Эдельвейс

      Акира потёр глаза, стараясь привыкнуть к темноте. Уже давно наступила ночь. Полуболезненное состояние прошло, оставив после себя только неприятное тянущее чувство на губах и лёгкую боль на содранных пальцах. После такого сумасшедшего признания он отключился едва ли не мгновенно, теряя контроль над собственным телом. В голове оставалась только сладкая пустота.       Акира коснулся языком затянувшейся ранки на губе и вздохнул: всё же стоит нормально поговорить. Его обожаемый майор оказался генералом из Северной Японии, который так долго и очень даже удачно это скрывает. В такое даже поверить сложно. Но не просто так его прислали сюда. Должно быть ещё что-то. Неужто войне всё же быть?       В квартире темно, свет почти нигде не горит. Только в зале возле дивана поблёскивал ночник. Шики упорно пялился в планшет, словно хотел задавить его своим авторитетом. Акира невольно коснулся шеи, проводя по ней пальцами. И что это было? Отчего так ведёт?       — Очухался?       Шики хлопнул по дивану рядом с собой, пришлось послушно сесть. Ноги отказывались держать, хотелось вернуться в комнату и закрыться с головой одеялом. Это словно страшный сон. Теперь, когда туман и безумие спали, появилось обжигающее чувство несправедливости. Неужели такой удивительный человек, в котором души не чают подчинённые, может оказаться преступником? И как выходить из этой ситуации? Всё же племянник генерала точно не может общаться с такими людьми. Но и уходить не хотелось.       — Я уже говорил, что ты слишком мнительный?       Акира кивнул, припоминая что-то подобное. Ну что поделать, если от вида такого ярого поглощения чужой крови становится немного плоховато? Нашёл к чему придраться.       — У тебя есть вопросы, по глазам вижу. Выкладывай, пока есть время. Но сначала скажи мне кое-что: ты ведь знал, что хотел найти. Откуда?       — Я не знал. Просто подумал, что вы похожи на того, кто что-то скрывает, вот и начал искать непонятно что.       Увидев недоумение на лице Шики, Акира поспешил исправиться. Опять он ляпнул непонятно что.       — Ну, по этой, таблице амплуа. Посмотрел фильм, увидел, что вы похожи на того офицера, но не подходите под его амплуа, вот и получилось…       — Амплуа? Ты серьёзно?       Шики даже отложил планшет в сторону, придвинулся ближе, занимая всё свободное пространство и едва ли не вдавливая в спинку дивана. Акира только кивнул, пытаясь объяснить понятнее. Он и сам не знал, почему лекции Констанцы так сильно въелись в мозг. Просто вспомнилось.       — Ну, знаете, высокий рост, широкие плечи, выразительные руки, продолговатые глаза и красивый баритон. А вам кроме этого ещё подходило обаяние и особенный голос. Я не знаю, что на меня нашло. Это получилось случайно.       — Крайне дурацкая причина перерывать чужой дом.       Акира опустил голову. Шики был прав, сейчас это понятно как никогда, но вот в тот момент была только идея найти ту самую недостающую деталь, которая так подло не давала оценить картинку. Ему безумно хотелось найти что-то, вот и получилось.       — Вы здесь, чтобы объединить Японию?       — Можно и так сказать.       — Нас всё же ждёт война?       — Не думаю. Моей задачей было её отсрочить и посмотреть, что явно слабая южная сторона собирается нам противопоставить.       Акиру и самого интересовал этот вопрос. Южная Япония держится только на остатках армии ещё с докатастрофных времён, когда Тошима уже давно перешла в полную милитаризацию. Из-за этого многие считали войну всего лишь бреднями. Ну не будет слабая, цепляющаяся за последнего императора, страна ввязываться в подобное. Но в связи с последними событиями эта мысль начала становиться лишь пожеланием уставших от войны.       — Вы узнали, что планировалось?       — Да.       — Но что же дальше? Что вы будете делать?       — Выполнять поручения Северной Японии, конечно же. Надо остановить это безумие, уничтожить все препятствия и вернуться в Тошиму. А там уже и объединение, возможно, с лёгким насилием, но от него не отвертеться.       — Вы рассказываете мне всё это. Не боитесь, что я сдам вас?       — Нет, — Шики расслабленно улыбнулся, вновь положил на колени планшет, пролистывая страницы с каким-то тестом. — Первое: ты не знаешь ничего конкретного, а все высосанные из пальца обвинения будут смотреться нелепо. Я здесь уже очень долго и на хорошем счету. Второе: я успею прибить тебя до того, как официальный запрос дойдёт до генерала. Третье: ты слишком сильно помешан на Тошиме и скорее станешь моим союзником, чем врагом.       — Но отправлять на такое задание целого генерала! Это ведь опасно. И совсем не профессионально.       — Верно. Но другого выбора нет. Это не война, а игра. Лучшие оружие — искусство актёра и обаяние. Главная цель — объединить Японию, а потом уже будет кое-что другое.       