На острие ножа

— Либо вы объявляете друг другу перемирие, либо — я сам лично прослежу, чтобы вы пожали друг другу руки и извинились. — Чего?! От синхронного возмущённого выкрика двух голосов начали поворачиваться люди с других столов в школьной столовой. Утро пятницы для Юнги определённо выдалось не самым лучшим. Всё началось с того, что он встал с кровати, чувствуя какую-то странную ломоту во всём теле (что, кстати, для вампиров не очень свойственно). Приняв ленивый утренний душ, натягивая слегка помятую широкую футболку и топая, чтобы почистить зубы, он ожидал увидеть в зеркале то же, что и всегда видит по утрам: сонное, но посвежевшее после душа бледное лицо с еле заметной извечной синевой под глазами. Но... Юнги уронил щётку в раковину, так и замерев с огромными от шока глазами перед зеркалом. На скуле его расползался огромный — почти на пол щеки — синяк, подбитый содранной кожей; на шее алел глубокий след от зубов и несколько синяков с обеих сторон от удушения. Он ломал кости, получал гематомы и большие ссадины. Ему разбивали в кровь лицо, протыкали холодным оружием и палили из огнестрельного. Он получал множество различных травм за свою неразмеренную долгую жизнь, и знал, что это — буквально просто царапины, которые, по сравнению с настоящими серьёзными травмами не причинят ему по-настоящему серьёзных неудобств (скорее, будут просто раздражать). Нет, после вчерашнего это было вполне ожидаемо. После вчерашнего могло быть и хуже — Пак даже не особо сильно бил, всю свою ярость вложив в укус. Это была даже не полноценная вспышка гнева. Тот, скорее всего, просто хотел его припугнуть, чтобы отвязался. Припугнуть так, как зверя отпугивают от своей земли выстрелом ружья в воздух. Кажется, когда он уходил, Мину даже показалось, что в глазах у того, несмотря на маску несожаления, промелькнула какая-то досада. Какое-то сожалеющее «перестарался», и, кажется, что-то вроде — «опять», но потом быстро и решительно скрылось, явно напомнив себе, что Мин вампир, а значит — зарастёт. Но вот у Юнги сожалений не было. И его бы совсем не удивило, что после крепкого удара в скулу, чужих пальцев, сжимавших его горло, и кровящего укуса в шею, у кого-то остались следы. Нет. Следы были бы у любого человека. Но было одно но... Юнги не человек. А поэтому, за ночь они должны были зарасти. Первой его мыслью после осознания, было: «я не чувствовал себя так со времён, когда был человеком». Вчера он просто оклемался, дожидаясь, когда щекочущее внутренности ощущение стихнет, а жар спадёт с щёк, натянул воротник толстовки и потащился домой. Отмахнулся от Намджуна, который удивлённо вскинулся на его помятый вид, — не до него было. Не глядя в зеркало принял душ и завалился спать, даже не выпив вечернюю порцию сраных лейкоцитов. Чувствовал он себя почему-то так, будто попал под грузовик. Ощущение уже непривычное. Давно он не дрался, как это ни странно. Уже около года. Но, в конце концов, для вампиров это словно миг. Он попытался собраться. Что он точно знал, так это то, что нельзя было идти в таком виде в школу. Вообще, у него были насчёт этого противоречивые чувства: его бунтарская и мстительная натура шептала, чтобы он не парился по этому поводу и шёл туда так, притягивая удивлённые взгляды и шёпотки. А потом, если спросят, сказать, что их идеальный мальчик Пак Чимин вчера набросился на него, когда они остались наедине. Это и правда искушало. Подпортить ему репутацию. Нет, не просто подпортить — втоптать её в грязь. Но проблема была в том, что навряд ли они поверят. Да и как доказывать — сверять след зубов на откушенном Паком гамбургере и на его шее? Это было совсем уж стрёмно. А поэтому пришлось досадно вздохнуть и отложить такой способ мести в дальний ящик. Но, одновременно с шёпотом его подростковой инфантильности, его разум буквально кричал: «прикрой, блять, своё поражение!» Его стыд. Его слабость. То, что он позволил сделать с собой этому мальчишке слишком многое. Тронуть его хотя бы рукой против его воли — каралось либо смертью, либо самой изуверской, жестокой местью. Но что он может сделать против наглого мальчишки, который ещё даже второй десяток лет не разменял? Что было не менее противно, так это то, что из-за него он должен будет снова восстанавливать свой режим. Это дураки и незнающие невежды думают, что вампирам он не нужен. Вампирам кровь нужна точно так же, как и людям человеческая пища. Это их топливо. А если твои запасы еды не бесконечные, то нужно разделить их на определённые порции, верно? Такая диета строга сама по себе: порции в основном небольшие, если нарушишь хоть что-то, сорвавшись, — назад будет вернуться очень сложно. Конечно