***
— Что ты знаешь о своём отце? Намджун ходил вокруг ничего непонимающего парня, как стервятник бродит вокруг жертвы. Было утро, время перед первым уроком, когда ученики только собирались на занятия. Сонного Пака они перехватили где-то у входа в классный кабинет. Тот, видно, пришёл сегодня пораньше. А Юнги так и не выспался. — Ничего, — Чимин сидел на стуле в медицинском кабинете и совершенно ничего не понимал. Сокджина сейчас на месте не было, но Намджун решил, что здесь будет безопасней, чем в наполовину полном перед уроком кабинете английского. — К чему вообще такие вопросы? — А мать тебе ничего не рассказывала? — игнорируя недоумение парня, продолжал вампир. — Намджун-хён, — растерянно попытался Пак. — Он пытается сказать, что один из твоих родителей оборотень, — меланхолично прервал его Юнги, сидевший на сокджиновском месте, нагло закинув на его рабочий стол ноги в шнурованных ботинках. Он с интересом рассматривал врачебные атрибуты Сокджина, пока того не было на месте, и совершенно не показывал, насколько утром сам был шокирован этим фактом. — Что? — растерянно захлопал глазами Чимин. — Говорю, псина ты, — добавил он, внимательно разглядывая металлический зажим в своей левой руке, найденный в одном из ящиков. — Наполовину, по крайней мере. Намджун неодобрительно взглянул на него. — Что? — Юнги развёл руками, в каждой из которых было по хирургическому инструменту. — Надо же ему это сказать. Ты осыпаешь его вопросами уже минут десять, а ничего дельного как не узнал, так и не рассказал. Под тяжёлыми взглядами он снова перевёл всё внимание на хирургический скальпель (кстати, а он точно должен быть у школьного врача?) в правой руке. Прокрутил его между пальцами и, чтобы проверить на остроту, слегка надавил блестящим лезвием на подушечку указательного. Наблюдая, как открывшаяся было рана вместе с каплей алой крови тут же затянулась, будто её и не было, он беспечно добавил: — Кстати, а друг твой ведьмак. — А? — глаза Чимина, разумом слегка улетевшего за эту минуту от разговора, стали ещё шире. — Хён! — А? — он недовольно оторвался от своих «игрушек». — Я рассказал ему основное, теперь ты рассказывай подробности. Намджун только окинул его выразительным взглядом, в котором выразил абсолютно все свои чувства и мысли по поводу бестактности старшего. Чимин иногда думал, что отношения этих двоих похожи на отношения братьев, где позиция старшего переходила из рук одного в руки другого. В основном она находилась, как это ни странно, в руках Кима. Мин хоть и мнил себя умным и являлся старше по возрасту — в реальном плане был просто разгильдяем, который и о себе-то позаботиться может с трудом. Намджун же был спокойнее, рассудительнее и... всё-таки, ментально взрослее. По крайней мере, казался. Но при таких разных характерах всё же было одно качество, которое объединяло их больше, чем какие-либо разногласия, — любопытство и жажда знания. — Чимин, — тяжело вздохнул старший, понимая, что от Мина никакого сожаления не дождёшься. Он сел на небольшой кожаный диван у стены напротив Пака, сцепляя руки в замок. — Что ты знаешь о нашем мире? — Да ничего почти, — повернулся к нему Чимин, то ли растерянно, то ли хмуро — а может и всё вместе, — опуская брови. — Ну, о вампирах только. Что те ходят по земле, пока пьют человеческую кровь, или пока не нарываются на охотника. — Правильно, — кивнул Намджун. — Но есть и другие существа. Их много, но конкретно сейчас речь пойдёт только о двух из них. Оборотни и ведьмы. — То есть, они тоже настоящие? — Да, — ещё раз кивнул Ким, чтобы начать: — Знаешь, оборотни... — Те ещё зубастые ублюдки, — шепеляво пробасили где-то позади. — Кто бы говорил, — с удвоенным раздражением поморщился Намджун. — Не перебивай!.. Так вот, оборотни находятся под властью своей силы в полнолуние. По крайней мере, пока не научатся сопротивляться. Они превращаются в волков. И есть ещё кое-что очень важное... — он сделал секундную паузу, чтобы одними глазами многозначительно пробежаться от обоих слушающих парней, разбежавшихся по разным углам. — Их укус — одно из тех редких явлений, которые могут убить вампира. Краем