Акира с восхищением осмотрел Шики. Он действительно прекрасный актёр. Даже в госпитали попал. Как солдаты вообще согласились ранить своего генерала при том, что его обожают все, с кем он только пытается поговорить?       — Наверное, приказ таскаться со мной вам сильно помешал.       — На самом деле нет. Я должен был, — Шики перевёл взгляд на книгу «Где кончается небо», лежащую на столике, — какая ирония, убить тебя. Не люблю признавать свои слабости, но я привязался к тебе. Убить, конечно, смогу, но не факт, что это пройдёт бесследно.       Акира вздрогнул, услышав это. Ну, у Шики было много возможностей прикончить его, даже не пачкая рук. Но зачем? Неужели в его жизни действительно есть смысл? Но получить такое задание от правительства... Он ведь даже в армию не хотел идти. Какой в этом всём смысл?       — Видишь ли, твой дядя всё правильно понял: когда из-за Харухи просочилась информация о том, что Южная Япония готовится к войне, хорошим способом вывести её из строя на некоторое время было бы убийство любимого племянничка. При всей натянутости ваших отношений, генерал страдает от вины перед своим братом, да и на тебя виды имеет. Он хотел, чтобы ты пошёл в армию любой ценой. Вот и организовал тебе охрану. Сообразительный старый чёрт. Оказалось, не одна вина была этому причиной.       Шики усмехнулся, смотря куда-то мимо планшета. Похоже, он вспоминал что-то своё. Акира робко спросил, чувствуя, что прерывать не стоит, но всё же не мог удержать язык за зубами:       — А почему сразу не убили?       — Да вот, ты оказался крайне интересным человеком. Сначала увидел в твоей комнате фигурку в форме, похожей на нашу, потом историю поиска. Но это всё полная ерунда, я хотел быстренько от тебя избавиться в полнолуние, а в тебе скрывается столько отчаяния и ненависти. Кто же знал, что, даже будучи племянником генерала, ты будешь готов бросить всё ради призрачной мечты снова увидеть небо?       Шики коснулся щеки, провёл пальцем по рубцу на губе. Акира чувствовал, как тело начинает предательски дрожать, откликаясь на нежные прикосновения. Оно постоянно было в стрессе: никогда не предугадаешь, будет ласково или грубо. И от этого хочется выть, вешаться на шею и полностью отдаваться. Без остатка, с пошлыми стонами.       — Ты странный и дерзкий, Акира. И благодаря этому всё ещё жив.       — Как вы поступите со мной?       — Ничего непредсказуемого: мы поедем в Тошиму вместе. Ты принадлежишь мне, и я не собираюсь никуда тебя отпускать.       — Но генерал, а как же главнокомандующий?       Шики удивлённо посмотрел на него, слегка прищурившись.       — Он ведь не позволит такого. Его приказом было убить меня, а не притащить за собой.       — Это не твоя забота. Я покажу тебе вертолёты. Ты ведь этого хочешь?       Акира послушно кивнул, уже чувствуя сладкий, отдающий топливом, запах. Его мечта станет явью. Обе мечты. Эта проклятая страна, разорванная на части наконец-то воссоединится, а небо станет одним и огромным, совсем как в том фильме. Шики взял катану, прислонённую к дивану, и, удобнее ухватив за ножны, провёл по губам.       — Ты ведь знаешь, чего я хочу? — с вызовом спросил он, обнажая лезвие.       Акира кивнул: о таком трудно не догадаться, особенно, когда такая важная вещь прямо перед глазами. Шики любил свой нихонто и позволить такое мог не каждому. Это было понятно без слов. В голове даже не появилось мысли о том, что можно возразить. Акира слегка наклонил голову и провёл языком по спине клинка*, не отрывая взгляда от алых глаз. В них тут же появились огоньки похоти.       Шики нравилось за этим наблюдать куда больше, чем за ножом или пистолетом, катана была частью его самого. Акира чувствовал и понимал это, стараясь вложить как можно больше в свои действия. Металл приятно холодил, оставляя после себя странный привкус. Акира легко, едва ощутимо, коснулся губами плоской части, а рубец приятно заныл, покалывая, словно чувствовал опасность. Отогнав эти мысли и рвано выдохнув, повёл языком вверх по изгибу, подрагивая от каждого движения.       Шики склонил набок катану, подставляя её спину под влажные прикосновения. Его дыхание участилось, а руки дрожали. Акира придвинулся ближе, стараясь охватить как можно больше, но остриё, опасно дрожащее чуть сзади, никак не давало успокоиться. Язык неумело касался металла, изо рта вырывались вздохи.       Шики резко и с тихим свистом дёрнул катану на себя, перевернул её и положил на колени. С пошлым звуком разорвал упаковку презерватива, в его глазах сверкал похотливый огонёк, и становилось не по себе. Акира наблюдал, как латекс плотно огибает часть эфеса, и сходил с ума от стыда. Словно сердце вот-вот выскочит из груди. Шики удобнее перехватил рукоять ближе к цубе**, с интересом наблюдая. У него даже покраснело лицо от такой откровенной пошлости.       