же, можно было просто находить себе жертв пару раз в месяц — так было бы легче, да и жажды не ощущаешь. Но он отказался от такого образа жизни около двух десятков лет назад. В какой-то степени из-за Намджуна, в какой-то — потому что самому надоело высасывать из людей жизнь. Даже если, как он считал, это дарило ему наслаждение. Просто надоело. Наскучило. И всё. С этими мыслями он шарил в шкафу, одеваясь. С раздражением осознавая, что у него нет ни одной водолазки с высоким воротом или специального пластыря, чтобы закрыть шею или хотя бы ебучий, — видный за километр, блять, — укус. Чёртов ублюдок определённо перестарался. Укусить вампира?! Cерьёзно?! Он, блять, совсем ебанутый?! Нашарив в скудной аптечке, которую предусмотрительный Сокджин зачем-то притащил в логово (блять?!) вампиров, он, скептически поморщившись, а потом всё же хмыкнув, обмотал себе шею бинтами (выглядело это так, словно он решил скосплеить мумию). Но теперь можно было идти в школу и просто наплести что-нибудь про то, что он потянул шею или порезался. Ну, или в меру своего характера вообще ничего не говорить. Это, конечно же, тоже не может не привлекать внимание, но всё же лучше, чем выставлять всё напоказ. Школа, в самом деле, тоже была не особо в его интересах. Хотя он и умудрялся с лёгкостью получать хорошие отметки по всем предметам (да даже по этой физкультуре, на которой в основном стоял в сторонке, как это ни странно), даже не стараясь, но на самих уроках частенько засыпал под нудное разглагольствование учителей. Это было для него скучно. Скуу-у-у-учно! Школа была обычная, старшая средняя, без какого-либо особого направления — уж такую выбрал Сокджин для временной работы. А за ним и Намджун, конечно же. Но если Намджун пришёл работать сюда из-за Сокджина, то Юнги и сам не знает, зачем последовал за ними. Если его спросить об этом — он не ответит. Наверное, решил попробовать что-то новое в своей бесконечной вампирьей жизни. Когда у тебя в руках вечность, которую ты не прозябываешь в какой-нибудь норе, то, в конце концов, когда ты перепробовал всё то, что хотел, — тебе начинает казаться, что в мире уже нет ничего интересного. Конечно же, это в основном нытьё ленивых пиздаболов, которые не хотят учиться чему-то новому. Но иногда, по-правде говоря, это приходит и к Юнги. Ненадолго. Где-то на несколько дней или часов, пока он не найдёт себе всё же какое-нибудь интересное занятие. А это он определённо умел. Умел точно так же, как и не умел сидеть без дела. Но так или иначе, за это время он, от скуки или ничегонеделания, или же из банального интереса, получил несколько высших образований. Это было для него довольно легко: новые знания он поглощал с таким интересом и скоростью, что на некоторых его даже выпустили досрочно. То были курсы литературы, экономики, философии и психологии. Была ещё парочка, которых он не закончил, но изучил достаточно. Ещё за это время он довольно быстро овладел компьютером и научился взламывать даже самые защищённые сайты. Полезный навык. Школа это само по себе стресс — выматывание физически и морально. В школе полно глупых знаний, которые (типо) обязательны, но все знают (но не говорят вслух), что они никому не пригодятся. Учителя вдалбливают ученикам, пугают, что без высшего образования они никто, но в самом деле в обычной жизни тебе этот красный диплом с высшим понадобится только как подставка для расшатанной ножки стола. Нет, кому-то оно, может, и пригодится, только вот точно не всем, — это слишком многие «взрослые» не учитывают. Он относился к этому довольно критично. Особенно потому что для остальных, в том числе и этих «взрослых» стал таким же малолетним пиздюком. А к пиздюкам, каким бы умным он не был, частенько старшие относятся пренебрежительно. В этой школе не было для него ничего нового. Всё, что его здесь держало — это Намджун и надежда найти хоть что-то интересное. Что было и плюсом, и минусом одновременно — так это то, что его внешность ни у кого не вызывает подозрений. То, что его худощавое тело, невысокий рост и плавные линии лица делали его в точности похожим на подростка, сейчас делало ему действительно доброе дело. У него не было комплексов. Ему нравилось его тело. Ему нравилась его бледная кожа, хрупкое телосложение и хитрый, блестящий прищур глаз. И даже эта синева под глазами, являвшаяся какой-то хронической, придавала этому какого-то особого шарма. Это располагало к себе людей. Он думал об этом: даже некрасивый человек может быть притягивающим взгляд и завораживающим. В то же время как красивый, если приглядеться, отталкивал от себя, когда разглядишь, что внутри у него по-настоящему ничего нет, кроме