На острие ножа

— Все собрались? Намджун окинул внимательным взглядом всех учеников. Те толпились перед жёлтым автобусом наперевес с рюкзаками и другими приспособлениями для турпохода. Мялись и перебирались с ног на ногу, забивая гравий в обувь. В общем набиралось человек пятнадцать. Чимин потянулся за остальными, собираясь втиснуться в автобус и сразу же занимая место у окна где-то посередине. Это его личное наблюдение: позади сильно трясёт на задних колёсах, а спереди ты на виду, и поэтому на тебя часто обращают внимание. Не то что бы он боялся этого, просто сегодня хотелось просто молча посидеть. Лучше всего было заныкаться между сидениями, уткнуться нечитаемым взглядом в окно и потеряться в своих мыслях. Вообще-то, обычно они с Тэхёном болтали всю дорогу, поедая заготовленную на эти сутки еду. Но этот раз — исключение. — Чимин, — Намджун механически, но чуть более значимо, чем для остальных, коснулся его плеча, тут же переключая внимание на других, перед тем, как тот взобрался по двум большим ступенькам. Это было больше похоже на приветствие, но только Пак мог слегка уныло догадаться, что это ненавязчивое напоминание. Он плюхнулся на нужное место, скидывая в ноги рюкзак. Поездка обещала занять не менее пары часов, а поэтому он настроился либо на двухчасовую дрёму, либо к рассматриванию видов из окна, уже предчувствуя лёгкую тошноту. И всё это под автобусную тряску. Ехали они за город. Рядом с ним уселся одноклассник с чёрными волосами и очками, теми, которые для тех, у кого действительно плохое зрение, а не теми, которые носит иногда Чимин, Тэхён или та же Джунг. Тихий парень, меланхоличный и сонный. Обычно предпочитает отсиживаться где-нибудь в углу и разговаривать с кем-то только по делу. Значит, особой болтовни не будет. Хорошо. Чимин, конечно, общительный и всё такое, но сегодня на неё не очень настроен. Тэхён, как и собирался, уселся с Чонгуком где-то на другой стороне чуть дальше к концу, и его весёлая болтовня на пару с самим не менее шебутным Чоном прерывались только редкими взглядами на Пака. Как бы проверяя, точно ли у друга всё в порядке. Юнги уселся куда-то на задние сидения. Натянув капюшон толстовки на голову, сложив руки на груди и клюя носом в воротник. Похоже, настроился спать. Автобус качнулся, прежде чем тронуться. Кто-то особо сонный громко зевнул. Они поехали, и в голову вместе с мерными укачиваниями лёгкой дымкой начали просачиваться события часовой давности, пока Тэхён пропускал мимо ушей все разговоры, а он подпирал спиной с походным рюкзаком стену, они со всеми «прогульщиками» обговорили условия похода, пересчитываясь в классном кабинете. — Чимин, — за плечо остановил его Намджун, когда все потянулись из кабинета, чтобы собраться на улице. Он слегка отстранил его, чтобы не мешать другим, и, дождавшись, пока все покинут помещение, спросил: — Ты не знаешь, почему Юнги прихрамывает, когда ходит? — Нет, — соврал Чимин. Соврал такой интонацией, что ему действительно можно было бы и поверить. Ну, если не сильно вслушиваться и не вглядываться. Он не так уж и сильно старался. Намджун внимательно посмотрел на него. А потом улыбнулся. В этой улыбке или взгляде не было упрёка — только лёгкая усмешка. Паку захотелось залепить себе затрещину: врать Намджуну было настолько же глупо, что и доказывать учителю математики, что два плюс два — пять, а не четыре. Мало того, что единственный, кто мог бы заставить Мина хромать, это Пак (ну, если поблизости нет ещё какого-нибудь оборотня), так ещё и сам Ким слишком внимательный. Он бы определённо заметил каждый дрогнувший мускул на его лице. — Я просто хотел попросить кое о чём, — осторожно проговорил старший, убирая руку с его плеча и прислоняясь поясницей к одной из передних парт. Чимин подтянул лямку рюкзака и повернулся к нему всем корпусом, слушая. Что-то ему подсказывало, что это «кое о чём» навряд ли порадует его. — Это касается Юнги. Брови Пака вопросительно поползли вверх. Он знал, что хён наверняка поймёт его и без слов. — Ты же видел его