***
— Юнги, выходи. — Нет! — Юнги-хён, ну пожалуйста. — Пошёл нахер! — Юнги, нам нужно оценить твой вид, — Сунволь сложила руки на груди и попыталась придать своему голосу строгости. Однако Юнги даже в ванной заметил почти полностью скрытые нотки издевательско-сладкой улыбки. — Я хочу, чтобы все оценили моё творение. Не будь таким вредным ослом. Юнги взглянул в большое зеркало в ванной, которое показывало его в половину роста. На него в ответ посмотрела ещё одна Юнджи. Нет, не то что бы он за всю жизнь не привык к их одинаковой внешности и каждый раз шугался от зеркал. Просто он привык, что хоть какие-то различия у них всё-таки есть. Различия вроде его шепелявости и басистого голоса, противопоставленного звонкому и довольно высокому голоску сестры, например. Или причёски, или одежды. Всего того, что свидетельствовало, что даже при одинаковых лицах они разного пола. Сейчас ничего из этого не было. Короткая плиссированная юбка тёмно-серого цвета в клеточку едва прикрывала зад. Ну, или так ему казалось, потому что она даже не доходила до середины бедра, а это уже было короче всех тех шорт, которые он когда-либо носил. Чёрная футболка с принтом какой-то популярной рок-группы была заправлена за пояс юбки, который находился на самой талии и который так и хотелось одёрнуть куда-нибудь вниз. Завершал это всё парик, имитирующий такие же волосы, как у Юнджи. Сидел он великолепно, если бы все эти чёрные волосы не лезли в лицо и рот. Если убрать образ Юнджи из головы и то, что это именно её стиль, то он выглядел, как те кукольные девушки из инстаграма. Те, которые с фарфоровой кожей, в короткой юбке и огромной платформой на модных ботинках. А ещё кучей фотошопа. Юнджи нравился такой стиль. Хотя инстаграма она и не вела, но вполне могла бы стать одной из таких моделей. Она. Не он. — Ну давай, Юнги-хён, тебе всё равно придётся выйти, — почти что жалобно взмолился Хосок по другую сторону от двери. Но Юнги знал, что за этим жалобным тоном младший наверняка еле сдерживается, чтобы не рассмеяться, представляя лицо угрюмого Юнги-хёна и короткую юбку на стройных ногах. Он даже почти не скрывал распирающего его любопытства. Юнги заскрипел зубами и сильнее сжал края раковины, на которую опирался. Посмотрел в сторону закрытой двери ванной, за которой находились остальные, а потом снова в зеркало. Там его встретило лицо девушки, искривлённое то ли от злости и раздражения, то ли от того осознания, что ему всё-таки придётся выйти в таком виде не только из ванной, но и из дома. А потом разгуливать в нём в клубе, притворяясь одной из этих девушек-нимфеток. Подкрашенные каким-то бледно-вишнёвым цветом тинта губы слегка кривились, а аккуратно очерченные подводкой и тенями глаза вглядывались в него в ответ с такой же силой, с которой он сам смотрел в зеркало. Смущение от собственного вида спустя некоторое время всё же отступило на второй план, и жар с щёк, появившийся от первого взгляда в зеркало, постепенно спадал. Проторчав лишние десять минут в ванной, он уже придумал, как уничтожает улики и свидетелей своего стыда. И плевать на то, что он, вообще-то, должен ловить таких преступников. Он вздохнул, настраиваясь, и встал прямо, отпуская раковину и радуясь, что на ноги ему не напялили каблуки, обходясь простыми шнурованными ботинками на невысокой подошве. Ещё раз взглянул в зеркало, напоминая себе, что это всё ради расследования и похищенных девушек, и, как можно скорее, чтобы не передумать, открыл дверь. Его встретила тишина. Хосок застыл и автоматически хотел присвистнуть, но, наткнувшись на убийственный взгляд Юнги, передумал, прикрывая рот рукой и делая вид, что заходится в кашле. Сунволь не удержала ликующего смешка, наблюдая за его реакцией. Провозившись с Юнги почти два часа, подбирая одежду и подходящие оттенки теней и помады, она была до невозможности довольна своим творением. Возможно, из-за этого в тот момент даже раздражение, которым они обменивались обычно, ушло на второй план по причине полной схожести Мина со своей сестрой. — Я думаю, наш план сработает, — воодушевлённо выдохнул Чон, во все глаза разглядывая Юнги и не скрывая хитро приподнятых уголков губ. — Это даже лучше, чем я себе представлял. — Конечно, моя работа, — довольно фыркнула Хо, одёргивая свой белый кашемировый свитер, заправленный в чёрные узкие брюки. В данный момент её мягкий повседневный стиль был полной противоположностью слегка бунтарскому стилю Юнги, одетому во всё чёрное, найденное среди шмоток сестры. Юнги хотел что-то сказать, но его отвлёк звук открывающейся входной двери. Юнджи должна была вернуться только через несколько дней, а поэтому их квартира, в которой остался один Мин, сутками пропадающий на работе, должна была почти пустовать ещё столько же. Кого это нелёгкая принесла? Да ещё и тогда, когда он в таком виде. — О, Юнджи, ты уже вернулась? Розоволосый парень заглянул в дверной проём, пронося за собой пакет, в котором можно было разглядеть пару пачек кошачьего корма и пакет с каким-то фастфудом. В одной из дальних комнат Агентства был устроен питомник, благодаря любви Сокджина к разной живности. А ещё как-то он сделал себе копию ключей от их квартиры, и теперь свободно мог посещать её в любое