Магазин Амбрелла

На моменте, когда волна пламени поглотила его, Клаус проснулся. Его сердце изо всех сил колотилось о грудную клетку и, казалось, этот грохот разносится по всему дому. Рядом преспокойно спал Пятый, уткнувшись ему в плечо – грохот, значит, был не настолько громким. Отдышавшись, Клаус попытался встать, но не смог: рука Пятого оплетала его торс. Рухнув обратно на кровать, он попытался выкинуть из головы навязчивые обрывки из сна. Ему снился Апокалипсис. Огромные огненные глыбы, летящие из неба. Землетрясение, крики, огонь. – Прекрати ерзать, – послышалось раздраженное. Клаус замер и скосил взгляд вниз. Пятый смотрел на него исподлобья. – Мне приснился плохой сон, – пробормотал Клаус, уставившись в потолок. – О том, как на нас обрушились обломки Луны. С губ Пятого слетел тихий вздох. – Спать ты больше не собираешься, я так понял, – он сел. – А где слова утешения? От таких кошмаров мне не по себе, – буркнул Клаус. Пригретые Пятым участки его тела покрылись гусиной кожей, и он поспешил завернуться в одеяло. – И чего ты подхватился? – Милый, это всего лишь глупый сон, такого на самом деле никогда не случится, – с усмешкой проговорил Пятый. – Так сойдет? Поразмыслив, Клаус нырнул под одеяло с головой в попытках отогреть замерзшее лицо. – «Милый» звучит неплохо. Называй меня так почаще. – И не мечтай. Не без удовольствия Клаус отметил, что его футболка теперь пахнет Пятым. Он выглянул из-под одеяла. – Детка, ты вкусно пахнешь, – промурлыкал Клаус, обнимая Пятого и утыкаясь лицом ему меж лопаток. – Тебе захотелось умереть раньше времени? – выгнул бровь Пятый. – Ты прав, детка тебе не подходит, – деловито кивнул Клаус, целуя его спину. Не удержавшись, он оставил еще несколько легких поцелуев вдоль позвоночника. Преграда в виде футболки не позволяла ему потерять голову – ничто так не сводило Клауса с ума, как ощущения чужой голой кожи под губами. – Может, малыш? – А ты шутник, – фыркнул Пятый. – Что ты делаешь? Увлеченный Клаус уже покрывал поцелуями его шею, массируя бока. – Не забывай, что имеешь дело с подростком, – рвано выдохнул Пятый, сжав пальцами одеяло. – Меня сейчас завести легче, чем двигатель автомобиля. Руки Клауса замерли, и он с удивлением обнаружил их под футболкой Пятого. «Привычка», – подумал он, но ладони убирать не спешил. Кожа под его пальцами была маняще нежной и горячей, и Клаус неспешно провел ладонью по напряженному животу, скользнул вверх, вдоль выступающих ребер. Пятый откинулся на его грудь, прикрыв глаза и вцепившись в бедра Клауса. Когда один из пальцев задел его сосок, он выгнулся, вжимаясь спиной сильнее. Пятый был молчалив. Кроме тихих вздохов никаких звуков он не издавал, и Клаус, гонимый желанием услышать его, провел пальцами вдоль резинки шортов, а затем и вовсе скользнул под нее. – Твоя рука сейчас побывает там, где даже моя собственная не бывала еще в этом новом теле, – хохотнул Пятый, тут же закусывая губу, когда Клаус коснулся его промежности. – Как это так? – Я был слишком взбудоражен мыслью о возможности предотвратить Апокалипсис, – выдохнул он. – А ты не... ну, типа, – Клаус замялся, осторожно поглаживая Пятого. – Ты уверен? Пятый закатил глаза. – Я понимаю, это сложно, но попробуй абстрагироваться от того, что моему телу тринадцать, – буркнул он и вдруг развернулся к Клаусу лицом. – Может, оно и невинно, но я, – Пятый толкнул его на подушку и уперся коленом между его ног, – нет. По телу Клауса прошла дрожь, и его руки легли на торс Пятого. Он не сразу уловил смысл слов, а осознав услышанное, удивленно вскинул брови. – Даже так. Когда успел? Ты же говорил, что До… – Долорес тут не при чем, – резко ответил Пятый. В его глазах мелькнуло что-то такое, от чего Клаусу стало не по себе. – А кто? – Какая разница? Это в прошлом, – голос Пятого плавно перешел в тихое рычание. Но он не был зол – его взгляд все еще горел желанием. – Лучше сосредоточься на том, что происходит сейчас. А затем он наклонился к Клаусу и укусил его за шею. От неожиданности тот выгнулся, вцепившись в бока Пятого. Место укуса горело и пульсировало, и от него по всему телу разлилась горячая волна возбуждения. Миг – и зубы Пятого нежно сомкнулись на его надплечье. Его колено все еще упиралось Клаусу в промежность, иногда игриво потирая его, и ощущений вдруг стало слишком много. После очередного шаловливого укуса Клаус не сдержал стон, и Пятый впился в его губы, заглушая его. – Нельзя шуметь, – прошептал он, слегка отстранившись. Клаус кивнул, не особо вникая в смысл слов, потому что от дразнящих потираний между ног его мозг буквально плавился. На трезвую голову все гораздо ярче. Руки Клауса блуждали по спине Пятого, пока тот кусал его шею. Игривых прикосновений сквозь штаны было недостаточно, и он невольно схватил ладонь Пятого, гладящую его торс, и направил ниже. Послышался тихий смешок, а затем проворная ручонка скользнула под резинку штанов Клауса. Ему пришлось кусать собственное запястье, потому что Пятый без промедлений забрался под его белье. Его по-юношески мягкая ладонь была прохладной. От контраста температур пожар, разразившийся в низу живота Клауса, лишь усилился. Плавное скольжение, распространяющее сочащуюся влагу по нежной коже, казалось ему пыткой – тело Клауса, привыкшее к грубым резким движениям, требовало острых ощущений. Но Пятый игнорировал его намекающие толчки, продолжая дразниться. Его губы исследовали торс Клауса под задранной футболкой, и каждый поцелуй отзывался дрожью в разгоряченном теле. Пытка, что лишала остатков разума. Сладость, и в то же время мука. Но длилось это недолго. Вскоре ладонь Пятого исчезла, и Клаус уже готов был выть от неудовлетворения, как вдруг ощутил, что с него сняли штаны вместе с бельем. – Что ты собрался… Вместо слов с его губ слетел стон, и Клаусу пришлось вновь кусать свою руку, потому что ладонь Пятого сменилась его ртом. Глубже, жарче, интимней. Ощущение мягких губ и скользящего по разгоряченной плоти языка дурманило. Весь мир вокруг словно исчез, и для Клауса имели значение лишь Пятый и его ласки. Он и не помнил, когда в последний раз кто-то доставлял ему удовольствие таким образом. – Ох, Пятый, – проскулил Клаус, цепляясь за простыни. Он ощущал себя луком с натянутой до предела тетивой. Его тело было чувствительным как никогда, и от любого, даже малейшего прикосновения Пятого его пронимала горячая дрожь. Несколько преисполненных вожделения мгновений – и он обмяк. Пятый сел и с задумчивым выражением лица прикоснулся к своим губам. – Прости, я не успел предупредить, – выдохнул Клаус, жмурясь от распространяющейся по телу неги. Даже будучи неопытным, Пятый смог подарить ему столь яркие ощущения. – Уж лучше так, чем на лицо, – он вытер уголки губ. Клаус пожал плечами и подтянул штаны. В прошлом ему несколько раз спускали на лицо. Он смутно помнил эти моменты, поэтому не был уверен, как это ощущалось. Но со стороны выглядело весьма пошло. – А ты впервые? Ну… – Впервые, – кивнул Пятый. – Я вообще не так много всего испробовал в этой жизни, несмотря на свой возраст, – хмыкнул он, усаживаясь Клаусу на бедра. – Но кое-какой опыт все же есть. Животом Клаус ощутил его возбуждение, когда тот наклонился к нему. Поцелуй получился неспешным, слюнявым и с привкусом спермы, и он словно закреплял их переход на новый уровень отношений. Довольно редко Клаусу доводилось проходить с партнером все этапы – зачастую все начиналось вечером за барной стойкой и заканчивалось ближе к утру под аккомпанемент стучащих в его черепушке молоточков. Со свинцовыми головами они расходились каждый в свою сторону, не помня даже имен друг друга. – Теперь, – отстранившись, Пятый схватил руку Клауса и прижал ее к своему паху, – твоя очередь. Клаусу нравилось, когда им управляли, указывали, что делать. И Пятый прекрасно справлялся с этим. Он