гнили. Люди называли Юнги красивым. Люди относились к нему так же. Самому же Юнги, если честно, на его «красоту» было плевать. Выгодно — вот и всё. Подумав о своей внешности ещё раз, он улыбнулся, а потом (просто ради приличия), натянул на своё лицо скучающее-недовольное выражение. Подтянул воротник огромной клетчатой рубашки повыше и, с ноги открывая дверь уже в классный кабинет, под чужие заинтересованные взгляды прошёл за свою парту где-то у заднего ряда. Чимин с побитым лицом — явно посильнее, чем один единственный синяк на скуле у Мина, — хмуро глянул на него одними глазами и больше даже не поворачивался, не забыв подпереть кулаком щёку. Юнги фыркнул и отвернулся, напуская на себя безразличный вид. И больше они, честно, не пересекались, — только замечали странные разговоры учителей за своей спиной. И, оказалось: не просто так. Потому что всё, как говорится, имеет свои последствия. А Юнги упоминал, как сильно он ненавидел людей, которые лезут не в своё дело? Хотя, это было бы довольно иронично. Потому что он сам, вообще-то, таким и являлся. Это произошло после первых утренних занятий, когда все обычно обедают: Намджун с решительным видом силком усадил их за один из столов. А потом, мило улыбнувшись (будто идёт сдавать телят на бойню), сел напротив и заявил, что «либо они хотя бы для вида налаживают отношения, либо — он за себя не ручается». — Я ухожу отсюда, — Юнги показательно схватил свой ягодный смузи (подъёбы за любовь именно к сладким напиткам на него уже почти не действовали), вставая и действительно собираясь съебать подальше от Кима и его проблем. А ещё от странного взгляда Пака на его перевязанную бинтами шею (Что он пытается там отыскать? Клад?! Да, это из-за него он носит этот ёбаный кусок марлевой ткани на шее! Что-то ещё?!). — Стоять, — Ким резко и с негромким звуком воткнул вилку в кусок рыбы на своей тарелке. Мина невольно пригвоздило задом обратно. Такой Намджун был жутковат даже для него. За последнее время он вообще довольно сильно вошёл в роль учителя — можно было даже сказать, что ему это нравилось. Юнги, зная своего друга едва ли не с отрочества, знал — нравилось. — Я понимаю, что вы не рады этому, — начал он, откладывая столовый прибор. — Но так решил учительский совет. И, если честно, мне тоже не улыбается наблюдать за тем, как вы калечите друг друга. Хотя я и понимаю, что оставлять вас наедине — словно смешивать огонь и серу. Но — была не была. Не убьёте же вы друг друга, в конце концов. Мин с подозрением взглянул на Чимина. «Он так уверен в этом?». — Ну и что вы от нас хотите? — со слишком явной ноткой похуизма спросил Чимин, подцепляя вилкой кусок говядины на своей тарелке и поднося ко рту. Кажется, его всё происходящее — не больше, чем просто раздражало. В то время как Юнги готов был перегрызть кому-нибудь глотку от злости, что его пытаются контролировать. Чтобы успокоиться, он втянул через трубочку сладкую жидкость. Ну, серьёзно, — что он может сделать, чтобы помирить их? Не запрёт же в одной комнате, используя ту самую психологическую технику. Ну, ту самую. Когда двух людей в комнате запирают в комнате и заставляют отвечать на личные вопросы. А потом они... А потом они... Бррр... Юнги передёрнуло от этого слова. Становятся «очень хорошими друзьями». — Сходите куда-нибудь вместе. Юнги поперхнулся своим коктейлем, едва не выплюнув половину содержимого своего рта на стол. Чимин выронил свой кусок мяса обратно в тарелку, так и не донося до места назначения. Тэхён (всё это время почти молча сидевший рядом) истерически рассмеялся, роняя голову на стол и хлопая по нему рукой. — Мистер Ким, — поднял он руку, хрюкнув ещё раз напоследок уже, кажется, от пришедшей в голову идеи. — Мы с Чонгуком идём послезавтра в кино. Может быть, устроим двойное... Самоубийство. Ну же, давай, скажи «самоубийство»! Это хотя бы будет смешно. Юнги убийственным взглядом посмотрел на младшего. — Ни за что, — Чимин резко положил руки на стол так, что подносы на нём слегка подпрыгнули. — У меня уже запланированы дела на воскресенье. «Делами» этими был марафон по «Железному Человеку» и «День Вредной Еды», но остальным об этом знать было не обязательно. Он устраивал это как минимум раз в месяц, чтобы расслабиться и повеселиться. Это было что-то вроде традиции. И обычно он проводил его с тем же Тэхёном. Из-за тэхёновского свидания с Чонгуком они перенесли его на субботу. Но ведь остальные об этом не знали! — Значит, тебе придётся перенести их на другой день, — мило улыбнулся Намджун. — Но... — Никаких «но». И, Юнги, зайди ко мне в кабинет. Надо поговорить. Юнги откинул стакан и досадливо сложил руки на груди, отворачиваясь.