время дня и ночи, — сам наделив себя такими полномочиями. Хосок несдержанно прыснул от смеха, тут же пытаясь прикрыть своё лицо ладонью. Сунволь отреагировала более сдержанно — сильно поджала губы, чтобы не рассмеяться. В то время как Ким беззаботно продолжал: — Я думал, что твой братец отправил тебя куда подальше на несколько дней. Кстати, где он? Мне надо расспросить его о результатах расследования. — Это не Юнджи, — ещё раз подавил смешок Чон, кусая себя за рукав зелёной толстовки. Ещё чуть-чуть — и он заржёт так сильно, что Юнги не удержится и пнёт его шнурованным ботинком сестры прямо в солнечное сплетение, чтоб заткнулся. — А кто? — удивлённо спросил Джин. Он явно не понимал, почему это — не Юнджи. Ведь она вот она — стоит перед ним. Правда, почему-то вся красная и жутко смущённая, да и совсем не рада ему — что не в её характере. По мнению Юнги, Юнджи всегда радовалась слишком сильно, когда встречала друзей всего-то после нескольких дней отсутствия. — Загляни под юбку — и всё узнаешь, — задушено проговорил Хосок, едва сдерживаясь, чтобы от рвущегося наружу смеха не заговорить на пару тонов ниже. Сун рядом плюхнулась на диван, пряча прослезившиеся глаза в большом мягком подлокотнике серого дивана, кусая его, чтобы не рассмеяться. — Что? Юнги готов был убить кого-нибудь. Может, пусть Сокджин решит, что это всё-таки Юнджи приехала чуть раньше, а не он напялил вещи сестры. Навряд ли от него удастся скрыть подробности расследования, но сейчас ему на это плевать. Он просто хочет надеть обратно свои драные джинсы и растянутую толстовку, которая уж точно будет прикрывать его зад — не то что эта. Поскорее бы снять эти бесстыдные шмотки. Сунволь сказала, что ещё и заставит его напялить чулки, которые притащит уже от себя. За что ему такие мучения? Когда он шёл в детективы, то он совершенно не надеялся на то, что ему нужно будет на полном серьёзе притворяться девушкой. Наконец, Хо перестала терзать подлокотник дивана и встала, всё ещё вытирая выступившие от смеха слёзы. Она подошла к Мину и, слегка приобняв за плечи, чтобы повернуть его красным лицом к Сокджину, пользуясь своим небольшим преимуществом в несколько превосходящих его сантиметров роста. — Юнджи ещё не вернулась, — уже более спокойно объяснила она. В глазах её плясали чертята. — И не вернётся ещё несколько дней. — Но, то есть... — Ким выронил свой пакет на кофейный столик, осознающим взглядом осматривая Мина. Его лицо постепенно приходило в состояние полного восторга вперемешку с чем-то неверящим. — Юнги — наш новый план по ловле преступника, — с коварной улыбкой договорила девушка, слегка наклоняясь вперёд. Сокджин от одновременно смущённого и раздражённого выражения лица Юнги, которое уж точно не свойственно его сестре, едва не рассмеялся, подхватывая общий настрой почти всех, находившихся в этой комнате. Помимо Юнги, разумеется. — Не смешно, — шикнул Мин, переставая нервно сжимать рукой длинный рукав бомбера и складывая руки на груди. Его низкий грубый голос, выходящий из хорошенького ротика «Юнджи» наверняка сбивал с толку. Но только не тех, кто его знал. — Решили ловить на живца? — Ким сложил руки на груди, уже серьёзней окидывая «девушку» взглядом. Сокджин был странным боссом со странными привычками и особенностями. Например, ярко-розовые волосы точно не у каждого директора встретишь. Он мог иногда заполнять важные документы розовой ручкой с блёстками и запахом клубники, или хранить под столом ящик дорогущего вина «на всякий случай», и доставать его тогда, когда самому заблагорассудится, но все в Агентстве знали, что на него можно положиться. Будучи ненамного старше Юнги, Сокджин принял пост директора Агентства всего около года назад — после отставки прежнего. Если вообще, то именно Сокджин заметил Юнги и рекомендовал его. Сначала Мин перебивался чем-то вроде стажёрства, принося кофе и эти пакеты с закусками, помогая по мелочи. Но прослужил он там недолго. Потому что Юнги не знает, когда не стоит лезть со своей помощью и советами. Поставить на место тех глупых полицейских-дилетантов было его величайшим провалом и одновременно с тем удачей. После чего брызжущий слюной полицейский, которого Мин имел наглость назвать «жирной свиньёй, которая не отличит хорошей еды от помоев», когда тот совсем уже подзаебал его, постоянно шпыняя и одёргивая, а на его слова (которые, между прочим, были очень даже дельными) постоянно перебивал, говоря, что какой-то недоросток (возможно, именно это и послужило спусковым крючком) в толстовке может знать о расследовании, — привёл его к директору. Директор выслушал обе версии. Посмотрел на мужчину в полицейской форме неприятной наружности — один из тех невымерших экземпляров, которые на ужин едят пончики и бездельничают на работе подольше, чтобы побыть подальше от сварливой жены. Посмотрел на тощего и бледного Юнги, который рядом с этим типом с пивным животом и вторым подбородком, который своим видом и правда напоминал свинью, выглядел совсем мелким, нескладным и худощавым, да и говорил неохотно, уже смирившись, что его скорее всего выпихнут с этой работы и лишат всего заработка. А потом вежливо попросил уйти полицейского. Тот ушёл, слегка хлопнув дверью и гадко улыбаясь от