глаза можно было заметить, как Мин позади слегка напрягся и поскрёб ногтем металл скальпеля, явно наблюдая за реакцией Чимина. Вроде расстроенным не выглядит — значит и не умирает. Наверное. По крайней мере, если бы это было так, то ему ведь сообщили бы. Да? Конечно, он бы хотел избавиться от Мина. Но точно не таким способом. Если он послужит причиной смерти кого-либо — он себе не простит. — А я? — спросил Чимин почти сразу после рассказа старшего. — А ты оборотень только наполовину, — успокоил его Ким. — Ты навряд ли будешь превращаться, но у тебя явно сохранились некоторые их способности. Это не совсем то, что он хотел узнать. Почему-то ему казалось, что насчёт этого смертельного укуса никто помимо него не беспокоился. Но Мин не был похож на самоубийцу, которому было бы наплевать на его смерть, а Намджун ведь наверняка сказал бы, если бы посчитал нужным. — Кстати, а что будет, если вампир выпьет его кровь? — с почти что неявной наигранной апатией спросил Мин где-то с заднего стола. — Оборотень или полуоборотень? — повернулся Ким. — И тот, и тот. — Вроде ничего такого. По крайней мере, у полуоборотня, — пожал плечами Намджун. — Может, и будут какие-то различия, но в книгах ничего не сказано. А ты что, кусал Чимина? — Нет, — как-то слишком поспешно отозвался Юнги. — А почему вы решили, что я именно полуоборотень? — показательно проигнорировав вопрос блондина, от которого зазудела рука как раз в том районе, где несколько дней назад смыкались миновы челюсти, спросил Чимин. Как же, не кусал он. Прикидываться, будто это не по его вине Мин потерял контроль, он не собирался, — но позлорадствовать в его случае никогда не бывает лишним. — Потому что нет больше существа, помимо ведьм, раны от которых у вампиров не регенерируют. А так как этот, — тут он кинул взгляд на поджавшего губы Мина, — ещё не помер, значит — навряд ли ты чистокровный. Чимин одними глазами заметил, как Мин позади машинально поскрёб бледными пальцами перебинтованную шею и задёрнул полы бомбера (как раз в районе правого ребра). Отвёл взгляд, стараясь выглядеть минимально пристыженным и максимально пассивно-раздражённо настроенным. Значит, всё-таки его укусы не действуют — только так же долго не регенерируют. В голову начала пробираться идея, что ещё только он сможет сделать со старшим, но Чимин быстро вытеснил их мыслями о том, что Ким определённо знает хоть какой-то минимум о том, почему у Мина вся шея изрисованна, а возможно и о том, чем они занимались в зале кинотеатра, пока на экране дети в канализации сражались со своими кошмарами. Господи, вот это кощунство. При детях. Ох, бедная Бэвви, парящая без чувств, пока он прижимал Юнги к полу, разводя тому худые ноги. — К тому же, твоя чрезмерная вспыльчивость, — продолжил Намджун, возвращая его на землю, — присуща оборотням. Они очень легко выходят из себя. И думаю, ты замечал, что здоровье у тебя тоже лучше, чем у среднестатического человека. — То есть... — Диагноз — хуйня, ты просто зверюга, — меланхолично донеслось позади Кима. Видно, Юнги быстро оправился после замечания о его возможной смерти. Намджун уже просто закатил глаза и тяжело вздохнул. Чимин закрыл глаза и попытался успокоиться, чтобы вернуть здравый рассудок. Он не так давно узнал об этом мире, и по сути канонов всех подобных фильмов, где главный герой узнаёт своё нечеловеческое происхождение, — он уже должен был отрицать всё и закатывать истерики. Но... нет. Их не было. Почему он был таким спокойным? Он не знал. А ещё почему-то казалось, что это не так уж и ненормально. Нет, для другого, возможно, всё это могло бы свести с ума, но Чимин всегда быстро адаптировался. Ненормальное преследовало его с самых детских лет: подумать только, что мигающий свет во время особого страха Тэхёна, — не простое совпадение. Вообще, он всегда чувствовал что-то такое. Что-то, о чём он не подозревал, но знал где-то внутри. Ну, так, — догадывался. Он всё собирался расспросить Намджуна обо всём этом получше как-нибудь. Ещё он думал о том, почему Юнги не так уж и сильнее его в бою, как ожидалось. Не считая иногда нечеловеческой скорости — он будто