Акира послушно распахнул рот, принимая часть рукояти, тут же обводя языком головку. От этого стало совсем стыдно. Пришлось даже плотно закрыть глаза, чтобы не выдавать накатившее волнение. Слишком пошлые ассоциации. Шики дёрнул руку, проталкивая рукоять глубже, надавливая на корень языка, обжигая горячими ощущениями нутро. Акира замычал, выпуская изо рта, откашливаясь.       — Прости.       Головка снова требовательно надавила на губы, вынуждая распахнуть их. Влажный от слюны презерватив неприятно холодил язык, приходилось круговыми движениями обводить его, чтобы хоть немного унять вихрь эмоций. Акира уцепился руками в колени Шики и начал равномерно двигать головой, стараясь рассмотреть его лицо. Горячо. Пошло. Страшно. Пальцы свело судорогой, опалило чужим дыханием, разорвало что-то внутри.       Его грубо ухватили за волосы, натягивая на влажную рукоять сильнее. Закрыть глаза, позволить управлять своими действиями. Пальцы, сжимающие пряди, дрожали, выдавая сильное возбуждение. Это льстило. Акира вынул рукоять изо рта и с вызовом сказал:       — Генерал, вам так нравится совать продолговатые предметы мне в рот?       — Я хочу вставить в твой дерзкий рот ещё кое-что, — не менее нагло ответил Шики, хватая за подбородок.       Он отложил катану на столик и поцеловал, кусая губы, разрывая недавно зарубцевавшуюся рану. Акиру резко дёрнули за руку, опуская с дивана на пол. На мгновение захотелось остановиться, но Шики сам расстегнул штаны, сжал член пальцами и нарочно медленно провёл ладонью по выступившим венкам. В груди что-то треснуло. Акира смущённо наблюдал за лёгкими движениями, уверяя себя, что смотрит на руки. Да, у Шики такие красивые руки. А ситуация... да чёрт с ней. Чего он там не видел?       Тонкий мизинец ласково обогнул головку, слегка надавливая, скользнул вниз. Большой палец удобнее накрыл чувствительную кожу. Ногти прошлись по стволу, едва заметно царапая. Во рту пересохло. Чёрт, ну разве у людей бывают такие охуенные руки? Акира чувствовал, что начинает глупо краснеть. Почему так стыдно? В этом ведь нет ничего необычного. Пальцы скользнули вверх, едва ощутимо сбив воздух возле члена и грубовато ухватили за волосы. Пришлось поднять голову, подчиняясь болезненным движениям.       Стыдно и до ужаса неловко. Акира отвёл взгляд и легонько коснулся языком горячей головки, сердце забилось быстрее, едва ли не до шума в ушах, разрывая здравый смысл на миллионы кровавых осколков, но ласковые пальцы в волосах быстро вывели из этого странного состояния. Пытаясь унять дрожь, он легонько водил по стволу, задевая выступившие венки. Едва касался, скорее невесомо ласкал воздух.       Шики грубее сжал волосы, но в глазах появились нотки нежности. Акира придвинулся ещё ближе, обводя головку, собираясь с мыслями и, немного приоткрыв рот, накрыл её губами. Замер, зажмурился, прислушиваясь к ощущениям. Совсем не так, это не оружие сосать. Там холодно и опасно, а тут обжигающе и как-то иначе. Рука в волосах не двигалась, позволяя привыкнуть, спокойно лежала, несильно массируя кожу. Приятные ощущения, перебивающие безумный страх и неуверенность.       Акира выдохнул и медленно начал двигать головой, стараясь не брать слишком глубоко. Внезапно его ухватили за голову, вызывая едва ли не белое мельтешение перед глазами от слишком сильно натянутых волос. Член проскользнул в глотку, тело сковал жуткий дискомфорт, словно внутри что-то перевернулось. Давит, упирается, разрывает изнутри, словно вот-вот и тело взорвётся. Мешает вдохнуть. Шики тихо застонал, но Акира быстро выпустил изо рта, отвернулся, закашлялся, вытирая навернувшиеся на глаза слёзы. Вот дерьмо.       Сбивчиво хватая губами воздух, он всё ещё чувствовал дискомфорт в глотке и лёгкое першение. Пытаясь совладать с телом, не сразу почувствовал ободряющее прикосновение к щеке. Шики мягко погладил по волосам, но тут же болезненно сжал их и снова дёрнул к члену, едва ли не прижимая к нему щекой. Обхватив губами головку, Акира никак не мог найти место рукам: ухватился одной за колено, а другой смял китель, цепляясь с каждым движением всё сильнее. Ощущения терялись и смазывались, идя по нарастающей, грозя разорвать грудь и удушить. Последнее ощущалось слишком отчётливо. Каждое неловкое движение головой отдавалось сковывающей болью в глотке и яркими вспышками дрожи на спине, она словно пробивалась сквозь позвоночник, рискуя вырвать его.       