состояние, — продолжил Ким, будто напоминая и многозначительно глядя на него. — Ему даже сидеть сложно, — со знающим, но не обвиняющим взглядом, в котором так и читалось «я знаю, что наверняка он это заслужил». Чимин всё равно на секунду отвёл глаза в сторону, слегка неловко пробегаясь по зелёным стенам кабинета. С лёгкой усмешкой проследив за его взглядом, Намджун добавил: — А ещё он не пил свою порцию крови со вчерашнего дня. Поэтому это может плохо закончиться. Навряд ли он сможет дать отпор. — А что вы от меня хотите? — напрямую решил спросить Пак, сжимая лямку рюкзака. — Ничего такого, — отмёл его подозрения Намджун, будто отмахивался от мухи, — я не собираюсь просить тебя таскаться за ним. И уж тем более давать своей крови, — он прямо взглянул на него, продолжая уже серьёзней: — Просто пообещай, что если что, он вернётся с этой поездки без каких-либо травм. — То есть... — Не поддавайся на его провокации, — он показал указательный палец. — Одни. Сутки. — И почему это звучит как вызов? — задумчиво опустил брови Чимин. Это чтобы сильнее повлиять на него? Нет, ну он, конечно, бывает иногда вспыльчивым. Да и Мин не сможет вывести из себя только бездушный предмет (а он точно таким не был). Но если Намджун-хён просит, то он ведь сможет себя контролировать. Наверное... Постарается? — Никакого вызова, — помахал пепельной головой Ким; в этот момент учительская спесь спала, и он на миг показался обычным парнем, — только дружеская просьба. И всё... Ну так что? — Я не совсем понял, что значит... — начал Чимин. — Так что? — твёрже. — Ну, я... — Ну! — Ладно!! Он так и не понял, что это было. «Вернётся без каких-либо травм» — это типо без травм от него? Или вообще без любых травм. Но разве это не было бы бессмысленно? Они буквально даже находиться рядом долго не могут, чтобы не начать ссориться. И если бы не уточнения вампира, то... Чимин бы подумал, что это просьба позаботиться. Нет, ну такого просто не может быть. Пак это буквально самый худший кандидат на подобную роль. Взять хотя бы последние события после того, как они просто остались наедине: он не сдержался. Он вышел из себя. Но... как-то по другому — в этот раз он предельно мог себя контролировать. Он делал то, что хотел. А хотел он... сделать больно? Приструнить, показать, что он владеет ситуацией. Дать то, чего хотел от него Юнги, но не так, как тот того ожидал? Хотя, его лицо, когда Чимин ушёл к Тэхёну, надо было видеть. Хотя пошёл он не к нему. Совсем не к нему. Пошёл он дрочить в туалет. Честно говоря, он едва не кончил только лишь от вида распластанного под ним Мина. С заломанной рукой, лёгкой гримасой от боли и красными щеками. Беспомощного. Послушного. Даже... напуганного. Без своих извечных циничных реплик и задиристых словечек, которые просто молниеносно выводят Пака из себя. Такого... настоящего. Хотел бы он ещё раз это увидеть? Юнги чёртов, блять, вампир. Монстр буквально. Невиданное существо. Не человек. И всё же может быть таким чувственным к каждому прикосновению. Не только к боли. Чимин замечал, что если ткнуть его в бок, или мазнуть по коже чуть более чувственно, тот содрогнётся. Вздрогнет, застынет на миг, явно под кожей ощущая мурашки и пульсацию. Может ли эта тяга к его, чиминовым прикосновениям — абсолютно любым, является тем самым напоминанием о человеческом прошлом? Ведь он единственный способен убить Юнги обычным, человеческим способом. Покалечить, как если бы он был всё ещё смертным. Намджун-хён сказал, что у вампиров и эмоции другие, более сильные: они либо могут их полностью выключить, либо — продолжать жить с ними. По его же словам, они оба свои не «выключали». А значит — это всё наверняка настоящее. А что хочет он? Он, сам Чимин. Хочет ли он принять это, воспользоваться, продолжить, начать игру, в которую Мин так упорно жаждет вступить? Насколько далеко он может зайти? В конце концов: как далеко зайдёт Юнги. Похоже, он не из тех, кто останавливается на полпути. Похоже, он вообще не из тех, кто останавливается. Как-то его мать