делал это в меру твердо и вместе с тем ненавязчиво. Фантазируя о коленках еще двое суток назад, Клаус даже и представить не мог, что вскоре буквально окажется между ними. Что Пятый будет лежать перед ним возбужденный и со спущенными шортами, выгибающийся и тихо стонущий. Тогда в его голову только-только закралась мысль о том, что странный мальчишка на самом деле весьма интересный и симпатичный, а его уверенность и некоторая холодность – притягательны. Теперь же Клаус терялся в собственных так внезапно вспыхнувших чувствах. Его разум не поспевал за сердцем, которое в нежном трепете тянулось к Пятому. – Ох, черт. Голос Пятого дрожал. Клаус не преминул воспользоваться несколькими известными ему маленькими уловками, и тихие стоны постепенно стали громче. Но даже преисполненный вожделения Пятый хорошо контролировал себя, и ему не приходилось кусать свою руку, как это делал Клаус. Его юное тело, еще не знавшее ласки чужих рук – запретный плод. И Клаус сорвал его в момент, когда сомкнул губы на сочащейся возбуждением плоти. Долго стараться ему не пришлось – все закончилось еще до того, как он успел войти во вкус. Клаусу пришлось отстраниться, чтобы не подавиться. Он посмотрел на Пятого. Тот лежал перед ним, изнеможенный и тяжело дышащий, с нежным румянцем на щеках и горячим блеском в глазах. Остатки сдержанности покинули его, и он больше не был похож на неприступную крепость. Слизав с губ горько-соленую влагу, Клаус поправил одежду Пятого и лег рядом с ним. Некоторое время они лежали молча. Лежа на боку, Клаус разглядывал расслабленное лицо Пятого и боролся со сном. Он не хотел больше спать, теряя драгоценные минуты, которые мог провести с ним. За окном серело. – Я ни за что не дам этому дню стать последним, – вдруг тихо отозвался Пятый. Накинув на них одеяло, он повернулся к Клаусу и нежно провел ладонью по его щеке, очертив кончиками пальцев скулу. С легкой улыбкой Пятый прижался к его губам, и Клаус растворился в неге. А когда вздрогнул и разлепил глаза, рядом с ним уже никого не было. – Это же так сложно – разбудить меня, – захныкал Клаус. Вся та чувственность, преисполняющая его ночью, исчезла, оставив по себе ощущение нереальности случившегося. – Не могло же мне все это присниться, – буркнул он, тут же мысленно признав, что еще как могло. Порой мозг подкидывал ему настолько реалистичные сны, что Клаус до сих пор не был уверен, какие из его воспоминаний являются лишь фантазией. Умывшись ледяной водой, он поплелся на кухню. К его удивлению, вся семья была в сборе. Более того, напротив пустующего места примостился Пятый, уткнувшись в газету. Перед ним стояла пустая чашка с кофейным осадком. С противоположного конца стола Диего кидал на него хмурые взгляды. Под его глазами залегли темные круги. – Как ты мог преспокойно спать, когда на носу чертов конец света? – проворчал он. – И тебе доброго утра, дорогой братишка, – улыбнулся Клаус, плюхнувшись на стул. Перед ним стояла тарелка с яичным улыбающимся лицом. – Ты что, еще и притащил сюда очередного своего дружка? – Дружка? – непонимающе нахмурился Клаус. – Никого я не тащил. – Ага, ты сам себя так искусал. Он посмотрел на свое отражение в гладком начищенном бочку чайника. Вся его шея была усеяна бордовыми пятнышками, которые Клаус умудрился не заметить, умываясь. Взгляд Вани метнулся к его шее, а потом к Пятому, который преспокойно продолжал читать, словно происходящее его никоим образом не касалось. – Ты подаешь плохой пример ребенку, – хмыкнул Диего, кивая на Пятого. Попивающая чай Ваня с шумом выплеснула жидкость обратно в чашку. Клаус промахнулся мимо рта, заехав кусочком яичницы себе по щеке. – Ребенку, как же, – пробормотал он. Перед его лицом вдруг появилась салфетка, которую, не отрываясь от чтения, протянул ему Пятый. Вытерев щеку, Клаус скользнул взглядом по его чистой шее. От мысли о метках на коже Пятого его проняла сладкая дрожь, и ему захотелось сейчас же затолкать его в укромное место и припасть к шее. – Прекратите пялиться на меня, – Пятый наконец оторвался от газеты, окинув Клауса и Ваню недовольным взглядом. Как оказалось, сестра тоже смотрела на него, пытаясь отыскать такие же бордовые следы, как у Клауса. Стыдливо порозовев, Ваня вернулась к поглощению яичницы. Лютер невесть зачем тактично кашлянул – после этого он длительное время молчал. – Ну, – наконец заговорил он, – и каков твой план, Пятый? То есть, как ты собрался вычислять личность этого Гарольда? Мы ведь не можем припирать к стенке каждого вошедшего покупателя и спрашивать, как его зовут. – К тому же, – встряла Эллисон, – он ведь мог сменить имя. Вздохнув, Пятый отложил газету в сторону. Взгляды всех за столом устремились на него. – Для этого мне понадобится ваша помощь. Нужно, чтобы вы каким-то образом задерживали покупателей на входе, возле одной из камер, а я буду сидеть в комнате охраны и проверять каждого, – Пятый протянул свою чашку Грейс, и та долила туда кофе. Он благодарно кивнул. – Таким образом, мы никого из посетителей не упустим и, в конце концов, отыщем Дженкинса. А там дело за малым. Пятый сделал глоток кофе. Остальные же сидели в полной тишине, глядя на него. – У тебя на футболке написано «Отдамся за кофе»? – наконец спросил Диего. Пятый выгнул бровь. – Это все, что тебя интересует? Клаус наклонился к Лютеру. – Как долго он тут сидит? – шепнул он. – Не знаю, – так же тихо ответил Лютер. – Когда мы пришли, он уже сидел с газетой и пил кофе. Клаус покосился на уже пустую чашку Пятого. В его голову закрались подозрения, что Грейс пришлось все утро варить кофе. Удивляло то, что она не задавала никаких вопросов по поводу присутствия Пятого. К тому же, их отец тоже бездействовал, хоть и не мог не знать о происходящем в его доме. Вопросов было больше, чем ответов. – А как ты определишь, кто именно этот Дженкинс? – спросил Лютер. – Ты ведь говорил, что у тебя нет его фотографии. – Зато есть фото отца. – И что тебе это даст? – нахмурился Диего. Взгляд Пятого метнулся к Клаусу, а уголки губ приподнялись в легкой ухмылке. – Гарольд Дженкинс убил своего отца, а мертвые всегда следуют тенью за своими палачами. По спине Клауса прошла дрожь. Ему вновь придется использовать свою способность, что мало радовало его. Но с другой стороны, он будет вместе с Пятым наедине на протяжении всего дня, сможет прикасаться к нему, целовать его. – Ты опять хочешь использовать нашего брата? – прищурился Диего. Что-то промелькнуло в глазах Пятого, и он резко встал. – Я никого ни к чему не принуждаю, – ровным тоном сказал он. – Я бы с удовольствием разобрался со всем в одиночку, но, к сожалению, мне это не под силу. Так что если хотите спасти мир, то должны помочь мне. С этими словами Пятый ушел. Обняв себя, Клаус бездумно уставился на остатки яичницы у себя в тарелке. Кожей он ощущал обеспокоенный взгляд Вани. – Предлагаю действовать согласно плану Пятого, – сказал Лютер. – Ничего лучшего мы не имеем, а времени не осталось. Через полчаса открывается магазин, так что нужно подготовиться. Как только все разошлись, Клаус отправился на поиски Пятого. Он ощущал, что с ним нужно поговорить именно сейчас, до начала их миссии. К счастью, долго искать не пришлось. Пятый обнаружился в комнате Клауса, уже переодетый в свои шорты и рубашку. – Грейс любезно согласилась постирать мои вещи, – сказал он, шнуруя ботинки. На кровати ровной стопкой лежали сложенные шорты и футболка. Клаус вздохнул – ему нравилось то, что Пятый носил его одежду. – Ты в порядке? – спросил он. Пятый выпрямился и посмотрел на него. – С чего мне быть не в порядке? Клаус пожал плечами, и его взгляд невольно скользнул по голым коленкам. Ему не нравилось то, что его семья все еще с недоверием относится к Пятому. Он мог понять их, и его задевал отказ семьи понять его в ответ. – Диего бывает резким, – начал