Язык мягко обводил венки, задерживаясь на них, чувствуя лёгкую пульсацию. Акира сильно сжал штанину, беря чуть глубже, пробуя на вкус солоноватую кожу. Шики резко сжал волосы, не позволяя отстраниться, надавливая сильнее, и вязкая сперма брызнула в рот. Хотелось выплюнуть, но что-то странное и едва различимое заставило с замиранием сердца глотнуть. Акира вздрогнул, несколько раз обвёл головку языком и отстранился, тут же отворачиваясь. Стыдно. Ему казалось, что тело слишком ярко ощущает неправильную жидкость во рту. Всё горит.       — Не отводи взгляд, — с едва различимой насмешкой в голосе сказал Шики.       Заставить себя посмотреть в глаза не получилось. Пришлось только ниже опустить голову, избегая прямого контакта. Дрожащую руку, застывшую на кителе, накрыла горячая ладонь, и стало ещё хуже. Просто невыносимо. Сердце бешено заколотилось, на щеках выступил румянец. Акира поднялся и поспешил в ванную не столько за водой, а чтобы скрыться от любопытного взгляда.       На приведение себя в порядок понадобилось едва ли не полчаса. Но Шики не стал говорить об этом, чувствуя, что сейчас не лучшее время. Он только мягко погладил по волосам и указал рукой на какую-то книгу. Слишком большую. Больше похожую на те офисные блокноты, в которых писали всякую ерунду, или на журнал дежурств в части.       — Сейчас тебе лучше вернуться домой. Никто так и не понял, что тебя проворонили. Повезло: окна в сад выходят. Вернёшься так же, как и ушёл.       — Но как же…       — Пока что сделаем вид, что мы ничего не знаем. Мне нужно разобраться с кое-какими делами, а потом, через несколько дней, понадобится твоя помощь. Ты ведь знаешь, где любят отдыхать в нерабочее время генералы?       Акира кивнул: такие вещи ему хорошо известны, а вот посторонним людям, пусть и таким особенным, нет. Правда и тайны никто из этого не делал. Просто генералы те ещё хитрые суки. Шики с улыбкой потрепал по волосам и многозначительно улыбнулся. Да, что-то намечается. Но так хотелось узнать подробнее. Не нравилось строить догадки.       — Не сейчас. Чуть позже, — словно прочитав его мысли, ответил Шики. — Не пиши мне. Вообще не будем пока что общаться. Нельзя же оставлять следов. Но постарайся оправдать моё доверие. Очень не хочется убивать тебя.       Акира кивнул, ухватил книгу, даже не глядя на неё, и вышел на улицу. Предать? Да никогда! Такую удивительную страну, в которой есть место надежде и светлому небу. Да он готов был землю грызть, только бы увидеть её своими глазами. Странная самоотверженность, зародившаяся после нескольких разговоров с Шики, только сильнее усиливалась. Он удивительный человек, настоящий герой, пусть всего лишь генерал. Интересно, какой именно?       Акира склонил голову, задумавшись. А что ему подходит? Генерал-лейтенант? Генерал-майор? Странно, ни одно из них не вязалось с именем. Но забивать этим голову не хотелось: сам скажет, когда всё будет решено. При всём желании не получалось найти причины не доверять. Шики хочется верить, ведь он единственный, кто заслуживает уважения. Если не ему, то кому тогда?

***

      Акира спустился на первый этаж, со страхом выглянул на улицу. Солдаты всё так же стояли, прислонившись к забору, и скучали. Им не было дела до того, что происходит в доме. Если бы кому-то пришло в голову его убить, об этом узнали бы только через несколько дней. И то не факт. Оно и понятно, им самим не особо хотелось торчать на жаре ради какого-то там мальчишки.       Акира вздохнул, вернулся. Его чертовски волновало всё то, что творится в голове у Шики. И неизвестность пугала. Хотелось точно знать, чего ожидать. Всё же Южная Япония точно задумала какую-то подлянку, если так старательно скрывала свои намерения. Даже в войне есть место чести. Похоже, не все так думали.       Дядя был крайне странным человеком, и сейчас это понималось как никогда ярко. Акира с сомнением перевёл взгляд на фотографию. Отец с улыбкой смотрел в камеру, но выглядел отрешённым от мира. В нём не было и тени заинтересованности. Он и сам был словно воздушным, небесным, далёким от проблем. Его привлекали только самолёты. Даже во время двух войн, не изменял этого правила. Кажется, до катастрофы ему хотелось стать гражданским пилотом.       Но войны подтолкнули в объятия военной авиации и закрутилось. Он мог убивать, но даже не думал о том, что творится внизу, под крыльями его удивительного механического ангела. Отец был странным и не мог стать начальником, не мог проводить идею в массы, словно вообще не мечтал.       Дядя наоборот был приземлённым. Его не волновало ничего, кроме тёплого местечка в правительстве и хорошей зарплаты. Он не думал о людях, но хорошо выполнял свои обязанности. Акира всегда поражался ему. Они действительно биологические братья? Но волновало не это, а совсем другое: военная тайна Южной Японии.       