сказала, что люди без тормозов самые опасные. А ещё при этом в каком-то роде сами больше всех подвержены опасности. Она говорила про себя. А сейчас Чимин всё больше и больше чувствует, что эта родственная кровь даёт о себе знать. Он такой же. Но не так, как Мин. По-другому, потому что ему есть, что терять. Ему есть, ради чего жить и он может идти по своему пути твёрдо и уверенно. Но он знает, он не остановится ни перед чем ради цели. Но... что он хочет? Когда он смотрит на него. В светло-карие глаза, в которых в основном противоречиво отражается либо скука, либо больной интерес к чему-либо. Когда тот пытается разозлить, взгляд упрямый, горящий, а заливаясь в провоцирующем диалоге, веки либо прищуриваются, либо предвкушающе широко распахиваются. Губы, какой-то странно-кукольной формы, как у тех точёных дорогущих аниме-фигурок Тэхёна, открываются так медленно в задумчивости, но быстро в разговоре, быстро шепеляво тараторя, сверкая белыми зубами и нежно-розовым острым языком. Эти светлые волосы какого-то ванильного оттенка топлёного молока хочется намотать на кулак, сжать своими пальцами до тихого минового шипения снизу, и приложить бледной щекой к какой-нибудь твёрдой поверхности. Может, даже небольно. Но чтобы перестал язвить. Чтобы стал послушным, как котёнок. Хотя, нет. Так будет не интересно. Лучше всего будет тогда, когда тот будет продолжать. Продолжать пытаться задеть Чимина за живое. Тогда наблюдать, как тот покоряется его же воле, барахтается и изнывает в собственном желании, будет интереснее. И, если ему вдруг придётся пойти на те меры, о которых он до этого даже в мыслях не думал, ради того, чтобы усмирить строптивого вампира, то он сделает это. Знает, что сделает. Даже если в другое время ему будет стыдно даже говорить об этом. Потому что Чимин пиздец какой отчаянный. И Юнги тоже. Возможно, это их и погубит. Создаст взрывоопасную смесь, которая при взаимодействии с чем-то — особенно друг с другом — будет шипеть, кислотой растворяя в себе всё, до чего только коснётся. А потом взорвётся. Он мог бы сделать что-то, что Юнги определённо не ожидал, выигрывая игру. Или хотя бы раунд. О, да. Он мог бы. Мог бы подойти сзади, пробираясь прохладными кончиками пальцев под футболку, поглаживая мягкую кожу над поясом брюк. Пробраться второй рукой выше, губами и носом дыша в тонкую шею, пальцами грубовато обхватывая подбородок. Мог бы связать худощавое тельце. Скрутить бледные запястья за спиной кожаными ремешками, обездвижить. Наблюдать, как беспомощное тело мерно вздымается от дыхания. Связанные руки пытаются освободиться, от чего торчащие лопатки на худой спине двигаются, но безрезультатно. Потому что освободить его может только Чимин. Но не станет. Потому что видеть, как Юнги замирает в предвкушении и толике страха, напрягаясь всем телом, когда Чимин окажется слишком близко, — слишком сладко. Услышать ещё раз крики Юнги, переходящие в стоны. Насладиться, как до этого грубый низкий голос переходит в особенно высокие ноты, всхлипы, тяжёлое дыхание и скулёж. Рассмотреть подробно и поймать помимо реальных эстетический оргазм, видя, как бледная нетронутая кожа наливается красным оттенком, кровоподтёками. Наливающимися синяками от его — чиминовых — пальцев. Прохладными пальцами мягко проскользить от до того нежной израненной коже, что тот в напряжении замолкает, утыкаясь лицом вниз. Судорожно вздрагивает, когда те проходятся по позвоночнику и возвращаются, прилегая. Автобус тряхнуло так, что Чимин, до этого лёгкой пугающей улыбкой смотревший в окно, соскользнул головой со спинки сидения и лбом больно приложился о слегка запотевшее и явно давно не мытое стекло. В голову вместе с тупой болью втемяшилось и осознание собственных мыслей. Чимин густо покраснел и прикрыл набухающую ширинку рюкзаком, оглядываясь, не заметил ли кто-либо ещё его улыбку. В голову вдруг проникла та самая навязчивая идея, что кто-то в этот момент может читать твои мысли. То есть, серьёзно, это ужасно! Хорошо ещё, что вампиры не телепаты.

