Эдельвейс

      Утро оказалось непривычно тёмным, словно ночь ещё не прошла. Тело на такие перемены отозвалось усталостью и желанием валяться в постели. Вспоминая вчерашний разговор, Акира решил перестраховаться и приготовить нормальный завтрак. Раз господин майор изволил охаять его кулинарные навыки, нужно доказать обратное. Единственное, что пришло на ум и не грозило большими проблемами — омурайсу.       Акира помнил времена, когда все питались сытными батончиками. Он уже был достаточно взрослым, чтобы этот удивительный вкус остался в памяти. Но после того, как Япония относительно восстановилась в виде двух независимых государств, люди начали больше внимания уделять «здоровому» питанию. Это превратилось едва ли не в навязчивую идею, хоть и имело в корнях простое желание забыть о прошлом.       Акира никогда бы не стал из-за этого так беспокоиться. Его вполне устраивал дешёвый и сытный «Солид», да и гаденький рамен с несвежей зеленью вполне ничего, но дядя, как и отец, постарался вытащить его из этой «больной системы». Акира не понимал, что плохого в батончиках и почему их так не любят, но и особого восторга от домашней кухни не испытывал. Слишком долго и паршиво.       Однако Шики прямо дал понять, что такой ход событий его не устраивает. И хотелось доказать, что придирки не имеют права на жизнь. Пришлось готовить омурайсу, стараясь нигде не ошибиться. Собственно, там не было особой проблемы — рисоварка да несколько телодвижений и вот он — омлет.       Акира остался доволен своей работой, расставил тарелки на столе и поспешил в ванную смывать следы вчерашнего приключения. Кровь кое-где засохла и теперь выдавала все его похождения. Отмывать её от кожи отчасти даже приятно, больше из-за того, что смешанная с водой, она оранжеватой жидкостью капала в ванную. Завораживает. Он, словно кукла, смотрел стеклянными глазами, как тонкие красноватые струйки исчезают в стоке, оставляя после себя только неприятное покалывание на недавно зарубцевавшихся ранах.       Акира вздрогнул, закрыл кран и вернулся на кухню, где его уже ждал Шики. И как он может так внезапно появляться? Стало не по себе от его изучающего взгляда.       — Оно того стоило?       — Что? — Акира застыл на месте, не отводя взгляд.       — Оно того стоило? — уже медленнее, выделяя последнее слово голосом, спросил Шики.       — Да.       Прозвучало с вызовом и злостью. Будет знать, как спрашивать такие глупости. Шики подошёл ближе, едва ли не впритык, с интересом смотря прямо в глаза. Его взгляд тяжёлый, давящий, словно режущий, разрывающий изнутри. Акира готов был поклясться, что чувствует адскую боль в груди, словно его выпотрошили живьём. Но он не смел даже моргнуть: пялился в ответ, не позволяя себе слабости, с вызовом, гордостью и постепенно уплывающим от странных эмоций рассудком.       — Перевоспитанию не подлежит.       — Простите?       Шики только усмехнулся, сел за стол, продолжая внимательно наблюдать.       — Что вам нужно? — не выдержал Акира.       Слишком давящий взгляд, он словно притупляет волю и заставляет вести себя как марионетку. Все желания тут же сводятся к минимуму, а чувство самосохранения едва ли не кричит в ухо: «делай, что прикажут, не перечь». Только вот сознание нагло игнорировало это предупреждение, оно ощетинилось, стало в позу и пыталось хоть как-то задеть этого безжизненного майора, тоже вывести его из себя. Он вообще умеет злиться? Яростно размахивать руками? У него срывается голос от напряжения, выступает пот на руках? Хоть что-то проскальзывает на этом раздражающе спокойном лице?       — Крайне занятный экземпляр. Что, никак не можешь смириться с новой жизнью?       — Вас это волнует?       — По тебе всё видно. Стал бы нормальный человек через забор лезть в собственный дом.       