***
Полицейский участок, как полицейский участок. Эбигейл он не впечатлил. Особенно напрягал охранник, который не хотел пускать девушку внутрь. — Пропуск! — в очередной раз Конни требовательно посмотрел на Блейк, которая заметно растерялась, но пыталась взять себя в руки. — Мне не успели выдать пропуск, — в десятый раз повторила девушка, переминаясь с ноги на ногу и стараясь не навернуться на таких высоких каблуках. Голос Эбигейл был каким-то суетливым и неуверенным. Было очевидно, что девушка растерялась, но Спрингера это никак не разжалобило. Он просто выполняет свою работу. Без пропуска никого не пускать. Сколько бы продолжалась эта растерянность и незнание что делать дальше, Блейк не знала. Она уже хотела идти домой или позвонить Бейкер, но тут к Конни подошёл Жан. Увидев стоящую у стенда «их ищет полиция» Эбигейл, Кирштейн подошёл к ней. — Вам помочь, мисс? — поинтересовался Жан. — Да, я Эбигейл Блейк, — девушка как-то растерянно отвернулась в сторону, — мне не успели выдать пропуск… Блейк покосилась на Спрингера, который сидел за стеклом, отвернувшись в свой компьютер. Незнакомка без пропуска его мало волновала. Слишком девушка была, наряжена что-ли. Ведь, мало кто из полицейских ходит на работу на высоких каблуках и в такой обтягивающей юбке, в которой даже за преступником будет неудобно бежать. — А, Блейк, — Жан почесал затылок. Его и коллег предупреждали, что в их отряде будет новенькая, но девушка сильно опоздала. — Да, мне говорили про вас. Так, вы опоздали, но начальства ещё нет на месте, поэтому вам крупно повезло. — Кирштейн подошёл к Конни, что-то ему шепнул и повёл девушку за собой. Эбигейл неуверенно семенила за парнем, напряженно смотря себе под ноги. Девушка обула каблуки третий раз в жизни и очень боялась упасть, особенно перед новыми сослуживцами. Участок был тёмным, на Эбигейл смотрели люди, сквозь прозрачные стёкла и двери. Девушка задумалась, зачем в кабинетах полиции ставят прозрачные двери? Чтобы начальство контролировало работоспособность подчинённых? Правда серые жалюзи, которые висели на этих прозрачных стёклах — немного радовали. Хоть какая-то занавеска, чтобы на тебя не пялились, хотя люди и не смотрели друг на друга. Каждый был занят своим делом. А на Блейк поглядывали ради интереса, но так наверно везде бывают, когда рассматривают новенького. Правда Эбигейл сразу почувствовала враждебность в этих взглядах. Она во всех незнакомых людях находила враждебность, не зная, что у них на уме. — Вот твоё рабочее место, — Жан указал девушке на серый стол у окна, — ребят, это Эбигейл Блейк! На девушку подняли взгляды. Всего в небольшом кабинете было пять рабочих мест, все столы были одинаковы: серый стол, компьютер, мусорная корзина для бумаги, разная канцелярия, стационарный телефон и таблички с именами. — Это Марко, Энни, Армин и Имир, — представил сослуживцев Жан. Марко приветливо улыбнулся; Энни посмотрела на Эбигейл, кивнула в знак приличия и опять опустила голову, перебирая документы на своём столе; Армин тяжело вздохнул и подпёр голову рукой, устало смотря на часы, висящие над входом; Имир же ехидно улыбнулась и скрестила руки на груди. Эбигейл перевела дыхание и с облегчением выдохнула, когда её задница плюхнулась на мягкий стульчик. Девушка сразу скинула с себя каблуки и коснулась босыми ногами тёмного линолеума в клеточку.***