Акира перевёл взгляд на фигурку. Мундир похож на тот, который носят в Тошиме? Наверное, эти солдаты чертовски красивые, если их так одевают. Только вот какая форма у генералов? Они ведь всегда такие разряженные. Вон, у дяди куча всяких сомнительных штук: шнурочков, декоративного шитья, кисточек, строчек. Всё такое яркое и вырвиглазное. А как одевается Шики? Наверное, будет слишком большой наглостью просить его показать.       Акира перешёл в комнату для гостей, окна которой так удачно выходили на объездную. Солдаты внизу переговаривались между собой, время от времени совсем не по уставу заливаясь хохотом. Стараясь не привлекать внимание, открыл окно, и весёлый разговор едва уловимо разнёсся по комнате.       — Ты слышал? — с трудом сдерживая смех, спросил один из них. — Пиджачки снова перессорились.       — Что, кресла не поделили?       — Если бы. Сверху пришёл приказ расквартировать седьмую и девятую часть.       — И куда их? В лес? На поле рис собирать?       — А чёрт их знает. Здание им, видите ли, понадобилось. Вот и придумали очередной бред.       — Ладно людей, а оружие куда? Или склад они тоже расквартируют? — хохотнул второй.       — Да, в лесу под сосной закопают до лучших времён.       Солдаты прислонились к забору, закурили, с сомнением осматривая улицу. Но начальство и не думало появляться, так что они довольно быстро расслабились.       — Да бесят эти пиджачки. Всю жизнь в кабинетах просиживают, а потом загребущие лапы в войска суют. Ничего не умеют, пузо больше бункера, а права качают. Неужели нельзя звания давать тем, кто этого заслуживает?       — Ага. Генерал любому глотку перегрызёт, стоит только подойти к заветному креслу. Так что там с частями?       — Их хотели к нам подселить.       — Разве что в склады штабелями укладывать, больше никуда не влезут.       — Так вот Шики этим и занимался.       Акира даже подошёл ближе к окну, пытаясь услышать разговор полностью. Если они говорят о таком, значит, там что-то случилось. Неужели серьёзно хотели что-то поменять?       — Даже с уверенностью предположу, что Шики эту проблему решил.       — Тьфу, конечно, решил. Разве есть проблема, которая ему не по плечу? Не знаю, что он этим тупоголовым говорил, но они отменили приказ. Представляешь? Удивительный майор. Вот смотришь на него и хочется под обстрел бросаться. Прямо грудью на шпагу. Есть в нём что-то такое… завораживающее.       — Да. Будь он генералом, все войны бы выиграли.       Акира смущённо отвернулся от окна. Он часто ловил себя на том, что до безумия восхищается этим человеком, даже зная его истинное лицо. Шики был вдохновляющим на великие поступки, невероятно красивым и даже доблестным. Словно сошёл с экрана. Такими военные были только в слащавых идеологических фильмах. Будто ангел, спустившийся на землю во имя справедливости. Нет, демон, призванный спасти этот обречённый мир.       — Помнишь того паренька, с которым мы на учениях были? — внезапно голос стал тише, из него исчезли весёлые нотки.       — М? Того светловолосого? С ним что-то случилось?       — Ребята сказали, что он перешёл границу с Тошимой. Давно этого хотел, только недавно решился.       — Знаешь, иногда и я думаю об этом. Хочется большей определённости.       Акира усмехнулся, захлопнул окно и поспешил вернуться в свою комнату. Общение с Мотоми плохо сказывается на голове, вон, уже и в религию ушёл. Никогда ведь ни о чём подобном не думал. Не получалось найти место рукам: мысли улетали в разные стороны, а вот тело стояло в нерешительности. Вновь ничего не хочется. Нет, хочется, но явно не торчать в этом доме, а последовать примеру того паренька, плюнуть на всё и пойти в неизвестность.       На глаза попалась книга, так поспешно всунутая в руки, которая оказалась журналом. Аккуратными и ровными рядами было записано: «Госпиталь». Акира недоумённо перевернул несколько страниц, не понимая, что там должно быть. Ерунда какая-то. Каллиграфическим почерком были выведены чьи-то имена, чуть ниже номера и несколько коротких фраз, явно записанных в спешке.       «16. У многих пациентов наблюдается частичная амнезия, атрофия мышц, ухудшение зрения».       Несколько раз моргнув, Акира перевернул три страницы, пытаясь понять смысл таких сообщений. И зачем ему это подсунули?       «28. Лёгкое покалывание в руках, болезненные ощущения под ногтями. Визуально изменений нет».       Что это?       «31. Заражение крови после лёгкого пореза, бред, в сознании».       Голова отказалась принимать такую информацию. Что это значит? Акира уже видел подобные записи, но отказывался в них верить. Снова? Это продолжается? Он дрожащими пальцами перевернул несколько страниц, считывая ровные иероглифы, но не понимая их в полной мере. Словно звон в ушах. Не может быть.       