***

— Что у тебя, мать твою, с лицом? — Намджун опёрся поясницей об учительский стол и сложил руки на груди. — Я не удивлён тому, что вы с Чимином всё-таки подрались, но почему у тебя до сих пор вид, будто ты лицом встретился с дверью? А с шеей что? Вчера он так и не смог рассмотреть Мина поближе. В основном потому, что тот заперся в своей комнате почти сразу, как только пришёл. Юнги понимал, что у младшего появятся вопросы. А так как сегодня Киму надо было прийти в школу только ко второму уроку — то и утром он не мог наблюдать шок, охвативший старшего на почве странных обстоятельств. То есть, пока Мин бегал, чтобы замаскировать почему-то-не-регенерирующие-потемневшие-и-слишком-заметные раны на шее, тот спокойно дрых себе в кровати и проснулся только к тому времени, когда хлопнула входная дверь. Сама же регенерация у вампиров зависела от степени серьёзности раны: к примеру, если тебе прокололи живот — то она могла зарастать от нескольких дней до недели. При этом все силы уходили на восстановление. И лучше всего было лежать и не дёргаться, потому что «вампирская сила» в это время значительно убавлялась. Хотя и всё ещё превышала норму среднестатического человека. Или же как сейчас — такие незначительные повреждения, как царапины, синяки, неглубокие укусы и, господи-прости, — даже засосы, — обычно восстанавливались за пару часов. Само собой, если уж всё совсем плохо — за ночь. — Я не знаю, ясно! — Юнги развёл руками. — Я просто проснулся, а на моём лице вот это. — Он указал на себя пальцем. — Есть предположения, почему они не затянулись? — Ким отстранился от парты, только чтобы тут же, будто он какой-то робот, запрограммированный на алгоритмы, начать ходить из стороны в сторону. — Нет конечно. — Ты ел сегодня, вчера? — Целый пакет с утра выпил. — Тогда почему? — Намджун встал на месте и задумчиво дотронулся пальцами до подбородка. — Что ещё может дать такой эффект? Подобный мыслительный процесс был свойственен для младшего. Он привык за сотню лет настолько, что это даже почти не раздражало. Именно поэтому Юнги привычно уже почти что слышал, как крутятся в его мудрёных мозгах механизмы, как в старых часах. — Ведьмы? Или... оборотни, — послушно перечислил старший, задумчиво упираясь взглядом где-то в районе места, где стоял младший. Ведьмы и оборотни, как равные им по силе, были почти что единственными, помимо охотников, кто мог противостоять вампирам. И если с ведьмами всё было понятно: слуги природы, избранные, учат всевозможные заклинания, которые в зависимости от умелого пользования могут практически что угодно и бла-бла-бла, то оборотни являлись им естественными врагами. Так называемый, один из небольшого списка «вампирского криптонита». Но разница между теми была в том, что если с ведьмами, как с нейтральной стороной — и вампиры, и оборотни могли либо договориться, либо враждовать, то с оборотнями — никогда. Это было что-то инстинктивное. Что-то, что старо как сам мир. Возможно, и были редкие союзы между отдельными девиационными личностями, но одно оставалось неизменяемым — вампиры и оборотни готовы перегрызть друг другу глотки при встрече. — Но Чимин ведь человек, — он взглянул на блондина. — И точно не оборотень, — уверенно подтвердил Мин. — Иначе я бы уже был мёртв. — Что? — Что? Иногда Мину саморучно хотелось отрезать себе язык — за то, что не умеет держать его за зубами. А ведь