дерётся с обычным парнем, который, к тому же, слабее развит физически. Должно ли быть так? Но главное сейчас то, что по словам этих двоих о его силе: это не так уж и страшно. Он для себя так решил. Нужно взять себя в руки. К тому же, он ведь жил с этим всё это время — справится и сейчас. В данный момент же гораздо важнее... — Так, что вы говорили про Тэхёна? — отложив личные мысли и переживания в сторону, серьёзно спросил Пак у сидящего перед ним пепельноволосого парня. — Это плохо? — Это уж ему самому решать, — хмыкнул позади Юнги, краем глаза явно наблюдая за ними. — Это зависит от того, научится ли Тэхён контролировать свою силу, — вздохнув, пояснил Намджун. — А если нет? — Тогда, в конце концов эта сила поглотит его, и в лучшем случае — он сойдёт с ума. — А в худшем... Коротко, но внимательно взглянув в его глаза, Намджун кивнул, будто читая его мысли.***
— Ставлю на то, что они расстанутся. Тэхён и ещё две девушки любопытно «торчали» из дверного проёма кабинета биологии, прячась за шкафчиками. Таясь в «слепой зоне», они наблюдали за невысокой девушкой и парнем с тёмными волосами на другой стороне. Те вскидывали руки, кричали или переходили на рычащий шёпот, а по коридору в аккомпанемент с претензиями то и дело разносились слова вроде «мудак!» и «стерва!». — Да ну, они же друг от друга без ума, — отрицательно закатила глаза брюнетка с небольшим растрёпанным пучком на голове и ярко-красным худи. Кан Юонг. — А я думаю: разбегутся и сойдутся обратно, — прищурила глаза Хванг Джунг, по привычке сдувая ярко-рыжий локон с широких очков. Те, вообще-то, носились скорее для красоты, чем по причине плохого зрения. — Что вы делаете? Все трое не особо обратили внимания на подошедшего Чимина, продолжая следить за парой. Если бы Пак всё ещё не был загружен узами утреннего разговора, то ему бы эта сцена «недошпионов» показалась комичной. Тэхён со своим «метр семьдесят восемь» среди двух невысоких девушек почему-то вдруг смотрелся так органично, словно он застал сцену из какого-то фильма про лучших подружек. — Тсс, — приложил палец к губам и зашипел на него последний. — ШинХоа ссорятся. — «Сладкая парочка» школы? — удивился Пак, смотря на ругающихся парня и девушку у противоположного ряда шкафчиков. Квон Хоа и Сон Шинхюн, в простом народе — то бишь в стенах школы, были прозваны очаровательным соединением имён: ШинХоа. Эти двое были неразлучны, как море и песок, — то есть, конечно, не отлипали друг от друга, как сиамские близнецы. А наткнуться на них частенько можно было в укромных (и не очень) местечках в очень неловких положениях. Впрочем, в основном те просто целовались где-нибудь в углу и бесили заядлых одиночек, потому что там, где они появлялись, в воздухе, казалось, парили табуны сердечек, и всем присутствующим (вскоре даже тем, кто поначалу умилялся) хотелось закрыть нос футболкой и попшикать освежителем воздуха с ароматом какого-нибудь леса, — так душно это ощущалось. Или хотя бы открыть окно. В их отношениях всегда царила идиллия. Но сейчас те, кажется, впервые за этот учебный год что-то не поделили. Когда такое случилось в прошлый раз, то эти двое месяц ходили как в воду опущенные, а потом, вроде бы на каком-то из школьных мероприятий, — помирились. Как именно — загадка. Но зато он знал то, что подбешивала эта парочка иногда действительно всех, и даже очень лояльный Чимин от этой слишком сладкой речи и «милых» прозвищ иногда буквально ощущал, как у него развивается кариес. Пока он думал, слегка дезориентируясь в пространстве (ещё не совсем отходя от утреннего разговора), Хоа, закинув ремешок нежно-розовой сумки себе на плечо, зло потопала от немного растерянного, но не менее раздражённого парня, напоследок выкрикивая какое-то ругательство. — Ставлю двадцатку баксов на то, что они больше не сойдутся, — вскинулся Ким, когда девушка гордо прошагала мимо них, стуча по школьному кафелю блестящими лоферами, не замечая посторонних наблюдателей и слегка взмахивая при каждом шаге своим нежно-карамельным каре. — Идёт, — оживилась Юонг, подавая тому светлую руку с аккуратным маникюром. Джунг разбила их скреплённые