Клаус, раскачиваясь с носков на пятки. – Спасибо, что раскрыл мне глаза, – хмыкнул Пятый. Его рубашка все еще была не заправлена, а на шее висела черная лента галстука. Без пиджака его плечи казались уже и хрупче. – Я хотел сказать, – Клаус почесал затылок, – мы все верим тебе и готовы помогать. Никто не считает, что ты задумал что-то… нехорошее. Просто Диего бывает излишне… – Прямолинейным? Он говорит лишь то, что думает, – Пятый ухмыльнулся. – К тому же, у него есть причины относиться ко мне с подозрением. Помогая исполнить мой план, ты рисковал своей жизнью и сильно пострадал. Клаус не нашелся, что ответить, и просто молча наблюдал за тем, как Пятый одевался. Трезвость нравилась ему все меньше и меньше. Она обнажала всю его неуверенность, страхи и сомнения, позволяла навязчивым мыслям беспрепятственно роиться в голове. И чем больше проблем назревало, тем сильнее Клаус хотел наплевать на все предостережения и напиться. – Сейчас не время переживать обо всем подряд. Мне нужно поторопиться в охранный пункт, – Пятый подошел к Клаусу, глядя ему в глаза. – Я могу рассчитывать на твою помощь? Стоило Клаусу кивнуть, как Пятый растворился в воздухе. – Отвратительная привычка, – буркнул он. Лютер и Диего уже стояли на входе в магазин, когда Клаус пришел. Эллисон вместе с работниками, которых вызывали в качестве подмены, уже были на своих рабочих местах. Лютер любезно объяснил, что Пятый распорядился Ваню оставить в доме, чтобы Гарольд Дженкинс не обнаружил ее сразу. – К тому же, ей нездоровится. Под недовольным взглядом Диего (его совершенно не радовала необходимость сдать свой пост) Клаус отправился в комнату охраны. Пятый сидел за столом, обхватив ладонями чашку с кофе. Возле монитора, на котором было видно разминающего руки Лютера, была прикреплена фотография мужчины – отца Гарольда Дженкинса. Пятый встал. – Ты понимаешь, что от тебя требуется? – спросил он, не оборачиваясь. Клаус вспомнил комнату, полную мертвецов, и обхватил себя за плечи. – Понимаю. Но я готов. Вроде… Он плюхнулся на стул, откинувшись на спинку. Диего предпочитал строгость и минимализм. Словно презирая человеческую тягу к комфорту, он всегда стремился находиться в максимально неуютной среде. Жесткая мебель, никаких личных вещей на виду. – И сам он колючий, как ежик, – подытожил Клаус. – Что? – Пятый с интересом посмотрел на него и уселся на стол. Кофе он уже допил, и теперь пустая чашка стояла возле термоса. Диего редко ел на своем рабочем месте, а если и доводилось, то использовал одноразовую посуду, которую сразу же выбрасывал. – Мысли вслух. Руки у Пятого подрагивали, и Клаус вдруг задумался о том, сколько же чашек кофе тот выпил. Его мысли вернулись к тому дню, когда он впервые пробил странному мальчишке упаковку дорогого кофе. Воспоминание было нечетким и таким далеким, словно ему уже множество лет. – Мы ведь познакомились из-за твоего обожаемого кофе, – хохотнул Клаус. – Прекрати думать о всякой ерунде и сосредоточься наконец на своем задании, – фыркнул Пятый и пнул его голень носком ботинка. Тем не менее, легкая улыбка коснулась его губ. Клаус не был уверен, как правильно управлять своей силой. Тряхнув головой, он закрыл глаза и подумал о той ночи, когда трезвел. О том моменте, когда его тело оцепенело от ужаса при виде бесчисленных мертвецов. Ему даже не надо было открывать глаза, чтобы понять, что они уже здесь. – Вошел первый покупатель, – оповестил его Пятый. Вздохнув, Клаус приоткрыл один глаз. Ни первый, ни последующие двадцать покупателей никого не убивали. Подступивший поначалу к горлу Клауса ужас постепенно отступил, и ему даже удалось забыть о толпе раскачивающихся трупов у него за спиной – они были на удивление молчаливы, словно корились его воле. Пятый молчал, неотрывно глядя в монитор, и вскоре Клаус заскучал. После двух часов унылого наблюдения за покупателями он уже едва мог усидеть на стуле. – Моя задница, кажется, стала плоской, – проскулил он, ощупывая себя. – Может, прервемся? Кинув на него короткий взгляд, Пятый вновь уставился в монитор. – Мы можем упустить Дженкинса. – За пять минут ничего не произойдет, – Клаус решительно встал и начал растирать свою задницу. – Я понимаю теперь, почему Диего такой злой. Этот стул и камеры так угнетают. Попрыгав на месте, Клаус начал делать зарядку. Такой бурной активности Пятый рад не был. – Да прекрати ты мельтешить, – буркнул он. – От нас с тобой зависит судьба мира, а ты тут пляски устроил. Клаус обреченно рухнул обратно на стул и растекся по столу. – Никогда не думал, что спасать мир так скучно. Неожиданно Пятый улыбнулся и провел рукой по волосам Клауса. Тот потерся головой о ладонь. Вошло сразу несколько покупателей, но ни один из них не был убийцей. Чтобы не вызывать подозрений, Диего задерживал входящих под предлогом сдать вещи в камеры хранилища, ибо сканеры якобы сломались. Таким образом, они оставались перед камерой достаточное количество времени, чтобы Клаус успел рассмотреть их ауру. – Ты не совсем прав, – вдруг заговорил Пятый. Его пальцы запутались в кудрях Клауса. – Ты сказал, что мы познакомились из-за кофе, но это не совсем так. Клаус неуверенно покосился на него – его лицо выглядело бесстрастным. – Мы познакомились, потому что я так планировал. – Как это может быть? – нахмурился Клаус. Некоторое время Пятый молчал, и он уже собрался напомнить ему о своем вопросе. Но стоило ему открыть рот, как Пятый продолжил. – Помнишь, ты спрашивал, как я встретил Долорес? – Клаус кивнул. – Я вытянул ее из-под обломков вашего магазина. Она была под грудой кирпичей и погнутым стеллажом, и, может быть, я бы никогда ее и не нашел, если бы не ты, – тихо сказал Пятый и вдруг посмотрел на Клауса тяжелым взглядом. – Я видел нескольких погибших, но они были явно мертвы. Возможно, это были просто покупатели, возможно – Лютер или Диего. Я не помню. Но ты… Я думал, ты уцелел. На тебе не было смертельных увечий, и мне показалось, что ты единственный выживший. Но я попытался тебя вытянуть и обнаружил, что кусок арматуры, – он замер, устало прикрыв глаза. – Ты тоже был мертв. Только в отличие от остальных был еще теплым. От услышанного по телу Клауса прошла дрожь. Он живо представил ту разруху, в которой оказался Пятый, то отчаяние, которое ощутил маленький мальчик, оказавшийся среди обломков привычного ему мира. Представил мертвого окровавленного себя и испуганного Пятого рядом. – Я долго смотрел на тебя, и мне казалось, что твои ресницы вот-вот дрогнут, и ты откроешь глаза. Но ты лежал неподвижно, медленно остывая. А когда я решил вытащить тебя полностью из-под обломков и, может, похоронить, ты был уже ледяным. Клаус больше не мог это слушать, и едва сдерживался, чтобы не закрыть уши. Это было ужасно. – Рядом с тобой лежала Долорес. Ей повезло больше – ее полностью укрыл стеллаж. И даже одежда на ней почти уцелела. Вероятно, ты как раз ее переодевал, потому что блузка на ней была не до конца застегнута. – Можешь не продолжать, – сказал Клаус, обеспокоенно глядя на Пятого. Тот выглядел как всегда невозмутимо, и лишь побледневшие костяшки его сжатых ладоней выдавали его напряжение. – Я долго не мог забыть твое лицо. Умиротворенное, будто ты спал. С годами очертания стерлись из моей памяти, но я все равно узнал тебя с первого взгляда, когда увидел несколько месяцев назад. Услышанное с трудом укладывалось в голове Клауса. Он и подумать не мог, что Пятый столько всего держал и продолжает держать в себе. Как и не мог подумать, что был кем-то столь значимым для него на протяжении десятков лет. – Работая на Комиссию, я часто слышал об Академии Амбрелла. О детях со сверхспособностями, которых один богач приютил у себя, – Пятый горько усмехнулся. – Я всегда задавался вопросом, почему он не взял к себе и меня. Летал на другие континенты, но почему-то не смог