обычно желание отрезать ему язык — это прерогатива других. — Насколько я помню, от обычных синяков не умирают. — Намджун замер, подозрительно кося на него глаза. — Вампиры умирают только от... — он нахмурил брови, — укусов. Юнги, поняв, что сболтнул лишнего, отвёл взгляд, разглядывая муху на штукатуренном потолке. Кто-то открывал окно? Или залетела через дверь... — Юнги! — А? — Мин недовольно повернулся, но всё равно не выдержал взгляд настойчивых глаз и старался смотреть куда-то над его головой. — Ты не переборщил с лаком для волос, м? — Юнги-хён, — уже твёрже, прищуривая глаза. — Ладно, — нехотя сдался Мин, поджимая от обиды губы и вытягивая шею, чтобы размотать бинты. От друзей секретов нет... Или как там? Мин пользовался этой фразой, когда ему нужно было узнать что-то от друга. Например, где хранились постыдные намджуновские порножурналы, которые тот тайно собирал во времена пубертата — ещё когда они были людьми. Правда, навряд ли Киму понравится то, что он увидит. Особенно учитывая то, что он сам просил держаться от мальчишки подальше. Для блага последнего, конечно же, — не Юнги. Ну и ладно. Сам захотел. Синяки теперь уже наливались помимо синего красными, бордовыми и фиолетовыми цветами, создавая видимость какого-то узора, как на обоях в больничном кабинете Сокджина. Укус саднил больше всего, раздражаясь каждый раз, когда Мин неаккуратно поворачивал голову или по привычке дотрагивался до него сквозь бинты бледными пальцами. На бледной коже это смотрелось ужасающе ярко. — Твою ж... — не сдержался Намджун, склонившийся, чтобы поближе разглядеть искалеченную кожу на шее. — Ничего не спрашивай, — ещё раз поднял глаза наверх Юнги, а потом возвратил их обратно на мать-моя-Дракула лицо младшего, глядя не в глаза, чуть выше — на тёмные брови и переносицу. Выглядел Мин, честно сказать, не очень расстроенным состоянием своего здоровья, что внимательный Намджун сразу заприметил и скривился. Он никогда не понимал извращённого разума старшего. — Я и не хочу знать подробностей, — поморщился он, отстраняясь и снова складывая руки на груди. — Но теперь мы можем с точностью сказать, что он не чистокровный оборотень. Потому что, если бы это было так, то ты бы уже был при смерти. Юнги поморщился, вспоминая. Он видел несколько таких вампиров. Умирающих. И видел оборотней. Даже сам пару раз едва избежал того, чтобы оборотень не разорвал его на части. Выглядели они почти как люди. Только со звериными замашками и горящими в темноте глазами, как у волка. А ещё, по сравнению с вампирами — более живыми. Те вампиры скончались в страшных муках спустя неделю. Укус уже на второй день распух, на третий — начал чернеть. Тут уж даже регенерация не поможет. Это нечто не совсем вроде яда — хотя и похоже. Скорее — магия. Или проклятие. Хотя, если бы Пак оказался оборотнем, то это бы объяснило их такую сильную взаимную неприязнь. Но с Намджуном ведь мелкий хорошо ладит? Даже обидно как-то... Тогда, может, тут дело уже просто-напросто в элементарной личной несовместимости? — Да знаю я, — поджал губы Мин, морща лицо от неприятных воспоминаний. — Я проверю его документы и родословную. Может, удастся что-нибудь нарыть, — вздохнул Намджун, выпрямляясь. — И не вздумай опять его взбесить. Я не хочу закапывать твой труп, если мы ошиблись. — Ну уж постараюсь, — фыркнул Юнги. Осторожность никогда не была у него в приоритетах.