Акира заставил себя посмотреть на верхнюю часть страницы. Имена. Незнакомые, безликие, пустые… мёртвые? Только в центре небольшие, но очень даже привлекательные рисунки, видно, тому, кто писал это, было очень скучно. Вот девушка с неестественно большой грудью, а там дух с хрустальным шаром в руках, на других страницах небольшие пейзажи: горы, глыбами вырывающиеся из вод, разрушенный город и… вертолёт. Большой, с острыми лопастями, как лезвие катаны, закрашенный чёрной гелиевой ручкой, наводящий орудия прямо на сердце, словно хочет лишить этих мучений.       Акира захлопнул журнал, отказываясь смотреть на него ещё раз. Какой был смысл давать его? Ничего особенного. Как он ни старался себя убедить в этом, воспоминания предательски напоминали о недавних вещах. Тогда это было нормой… Эксперименты над людьми, чтобы создать идеальных солдат, но все думали, что после гражданской войны правительство оставило эту идею. У него были другие проблемы.       Дышать стало тяжело, словно в нос и глотку залили раскалённое железо, которое тонкими нитками проникало в тело, застывало там, разрывая изнутри пытающие лёгкие. Акира ухватился руками за горло, стараясь болезненным вдавливанием ногтей перебить это мучительное ощущение. Закашлялся, обессилено опустил руки. Гадкая. Гадкая частичка развалившейся страны. Даже воевать надо с честью.       Почему слова Шики настолько противоречит законам этого обречённого мира? Он ведь тоже часть системы. Или нет? Чем главнокомандующий отличается от всех остальных генералов? Да ничем. Просто ему повезло держать возле себя такого человека, как Шики, который даже лишённого надежды заставит поверить в будущее.       Акира рывком раскрыл журнал, тут же пролистывая к последним страницам. Старался не смотреть на печальные ряды иероглифов, но глаза всё равно выхватывали обрывки информации, не в силах игнорировать такие вещи. Наконец-то последняя страница. Пальцы сжали её край, готовясь перевернуть и увидеть вердикт. Рывок и вот они. Всего три слова, убивающие желание жить: «Проверено. Успешно. Завершено». Иероглифы разделяли круглые, слишком большие точки, словно шрамы на теле.       Акира судорожно вдохнул, хватая воздух губами, пытаясь заставить себя проглотить эту живительную смесь, но она комом становилась в глотке, раздирая всё то, что ещё осталось целым. Он тоже когда-то был частью этого…       Закрыв лицо руками, застыл. Мысли метнулись в другую сторону, во всех красках представляя людей, которые ближе к середине журнала теряли даже имена, оставаясь под непримечательными номерами. Акира болезненно укусил себя за палец, впиваясь зубами в кожу, стараясь прорвать её, вырвать с брызгами крови, сделать себе больнее, отвлечься. Хоть что-нибудь.       — Ты в порядке?       Голос прозвучал слишком грубо и противно. Акира поднял глаза на вошедшего полковника и не смог поверить им: ледяной бесчувственный взгляд, пальцы невольно сжимаются от желания если не разбить нос, так хотя бы врезать с размаху, плотно сжатые тонкие губы и эта грязно-зелёная форма. Сидеть перед ним на коленях стыдно и паршиво. Начало жутко тошнить, выворачивая желудок наизнанку.       Акира дёрнулся, отбросил журнал куда-то назад и выпрямился. Они разного роста. Они совсем не на равных. Старших по званию нужно уважать и безоговорочно выполнять приказы. Нельзя думать. Думать — это не для тех, кто был частью этого эксперимента.       — Да, сэр.       Полковник удивлённо поднял брови, но не стал заострять внимание на полубезумном взгляде и странном поведении. Он и так заставил себя приехать в дом генерала. Нужно дать подробный отчёт о том, как себя чувствует племянничек. Но, похоже, тому стоило предоставить возможность выходить на улицу.       — Скоро вернётся генерал. Они решили свои проблемы.       Акира скривился, понимая, что именно там решили. И каким способом. Поднял пустые глаза на полковника, кивнул, принимая его слова.       — Погуляй до вечера. С такой рожей дядя инфаркт словит.       Пришлось прикусить язык, чтобы не ляпнуть крутившуюся на языке фразу: «А вам только это и нужно?». Ну конечно, только вот цветков сакуры слишком мало, не поможет получить хлебное местечко. Акира бездумно смотрел на спину уходящего полковника, но видел перед собой только мутно-зелёную бездну, в которую с каждым вдохом проваливаешься всё сильнее.       Нет. Он резко замотал головой, сунул журнал в рюкзак и бросил поспешный взгляд на фигурку. Ярко блестящая чёрная форма бальзамом расплылась по сердцу. Взгляд Шики, его действия и слова — всё это одно большое безумие, подрывающее законы мира. Так почему оно всё ещё существует?       Неужели где-то есть место таким прекрасным людям? И как они находят себя среди простых, занятых другими проблемами начальников. Почему Шики достался главнокомандующему? Что это за человек? Обычный генерал, ведомый одному ему понятными целями, или что-то большее?       