***
— Прекрасная, вдохновляющая речь, Люциус! — воскликнул Керберос, когда они заняли свои места за столом. По всему залу в воздухе закружились бутылки с шампанским, которые сами собой стали наполнять бокалы присутствующих. На тарелках появилась еда, а на сцене оркестр из волшебных инструментов, заигравший удивительную музыку. — Спасибо, Керберос, — сдержанно улыбнулся Люциус. — Мы написали её вместе с Гермионой. — Не перестаю удивляться трансформациям, произошедшим в Британии за эти годы, — сказала Мирелла. — Мистер Бруствер, вы и, правда, не зря занимаете своё место. — Благодарю, мисс Мальсибер, — Кингсли склонил голову. — Однако Гермиона, конечно несколько преувеличила мои заслуги. Всё к чему мы сейчас пришли — плод совместных усилий нашего удивительного сообщества. — А мне вот интересно, простите моё любопытство, — сказала Мирелла, кокетливо приподнимая бокал. — Как происходил процесс формирования нового состава ваших основных заместителей после войны? Ведь многие персоны, которые занимали ведущие должности до окончательного свержения Тёмного режима, сильно себя дискредитировали… — Да, действительно, — сказал Кингсли. — Это была весьма нелёгкая задача, поскольку, новые начальники основных подразделений должны были быть не только сторонниками нашей идеологии, но и достаточно квалифицированными для выполнения своих основных функций людьми. В связи с этим, первые несколько лет ушли на «утрамбовку», я так выражусь, нового коллектива, который смог осуществить эффективную борьбу с царящей в Министерстве долгие годы коррупцией и дискриминацией. — И, очевидно, наш дорогой Люциус, смог стать одним из таких лиц? — она расплылась в улыбке, принимаясь резать ножом на своей тарелке длинные упругие щупальца осьминога. Грудь её при этом гипнотически закачалась и мистер Бёрк, который никак не мог оторвать от неё свой взгляд, заёрзал на месте. Раскрасневшаяся от возмущения миссис Бёрк одарила его уничижающим взглядом. — Да, Люциус, стал одним из тех людей, на которых я полагался в первую очередь, — кивнул Кингсли. — Я просто удивляюсь, как это вышло, — улыбка Миреллы стала ещё шире и, живописно отправив осьминога себе в рот, она взглянула на Люциуса: — Не сочти за оскорбление, но мы ведь все здесь сидящие знаем, на чьей стороне тебе пришлось быть во время войны. — Я был на стороне своей семьи, прежде всего, — гордо сказал Люциус. — Не думаю, что это зазорно в условиях столь трудных… — В действительности всё было гораздо проще, чем вы можете подумать, мисс Мальсибер, — добродушно сказал Кингсли. — Мистер Малфой, был одним из тех немногих оставшихся на свободе людей, кто действительно знал и разбирался в некоторых специфических вещах, жизненно необходимых для главы Международного бюро магического законодательства. К примеру, он очень хорошо знал все когда-либо существовавшие в магической Британии и за её пределами законы, чем мало кто в действительности может похвастаться. Сперва, когда я только утвердил Люциуса на эту должность, я встретил очень большое, и, надо заметить, весьма понятное, — он бросил на Люциуса шутливый взгляд, — непонимание со стороны людей. Меня клеймили за это почти полтора года, объявив чуть ли не предателем, однако, я знал что делаю и впоследствии ни разу не пожалел о своём решении. Люциус был одним из наиболее компетентных и строго действующих в установленных мной рамках сотрудников. Клянусь Мерлином, Люциус, я до сих пор жалею, что ты не принял тогда моё предложение возглавить Отдел! Мистер Бёрк картинно закашлялся. — Не обижайтесь, мистер Бёрк! — рассмеявшись, воскликнул Кингсли. — Вы хорошо справляетесь со своими обязанностями, но и в качестве главы Международного совета по выработке торговых стандартов вы были просто незаменимы. Тот чопорно вытянул губы