***

— Ты серьёзно? Двойное свидание? — Чимин вылез из автобуса, раздражённо хрустя гравием под ногами и стараясь говорить шёпотом, потому что половина класса всё ещё ошивалась рядом. Шутка-идея Тэхёна ему совсем не нравилась. Где-то посреди уроков сообщили, что запланированную на следующую неделю классную поездку в музей восковых фигур перенесли на сегодня. И сейчас весь класс вылезал с автобуса и направлялся в довольно-таки современное здание, находясь под присмотром мистера Кима. Юнги тоже болтался где-то поближе к тому. Недовольный и потрёпанный. Как и сам Чимин — этот мудак ему помимо синяков под глазом и на скуле оставил ещё и разбитую губу. Было неудобно слишком сильно двигать губами — ранка саднила и грозилась снова открыться. Хорошо хоть, что нос цел. Да и опухоли особой нет. — А почему нет? — весело поднял брови Тэхён, отряхивая ноги уже у входа о ковёр и завороженно осматриваясь. Кажется, он не понимал всего масштаба того пиздеца, который устроил Чимину. — По-моему, должно быть весело. — Весело будет только вам с Чонгуком, — шикнул Пак, бросая портфель к остальным (потому что с сумками внутрь нельзя). Сам Чонгук, находившийся в нескольких метрах от них, удивлённо повернулся, услышав своё имя. Тэхён радостно улыбнулся и помахал ему, на что тот ответил милой кроличьей улыбкой. Чимин этого не заметил, слишком увлечённый жалобами: — Я же сразу понимаю, насколько ужасна эта идея. — Не так уж всё и плохо, — оптимистично утешал его парень. — Поешь попкорна с колой и хорошо проведёшь время в кино. Прикинь, как смешно будет, если ты случайно узнаешь, что секретный страх Мина — фильмы ужасов. У Чимина в голове невольно всплыла сцена, как испуганный блондин прижимается к его руке в напряжённый момент. И ему захотелось залепить себе леща. Вампир. Боится фильмов ужасов. Ну что за бред? — Вообще-то, ты сам их боишься, — скептически напомнил Пак шёпотом. Шёпотом — потому что довольно горластый молодой экскурсовод на пару с Намджуном начал рассказывать технику безопасности. — Да, но в этом и весь сахар, — согласился Тэхён, приближаясь, чтобы слышало как можно меньше людей. — На экране напряженный момент, потом «скример», во время которого адреналин так и хлещет. Кто-то прижимается к другому, и бам! — он хлопнул в ладоши, невольно привлекая внимание пары рядом стоящих одноклассников. — И вы стали ближе! — Чё-то как-то мутно, — засомневался Чимин. — И часто ты так? — Время от времени. — Эй, вы, хватит болтать! — прикрикнул Намджун, крепко вжившийся в роль учителя. Экскурсовод поблагодарил его, отводя взгляд от притихших парней и окидывая им всех учеников. И продолжил: — Все всё поняли? Тогда сейчас я примерно ознакомлю вас с экспонатами, а после моего рассказа вы сможете обследовать всё сами. Было и вправду интересно. Особенно этой поездки ждал Тэхён, с детским восторгом прошаривая официальный сайт музея. После небольшой экскурсии, где экскурсовод показал разные отделы: здесь были фигуры политиков, персонажей бессмертного кино, «люди истории»; описав некоторые из экспонатов, он, явно наученный тем, что для подростков интересней исследовать всё самим, разрешил разойтись по отделам и просмотреть всё самостоятельно, предупреждая, что если что-нибудь понадобится узнать — он всё ещё здесь. — Я хочу взглянуть на воскового Джонни Деппа, — шепнул Тэхён, потащив его в отдел кино. — Он точно здесь есть. Я читал на сайте. Они пришли в отдел, находя между легендами кинематографа, где рядом с известными ролями Джонни Деппа стоял целый стенд с персонажами «Пиратов Карибского моря». Сам Капитан Джек Воробей взирал на них своими пустыми восковыми зенками. Они вместе впервые посмотрели этот фильм, а потом и все остальные части. Ещё детьми. А поэтому воспоминания о детских кумирах были довольно приятной и ностальгической вещью. Хорошие были времена. Никаких вампиров. Никаких Мин Юнги, которые портят жизнь одним своим присутствием и с которыми нужно теперь провести целый вечер в обстановке, подозрительно похожей на романтическое свидание. — Кстати, ты выбрал фильм? — спросил Чимин, чуть наклоняясь и задумчиво рассматривая щупальца Дэйви Джонса, которые Тэхён в шутку любил называть «тентаклями». — Что насчёт «Оно»? — предложил Тэхён, завороженно и любопытно (украдкой всё равно посматривая на смотрителя) щупая тёмные волосы, ниспадающие из под пиратской шляпы на загорелые стройные плечи восковой Анжелики. У Чимина, кстати, в детстве был на неё краш. — Думаешь, Юнги и Чонгук оценят? — Я думаю, что Юнги не оценит ничего, чего бы ты ни выбрал. Они перевели взгляд на Мина, в этот момент подозрительно щурившегося на фигуру Говарда Лавкрафта (у него что, были с ним какие-то тёрки в прошлом?). Намджун, заметив такой интерес старшего к легендарному писателю, закатил глаза и, слегка стукнув того по тощему плечу в клетчатой рубашке, привлёк внимание к долговязой фигуре Джорджа Вашингтона, над чем-то посмеиваясь. Явно над тем, что восковой нос на напудренном лице получился слишком кривой, а седые волосы торчали и больше напоминали пушистую губку, чем волосы самого первого президента Соединённых Штатов Америки. — Да, думаю, ты прав, — согласился Тэхён. — ...