довольства, радостно ожидая, что Мина выпрут с работы и накажут. Но вместо того, чтобы наорать, как Юнги ожидал, или дать наказание, директор попросил его рассказать свою точку зрения насчёт преступления. Спустя пару дней тот жирный полицейский уже кусал ногти и, натянуто улыбаясь, давал ему показания свидетелей, а Юнги, уже в роли полноценного детектива, мысленно над ним усмехался. В каком-то смысле, его дерьмовый характер помог ему добиться повышения. Уважение, конечно же, можно было заслужить только со временем. Но с тех пор Юнги получил полноценную и неплохо оплачиваемую работу, которая была ему даже больше, чем по душе. Где-то через год директор подал в отставку по причине состояния здоровья, и ушёл на пенсию, а Сокджин, по всеобщему соглашению и всем законам демократии, встал на его место. Юнги нравился старый директор. Но с Кимом он дружит едва ли не дольше всех остальных, кого встретил в Сеуле. Именно Сокджин помог ему со всем, чтобы осесть в этом большом и быстро идущем городе, и не сесть в лужу сразу же после того, как они с сестрой покинули тётушкин дом. Именно тётушкин — потому что они никогда не считали его своим. Именно Сокджин являлся тем самым другом, который может прийти в три часа ночи пьяный в хлам и развалиться где-нибудь на ковре в гостиной, потому что не может залезть на диван, — и никто ему и слова не скажет — только поржёт. Ещё в такой разряд попадал Хосок, которого ему почти сразу поставили в напарники. И, наверное, Сунволь тоже могла бы. Но она никогда не допускала себе подобного поведения. Она вообще никогда не допускала любого проявления слабостей. Но совсем не потому, что она девушка, — скорее, ей не позволяло воспитание или что-то ещё. Какое-то благородство, которое прослеживалось в её движениях, в речи и в одежде. Такое не привить. Такое растёт вместе с возрастом по какой-то причине. И, была ли Сун и правда из благородной семьи, как Мин догадывался, или нет, но он был уверен — в её крови есть что-то королевское. И, как бы она не старалась от него избавиться, сколько бы ни грубила, ни меняла внешность и не работала в морге с трупами, — старые привычки берут своё. Иногда она, заболтавшись, могла как-то машинально сложить операционные инструменты слишком аккуратно и по порядку, как столовые приборы на этих благородных банкетах, или оттопыривала мизинец, когда пила чай. В общем, по его мнению, уж слишком это было подозрительно. — Нам нужно ещё поработать, — Сун убрала руки с миновых плеч, проходя к дивану. — Времени осталось мало. Нужно найти, как и где именно этот псих выбирает девушек.***
— ...Да, спасибо за информацию, — Сокджин положил мобильник на стол и резко повернулся к Хосоку, сидящему на другом конце дивана, обращаясь также и к остальным. — Я выяснил, что все девушки незадолго до похищения так или иначе побывали в ночном клубе «Paradise». Популярное заведение, особенно среди подростков и студентов. Правда, чертовски дорогое. — Что? — удивлённо отвлёкся от своего занятия Юнги, до этого с отрешённым видом сидевший на полу и теребивший шнурки от толстовки. — Но я ведь лично допрашивал их родственников и знакомых. Никаких клубов в ближайшее от похищения время не было. Ну, почти... Третья жертва была в каком-то клубе за три дня до похищения. Пару часов назад был сделан звонок Юнджи, чтобы официально спросить разрешение взять её вещи, и теперь Сунволь искала что-то по шкафчикам. Одна из толстовок Юнджи, с серебристым котиком посередине, сидела на Юнги, чувствовавшим себя куклой для переодеваний, так же хорошо, как и другие вещи. Сун всё ещё искала, сможет ли что-то смотреться лучше того образа, который она сделала в начале, а поэтому он уже смирился со своей участью и уже перестал как краснеть, так и смущаться. — Ты спрашивал только про посещения за несколько дней, — ответил Ким, потянувшись за картошкой фри, которую притащил с собой. У него была склонность к вредной пище, хотя тот и пытался всё от неё избавиться. — Первая жертва была в этом клубе ровно за неделю до похищения. Вторая посещала его почти за две недели до того, как пропала из собственного дома. Третья: ты и сам знаешь. И последняя жертва: Шин Хонг — ходила в клуб с подругами за пять дней до похищения. И знаешь, что ещё я сопоставил: все эти похищения были ближайшим временем после того, как находили тела похищенных. Ну, помимо самой первой, конечно же. — Хочешь сказать... — Юнги замер и посмотрел на него, переставая терзать шнурки от воротника. Подумать только: всё это время подсказка была прямо перед его носом, а он из-за собственной небрежности не смог её разглядеть. — Он выбирает их в этом клубе, — ответил старший, откусывая порезанную соломинкой картофелину что ни на есть с самым серьёзным видом. — А потом как-то выслеживает. Скорее всего, выбирает самое подходящее время и похищает. Если, конечно же, мы не ошиблись. Но, в любом случае, других зацепок у нас нет. — Мне придётся идти в таком виде в клуб? — Мин с ужасом посмотрел на свой прикид, оглядывая стройные ноги в чёрных чулках, почти полностью открытые из-под короткой юбки. Сун почти силой заставила их примерить. Если с подобной примеркой дома при своих он всё же смог немного расслабиться, но как он будет шастать