руки. Чимин часто думал, почему тут такое противоречие: Тэхён заслуженно получил свою репутацию «местной стервы», являясь эксцентричным открытым геем и кадря парней направо и налево. Но что действительно было странно, так это то, что с девушками он продолжал так же прекрасно ладить. Может быть, это именно им повезло с одноклассницами, либо же это просто обаяние Кима действовало даже тут, но они просто взяли и приняли его в свой круг. Ну, помимо Кьюнг-Сун и её свиты, конечно, — вот уж кто точно был настоящей стервой. Хотя, Тэхён тоже виноват, что позволил себе такую легкомысленность с чужим парнем. Тут уж даже Чимин признаёт. — Знаешь, девчонки собираются устроить пижамную вечеринку, — как-то обиженно (?) протянул Ким, входя в кабинет, когда девушки забрали свои цветастые яркие сумки и умотали на другой урок. — Я тоже хотел, но они сказали, что «там будут только девушки». — Я бы тоже тебя не пустил, — хмыкнул Чимин, теперь понимая, почему тон шатена был таким обиженным. Вкусы к одному полу и довольно близкая дружба не меняли того, что Ким оставался парнем. Не то что бы это было для девчонок такой уж проблемой — скорее, они просто любили его позлить. — Это нечестно, — надул губы Тэхён, подтягивая лямку рюкзака и шагая по коридору. — Я, может, тоже хочу поболтать о парнях и подраться подушками под «Дрянных девчонок». — У тебя сейчас только один парень на уме, — наигранно закатил глаза Чимин, заходя в класс и делая «полуоборот» вокруг дверного проёма, цепляясь за него рукой. — И это Чонгук. К тому же, подраться подушками под «Дрянных девчонок» ты и дома самостоятельно можешь. Он был прав: когда Тэхён находит себе новый любовный интерес, то как минимум процентов восемьдесят его мыслей занимает именно этот парень. А потом всё по старому сценарию: поводить за нос, построить ложные надежды, бросить, находя себе другую цель. Оставалось только надеяться, что с Чонгуком всё будет иначе. Сколько же у него там было подобных надежд? — Нет, я не на то намекаю, — недовольно замотал головой шатен, сетуя на недогадливость друга. — Я собирался позвать тебя потусоваться вместе сегодняшней ночью у меня дома, — требовательно заявил он таким тоном, чтобы Чимин понял, что отказы не принимаются. А после уже чуть обиженно добавляя: — Тем более, драться подушками самому с собой не очень удобно. — А ты пробовал? — усмехнулся Пак, плюхая рюкзак на парту и на самом деле с каждым словом уплывая всё дальше и дальше в сегодняшний утренний разговор. Нужно рассказать Тэхёну. Только вот как? Как рассказать то, что и сам не до конца понимаешь? Для себя он решил не заморачиваться и продолжать жить точно так же, как и до этого, потому что Намджун-хён сказал, что помимо этой периодной чрезмерной агрессивности никаких проблем быть не должно. Остальное — это только плюсы. Хотя эта цена за них, по его мнению, была слишком велика. Ненавидел ли он эту силу за единственную негативную особенность? Наверное, да. В детстве он не мог её сдерживать, иногда причиняя боль людям даже тогда, когда они не заслуживали такого. «Облажался», — так он думал каждый раз, когда срывался и не мог себя контролировать, по пути разрушая всё тонкое доверие школьных приятелей; родственников; той доброй женщины, что иногда угощала его при встрече какими-нибудь сладостями, приговаривая: «потому что такие милые щёчки не должны исчезнуть», но после Чимин даже взглянуть на неё боялся. Ненавидел ли он себя? Разбивал ли с яростью отражение в зеркале, после с опаской избегая их? Считал ли себя монстром? Думал ли о том, что он слишком опасен для окружающих, чтобы жить? Да. Безусловно. Теперь, когда он знает, что они такое, он думает о том, что, может быть, они не просто так тянулись друг к другу. Возможно, они где-то на уровне интуиции понимали, что не такие как все. И дело не в абсолютно-беспросветной ориентации «гомо» Кима и бисексуальности Чимина. Дело тут совсем не в общей любви к кацудону и искусству (пусть даже и разному). Дело тут в чём-то, что древнее их на много лет, веков, тысячелетий. Дело тут в их сущностях. Но у Тэхёна другая ситуация. Он не может контролировать свою