Эдельвейс

      Акира обнаружил на телефоне почти сорок сообщений от Кейске. Он упорно допытывался, что же произошло. Словно чувствовал. Пришлось терпеливо объяснять, что это случайность, ничего серьёзного и вообще дела армии требуют вмешательства Шики. Раз за разом повторяя начинавшую надоедать ложь, Акира мысленно возвращался к внезапной перемене.       Теперь, когда голова немного прояснилась, а полупридушенное состояние прошло, постепенно начало приходить понимание. Вчера была особенная атмосфера, больше напоминающая лёгкий гипноз. Алые глаза, неожиданная как бы забота, осознание любви к умершей стране и послевкусие от книги — всё это создало нужные эмоции. А теперь даже немного стыдно. Он не был уверен, что хотел этого. Просто так совпало.       Акира провёл пальцем по яркому засосу, отмечая, что кое-где даже остались следы зубов, стянул антибактериальный пластырь с небольшой раны на плече. Так много следов только от одного раза, будто Шики хотел покрыть своими метками, не оставив ни миллиметра чистой кожи. Стало трудно дышать, неуверенность не позволяла ничего решить. Лишь медицинская книжка на полу напоминала, что тут всё добровольно. Вроде как. По крайней мере, он не особо-то и сопротивлялся.       Акира выдохнул, лёг на постель и быстро пролистнул новости. С каких пор он начал так часто их читать? Раньше даже смотреть не хотелось, а теперь каждое утро начинается с одного и того же. Наверное, его тоже захлестнули переживания о войне. Хотя особых терзаний на этот счёт всё же не было. И так понятно, что бы дядя там не придумал, честным путём ему не одолеть Тошиму. Он может хоть секретное оружие разрабатывать, против сплочённости и веры в мечту, застилающей глаза, это ничто.       Харухи Нихико с самого утра выложила очередной пост, который, несмотря на неудачное время публикации, уже собрал две тысячи просмотров. И впервые в нём было нечто действительно интересное. Похоже, неуёмное желание найти ответы дало результаты и позволило получить что-то новое.       «Главнокомандующий имел отношение к легендарной Игуре — игре, подорвавшей целостность Японии» — выцепил из стены текста Акира. Ничего удивительного. Если раскол пошёл из Тошимы, понятное дело, что человек, имевший там власть, продолжил править своей страной. Однако Харухи накопала удивительно много информации, показывая её общественности. Она словно пыталась раскрутить гайки этому таинственному человеку, обнажить его душу перед всеми.       «Вероятно, имел отношение к наркоторговле в этом регионе. Люди, выбравшиеся из Игуры, рассказывали о непобедимом человеке, который появлялся и исчезал без видимой причины. Некоторые считают, что он и стал легендарным главнокомандующим». Акира на мгновение зажмурился. Ну, всё складывалось. Правильно. Только отчего эта информация кажется не полной? Впервые в жизни он пожалел, что никогда не пробовал стать участником Игуры. Кажется, она перестала существовать за три или четыре дня до гражданской войны. Теперь казалось, что и половина информации подана неправильно.       «Главнокомандующий сумел быстро собрать вокруг себя людей и начать новую войну. Его идеология сгруппировала тех, кто был выращен в условиях проекта «идеальный солдат»». Акира не видел смысла читать дальше. Многое из этого он уже слышал. Просто Харухи собрала всё, что было известно, в один текст. А вот о проекте все замалчивали, стараясь его не вспоминать. Несомненно, в нём было что-то интересное, но никакие данные сейчас не найти.       Главнокомандующий. О нём многие говорили, но никто не знал, как он выглядит. Отчего-то таинственный генерал армии не любил показываться на глаза. Многие журналисты пытались по своим каналам достать его фотографии хотя бы с Северной Японии, но даже там не каждый знал своего командира в лицо. Отчасти Акира понимал это: военная тайна и какой-то чертовски хитрый план. Если верить контрабанде, тот был помешан на идеи восстановления Японии. Наверное, это и заставляло скрывать правду. Ну не мог такой сильный человек не понимать, что делает.       Акира тяжело выдохнул, на глаза попалась старая фотография. Отец и дядя. Два совершенно разных человека, с абсолютно противоположными мечтами. Отчего-то уверенность в том, что все генералы похожи на дядю, не отступала. Собственно, здесь других и не было. Откуда им взяться?       Акира спустился вниз, понимая, что думать о Северной Японии сейчас не нужно, есть вещи куда серьёзнее. Он хотел пересечься с Шики до того, как тот пойдёт в часть. Нужно всё прояснить сейчас. Вчерашний вечер ясно давал понять, что продолжаться так дальше не может. Нужно понять хотя бы его мотивы.       Странные чувства, преследовавшие всё время, Акира истолковал как сильную привязанность. Может, это не любовь, но ему действительно хотелось быть рядом и в то же время с трудом получалось заставить себя подойти ближе. Он чувствовал себя неловко возле этого человека. Это первый военный, да что там… первый человек, от которого веяло высокими идеалами или чем-то в этом роде.       