Лемегетон

В своём несчастье одному я рад: Что ты - мой грех; и ты - мой вечный Ад. Шекспир. Сакура медленно, будто бы неохотно, отстранилась от губ дерзкого смертного. Ровно до этого момента прогрессирующий процесс становления человека был запущен в обратную сторону. Она вдруг вспомнила всё, за что презирала людей, вспомнила своё падение, падение своих братьев и годы томления в одиночестве и беспричинной тоске. С Алмаделем было не так. С ним было совершенно не так. В ней не поднялась волна неконтролируемого гнева и презрения к Саске - напротив, Сакура взглянула в его тёмные, как ночь, глаза и лишь отметила, какой потрясающий потенциал у этой пока ещё светлой души. И одно она не могла осознать: причину этого света. Нет, Саске не любил её и даже не желал обладать её прекрасным земным телом. А свет излучало его самозабвенное желание помочь ей забыться. Отныне каждое движение Саске, хоть и сам он всё ещё был далёк от этого понимания, совершалось во имя идеи её борьбы. И если один поцелуй, одно соприкосновение их израненных оболочек, способно вернуть её на ведущую к цели дорогу, он её поцелует. И как бы глупо не звучала сия гипотеза - но её омрачённые горем утраты мысли перестали путаться и установили чёткую линию рассмотрения. Люди почему-то часто недооценивают силу поцелуя. - Убьёшь меня? - ухмыльнулся Саске. С мгновенье Сакура обдумывала этот насущный вопрос. Далеко не затем, чтобы охарактеризовать своё отношения к его сиюминутной вольности. Её интересовала перспектива развития событий в дальнейшем. - Я этого не исключаю, - и всё же ответ был мягок и даже с нотной печали. Она действительно не исключала подобного исхода событий. По скользящей в её голосе грусти Саске уловил серьёзность ответа, но всё же улыбнулся - он и сам этого не исключал. Его мир был полностью разрушен: он уже не понимал, где верх, а где низ; белое смешалось с чёрным, а добро периодически менялось со злом местами. А посему достаточно здравый и способный на осознание реальности Учиха не исключал и того, что в финале они могут оказаться по разные стороны баррикад. - В таком случае я бы пожелал научиться защищать себя от твоего праведного гнева, - он фыркнул и слегка подвинулся, кое-как освобождаясь от одеяла обожжёнными руками. - Хочешь знать, как убить меня? - Сакура внимательно взглянула на безразличное лицо смертного и еле заметно улыбнулась. - И всех остальных, - ответил Саске, - Ежели потребуется. В это же мгновенье над раскрытой ладонью Сакуры образовалась тёмная дымка. Рассеявшись, она открыла обзор на небольшой сияющий клинок, полностью исписанный сотней непонятных Учихе символов. - Это будет честно, - произнесла Сакура. - И это - знак моего тебе доверия. Используй с умом. Он мог бы задать ей тысячу вопросов о причинах этого поступка, но и так знал всё, что ему требуется. Это действительно честно: они оба не исключают предательство; и раз у Сакуры есть сила погубить его жизнь - у него тоже должна быть. - Ты только что перешагнула через миллионы лет моральной эволюции человека, - Саске осторожно принял холодную сталь и с удивлением отметил, что от её прикосновения поврежденные руки абсолютно не болят. - Лишь в плане справедливости. - И всё же. История Нагато казалась всем загадочной и мрачной. Мальчика подбросили под врата монастыря, когда ему не было ещё и года, он был найден самим предводителем Арс Нотория и им же выращен на место преемника - вопреки всем правилам. Ведь в орден принимали лишь опытных и обученных экзорцистов, а власть имели лишь потомки родовитых семей-хранителей. Но он был воспитан практически тираном, чья невидимая рука и после его смерти управляла всеми, а посему сирота без роду и племени сумел сохранить власть и подчинить себе нахальную аристократию. Вопреки всеобщему мнению о чёрствости и жестокости Нагато, был он человеком весьма образованным и умным - от правоты публику отделяла лишь его хорошо скрываемая доброта и ещё более тщательно скрываемые