силу, как Пак научился контролировать свою ярость. К тому же, Чимину не надо держать под контролем другие свои особенности: он ничего не может сделать со своей способностью оставлять вампирам ранения, а уж тем более не сможет избавиться от крепкого здоровья, от которого поправлялся он раза в два быстрее, чем обычный человек. Тэхён же буквально может умереть сам от избытка своих сил, если не научится их контролировать. И что-то Чимину подсказывало, что научиться контролировать своё настроение тут недостаточно. У Тэхёна всё намного хуже, а поэтому Пак отложит все свои комплексы и переживания в самую глубокую задницу и будет думать, как помочь другу.***
— Попкорн? — Есть. — Чипсы и кола? — Взял. — Пицца? — Заказал. Через полчаса привезут, — Чимин помахал зажатым в руке мобильником, не отрываясь от экрана плазменного телевизора, где по навороченной системе включалась заставка «Paramount». Родители парня, отсутствующие сейчас дома, были достаточно обеспеченные, чтобы позволить себе подобный телевизор в гостиной. — Хорошо, — Тэхён довольно прикрыл глаза, плюхаясь на подстеленную на пол подушку в виде толстого трёхцветного кота. Чимин всё ещё думал о том, как именно он может рассказать другу о его способностях. Он сам, честно говоря, не так уж много знает об этом мире, — что уж там говорить про подробный рассказ. Да и поверит ли Тэхён? Честно, он бы сам не поверил, если бы не увидел всё своими собственными глазами. Тем более, у него нет особых способностей, чтобы доказать это. Разозлить Юнги, что ли, чтобы тот психанул и показал клыки? Хотя, нет, пугать Тэхёна — плохая идея. «Ребёнок от союза оборотня и человека — очень редкое явление. В основном они умирают, даже не родившись», — вспомнил он слова Намджуна. Чимин не то что бы очень уж много знал о своём отце. Точнее — совсем ничего. Его мать, ещё во время обучения в университете на факультете по психологии, увлеклась одним экземпляром. Тот был вспыльчивым раздолбаем и отпетым хулиганом, а, как говорится, когда ты с детства «отличница-красавица», которая только и думает, что об учёбе, естественно, тебя потянет на запретное. Ну, спелись они и вскоре разбежались: мать всё-таки оказалась отпетой карьеристкой, для которой какие-либо отношения оказались слишком скучны, а отца выгнали из университета на втором году обучения за поведение и низкие оценки. Грусти, как говорила мать, совсем не было, — только неприятный осадок. Единственное, что оставил после себя отец — ребёнка, о котором узнали только через месяц, когда начали проявляться симптомы беременности. Но даже это мать не сильно покоробило: она с отличием закончила обучение даже почти с ребёнком на руках, нашла себе работу по специальности психолога, к которому её и тянуло, и прекрасно вырастила сына, параллельно продвигаясь в служебной лестнице. Иногда Чимину казалось, что его мать какой-то сверхчеловек, а не женщина. Особенно было удивительно то, что отношения «родителя-ребёнка» у них прекрасно сохранились, даже больше: несмотря на то, что большее время она пропадала на работе, эти узы не ослабевали. Чимин привык заботиться о себе и других, был сообразительнее многих и никогда не нарушал свои принципы, которые во многом тоже сложились именно благодаря родительнице. Это было всё, что мать рассказала об отце. Она вообще не очень любила эту тему — но и не избегала, полагая, что не должна скрывать такие вещи. Но эта тема скорее наводила на неё скуку, нежели грусть. Да и Чимин был не сильно-то и расстроен отсутствием отца, и почти не заводил таких разговоров. Единственное, о чём он ещё знал: роды и правда проходили тяжело. Его отец был оборотнем. Это было странно осознавать. — Знаешь, а мне нравится Реджина, — вывел его из глубоких раздумий Тэхён, напихивая рот сырными снэками и пытаясь прожевать всё одновременно. Они оба уже успели сползти вниз, оставаясь телом лежать на мягком ворсистом ковре, а подушки подкладывая под подбородок. — А я думаю, что и она и Кэйди — обе сучки, — ответил Чимин, откусывая кусок грибной пиццы и запивая колой, при этом не отрываясь от экрана. Почему-то кола эта напоминала об одном