Петля Арахны

Следующие три дня Люциус посвятил демонстрации меценату всех своих владений и ознакомлению грека с некоторыми финансовыми бумагами, имевшими для него стратегическое значение. Миреллу же, по счастью не намеревавшуюся сопровождать Кербероса всюду, Люциус обеспечил настолько плотным графиком развлечений, что у женщины просто не нашлось бы времени на плетение каких-либо интриг. Гермиона, которая по изначальному плану должна была составить ей компанию, была также полностью освобождена Люциусом от этой обязанности и, более того, получила от него строгое указание, даже не сметь общаться с ней без его личного присутствия. Продержать Миреллу в таком режиме два месяца ему, конечно, не представлялось возможным, но Люциус всё же надеялся, что грек пожертвует свои деньги в Фонд уже в конце следующей недели, после чего он постарался бы избавиться каким-либо образом от них обоих. Утро наступившей вскоре субботы всё было поглощено приготовлениями Малфой-мэнора к званому ужину, на который помимо господина Калогеропулоса и его спутницы были приглашены также Луис Алонзо и Северус Снейп. Мистер Бэгз то и дело суетился по дому, начищая столовое серебро и готовя более десяти видов блюд; из погребов подняли лучшие образцы вин, а стол сервировали самым дорогим антикварным фарфором, какой только имелся в поместье. Люциус, питающий обычно симпатию к помпезным торжествам, ждал предстоящего вечера с напряжением. Угрюмое его настроение распространялось и на окружающих: до полудня он успел трижды сорваться на домовика и рявкнуть на попавшуюся под руку Гермиону. Последнее вышло у него совершенно случайно, и Гермиона, кажется, это поняла, что, впрочем, не помешало ей с особым укором сузить свои медовые глаза и демонстративно уйти в комнату Розы. В шесть часов вечера оба они, однако, с неизменно благодушными улыбками уже стояли у каминного портала, ожидая гостей. На Гермионе сегодня было надето строгое тёмно-зелёное платье в пол, а на Люциусе парадная мантия того же цвета. Первым в поместье прибыл Алонзо, и оба они поздоровались с ним весьма радушно, однако, как только в камине сверкнула вторая вспышка, и из портала вышли господин Калогеропулос с Миреллой, Люциус невольно сделал шаг вперёд, отгораживая их от Гермионы так, словно кто-то из них собирался с порога поразить её непростительным.  — Рады наконец посетить твой дом, Люциус, — насмешливо просипел грек, пожимая его протянутую руку и, обратив свои выцветшие глаза к потолку, добавил: — Любопытная люстра!  — Венецианская, — заметила Гермиона выглядывая из-за плеча Люциуса.  — Помнится, когда я была в поместье в последний раз, — произнесла Мирелла. — Здесь всё было несколько иначе.  — Ты уже бывала здесь ранее? — удивился старик. Керберос неизменно держался за свою опору с птицей в клетке и начал медленно двигать её вперёд, рассматривая зал.  — Конечно, — кивнула она. — В своё время я была в этом доме частой и весьма желанной гостьей, не так ли, Люциус? Верхняя губа его нервно дёрнулась, а в голове мелькнула безумная мысль выпроводить Миреллу и Кербероса из своего дома прямо сейчас, решив наконец столь надоевшую ему за эти несколько дней проблему. От импульсивного решения его остановила только новая, сверкнувшая в камине вспышка, из которой вышла высокая, облачённая в неизменно чёрную мантию фигура Северуса Снейпа.  — А вот и наш знаменитый мастер зелий, о котором я вам рассказывал, дорогой Керберос, — произнёс Люциус на одном дыхании. Северус, быстро оценивший сложившуюся ситуацию, озарил своё лицо вежливой улыбкой.  — Подозреваю, я прибыл как всегда вовремя? — спросил он.  — Мистер Снейп, — Калогеропулос протянул ему руку. — Я немало наслышан о вас. Молва о ваших талантах в зельеварении и иных подвигах слывёт даже в Греции!  — Полагаю, вы преувеличиваете, — елейным голосом сказал Северус. — Я всего лишь скромный школьный учитель и только…  — Ну что ты, Северус, — подала голос Мирелла. — Все мы знаем о совершённом тобой подвиге. Быть двойным агентом под самым носом у Воландеморта мог бы не каждый…  — Мирелла, — Северус посмотрел ей в глаза. — Сколько лет…  — Действительно, много, — кивнула она, выдержав его пристальный взгляд.  — А ты, надо отдать тебе должное, только расцвела за эти годы.  — Да и ты сам, как я посмотрю… жив, — заключила она.  — Да уж, не жалуюсь, — усмехнулся тот.  — Дорогуша, а ты ведь училась у мистера Снейпа? — спросил Керберос.  — Действительно, — кивнула та. — Когда я начала своё обучение, профессор Снейп только заступил на должность преподавателя зельеварения в Хогвартсе…  — И какой Мирелла была ученицей, а, профессор Снейп? — игриво обратился к нему грек.  — Самой лучшей, — Снейп притворно оскалился, всё ещё не сводя своего проницательного взгляда с её лица.  — Ах, Северус, не бойся выставить меня в дурном свете! — рассмеялась она. — Стоит признать, я была трудным ребёнком и попортила тебе немало крови. Но не судите меня строго, — она подмигнула окружающим. — В то время я ещё не очень хорошо понимала, что этот самый человек теперь декан моего факультета, а не просто странный приятель Ральфа, коротавший летние деньки на нашем заднем дворе, отрабатывая разные забавные заклятья, от которых вся лужайка к вечеру превращалась в месиво из птичьих перьев и кишок… Лицо Снейпа обрело ещё более землистый оттенок, чем обычно, а в глазах промелькнула свирепость. — Что ж, предлагаю переместиться за стол, если ни у кого нет возражений, — робко произнесла Гермиона, прерывая эту без сомнения способную закончиться чьей-нибудь мучительной смертью беседу. — Мистер Бэгз уже готов подавать закуски.  — Мистер Бэгз? — Мирелла приподняла бровь, удивлённо взглянув на Люциуса.  — Да, мой новый эльф-домовик — мистер Бэгз, — кивнул тот, усаживаясь на приготовленное для него место в середине стола. По правую руку от него села Гермиона, по левую — Керберос. Мирелла, Алонзо и Северус сели напротив.  — Ты обращаешься к своему домовику «мистер»? — уточнила Мирелла.  — Он просил его так называть, — холодно произнёс Люциус. — Кто я такой чтобы перечить свободному эльфу?  — О, Мерлин! — всхлипнула та, прижав к своим губам пальцы, дабы подавить смех. — Только не говори, что ты ещё и платишь ему жалование!  — Он ещё и живёт в своей собственной комнате, — прошипел Люциус. На столе возникли всевозможные яства.  — У вас дома прислуживает свободный эльф? — удивился грек. — Что ж, это очень похвально! У нас в Греции никогда не одобряли их порабощения. На Крите, к примеру, эльфы живут свободными общинами и ведут свой уклад, без какого-либо вмешательства со стороны магов или гоблинов.  — Приятно слышать, что хотя бы где-то это так! — воскликнула Гермиона.  — О, а вы милочка симпатизируете эльфам? — улыбнулся старик.  — Я никогда не понимала, почему одни живые существа имеют право на свободу, а другие должны пребывать в рабстве, — с жаром начала она. — Одно время я даже пыталась сделать с этим что-то здесь, в Британии, но наше общество бывает порой настолько закоснелым, что побороть многовековые традиции не представляется возможным… В короткий срок, во всяком случае. Но наш Фонд также планирует заняться решением и этой проблемы. Мы, к примеру, оказали в этом году некоторую поддержку Ассоциации имени Добби. Так звали эльфа, который жил когда-то в этом доме. Он был одним из первых свободных эльфов в Британии… Люциус сам его освободил, — добавила она, несколько боязливо покосившись на мужа.  — Неужели? — не переставал удивляться грек. Лицо Миреллы тем временем раскраснелось так сильно, что она залпом осушила стоявший перед ней бокал с водой. — Если тебе нужна помощь, Люциус — просто моргни! — произнесла она одними губами, демонстративно прикрыв глаз. Люциус старался делать вид, что не замечает её кривляний. Его лицо сейчас было абсолютно невозмутимым.  — У нас в Мексике тоже есть с этим проблемы, миссис Малфой, — очень серьёзно обратился к Гермионе мистер Алонзо. — Когда на берега Нового Света высадились маги из Испании и Британии, они уже привезли с собой эльфов в качестве своих слуг и поработили тех, которые населяли берега центральной Америки. Только в начале двадцатого века в Мексике начались общественные протесты против их угнетения. Коренные племена тогда сгоняли в резервации, их держали в клетках и поили стерилизующими зельями. Я считаю, что это вопиющая несправедливость! Мои родители были среди тех, кто участвовал в протестах. Сейчас конечно, это уже в прошлом, но среди нас до сих пор есть маги, которые считают, что эльфы должны были быть истреблены.  — Ах, Луис! — воскликнула Гермиона. — Передайте своим родителям благодарность от меня! Подозреваю, какой это был героизм с их стороны!  — К несчастью, они оба погибли… Я сирота, миссис Малфой, — Луис смущённо опустил свои тёмные, обрамлённые густыми ресницами глаза.  — Простите, — выдохнула она. — Неужели они пали жертвами освободительной войны?  — Можно и так сказать, — кивнул он. — Но погибли они не потому, что сражались за свободу эльфов. Они погибли в борьбе за собственную свободу… Не только в Британии есть тёмные волшебники, миссис Малфой…  — Ах, я только сейчас поняла, что совсем ничего не знаю об истории магической Мексики, — Гермиона густо покраснела. — Какой стыд. Это так невежественно с моей стороны. Люциус заметил, как Северус красноречиво закатил глаза.  — Вам не стоит из-за этого так переживать, миссис Малфой, — внезапно обратилась к ней Мирелла. — Думаю, мистер Алонзо с большим удовольствием поможет вам восполнить этот пробел… Люциус метнул в Миреллу уничижающий взгляд, который та поймала, надо сказать, не без удовольствия.  — Что ж, полагаю, если тема эльфов завершена, — вздохнув, произнёс Снейп. — Я могу, наконец, выполнить свою основную функцию моего присутствия на этом ужине и ответить на какие-то вопросы относительно той деятельности Фонда, которая связана с зельеварением.  — Говоря по правде, — сказал господин Калогеропулос. — Мистер Алонзо уже сумел ответить на многие возникшие у меня за эти дни вопросы. Сам я далёк от науки, уж простите, да и магические мои способности никогда не были выдающимися, если уж быть совсем честным. А потому вы мне интересны не столько как зельевар, сколько как незаурядная личность. Узнав вашу удивительную биографию от моей дорогой Миреллы, я пришёл в восторг: какая сила духа! Какое железное самообладание!  — Благодарю, — Северус натянул улыбку. — И всё же вы преувеличиваете.  — А вы не преуменьшайте! — настойчиво кивнул тот. — Мы, греки, ценим людей, способных бороться за свободу, однако мне интересно вот что: брат Миреллы, насколько мне известно, был вашим одноклассником в юности.  — Да, это так, — осторожно произнёс Северус.  — И, как я знаю, после окончания Хогвартса вы примкнули к рядам этих людей, Пожирателей Смерти, как вы их именуете, тоже вместе?  — Примерно так, — снова кивнул он.  — Но как же так случилось, что ваша дальнейшая судьба сложилась столь диаметрально противоположным образом? Не переживайте, — он предостерегающе взмахнул рукой. — Я знаю и о некоторых других подробностях вашей биографии, даже мотивах, и я не пытаюсь выведать ваши личные тайны, поверьте. Мне любопытно сейчас другое: почему вам не удалось убедить, к примеру, брата Миреллы последовать вашим путём или, быть может… помочь ему каким-либо образом, дабы тот избежал заключения в эту тюрьму, Азкабан, дабы позволить ему получить шанс исправиться?  — Если вы действительно знакомы с моей биографией и мотивами, как вы сказали, в чём я, признаться, сомневаюсь, у вас бы не возникло подобного вопроса, господин Калогеропулос, — металлическим тоном сказал Снейп. — Как вы, должно быть, понимаете, мне было в то время чуть больше двадцати лет и один очень близкий для меня человек погиб по вине Воландеморта и ряда верных ему лиц… В связи с чем, мне едва ли было дело до кого бы то ни было ещё. Спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих…  — Не кажется ли вам это эгоистичным теперь?  — Не понимаю о чём вы?  — Всё-таки брат Миреллы… Как его там звали? Ральф? — он посмотрел на женщину и та только кивнула. — Был вам другом? Или я ошибаюсь?  — Да, действительно, — отозвался тот. — Мы дружили, пока учились в Хогвартсе. Но дети, знаете ли, имеют свойство менять свои приоритеты и интересы по мере взросления… Во взрослом возрасте Ральф стал склонен к излишней импульсивности, что его и сгубило. Не знаю известно ли вам, но я был не единственным его другом. Был ещё мистер Эйвери, который погиб в конце концов в битве за Хогвартс. Он, конечно же, выступал на стороне Волдеморта, как можно понять… Так вот Эйвери был одним из тех, кто свидетельствовал в своё время против Ральфа, заявив, что именно он держал его под заклятием Империо, благодаря чему избежал заключения сам…  — Но почему вы не свидетельствовали против этой лжи? — узловатый указательный палец Кербероса уткнулся в стол рядом с его тарелкой. — Почему, имея протекцию самого Альбуса Дамблдора, не дали показания по делу мистера Мальсибера в суде?  — Если бы вы были знакомы с процедурой проведения судебных процессов в то время, то увидели бы, что это было довольно затруднительно сделать. Подавляющее большинство Пожарателей Смерти или тех, кто по каким-то причинам был отнесён к их числу, были посажены в Азкабан практически без суда и следствия.  — Но нашему доброму другу Люциусу удалось же как-то этого избежать?! Люциус, при упоминании его имени вытаращил на Кербероса глаза.  — Прошу прощения, но ко мне всё это не имеет, ни малейшего отношения, господин Калагеропулос, — возмущённо произнёс он. — Я был среди тех несчастных, кого Волдеморт и шайка его гадких приспешников держали под заклятьем Империо!  — Ах, Люциус! — воскликнула Мирелла, со звоном опуская свою вилку на тарелку. — Чего ты теперь-то боишься? Здесь же все свои!  — Я не позволяю, ни тебе Мирелла, ни даже вам, Керберос, пытаться заводить подобные разговоры в моём доме, — жестко заключил Люциус. — Этот вечер предназначен для обсуждения дел сегодняшних, а не давно минувших. Будь я столь низок, будь я приспешником Волдеморта добровольно, создал бы я теперь Фонд, чья деятельность направлена на помощь жертвам Тёмного режима? Поддерживай я его безумные идеи, женился бы я на магглорожденной героине войны?  — Ну-ну, мой мальчик, — насмешливо проговорил грек. — Прости мне моё праздное любопытство и сделай скидку на мои седины. Я стар и меня заботят порой очень странные, философские вопросы… Никто не пытается сейчас здесь выводить кого бы то ни было на чистую воду. Мы лишь беседуем по-дружески о том, да о сём. Но мне понятно твоё негодование и я прошу у тебя прощения за то, что затронул в твоём доме очевидно весьма некорректную тему.  — Ваши извинения приняты, — склонил голову Люциус.  — Ах, ну спасибо, — улыбнулся тот и, потрепав своей немощной рукой Люциуса по плечу, добавил: — Я рад, что у тебя достаточно выдержки, дабы не бросаться из огня да в полымя и не принимать всё это на свой личный счёт. Люциус натянул улыбку, после чего, глубоко вздохнув, сказал:  — Что ж, полагаю, мистер Бэгз скоро подаст десерт — сахарный торт со сливками. Вы просто обязаны его попробовать, господин Калогеропулос.