сомнения. Вечные сомнения. Нагато не спал ночи напролёт, изучая Писание и свои дневники, в которых он записывал всё, что когда-либо говорил наставник, члены ордена, или даже люди малозначимые. Изучал он всё для того, чтобы не ошибиться. Он искренне презирал всех, кроме Хьюги и знал, что кроме него разбираться с нависшими над миром проблемами по сути и некому. И Нагато пытался разобраться, посвятил этому свою жизнь, все силы, мысли и без конца молился о том, чтобы в итоге не ошибиться. Не только Итачи не поверил Наруто. Нагато долго бродил по часовне после завершения последнего совещания и никак не мог заставить себя преклонить колени и раствориться в молитве. Это было богохульство: он не желал тратить время на монолог в никуда, когда требовалось быстро и тщательно всё обдумать. Сам того не замечая, он вышел за пределы храма, пересёк не один тёмный коридор и оказался у дверей в комнату Узумаки. Сонный послушник рядом с дверью оживился, заметив главу ордена. - Он спит? - спросил мужчина. - Суетится, - ответил послушник. Нагато кивнул и, коротко постучав, вошёл в комнату. Раздражение и волнение вытеснили все условности - он чувствовал, что времени у них просто нет. - Слава Исусу Христу, - прорычал бледный, как смерть, Наруто. Он стоял на кровати, осветляя свечой стену, дабы лучше изучить нанесённые на неё письмена. Растрёпанный, бледный, очевидно прорыдавший часы напролёт, Наруто казался душевно больным. А, может, он таким уже и был. - Ты католик? - спокойно спросил Нагато. - Буддист. - Славно. Наруто убрал свечу от стены и слез с кровати, не отводя измученный взгляд от не менее измученного медленно идущего к креслу мужчине. Тот опустился в кресло и несколько секунд собирался с мыслями, так как осознавал, что важнее всего - разговор начать и именно от начала беседы будет зависеть её исход. - Ты читал Библию, Наруто? - Только ту часть, где Бог истребляет достойных... Существ. Сначала он хотел сказать "людей", но поспешил заменить это слово, вспомнив специфику сущности достойного и мёртвого Данталиона. Его сердце снова больно сжалось, а глаза налились слезами. Нагато ход его мыслей уловил, хотя не мог точно сказать, чем всё это вызвано и кого касается. Он лишь удостоверился в том, что Наруто воевал на стороне Белет. - Я - живое доказательство того, что слуга может господствовать, - Нагато вдруг помрачнел и больше не подбирал слова осторожно. - Но это лишь контекст человеческой иерархии, а иерархия эта - ложь, потому что перед Ним мы все равны. Мы - Его дети, Он создал этот мир для нас и всё прекрасное в нём - лишь для нас. Ангелы же были созданы, чтобы служить. Они слуги, Наруто, они нам не ровня. - Но ведь они же... - Нет, Наруто. Они созданы, чтобы повиноваться и служить. Как вода создана для того, чтобы её пили. - Что за? Что за бред? Да ведь у них чувств не меньше, чем у людей! Наруто если и не понимал, то чувствовал, куда именно клонит Нагато и слушать его не хотел. Он задыхался от злости и досады - нельзя так просто обесценивать павших и их жертву. Нельзя так просто обесценивать тех, кого он полюбил. - Зло есть зло - этого ничто не изменит. После конца света все они будут гореть в огненной яме вечно. Погибшим повезёт. Наруто никогда в жизни не держал в руках священные книги. Он лишь с упоением слушал рассказы старших и совсем не углублялся в них. Но отчего-то, глядя в измученные глаза Нагато, он верил ему, будто тот цитирует самого Господа. Отчего-то именно эта жестокость больше всего походила на правду жизни. Жестокость состояла не в строгости наказания, придуманного Всевышним, а в том, что всё, по сути, правильно. Можно ли искупить содеянное одним благодеянием? Или закрыть глаза на черноту чьей-то души благодаря одному белому пятнышку на ней? Мир крутился именно так, как должен это делать: все были наказаны ровно настолько, насколько заслужили. И награждены за добродетель по мере её масштаба. Данталион погиб - и это была его награда. И