Акира мотнул головой, выскочил из комнаты, ещё не совсем понимая, куда податься. В голове туман, в горле огненный клубок, не дающий вдохнуть. Дядя инфаркт словит… Да ему плевать на всё это. Он просто хочет сделать хоть что-то для погибшего брата, который ни в чём и не нуждался. Даже в левом сыне.       По дороге неизвестно куда встретился Кейске, который отчего-то слишком ярко отреагировал на такую случайность. Он подскочил ближе, ухватил за лямку, и начал расспрашивать о всякой ерунде.       — Ты куда пропал? Что случилось?       Акира молчал, только слушал, но Кейске и не нуждался в ответах. Он уже переключился на дополнительные занятия, там спрашивали, куда девались ученики. Не говорить же им, что вместо обычного студента появился статус военнопленного. А поток информации продолжался и продолжался. Акира прикусил губу, которая отозвалась яркой вспышкой боли и тонкой струйкой крови. Он хотел разбить кому-то нос, раздробить челюсть, выплеснуть накопившееся отчаяние и недовольство.       Только вот Кейске потащил его куда-то, притом насильно. Акира с отвращением переставлял ноги, делая слишком мелкие шаги. Желание ударить кого-то никуда не пропало. Бл@стер показался прекрасным способом расслабиться. Надо пойти. Это идеальный вариант.       Они наткнулись на Констанцу возле университета, которая с широкой улыбкой подошла ближе. Акира поднял на неё пустой взгляд, пытаясь уловить суть разговора и застыл. Он никогда не смотрел на неё так. Смуглая, с блестящими карими глазами, пухлыми губами и странным акцентом. Впервые в ней удалось заметить что-то враждебное, скрытое.       — Вас не было на занятиях. Какие-то проблемы?       — Да, — быстро сообразил Кейске, — были дела.       — Акира, как тебе книга? Прочитал ведь?       — Очень чувственная. Привязаться к врагу — это, наверное, больно.       — Не знаю, мне такое в жизни не выпадало, — она мягко улыбнулась, а в глазах заблестели насмешливые искорки.       — Хорошо, когда страна может похвастаться такими людьми.       — Это не страна создаёт человека, а человек страну. Если в сердце есть огонёк, способный разрастись в пожар, любой построит вокруг себя правильные принципы.       Акира кивнул, да, так оно и было. Наверное, этим привлекал Шики. У него была мечта, лёгкая и далёкая, но она заставляла всех вокруг соглашаться на его условия. Словно гипноз. Появилось не только желание, но и наглость потащить Кейске в дворы. Тёмные переулки, серые и неприметные, оставшиеся нетронутыми ещё со времён цельной Японии. Насколько же они привлекательные. В них до сих пор скрываются те, кто не смог смириться с новым порядком.       Акира прошёлся привычной улочкой, сворачивая в старый дворик. Многоэтажки здесь стояли очень близко друг к другу, и солнечный свет почти не проникал, оставляя всё в лёгкой полутьме. Глубже. Возле старого дома, с которого уже давно начала сыпаться какая-то дрянь, было много людей. Некоторых Акира знал, но лица не оставались в памяти надолго. Ему хотелось сосем другого.       Бросив Кейске где-то у стены, он прошёл всю процедуру регистрации и даже словил на себе несколько взглядов с немым укором. Что, сволочи, племянникам генералов тут не место? Акира усмехнулся, а журнал в рюкзаке с немыми именами показался слишком тяжёлым. Он словно тянул к земле, грозился разорвать ткань, проделать дыру в асфальте и долететь едва ли не до центра Земли. Настолько непосильными были строчки в нём.       Снова и снова. Разбивать кулаками чьи-то лица куда приятнее, чем решать все проблемы языком. Обжигающее чувство охватило руку, заставляя опустить её, перевести дух. И снова броситься в пучину борьбы. Движение — жизнь, кажется, такую ерунду ему когда-то говорили. Перед глазами мелькали серые стены, горячий асфальт, щедро обрызганный кровью и чьи-то руки. Большие и жилистые, с ярко выступившими вздутыми венами и чётко очерченными костяшками.       Перед глазами снова заплясали огоньки от перенапряжения. Акира поймал себя на том, что они складываются в безумные картинки из журнала. Яростнее выплёскивая воспоминания, он уже не различал, куда и как бьёт. Плечо, ключица, живот, кадык — части тела мелькали, не заостряя на себе внимания. В голове пустота, разбавляемая отрезвляющей болью. Больше ничего.       Может, это он что-то не так понимает? Почему Шики стал казаться доблестным рыцарем, способным перевернуть этот мир? Может, он не такой хороший человек. Ну и что, что солдаты видят в нём едва ли не бога. И что с того? Это не показатель. Сильный удар пришёлся куда-то в край челюсти, вынуждая болезненно скривиться и повернуть голову. Сволочь. Вдалбливать кулаки в податливо прогибающееся человеческое тело отчего-то слишком приятно. Где-то в глубине души разворачивается паршивое кубло, комок тонких нервов, поднимающих грязное животное удовольствие. Ещё и ещё. До окрашенных кровавым цветом костяшек, до судороги, до эйфории, чувствуя, как жалобно трещат кости от грубых ударов.       