***

— Чимин-а, помоги и мне с палаткой! — крикнула Юонг, отчаянно пытаясь совладать с куском зелёной полиэтиленовой ткани, которая никак не хотела собираться окончательно, и теперь была скошенной вниз наполовину, как неудачный карточный домик. Они приехали на место для палаточного лагеря примерно полчаса назад. — У-ух, — устало свалилась на траву девушка, вытирая пот со лба тыльной стороной рукава спортивной кофты. Так, будто это она, а не Чимин только что минут пять устанавливал довольно простую в своей конструкции палатку. — А где Пуонг, почему она тебе не помогает? — спросил Пак, заканчивая ставить временное девичье жилище. Он слегка пнул его ногой в потёртом кроссовке, на всякий случай проверяя на прочность. Пуонг — очень милая девушка, как по мнению Чимина, так и по мнению всех, кто её знал. В поход она пошла, как ни странно, по своей воле. Единственная из их класса. Оказалось, что у той особая тяга к природе, да и опыт похода есть, — в детстве, вроде, сказала, что часто ходила с отцом. Джунг здесь не было. В отличии от Юонг, та была педантичной отличницей и просить прогулять её даже такой урок как физкультуру было так же, как пинать во-он то упавшее огромное дерево, рядом с которым они устроили лагерь, — бесполезно, то есть. Все ученики делили палатки по два-три человека. Юонг и Пуонг делили одну палатку на двоих. Повезло — сказали другие. Но повезло потому, что Пуонг привезла свою палатку. — Умотала обследовать всё. Кажется, где-то рядом была какая-то заброшенная больница. Настолько старая, что это практически достопримечательность этой местности, — садясь на сухой зелёной траве в позу лотоса, довольно энергично ответила девушка. — Кстати, ты нашёл, с кем будешь делить палатку? Чимин отрицательно помотал головой. Обычно они с Тэхёном всегда были вместе, но сейчас тот весело болтался с Чонгуком. Иногда во время пути они составляли ему компанию, развлекая и добавляя в эту дорогу хоть каких-то приятных воспоминаний, каких обычно ожидаешь от выезда с друзьями на природу. Но в такие моменты, как сейчас, когда все нашли себе работу и начали приготовления, некоторые, такие как Пуонг и Чонгук с Тэхёном, смылись прогуляться. Хотя, последним это бесполезно — те тоже оказались в рядах счастливчиков, делив одну палатку на двоих. По большей части из-за того, что распространяли слишком много флюидов на один квадратный метр. Чимину обычно не стоит беспокоиться, чтобы остаться одному — он довольно популярен среди одноклассников, да и друзей у него много. Кто-нибудь да согласится разделить с ним временное жильё. — Мне кажется, что Юнги всё-таки заболел, — посмотрела на небо и задумчиво слегка поджимая аккуратные губки, проговорила Юонг, когда Пак сел неподалёку. — Что? — не понял он, ещё не отходя от предыдущего вопроса. — Да выглядит как-то не очень, — задумчиво пояснила Кан. — Такое чувство, будто его обычное состояние увеличилось раза в три. Пак мельком взглянул на Мина, старавшегося не отходить от Намджуна и теперь хмуро сидящего где-то рядом с тёмно-синей палаткой. Ту должны были разделить оба старших Кима: Намджун — как учитель, Сокджин — как школьный доктор. Тот и правда выглядел совсем плохо. Кожа стала совсем бледной и, казалось, отливала каким-то нездоровым сероватым оттенком, движения совсем вялыми и ленивыми, будто тому тяжело это даётся, а синяки под