поехать в соседний штат. А оно вот как оказалось. Судя по документам, до четырех лет Пятый был с ними. Клаус едва помнил ранее детство, и, как бы не старался вспомнить больше, в голову приходили лишь размытые образы. Поддавшись порыву чувств, он накрыл руку Пятого своей. – В той временной линии Реджинальд умер. А в этой – жив. Клаус удивленно моргнул. – Как? – Самоубийство, – Пятый хмыкнул, налив себе из термоса еще одну порцию кофе. – Убил себя, чтобы собрать вас вместе. Весьма оригинальный метод, не находишь? – Зачем нас собирать вместе? И как его смерть должна была помочь с этим? Глядя на подрагивающие пальцы Пятого, Клаус потянулся к нему, чтобы отобрать чашку. Он не знал, к чему еще могла привести передозировка кофеином, поэтому решил остановить Пятого, пока не поздно. Но тот увернулся и переместился на другой край стола. – Насколько я знаю, тогда после выпуска из Академии вы разбежались каждый в свою сторону, – Пятый невозмутимо сделал глоток кофе. – Я не уверен, зачем Реджинальду надо было собрать вас вместе, но ему это удалось. Вы съехались на его похороны. Клаус поежился. – Но на этот раз ведь выпуска не было, – вдруг вспомнил он. – Защитники прав детей заявили, что нас эксплуатируют и воспитывают в слишком жестких условиях. Отец долго противостоял их напору, но, в конце концов, ему пришлось закрыть Академию. – Верно. А потом он, – Пятый нахмурился, отставив чашку в сторону, – открыл сеть долларовых магазинов «Амбрелла». Вот только зачем? Прибыль, конечно, неплохая, но должна же быть еще причина. Более весомая. Клаус задумался. Как и многие моменты своей жизни, он плохо помнил то время, когда рядом с их домом на выкупленной Реджинальдом территории строили магазин. Как и не помнил, почему. Зато четкими были воспоминания о многочисленных скандалах Диего. Когда Академию закрыли, он сбежал. Лютер его отыскал и вернул обратно, после чего Диего разбушевался. Достигнув совершеннолетия, он вновь ушел. То же сделал и Клаус. Но его самостоятельная жизнь не задалась, как и предполагали все в семье. Он был до последнего уверен, что справится со всем один, и даже когда Ваня нашла его едва живого в захудалом баре, ему все еще казалось, что он справляется. И лишь очнувшись впервые после почти двух лет скитаний по злачным местам и смутных подработок дома, рядом с человеком, которому он был небезразличен, Клаус понял, что его попытка самостоятельной жизни провалилась. Ваня тогда помогла ему оклематься, при этом совсем не осуждая, в отличие от остальной семьи. Она предложила ему присоединиться к ней и остальным членам семьи работать в магазине и жить в поместье. На постоянной основе работать Клаус не хотел, тем более под крылом отца и на должности, которая предусматривала активное взаимодействие с людьми (к тому же трезвыми). Но взвесив все плюсы и минусы возвращения к жизни в родном доме (не без помощи Вани), он решил попробовать. Вскоре вернулся и Диего. Клаус так и не понял, как тогда еще живому Бену удалось убедить его вернуться, но подозревал, что тот воспользовался слабостью своего брата в виде Грейс. – Может, отец хотел, чтобы мы оставались вместе? – предположил Клаус. – Как и в тот раз? – Я думал об этом, но опять же, зачем? Допив кофе, Пятый спрыгнул на пол и начал выхаживать по комнате. Клаус не смотрел на него, не желая видеть мертвецов, буквально дышащих ему в шею. Он скосил взгляд на монитор, но наткнулся лишь на скучающее лицо Лютера и недовольного Диего. Мертвецы за их спинами мрачно раскачивались. – Зачем ему держать вас вместе? Почему он отослал меня в пансион? Почему он позволил мне рыться в его кабинете и украсть твое лекарство? Почему Реджинальд Харгривз бездействует, зная о том, что я здесь? – Пятый замер и устало вздохнул. – Одни вопросы и догадки. – Когда старик не вмешивается в происходящее, – задумчиво начал Клаус, – то это либо что-то не стоящее его внимания, либо что-то, вписывающееся в какой-то его план. Пятый прислонился к спинке стула, и Клаус мог поклясться, что слышал, как в его мозгу вертелись шестеренки. В его собственной голове царил хаос, и в этой куче мыслей разобраться ему не удавалось. Клаус не привык усердно думать над чем-то и привыкать не собирался. На легкую голову легче жить – все, что он усвоил за прошедшие годы. – Мне нужно кое-что проверить, – произнес Пятый, и прежде чем Клаус успел что-то сказать, исчез. – Ну хватит оставлять меня одного, – проскулил он. Несмотря на то, что с уходом Пятого исчезли все мертвецы, ему было неуютно оставаться сейчас наедине. – Даже Бена больше не видать, хотя я трезв как стеклышко. Неожиданно Клаус осознал, что ему не хватает брата. Он привык, что в периоды относительной трезвости Бен всегда был с ним. Но вызывать его специально сейчас Клаус не решался, будучи не уверенным до конца, как использовать свою силу. К тому же, он не знал, как Бен отреагирует на возможные ласки с Пятым. Из мыслей Клауса вырвало мельтешение на мониторе. Мужчина, структурно напоминающий шкаф, о чем-то спорил с Диего, а рядом стояла маленькая девочка, испуганно наблюдающая за ними. На помощь брату подоспел Лютер, и вместе они кое-как разобрались с мужчиной и проводили его к камерам хранения. Сердце Клауса дрогнуло, когда сквозь семенящую за посетителем девочку прошел Диего. Она была мертва. Клаус оцепенел, вжавшись в спинку стула и наблюдая за девочкой. Ее платьице было порвано, а то, что он изначально принял за рисунок, оказалось пятном крови. Глядя на испуганную девочку, Клаус вспомнил, за что так проклинал свою способность. – Ты побледнел, – прошептал ему на ухо незаметно вернувшийся Пятый, – и выглядишь так, словно увидел призрака. Клаус фыркнул на шутку. – Предполагаю, ты наткнулся на убийцу? – спросил Пятый. Получив кивок в ответ, он облокотился на плечо Клауса и уткнулся носом в его волосы. – Ты окружен теми, кто убивал. Еще не привык? – Я ненавижу это, – шумно выдохнул Клаус, зажмурившись. Он вновь ощущал присутствие огромного количества мертвецов. – Ненавижу видеть всех этих мертвых. К этому невозможно привыкнуть. Губы Пятого невесомо коснулись его виска. – Прости. Желудок Клауса сжался от нежности, и он кивнул, обнимая Пятого за талию и прижимаясь к нему. – Чего не сделаешь ради спасения мира, – выдохнул он, утыкаясь лицом в его грудь. Послышался смешок, и Пятый обнял Клауса в ответ. – Известно лишь то, что Реджинальд осуждал многие решения Комиссии и открыто противостоял ей. В какой из временных линий, я не знаю, – вдруг сказал он, отстраняясь. – Детали мы сможем узнать, лишь воскресив Куратора, но на это нет времени, да и, – он покосился на Клауса, – оно того не стоит. – А откуда ты узнал это? – Хейзел задолжал мне и возвращает свой долг информацией, – Пятый хитро улыбнулся. – Правда, в главную резиденцию Комиссии ему уже не попасть, поэтому он больше ничем помочь не может, – посмотрев на задумчивое лицо Клауса, он закатил глаза. – Хейзел один из напавших на вас вчера. – Ты сотрудничаешь с тем, кто пытался нас с Ваней убить? Проведя ладонью по непослушным кудрям Клауса, Пятый оперся на стол и скрестил руки на груди. – Во-первых, убить собирались только тебя, во-вторых, не Хейзел, а Ча-Ча – его напарница. Она беспрекословно следует приказам, в отличие от Хейзела. Он уже давно хотел уйти в отставку, но в Комиссии так просто никто не отпускает сотрудников в расцвете сил, поэтому он попросил помощи у меня. По сути, он уже некоторое время на нашей стороне. – Но он наставил на Ваню пистолет, а затем вырубил ее. И он не пытался остановить свою напарницу, – буркнул Клаус. Пятый хмыкнул. – Ты знаешь о понятии двойной агент? Не найдясь, что сказать, Клаус уставился в монитор. Мужчина уже скупился и теперь складывал продукты в свой рюкзак. За его спиной стояла мертвая девочка, испуганно оглядываясь по сторонам. – Вряд ли Диего