Кира спала до обеда. Концерт был весёлым, после него девушки остались, чтобы посидеть в круглосуточном баре, правда не пили. Нуэрли не разрешал им пить спиртное и мог жестоко наказать за непослушание и выгнать из общежития, в котором снимал своим стриптизёршам комнаты. От неправильного сна, у Слатти сильно болела голова. Она приняла душ и направилась на кухню. На ней обедала семья из четырёх человек: мама, папа и двое сыновей. Увидев Киру, которая была замотана в ярко-красное, махровое полотенце, мать семейства, женщина с пучком на голове и в засаленном халате, возмутилась: — Хоть бы постеснялась так ходить! Тьфу, проститутка! Кира и её подруги часто слышали подобное от своих соседей. Работать стриптизёршей было позорно, люди шарахались от девушек, как от прокажённых и оскорбляли бедняжек. — А зачем? — Кира достала из холодильника сосиску и кинула её в железную миску с водой, поставив на плиту, вариться. — Ваш муж, — рыжая без стеснения села на колени к отцу семейства и провела по его небритой щеке указательным пальцем. Сыновья, пятнадцать и тринадцать лет, захихикали, увидев это, а вот мать пришла в бешенство. — Ему нравится проводить время в нашем клубе. Конечно, мы ведь следим за собой, так как не замужем, а вам это уже не нужно. — Так, дрянь, — женщина с пучком схватила девушку за волосы и ударила Киру по щеке, — не смей наговаривать на него. Зачем ему шлюхи, когда я под боком? Отец семейства стыдливо отвернулся и закинул ногу на ногу. — Ха! — Кира, держась за щеку одной рукой и придерживая почти распахнутое полотенце второй рукой, усмехнулась. — Мужчины любят глазами! Вы на себя в зеркало давно смотрели? Слатти часто вступала в словесные перепалки с соседками. Девушку раздражало то, что они пытались унизить её и её подруг, которые работали, пытаясь заработать на обучение или еду. Сами же соседки не работали, сидели дома, на шеях у своих замученных мужей, ютились в небольших комнатках в четвером, а то и в пятером. Кира поражалась их грязным устам, сами не работают и без стеснения открывают рот в чужую сторону. — Это ты на себя смотрела, лахудра? — женщина с такой ненавистью смотрела на Киру. Было видно, что рыжая задела её за живое. На шум сбежались другие соседки, которые тоже были готовы кинуться на Киру, как собаки на кость. Девушка не стала связываться с дурами, достала горячую сосиску из воды на тарелку, поставила её на поднос, взяла кетчуп, кусок хлеба и пакет йогурта. Рыжая направилась в комнату Микасы, пробираясь сквозь толпу матерей семейств, одаряющих её ненавистным взглядом. По факту, Кира и её подруги не делали ничего плохого. Да, кручения под потолком на шесте было аморальным занятием, но гораздо лучшим, чем воровать. Девушки зарабатывали на хлеб честным образом и никого не трогали. Когда правильные соседки стыдили бедняжек, девушки смеялись в душе, вспоминая лица их мужей, которые бесстыдно пялились на стриптизёрш ночью, засовывая им в трусы деньги, которые лучше бы потратили на улучшение своих жилищных условий, либо на салон красоты для жён. Слатти постучала в комнату Аккерман. Никто не открыл. Кира занесла поднос с едой в свою комнату и помчалась к консьержке, милой бабули Рины, которая была с Кирой в отличных отношениях. — Баб Рин, Мика приходила? — суетливо спросила Слатти, держа руку на бедре. — Нет, милочка, не приходила, — консьержка сразу заподозрила что-то неладное, увидев рыжую очень встревоженной. — Баб Рин, она не открывает. Я не знаю, может она прошла, когда вы задремали? — девушка начала нервничать и переминаться с ноги на ногу. — А, может, дочка, может, погоди, — бабушка взяла запасной ключ от комнаты Микасы, — пойдём проверим. — Пойдёмте. Как только Рина открыла дверь, Кира залетела в комнату подруги. Кровать была заправлена, одежда была на месте. Микаса явно не вернулась домой. С ней что-то случилось и по телу Слатти побежали мурашки. — Мика пропала! Что делать, баб Рин? — Кира забегала по комнате подруги, не в состоянии стоять на одном месте. — В полицию идти! Заявление писать! — Рина тоже заволновалась за Микасу, но была более сдержанной, нежели Кира. — Точно! — Слатти помчалась к себе. — Только оденусь и пойду! Кира надела серую водолазку, которую заправила в светло-коричневые штаны. Расчесала ещё влажные волосы и надела чёрную жилетку, поверх водолазки. Жилетка по длине неплохо прикрывала задницу. Обула девушка зелено-белые кроссовки. Закрыв дверь, девушка помчалась в полицию, переживая за Микасу и коря себя за то, что отпустила её одну.