Эй, а что там, в отделе с ужасами? — быстро отвлёкся он, замечая частично скрытый за тёмной ширмой (наверное, для атмосферы) отдел со стоящей перед ней табличкой. — Давай посмотрим! — Ты же после подобного шугаешься собственной тени, — закатил глаза Чимин, когда друг потащил его за руку вперёд. — И потом, может, пойдём в отдел со знаменитостями? Ты же хотел посмотреть на фигуру Джонни Деппа, а мы видели только его персонажей. — Не-не, идём, — стоял на своём Ким, чуть не сбивая Вилли Вонку и едва не падая на Шляпника. Он быстро, пока никто не заметил, поправил съехавшую шляпу и смахнул невидимые пылинки, улыбаясь повернувшемуся на шум экскурсоводу и показывая, что «всё в порядке». Чимин подумал, что это довольно забавно. Ну, то, что у обоих персонажей волосы ярко-рыжие, а не то, что из-за раздолбайства Тэхёна их могут выпереть из музея. — Ну идём, Чимин-а, — жалобно завыл парень. — Я очень хочу посмотреть, что там есть. Чимин тяжело вздохнул. Нет, ну серьёзно — всегда так: Ким боится всяких ужастиков. Да он даже не то что их — он высоты боится. И темноты, и пауков. И вообще почти всего. Но несмотря на это, его вечно тянет посмотреть, типа: «а вдруг это уже не так страшно, как я представлял»? И каждый раз Паку приходится после такой «проверки», успокаивать напуганного друга. Даже в детстве так было, когда Тэхёну только начинали сниться кошмары, и Чимин оставался с ним на ночь, засыпая в тэхёновой мягкой кровати, приятно пахнущей домашним печеньем и какими-то пряностями. И просыпался в комнате с целыми полками с фигурками персонажей аниме и видеоигр, с дышащим куда-то ему в шею Тэхёном — потому что тот не мог заснуть, не обнимая кого-то во сне. Почти ничего не изменилось. — Ладно, пошли, — сдался Пак, закатывая глаза. — Но потом не прибегай ко мне, когда эти самые монстры будут тебя «преследовать». Я не буду тебя успокаивать. Будет. Ещё как будет. Куда он денется? — Круто-о, — открыл рот счастливый Тэхён, оказываясь за ширмой и осматриваясь. Здесь было темнее, чем в остальном музее — в основном в самом здании было светло за счёт огромных окон. За ними следом, заинтересовавшись, прошла большая часть класса. — Здесь вы можете увидеть что-то вроде Кунсткамеры, — начал рассказывать экскурсовод, замечая ажиотаж среди школьников. — В этом отделе собраны различные аномалии, ожившие легенды и копии некоторых известных убийц. Таких, к примеру, как «Убийца-Клоун» — Джон Вейн Гейси, — он указал на фигуру облачённого в яркую одежду клоуна с жуткой улыбкой, — умер в 1994 году после смертельной инъекции. Работал на детских праздниках клоуном, за что и получил своё прозвище. Тридцать три мальчика были им изнасилованы и убиты. Двадцать семь из них полиция обнаружила в подвале маньяка, остальных, по утверждению Гейси, он утопил в реке. По классу прошли шёпотки. Тэхён поёжился, взглянув на него, едва сдержавшись, чтобы от этой улыбки не шмыгнуть за спину Чимина. Тот почти спокойно вздохнул, ожидая подобного. — Так же в этой стороне вы можете увидеть аномалии человеческого тела. — Экскурсовод повернулся к другой стене. — Младенцы, сросшиеся телами, Джон Столкер — мужчина-циклоп, известный как Четырёхглазый шулер, женщина-свинья — Миранда Портленд и Грейс МакДанел — женщина-мул, — мерным, но громким и довольно энергичным голосом рассказывал он. — Конечно, до музея восковых фигур Мадам Тюссо* нам ещё далеко, но у нас тоже есть, на что посмотреть. — Жуть какая, — поёжился Тэхён, глядя на женщину, у которой не было кожи — всё её лицо выглядело, как кусок сырого мяса. — Ты сам хотел сюда прийти, — пожал плечами Чимин. Весь его вид говорил: «я же говорил». Ну, потому что: он же говорил!. — Эй, Чимин, иди сюда! — неожиданно позвал Намджун с другой стороны стены, стоя уже около четырёхглазого сухопарого мужчины. — Вы решили, куда пойдёте? — Ага, типа того! Ким жестом