в этот момент порой глуповатый, жизнерадостный и вечно верящий в лучшее Наруто признал: всё просто правильно. Не было смысла ни спорить с Нагато, ни переубеждать самого себя. Ему хотелось бы, чтобы всё закончилось хорошо, но в его субъективном понимании хорошо - это живой Данталион, живая Сакура, живой Саске и целостный и сохранный мир. На самом же деле хорошо - это хотя бы мир. - Я понял, - спустя несколько минут молчания выдохнул он. - Я понял. Нагато лишь коротко кивнул и почему-то почувствовал облегчение: что-то между ними теперь стало предельно понятно и из фракции врагов они перешли во фракцию "друг другу не мешающие". - Мы боремся на одной стороне, но разными способами, - продолжил Узумаки. - Я должен уйти. Мы вам не навредим. - Не могу обещать того же, - ответил Нагато. - Ты свободен. Только... Где кулон, из которого вы должны были освободить демона? - Уродливый паук забрал. Наруто, кивнув на прощание и не дожидаясь ответа, медленно покинул комнату, оставив предводителя Арс Нотория в полном одиночестве. Он до смерти устал и еле шевелил ногами, но совершенно не хотел оставаться в этих стенах. Он вообще не знал, куда себя деть. Знал наверняка лишь то, что за ним всегда наблюдают глаза Отца, к нему и обратился: - Мне подарком было бы сойти с ума... Просто не понимать, было ли, или не было, - слёзы ручьём полились по его бледным щекам. - Забери эту боль. Забери эту проклятую боль. Пожалуйста. Дома больше не было. Сакуру и Саске видеть ему не хотелось, а точнее, это было бы невыносимо. Сообщать о полном провале на фоне бушующего внутри горя - не самая умная тактика для стабилизации психики. Узумаки просто выбежал из територии монастыря и шёл тёмными улицами, совершенно не осознавая траекторию собственного движения, изредка обмениваясь короткими кивками со случайными прохожими пьяницами. Спустя час прогулки он заметил снующих вокруг разнообразных мелких зверей: от кошек, которые следовали за ним всё время, до ярких птиц, которые в это время суток вообще не функционируют. На секунду ему стало тревожно, почти страшно, но ещё через секунду Наруто понял - это слуги Данталиона, выполняющие последнюю волю повелителя. Слезы остановились. - Всё в порядке. Знакомый голос заставил подскочить на месте и резко повернуться. Перед ним стояла Сакура - бледная, исхудавшая, но такая же прекрасная. И очень грустная. - Это была чудовищная смерть, - выдохнул Наруто. Вместе с этими словами из груди будто вырвалась вся накопившаяся за эти несколько часов боль. - Но это была смерть, - возразила Сакура. - Лучшее, на что мы можем рассчитывать. С минуту Наруто смотрел ей в глаза и пытался вообразить себе ужас их бытия, ежели смерть души - лучшая для них альтернатива. - Где Саске? - он отмахнулся от мыслей, навлекающих ещё большее уныние и попытался вернуться в мир живых. - Всё там же. Нам всё ещё нужен Вассаго, Наруто. Я могу на тебя рассчитывать? - Всегда, - ответил он и бросил взгляд на знакомую белую и очень пушистую кошку. Саске угрюмо поглядывал в окно, слабо обхватив рукоятку клинка израненной ладонью. Он чувствовал себя гораздо лучше, но всё равно ужасно - стоять было мучительно больно, но просто лежать и ждать новостей он никак не мог. Внезапное дуновение ветерка и пробежавший по спине холодок нельзя было спутать ни с чем в этом мире. Саске обернулся и увидел злобно сверлящего взглядом Сиире с вычурной короной в руке. На ней было столько драгоценных камней, что в глазах рябило и редкий идиот надел бы подобную безвкусицу на голову и он невольно скривился при виде сомнительного украшения. - А вот и твой лекарь, смертный. Смотрю - вооружился, - процедил Сиире, кивнув на правую руку, сжимавшую клинок. - Уж не обезумела ли она. - Уж не обезумела, - отрезал Учиха и медленно, но достаточно твёрдо подошёл к демону и совершенно бесстрашно забрал корону. В первую же секунду соприкосновения кожи и драгоценности Саске еле сдержал желание заорать и упасть на