***

После ужина Люциус предложил всем присутствующим удобно расположиться на диване, дабы выпить по рюмочке диджестива и расслабиться перед обратной дорогой. Гермионе правда понадобилось подняться в детскую, поскольку Роза капризничала и не желала засыпать без мамы. Мирелла, явно получающая громадное удовольствие от вечера, устроилась в кресле Люциуса, отчего тот лишь поморщился и отметил про себя, что надо будет приказать мистеру Бэгзу хорошенько почистить обивку. Просить женщину освободить приглянувшееся ей место он, конечно, не стал, что было бы просто невежливо. Алонзо сидел рядом с Керберосом и без устали рассказывал ему о мексиканской школе магии и волшебства, отчего старик приходил в неописуемый восторг. Воспользовавшись моментом Люциус указал Северусу глазами на дверь, сигнализируя о том, что им необходимо было поговорить.  — Ну, что ж, Люциус, — громко обратился к нему Снейп, вставая со своего места. — Время уже позднее, а госпожа директор ещё просила меня переговорить с тобой о возможной кандидатуре на вновь освободившуюся должность преподавателя Защиты от тёмных искусств. Разговор, правда, будет весьма скучным для присутствующих, а потому я бы хотел попросить перед всеми прощения, — он оглядел остальных, — и украсть у вас хозяина этого дома на несколько минут. Все понимающе кивнули, и Северус с Люциусом чинно покинули большой зал. Через минуту они расположились в кабинете Люциуса, где тот сразу же устало, опустился в своё кресло. Северус же сделал несколько шагов по комнате, остановившись в конце концов у невысокого книжного шкафа. Взмахнув палочкой, Люциус заставил взмыть в воздух поднос с наполненным огневиски графином и двумя бокалами, который стоял на журнальном столике в другом конце комнаты. Поднос пересёк пространство и с небольшим стуком опустился на письменный стол прямо перед ним. Люциус наполнил бокалы, передав один из них Снейпу.  — Ну так, — произнёс он, после того, как они молча выпили, — что скажешь? Он обратил на Северуса тревожный взгляд.  — Скажу… что у тебя серьёзные проблемы, Люциус, — проговорил Снейп, нахмурив брови.  — Мирелла? — выдохнул тот. — Ты что-то понял?  — Нет, Люциус, — тот приподнял бровь. — Я поражаюсь, как ты мог быть настолько неосторожен, когда брал этого человека на работу! Мало того, что он молод, хорош собой, борец за свободу эльфов и зельевар, так он ко всему прочему ещё и сирота! В комнате на секунду повисла тишина, которую прервал утробный голос Люциуса:  — Ах, поди к чёрту, Северус! Я-то думал ты и, правда, решил сказать мне что-то серьёзное! Губы Снейпа искривились в насмешливой улыбке.  — Ты думаешь, я не серьёзен? — притворно оскорбился тот. — Что ж, очень зря! Ты же видел, как она вспыхнула до самых кончиков своих милых ушек, когда он объявил чуть не плача, что родители его умерли в освободительной войне против злых волшебников!  — Если ты не замолчишь, я пошлю в тебя какое-нибудь очень злое проклятье, клянусь Мерлином! — ядовито заметил Люциус. — Эти милые ушки только мои. И никакой чёртов мексиканец, будь он хоть тысячу раз сирота и эльфолюб, не получит их. В противном случае, я сделаю его ещё и евнухом. Расплывшись в широком оскале, Северус сделал глоток.  — Ах, ну вот зачем ты всё это мне сказал? — воскликнул в сердцах Люциус. — Только я подумал, что нашёл идеального работника!  — Ну, ты же понимаешь, что тебе на самом деле нечего бояться? — более серьёзно спросил Снейп.  — Я даже думать о таком не собираюсь! — прорычал тот. Меж бровей его пролегла хмурая складка и, мотнув головой, он произнёс более спокойно: — Так что на счёт Миреллы?  — Как была пакостливой мерзавкой, так и осталась, — выплюнул Снейп, делая крупный глоток. — Но я бы больше переживал на твоём месте на счёт Кербероса…  — Ты тоже чувствуешь, что этот старый пройдоха не так уж и прост, каким пытается казаться?  — Он совсем не прост! — кивнул Снейп. — Вот только… Что ему за толк?  — А не может… не может он быть… Ну… Ральфом! Люциус обратил на Снейпа беспокойный взгляд.  — Ральфом? — прошептал Северус, так словно их могли подслушать. — Но он же умер! Умер два года назад!  — Ну и что? — также шёпотом ответил ему Люциус. — Вспомни Барти Крауча!  — Нет, Люциус! В Азкабане нынче другие порядки… Ты и сам знаешь. Смерть заключённого фиксируют трое свидетелей, ставя свою магическую подпись в свидетельстве о смерти. Они же проверяют не было ли на усопшем каких-либо чар. Да и на выходе из тюрьмы теперь стоит «Гибель воров», секрет которой был раскрыт министерству гоблинами из Гринготтса, Мерлин знает, за какие богатства!  — Кингсли пообещал им полную протекцию при любых их стычках с другими магическими существами, — лениво ответил Люциус.  — Влезать в чужие войны, значит, будем? — поморщился Снейп.  — Ах, это всё не важно сейчас, — Люциус поднялся со своего кресла и сделал несколько шагов по комнате. — Значит, ты уверен, что Ральф не мог выйти из Азкабана живым?  — Это было бы просто невозможно! Ни оборотное зелье, ни Империо, ни даже мантия невидимка, ни любая другая маскировка не позволили бы ему совершить побег… А почему ты вообще решил, что это может быть он? Люциус с сомнением взглянул на Северуса, после чего, помолчав, медленно начал:  — Пять лет назад я получил одно письмо. Была зима. Сильная метель… Его принесла мне очень старая плешивая сова, которая была в очень плохом состоянии, почти умирала… Письмо тоже было сильно потрёпано, и когда я развернул его, там оказалась какая-то чушь: счёт на неизвестное мне имя. Причём давно уже просроченный… Я сначала хотел было его даже выбросить, решив, что сова просто сбилась с курса, заплутала и в отчаянии приземлилась в моё поместье, но потом, мне пришла мысль, что это могло быть не простое письмо. Я изучил его. Никакие проявляющие заклятья не сработали, но вот маггловский метод… Я подержал над пламенем нож для бумаги, после чего провёл нагретым лезвием по письму и, о, чудо! На листе стали проявляться слова! Начав читать их, я, правда, сразу же пожалел о содеянном. Письмо было от Миреллы. Оно было недлинным, но суть его заключалась в том, что она хотела устроить Ральфу побег. Она надеялась… Просила меня помочь ей в память о… о том, что было между нами. Я тогда жутко разозлился. Надо было сжёчь это чёртово письмо и выбросить эту паршивую полудохлую птицу на улицу, но прочитав его, я уже не мог оставить это просто так. Я написал Мирелле краткий ответ, чтобы она забыла моё имя и больше никогда не смела связываться со мной. Как только сова выздоровела и окрепла, я сразу же отправил её с этим посланием восвояси. Мне не нужны были проблемы, и я уж точно не был намерен помогать этой паршивке и её глупому братцу. Я только восстановил своё имя после всех этих скандалов. Только оправился после развода и переезда Драко в Америку…  — Она больше не писала тебе?  — Нет. Я забыл о ней. И надеялся, что она больше никогда не появится в моей жизни…  — И ты думаешь: не удалось ли ей, в конце концов, всё-таки провернуть свой план?  — Я не знаю… Я и сам понимаю, что это было бы просто невыполнимо. Уж точно не в одиночку… Она должна была бы подкупить дюжину стражников!  — Заклятья, которые действуют в Азкабане, работают сами по себе. Их невозможно обойти только лишь заплатив кому-то деньги.  — Тогда что всё это значит? Почему этот старикашка так печётся о ней и несчастной судьбе её братца? Быть может мы могли бы проверить его каким-то образом? Дать ему, к примеру, веритасерум?  — Нет, это незаконно, Люциус. Керберос гражданин Греции. Применение веритасерума к лицам, имеющим другое гражданство, является преступлением, которое может спровоцировать конфликт на международном уровне.  — Знаю-знаю! — отмахнулся Люциус. — Если ты помнишь, я семь лет проработал начальником Международного бюро магического законодательства! Я самолично подписывал все эти законы!.. Чёрт бы их побрал… Но если Керберос не тот за кого себя выдаёт…  — Использовать веритасерум всё равно слишком опрометчиво с нашей стороны. Мы не можем применить его, основываясь лишь на твоих смутных подозрениях. Вполне вероятно, что старику просто нечего делать и он, за неимением других интересов, видит себя неким благодетелем Миреллы. Если это так, то прими мы радикальные меры — и все твои усилия и надежды в отношении его денег пойдут прахом.  — Чёрт бы побрал эти деньги, — прошипел Люциус, снова опускаясь в своё кресло.  — Я удивлён, что ты вообще терпишь всё это, — заметил Северус. — Скажи, мой друг, может ты уже разорён?  — Не переживай, мои предки хорошо позаботились на этот счёт, — выплюнул он.  — Я понял, — с усмешкой кивнул тот. — Поместье ещё не в собственности банка. И то ладно…  — Не шути так! Я никогда не стал бы заниматься никакой чёртовой благотворительностью себе в убыток. Однако дабы удовлетворить все альтруистические порывы моей дражайшей супруги, я должен привлекать как можно больше вот таких вот старых толстосумов, вроде Кербероса, желающих, на пороге смерти, откупить у судьбы все свои прошлые грешки…  — Мне даже любопытно, насколько тебя хватит? — хмыкнул Снейп. — С другой стороны… Я же знаю тебя: будь тебе это не по нраву — ты прекратил бы всю эту мышиную возню в два счёта. Ты просто потакаешь ей, потому как тебе самому это приятно.  — Что правда, то правда, — вздохнул Люциус, налив себе ещё огневиски. — Я и сам не понимаю, почему делаю всё это… И главное — добровольно!  — Может быть, мисс Грейнджер всё-таки нащупала внутри тебя щедрость и великодушие, которые ты так тщательно скрывал все эти годы?  — Я бы сказал тебе, что она у меня нащупала, — процедил сквозь зубы тот.  — Фу, Люциус, не порть момент, я почти уверовал в твою добродетель! — Северус протянул ему и свой опустевший бокал.  — Добродетель, — хмыкнул Люциус. — Скажешь, тоже… Губы Северуса расплылись в улыбке, и они оба рассмеялись, со звоном соприкоснувшись краями своих вновь наполненных бокалов. — Но надо отдать ей должное, — заметил Снейп, заняв своё прежнее место у книжного шкафа. — Так или иначе, а она добилась желаемого. — Только благодаря тому, что я готов потакать любым её прихотям, как ты и сказал. — О нет! Не только! Признай, она имеет на тебя куда более сильное влияние. Вздохнув, Люциус кивнул.  — Да уж, стоит ей только насупить своё прелестное личико и я уже готов в лепёшку разбиться!  — Магия! — Северус приподнял бровь.  — Невероятная… И именно поэтому я просто не могу допустить, чтобы Мирелла или кто бы то ни был ещё, попытались разрушить это… Мне нужно выяснить, не скрывается ли под личиной Кербероса кто-то другой…  — Я бы не советовал тебе торопиться с этим… Не дай им понять, что у тебя есть подозрения. Если они и правда замышляют что-то, ты должен быть очень осторожен. В конце концов, они приехали на два месяца — у тебя ещё есть время.  — Я не уверен, что меня хватит на два месяца, Северус, — Люциус обратил на него тревожный взгляд.  — Ну, тебя же хватило на год в Азкабане. А потом ещё на год присутствия в этом поместье Тёмного Лорда и прочих…  — Даже не напоминай, — по лицу его прошла судорога.  — Гермиона знает о том, кем тебе приходилась Мирелла? — Снейп задержал на лице Люциуса внимательный взгляд.  — Я не говорил ей. Но возможно она догадывается о чём-то…  — Люциус, — в глазах Северуса промелькнуло осуждение.  — Я не хочу втягивать её во всю эту грязь, понятно! — отчаянно зашептал тот, вскакивая со своего кресла и подходя к Северусу. — Она не должна узнать об этом! Ты же знаешь, какая она чувствительная, и помнишь, как у меня всё было… не просто с Миреллой.  — О, да! Я помню всё, что ты делал с Миреллой, Люциус, ты зачем-то рассказывал мне об этом во всех смачных подробностях! Ты всегда был склонен к этому болезненному душевному эксгибиционизму… И мы оба с тобой знаем, что с Миреллой у тебя всё было предельно просто — ты превратил её в свою рабыню! Не подумай, что я тебя осуждаю…  — Это рабство с её стороны было вполне добровольным! — выплюнул тот.  — И ты не боишься, что Мирелла может рассказать обо всём этом Гермионе, несколько переиначив факты? В таком случае, имея в виду её "чувствительность", ей точно было бы лучше узнать всё это от тебя самого. Не во всех подробностях, конечно!..  — Именно поэтому я и не позволяю Гермионе оставаться с Миреллой наедине. Я не хочу, чтобы эта… женщина…  — Рассказала Гермионе о том, как её муж любил обходиться с другими особями женского пола?  — На чьей ты стороне вообще?! — поморщился Люциус.  — На вашей с Гермионой, конечно, — примирительно прикрыл глаза Снейп. — И именно поэтому, я пытаюсь предостеречь тебя от очередной ошибки, дорогой мой друг.  — Что ж, премного благодарен! Я приму твои ценные советы к сведению, — хмыкнул тот. — А теперь, полагаю нам пора пойти и выпроводить уже этих мошенников из моего дома.