в таком виде среди кучи народа? — Тебе не просто придётся идти в таком виде в клуб, — поправил его Сокджин, закидывая локоть на спинку дивана и оборачиваясь через него. — Тебе нужно будет как-то привлечь внимание похитителя. Навряд ли он клюнет на простушку с туповатым взглядом... И не делай такое лицо, твой испепеляющий взгляд на меня не действует. К тому же, мы не знаем, оставались ли те девушки наедине с ним, а поэтому, возможно, тебе придётся заманить его в ловушку. — Ладно, — Юнги вздохнул, настроился и посерьезнел, поправляя полы короткой юбки и садясь в позу лотоса. Если он к чему-то и относился по-настоящему серьёзно, так это к работе. Но в конце его взгляд всё-таки слегка скривился. — Думаешь, мне и правда удастся сыграть роль обольстительницы? — Тебе придётся, — подал голос Хосок. Тот всё это время сидел, оперевшись на подлокотник дивана. До этого момента Мин вообще считал, что он заснул. — У нас нет другого выбора. — Ты должен это сделать, — подключилась к разговору Сунволь, придвигаясь ближе. До этого она задумчиво рассматривала какой-то ремешок в своей руке, найденный в нижнем шкафчике среди подобных побрякушек и аксессуаров. — Ты наша последняя надежда на спасение девушек. — Если получится — я гарантирую тебе прибавку к зарплате, — заверил его Джин, подкладывая ладонь под щёку и наблюдая, как Хо оборачивает на миновой шее какого-то блядского вида широкий чокер. Он чёрными эластичными полосками оборачивал всю его шею, а посередине находилось серебряное кольцо, которое при движении болталось, как подвесные серёжки. — Зачем это? — Юнги попробовал оттянуть его, сморщив недовольную гримасу. Не получилось. — Нужно как-то прикрыть кадык, — ответила девушка, застёгивая его потуже. — Или хотя бы отвлечь от него внимание. — А с голосом что? — спросил Мин, представляя, какое недоумение или даже ужас может вызвать грубый мужской голос изо рта хрупкой девушки. Голос у Юнги был низкий и слегка басистый, несмотря на сахарную внешность. Не совсем, конечно, как у тех мужиков, но даже близко не женский. А ещё с небольшой шепелявостью. Он насчёт неё совсем не комплексовал — другим тоже вполне нравилось. На самом деле всем плевать на твои недостатки, если ты их принимаешь такими, какие они есть. Тогда-то они и становятся твоими плюсами. Вот и Юнги свою шепелявость недостатком не считал. Просто особенность, которая стала его неотделимой частью. — Ничего. Мы не можем тебе его поменять, — Сун состроила недовольную гримасу в ответ, одновременно с тем оглядывая своё творение. — К сожалению, мир ещё не придумал устройства, меняющие голос в настоящей жизни. Поэтому тебе придётся быть загадочным и немым. — А почему Сунволь не может быть приманкой? — недовольно заметил Юнги. — Она ведь настоящая девушка. Только парик с чёрными волосами надеть. Наверняка она будет убедительней, чем парень в юбке, который, к тому же, не может говорить. — Потому что Сунволь — не детектив, — ответил Ким, с укоризной глядя на брюнета. — Мы не можем подвергать её жизнь опасности. Это наша работа. Юнги фыркнул, отворачиваясь. Ну да, ну да. Сун на самом деле совсем не такая хрупкая, как кажется. Как-то один мудак из нижних слоёв агентства попытался её ударить, и она сломала ему руку. Буквально. После он ходил с гипсом, а как директор прознал об этом, то уволил его. Он без сложностей мог отличить по-настоящему ценных сотрудников от обычных придурков, которые просто перебиваются с местом работы. Сун показала ему язык. Юнги поджал губы и сделал вид, что не заметил, напоминая себе не делать глупостей. Пока что вся ситуация была не в его пользу, и он был в полной власти Хо, которой было доверено устроить так, чтобы Мина непременно заметили в толпе красивых девушек. Ну, а тут у неё фантазия работала безукоризненно. Впервые его любимая работа в полной мере обратилась против него.***
Юнги чувствует острое желание сбежать, когда стоит перед входом с огромной неоновой вывеской, светившейся на фоне тёмного беззвёздного неба и ночного города. На нём плиссированная юбка выше середины бедра, наполовину обрезанная толстовка с каким-то принтом и длинными расклешёнными рукавами, и абсолютно блядские чулки в крупную сетку. На входе стоят двое охранников в классических костюмах и проверяют каждого входящего. Из такси позади, в котором они приехали, вылезают Хосок и Сунволь, и он всё больше чувствует, насколько провальна эта идея. Под слоем косметики, неприятно лежащим на лице, скрыты небольшие залежи теней под глазами, потому что ночью от волнения он плохо спал. Его лицо ещё бледнее обычного, потому что какого-то чёрта «Нужно наносить тональник, BB-крем или пудру на тон светлее настоящего цвета лица, чтобы у него был свежий вид» и «его мнения не спрашивали». На губах светло-вишнёвый тинт, потому что он имеет привычку кусать губы и ни одна помада за все эти адские сутки с переодеванием-обучением «Как вести себя как настоящая леди или хотя бы не быть похожим на быдло» долго не задерживалась. На самом деле он специально её съедал, потому что чувство этого жирного слоя на его губах было слишком противным. Как-то в детстве, когда их с Юнджи мама была жива, она рассказывала, что помаду делают из животного жира. Эти слова