пол. Боль, охватившая левую ладонь, была настолько сильной, что у него потемнело в глазах, но демонстрировать слабость перед Сиире он не собирался. Учиха небрежно бросил корону на кровать и, обернувшись, зашагал обратно к окну, попутно пытаясь перевести дыхание и прийти в себя. - Очень драматично, - фыркнул демон. - Ты впечатляешь. - Я польщён, - отрезал Саске. - Хочу тебя спросить об одной вещи. - Не стоит себя ограничивать, - Саске снова обернулся и встретился взглядом с очевидно раздражённым Сиире. - Увы, но ответить ты можешь только на один вопрос. На этом твоя ценность заканчивается. - Я внимаю, - был ответ. - Алмадель - это ты? - Сиире прищурился, готовясь услышать ложь и распознать её. Но ожидаемой реакции не последовало - Саске просто рассмеялся. Впервые этот вопрос его насторожил и привёл в некое замешательство. До определённого момента он, насмотревшись на всевозможные странности, был готов и к такому исходу, но не теперь. Теперь ответ был очевиден. - Нет, это не я. - Тогда почему? - в замешательстве начал Сиире, но был остановлен. - Ты настоял на том, что вопрос будет один. А теперь я хочу спросить. Сиире злостно сверкнул глазами, но лишь кивнул, демонстрируя готовность отвечать. - Если вас всех так интересует этот кривой клоун, почему ты не нашёл его? Если мне не изменяет память, ты можешь найти всё, что спрятано? Разве он не спрятан? Данталион нигде не мог его найти. Несколько секунд демон пристально смотрел в глаза Саске и, казалось, обдумывал что-то очень важное. - Думаю, он его нашёл. Наруто даже не вздрогнул, глядя в глаза причудливой твари, сидящей верхом на крокодиле. Не вздрогнул он и когда эта тварь обернулась в человека - молодого мужчину с почему-то седыми волосами, тщательно зализанными назад и пронзительным взглядом серых глаз. Его тонкие губы успешно прикрывали все зубы - кроме одного, длинного клыка, опустившегося на несколько сантиметров ниже линии нижней губы. Эта хоть и незначительная, но весьма заметная причуда придавала мужчине жуткий вид. Однако Наруто не боялся и даже не волновался - перед глазами постоянно возникала паукообразная трехглавая тварь по имени Баал, рядом с которым этот клык кажется лишь аксессуаром. - Наруто, - с ухмылкой произнёс Вассаго, низко кланяясь. - Очень жаль, что Данталион нас покинул. Не тревожься - ты сумеешь отомстить, если не испугаешься смерти. Наруто будто вернулся в реальность, теперь его действительно интересовал Вассаго и окружающий мир. Но не успели его губы произнести начало вопроса, как принц, широко улыбаясь своей пугающей улыбкой, опустился на одно колено. - Моя королева и любимая сестра! - он подскочил и бросился к мрачноватой Сакуре. На первый взгляд казалось, будто он собирается обнять её, но объятий не последовало - он просто остановился в сантиметре от неё. - Окончательно разделила наши ряды на адекватных и мечтателей! Произнёс эту фразу Вассаго весьма воодушевлённо, но опускаться до подробностей всё же не стал - кто адекватен, а кто мечтатель, по его весьма авторитетному мнению, Наруто так и не понял. - Ты со мной? - устало спросила королева. - Естественно. - Больше ничего не хочешь сказать? - с надеждой на подробное предсказание спросил Наруто. - Пожалуй, нет, - ухмыльнулся Вассаго. - Ну так и какой хрен нам с него?! - вспыхнул парень. - А ты кто вообще такой, чтобы так дерзить мне, блоха?! - Да ты сам прекрасно знаешь, кто я такой, иначе толку с тебя меньше, чем с ногтей у меня на ногах! - Не знай я, что будет дальше - прибил бы тебя прямо сейчас. Но не я буду тем, кто тебя прибьёт, хотя мне хочется. - Замолчи, - спокойно произнесла Сакура, посчитав, что этот монолог вполне может спугнуть Узумаки, но очень сильно ошиблась. - А ты часом в будущем не видел, как прибивают тебя, а?! Удивив всех, Вассаго рассмеялся, хотя было очевидно, что смех этот он пытается скрыть. - Видел, видел, - добродушно отмахнулся тот. - А ещё видел, что нам срочно надо к Саске, а то прибьют его.