Акира почувствовал, как уши медленно краснеют. Как так? Откуда он знает? Шики усмехнулся, придвинулся ближе к столу, всё так же смотря в глаза. И мелькало в этом взгляде высокомерие, смешанное с любопытством, кажется, там различалось что-то ещё.       — Знаешь, сначала я подумал, что ты обычный избалованный судьбой мальчишка, а вон оно как. Неужели настолько сложно забывать привычки? Или тебе нравится, когда тебя медленно прогибают под систему?       — Не ваше дело.       Акира поспешно убрал посуду и вернулся в комнату под пристальным взглядом. На душе стало паршиво. С одной стороны появилось желание врезать ему, а с другой клубилась почти детская обида. Но он ещё не настолько отчаялся, чтобы влезать в драку с человеком, который значительно сильнее. А так хотелось. Аж руки чесались. Врезать бы ему, сломать этот ровный нос, разбить губы, увидеть хоть что-то кроме высокомерия, спокойствия и гаденькой насмешливой улыбки. Что же это такое? Откуда он берёт информацию? Словно призрак появляется за спиной и может рассказать даже то, чего самому никак не узнать.       Но Шики был прав. И от осознания этого становилось до дрожи тошно. Акира ненавидел Шики не из-за каких-то там обстоятельств, подстроенных дядей, нет. Он чувствовал ядовитые уколы зависти и непонимания. Третья мировая, гражданская, конфликт с Тошимой — всё пронеслось слишком быстро. Ему тоже хотелось попробовать. Тогда, когда Япония была цельным государством, шли страшные сражения, в ходе которых от страны остались разбитые кусочки, всех детей отправляли в приюты для получения военного образования. Милитаризация была единственной надеждой на спасение. Потом несколько лет тишины, гражданская война и две страны. Южная постаралась вернуться к утраченным после большой катастрофы порядкам, а северной открылась идея войны.       Акира был в одном из таких приютов, окончил военную школу Микаса, но уже было поздно. Не хватило всего несколько месяцев. Несколько гадских месяцев до достижения призывного возраста, всё закончилось. Родись он хоть на два года раньше, успел бы, и сейчас не пришлось мучиться с выбором. Началось великое возрождение, и Акиру отправили в семью. В тот момент он счёл большой иронией, что оказался сыном лётчика, а потом началась жизнь. Ну, или то, что ею принято было называть. Сплошная скука и полное отсутствие удовольствия. Образование, направленное на создание кровожадных солдат, не позволяло в полной мере радоваться новым временам. Одни легко оставляли его за спиной, а другие оказывались очень даже совместимы с такой идеей, вот и вылезало болезненными вспышками желание совершать глупые поступки. И Акира злился. Злился и ненавидел Шики, который точно успел повоевать, который выяснил для себя что-то такое, что не позволяло сомневаться. Он был уверен в своём выборе, и это чертовски раздражало. Тоже хотелось найти правильное решение. Почему армия? Неужели здесь у неё есть какое-то будущее?       Только прошлой ночью Акира вновь почувствовал, что такое жизнь. Когда страшно, когда больно, когда нет права на ошибку. Удивительные чувства. Но почему этот выскочка майор смеет так говорить? Словно он не подчиняется никаким уставам и вообще живёт сам по себе. Он явно старше и тоже должен был застать эту систему. У него действительно нет совести.       Крайне неприятный тип. Акира выглянул в окно, с удивлением заметив Шики возле того странного белого цветка. Он низко склонился, пачкая рукава зелёной формы в землю, и внимательно ощупывал пальцами почву. Интерес победил, заставив спуститься.       — Что вы делаете? — осторожно спросил Акира, стараясь не подходить слишком близко.       — Генерал просил приглядывать за этим цветком.       — Я его не помню.       — Потому что раньше его здесь не было.       — А вы давно в армии? Ну, я имею в виду, были на войне?       — Да.       Акира оживился понимая, что это его единственный шанс узнать хоть что-то ещё, впервые Шики хоть что-то говорит о себе, пусть и односложно. Доверенное лицо дяди. Так что же за человек?       — Вы убивали?       — Тебя это так волнует?       Шики мягко погладил узкий лист цветка, приподнял его немного, начиная разгребать землю вокруг, словно собирался пересаживать. Акира задумался. Действительно глупый вопрос. Если человек был на войне, логично, что он убивал. Но хотелось услышать это лично от него, словно это могло что-то поменять.       — Вы видели вертолёты?       — Да.       — Жаль, что их больше нет...       Шики промолчал, и Акира не стал развивать эту тему дальше. Ему так хотелось понять, что у этого человека на уме, но тот совсем не собирался раскрываться. Отвечал как-то односложно. Как же его разговорить? И есть ли в этом хоть какой-то смысл?       — Что это за цветок?       — Эдельвейс.       Знакомое название. Где-то уже приходилось его слышать.       — Он не приживётся здесь, — со странным восторгом проговорил Шики, отряхивая руки. — Несколько дней или месяцев — и от него ничего не останется. Таким цветам тут не место.       — Он растёт в горах?       — Да. Чтобы достать один такой цветочек, нужно рискнуть жизнью. Он дорогого стоит. А теперь давай на занятия. Я не собираюсь с тобой возиться весь день. Мне ещё в часть нужно.

***

      Акира сидел с Кейске в новом ресторанчике, думая только о Шики. Последнее время он никак не вылезал из головы. Хотелось понять этого человека. Чувствовалась в нём какая-то скрытая сила, что ли. Как бы там ни было, Акире казалось, что это единственное живое существо, которое может его понять. Или которое хоть примерно осознаёт всю сложность его положения.       — О чём постоянно думаешь? — Кейске такое положение вещей не устраивало.       — Да так, о военном.       — Том страшном, который в твоём доме поселился? Стрёмный он. Я бы не смог с таким жить.       — Мне кажется, я что-то упускаю. Что-то очень важное.       — Ты с ним разговаривал?       — Пытался, но у него нет никакого желания эти разговоры поддерживать.       Кейске задумался, подпёр голову кулаком и замолчал. Наконец-то. Иногда Акира действительно уставал от него. Обычно половина слов проходила мимо ушей, но сейчас приходилось быть внимательным.       Только в этот момент такое показалось странным. И почему за столько лет не удалось найти для себя друзей, с которыми было бы легко? Такие люди вообще существуют? Акира не хотел знать ответ. Ему и так комфортно, если только неприятные темы не задевать.       — Может, тебе следует выбрать тему, от которой он не сможет отвертеться?       — Например?       — Мне откуда знать? Ты с ним живёшь. Да и с военными я не так часто встречался.       Акира вздохнул. Кейске тоже был в приюте и военной школе, они друзья детства или что-то в этом роде. Но ему в качестве семьи достались владельцы пекарни, которые отчаянно пытались подражать разбитому вдребезги после Третьей мировой западу. Хорошие люди, только вот абсолютно далёкие от армии. Кейске слишком легко оставил прошлое, став «нормальным» человеком. Думал о будущем, хотел стабильную работу и ещё какую-то ерунду.       На его фоне Акира ощущал себя совсем уж дефектным. Его постоянно тянуло в неприятности. Уличные драки, чрезмерное увлечение авиацией и насильно задавленное желание избить кого-то до крови. Это не то, что требовало правительство. Новая жизнь, новое государство. Всё не так и всё не то.       — Ты снова участвовал в Бл@стере? — Кейске просил тихо, чтобы никто случайно не услышал, но с нескрываемой заботой, вызывающей тошноту.       