поверит в невиновность Хейзела и позволит его отпустить, – Клаус перевел взгляд на Пятого. На девочку он смотреть больше не мог. – Ему ведь только в радость будет воздать преступникам по заслугам. – Я знаю, поэтому еще ночью отпустил Хейзела. С лукавой улыбкой на губах Пятый выглядел еще привлекательней. Когда он повернулся к монитору, Клаус обнял его со спины, прижимаясь к нему всем телом и утыкаясь носом в волосы. За его спиной знакомый голос прошептал: «Ты любишься с моим палачом». – Это он, – пробормотал Клаус, глядя на вновь спорившего с Диего мужчину. – Он убил маленькую девочку. Ладонь Пятого легла на его сцепленные руки. Гарольд Дженкинс так и не объявился. Покупатели приходили и уходили, но никого из них не сопровождали мертвые. Ближе к вечеру Пятый едва не искрился от раздражения. – Ничего не понимаю, – хмурился он, нервно барабаня пальцами по столу. – Где же ошибка? Клаус пожал плечами, изо всех сил пытаясь не уснуть. Пятый достал из кармана сложенную вчетверо бумажку. Развернув ее, он прочитал: – «Устранить Клауса Харгривза. Проследить, чтобы Гарольд Дженкинс попал в Амбреллу, и защитить его» – все верно. Где же тогда Дженкинс? Вновь пожав плечами, Клаус таки закрыл глаза. Меткий тычок в бок взбодрил его. – Ты хоть понимаешь, в какой мы ситуации?!– гаркнул Пятый. – Гарольд Дженкинс – наша единственная зацепка по делу Апокалипсиса. Если не найдем его, то не поймем, как предотвратить конец света, – он вдруг стукнул кулаком по столу. – Черт! Неужели я вновь оплошал? Клаус успокаивающе погладил его по коленке. Зарывшись пальцами в волосы, Пятый откинулся на стену. – Где я просчитался? Диего был зол, но не спешил срываться на ком-то, как обычно это делал. Вместе с Лютером и Эллисон он сидел в гостиной, напряженно глядя на Пятого. Тот расхаживал по комнате, погруженный в раздумья, и как будто не ощущал устремленные на него взгляды. – Твой план не сработал, – процедил Диего. – Либо Клаус прошляпил, либо, – он наклонился вперед, упираясь локтями в колени, – ты ошибся. В любой момент мир может рухнуть, а мы даже не представляем, как предотвратить это. И что теперь предложишь, мистер умник? Пятый проигнорировал его, замерев у окна и наблюдая за закатным небом. – Я прокрутил в голове все свои действия, но так и не нашел ошибку, – он прикрыл глаза. – Я никого из косвенно влияющих на Апокалипсис людей не упустил и собрал всю возможную информацию по этому делу. Единственное не понятное мне звено – это Дженкинс. Кто он такой и какова его роль во всем этом? – Может, все-таки кто-то повлиял каким-то образом на Дженкинса, и он изменил свои планы касательно похода в магазин? – встряла Эллисон. – Все, кто хоть как-то мог повлиять на него, мертвы, – отчеканил Пятый. – Откуда ты знаешь? Клаус вжался в спинку дивана, словно желая в нем раствориться. Меньше всего ему хотелось, чтобы его семья настроилась против Пятого вновь – их доверье и без того держалось на соплях. – Мэйсон Пайнс, Дэн Эспиноса, Эмили Грирсон, – перечислил Пятый, повернувшись ко всем спиной. – Их и многих других пришлось убить, так как они могли повлиять на приближение конца света. В комнате воцарилась тишина, и Клаус потупил взгляд, ожидая худшего. Даже он помнил одно из имен, что уж говорить о Диего, который наизусть знал каждую деталь по делу череды странных убийств. Теперь то, что Реджинальд именно это поручил расследовать своим детям, не казалось странным – очевидно, он был в курсе, кто совершал убийства. Их отец всегда был в курсе всего и вел себя так, словно любой шаг его детей является частью его секретного плана. Возможно, так и было. – Так вот оно что, – рука Диего скользнула к наручникам. – Что ж, одной проблемой меньше – мы нашли нашего серийного убийцу и даже получили его чистосердечное признание, – быстрым шагом он направился к Пятому. – А я всегда знал, что ты что-то скрываешь, подлец. И если вдуматься, все улики ведь указывают на тебя. Стоило Диего подойти к Пятому, как он испарился, оказавшись уже в противоположной части комнаты, неподалеку от Клауса. Его глаза пылали гневом. – Какого хрена ты творишь? У нас каждая минута на счету, а ты устроил правосудие, – руки Пятого сжались в кулаки. – Тебе совсем, что ли, плевать на всех, включая себя? – И это говорит мне гребаный серийный убийца! – в руке Диего блеснул нож, и спустя мгновенье лезвие просвистело мимо Клауса и вонзилось в спинку дивана. Пятый переместился к окну. – Давайте все спокойно обсудим, – Клаус поднял руки в примирительном жесте. – Мы уже достаточно обсудили, – фыркнул Диего, запустив в Пятого еще несколько ножей. – Я больше не верю ни единому слову этого мальчишки. – Но… – Он прав, – отозвалась Эллисон. – Мы больше не можем слепо верить Номеру Пять. Может, он и наш брат, но он убийца, – она посмотрела на Пятого, и на ее лице вдруг промелькнуло сожаление. – Прости. До меня дошел слух, что ты… Осознав, что сейчас произойдет, Пятый выразительно посмотрел на Клауса, после чего исчез из комнаты. – Нужно его найти, – скомандовал Диего, направляясь в коридор. – И как вы думаете его поймать, – прыснул Клаус. – Ему ничего не стоит от вас сбежать. Диего прищурился. – А чего это «вы»? Ты разве не с нами? Клаус промолчал. Он понимал, что подводит своих родных, но в то же время он знал, что они ошибаются. В их головах Пятый – бездушный убийца, который убивает людей лишь потому, что это доставляет ему удовольствие. И Клаус не знал, как заставить их поверить в обратное. – Ты знал, – тихо сказал Лютер. – Ты был в курсе того, что он – серийный убийца. – И продолжал себя вести, словно вы закадычные друзья, – Диего окинул Клауса холодным взглядом. – До чего же ты наивный и глупый. – Не-ет, глупые здесь вы, – Клаус встал, намереваясь уйти прочь. – В нашей семье никогда никого не убивал только я. – У нас были причины, – прошипел Диего. – Мы спасали людей. Клаус фыркнул. Ему надоели вечные споры и недоверие. Почему так трудно просто выслушать друг друга? – А попытка предотвратить Апокалипсис – это разве не спасение людей? – он посмотрел на растерянных Эллисон и Лютера. – Может, жестоко, но убийство преступника, пусть он трижды ограбил банк, явно не гуманней. Во избежание продолжения спора Клаус ретировался из гостиной, оставив братьев и сестру переваривать его слова. Как и ожидалось, Пятый оказался в его комнате. Он листал пахнущий пылью семейный альбом Харгривзов, восседая на кровати. На приход Клауса Пятый никак не отреагировал, поэтому тот плюхнулся рядом, устроив голову на его плече. – От этого альбома так и прет официальностью. Никогда не любил его, – Клаус потерся носом о шею Пятого. – Где ты его откопал? – Грейс любезно предоставила. Строгие и статичные – такими были все их семейные снимки. Им запрещено было улыбаться, строить рожи или каким-либо образом походить на нормальных детей. У каждого члена семьи было по одному экземпляру альбома. Свой Клаус разрисовал, а затем сжег, напившись однажды до беспамятства. – Скукотища. Эти фотографии навевают тоску и уныние. Зачем ты на них смотришь? Пятый прикоснулся к одному из снимков и провел подушечками пальцев по лицу маленького Клауса. – Какие никакие, но все же семейные фотографии, – хмыкнул Пятый. – У меня даже таких нет. – Сфотографируемся еще все вместе, – неуклюже попытался подбодрить его Клаус. – И нормально, а не с такими лицами, словно мы пожизненно в трауре. Захлопнув альбом, Пятый отложил его в сторону. – Ты же понимаешь, что если нам удастся предотвратить Апокалипсис, мне придется либо отправиться в бега, либо пожизненно сесть в тюрьму, перед этим отбыв срок в колонии? – от его слов Клаус поежился. – Твой брат не спустит мне с рук столько смертей. Да и остальные поддержат его. – Но он и твой брат тоже. Может, Диего пересмотрит свое отношение к тебе, – неуверенно пробормотал Клаус, понимая, что