Внизу было тихо, Шики нигде не видно, но и в часть ещё не нужно идти. Акира прошёлся по комнатам, в глубине души понимая, что искать нужно в саду. Но этот момент сознательно оттягивался, словно в том, что будет дальше, скрывалось нечто страшное. При всём желании, он не мог выйти к этому человеку. От одной мысли об этом внутренности скручивались в комок и грозили выплеснуться на белую плитку в дядиной ванной. Комнат больше не осталось, пришлось собрать волю в кулак и выйти на свежий воздух.       Шики сидел возле равномерно покачивающегося эдельвейса, переворачивал страницы книги. Он казался спокойным, и это придало уверенности. Акира подошел ближе, остановился в нескольких шагах от него, но ничего не решился сказать. Яркой вспышкой ощутилась разница в положении. Ему вообще позволено так просто говорить с таким человеком?       — Я слушаю, — низким и бархатным голосом сказал Шики, не отрываясь от чтения.       — Это «Где кончается небо»? — Акира сам не знал, почему начинает издалека.       Он понимал, что не может элементарно сформулировать все вопросы. Надо было об этом думать до того, как спускаться. Теперь приходилось на ходу разбираться со своими чувствами, которые противно клубились в глотке, где-то под кадыком, оставляя неприятное ощущение разодранной шеи. Шики захлопнул книгу, с интересом посмотрел в глаза.       — Уже вынюхал. Кто-то слишком любопытный.       Акира не знал, как реагировать. С одной стороны это явно был упрёк, но с другой, в словах не слышалось и доли недовольства. Скорее интерес и что-то схожее с удовлетворением. Как бы он не старался, не мог понять, какая реакция будет правильной. Его явно не отчитывали, но и не хвалили.       — Мне было интересно.       — Да, это «Где кончается небо». Странная книжка. Всегда считал её не больше, чем просто красивой сказкой, а она оказалась куда жизненнее, чем всё остальное.       — Вы знаете испанский?       Акира, не почувствовав сопротивления, приготовился задавать вопросы. Невероятно повезло: не часто Шики был в настроении говорить, а тут такая удача. К чёрту собственные терзания, здесь есть вещи поинтереснее. Но Акира всё ещё не решался бесконтрольно спрашивать, он внимательно следил за реакцией, готовый в любой момент отступить.       — Да.       — Вы знаете что-то о Северной Японии?       — Я много чего знаю. Я ведь военный.       Акира помедлил, но на лице Шики была только расслабленность. Никакого напряжения, значит, можно продолжать. Как бы аккуратнее спросить…       — Какая там идеология?       — Если не брать слишком широко, то возродить эту страну.       — Хорошая идея.       Акира как можно болезненнее укусил внутреннюю сторону щеки, рьяно вгрызаясь в неё и проклиная свой длинный язык. Снова он сбалтывает лишнее. Такие слова могут обидеть любого военного. Но Шики даже не пошевелился, продолжая смотреть на тонкие листья эдельвейса, как-то слишком любовно оглаживая его.       — Хорошая, — согласился он.       Акира вздрогнул: не возражает? Собственно, Шики никогда агрессивно не реагировал на подобные откровения. Весь такой добрый и понимающий, аж тошно. Дядя пристрелил бы на месте. Он терпеть не мог Тошиму и не считал её полноценной страной. Было странно встретить человека, который даже в противнике видит шарм.       — А вы знаете что-то о главнокомандующем?       — Слышал кое-что.       — Он… похож на дядю?       — В каком смысле?       — Ну, старый, необъятный, ленивый и далёкий от реальной войны, — Акира перечислил все яркие особенности генералов, которые время от времени приходили в гости.       Шики внезапно засмеялся, даже оставил многострадальный цветок в покое.       — Ты наших генералов описал? Ладно, они действительно старые и необъятные. Но ленивые и далёкие от войны?       — Дядя хоть много работает, но ничего толком не делает. Мне кажется, что те, кто вкалывают в частях делают и понимают намного больше, чем он.       — Всё с тобой ясно. Я понятия не имею, как выглядит главнокомандующий, но твой вариант мне очень даже нравится.       Шики усмехнулся, резко дёрнул рукой, зацепив листок эдельвейса. Цветок жалобно склонился, раскачиваясь сильнее. Акире даже стало его жалко. Он и правда никак не приживался, медленно увядая прямо на глазах. А сейчас, у рук Шики, казался совсем раздавленным и растоптанным. Совсем как внезапно провалившаяся на дно гордость. Куда она делась?       — Ты слишком сильно интересуешься Северной Японией. Это может плохо закончиться.       — Знаю. А это правда, что главнокомандующий был связан с наркотиками?       — Да.       — Вот как. Странное увлечение. Интересно, чего он хотел? Ведь не просто так всё это затеял.       — Умерь обороты. Хоть я и не собираюсь сдавать тебя, но такая ярая заинтересованность вряд ли может быть нормальной.       — Вас оскорбляет то, что я вижу в этих людях личностей?       Акира понимал, насколько глупый и отвратительный вопрос поставлен. Как ему вообще хватило наглости и сил говорить такое перед военным? Перед человеком, который дважды валялся в госпиталях ради этой страны. Стало немного стыдно, но атмосфера всё равно оставалась лёгкой и благоприятной для разговора. Никакой злости, совсем нет раздражения. Шики словно не волнует такая мелочь.       — Нет, меня это заинтересовывает. Я уже говорил, что ты крайне занятный человек. Особенный, скажем так.       Шики снова ухватил кончик эдельвейса пальцами, лёгонько поглаживая его. Тело ответило лёгким трепетом и отчего-то сбившимся дыханием.       — Только посмотри, ему нет места в этом мире. Неблагодатная почва и неподходящий климат. А ведь такой особенный цветок. За мной, Акира.       — Да… майор.       Как же неправильно звучало это слово. Оно будто выбивалось из окружения. Низкое и неполное, неспособное отразить всех заслуг. Акира, идя за Шики, пытался найти то самое слово, которое звучало бы правильно, которое смогло бы вписаться. Лестница наверх, его завели в комнату для гостей, усадили на кровать. Он понимал, что нужно как-то напомнить о том, что он тоже живой человек, но язык не двигался, заставляя безвольной куклой подчиняться чужим рукам. Совсем ничего. Голова как ватная, пальцы непослушные, лишь глаза всё ещё с ненавистью и обожанием смотрят на него.       — Ты — мой, — прошептал Шики, больно хватая за плечи.       Акира приоткрыл рот, но так и не смог ничего ответить. Он смотрел с восхищением и отвращением в алые глаза, чувствуя, как тело постепенно становится податливым и расслабленным. Сознание снова притупилось, как и воля, оставляя его один на один с властным взглядом. Так страшно и так завораживающе.       Шики расстегнул верхние пуговицы на рубашке, открывая вчерашний засос. Накрыл его губами, оживляя в памяти лёгкие полуболезненные ощущения. По коже лёгкими щипками прошёлся холодок, завязывая нервы в тугой узел, приковывая их к налитому кровью следу. Акира потянулся к волосам, зарылся в них пальцами, стягивая до побелевших костяшек, но его остановили, заставив опустить руки вниз. Никакой самодеятельности, даже обидно немного.       Шики отстранился, потянулся к тумбочке, и с улыбкой вытащил оттуда пистолет. Ствол уткнулся в кадык, надавливая немного сильнее, чем стоило. Акира вздрогнул, посмотрел наверх, не понимая, что происходит. Но по блестящим глазам стало ясно, что это ещё одна игра. Очень опасная. На грани возможного.       — Он заряжен, — одними губами прошептал Акира.       — Я знаю.       Ствол прошёлся вверх, задержавшись на подбородке. Как бы случайно задел губы, оставляя на них холодный след. По телу пробежал холодок, но улыбка Шики скручивала все нервы в болезненный комок, который послушно следовал за опасным дульным срезом, готовый в любой момент разорвать кожу, вырваться из неё. Так и должно быть?       — Открой.       Акире в руки сунули презерватив, и он, не совсем понимая, что будет дальше, потянул за краешек. С лёгким треском упаковка разорвалась, на долю секунды сбрасывая странное состояние. Сознание тут же дало мысленную отлепуху. Что Акира тут делает? Шики резко поцеловал в ключицу, сразу же кусая, и завёл руки за спину. Кожа ярко ощущала, как её стягивает какая-то ткань, неприятно пережимая, сводя с ума лёгкой болью и усыпляя бдительность гадким неестественным удовольствием. Пистолет снова прижался к шее, но тут же скользнул куда-то за спину, надавливая на лопатки.       Послышался шум, и в губы ткнулся ствол, затянутый во влажный латекс. Акира недоумённо посмотрел в глаза Шики, чувствуя, как тело начинает дрожать от страха и предвкушения.       — Не хочу, чтобы в твой ротик попала какая-то дрянь. Давай, не упрямься, я ведь всё равно заставлю.       — Он на предохранителе?       — Кто знает?       Шики улыбнулся, нажимая стволом на губы сильнее. Акира с сомнением разомкнул их, позволяя протолкнуть пистолет в рот. Язык с трепетом коснулся влажного презерватива, оглаживая по кругу. Щёки покраснели, стало очень жарко, электрическими импульсами по телу прошло постыдное удовольствие. Страшно и охуенно. Это куда опаснее, чем нож. Одной дрогнувшей руки будет достаточно, чтобы в мгновение лишить жизни. Но почему же это так заводит?       Акира подался вперёд, вбирая ствол пистолета глубже, плотно сжимая губами. Ему казалось, что холодный металл чувствуется даже сквозь латекс, касается нёба, проталкивается глубже. Обводя языком чётко ощущающийся рельеф, посмотрел на Шики.       В алых глазах читалось возбуждение. Губы приоткрыты, зрачки расширены, пальцы немного дрожат. Акира неловко дёрнул связанными за спиной руками и выпустил пистолет изо рта, тут же проводя по стволу языком. Пошло, пытаясь сильнее возбудить, сорвать с него паршивую маску безразличия, увидеть яркие эмоции. По презервативу потекла тонкая струйка слюны, тут же подхватываемая языком. Ещё.       Акира взял пистолет в рот, неглубоко, едва пропуская его между сомкнутых губ, и обвёл языком дульный срез. Дрожащие пальцы не получалось унять, приходилось хватать ими всё, что попадалось под руку. Сознание рисовало картинки, в которых кровь фонтанами забрызгивала белые простыни, окрашивая их в чисто-красный, а тело, как не своё, откликалось на них болезненным возбуждением. Даже казалось, что глотка сжимается от слишком грубых движений стволом. Шики настойчиво проталкивал глубже, смотря с такой жадностью, словно ревновал. Акира ухватил зубами пистолет, всё ещё пытаясь понять: а на предохранителе?       