***
На форуме выступить не получилось. Вик надеялся, что хоть маленькая кучка людей его выслушает, хоть один человек. Но он не произнёс ни слова из своих записей. Не успел. — Здравствуйте!.. Извините!.. Вы не могли бы подойти?.. — Вик стоял на свободном квадрате земли и пытался привлечь внимание прохожих. Люди сначала проходили мимо, а потом, когда он решил сделать себе возвышение из деревянных ящиков, валявшихся неподалёку, всё же повернулись к нему и возмутились. — Эй, ты чего! — заорал какой-то торговец, потрясая кулаком. — Верни на место! — Ты платил за аренду?! — сварливо спросила старуха, торгующая растениями. — Нужно разрешение, чтобы выступать! — нравоучительно произнес проходивший мимо мелкий чиновник и остановился перед ним. — Неужели ты не знаешь, что у всего этого, — он обвел рукой форум, — имеется зарегистрированное место? Остальные люди кричали примерно похожее и даже не пожалели фруктов (вероятно, самых подгнивших), чтобы бросить в след не состоявшемуся учёному. — Что будем делать? — спросил Вик, когда они с Кирой вернулись домой. — Сначала отдадим одежду в стирку, — проворчала Кира, брезгливо дёргая рукой, не смея прикоснуться к запачканному платью. Теперь их вряд ли в ближайшее время пустят на форум, — после того, что случилось, жители наверняка запомнили их. — Я не понимаю, почему, чтобы сказать несколько слов, нужно разрешение, — Вик кинул свитки папируса, на которые раннее переписал свои рассуждения, в сторону стола. — Отчего они так взъелись на меня? — Хочешь, открою тебе истину? — Кира стащила с себя платье и вручила его рабыне, оставшись в одной тунике. — Давай, — кивнул Вик, присаживаясь. Кира откинулась на спинку кресла и ответила: — Ты малознакомое лицо на форуме, у тебя нет известного авторитета, и то, как ты стащил ящики, указывает на тебя, как на воришку. Люди не любят такое. Людям не нравится, если что-то меняется. Вот лежат себе ящики в пыли никому ненужные, но если кто-то возьмет их, то сразу все обратят внимание, и найдётся владелец, который будет недоволен и возьмет их себе. Совсем не удивительно, что тебя и слушать не стали. Люди злы. Вик глядел ей в глаза и невольно думал, почему ему самому в голову не пришло такое объяснение. Как он мог надеяться, что какие-то незнакомые люди обратят к нему внимание и остановятся на минуточку, выкроют время, чтобы послушать россказни какого-то сомнительного типа. Вик был молодым никому не известным учёным. Таких, как он, в Риме тысячи — обычные граждане, на которых никто не обращает внимания. — К сожалению, да, — вздохнул Вик. — Нужно сначала поделиться со знакомыми. Всё-таки друзья, какими бы мы ни были, не станут собирать на нас ополчение. Я выскажу им свои безумные теории. — Ты имеешь в виду Фила и Арта? — вскинула брови Кира, а потом через секунду как-то рвано выдохнула, заслужив подозрительный взгляд брата. — Да. Я им расскажу. Покричат, покричат, перестанут. — И когда же ты собираешься идти? — Послезавтра. Заодно ты успеешь хорошо подготовиться к этой «важной» встрече, — Вик улыбнулся и подмигнул Кире, отчего та непроизвольно залилась краской.***
День был не очень жаркий. Царила духота, с горизонта плыли тучи, переменная облачность постепенно сменялась тёмным грозовым небом. В густом душном воздухе повседневные ароматы усиливались и смешивались; явственнее ощущались запахи пыльных дорог, конского навоза и цветущих деревьев. Становилось будто тесно, и трудно дышалось. Хотелось, чтобы первые капли дождя поскорее освежили прогретую, измученную солнцем землю. — Как же ты до этого додумался?.. — задумчиво спросил Арт, крутя в руках папирусный свиток и снова вчитываясь в мелкие буквы. — Не знаю, — честно признался Вик, — в голову пришло как-то. Возможно, если ты погряз по уши в науке, начинают мерещиться всякие вещи и лезть непрошеные мысли. — Эх ты, умник, — расхохотался Фил, — с ума тронешься скоро! Вик неловко замолчал. Притихли и все остальные. Вокруг было по-прежнему шумно и по-прежнему душно. Цокали копыта, гомонили люди, скрипели повозки, а за спиной шелестящим шумом бил фонтан, немного освежая воздух в преддверии дождя. — И всё-таки тебя посадят в тюрьму, — тихо произнесла Кира. Вик вздохнул и сглотнул. Сестра ещё никогда не произносила этого, а теперь слова были подобны толчку в грудь. Он только сейчас осознал горькую очевидность, будто вода хлынула на голову ледяным потоком. Но было поздно.***