Акира зажмурился, обхватил пальцами свою ладонь, посмотрел дико, с едва уловимой жаждой. Архаической жаждой крови, нахлынувшей так внезапно и словно из ниоткуда. Идеальный солдат не должен думать. Он сильный и подвластный архетипам, им легко манипулировать, его легко очаровать, но на деле это бесчувственная машина, лишённая собственного сознания. Ещё. Ещё. Хватая покалывающими пальцами чужие волосы, вдавливая уродливую голову в асфальт, стараясь удушить странное желание не просто сделать больно, а заставить взвыть.       Акира резко отступил на два шага, вдыхая спёртый воздух. Он уже победил, дальше не нужно. Лёгкое, не в полной мере ощутимое разочарование заставило шумно выдохнуть. Кожей чувствовал, что где-то рядом подрагивает Кейске, у него получилось избавиться от последствий воспитания. Счастливый человек. Или несчастный? Акира мотнул головой, повернулся и быстрыми шагами поспешил прочь.       Бл@стер всегда вызывал странное состояние, схожее с тупым удовольствием. Хаотичные удары, почти полное отсутствие правил и кровь, много крови — ощущения сродни сильному оргазму. Перехватывает дыхание, сердце бьётся чаще, кажется, ещё секунда и жизнь утечёт сквозь пальцы. Смотреть на это со стороны не так. Не хватает уколов боли, а вот участвовать… жёсткое эмоциональное порно.       Акира прикусил губу и застыл на месте, с упоением различая в теле две совершенно разные эмоции: одна поднималась от стёртых костяшек на руках, а другая от пекущей раны на губе. От боёв и от секса. Никакой Шики не ангел, настоящий демон. Сейчас Акира понимал это как никогда. Неважно, что он говорит и как ведёт себя с подчинёнными, в глубине его чёрной душонки ворошится пламя, переполненное садизмом и желанием подчинять. Грубо и не спрашивая. А он и рад был отдаться. Как паршиво и неправильно.       Акира даже не удивился бы, если узнал, что Шики в свободное время извращается над людьми. В этом нет ничего необычного. Это то, что хорошо проглядывается в его глазах, в его истинном характере, не прикрытым жалкой иллюзией. Не герой, нет. Он инозримый. Видишь одно, а на деле совсем другое. Как не погляди: демон. Кровавый и самоуверенный. Жуткий эгоист. Так почему к нему так тянет? Акира готов был взвыть. Он понимал всю нелепость этой привязанности, но никак не мог от неё отделаться. С каких пор его начали привлекать далеко не герои, а настоящие порождения тьмы?       Кейске уныло плёлся сзади, не решаясь ничего сказать. Он тоже чувствовал напряжение, но не понимал его причин. В его голове такая информация обычно не задерживалась. Темнеет. От затянутого тучами неба переулки кажутся ещё опаснее и страшнее. Словно в один момент Япония откатилась назад во времени, попав в прекрасную юность, которую приходилось проводить подворотнях с двумя целями: скукой и желанием заработать.       Акира поднял голову к небу, улавливая лёгкий запах озона, который постепенно вытеснял спёртый воздух между многоэтажек. Странная и в то же время удивительная погода. Близкая к чему-то мистическому и таинственному. Отчего-то казалось, что Шики самое место в залитой дождём Тошиме, где влажность всегда настолько высокая, что нет даже намёка на сухость.       Тело обхватил необъяснимый страх: ещё шаг и Акира свалится в пропасть, потеряется навеки в этой безумной идее, погрязнет в манящем желании. Оно здесь, совсем рядом, только протяни руку, ступи вперёд и упади в небо. Задохнись в нём, почувствуй его холод. Голова твердила: не смей. Опасно, болезненно, предательски. А сердце нагло отстукивало, отдавая звоном в ушах: иди! Позволь ломать себя, наслаждайся этим, смотри, как лезвие рассекает кожу и слушай. Слушай эти пошлые хлюпающие звуки, с которыми окровавленный нихонто давит на шею. Тошнит. Не от ситуации, а от нерешительности.       Акира чувствовал, что после прочтения этого журнала, Шики будет ждать его. И скажет точно что-то неприятное, жестокое, может, гадкое. Но это будет точка невозврата. Выбрать сердце или разум? Такой вопрос даже не поднимался. Он яркой ниткой висел посреди сознания, разделяя его сплошной полосой. Такой же, какую самолёты оставляют на девственно-чистом небе, ломая его под себя.       Акира вздрогнул, когда Кейске поравнялся с ним и с тревогой спросил:       — Ты в порядке? Выглядишь неважно.       А как захотелось взвыть: нет! Хочу быть раздавленным, подчинённым. Хочу, чтобы за меня решали. Хочу стать зависимым и видеть перед собой если не героя, то хотя бы искусного демона. На меньшее не согласен. Акира мотнул головой, кисло улыбнулся и поспешно ответил, что всё в порядке.