такое вряд ли произойдет. Пятый скептически выгнул бровь и улыбнулся уголком губ. – Мы никогда не будем семьей. Даже если бы я не признался или вообще никого не убивал, все равно мы были бы чужими друг другу. Клаус вздохнул. – Зато ты мне не чужой уж точно. И никто меня не убедит, что ты плохой. Издав смешок, Пятый коснулся ладонью его щеки, а затем нежно прижался к его губам. Желудок Клауса сделал сальто. Ведомый пылающим желанием быть как можно ближе он обнял Пятого за шею и притянул его к себе. Легкий ласковый поцелуй постепенно превратился в страстный, и увлеченный Клаус повалил Пятого на кровать. Его губы скользнули ниже, вдоль шеи, и до его ушей долетел тихий стон. Он попытался оттянуть воротник, чтобы продолжить дорожку поцелуев, и ему на помощь пришла рука Пятого, расстегнувшая пуговичку и ослабившая галстук. Вновь потянувшись за поцелуем, Клаус провел ладонью по его телу и нырнул под рубашку, оглаживая впалый живот и пальцами пересчитывая выступающие ребра. В то же время руки Пятого были буквально везде, мягко скользили по спине и груди, дразняще царапая кожу. Слегка отстранившись от него, Клаус зашептал ему в губы: – Похоже, конец света неминучий. Пятый шумно втянул воздух, отвернувшись в сторону. – Мне жаль, – вдруг сказал он. – Кажется, я не смог ничего сделать. Слова Пятого вышибли из Клауса весь воздух. Он до последнего не верил, что они потерпели неудачу. Ему казалось, что Пятый уж точно найдет выход даже из самой безысходной ситуации. Он не знал, откуда у него была такая уверенность, но благодаря ей Клаус сохранял спокойствие все это время. Осознание, что это их последние минуты жизни, обрушилось на него тяжелым грузом. – То есть, мы умрем? Пятый не ответил. Клаус сел, обняв себя за плечи. Он не желал верить в то, что все вскоре закончится, что «завтра» для них никогда не наступит. Глядя на мертвецов у кровати, Клаус пытался представить, каково это – быть ими. Раздался стук в дверь, а затем в комнату вошла Грейс. В руках у нее был поднос со стаканами молока и огромной тарелкой печенья. – Угощайтесь и не вешайте нос, – улыбнулась она. Сколько себя помнил Клаус, Грейс всегда была рядом. Она словно ощущала, когда и как нужно поддержать, даже будучи всего лишь набором микросхем. Клаус, как и каждый из их семьи, искренне любил ее. – Спасибо, мам, – он взял молоко и печенье, улыбнувшись Грейс в ответ. С нечитаемым выражением лица Пятый тоже взял стакан молока, отказавшись от выпечки. – По некоторым причинам я не очень люблю сладкое, – объяснил он. – Тем лучше для твоих зубов, милый, – Грейс ласково погладила его по щеке. Вдруг на пороге появился запыхавшийся парень. – Вот Вы где, мадам! – он оперся на дверной косяк, пытаясь отдышаться. – Там Ваня… ей совсем плохо, она в ванной, ее уже несколько раз стошнило. Нужна Ваша помощь. Не сказав ни слова, Грейс развернулась и вышла из комнаты. Парень остался стоять на месте, глядя ей вслед. Присмотревшись, Клаус узнал в нем бойфренда Вани, которого видел всего несколько раз. – Что с ней? – обеспокоенно спросил он. – Я не знаю, не знаю! Она сказала, что у нее кружится голова с утра, а потом ее вырвало, – бормотал Леонард. Выглядел он скорее озадаченным, чем напуганным. – Черт, – уронив стакан молока, который тут же разбился, Пятый вдруг исчез. Вместе с ним исчезли и его мертвецы, но, тем не менее, в комнате по-прежнему оставался один из них. Клаусу хватило нескольких секунд, чтобы узнать лицо убитого. – Твою мать, – прошептал он, прижимая ладонь ко рту. – Ты ведь Гарольд Дженкинс. Лицо парня вытянулось, а в глазах промелькнул хищный блеск. Захлопнув дверь, он сделал шаг в сторону Клауса. Тот попятился к кровати. – Откуда ты узнал, торчок? – прищурился Гарольд. – Впрочем, это уже не так важно. Пускай все идет не совсем по плану, но так даже лучше. С этой травмой головы она более нестабильна, что мне лишь на руку. Все произошло так быстро, что Клаус не успел сообразить. Мгновенье – и в руках Гарольда оказался снежный шар на подставке, который еще в далеком детстве был рождественским подарком от Вани. Сделав еще шаг назад, Клаус наткнулся на кровать и, потеряв равновесие, плюхнулся на нее. Последнее, что он видел, это замахивающегося Гарольда, а потом наступила темнота. Очнулся Клаус от того, как кто-то лупил его по щекам. Его голова гудела, а зрение было расфокусировано. – Эй, ты как? – спросил его кто-то. Как только к нему вернулась четкость зрения, он увидел перед собой взволнованного Пятого. – Какого хрена произошло? – Снежный шар… он… – Давай-ка ты переместишься на кровать. Кряхтя, Пятый подхватил Клауса подмышки и с трудом втащил на кровать. Затем он на некоторое время исчез, и вернулся с пакетиком льда, который положил Клаусу на лоб. – А теперь еще раз: какого хрена ты валялся связанный и без сознания в комнате Вани? Клаусу казалось, словно его черепная коробка вот-вот треснет под напором стучащего в висках молотка. – Хорошего Ваня себе бойфренда отыскала, – простонал он. Пятый непонимающе нахмурился. – Это он и есть Гарольд, чтоб его трижды, Дженкинс. Я видел его мертвого папашу. Глаза Пятого округлились, и он вскочил. – Вот дерьмо, как я раньше не догадался? – он зарылся руками в волосы, а затем покосился на Клауса. – Лежи здесь, а я разберусь с Дженкинсом, пока не поздно. – Я с тобой! – подхватился Клаус. Пятый материализовался рядом с ним и уложил обратно. – Тебе действительно лучше полежать, – мягко сказал он. Клауса такое положение дел не устраивало. Чувствовал он себя препротивно, но отлеживаться, когда на кону столько жизней, не собирался. – Не-ет, от меня ты не отделаешься. Пятый посмотрел на него с ухмылкой. Ваня оказалась в гостиной в окружении семьи – бледная и с глубокими тенями под глазами. Гарольда рядом не было. Эллисон и Лютер сидели на диване, обеспокоенно переглядываясь. Диего о чем-то шептался с Грейс. – Где он? – спросил Пятый, ворвавшись в гостиную. Все взгляды обратились к нему. – Кто? – Гарольд Дженкинс, – прорычал Пятый, оглядываясь. – Он должен быть где-то здесь. – Он имеет в виду, – Клаус виновато посмотрел на Ваню и потупил взгляд, – парня Вани. Его на самом деле зовут не Леонард, а Гарольд. Я видел его мертвого отца, – он вновь посмотрел на сестру. – Прости. Брови Вани поползли к переносице. – Этого не может быть, – просипела она, качая головой. – Вы наверняка ошиблись. Леонард хороший. – Он вырубил и связал Клауса, а задолго до этого убил своего отца в приступе гнева – все хорошие люди так делают? – фыркнул Пятый. – У нас чертовски мало времени, нужно найти Дженкинса и уб… – Нет! – воскликнула Ваня, подскочив с дивана, и тут же рухнула обратно, хватаясь за голову. Сердце Клауса сжалось, но он понимал, что судьба ее бойфренда предрешена. Если им удастся разобраться с Гарольдом Дженкинсом вовремя, Ване будет тяжело. Но она хотя бы будет жива. – Вы уверены? – тихо спросила Эллисон. Клаус кивнул. – Уходя, Леонард… Гарольд сказал, что сходит на кухню за водой для Вани. Но что-то его долго нет. Краем глаза Клаус заметил, как Пятый исчез. Время было на исходе, и им нужно было поторопиться с поисками Дженкинса. – Этот звук… откуда он? – попросила Ваня, прижимая ладони к ушам. – Уберите его, прошу. У меня от него раскалывается голова. Клаус взволнованно посмотрел на Эллисон. – У Вани, скорее всего, ушиб мозга из-за вчерашнего удара, – она закусила губу. – Мы не уверены, поэтому Диего свозит ее на томографию на всякий случай. Возможно, у нее какие-то галлюцинации. – Пожалуйста, уберите звук, – прохныкала Ваня, раскачиваясь со стороны в сторону. Не пойми откуда подул ветерок, смевший со стола стопку бумажек. – Но мы ничего не слышим, – Эллисон успокаивающе коснулась ее плеча. Ваня всхлипнула. До этого вымахивающая метелкой Грейс вдруг повернула к ней голову. – Дорогая, это высокочастотный