нему, сопровождающееся трепетом в животе, и он даже не пытался найти объяснение этому. Он никогда не задавал себе вопрос «почему?», а просто следовал зову сердца. – Не никто, – повторил Клаус, вкладывая в свой голос все возмущение, которое в нем вызывали эти слова. А когда посмотрел в глаза Пятому, то увидел знакомые игривые искорки в них. Навстречу друг другу они вновь потянулись почти одновременно. По телу Клауса прошла волна дрожи от нежного, почти невесомого прикосновения к губам Пятого. Прохладная ладонь плавно скользнула вдоль его груди к затылку, а зубы игриво сомкнулись на его губе. Внизу живота Клауса сладко потянуло, и он простонал в поцелуй, углубляя его. Но стоило их языкам соприкоснуться, как дверь в комнату Клауса приоткрылась. – Ты не спишь? Грейс сказала… Ой. Пятый дернулся, и Клаус нехотя отстранился. Между их губами на мгновенье повисла ниточка слюны, тут же оборвавшись. Клаус покосился на дверь, встречаясь взглядом с взволнованной Ваней. Вздохнув, Пятый откинулся на подушку, скрестив руки на груди. – Клаус, это… – Ваня запнулась, а затем юркнула в комнату, прикрыв за собой дверь. Клаус ощутил себя так же неловко, как и когда его впервые застукали поцелуем с парнем. Иронично, что в обоих случаях это была Ваня. Она вновь первой увидела его не с лучшей стороны. – Ну, – она порозовела, – я подозревала, но все равно слишком… неожиданно получилось. Клаус не знал, что сказать, и поглядывал то на сестру, то на Пятого, теребя край одеяла. Пятый выглядел невозмутимо, словно его каждый день застают за подобным. Лишь приглядевшись, Клаус увидел на его щеках едва заметный румянец. «А он здорово себя контролирует как для подростка» – И что скажешь? – спросил Пятый, нарушая скользкую тишину. Ваня замялась, и ее пальцы вцепились в волосы, нервно дергая пряди. – Не знаю, – она избегала смотреть на кого-либо из них и пялилась в пол. – Это, наверное, неправильно. И, черт, – Ваня зарылась пальцами в волосы, – это так странно. Кого из вас считать старшим? – На этот вопрос нет однозначного ответа, – ухмыльнулся Пятый. – А еще вы ведь братья, – пробормотала Ваня. Пятый закатил глаза. – Мы такие же родственники, как Лютер и Эллисон. – Резонно, – легкая улыбка тронула губы Вани. – Но ваши отношения… Это слишком странно, чтобы я могла понять, как к этому относиться. – Мне без разницы, что ты обо мне подумаешь, – пожал плечами Пятый. – Но Клаусу твое мнение не безразлично. Услышав свое имя, Клаус встрепенулся. Его удивило то, как Пятый хорошо знал его. Он мог смириться, как делал это годами, с неодобрением семьи, но лишь Ваня всегда была тем, кто поддерживал его в любой ситуации. Клаус бы не выдержал ее осуждающий взгляд. Ваня вдруг посмотрела на него. – Я не могу осуждать тебя, – сказала она, словно услышала тревоги брата. – И я уверена в том, что Клаус никогда никому не причинит вред. А вот другие, – Ваня перевела неуверенный взгляд на Пятого, – могут. Клаус обнял себя за плечи. Ему хотелось целоваться с Пятым, а не выяснять степень правильности их отношений или слушать о своей ранимости. – Все в порядке, я сам во всем разберусь, – проворчал он. – Не такой уж я беспомощный. Ваня мягко улыбнулась. – Прости, конечно же, нет. Просто я… Остальные вряд ли отнесутся к этому спокойно, особенно Диего. Клаус фыркнул. Его ведь не выгонят из дома, окрестив совратителем малолетних (это, к тому же, совершенно не так, да и дальше поцелуев они не заходили). Остальное как-то можно вытерпеть. Он уже был два года в немилости Диего, когда тот узнал о его зависимости и о том, куда уходят деньги их семьи. – Лучше вам пока не афишировать ваши… то, что между вами, – посоветовала Ваня. – А ты? – Пятый внимательно посмотрел на нее. – Что ты все-таки скажешь? Она невольно дернула свою прядь особенно сильно, а затем робко улыбнулась. – Мне главное, чтобы Клаус был счастлив. Пятый кивнул. – Зачем ты, кстати, приходила? – тряхнув головой, спросил он у Вани. – А, Грейс сказала, что Клаус последний брал анальгетики. Они все еще у тебя? За эти несколько дней было слишком много событий, и местоположение несчастной баночки Клаус благополучно забыл. Как ни силился, вспомнить он не мог. – Извини, я не по… – В выдвижном ящике письменного