отложились в его детской голове, как гадкая невытаскиваемая заноза. После чего у Юнги выработалось телесное отвращение к этой части женской косметички. Нет, после он об этом забыл. Даже часто находил это привлекательным, как и многие парни. Но когда он видел или чувствовал эти слишком много слоёв на чужих губах, лоснившихся жирным блеском, его снова охватывало прежнее отвращение. Ощущение, когда кожи касаются эти перенасыщенные избытком помады губы, влажно и жирно скользящие по щеке или губам, ассоциировались у него с касанием сала на куске варёного мяса. Но на его губах это ощущалось ещё отвратительней. Он ничего не имел против девушек — даже наоборот. Он ничего не имел против помады. Просто. Противно. Но он не мог побороть это ощущение и одно из тех немногих воспоминаний, оставшихся от матери. Каким бы оно ни было вредоносным, он не хотел забывать его. — Напомните мне, что я здесь делаю, — Сунволь сложила руки на груди, сжимая губы в тонкую полоску и без страха или любопытства оглядывая двух охранников, что, несмотря на людей, ждущих прохода, странно покосились на их троицу. — Ты здесь на всякий случай, — ответил Хосок, расплатившийся с водителем такси и вставший рядом с ними. — Парень и девушка — выглядит не так, как мы хотели бы. У всех жертв не было пары, и в клуб они ходили компанией. Две девушки и один парень — уже не так подозрительно. — Или все просто подумают, что ты с жиру бесишься, — фыркнула девушка. — Кстати, разве рубашка это подходящая одежда для ночного клуба? — решил вставить своё слово Юнги, косясь на одежду Хо. Несколько верхних пуговиц заправленной в чёрные короткие шорты белой рубашки были расстёгнуты, опускаясь ниже ключиц и доходя до ложбинки. На рукавах и грудных карманах вышиты алые розы. Пару часов назад он уже успел пошутить, что Сун нечего показывать, чтобы расстёгивать рубашку так сильно, и теперь эластичные, но покрывающие всю его шею полоски чокера сдавливали его горло слишком сильно, а на худых ногах красовались едва ли не с истерикой и почти что скандалом надетые сетчатые чулки. Больше он так не шутил. — Сейчас и посмотрим, — слишком мрачно для общей обстановки проговорила Хо, решительно направляясь к охранникам, уже освободившим проход от предыдущих посетителей. Те переглянулись между собой. — У вас зарезервированы места? — остановил её один из них, подозрительно оглядывая шагающих следом парня и ещё одну девушку. Чёртово элитное место. Так вот, значит, почему они спровадили тех ребят, которые крутились здесь до этого. — Да, у нас забронирован вход на фамилию Хо, — ответила девушка, уверенно смотря в глаза мужчинам и слегка приподнимая подбородок так, как умели точно только знатные особы. Это место было чертовски дорогое. По причине подозрительности они отложили идею записывать всё на счёт Детективного Агентства, и уже даже с досадой собирались растормошить свои кошельки, лишаясь знатной суммы. Но вдруг Сун настояла на том, чтобы взять оплату на себя. Миновы догадки о её семье только подтвердились. Охранники проверяли списки, пока они терпеливо ждали. Сунволь держалась довольно бывало и спокойно. Её осанка всегда была идеальная, в отличие от Юнги, который имел привычку сутулиться. Наверняка рядом со всегда стальной Сун и беззаботно, но слегка самоуверенно в своей манере улыбающимся Чоном, он сейчас выглядел совсем не вписывающимся в эту обстановку. Наверное, будь на нём сейчас его обычная одежда, а не женские шмотки, он бы мог выглядеть увереннее. А сейчас он просто стоял позади, слегка переминаясь своими шнурованными ботинками с ноги на ногу, поджимая подкрашенные губы и стараясь выглядеть как можно спокойней. — Откуда у тебя такие деньги? — спросил Хосок тот вопрос, который Мин держал при себе, когда их пропустили в дорого обставленное помещение. По всему первому этажу разбросаны низкие стеклянные столики с округлыми диванами, обтянутыми красным бархатным материалом. В середине зала, выходя за его пределы, под какую-то энергичную диджеевскую музыку двигаются люди. У стены, которую они могут разглядеть, расположена барная стойка, к которой они сразу же направились. — Это не мои, — Хо ловко обходила танцующую толпу, двигаясь к своей цели. — Это семейные. То-то они обрадуются, когда посмотрят счета... Впрочем, их больше будет волновать то, что я впервые за долгое время воспользовалась их деньгами, но не на те цели, на которые они хотели. Они ведь ничего не знают о расследовании. Другими словами, они будут думать, что их дочь тратит их деньги на дорогие клубы и выпивку. — Хороший ход, — стараясь говорить так, чтобы его слышали только Сунволь с Хосоком, хмыкнул Мин. — Для обиженного ребёнка. — Лучше не говори так, пока ты в юбке, — мрачно усмехнулась Сун. — Почему? — Потому что я в любой момент могу сделать вот так, — ответила девушка, резко поворачиваясь и задирая Юнги подол клетчатой юбки. Юнги едва не пискнул, вовремя закрывая себе рот рукой и остервенело цепляясь за складки плиссировки, за которую ухватилась Хо. Но слишком поздно, потому что юбка поднялась ровно настолько, чтобы показать чёрную каёмку чулок на бледных бёдрах и почти половину тонкого ремешка, подтяжками цепляющегося к поясу под одеждой. — Эй, вы идёте? — обернулся