звук. Никто из вас не способен его услышать, кроме Вани и меня, – произнесла она с улыбкой. – В небольших количествах он не опасен для людей, но у Вани сверхчувствительный слух, поэтому длительное воздействие ультразвука губительно для нее. Звуку, что неразличим человеческому уху, неоткуда было взяться в особняке, поэтому всех эта новость встревожила. Легкий поначалу ветерок усилился, и теперь стало очевидно, что его источником является Ваня – что-то творилось с ней под воздействием высокочастотного звука. Ее сила понемногу выходила из-под контроля. Это было понятно всем, и Эллисон поспешила за нейролептиками, предназначенными успокаивать Ваню в экстренных ситуациях. Но не успела она добежать до двери, как воздух всколыхнулся, и ее сбило на пол ударной волной. Вместе с ней попадали Клаус, Лютер и только вернувшийся Диего. – Что за… Пространство вокруг Вани буквально вибрировало, а сама она все так же качалась, затыкая уши. Одного взгляда на сестру Клаусу хватило, чтобы вспомнить о том, что рассказывал Пятый: о причине Апокалипсиса в той временной линии. – Дерьмо, вот же дерьмо, – он прижал ладонь ко рту. Миг, и новая волна, источником которой являлась Ваня, пронеслась по комнате. Клаус спрятался за креслом, после чего поспешил к двери. Ему нужно было найти Пятого. – Что за хрень тут происходит? – Диего выбежал в коридор следом за ним. Лютер вместе с Грейс остался рядом с Ваней. – Я возьму лекарство Вани, пока она не вышла из-под контроля, – объяснила Эллисон. – За лекарством уже бежать нет смысла, – Клаус схватил ее за локоть. – Вся проблема звуке, да? Это ведь из-за него ей плохо? Нужно его убрать, пока не стало поздно. Возможно, кроме этого нужно было еще убить Дженкинса, но об этом он думать не хотел. Как и том, что Апокалипсис все-таки может случиться. Разделившись, они отправились на поиски источника звука. Честно говоря, Клаус не представлял, что это может быть, поэтому искал что-то на подобии проигрывателя с колонками. Вот только он никак не ожидал, что по дороге на второй этаж наткнется на озверевшую Ча-Чу. – Блять, – прошептал Клаус, отскочив к стенке. – Чертов наркоман, это все из-за тебя! – взревела она, схватив его за горло. Хрипя от нехватки воздуха, Клаус пнул Ча-Чу в живот, но та и глазом не моргнула и лишь сильнее сдавила его горло. Перед его глазами замельтешили черные мушки, и он обмяк в ее хватке. Словно сквозь толщу воды Клаус услышал звон разбитого стекла, а затем хватка вдруг ослабилась, и он рухнул на пол, судорожно глотая воздух. Его легкие горели, а горло нещадно саднило. – Тебя без присмотра вообще оставлять нельзя. Сморгнув выступившие на глаза слезы, Клаус посмотрел на Пятого, возвышающегося над ним с горлышком от бутылки в руке. Рядом на полу лежала Ча-Ча. По ее затылку расползлось кровавое пятно, а вокруг блестели осколки темного стекла. – Второй раз за полчаса с тобой что-то приключилось, – выбросив горлышко, Пятый присел рядом с Клаусом, вглядываясь в его шею. – Ты в порядке? – Жить буду, – прокряхтел тот. – Это еще не факт, – вздохнул Пятый. – Судя по тому, как встряхивает дом, сила Вани выходит из-под контроля, – он мягко провел подушечками пальцев по шее Клауса. – Я пытался найти Дженкинса, а вместо этого обнаружил сбежавшую Ча-Ча. Пятый резко поднялся и подал ему руку. Встав на ноги, Клаус прислонился к стене и коротко рассказал о происходящем с его сестрой. Выругавшись, Пятый умчался куда-то. Клаусу ничего не оставалось, кроме как последовать за ним. Тело плохо слушалось его, и он натыкался на каждый угол. Гарольд Дженкинс оказался в пункте видеонаблюдения – такой же комнатке, как и в магазине, только камер здесь было больше, часть из которых давно не работала. Здесь же находился и старый сконструированный лично Реджинальдом микрофон, по которому когда-то давно передавались экстренные новости. Его давно никто не использовал, так как Академия Амбрелла официально перестала существовать, но сейчас он стоял на столе и был включен. У Дженкинса в руке был продолговатый свисток. Когда Пятый и Клаус ворвались в комнатку, он как раз дул в него. Вот только звук он совершенно не издавал. – Меня все-таки нашли, – криво улыбнулся Дженкинс. – Вот только припозднились вы, ребятки. Он ткнул пальцем в один из мониторов, на котором транслировалось происходящее в гостиной. В комнате бушевал настоящий ураган. Лютер пытался вывести Грейс, прикрывая ее от летающих по комнате обломков мебели. Пятый словно завороженный уставился в монитор. Дом в очередной раз тряхнуло, на этот раз сильнее. – Это уже не остановить, – продолжил Дженкинс. – Всем в этом доме конец! – он хохотнул. – Конец Академии Амбрелла! Я так долго… Договорить ему было не суждено. Миг – и из его горла торчала шариковая ручка, вошедшая в плоть примерно на три четверти. На стену брызнула кровь, она же стремительно пропитала светлую рубашку. Издав булькающий звук, Дженкинс шлепнулся на пол замертво. Клаус оцепенел, словно сквозь сон наблюдая, как по полу комнатки растекалась лужа крови. – Ты убил бойфренда Вани шариковой ручкой, – наконец выдал он, отводя взгляд от трупа. С того момента, как он очнулся, его способность сама собой отключилась, так что ему не придется сталкиваться с восставшим Дженкинсом. – А еще мы не послушали его злодейскую речь. Как теперь мы узнаем, на кой хрен ему разносить Академию? Пятый, казалось, не слышал его, наблюдая за Ваней. Ранее невидимые ударные волны теперь отчетливо было видно, что означало их возросшую мощь. Клаус обхватил себя за плечи. – Твою мать, – прошипел Пятый, а затем повернулся к Клаусу. – Мотивы Дженкинса очевидны – им двигала банальная жажда мести за то, что его не приняли в Академию. Углубляться в это у нас времени нет, вам нужно сматываться отсюда. – Но Ваня… Взгляд Пятого не понравился Клаусу. От новой ударной волны по стенам гостиной поползли трещины. – Беги на улицу. Ни ты, ни твоя семья больше ничего не сможете сделать и лишь рискуете оказаться под грудой камней. – А ты? – насторожился Клаус. – Попахивает чем-то героическим, вроде самопожертвования. Пятый улыбнулся уголком губ. – Может, я и пытаюсь спасти мир, но уж точно не являюсь героем, – он кивнул на труп Дженкинса. – Я видел в сейфе Реджинальда лекарство для Вани в жидком виде. Попробую подобраться к ней вплотную и вколоть. Сердце Клауса екнуло, но он ничего не сказал по этому поводу. Пятый все равно ни за что не отступится от своей затеи. – Вот дерьмо, я совсем забыл о старике, – растерялся Клаус. – Будешь в его кабинете, передай ему, что у нас тут Апокалипсис начинается. Дом тряхнуло вновь. – Беги. Кинув последний взгляд на Пятого, Клаус рванул к выходу. Здание беспрерывно потряхивало. С потолков сыпалась штукатурка, а под ногами хрустели осколки изысканных ваз. По первому этажу гулял ветер, хлопая дверьми. Отовсюду был слышен звон битого стекла и оглушающий грохот. Со стороны кухни к Клаусу выбежала Эллисон. Обменявшись короткими встревоженными взглядами, они помчались к выходу. Их братья уже были там. – Вы не видели маму? – Диего вцепился в плечи Клауса. – Она разве не с вами была? Отпустив брата, Диего вздохнул. – Мы разделились, когда искали источник звука, – объяснил Лютер, взволнованно глядя на входную дверь. – Пойду за ней. Эллисон схватила его за руку. – Там опасно! – А вдруг Грейс пострадала и не может выбраться? – Лютер осторожно разжал ее пальцы. – Не беспокойся, я крепче всех вас, так что… С громким треском что-то обвалилось внутри здания, и их обдало волной пыли. Откашлявшись, Клаус отбежал подальше от дома и едва не врезался во внезапно материализовавшегося Пятого. Волна радости быстро сменилась беспокойством: тот был весь в крови. Рухнув на колени, Пятый попытался оттереть рукавом пиджака кровь с глаз, но бесполезно – его рассеченная бровь залила левую часть его лица