— Ах, я слышала, кто-то готовит восстание! — Среди нас изменник! — Как он посмел пойти против императора! Вик проходил мимо статуи Инвидии . Две девушки воодушевлённо переговаривались в тени, сжимая ручки сумок. В последние дни в окрестностях только и ходили такие слухи, поэтому он проигнорировал их, но к ним вдруг подошла ещё одна дама и громко произнесла, не в силах сдерживать эмоции: — Говорят, он не просто восстание готовит, но и с целью свергнуть богов! — Свергнуть?! — Как же это! — Он неверующий, — в голосе дамы проступила интонация, будто она сообщала о какой-то страшной болезни. — Кара ему! — Проклят будет! Проклят! Народу вокруг статуи становилось всё больше. Вик ускорил шаг, моментально заливаясь краской. Что если говорили о нём? Что если узнают? Все эти дни слухи ходили совсем бредовые, он и подумать не мог… Но общая картинка в голове стала постепенно складываться. Тот разговор у фонтана… В нём очень часто мелькали слова: «боги», «не существуют», «выдумка», «доказательства». Любому находящемуся поблизости стало бы примерно понятно, о чем речь, даже если не особо вслушиваться. «Какой же я идиот!» — отчаянно подумал Вик. А внутренний голос язвительно прошептал: «Ну, ты же хотел, чтобы тебя услышали. Получи». Только вот подача информации получилась совершенно другой, исковерканной до невозможности. Это как от горсти песка, передаваемой через тысячи рук, остаётся песчинка, так и от правды через многочисленные уста — лишь частица. Вик зло сжал зубы. Что если слухи дойдут до императора? Но после он сам усугубил ситуацию. Сам поставил себе капкан. Постоянные мысли, наблюдения, страх, мозолившие глаза статуи повсюду всколыхнули кровь в жилах, как у горячего подростка. Впрочем, что и говорить, из зелёных подростков мы превращаемся в… зелёных молодых людей. Делаем потом кучу ошибок. А ещё позже — платим за них. Вик всё же выступил на одной из оживлённых улиц, и в нём узнали «нарушителя спокойствия» последних недель. Точнее люди сами себя накручивали слухами, но какое это имеет значение для них? Собравшаяся толпа горожан прогнала его (только уже выслушав) и погрозилась вызвать органы сохранения порядка. На этот раз обошлось. Люди были добры и быстро замяли происшествие. Но сработает ли что-то подобное в будущем, это другой вопрос.***
С моря дул насыщенный сыростью ветер. Нередко покрикивали чайки. Вик мерил шагами пристань в ожидании корабля. Сжимал и разжимал кулаки; почёсывал шею и нос. А горизонт был чист. Да и пристань тоже — не на что поглядеть, пока мучительно ждешь. В голове всплывала Кира. Хмурилась, глядела с укором и повторяла: «ты влип, братец». А то, что он влип, Вик и так знал. Кто ж предполагал, что люди станут прислушиваться к четырем соплякам у фонтана и разносить слухи по всему городу. Слухи-то состряпать легко. Сказала одна женщина другой, а та ещё кому-то, вырывая слова из контекста, и понеслось… В итоге Вик стоит на пристани и судорожно ждёт корабль в надежде свалить отсюда подальше. А как же сестра? Друзья? Больно ли было их бросать? Да. Да. И да. Просто оборвать ниточки со всеми, вырывая дорогих ему людей из сердца, оставляя пустоту, чтобы не так было тяжко начинать сначала. Он и Кире-то ничего не сказал, и с друзьями пару дней до этого не виделся. А если… она помрет от горя или переживаний? Да нет, она не такая, и поздно уже что-либо менять. В городе опасно. Многие знают его в лицо. Дело, в общем, не только в слухах. Две недели назад, когда об инцидентах с Виком никто уже не помнил, он прогуливался по форуму просто чтобы поразмышлять в обществе, так как одиночество стало невыносимым и сводило с ума. В какой-то миг из-за угла выскочила толпа грабителей, нарушая спокойствие июльского утра. Лица у них были скрыты подрезанными старыми мешками с дырками для глаз, носа и рта, на плечах увесистые сумки с добром. За ними гнались стражники с пилумами. Люди кинулись врассыпную, некоторые закричали. Один грабитель споткнулся о брошенный кем-то в панике ящик и упал лицом в пыльную дорогу, мешок отлетел на два метра вперёд. Возвращаться за ним, видимо, не было времени, стражники уже наступали на пятки, вот-вот стопчут. Да и Вика самого чуть не