От этих мыслей на теле выступил холодный пот, но он не мог перестать плотно сжимать губами холодный металл слишком ярко ощущавшийся через латекс. Хотелось увидеть ответ в возбуждённом взгляде, но стоило только посмотреть в эти глаза, как дрожь охватывала тело. Полностью в его руках. Абсолютно. Бесповоротно. И кто знает, что этому безумцу придёт в голову?       Шики резко выдернул пистолет изо рта, тут же грубо толкая на кровать. Акира закрыл глаза, потянулся к нему, но крепко связанные руки не позволяли обнять. Отрезвляющая боль вспыхнула от впившейся в кожу ткани, словно разрезая изнутри. Шики только легко чмокнул в подбородок и начал покрывать поцелуями шею и ключицы, заставляя дрожать от каждого прикосновения. Под кожей вспыхивали огоньки удовольствия, грозя сжечь изнутри.       Акира тихо застонал, подставляя тело под ласки. Ещё несколько пуговиц расстегнули и рубашку приспустили с плеч, обнажая грудь. Холодный пистолет ощутимо упёрся в живот, заставляя выгибаться. Шики провёл языком по засосу, ухватил зубами кожу чуть ниже, колкими поцелуями прошёлся по напряжённым плечам.       Акира не мог найти себе места, постоянно ёрзал. Его терзали противоречивые эмоции. Он разрывался между ледяным и опасным пистолетом, так грубо упирающимся в рёбра, и горячими полными страсти поцелуями, оставляющими следы на теле. Хотелось большего, получить ещё эмоций, раствориться в них и в то же время врезать и сбежать.       Шики резко развернул и вдавил рукой в смятую постель. Акире оставалось только прижаться щекой к простыне и тяжело дышать. Он почувствовал, как сдёргивают штаны с бельём и грубыми движениями заставляют расставить ноги шире. В тело толкнулось что-то скользкое и влажное.       Акира протестующе замычал, пытаясь отползти вперёд, но его сильнее вдавили в кровать, наваливаясь сверху, опаляя горячим дыханием.       — Не дёргайся, — голос Шики казался немного ниже, чем обычно.       Грубо и властно, даже не спрашивая, влажный от холодной смазки палец толкнулся внутрь, заставляя судорожно хватать воздух губами. Странно. Акира плотно зажмурился, прислушиваясь к ощущениям. Это непонятно, слишком странно и немного смущающе. Палец двигался легко и равномерно в одном темпе. Ничего совсем уж страшного, и дыхание постепенно выровнялось. Пришлось сильнее раздвинуть ноги, стараясь удержаться на них. От неудобного положения всё болело. Руки, туго связанные за спиной, затекли, упираться грудью в кровать так долго не особо приятно. Акира тяжело выдохнул. Что с ним делают? Зачем? Почему он это терпит?       Шики понял его без слов, потянул за ткань, освобождая покрасневшие запястья, и обманчиво нежно поцеловал плечи. На мгновение движения прекратились, но тут же сильнее смазанные пальцы толкнулись в тело, двигаясь слишком быстро. Акира протестующе застонал, с трудом заставляя язык шевелиться.       — Прекрати.       — Захлопнись.       Шики ухватил за волосы, сильно надавил на макушку, заставляя вжиматься щекой в твёрдый матрац едва ли не до боли. Лизнул кончик уха и перевернул на спину. Акира с восхищением и в то же время отвращением осмотрел его: возбуждённый, с похотливо блестящими глазами и слишком самодовольной улыбкой, зубами открывающий презерватив. Что за странный микс эмоций? Пришлось закрыть глаза, чтобы не видеть этого чарующего демона. Шики толкнулся в расслабленное тело, давя головкой.       — Только попробуй задёргаться.       Пистолет угрожающе прижали к виску и Акира слишком явно почувствовал себя смертником. Он широко распахнул глаза, не веря ощущениям. Единственная мысль, крутившаяся в голове, была чертовски прозаичной: внутри. Этот человек внутри него. Пальцы на ногах судорожно сжались, бросило в жар. Шики упёрся руками в кровать, смотря спокойно, без излишней нетерпеливости, словно его вообще не касалось то, что здесь происходит.       Акира сильнее сжался, прикусил губу, стараясь расслабиться, и тут же почувствовал лёгкий толчок. Ещё глубже. Он ощущал как на спине выступил пот. Ещё, ещё, ещё. Шики двигался слишком медленно, надолго останавливался, проникая всё глубже и глубже, пока наконец-то их тела плотно прижались друг к другу. Захотелось шире развести ноги, но тут же начались лёгкие равномерные толчки, и это желание исчезло в тихом явно болезненном стоне.       Шики прикрыл глаза, склонился чуть ниже, и Акира не смог устоять перед соблазном: ухватился за выглаженный китель*, пытаясь расстегнуть на нём пуговицы. Звонкий шлепок по рукам дал понять, что это лишнее. Пришлось обиженно посмотреть куда-то мимо лица и ухватиться дрожащими пальцами за плечи, рискуя содрать ногти о цветок сакуры на погонах. Трахает, как шлюху, — оскорблённо промелькнуло в сознании, растворяясь в колючем удовольствии.       