вновь. – Что произошло? – Клаус присел рядом с ним. Пятый как-то неестественно двинул рукой. – Черт, кажется, она мне запястье сломала, – прокряхтел Пятый, глядя на свою конечность. – Ничего не получилось, – он сжал ладонь в кулак и поморщился от боли. – Ваня отшвырнула меня, стоило мне оказаться перед ней со шприцом в руках. Она больше не контролирует себя и вряд ли даже понимает, что происходит. Ее сила просто скапливается вокруг нее, и я не могу с этим ничего сделать, – Пятый посмотрел на осыпающееся здание. – Накопившаяся мощь разрушительна. Если она высвободится, нам конец. Желудок Клауса скрутился в тугой узел. Ситуация была настолько дерьмовой, что выход из нее казался едва ли не восьмым чудом природы. Присыпанные пылью Диего, Лютер и Эллисон подошли к ним. – И что нам делать? – осевшим голосом спросил Клаус. – Как помочь Ване? Не успел Пятый и слова сказать, как раздался оглушающий звон, и здание Академии с грохотом рухнуло. Внутри Клауса что-то оборвалось. Миг – и от его родного дома остался лишь кусок стены и груда обломков. Звон и грохот постепенно стихли, остался лишь тихий, едва слышимый гул. – Мама вышла? – едва слышно спросил Диего. – Вышла ведь? Никто ему не ответил. Ни Реджинальда, ни Грейс нигде не было видно. Эллисон беззвучно плакала, зажимая рот рукой. Лютер выглядел разбитым. – Она не вышла, – сказал Пятый, поднимаясь на ноги. Его рассеченная бровь уже почти не кровоточила. – Как и ваш отец. – К черту этого маразматика, – Диего схватил его за грудки. – Почему ты не вывел маму, раз выходил последний? Она не заслужила умереть таким образом. Фыркнув, Пятый вырвался из хватки Диего. – Это их решение, я не обязан никого переубеждать. К тому же, у меня не было времени, – пошатываясь, он отправился в сторону рухнувшего здания. – Нужно проверить Ваню. – Как ты думаешь, она выжила? – голос Эллисон звучал истерично. – Она может быть в порядке? – Выжила наверняка, но вот в порядке ли… – Пятый в очередной раз протер лицо рукавом пиджака. – Я проверю. Целая и невредимая Ваня неподвижно стояла посреди руин гостиной. У Клауса, который последовал за Пятым, отлегло от сердца – хотя бы его дорогая сестренка жива. – Ваня! – обойдя огромный кусок стены, он рванул к ней. Ваня подняла голову, и стали видны кровавые дорожки у нее под носом. Но стоило Клаусу приблизиться к ней, как послышался гул вертолета и вой полицейских сирен. Кто-то посветил на них сверху, и Пятый потянул Клауса за рукав, вынуждая спрятаться вместе с ним среди обломков. – Они прилетели быстрее, чем я ожидал, – прошипел он. – Оставайтесь на месте! – раздался голос полицейского из рупора. – Скорая помощь уже в пути! Шум от вращающихся лопастей вертолета был оглушающим, а полицейские сирены не стихали ни на миг. Выглянув из-за куска стены, Клаус увидел, как Ваня упала на колени, зажимая уши. К его ужасу по ее ладоням стекала кровь, и очередную его попытку приблизиться к сестре прервал Пятый. – Сейчас ты сделаешь только хуже, – шепнул он Клаусу на ухо. – Если не будем действовать осторожно, весь мир рухнет так же, как и ваш дом. Обломки вокруг них завибрировали, и ветер от вертолета здесь был не причем. Из подъехавшей к зданию машины выбежал полицейский. Видимо, он решил, что Ване нужно оказать первую помощь, пока не приехала скорая, потому что побежал к ней с аптечкой в руках. Словно в замедленной съемке Клаус увидел, как полицейского сбила ударная волна, и он буквально слышал хруст его ломающихся костей. Отлетев к ближайшему обломку стены, молодой полицейский мертвым сполз на землю. – Черт, как я и боялся, – нахмурился Пятый. – Кажется, она не всю свою мощь выплеснула. – Что за хрень?! – раздалось из вертолета. – Не с места, мисс! – закричал полицейский в рупор, заметив, что Ваня шевельнулась. – Руки за голову! Но она не послушалась, все так же сжимая голову. – Руки за голову и подымитесь, мисс, иначе мне придется вас обезвредить! – из машины выбежал другой полицейский с пистолетом в руках. Не глядя на тело напарника, он осторожно приблизился к Ване. – Я сейчас перемещусь к нему и вырублю, пока он не наделал глупостей, – Пятый посмотрел на Клауса. – А ты попытайся поговорить с Ваней, отвлечь ее. Но как только Клаус кивнул, раздался выстрел. Он был предупреждающим, так как пуля попала в один из обломков неподалеку от Вани. И фатальным. Скопившая в ней мощь вырвалась, и небо пронзил ослепляющий луч сконцентрированной силы, по пути разнеся вертолет в щепки. Его горящие обломки разлетелись в разные стороны. Пятый вцепился в свои волосы, глядя в небо. – Мы не справились, – он повернулся к Клаусу, и его взгляд потемнел. – Луну разнесло на куски, и нам осталось жить несколько минут. В это не верилось. Скорая смерть казалась нереальной, и Клаус не мог до конца осознать, что у него в буквальном смысле осталось всего пара минут, после чего наступит неизвестность. – И совсем ничего нельзя сделать? – его голос казался ему чужим. – Разве что, – Пятый запнулся, отведя взгляд в сторону. – Ты доверяешь мне? Стрелявший полицейский и Ваня лежали без сознания. На шум происходящего прибежали Диего, Эллисон и Лютер, первым делом кинувшись к сестре. – Конечно. – Тогда знай, что я сделаю все возможное, чтобы спасти тебя, – Пятый ухмыльнулся. – А заодно и весь мир. – К чему ты клонишь? – насторожился Клаус. Слова Пятого были ложкой меда в бочке дегтя, в которой они все барахтались последние несколько часов. Но, тем не менее, они прозвучали подозрительно. – Я попытаюсь вернуться в прошлое с помощью своих сил, чтобы убить Дженкинса еще до его знакомства с Ваней. Клаус вздрогнул. На языке вертелось обиженное «ты меня бросаешь», но он проглотил его – он ведь действительно верил Пятому. – Ты уверен, что у тебя не возникнет проблем при перемещении? – Нет. Поддавшись порыву, Клаус обнял Пятого. Землю тряхнуло. Темнота постепенно растворилась в рыжеватом свете тысячи огней, рассекающих небеса. Клаус вжимался в Пятого всем телом, словно пытаясь слиться с ним, а тот привычно ласково почесывал его затылок. – А что будет, когда ты убьешь Дженкинса? – с его губ слетел гложущий его вопрос. – Ты вернешься сюда? Пятый судорожно выдохнул, утыкаясь лицом в шею Клауса. – Не вернусь. Если у меня все получится, я останусь в том времени. Когда землю тряхнуло вновь, он отстранился. Вокруг стало совсем светло, словно вдень, и горячо, словно в самый жаркий день лета. С ужасом Клаус осознал, что это, вероятно, их последняя встреча. Дальше его ждет либо забытье, либо жизнь без Пятого. Он и не осознавал, насколько успел привязаться к нему. – Прости, но это наш последний шанс предотвратить Апокалипсис, – Пятый нежно провел по его щеке. Воздух вокруг него завибрировал. – К тому же, скорее всего, ты меня забудешь. – Но я не хочу, – проскулил Клаус. – Какого черта мне всегда так не везет в отношениях? Пятый хмыкнул. – Еще повезет. Возможно, мы даже встретимся когда-то вновь. А возможно, наши пути разойдутся навсегда здесь и сейчас. – Лучше б ты не говорил последнюю фразу, – поморщился Клаус. – Без нее звучало лучше. Нежная улыбка коснулась губ Пятого. – Ты прав, лучше. За его спиной пространство словно пошло рябью, образовывая нечто, напоминающее небольшую червоточину. Сердце Клауса стучало словно сумасшедшее, и он едва сдерживался, чтобы не схватить Пятого за руку. Но тот, словно услышав его мысли, сделал шаг назад, растворяясь в червоточине. – Я не забуду тебя, слышишь?! – крикнул Клаус ему вдогонку. – Не хочу забывать. С громким хлопком Пятый исчез. Жар с неба был невыносимый. Взглянув вверх, Клаус наткнулся взглядом на летящий прямо на него пылающий валун. – Никогда бы не подумал, что меня убьет Луна. Она ведь всегда была такой умиротворяющей… Он невесело улыбнулся, глядя на летящий на него обломок некогда спутника их Земли. А потом наступила темнота.