Хосок, успевший пройти чуть дальше Сун и заметивший, что у них небольшие проблемы. — Ты охренела? — Юнги вцепился в белый рукав как раз там, где была нитками расшита красная роза, обёрнутая зелёным стеблем, листьями и шипами, заставляя девушку посмотреть на него. — Хочешь, чтобы все увидели, что у меня под юбкой вовсе не женские органы? — Да никто ничего не увидел, — фыркнула Сун. — Кроме того, что на тебе чулки, а не колготки. Знаешь, большинству парней нравятся именно чулки, а поэтому теперь ты наиболее привлекательная жертва для похитителя... Наверное. Никто ведь не отменял исключения... А вот то, что ты сейчас шипишь на меня — очень даже подозрительно. Юнги оглянулся. Он и в правду заметил около десятка смотрящих на них глаз, разбросанных во всей зоне видимости. Некоторые — любопытно, некоторые — раздражённо, а некоторые — оценивающе. Иногда он и до этого ловил на себе подобные взгляды, даже будучи одетым как обычно. Они были скорее заинтересованными. Но сейчас — это было мерзко. Они скользили, пожирали, улыбались, будто они милые зверушки на потеху. Липкие, отвратительные. Подобное внимание льстило, конечно, но по большей части он всё равно чувствовал себя каким-то куском мяса. Парень только сейчас понял, что подобное преследовало его с самого выхода из дома. И главное — не только его. Сун тоже. Он и раньше замечал, что девушкам в этом смысле живётся страшнее. Но почувствовать всё это на себе — гораздо хуже. Юнджи тоже подобное чувствует постоянно? И как они только с этим справляются. — Всё равно ты сука, — упрямо фыркнул Юнги. — Пока не жалуюсь, — Сунволь показала ему язык, а потом, когда они отцепились, подошла к барной стойке, заказывая напитки. Выбор здесь был действительно большой. Юнги никогда не был особым любителем выпивки, как и людных мест, но он вполне себе может по-достоинству оценить качество алкоголя. Ему нравилось выпивать иногда по выходным с Хоби или Джином пиво или чего покрепче, но в подобных заведениях, где всё в несколько раз дороже, а порции меньше, его обретённая ещё с подросткового возраста бережливость брала своё. Гораздо умнее ведь взять с собой из дома, или выпить раньше, чем заказывать всё здесь. Но им нужно было купить что-нибудь, чтобы слиться с толпой, и Сун явно думала так же. Или просто транжирила деньги. Пока им мешали напитки, у Юнги было время оглядеться получше. Он закинул локоть в длинном рукаве с какими-то узорами на стойку, опираясь на неё и отворачиваясь. Повсюду разливалась светомузыка, однако некоторые углы были полностью неосвещёнными, оставаясь в темноте. Обычно в таких углах кто-нибудь целуется или уже-почти-что-трахается, или передают запрещённые законом наркотики. А остальные знают, и часто замечают, но предпочитают не обращать внимания. Потому что — ну кто здесь не без греха? Здесь царит атмосфера раскованности и вседозволенности, особенно если у тебя есть деньги. Правил не так много: выглядеть подходяще и не устраивать громких беспорядков, мешающих другим посетителям. Царство греха и разврата. Была бы в этом хоть какая-то польза, если бы похититель выбирал только богатых девушек, которые частенько тусуются в таких местах. Тогда список потенциальных жертв можно было бы сократить. Юнги так и думал бы, если бы вторая и третья жертвы не были бы из обычных семей, которым просто по воле случая посчастливилось попасть в клуб. Остальные же, если были не из богатых, то как минимум из хорошо обеспеченных. Похоже, похититель не особо интересовался их происхождением, и просто цеплял тех, кто больше всего зацепил его внешне или ещё чем-либо. — Ваши напитки, — отвлёк его от раздумий бармен, с улыбкой подавая три одинаковых высоких стакана с кусочками лайма внутри. Юнги запоздало с лёгким смятением заметил, что тот почему-то в классическом костюме, что нетипично для бармена. Но быстро забил на это, подумав, что тот, наверное, временно подменяет настоящего. Такое довольно часто происходит. Теперь, нужно решить, что делать дальше.***
— Безнадёжно, — Юнги вздохнул, придвигая к себе стакан с джин-тоником и слегка бултыхая его так, чтобы полурастаявший лёд стукался о прозрачные стенки. Нужно было сохранять трезвый рассудок, но не выделяться из толпы, а поэтому выпивка была заказана лишь для красоты. Какая досада. — Как думаете, я уже стал следующей жертвой, или этот псих обошёл меня стороной? Мне уже наскучило ждать. — Не говори так, — усмехнулся Хосок, болтая зелёную трубочку в своём стакане, который стоял на столе. — Ты наш ценный сотрудник. Порой я не знаю, как без тебя бы справлялось Агентство, учитывая то, что по-настоящему талантливых работников можно по пальцам пересчитать. — Тем не менее, я не смог справиться с этим делом, а поэтому сейчас сижу здесь в юбке, чувствуя себя свиньёй на продаже, — уныло заметил он, всё-таки отпивая глоток розоватой жидкости. Не пропадать же добру. У него денег, конечно, куры не клюют, но всё равно жалко. — Ты не свинья, хё... нуна, — поспешно исправился Чон, отвечая на недовольный взгляд смирившегося уже Мина озорной улыбочкой. — Скорее — кошечка. Дорогая и породистая. — Ну, спасибо, — фыркнул Юнги на сомнительный комплимент младшего. Он поглядел на танцпол, до предела забитый народом. — И