стола в коробке, – вдруг сказал Пятый. – Откуда ты знаешь? – удивился Клаус. – Даже я не помню. Он совершенно не помнил даже то, что когда-то вообще просил у Грейс анальгетики. – Я всю твою комнату проверил на наличие любых подозрительных веществ, – Пятый хитро блеснул глазами. – Каждую твою заначку отыскал. – Какой ты жуткий, – пробормотал Клаус. Понаблюдав за ними с легкой улыбкой, Ваня достала коробку из ящика и сняла крышку. – Ох, здесь столько пакетиков и баночек, – пораженно произнесла она, взволнованно глядя на брата. – Мне нужны были запасы на черный день, – пожал плечами Клаус. – Диего знал о местоположении некоторых тайников. Покачав головой, Ваня отыскала необходимую ей баночку и удалилась, напоследок с несвойственной ей хитрой ухмылкой попросив не шуметь – Диего все еще караулил Пятого в соседней комнате. – В другой ящик я сложил весь твой набор юного извращенца. Он там, в шкафу, под одеждой, – на губах Пятого заиграла лукавая улыбка. – Я решил, что об этом никому из семьи знать не стоит, поэтому спрятал лучше. Клаус неловко поерзал на кровати. Впервые он ощутил себя таким незащищенным. Пятый откинулся на подушку с тихим смешком. Клаус улегся рядом, повернувшись к нему. Они лежали близко-близко, и он мог разглядеть каждую, даже мельчайшую точечку на лице Пятого. Тот смотрел в потолок, изредка моргая – его мысли сейчас были далеко за пределами этой комнаты. В раздумья Пятый погружался мгновенно – стоило какой-то мысли зацепиться за его разум, и он терял связь с реальностью. Клаусу нравилось разглядывать его задумчивое лицо. Но именно сейчас ему нужно было присутствие Пятого. Он не хотел оставаться один-на-один с собой. Рука Клауса скользнула по груди Пятого, обвивая его, а лицо он спрятал в его шее. Пятый рвано выдохнул, слегка повернув голову к нему. – Я не помню, когда в последний раз меня кто-то обнимал, – вдруг сказал он. – А Долорес? – спросил Клаус. Он вспомнил, с какой нежностью Пятый смотрел на свою бывшую девушку, и придвинулся к нему ближе, вжимаясь своим животом в его бок. – Она не очень любит прикосновения. Сердце Клауса сжалось от тоски. Для него казалось мукой находиться в одиночестве дольше суток, в то время как каждый день Пятого на протяжении многих лет был пропитан этим всепоглощающим разрушительным чувством. – Тебе нравятся объятия? – Клаус потерся носом о его шею, ощущая всем телом, как тот расслабляется. Пальцы Пятого коснулись щеки Клауса, и он очертил линию его подбородка подушечками пальцев. – Мне тепло. Так, как никогда не было. По телу Клауса прошла дрожь. Привыкший к человеческому теплу он с трудом осознавал, каково это – впервые ощутить его. Внезапная догадка вызвала очередную волну дрожи. «Должно быть, тогда, в Архиве он впервые по-настоящему поцеловался» Все свои первые разы Клаус успешно пропустил, помня лишь далекое трезвое «до» и болезненное «после». Он никогда об этом особо не думал, но даже если бы и хотел, то не смог бы – связные мысли в то время редко посещали его голову. – Оглядываясь назад, – голос Пятого звучал на грани шепота, – с Долорес все было иначе. Не было таких странных чувств, не возникало таких мыслей, – он шумно выдохнул, зарываясь пальцами в волосы Клауса. – Все было совершенно не так. Клаус внимал каждому его слову. Годами наращиваемый толстый панцирь приоткрылся, оголяя хрупкое нутро. Все свои чувства Пятый прятал глубоко внутри, и то, что отображалось на его лице лишь вершина айсберга. И тот факт, что он позволял ему увидеть намного больше, чем остальным, заставляло внутренности Клауса трепетать. – У тебя когда-нибудь было то самое хваленое чувство порхающих в животе бабочек? Клаус прислушался к своим ощущениям. Происходящее с его животом в последнее время очень сильно походило поселившуюся у него внутри целую стаю бабочек. – Было, – он невесомо прижался губами к шее Пятого. – Вчера было. И сегодня тоже. Пятый кивнул, поворачиваясь на бок и встречаясь с Клаусом взглядом. Его потемневшие глаза казались бездонными. Он выпутал свои пальцы из кудрей, опустив руку на шею, и Клаус накрыл его ладонь своей. – И у меня было, – прошептал Пятый ему в губы. – Так часто в последнее время. Даже сейчас. Целуя его, Клаус вдруг осознал, что они влюблены.