стоптали. Он дернулся в сторону, чтобы не попасться под ноги бегущим грабителям и их преследователям, но оказался зажат между кучкой людей, которые, тоже спешили убраться с дороги. Далее Вик вылетел в сторону прилавков и зацепился обо что-то. Какая-то женщина случайно наткнулась и сбила его с ног, вместе с этим раздался треск рвущейся ткани, и прикреплённая к поясу сумка со стуком упала на землю. Вик, совершенно дезориентированный, того не заметив, постарался скорее унести ноги. И только потом он осознал свою ошибку. — Кто сумку-то подписывает изнутри?! — ругалась Кира. — Чтобы не украли и при случае вернули владельцу, — резонно ответил Вик. — А кто суёт туда скандальные записи и выходит с ними погулять? — голос сестры стал спокойным и ровным с железным осуждением, пришедшим на смену возмущению. Конечно, упрёки не остались напрасны. Кто-то отнёс записи императору, и скоро уже весь Рим знал, кто такой Вик и какие у него взгляды на мир. Мало того объявили после этого охоту на «врага народа», так ещё и люди, стоило ему на минуту показаться на улице, смотрели на него, как на падаль. Каких трудов ему стоило выбраться на пристань! И как удачно, что все его расчеты оказались верны. Вот бы ещё стражники не нагрянули! — Тоже ожидаете судно, молодой человек? Вик подскочил так, что воздух из груди вышибло. Он в страхе обернулся. От стены деревьев, растущих на берегу Тибра, шёл старик. Он был низкого роста, полноват, с пучком седых волос на голове и с пышной бородой до пояса. — Здравствуйте, уважаемый. Тоже на корабль? — Вик уже понял, что никакой опасности этот старик не представляет. Он был в белой повседневной тоге и без оружия. Наверняка обычный гражданин. — Да, как видите. Сегодня что-то тихо. — А вы разве не помните? — удивился Вик. Голубые глаза старика глядели спокойно и по-доброму, без злобы и презрения. — Сегодня же праздник Фортуны, весь город гуляет. — Точно, что-то совсем выпал из жизни, — пробормотал старик, повисло молчание. Вскоре на горизонте, наконец, показался корабль, и Вик, изнывая от нетерпения, принялся ещё нервознее его ожидать. Но, как говорится, по плану ничего не бывает, и всё хорошо тоже быть не может (даже в праздник Удачи). Едва корабль причалил, и два единственных пассажира уже собирались взойти на трап, как из-за деревьев появились стражники. — Он здесь! — крикнул один из них. — Они здесь! — поправил его второй. — Они вас ищут? — уставились друг на друга парень и старик. — К сожалению, — быстро, но горько начал старик, — я изрек нежелательное пророчество. — А я попался на неверных мыслях, — тяжко вздохнул Вик, по-прежнему не отрывая глаз от вооружённых людей, бегущих к ним. — Повезло, нечего сказать, — пробормотал старик, пятясь к кораблю вместе с братом по несчастью. — Мы не успеем убежать, — оценив обстановку, констатировал Вик. — Если только один из нас не останется тут. — Как это?.. — не понял Вик. Но потом до него дошло. — Нет! Не смейте! Они убьют вас! — Я своё отжил, мальчик, мне терять нечего. — Но, — парень замялся, совесть не позволяла так подло поступить. — Беги! — тон старика стал властным и неоспоримым. Вик глубоко вдохнул, дотронулся до его плеча: — Да хранят вас звезды! И, стремительно развернувшись, побежал к кораблю, чтобы не передумать.***
Идти до города пешком идеей было так себе. Уж лучше поймать повозку и щедро заплатить. Но платить было нечем, последние деньги лежали на дне кармана на ночлег в городе и еду. Запасенная провизия постепенно заканчивалась. Ноги ломило от натуги, и Вик решил сделать маленький привал. Сел под деревом и скудно пообедал бобами да оливками. Вздремнуть не решался. Мало ли грабителей? Отдохнув, он снова отправился в путь, благо до города было уже совсем недалеко. Порой Вику думалось, что прошло так много времени, а он так и ничего не достиг. Сбежал подальше от Рима — да, но дорога отказалась длинной и полной дурных и не очень открытий. Казалось бы, его должно было постичь великое озарение, но этого так и не произошло. Мыслей-то особо содержательных не было — какая-то рутина. Вот надо прибраться в каюте, вот надо помочь этому, вот надо одеться потеплее, вот надо найти ночлег и еду, вот надо… Спустя столько времени Вику уже хотелось чего-то нового. Даже пейзажи Греции уже осточертели. Да он бы был согласен даже на внезапное опровержение собственной теории насчёт богов. Хотя за эти месяцы она и так воспринималась уже с прохладцей, как давнишняя затухшая мысль, к которой просто привык, которая просто есть, и нет в ней ничего необычного. Иногда Вик жалел, что покинул родной дом. Или правильнее сказать один покинул. Вот были бы с ним Кира, Арт и Фил, было бы куда веселее и легче.***