сколько таких кошечек ещё здесь тусуется? Здесь много красивых девушек. Почему он должен заметить именно меня? — Потому что ему нужна определённая порода, — задумчиво проговорил Хосок, разглядывая что-то в толпе. С танцпола вспышками и лучами светилась светомузыка. — А бледнокожих брюнеток не так уж и много. В полутьме сложно разглядеть, но я высматривал таких. Пока что покруче тебя я никого не видел. — Кстати о породах: где Сун? — вспомнил Юнги, понимая, что уже не меньше пятнадцати минут не слышал ничего колкого и не видел ничего серебристого. — Похоже, пытается склеить во-он ту девушку, — кивнул младший куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, Мин заметил знакомую белую рубашку с розами на рукавах. Сунволь мило болтала у барной стойки с какой-то невысокой миловидной блондинкой, одетой в светлую джинсовку и белый топ. Та, судя по виду, рассказывала о чём-то крайне интересном, наматывая почти белоснежную вьющуюся прядь на пальчик. Хо внимательно её слушала и улыбалась, иногда даже над чем-то посмеиваясь. Юнги выдал почти истеричный смешок, едва не привлекая к себе внимание своим совсем неженским голосом. Но вовремя прикрыл себе рот. Откинулся назад, развалившись на красной бархатной спинке дивана. — Так я не ошибся, — почти неверяще выдал он, говоря это скорее себе. Его нюх детектива (ну, или гей-радар) правильно сработал даже здесь. То-то он никогда не видел Сун с парнями, помимо них и других работников Агентства. А если она заставала Юнги вместе с парнем или девушкой «на одну ночь» (что бывало крайне редко и «просто чтобы расслабиться»), то относилась к этому крайне критически. До этого момента (не считая нелепого обожания к Юнджи) Сун была окутана ореолом асексуальности, и Юнги иногда даже испытывал вину за то, что тратит время на какие-то недо-отношения, вместо того чтобы потратить их на что-то полезное, как это делала Хо. Он дождался, когда Сунволь попрощается со своей блондинкой, напоследок забирая от неё что-то со стола. Ждать пришлось недолго, потому что девушку позвал кто-то с другой стороны, скорее всего из её компании, и Сун, напоследок улыбнувшись, попрощалась с ней и направилась к их с Хосоком столу. — Так и знал, что ты лесбиянка, — не теряя времени, усмехнулся Юнги, когда девушка плюхнулась рядом, зажимая что-то в руке. — Мы вообще-то на работе, не забыла? — Это вы на работе, — фыркнула Хо, что-то шаря по карманам шорт. — А моя работа не начнётся, пока не найдут новый труп. И, в отличии от вас, я пыталась хоть что-то сделать. Я расспрашивала её о местных подозрительных личностях. — Так ты только за этим к ней подходила? — с почти что открыто проскочившей досадой спросил Мин — Нет, — ослепительно улыбнулась Сун, поднимая зажатую между наманикюренных пальцев сложенную салфетку. — Я взяла у неё номер. — Так, как успехи? — вмешался Хосок, едва не переваливаясь через Юнги, слегка забывшем о главной цели. — Узнала что-нибудь? — Почти ничего полезного, — хмуро ответила Хо, засовывая салфетку с добытым номером себе в карман. — Подозрительная личность здесь — каждый второй. Чёртов рассадник подпольного мира. — А есть «особенные фрукты»? — задумчиво посмотрел на неё Юнги, почесывая подбородок и поглядывая на танцующую толпу. — Владелец клуба тяготеет к особенно красивым девушкам. Иногда пропускает их без брони и спускает с рук какие-нибудь мелкие просчёты, вроде запрещённых наркотиков, но больше на него ничего нет. По виду обычный мужик с небольшой слабостью. Ещё есть один наркобарон, который, по слухам, заманивает бесплатной дурью, а потом накачивает девушек разными наркотиками и продаёт их на чёрном рынке. Иногда целыми, а иногда — по частям. — Навряд ли кто-то из них способен был бы провернуть такое, — заметил Мин, в раздумьях кусая ноготь большого пальца. — Ещё кто-нибудь? — Есть одна шайка, тоже торгующая дурью, но по слухам они совсем ещё школьники, и Мафия избавилась от них ещё пару недель назад. Они не любят, когда такое без разрешения проворачивают на их территории. — Мафия? — слегка удивлённо посмотрел на неё Хосок. — Ага, о них я и хотела рассказать, — кивнула Сунволь куда-то в сторону барной стойки. По большей части она была пустая. Прислонившись к столу, разговаривали две девушки — розововолосая и смуглая брюнетка. На стуле где-то посередине на высоком стуле сидел одинокий парень довольно обычного, но вполне приличного вида, попивая какой-то напиток. Наверняка только пришёл и ещё ждал свою удачу подцепить кого-нибудь. За стойкой стоял бармен, по-видимому, пока что без работы, потому что болтал с парой каких-то парней в чёрном. На последних Сун задержала внимание. Один был какого-то байкерского вида, но значительно отличался от бородатых мужиков в кожанках, разъезжающих иногда по улицам Сеула. Со спины трудно разглядеть, но явно молодой, на вид точно не больше двадцати — а то и меньше. Но довольно крепкого телосложения. Чёрные волосы и чёрная кожанка слегка потрёпанного, но вполне товарного вида. На такого же цвета джинсах навешаны какие-то цепи. Бунтарская личность, наверняка сорвиголова. Второй казался спокойней, но уже более утончённого, щеголеватого вида. Рубашка с коротким рукавом, заправленная по ремень чёрных джинсов, плотно