Толчки становились всё хаотичнее и грубее, Шики тяжело дышал, обхватил рукой член, сжимая его совсем не в такт собственным движениям, делая всё это настолько болезненно, что хотелось выть. Удовольствие накатывало волнами. Акира шире развёл ноги, сжал пальцами погоны, цепляясь за них, оттягивая, чувствуя приближающийся оргазм. Резко обнял за шею, и рвано задышал, мелко подрагивая. На тело навалилась приятная истома, рука Шики сильнее сдавила член и наконец-то выпустила его, пачкая простыни спермой.       Акире не хотелось говорить. Он сосредоточился на том, как тело расслабилось и медленно начало приходить в норму. Слишком пусто, после такого кажется, словно чего-то не хватает. И тело само потянулось к Шики за лёгким, почти невинным поцелуем в губы. Невесомое прикосновение, совсем ласковое и неуверенное. Всего секунда, но майор вздрогнул, будто его прошибло током, на мгновение широко распахнул глаза. В них мелькнуло что-то вроде растерянности. Акиру грубовато оттолкнули, и Шики начал поспешно собираться. Забрал какие-то документы со стола, одёрнул китель, поправил погоны и направился к двери.       — Мне нужно в часть. Утром поговорим.       Громкий хлопок вернул в реальность. Обидно как-то. Оттрахал на своей же кровати, а потом спокойно ушёл, даже ничего нормального не сказав. Не так это представлялось. Хотя больше обижало то, что он даже не разделся. Пальцы неприятно побаливали от надавивших цветков сакуры, на них остались глубокие следы. Надо помыться.       Акира поднялся, устало потянул за собой простынь. Постирать, не спать же Шики на этом всём. А то вернётся и устроит тут разборы полётов, когда увидит. Ещё ужин приготовить. Акира отчаянно отгонял желание догнать его и врезать. Вот так просто, без слов. Всё не так, всё не то.       Да, крайне странный день. Столько всего случилось. Хотелось понять Шики, найти его мечту, осознать, что ему нужно, и в то же время избавиться от него и забыть как страшный сон. И что это было?       Акира с ненавистью посмотрел на пустой письменный стол, отгоняя мысль о том, что подпилить ему ножку было бы очень даже весело, спустился в душ. У него на сегодня ещё много планов.

***

      Кейске никак не желал отставать, пришлось пойти с ним на встречу. Акире этого совсем не хотелось. Он устал, тело расслабленно и не желает двигаться без особой надобности, ещё и столько работы по дому накопилось. По истечении нескольких недель набралась стирка, уборка и прочие прелести одинокой жизни. Дядя всегда сваливал такие вещи на чужие плечи. Ещё и с Шики всё совсем непонятно.       Акира получил жёсткий секс и непонятную реакцию на, казалось бы, безобидный поцелуй. На этом всё закончилось. У Шики было не лучшее настроение, видно, в части какие-то проблемы. Пришлось на время забыть о вопросах и позволить ему хлопнуть дверью. Пусть хоть сдохнет в этой части. Какое до него может быть дело? Самовлюблённый эгоист.       Сидеть в кафе Акире не нравилось. Слишком много людей и мало смысла. Как будто всё то же самое нельзя обсудить в менее яркой и вырвиглазной обстановке. Но выбирать не приходилось. Кейске хотел встретиться именно здесь, полностью погрузившись в правильный новый мир. Пришлось надеть рубашку, чтобы край засоса не выглядывал из-под футболки. Всё же посвящать кого-то в свою личную жизнь не хотелось. Тем более в такую непонятную.       — Последнее время ты сам на себя не похож, — не отставал Кейске, словно его действительно волновала эта перемена.       — Мы возвращаемся к тому же?       — Это важная тема. Ты увиливаешь. Неужели я прав, и твой военный устроил настоящую диктатуру?       — Ничего он не устраивал, — скорее съебался после первого секса как в тех старых дореволюционных книжках, не доверяйте, девушки, военным, но Акира не стал этого говорить вслух, только улыбнулся своим мыслям.       — Ты почти не выходишь гулять!       — Это распоряжение дяди.       Кейске недоверчиво прищурился, и Акира почувствовал, как по спине пробежал холодок. Словно его пытаются поймать с поличным. Как какого-то преступника. Это неприятно. Что же все так лезут в чужую жизнь?       — Не хочешь говорить — не надо, но я беспокоюсь. С тобой творится что-то неладное. Мне кажется, что этот военный обижает тебя или что-то в этом роде.       — Тебе кажется.       — Ну-ну.       Кейске вздохнул, убрал руки со стола и перешёл на другую тему. И снова война. Словно весь мир на ней помешался. Акира слушал, осознавая как никогда, что не может говорить всё, что приходит в голову. Рядом с другими людьми приходится следить за словами. Они не Шики — могут не так понять.       — Ты слышал последние новости от Харухи?       — Ты о главнокомандующем?       — Нет! О тайном приказе из генштаба.       Акира поднял голову. Такого он не слышал. Неужели просочились какие-то важные слухи? Дядя последнее время весточек не передавал, ничего не говорил. Письма приходили только Шики. В них явно были какие-то особенные вопросы и приказы. В тайны этих строк никто не посвящал.       — Харухи поздно ночью, около трёх часов, опубликовала скандальный пост о том, что во время смены караулов в пограничном городе был получен приказ стянуть всю технику. Представляешь?       — К границе?       — Естественно! Прямо к границе. Они хотят начать первыми.       — Быть не может. Не верю.       — Это правда. Харухи даже нашла этот документ.       