раскрасневшимися капиллярами глаз проявились сильнее. Теперь он больше напоминал зомби, чем сородича Эдварда Каллена. — Он выглядит как Оливия Мур*, когда голодна, — заявил он свою точку зрения, щурясь, чтобы получше разглядеть, а потом показательно отворачиваясь. Как бы показывая своё безразличие. — И я о том же, — закивала брюнетка. — Разве ему не должны были разрешить остаться дома? — Не знаю, — задумчиво ответил Чимин, сверля взглядом откинувшегося под солнечными лучами Мина, что полностью убивало в его сознании все мифы про вампиров. Намджун, вроде, говорил сегодня что-то про то, что тот не выпил свою порцию крови за эти два дня. Интересно, почему? И каждый раз это вот так у них? Через сколько ему ждать, когда тот иссохнет и превратится в мумию? Он тут, вообще-то, не молодеет, а поглядеть на настоящую мумию — слишком большое искушение. Особенно если эта мумия — Мин Юнги. — Чимин-а, а тебе не нужна девушка? Чимин, решивший в это время выпить воды из бутылки, подавился и выплюнул половину содержимого рта, пачкая рубашку. — Что? — вытирая рот тыльной стороной рукава спортивной ветровки, сипло выдавил из себя он. — Ну, девушка, говорю, не нужна, — без смущения проговорила брюнетка таким тоном, будто этих самых девушек раздавала направо и налево, как фрукты на базаре. — Ты, что ли? — Ага, щас! Бегу и падаю, — сварливо огрызнулась она. — Пуонг ты нравишься, дурень. — И ты что, решила поработать сводницей? — Ну а почему нет, — вскинула руку девушка, пожимая плечами. — Бедняжка вкрашилась в тебя ещё с прошлого учебного года, да так и мечется. Всё хочет подойти, а ты как маятник: то собачишься с Мином, то тренируешься на своих танцах, то вообще не пойми где ошиваешься. — Неправда, — отвернулся Пак, закручивая на полупустой бутылке синюю крышку. — И мне не нужна девушка. — Ну, как хочешь, — пожала плечами Кан. — Ты точно в этом уверен? — Да, — раздражённо отрезал Чимин. — Передай Пуонг-а, что... — Эй, Чимин! — заорал с другого конца лагеря Намджун, заставляя Пака отвлечься, — ты нашёл, с кем будешь делить палатку?! — Не-а! — так же громко, складывая руки в импровизированный рупор, ответил Чимин. Что-то последнее время так перекрикиваться со старшим вошло в привычку. Следующие несколько минут они провели в молчании. Только Чимин с Юонг наблюдали, как Сокджин и Намджун что-то активно обсуждают. Ох, не нравилось ему это. Особенно учитывая, как хмурились брови обоих, и как они во время разговора поглядывали то на него, то на задремавшего неподалёку на траве Мина. Что-то, опять связанное с ними двумя? Наконец, спустя какое-то время, они прекратили спорить. Намджун как-то тяжко вздохнул, будто делая тяжёлый выбор, и позвал: — Подойди сюда, нужно обговорить кое-что! Чимин вопросительно взглянул на Юонг, на что та удивлённо пожала плечами. — Что-то не так? — осторожно спросил он, оставляя девушку сидеть рядом со своей палаткой, и пошаркал кроссовками по сухой траве к ним. Те выглядели какими-то напряженными (?). — В общем, вы с Юнги единственные, кто остался без соседей для палатки, — почесав затылок, быстро протараторил Намджун. — Чего? — резко проснулся Мин, под шумиху подползший поближе, чтобы узнать, что те так активно рассуждают. — Чего? — не понял Пак, едва ли не панически уже успевая перебрать в мозгах все варианты, чем это ему грозит. — Все остальные либо уже заранее