блондинистом вампире — что ужасно бесило, если честно. — По крайней мере, сейчас. Вообще-то, после случившегося на выходных, сегодня он ожидал полюбоваться ощетинившимся, как ёж, Мином. Но получил только тщательно скрывающего раздражение от его многозначительных взглядов на футболку в районе ребра блондина. А вот если бы Чимин был чистокровным, то он бы не так смотрел, а... А как бы он смотрел? — Я тоже сучка, — плюхнулся на подушку, подложив под подбородок сложенные вместе руки, Ким. — Почти такая же, — кивнув на экран, — как они... Я собирался подложить Кьюнг-Сун в портфель тот резиновый член. — М-м, а почему не подложил? — многозначительно отозвался Чимин, уже любопытней скашивая глаза на друга. — Ты же, вроде, решил не обращать внимания на строптивую девчонку? — Я передумал, — Тэхён приподнялся на локтях, чтобы недовольно фыркнуть, смешно сморщив нос, устраиваясь поудобней. Напоминал он щенка, когда тот крутится на своём месте, перед тем как лечь спать. — Нет, ну серьёзно: одно дело кидать мне противные записочки в портфель и разбрасывать сплетни, но член в шкафчике... — Так и скажи, что это задело твоё голубое достоинство, — закатил глаза Пак, перекатываясь на своей подушке в виде пончика на бок в сторону шатена, чтобы было удобней разговаривать. — Почему бы тебе не отнестись к этому, как к подарку. Прикинь, как взбесится Кьюнг-Сун, если узнает, что её шутка приносит тебе пользу. — Вообще-то, поначалу я думал о том, чтобы подарить его своему любимому другу Чимину на день рождения, — захихикал Ким, наблюдая, как губы друга недовольно поджимаются, а брови опускаются вниз. Он явно играл с тем, что Пак по своей природе хоть и вспыльчивый, но отходчивый. Если идея мести не выполняется сразу, пока он ещё в своём «Халк-режиме», то тот просто-напросто забывает об этом. Но зато если она посетит его вовремя — тут уж никакая артиллерия не спасёт. — Но потом передумал. Я собираюсь подкинуть ей его в шкафчик после похода на выходных. Ты со мной? — Как будто ты без меня справишься, — фыркнул Чимин, закатывая глаза, но потом быстро забыл, о чем речь, поспешно понимая смысл сказанного: — Стой, какой поход? — А ты не знал? — удивлённо поднял брови шатен. — Сегодня говорили, а ты весь день провитал в облаках: все, кто прогуляли нормативы по физкультуре, в наказание идут в поход на целые сутки. Слава богу только, что поведёт нас туда не тренер, а учитель Ким... — Кто ещё туда идёт? — Все, кто прогулял, — очевидно пожал плечами Тэхён. — Именно поэтому я и не знаю, кто там был, а кого не было, — раздражённо покачал головой Чимин. — Юнги там будет? — А когда это он упускал возможность прогулять физкультуру? — хмыкнул Ким. — Конечно, будет. Если, конечно, не найдёт способ откосить и от этого. — Чтоб я ещё хоть раз послушал тебя, — отплюнулся Пак, раздражённо подкладывая ладонь под подбородок. Надо было думать тогда, когда Тэхён уговаривал его прогулять «эти противные нормативы», утаскивая с двух последних уроков в соседнее кафе, под предлогом того, что навряд ли кто-то серьёзно к этому отнесётся. И это его-то, Чимина. Тэхён вдруг едва слышно хихикнул. Но Чимин услышал. Повернул голову, недовольно поджимая губы. — Чего ты хихикаешь? — Вы как ШинХоа, — не удержал в себе Тэхён. И Паку показалось, что он это не специально, просто выдохнул с новой порцией усмешки. — Чего? — Ну, говорю, вы с Юнги как ШинХоа, — ответил Ким, пытаясь удеражать так и рвущуюся наружу смешливую улыбку. — Ну, то есть, не прям как они, а именно как они сегодня. — А? — Ну, как они сегодня во время ссоры. Только вы так постоянно. Пак поморщился. — Бред. — Может быть, — как-то загадочно улыбнулся Тэхён. Чимин фыркнул. Не взял это во внимание. Он перевёл внимание на экран, где очень показательно разъяснялись все особенности девичьего мира, проводя следующие минут пятнадцать именно в нём. Раздумывал он о том, будет ли Мин выносливее в походе за счёт своих вампирских качеств. Наверное, будет. Похоже, что единственное, что делало его человеком хотя бы частично, — это контакт с ним, с Чимином. В остальном же он не видел его уставшим (эти синяки под глазами не в