В город удалось добраться только после заката и сразу следовало искать ночлег. Тогу Вик давно сбросил с себя и потерял, оставшись в одной тунике. Это было довольно весомой причиной, чтобы не пускать переночевать. И одновременно такой бредовой. Он стучался, вежливо просил, предлагал щедрую сумму, но дверь захлопывалась у него перед носом каждый раз, пока до него не дошла простая, но неожиданная истина. Греки недолюбливают римлян, потому что они их захватили, потому что вынуждены им подчиняться. А римскую тунику было довольно легко отличить от греческого хитона. К тому же, как это часто бывает, не всем хотелось делить свой дом с незнакомым человеком, странником, похожим на бездомного. Вик в отчаянии сел на случайную лавку. В небе уже загорались звёзды, на западе искрилось заходящее солнце, наступали сумерки, неся с собой оранжево-лиловый свет. Всё, как всегда, только незнакомые дома, люди, чужая природа вокруг. Вик огляделся. Кажется, он забрел в район побогаче, как его угораздило? Какой смысл, если богатые ещё спесивее бедных на окраине? Дом, у которого он сидел, был из необожжённого кирпича и оплетен плющом, рядом располагался сад. Немного поразмыслив, Вик постучал в дверь. А через несколько секунд она открылась, и его взору предстал мужчина средних лет с великолепными золотыми кудрями и темными карими глазами. — Доброго вечера. Чем обязан? — Вечер добрый. Можно мне переночевать? Я обязательно заплачу, — Вик поудобнее перехватил сумку, переминаясь с ноги на ногу. Мужчина задумался, и эти секунды, казалось, текли очень-очень долго. А потом, наконец, кивнул. — Заходи. Буду рад. Как тебя зовут? — Вик. А вы кто? — парень выглядел счастливым. Ничто и никогда так не поднимало ему настроение, как разрешение остаться переночевать. Хозяин усмехнулся, в уголках глаз собрались весёлые морщинки. — Орфей. Меня зовут Орфей.***
Не надо было возвращаться. Это пророк понял, ещё когда его схватили на пристани. А теперь положение, в котором он оказался, предстало ещё хуже предыдущего. На рассвете его казнят по обвинению в государственной измене. Понять бы ещё, что власти увидели противозаконного в его предсказании. Возможно, им просто не понравилось. Возможно, они не поверили и опасались накликать беду на такую великую империю. Хотя это просто глупо. Предсказание же не перестанет действовать, если убить пророка. Старик с мучительной болью дожидался, пока небо просветлеет, и появится первый луч солнца, знаменующий его конец. Нет, он перестал бояться. Жизнь прожита, миссия почти выполнена. Только остался один штрих. …На площади уже гудела толпа. Публичное убийство человека — развлечение. Да, кому-то жалко, неприятно, никто не веселится, конечно же, но что-то новое же в их жалких серых жизнях. Пророк поднялся на помост. Толпа притихла. Державшие его стражники тоже на секунду замерли, словно демонстрируя очередного преступника. — Внимание, граждане Рима, — разнёсся по площади звучный голос императора, который сидел рядом на позолоченном троне, — этот гражданин обвиняется в государственной измене. Он накликает на наше государство беду, сеет сомнения и страх. Много лет назад мы помиловали его и прогнали из города. Но он осмелился вернуться, а потом снова пытался сбежать. Пора закончить это дело! — император при этих словах поднялся с трона и, широко расставив руки, провозгласил: — «Рим падёт. Империя рухнет. Город будет разграблен варварами!» Вот что предрек нам этот шарлатан! Разве мы должны этому верить? Это послание не должно ослабить нас! — гремел его голос. — Чтобы такого не повторилось, лживый, двуличный пророк должен быть казнён, — император снова сел на трон и одновременно махнул палачу и стражникам. Топор опускался на голову, но старик успел сказать свою последнюю, словно, утешающую фразу. Ещё одно предсказание. — Что бы ни случилось, кто бы ни напал, наш город будет стоять вечно. Вечный город — Рим.