Акира только кивнул. И что с того? Захотелось, вот и участвовал. Кейске покачал головой. Должно быть, ему казалось, что от этого можно избавиться, если много работать над собой. Только вот почему-то не получалось. Отчаяние от упущенных сражений накатывало всё сильнее после появления Шики. Хороший план дяди. Так легко подтолкнуть к армии, подсунув молодого майора, от которого пахнет кровью, ужасом и смертью. Разбудить подавляемую архаическую жажду крови, представить её в выгодном для себя свете.       Бл@стер — единственное развлечение, которое осталось с тех самых пор единой Японии. Такая себе игра на избиение. Помогает время от времени выплеснуть эмоции тем, кто так и не смог адаптироваться к новой жизни. Акира ещё слышал об Игуре, уже кровавой игре, сеющей смерть, но её больше не существовало. Она проводилась на территории Тошимы — столицы Северной Японии, когда её ещё не было на карте. В историю тех мест очень трудно вникнуть. Почти никто ничего не знал, оставалось довольствоваться слухами. Все, кто хотели попробовать, сейчас воевали на её стороне и возвращаться что-то не собирались.       — Я понимаю, что тебе трудно, — осторожно начал Кейске, отчего-то слишком пристально смотря в глаза, — но постарайся меньше рисковать.       — Это всего лишь игра.       — Опасная игра. А если ты умрёшь?       — Нам нельзя убивать.       — Да, но всякое может быть. Дядя хочет для тебя хорошего будущего. Впереди столько возможностей.       Акира поморщился. Да, впереди столько возможностей похоронить свою жизнь. Выбирай, не хочу. Но у Кейске совсем другой взгляд на такие вещи.       — Если тебе так сильно понравилось наше детство, то почему не пойдёшь в военное училище? Твои родственники военные, сможешь сделать карьеру, которая придётся по душе.       — Я не хочу связываться с армией.       — Я тебя совсем не понимаю.       — Не бери в голову.       Кейске грустно посмотрел, вздохнул и вернулся к пирожным, ковыряя их маленькой ложкой. Такое чувство, словно в его голове всё было легко и просто. Только белое и чёрное. Совсем непримечательный человек. Но отчего-то постоянно вертящийся рядом.       — Если тебе нужно поговорить, то я всегда выслушаю.       Акира предпочёл промолчать. Слишком уж Кейске бывает навязчивым. Возвращаться домой совсем не хотелось, но планов на сегодня больше не было, пришлось послушно идти на объездную, вновь погружаясь в выгоревший пейзаж. Порой хотелось стать таким же простым, как Кейске, чтобы раз и навсегда избавиться от нитей прошлого.       Уже дома Акира вспомнил о книге, оставшейся после Шики в комнате. Она всё ещё лежала возле аккуратно застеленной кровати. Только закладка переместилась на десяток страниц вперёд. Чужие вещи трогать — плохо, об этом говорили с детства, но если никто не узнает, то почему бы не попробовать?       Акира притянул книгу к себе, положил на колени, вновь и вновь всматриваясь в самолёт на обложке. Старый, такие были ещё во времена Первой мировой, кажется. Или нет? Но явно не современный. Палец послушно обвёл широкие крылья, и по коже снова пронеслось лёгкое покалывание, словно это не плотный картон, а настоящий металл.       Акира достал телефон, сделал фотографию и тут же понял, что можно вбить в поисковик это название. Он несколько раз покрутил в руках смартфон, пытаясь вспомнить, как включить латиницу и дрожащими руками перепечатал название в поисковик. Несколько секунд тянулись как целая вечность. После войны скорость интернета сильно упала, да и вообще с мобильной связью было очень много проблем.       Наконец-то высветилось несколько ссылок на страницы. Акира раз за разом открывал их, но видел текст на иностранном языке. Логично, конечно, но ему так хотелось понять, что же это за книга. Переводчик? Идея оказалась провальной. «Небеса вниз»? «Нижний рай»? Разные переводчики давали разные ответы, но ни один из них поисковик не находил. Что же за книжка такая?       