позвал его к себе, чтобы тот подошёл поближе и нормально всё рассказал. Чимин вздохнул, понимая, что, как бы он ни хотел ослушаться, но это не вина Намджуна, что учительский совет решил попытаться их «помирить». В самом деле, даже одна мысль о последнем вызывала у него отторжение. — Чимин, — вцепился в него Ким, когда Пак сделал шаг, чтобы подойти к учителю, при этом в ответку кривясь на зыркнувшего на него Мина. Он не был готов оставаться один. Нет, совсем нет! Он даже готов признать, что Чимин был прав. — Это всего на пару минут, Тэхён-а, — утешил его друг, отцепляя длинные смуглые пальцы от рукава своей толстовки. — Я быстро. Тэхён остался один посреди жутких фигур убийц и человеческих аномалий. Рядом ошивалась ещё кучка ребят. Те что-то галдели и совсем не придавали ему уверенности. «Это не так уж и страшно», — утешал себя он, поворачиваясь и вздрагивая, когда натолкнулся почти что лицом на того самого «Убийцу-Клоуна», чуть ли не падая от испуга. Он как-то рефлекторно, действуя на том самом инстинкте, когда ты видишь что-то неожиданное, увернулся от него, а потом с опаской отпрыгнул на несколько шагов. — Эй, посмотрите на этого, — Кьюнг-Сун, подходя, сразу же небрежно закинула руку на плечи воскового клоуна. Её и без того короткая нежно-розовая юбка задралась совсем неприлично высоко. — Хонг-и, — обращаясь к одной из своих подружек, — а что бы ты сделала, если бы твой парень оказался убийцей? У него улыбка почти как у твоего бывшего. — Сун-а, — почти обиженно, но не скрывая улыбки, протянула невысокая девушка с каре. Подпевалы Кьюнг-Сун находились рядом с ней всегда и везде. Сама девушка была довольно-таки популярна среди учеников. Но не то что бы пользовалась особым уважением — скорее, её просто многие побаивались. Сун, если уж говорить совсем отдалённо, можно было при желании назвать этим извращённым подобием титула «Королева Улья». Разве что, для большинства она всё-таки оставалась стервозной блондинкой с симпатичным личиком и личной свитой, которой она себя окружила. И в этой школе Тэхёна она ненавидела раза в два-три больше, чем большинство других учеников. Остальных же просто-напросто не замечала. — Эй, не трогайте его руками, — вмешался Тэхён, ведомый проснувшимся вдруг на свою голову долгом правосудия. — Если испортите что-нибудь — учитель понесёт ответственность. — Не делать что? — при взгляде на парня, голос блондинки сразу стал ядовитым, как змеиный яд, а взгляд милого личика едва ли не отвратительно скривился. — Не делать вот так? — она расшатала нетяжёлую восковую фигуру клоуна, что та сместилась в сторону, остальные подпевалы из её свиты противно захихикали. — А ну хватит! — Ким отдёрнул её руку, но та успела отдёрнуть её. — Не смей прикасаться ко мне! — тут же брезгливо оттолкнула его Сун, зашипев, как разозлённая кошка на собаку. — Любителей ебаться в жопу я не слушаю. Тэхён с какой-то жалостью взглянул на неё, явно пожалев, что тот резиновый член всё ещё лежит у него и ждёт своей участи снова оказаться у хозяйки. Стоит ли ей сказать, что «ебутся в жопу» не только геи? Воцарилось секундное напряжённое молчание. Через какое-то время, Кьюнг-Сун вдруг сменила брезгливое выражение лица на еле заметную тень улыбки, когда ей, похоже, в голову пришла идея. Тэхён почувствовал что-то нехорошее, когда её рука снова потянулась к фигуре клоуна. Она быстро взглянула в сторону, замечая, что экскурсовод занят рассказом о двухголовом человеке, а мистер Ким разговором с Чимином и Юнги, которые упорно пытались игнорировать друг друга, разговаривая при этом только с учителем. — Может быть, мне передать его лично тебе в руки. — Она успела гадко ухмыльнулся, прежде чем экспонат жуткого клоуна под её рукой полетел вниз — прямо на шатена. Миг. Ким не успел ничего понять — только мелькнувшее перед глазами лицо с безумной улыбкой и неконтролируемый, первобытный ужас, как... Бух. Кажется, пойти в отдел ужасов всё-таки было плохой идеей. — Что за... — только и смог выговорить Намджун, когда стоящие в ряд экспонаты повалились на пол, как домино, как будто отброшенные невидимой силой. Парень, едва не придавленный фигурой клоуна, еле избежал этого, осев на землю, но успев коснуться до него пальцем выставленной вперёд руки. — Тэхён, — ошарашенно проговорил Пак, бросаясь к не менее напуганному другу. — Намджун, — немного ошалело проговорил Юнги, глядя на лежащие на полу экспонаты. — Да, — ответил Ким, прежде чем пойти к напуганным ученикам. — Похоже, Чимин не единственная наша проблема.