сидящих на длинных крепких ногах. Слегка зачёсанные назад смоляные волосы, и, как Юнги показалось, когда он смог увидеть часть лица, — самоуверенная, будто всезнающая улыбка с озорным огоньком в глазах. Скорее всего, старше первого. Но менее ли предсказуем? Они вроде бы выглядели обычно для этого места, а вроде бы и нет. Но было что-то, какая-то аура, окружающая этих двоих, которая так и говорила, что они не похожи на большинство богатенького сброда, что здесь обитает. Это их место. Это Их территория, и их территория везде, где они только появляются. Наверняка жуткие типы. — Запоминающиеся типы, да? — как-то мрачно хмыкнула Сун, отпивая от своего стакана с «Голубой Лагуной». Свой джин-тоник она выпила ещё полчаса назад, и, в отличии от Юнги с Хосоком, она не собиралась ограничивать себя, только потому что они на задании. Вообще, у этой девушки был талант — она очень долго не пьянела от почти что любых алкогольных напитков, и на совместных посиделках частенько перепивала всех парней, оставаясь в трезвом состоянии, пока другие уже едва ли не пускали слюни. Но было у неё одно но: вино. От одного бокала Хо превращалась в недееспособный и слегка буянистый мешок с картошкой. Юнги или Хосоку после таких случаев часто приходилось тащить девушку домой на собственном горбу, пока та выдавала бессвязный по своей логичности бред. Поэтому на этот напиток, по всеобщему решению, у неё было табу. — О них ходит много слухов здесь, — продолжила девушка, посматривая на странную парочку. — Они нечто вроде местных легенд. Из-за своего вида и поведения они явно сделали себе не самую лучшую репутацию. Слухов много, и все они по большей своей степени полнейший бред, как послушать. Но есть кое-что, что могут с точностью подтвердить большая часть здешних завсегдатаев. — И что это? — спросил Юнги, чувствуя, как напряжение скопилось под мышцами, и поглядывая в ту же сторону. — Их несколько раз видели с мафиозным боссом, — Сун помешала чёрной трубочкой лёд внутри стакана, подцепляя зелёную дольку лайма. Должно признать, что ярко-голубой напиток чертовски хорошо смотрелся в руках у пепельноволосой. — Думаешь, эти слухи доказывают их причастность к этому делу? — спросил Хосок, глядя в сторону болтающих с барменом парней. Кстати говоря, бармен и правда другой человек. Тот был в деловом костюме со снятым пиджаком, и Мин не особо его разглядывал. А этот приятной внешности смуглый молодой парень с татуировками и в майке. — Нет, не доказывают, — Хо попыталась втянуть через трубочку дольку лимона, будто играясь с ней. — А вот то, что они последнее время расспрашивают о бледнокожих брюнетках с красивой внешностью — очень даже. — Навряд ли настоящий преступник действовал бы так открыто, — засомневался Юнги, разглядывая парней сквозь розоватую воду и лёд, плавающий в ней. Видно было не очень, поэтому он опустил стакан, смотря уже открыто и без страха быть замеченным, потому что парни были увлечены разговором и явно не собирались поворачиваться. К тому же, вероятно они привыкли к прикованным к их спинах взглядам и навряд ли бы заметили его среди такой кучи народа. Его сердце ушло куда-то если не в пятки, то в низ живота — точно, когда тот, что в рубашке, будто почувствовав его взгляд, обернулся. Мгновенно нашёл лицо Юнги в толпе людей, без смущения вклиниваясь в него глазами и разглядывая, будто пытался найти что-то. Что-то — объяснение? Нужные черты? Тело? Юнги чувствовал себя прикованным задницей к мягкому бархатному дивану, как кувалдой, невольно рассматривая в ответ и кусая внутреннюю сторону щеки от напряжения. Ощущая, как внутри всё холодеет, будто ртуть разливается по венам вместе с кровью. Парень был почти спокойный, но глаза... Блять, Юнги ещё никогда не видел такого тяжёлого, густого взгляда. Тот щурился, оглядывая Мина как какую-то мелкую помеху. Надоедливую. Жужжащую. Почему, если они ещё даже не разговаривали? Что он ему сделал? — Но у нас нет других зацепок, — ответила Сун, вырывая Юнги из какого-то транса. К черноволосому в этот момент тоже обратился второй парень, и он отвернулся. Юнги сразу же почувствовал, как его покрытые изморозью органы оттаивают. Всё это длилось лишь мгновение, но ему показалось, что прошло не менее нескольких минут, прежде чем закончилось. Что это было? В любом случае нужно проверить любые предположения. К тому же, они всё равно мафиози, из подпольного мира. — Поэтому Сокджин и говорит нам не связываться с ними, и вмешиваться в их дела только в случае крайней необходимости, — Юнги слышал слова Чона как сквозь плёнку, медленно отходя от случившегося. — Нужно сохранять равновесие. Они как крысы — от них никогда не избавишься полностью, но при случае можно договориться. Они живут на скрытой стороне Сеула, мы — разбираемся с беспорядками на внешней. — Этот закон работает, только пока обе стороны соблюдают договорённость и не выходят за рамки, — хмуро фыркнула Хо, подпирая подбородок рукой. — В общем — выбора у нас нет? — скорее подтвердил, чем спросил Мин, отставляя стакан и пытаясь убедить себя, что эта нервная дрожь, покрывающая всё его тело, была просто от адреналина. Он ведь уже сталкивался с такими людьми раньше. Да, но тогда почему он впал в такой ступор?