Акира с трепетом коснулся обложки, провёл по ней рукой, вглядываясь в ровные буквы. Они словно вводили в транс, хотелось так сидеть весь вечер, поглаживая плотный картон, и строить догадки. Отчего-то стало тепло на душе, словно что-то знакомое и приятное возрождалось.       — Что ты тут делаешь? — Шики вновь появился сзади, сверля взглядом.       Акира поспешно пихнул книгу обратно к кровати, стараясь быстро придумать себе оправдание. Но голова всё ещё была заполнена мыслями о самолёте и не хотела нормально думать.       — Какое жёсткое нарушение устава: вваливаться к старшему по званию.       Насмешливый голос звучал так близко к уху, заставляя дрожать. Необъяснимый страх охватил сознание, словно Шики вот-вот прострелит ему голову. Чужие руки больно сжали плечи, впиваясь в них пальцами.       — И что же мне с тобой делать?       Акира глубоко вдохнул, стараясь унять дрожь. Нужно ответить. Хоть что-нибудь. Он чувствовал, что если будет молчать, то Шики сделает что-то ужасное.       — Это мой дом.       — И?       — Я могу ходить, где хочу.       — Ну-ну, — Шики усмехнулся, хватая за футболку, — попрошу соблюдать устав, независимо от того, где ты находишься. Или такие книги ты не в состоянии осилить?       — Я живу в своём доме как нормальный человек. У меня нет причин следовать вашему уставу.       Акира чувствовал, что распаляется. Недавний разговор с Кейске смешался с необъяснимой яростью и жгучей завистью. Он не собирается связывать жизнь с этой армией. Не нужна она! План дяди идеален — втянуть его в военное училище такими методами, сломать в корень в собственном доме, только вот не выйдет.       — Если я здесь — ты обязан выполнять приказы. И никого не интересует твоё мнение.       — Я здесь, чтобы стать полноценным членом общества и возродить страну, — грубо ответил Акира, повторяя слово в слово то, что слышал уже не раз от учителей, — а не тратить время на вашу военщину.       — О, да. С такими синяками после подпольных боёв тебе только страну возрождать. Сам-то в это веришь?       Акира готов был поклясться, что в глазах и голосе Шики мелькала насмешка. Холодный и непонятный, он знает куда больше, чем следует. Резко пришло осознание. Про Бл@стер даже дядя не знал, хоть следил за каждым шагом. Участие в подобных вещах считалось низким и недостойным «нового» человека.       — Я верю в этот мир! — последний разумный аргумент.       — Скорее в то, что он проклят.       Словно окатили ледяной водой, замораживая кончики пальцев, насильно проталкивая их в ведро со льдом. Акира не нашёл, что ответить. Слишком проницательный, будто в душу смотрит. Шики озвучил всё то, что заставляло стыдливо опускать глаза и избегать разговоров о светлом будущем. Да, всё так и было.       — Да идите вы...       Акира нарочно вежливо поклонился и вышел из комнаты, слишком громко захлопнув за собой дверь. Адский военный. Закрытый, холодный и наблюдательный. Для чего его вообще сюда прислали? Просто понаблюдать? Собрать компромат? Сжить? Акира терялся в догадках. Конечно, дядя одержим идеей впихнуть его в армию, но разве такая размытая цель оправдывает чрезмерно хозяйское поведение майора? Тогда зачем это всё?       Выключил свет, прижался лбом к окну. Красиво. Чертовски красиво. Шики снова в саду, смотрит на цветы. Он стоял ровно, словно по струнке. Впервые не в форме, а в простых чёрных штанах и футболке. Совсем не двигался.       И почему так тошно? Он чертовски прав. Акира действительно не верил в свою полезность, не верил в будущее. Его воспитание слишком плотно впилось в сознание и теперь не отпускало. Из-за дерева выплыла луна, светя круглым боком. Скоро уже она станет полной, и сад погрузится в мистическую картинку. Всё верно, этот прекрасный проклятый мир. Если бы у него было спасение.