***

Когда Люциус и Северус вернулись в зал, они застали следующую картину: Алонзо продолжал разговаривать с Керберосом, Мирелла же переместилась на диван в другом конце комнаты. Рядом с ней сидела Гермиона. Они очевидно тоже о чём-то разговаривали, однако, беседа их прервалась, когда за Люциусом и Северусом захлопнулась дверь.  — Дорогая, ты уже уложила Розу? — Люциус подошёл к Гермионе и Мирелле, растягивая губы в напряжённой улыбке. — Всё в порядке?  — Да, мисс Мальсибер рассказывала мне про работу с драконами в Венгрии. Оказалось, она знает Чарли Уизли, он как-то приезжал к ним в лагерь из Румынии, представляешь?  — Очень увлекательно! — сказал Люциус. — Однако уже поздно… Полагаю, наши гости утомились и нам стоит проводить их. В следующий момент на лице Миреллы отразился неподдельный испуг, и, вскочив с места, она воскликнула: — Ах, я совсем забыла! Керберосу пора пить лекарство! Метнувшись к опоре старика, она выудила из небольшого ящичка под клеткой коричневую бутылочку и принялась суетиться, открывая её и наполняя беловатой жидкостью съёмный колпачок. Люциус многозначительно посмотрел на Снейпа. — А что за лекарство принимает, господин Калогеропулос? — поинтересовался тот. — Ничего особенного, — ответил сам грек, принимая из рук Миреллы колпачок и осушая его. — Желудочная микстура, только и всего.

***

После того, как все гости покинули Малфой-мэнор, Люциус и Гермиона устало поднялись в свою спальню, принявшись готовиться ко сну.  — О чём вы разговаривали с Северусом? — поинтересовалась Гермиона, подходя к зеркалу и начиная извлекать из своей высокой причёски шпильки.  — Так, о всяких пустяках, — отмахнулся Люциус. Он вынул из петель своих манжет алмазные запонки и положил их в элегантную малахитовую шкатулку с серебряной змеёй на её крышке.  — У него возникли какие-то подозрения насчёт Миреллы? — уточнила Гермиона.  — Ничего конкретного… Посоветовал подождать, — кивнул он. — Меня больше интересует, о чём разговаривали с ней вы?  — Я же уже сказала тебе: о Венгрии и драконах, — усмехнулась Гермиона, вынув из своих волос гребень с изумрудами, который принадлежал когда-то прабабушке Люциуса. Волосы её тяжёлыми локонами рассыпались по плечам.  — И всё же, я просил тебя не разговаривать с ней без моего присутствия, — ласково, но с небольшим нажимом сказал он, подходя к ней сзади и погружая в эти блестящие кольца свои пальцы.  — А что мне было делать, когда я, вернувшись в зал, обнаружила, что тебя там нет, а наша гостья скучает в одиночестве? С моей стороны было бы невежливо проигнорировать её, тебе так не кажется? — Гермиона повернулась к нему и посмотрела в глаза. — Чего ты так боишься? Что она расскажет мне о тебе что-то плохое?  — Что она может намеренно сказать тебе какую-нибудь грязную ложь…  — Раз это будет ложь, чего тебе тогда бояться? Ты мой муж, Люциус! Как ты думаешь, кому я доверяю больше: какой-то там Мирелле или тебе?  — Просто, будь осторожна с ней, хорошо? — сказал он, целуя Гермиону в лоб.