***
В зале ожидания прохладно, фоном тихо играет музыка, слов совсем не разобрать, но мотив расслабляет. Тут можно перекусить и выпить что-нибудь некрепкое, удобно устроившись в мягком кресле или развалившись на диванчике с маской и подушкой под шею, ожидая, когда начнется посадка. Они выбирают диван в самом закутке за невысокой перегородкой, чтобы не привлекать лишнего внимания и иметь возможность перекинуться хотя бы парой слов наедине. Пока Ван Чжочэн устраивается на диване, вытянув перед собой длинные ноги, Лю Хайкуань переговаривается с одним из приближенных — менеджером из своего агентства, — обговаривая детали передвижения после посадки в Бангкоке. Телефон в кармане вибрирует. «Принеси воды», — пишет Ван Чжочэн в вичате. «Горячей». И добавляет смайлик с ладонями, сложенными в просящем жесте. Лю Хайкуань захватывает картонный стаканчик, разбавляет кипяток холодной водой и возвращается к дивану, опустившись так, чтобы не потревожить задремавшего Ван Чжочэна. — Я так хочу спать, — бормочет тот, очевидно, ощутив движение сбоку. Они соприкасаются руками дольше, чем положено, чтобы передать стакан. Пальцы обжигает даже через толстый слой картона. — А я так хочу остаться с тобой наедине, — отвечает Лю Хайкуань, не повышая голос, не меняя интонацию. Он честен, и это один из тех неловких моментов, когда он сначала говорит, потом думает. Хорошо, что рядом нет камер. — Хочешь банан? У меня есть один. С собой. Ван Чжочэн хмурится, несколько раз моргает и широко улыбается, рассмеявшись. Он ставит стакан на пол, чтобы не расплескать воду, и закрывает лицо ладонями, продолжая смеяться. — Гэгэ! — звучит обвиняюще, однако слышит только Лю Хайкуань. — Причем тут банан? — и, не дожидаясь ответа, продолжает. — Но я бы тоже хотел остаться с тобой наедине. И я знаю, — вкрадчивым шепотом, — что один банан у тебя всегда с собой. От него я бы тоже не отказался. Теперь смеются оба, и Лю Хайкуань делает очень строгое лицо раньше, ведь он старше и должен быть серьезным. Они снова соприкасаются пальцами, вытянув руки и сидя по разные стороны дивана. — Про подарок я не забыл, — добавляет Лю Хайкуань. — Но это будет позже. Когда ты отдохнешь, и мы поужинаем в Бангкоке. Ну и закончим со всеми делами, — ворчит, припомнив загруженное расписание. Взгляд Ван Чжочэна тут же загорается: — Ты, правда, будешь есть со мной тайскую еду? — на всякий случай уточняет он, потому что знает, что Лю Хайкуань всегда придерживается строгой диеты, которую почти не нарушает. — Если не получится выйти из отеля, то закажем в номер, — жмет плечами Лю Хайкуань. — Это же твой день рождения, Чэн-Чэн. Просто будь счастлив. Когда они останутся наедине, он сожмет эту руку, переплетет пальцы и притянет Ван Чжочэна к себе, чтобы поцеловать желанные губы, запустить ладонь в растрепанные волосы и, наконец, заключить в крепкие объятия, а потом повалить на кровать, забраться сверху, и… — Так я уже, — улыбается Ван Чжочэн. — Спасибо, гэгэ.День Рождения (Лю Хайкуань/Ван Чжочэн), RPS, ER, романс
19 сентября 2019 г. в 18:07
Примечания:
В честь Дня Рождения самого солнечного мальчика /сердце/ Навеяно сегодняшними фотографиями из аэропорта.
Он приезжает в аэропорт к тому времени, что они оговорили с Ван Чжочэном ранее по телефону, но все равно оказывается вторым.
Назойливые поклонники норовят сделать множество неудачных снимков, чтобы потом запостить все в вейбо — о, да, я видел актера и не всегда знаю, в какой дораме он играл, но все вокруг фотографировали, и я тоже — стадный инстинкт, присущий большинству.
Знакомая макушка мелькает вдалеке, и раздражение, уже начавшее клубиться в груди, рассеивается. Маска скрывает ласковую улыбку, что рвется изнутри, и Лю Хайкуань плотнее прижимает темную ткань к лицу, будто кто-то из присутствующих, кроме Ван Чжочэна, способен рассмотреть, что скрывается под ней.
Да, он рад, всегда рад видеть Ван Чжочэна, и не нужно кому-то в толпе ловить на камеру искреннюю радость, посвященную одному единственному человеку.
А вот Ван Чжочэн, заметив Лю Хайкуаня, улыбается, отчего меж ребер все сжимается, и будто огненный шар проваливается ниже, перекрыв на мгновение доступ кислорода.
Он так устал. Вымотался. Но все равно обходителен и приветлив со своими поклонниками. Тянет руку вверх, машет ладонью.
Хочется скорее увести его в зал ожидания — вип-зоны не такие людные, там можно уединиться в отдельной комнате, ненадолго спрятавшись от посторонних глаз, и просто подремать, уложив голову на чужое плечо.
Лю Хайкуань готов побыть подушкой, и сейчас согласился бы стать стеной Ван Чжочэна, вот только работа и статус требуют оставаться неизменно вежливыми и выполнять те пункты из контракта, которые касаются официального появления в общественных местах, когда для поддержания рейтинга и популярности агентство выкладывает расписание перелетов своих подопечных в открытый доступ.
Может когда-нибудь все изменится, и не придется укрываться от толпы. К тому моменту, когда Лю Хайкуань будет иметь возможность подойти к Ван Чжочэну посреди шумного и многолюдного терминала, не тревожась, что их снимут на камеру, и чья-то репутация пострадает, они наверняка уже не будут такими популярными.
Может, отец прав, и давно пора задуматься о собственном деле, чтобы обеспечить пути к отступлению, ведь роли и кастинги не вечны, как молодость и собственные силы.
— Куань-гэ, — почти шепотом говорит Ван Чжочэн, невесомо касаясь пальцами локтя, и тут же опускает руку, чтобы не привлекать лишнего внимания. — Ты чего такой серьезный? Не выспался?
Лю Хайкуань дергает маску вниз, усмехнувшись. Он будто выбирается из непонятного транса и благодарен Ван Чжочэну за своевременное вмешательство.
— Не грузись, — так же тихо добавляет Ван Чжочэн.
— Не гружусь, — бросает в ответ Лю Хайкуань.
В пору закатить глаза. Из них двоих Ван Чжочэн явно нуждается в отдыхе, и лучше бы поскорее пройти регистрацию, чтобы опуститься на удобный диван в закрытом зале ожидания — пассажиры первого и бизнес классов не в счет, они не такие навязчивые, как те же поклонницы, которые никуда не летят, но нашли время приехать в аэропорт с других концов города, чтобы сделать пару снимков любимой звезды.