Акира не знал, чему верить. С одной стороны, Харухи никогда не была замечена за ложью, но такой скандал поднимать? Она ведь на четыреста процентов уверена, что такой приказ был? И как ей удалось выцепить такие документы? Свой человек? Заговор? Опять волнения среди пограничников? Они чаще чем кто-либо пытались перейти границу и служить Северной Японии.       Мысли захлестнули сознание. Всем было понятно, что мирно сосуществовать эти два государства не смогут, но чтобы слабая Южная сторона первой объявила войну? Немыслимо. После распада основные силы остались на севере. Там же почти вся авиация и, судя по фильмам, уже сто раз модернизированная. Так как получилось что-то подобное? На что они рассчитывают? На чудо?       — Как думаешь, что будет дальше? — Кейске придвинулся ближе, в его голосе читался неприкрытый ужас.       — Ничего, — отрезал Акира, он не верил. Нет, не хотел в это верить. — Если такой приказ действительно был, то генералы понимают, что делают. У них точно есть какой-то план.       — Не хотелось бы вернуться в разруху. Мы с тобой не застали первой войны, но во время гражданской были уже взрослыми и понимали, что происходит. Не хотелось бы ещё раз пережить что-то подобное.       — Я помню те времена, тогда за Бл@стер давали хорошие деньги. Жить было проще.       — Ну, ты всегда умел драться. Тебе это близко, — уклончиво ответил Кейске.       — Ничего плохого сказать о временах цельной Японии не могу.       — Эх ты, было ведь так сложно. И страшно. На тебя могли повесить даже убийство! А потом свести с ума в камере. Не самое приятное будущее.       — Думаешь, сейчас лучше? Тебя ждёт всё то же самое. Тюрьмы всё ещё обитель безумия, а будущее такое же мутное и непонятное. Ты видишь что-то другое?       — Ну как же так? Да, законы остались прежними, ведь они были согласованы министрами и императором. Но в них нет ничего страшного. Просто живи правильно, старайся помочь стране и будет тебе счастье. Всё ведь просто. Армия нас защищает.       Как арматурой по голове. Защищает? Верно, он ведь не знал о перебежчиках, волнениях, постоянной подвешенности. Она должна защищать не людей, а страну, но не в этой ситуации, где у каждого своя правда. Акира помотал головой. Нет, армия защищает, когда ею что-то движет, когда есть цель и яркое начальство, способное давать правильные приказы и брать на себя ответственность. Только тогда всё сработает. Этого не хватало.       — Если бы так оно и было. Ты даже не представляешь, сколько невинно осуждённых гниёт в тюрьмах. Сколько дерьма вокруг нас. Оно всюду: в армии, министерстве, генштабе, на улицах. Нам самостоятельно из него не вылезти.       — Акира, ты говоришь так, словно оправдываешь Тошиму. Нет, словно поддерживаешь идеологию главнокомандующего.       — Не знаю, кто он. Наверняка такой же самовлюблённый и напыщенный идиот, но у него есть цель. И это здорово. Да, может, он тоже хочет власти и денег, но его идеология даёт Японии шанс.       Кейске воровато оглянулся, словно боялся, что этот разговор кто-то подслушает. И его можно было понять: нельзя о таких вещах говорить едва ли не в центре города. Люди здесь злые, прелести прошлого не понимают, живут в своих иллюзиях до тех пор, пока заданная после разрушительной войны система не вторгнется в их быт. Акира часто сталкивался с бумагами о военных преступниках. Все они как один мало походили на в чём-то виновных, но наказывались с такой жестокостью, словно как минимум предали страну.       — Ты сходишь с ума. Похоже, общение с военными не идёт тебе на пользу. Да, у нас жить сложно, да, будущее малопонятное, но Северная Япония — это место, где есть только военные. И больше ничего. Жёсткая военная диктатура, никакой свободы. Неужели ты видишь в этом что-то прекрасное?       — Не прекрасное, а интересное. Подумай сам: если столько людей готовы пойти за одним человеком и умереть ради него, то насколько сильная у него позиция, насколько он чуткий и понимающий и в то же время жёсткий. Мне интересно, что это за человек, как ему удалось добиться такого. Заставить столько людей беспрекословно подчиняться — не магия ли?       — Какая магия? Обычные приказы. Ты сам говорил, что они не обсуждаются и не осуждаются.       — Да, но ты правда думаешь, что каждый солдат вытерпит неуважение? Да они же как океан: сегодня спокойные и податливые, а завтра поднимут революцию и убьют тебя. Но Тошима существует уже так долго, даже никаких намёков на предателей нет. Есть организации, действующие против неё, есть группа людей, пытающаяся изнутри подорвать страну, но серьёзных военных заварушек нет. Ты слышал, чтобы хоть один полк оттуда пытался скинуть власть? Не один подвыпивший солдат, а целая ячейка армии? Этот главнокомандующий смог объединить разных людей, вот я и интересуюсь.       Кейске покачал головой, согласно закивал и внезапно его тон стал сладким и тягучим, словно он подлизывался. Акире не понравилась такая перемена, но он не мог понять её причин. Минуту назад его готовы были закрыть в комнате, чтобы уберечь от вездесущих ушей системы, а теперь уже мило соглашаются и похлопывают по плечу.       — Да, наверное, ты прав. Только не думай об этом так много, ладно? Уверен, вольнодумством ты заразился от военных. Давай лучше о занятиях поговорим. Ты вчерашнее пропустил.       — Говорил ведь, у Шики дела в части.       — Да-да, скоро уже всё закончится. Мои документы уже приняли в университет. Правда, здорово. Буду настоящим инженером. А ты так и не определился? — слова Кейске прозвучали подавленно и грустно.       — Нет, в этом году ещё погуляю. Мне надо хорошо подумать.       — Понимаю. Так и будешь жить с дядей?       — Он меня не отпустит. Да я и не жалуюсь. Он крайне редко бывает дома. Так что можно сказать, что я полноправный хозяин. Или хозяйка.       Акира горько улыбнулся. Ну, да. Хозяйка, блин. Убирай, стирай, корми. Глупая работа, но отчего-то ставшая обязанностью. Раньше он как-то не задумывался об этом. Однако с появлением Шики всё стало куда прозаичнее. Даже появлялось желание вставать раньше подъёма, чтобы проводить его в часть. Хоть Шики и не говорил такого, но он нуждался в лёгком надзоре и вообще при длительной жизни под одной крышей оказался весьма странным. Почему-то он всегда неправильно клеил шевроны, словно никогда их не носил. Это казалось странным поначалу, но потом начало приедаться: человек воевал. На поле боя явно не до слащавой формы и прочих мелочей. Как присобачил — так и висят. Главное, чтобы были. А ещё ему натирали туфли, когда приходилось надевать парадную офицерскую. Он со второго раза закреплял погоны, словно всегда носил только жёсткие.       При совместном проживании такие мелочи стали заметнее. И вызывали недоумение. Казалось бы военный, а всё у него не так, как у людей. Странный такой.       — А после? Ну, на следующий год?       — Дядя сказал, что больше такого не будет терпеть. Так что поступлю куда-нибудь.       — А давай квартиру будем вместе снимать? — выпалил Кейске и смущённо улыбнулся. — Ну, так дешевле.       — Может быть. Потом посмотрим.       Акира не задумывался о дальнейшей жизни. Ему было легко и хорошо под опекой дяди. Лишнего внимания нет, никто на голову не садится, крыша есть, даже платить за коммуналку не надо. Иногда выдают деньги на расходы по хозяйству, оплачивают курсы и прочую ерунду. Только для хотелок приходится самостоятельно добывать деньги.       Акира хорошо помнил тот день, когда оказался в этом доме. Его сразу же ввели в курс дела и прочли огромный свод правил. Первое время половина из них забывалась, даже пришлось распечатать и повесить огромный список на холодильник. Там были в основном всякие ограничения относительно друзей и прочей мелочи.       Дядя в качестве платы за гостеприимство попросил смотреть за домом и садом. Это были самые серьёзные просьбы. Ну и готовить нужно. Каждый раз приходило сообщение о том, когда и сколько людей заявится в дом. Акира, хоть и не особо любил готовить, в такие дни по несколько часов проводил за плитой, стараясь сделать всё как можно лучше. Правда зажравшиеся офицеры обычно смотрели на него с лёгким недовольством, зато когда приходили посыльные из рядовых, за вкусную еду все были благодарны, хоть Акира и понимал, что его стряпню без предварительно написанного завещания есть не нужно.       Отчего-то, наблюдая за тем, как Кейске поспешно пережёвывает сладости, вспомнилась и первая попытка заработать. Тогда Акира просто проходил мимо магазина и увидел в витрине красивую фигурку. Как сейчас помнил: это был мужчина в блестящих сапогах и притягательной чёрной форме. В тот момент все мысли пропали, и тело бездумно стояло перед окном, с восторгом смотря на складки мундира. Привыкший к зелёному цвету и тяжёлым берцам, Акира не мог налюбоваться необычным видом. Его настолько заело, что даже продавщица вышла и вежливо поинтересовалась, что молодому господину пришлось по душе.       А ему хотелось эту фигурку. Он не знал персонажа, даже не разглядел его лицо, только форма. Прекрасная и манящая. Только вот цена кусалась. Ничего, кроме денег на еду и моющие средства не было, дядя карманные обычно не давал, а если и расщедривался, то раз в месяц и на мизерную сумму. Сразу вспомнился Бл@стер, где до гражданской войны получалось заработать.       Акира даже не подумал устроиться официантом, баристой или ещё кем-то. Ничего законного в голову не пришло, собственно, не удивительно. Дядя уже тогда начинал потихоньку промывать мозг, вытягивая жажду крови и животное начало из его паршивой душонки. А вот кулаки зачесались знатно. Пока поблизости был отец, желания разбить кому-то морду обычно не возникало. Все мысли были только о самолётах и вертолётах, а вот после его смерти захотелось снова выплеснуть эмоции.       Злополучную фигурку, вынудившую ступить на скользкую дорожку в «идеальной» стране, он всё-таки купил. Она до сих пор красовалась на столе. Кейске поперхнулся от собственной поспешности и закашлялся, хватаясь руками за стакан сока. Такой недотёпа. И как только дожил до двадцати трёх лет?       — Ты куда? — спросил он.       — Домой, уже поздно. У меня свободное время только до пяти, — Акира поднялся, отдёрнул рубашку, боясь, чтобы засос не открылся.       