счёт) или вообще слабым. Человеческую еду, помимо напитков, он тоже не ест. По крайней мере, на его глазах не ел. Определённо, даже если он сам расскажет Тэхёну о его способностях, тому не обойтись без помощи. Может, он не так уж и разбирался в этом мире нечисти, но что-то ему подсказывало, что так и будет. Намджун-хён, конечно, постарается помочь. А вот Мину, наверное, плевать. Учитель проболтался, что прошлое у того было тёмное. Даже если сейчас он и успокоился, — всё равно. Мин Юнги — взбаломошный опасный вампир, который делает только то, что ему угодно, тащится от боли, которую Чимин может ему причинить, и определённо очень любит неприятности. Среди собственных наблюдений Чимин может отметить, что тот любит сладкие напитки, несмотря на то, что это человеческая еда, имеет загадочную ауру и три отличительных взгляда. Один — скучающий и ленивый, не ждущий ничего интересного. Второй — злобный зырк, распугивающий всех ботаников (и не только) в округе на расстоянии нескольких метров. И третий — заинтересованный, цепкий и острый. Именно последний больше всего бесил Чимина. Тот будто всего его насквозь видел, как рентген. Ну, или пытался увидеть. Но такого раздражения он не испытывал даже при матери-психотерапевте, потому что так та пыталась помочь увидеть проблему, а этот — вглядывался в самую его душу, пытался будто потыкать палкой, чтобы найти слабое место. Но когда Пак находил его слабость — частично как-то сам теряясь от своей реакции, дрожал и плавился под его руками, что едва ли не вводило в какой-то то ли ступор, то ли в необходимость продолжать искать. В копилку взглядов добавлялся ещё один, полный наслаждения и желания, — что, кстати, не очень вписывается в этот список. Но искры в глазах, какие-то ненормальные, в каком-то роде безумные и невыразимо завораживающие он пока что не видел ни у одного, — даже у самого ненормального материнского пациента. А Мин Юнги определённо нормальным не был. Насколько он может ему доверять? — Ну, что? — не выдержав, спросил Чимин, одними глазами скашиваясь на шатена. — Что ты хочешь спросить? Тэхён смущённо отвернулся, слегка краснея щеками. Чимин все эти последние пятнадцать минут буквально левым ухом, которым был направлен к другу, ощущал всё его напряжение. Тот, казалось, за это время раз пятьдесят успел решительно взглянуть на него, а потом робко тут же отвести взгляд. — Ничего такого, — замялся Тэхён, почти что обиженно надувая губы и отворачиваясь, но потом повернулся обратно, настраиваясь с мыслями. А потом быстро протараторил: — Просто я хотел кое-что спросить, но ты последние минут пятнадцать с таким сложным лицом сидел. Я сначала подумал, что это из-за фильма, но потом понял, что твоё выражение лица не соответствует эмоциям, которые вызывают события. — Я просто задумался, — опустив подбородок с ладони вниз (теперь выглядывали только глаза, в которых отражался экран) буркнул в подушку Чимин. — О ком? — вмиг оживился Тэхён, плюхаясь обратно и любопытно пододвигаясь ближе к другу. — Да ни о ком, — пробурчал Пак, раздражённо прижимая к нижней половине своего лица подушку-пончик с какой-то черничной глазурью так сильно, будто хотел, чтобы она с ним срослась. — О чём ты хотел спросить? — О походе, — Тэхён вмиг снова смутился, приподнимаясь на локтях и смущённо, будто ему неудобно об этом просить, поджимая губы. — Ты не против, если в этот раз я буду спать в палатке с Чонгуком, а не с тобой? — Что? — удивлённо поднял бровь Чимин, отрываясь от подушки. — Это же твоё правило: любовный интерес не занимает место лучшего друга. Ты сам так сказал, когда я впервые завёл отношения. — Да, но это всего один раз, — поспешно пытался оправдаться Ким. — Просто... — он завис, смущённо отводя взгляд в сторону; Чимин заинтересованно взглянул на него: его друг давно не вёл себя так неразвязно в отношении парней, — я хочу сменить образ жизни и начать встречаться с Гуки. — Серьёзно? — брови Пака поползли вверх. — Я уж думал: никогда не одумаешься. Теперь мне хочется лично пожать Чонгуку руку. — Так ты не против? — оживился Тэхён. — Нет, конечно, — он усмехнулся. — Повеселитесь там.