Сборник зарисовок по MDZS и The Untamed (RPS)

Сотни правил, высеченных на каменной стене, запрещали на территории Облачных Глубин простые и обыденные действия. Спасибо, что хоть разрешали дышать, пока это никак не сказывалось на честном имени и репутации Ордена. Вэй Усянь, по натуре своей расположенный к большим и малым авантюрам, хоть и стал спокойнее, вступив в брачный союз с Лань Ванцзи, тягу к приключениям и запретным вещам не утратил, хоть теперь и довольствовался тем, что находилось в широких, но все же имеющих четкие границы, землях Гусу. Он всего лишь последовал за белым кроликом в чащу дремучего леса, примыкающего к ущелью, и не заметил, как совсем заплутал, предпринимая все более безуспешные и несерьезные попытки поймать беглеца. Если бы не громкие разговоры адептов ордена Юньмэн Цзян, прибывших сегодня на обучение, то не пришлось бы искать повод, чтобы скорее покинуть ужин. Когда тучи в обеденном зале совсем сгустились, и Цзян Чэн, вежливо поблагодарив за еду, отправился отдыхать, Вэй Усянь, перехватив задумчивый взгляд Лань Ванцзи, приметил кролика, юркнувшего из-под стола в ближайшие кусты, и отправился следом. К ночи температура воздуха в горах резко понижалась, сменяя весеннюю свежесть морозным холодом. Плотнее запахнув подаренный Лань Ванцзи плащ, Вэй Усянь, наклонившись, ловко ухватил за шкирку присевшего почесать нос кролика, и, взяв его на руки, развернулся, чтобы отправиться в обратный путь. Он замер, приоткрыв рот в удивлении, и закрыл его, глотнув порцию обжигающе холодного воздуха. Колючие мурашки собрались над воротом плаща и устремились вниз, вдоль позвоночника, собираясь тяжестью внутри. Сцена, невольным зрителем которой стал Вэй Усянь, была рассчитана на двоих и не предполагала случайных свидетелей. Слишком личная, она соединяла двух людей в отчаянных объятиях, демонстрируя взаимную поддержку и опору. Даже воздух вокруг них сгустился и вибрировал от всполохов смешавшейся духовной силы. Они не разговаривали, не смеялись, как влюбленные, которым удалось выбраться из суеты в счастливый мир грез и желаний, но и тишина между ними не была отягощенной. Двое были здесь и сейчас, нуждаясь друг в друге. Их внутренние силы восстанавливались от далеко не случайных прикосновений; они балансировали на грани запретного и дозволенного, негромко переговариваясь между собой. Ощупать запястья, уловив тонкое биение пульса, прижаться губами к шее, оставив под ухом мнимый след горячего дыхания. Зарыться в длинные волосы пальцами, намеренно зацепив большими лобную ленту, и поцеловать обнажившийся светлый лоб. Жар прилил к щекам. Прижав кролика к груди, Вэй Усянь сцепил зубы, задохнувшись от негодования с вкраплениями смущения, и, развернувшись на пятках, спешно отправился в ту сторону, откуда пришел, стараясь прогнать из мыслей навязчивые образы. Перед глазами застыло, как Цзян Чэн, человек, казалось бы утративший сострадание и не имевший чувств, ласково огладил лицо зажмурившегося Лань Сычжуя подушечками пальцев, будто с благоговением прикоснувшись к сокровенному. Он медленно наклонился вперед, скрыв за пеленой густых волос выражение лица и запечатал на чужих губах первый осторожный поцелуй. Пылкость, с которой Лань Сычжуй ответил, на секунду заставила Вэй Усяня отвести взгляд. Лань Сычжуй приподнялся на носках, прильнул к широкой груди, обвив руки вокруг шеи, и всем телом потянулся навстречу. — Я так соскучился, — донесся до Вэй Усяня чей-то приглушенный шепот. — Так соскучился по тебе… — Не спеши… И сразу стало понятно, почему в последние месяцы Лань Сычжуя часто приглашали на ночные охоты в земли ордена Юньмэн Цзян; почему он не отказывался и всегда с необъяснимой тоской во взгляде рассказывал о том, как прекрасен рассвет в Пристани Лотоса; почему, в конце концов, Цзян Чэн в своем почетном возрасте так и не обзавелся женой и наследниками… Почему Вэй Усянь не замечал этого раньше, пока не наткнулся на них в лесу, последовав в чащу за белым кроликом? — Почему? — задал он вопрос Лань Ванцзи, появившись на пороге их уютного общего дома. — Мгм, — последовал красноречивый ответ. За что Вэй Усянь любил Лань Ванцзи — так это за то, что иногда не требовалось объяснять, что его расстроило. С другой стороны — это лишь в очередной раз доказывало, что на некоторые очевидные вещи он по-прежнему закрывал глаза, оставаясь незрячим; в то время, как люди и мир вокруг не стояли на месте.