Вообще-то дядя запретил гулять без сопровождения, но отказать Кейске невозможно. Пока нервный Шики проводит едва ли не сутки в части, можно позволить себе небольшое нарушение. По крайней мере, до того момента, пока об этих прогулках не узнают и не выебут мозг. В связи с последними событиями, это ещё самый лёгкий вариант.       — Я тебе ещё напишу.       — Как хочешь.       — Может, посмотрим фильм?       — Ко мне нельзя, — отрезал Акира, припоминая, что стирку так и не начал, только стащил грязную простынь на первый этаж.       — Ладно. Тогда сходим в кино? На тот новый фильм. «План захвата». Его скоро должны пустить в кинотеатрах.       — Если майор разрешит.       Кейске нахмурился, но кивнул, больше не задерживая. Акира спешил, как мог. Ему, в самом деле, не хотелось навлечь на себя беду. Но в доме свет не горел, Шики всё ещё не вернулся. Зато в почтовом ящике оказалось два конверта. И оба с военными штампами, явно не для посторонних глаз. Какой смысл их сюда присылать? Лучше бы сразу в часть отправляли. Как будто Акире не хватит наглости вскрыть один из них.       Покрутив и рассмотрев со всех сторон конверты, понял, что не хватит. Пусть лежат. Не его ума дело. В доме совсем пустынно, обед, так заботливо оставленный в холодильнике, даже не тронут, никаких записок или сообщений. Шики просто пропал. Акира занялся стиркой, в который раз проклиная дядину жадность. Мог бы купить эту гадскую машинку! Оттирать сперму — не самое приятное занятие.       Пришлось выносить бельё на улицу уже в полутьме. Автоматическое освещение в саду зажглось, погружая цветы в серебристую ночь. Почти как в полнолуние. Помотав головой, Акира быстро развесил мокрые простыни и хотел уже вернуться в дом, как обратил внимание на прудик. Зарос какими-то водорослями. Нужно почистить. И выложенные щебнем берега немного осыпались. Слишком давно за ним не ухаживали. Космея склонила головки к земле, но больше она не привлекала внимание так же, как раньше. Теперь взгляд останавливался на эдельвейсе. Красивом и хрупком цветке, обречённом погибнуть в этом саду. Казалось бы, прекрасное место: лунный свет, чистая вода, хорошая земля, а ему не нравится. Привередливый. Нуждается в отвратных условиях, ограничивающих свободу. Не хотелось смотреть на это, вот бы найти способ спасти его.       Акира вздрогнул: отчего-то дул очень холодный ветер, необычно для лета в здешних местах. По телу прошлась волна дрожи, пришлось вернуться в комнату. А Шики всё не было. Уже начало первого. Странно, он не говорил, что сегодня не вернётся. Может, что-то случилось?       Акира переоделся, нацепил любимую оранжевую футболку, вновь пролистнул новости, нашёл пост Харухи, под которым уже собралась едва ли не тысяча комментариев. Да, она действительно выложила какой-то документ, похожий на военный. Может, из-за этого Шики и не возвращается?       Реальные проблемы в части? Это пугает. Акира спустился на кухню, быстро перекусил и с сожалением посмотрел на часы: поздно. Он себе не так представлял утро после первого раза. Вообще не такой секс в голове был. Но если отсос пистолета ещё можно простить, неопределённость уже не лезла ни в какие ворота.       Шики ушёл внезапно, на ночь глядя. Вернулся рано утром очень взволнованный и нервный. Ничего толком не сказал, только как-то растерянно посмотрел, дёрнулся, забрал какие-то документы и исчез. Больше домой не возвращался. Акира прекрасно понимал, что его никто не будет обхаживать, но всё равно немного злился. Всё же так себя вести — эгоистично.       Хотя голова понимала, что Шики, скорее всего, получил приказы сверху и теперь не может проводить с ним много времени. Просто смириться. Поговорить обо всём можно и позже. Главное сейчас не это, а висящая в воздухе, заведомо проигрышная война.       Акира сел за стол, устало потёр глаза: нужно идти спать, но ноги отказывались подниматься. Тело охватила едва уловимая тревога. Если то, что сказал Кейске, правда — в части сейчас настоящий бардак. Все рвут и мечут, из кожи вон лезут, чтобы выполнить приказы. Страшно за Шики. И за себя. Даже немного за Кейске. Всё это время война казалась лишь бреднями журналистов, а теперь она витает вокруг и вот-вот разорвёт грудь.       Акира сжал пальцами волосы, помимо воли вспоминая, как во рту двигался ствол пистолета, и болезненно простонал. Тело откликалось странным покалыванием. Оно было похоже на то, что появилось во время игр с оружием. Ледяными щипками проходила по рукам дрожь, во рту пересохло, глаза начали слезиться, состояние словно больное. Хочется накрыться с головой одеялом, прижаться к чему-то тёплому, раствориться и перестать существовать. Никак не отпускает. Приходится сидеть, прислушиваясь к полуболезненным ощущениям и дрожать.       Страшно и приятно. Ещё и ещё. Акира зажмурился, положил голову на стол и тяжело выдохнул. Тревожно. Что же там происходит? Звонить, наверное, будет не лучшим решением. Лучше не отвлекать от работы. Но какая работа в три ночи? Его ведь не могли отправить на границу вместе с техникой... или могли?