забились друг с другом, либо отказались делить с вами палатку, — виноватым жестом развёл руками учитель. — Думаю, они навиданные на последствия ваших ссор, и решили перестраховаться. Никто не хочет проблем. — Я не собираюсь делить с ним палатку, — возмущённо заявил Юнги. — А что, если пока я буду спать, этот придурок на меня набросится! Чимин едва не подавился своим возмущением. — Это кто на кого набросится! — Именно ты себя в руках не держишь, — продолжая громким голосом, Мин показательно подпёр ладонью подбородок и отвернулся. Злится, значит, после их прошлой встречи. — Да кто, блять, вообще в здравом уме себя рядом с тобой сможет удержать в руках!!! Имел он в виду, конечно, злость. — Это был комплимент? — мило (гадко) улыбнулся, всё-таки поворачиваясь. Язва. Понимая, что только что ляпнул что-то двусмысленное, Чимин неконтролируемо, то ли от злости, то ли от неожиданного смущения, залился краской. Он сжал кулаки и стиснул зубы. Ему вдруг показалось, что если у него из ушей пойдёт пар, что выветрит из него все разбушевавшиеся эмоции, как из паровоза топливо, то это будет очень даже кстати. — Я вижу, вы уже неплохо ладите, — мило улыбнулся Сокджин, который с самого начала наблюдал за этим представлением, как за каким-то цирком. Впрочем, не так уж от цирка и далеко это ушло. — Если не убьёте друг друга в течение этой ночи — это явно можно будет считать прогрессом. Так что, можете считать это полезным опытом. — Ебал я такой опыт, — буркнул Чимин себе под нос, отворачиваясь и складывая руки на груди. — Что-что ты ебал? — притворился, что не расслышал, Сокджин. — Ничего. Намджун сожалеюще взглянул на него так, словно Чимину только что сообщили о погибшем родственнике.

***

— Не забудь забрать своего личного «мишку для объятий» на сегодня, — одновременно весело и задиристо пихнул смеющегося Тэхёна в плечо Чимин, когда они возвращались после небольшой прогулки в лесу. Вспоминая привычку друга обнимать во сне всё подряд, он не сомневался, что именно так и будет. — А не то он вон, носом уже клюёт. Вечером, когда беззвёздное небо начала заволакивать темнота, Сокджину в голову пришли вдруг идеи всех канонов ночёвок на природе. Слава богу, песен они под гитару не пели, но вот костёр был. И нехилый такой. Спалил половину тэхёновского маршмеллоу. И именно потому что костёр был какой-то неправильный, а не потому что у него руки из жопы, — обиженно заявлял на чиминовы усмешки Тэхён. — Не заставляй меня желать того, чтобы Юнги этой ночью всё-таки придушил тебя подушкой, — взвинтился Тэхён, сильно взъерошивая ржущему и пытающемуся сопротивляться Паку и без того слегка растрёпанные волосы. Чонгук и правда довольно-таки быстро утомился. Но тот и бесился будто больше всех, помогал остальным с палатками, больше всех притащил дров и таскался за Кимом, как недостающая часть тела типа хвоста. Ребёнок, — сказал бы Чимин. Но если скажет, то только в шутку. Потому что глаза у этого «ребёнка» хоть и чистые, но какие-то глубокие. Будто несут за собой спокойствие и защиту. Тэхён же, наоборот: хоть и выглядел, да и частенько вёл себя стервозно, но в самом деле в душе являлся слишком уж чувствительным. Эмоциональным и ранимым. Слабаком он, может, в моральном плане и не был, но уж точно частенько переживал из-за таких мелочей, о которых другой бы уже забыл минут через десять. Только в голову начинали закрадываться мысли, что эта поездка не так уж и плоха, то взгляд натыкался на Юнги. Тот в основном не делал ничего. Типа, просто ничего. Вообще. Иногда отпускал саркастические комментарии в его сторону или же просто дрых, пока другие работали и веселились. И пока Чимин пыхтел, ставя оранжевую палатку, в которой они оба будут сегодня ночевать, тот лежал на траве и меланхолично наблюдал за его стараниями. А во время общей шумихи держался около Намджуна с Сокджином, сидя третьим лишним рядом с ними двумя у костра и попивая горячий шоколад из сокджиновского (он сам видел) термоса. Выглядел он всё так же болезненно. И лёгкий румянец от горячего напитка на бледных щеках всё равно смотрелся, будто у того какая-то лихорадка. Так что в конце концов он психанул и решил не позволять подобному омрачать этот вечер. — Постарайтесь не высовываться из палаток ночью. И если что, обращайтесь ко мне или Сокджину, — предупредил Намджун, вставая с прохладной травы, чтобы потушить костёр. Было уже довольно поздно. Близилось — если биологические часы Чимина работают правильно, — где-то к двенадцати. Некоторые ушли спать ещё час назад. Но самые стойкие — как ни странно — большинство, — остались. Чимин неохотно встал вслед за всеми, отряхиваясь. Все шумно разбредались по своим палаткам. Юнги напротив, до этого лениво завалившийся на плечо ворчащего Сокджина, скинул со своих колен мягкий клетчатый плед и уставился на Чимина. Вместе они недовольно потащились к своей палатке. — Дамы вперёд, — Юнги, чуть пошатываясь от слабости, вжикнул замком палатки и склонился в притворном джентльменском жесте перед Чимином. — Нет, я всё-таки думаю, что первыми идут больные и старики, — в ответ улыбнулся Пак, подталкивая его в спину к проходу. Тэхён появился позади где-то из ниоткуда, будто пробегая мимо и сталкивая обоих парней в довольно большой проход в палатке. Куда они и сами при желании могли бы войти и оба. — Спокойной ночи, Чимин-и! — отсалютовал он, убегая обратно. Он согласился пожертвовать своим законным местом ради прихоти Тэхёна, и вот благодарность! И вообще, мог бы примоститься рядом с ним и Чоном, становясь третьим колесом, и не было бы этого ничего. Неловкость, раздражение, и чуть-чуть — злость, расплываются по сознанию, когда они остаются наедине. Чимин закрывает палатку, скрывая их от ночного неба, но запирая себя же в этой ловушке, в которой одновременно содержится и душнота замкнутого пространства, и невыветрившаяся ещё свежесть улицы. И что теперь, м? — И что теперь? — будто читая его мысли, язвительно говорит Юнги, садясь в позу лотоса (морщась) и слегка опираясь спиной о полиэтиленовую стенку. — Будем рассказывать страшилки, подсвечивая лицо фонариками? Или заплетём друг другу косички? — Как сидится? — с не менее едкой интонацией отвечает Чимин, мило улыбаясь. В его голосе нет и толики беспокойства или заботы, — только яд. А на самом деле думает, что Юнги вблизи выглядит ещё бледнее, чем издалека. И, слегка пошатывается, что ли... Утром такого не было, да и днём... — Чтоб ты знал, — всё так же инициативно, но как-то хрипловато, проговаривает Мин, опираясь на локти, вероятно, чтобы лечь, — я не собираюсь жаловаться на... Чимин от неожиданности замер, не зная, как реагировать, когда тело старшего падает на спальные мешки, а сам тот заходится в болезненном сухом кашле.