вперёд. — И всё-таки это удивительно! — подал голос Керберос. — Вы сказали, что люди заклеймили вас, мистер Бруствер, в первый момент, когда вы взяли Люциуса на столь важную должность… Действительно, могу представить: бывший Пожиратель Смерти стал заниматься законами! — хмыкнул он. Люциус бросил на грека разъярённый взгляд, но ничего не сказал. Остальные также тактично продолжили слушать оратора: — Но вы-то сами? Неужели, вам было не страшно, что что-то в вашем плане может пойти не так? — До того, как занять должность министра я ведь был мракоборцем, мистер Калогеропулос, — сказал Кингсли. — Занятие это весьма непростое, но и в своей степени далёкое от административной работы… Когда ты каждый день ведёшь борьбу с тёмными магами, рискуя своей шкурой и шкурами вверенных тебе ребят, невольно думаешь о том, что в кабинетах управляющих отделов, сидят одни чванливые индюки в чистеньких мантиях… Иногда, правда, именно так и бывает, — он усмехнулся, покосившись на мистера Бёрка. — Однако когда ты и сам встаёшь на их место, картина мира твоя расширяется. Ты начинаешь понимать, что вещи, которые казались тебе предельно ясными оттуда, из засады, на деле оказываются чуточку сложнее. Я бы соврал, если бы сказал, что мировоззрение моё относительно очень многих вещей ни капли не претерпело изменений после того как я занял пост министра, но я и не изменил себе за это время ни в чём. Реализация планов о перестройке британской магической системы, тем не менее, потребовала от меня гораздо большего времени и принятия ряда довольно непростых, компромиссных, в том числе и кадровых решений, которые я, вероятно, и сам не смог бы оценить по достоинству, пока был простым мракоборцем… Управляя Министерством магии, ты уже, отнюдь, не можешь руководствоваться одними лишь своими идеалистическими представлениями о добре и зле, а также личностными предпочтениями. Эта работа требует от тебя максимальной объективности и непредвзятости, особенно к людям, которых ты выбираешь на ведущие должности. Став министром магии ты уже не можешь поставить просто своих верных соратников на должности глав отделов, если они не обладают при этом достаточными компетенциями, потому как именно это и приведёт в конце концов к провалу любую твою, даже самую благую идею… За столом воцарилась тишина, которую прервали негромкие хлопки Гермионы. Она, однако, быстро опомнилась и положила руки на колени. — Простите, — смущённо сказала она. — Я одно время мечтала работать в Министерстве и… я так счастлива, что вы мистер Бруствер, стали нашим министром. Не сочтите это за очередную лесть. Вы же знаете меня ещё с пятнадцати лет. Я просто благодарна вам за всё… В том числе и за ваше умение подходить ко всему со столь холодным рассудком. — Спасибо Гермиона, ты меня сегодня захвалила! — сказал он. — А ведь и, правда: как время пробежало! — он оглядел присутствующих. — Помню, какой она была маленькой, но храброй девочкой, когда я только познакомился с ней и мистером Поттером: сражалась с Пожирателями наравне со взрослыми мракоборцами! Подумать только! А теперь, посмотрите-ка, в какую прекрасную леди превратилась. Не говоря уже о пользе, которую принесла всем нам в своём ещё столь юном возрасте. Просто самородок! — Я так её и называю — мой бриллиант, — сказал Люциус, с нежностью взглянув на Гермиону. — Ах, ну всё! — она всплеснула руками, отчаянно заливаясь краской. — Это вечер чествования не меня, а нашего Фонда, в конце концов! — Однако если бы не ты — то и Фонда бы никакого не было, — кивнул Люциус. — Это признание, Люциус? — удивился Керберос. — Конечно, — улыбнулся он. — Всё чего нам удалось добиться за последние полтора года — полностью заслуга моей жены. Я лишь… немного помог с финансовой стороны. Он, Кингсли и мистер Бёрк рассмеялись. Гермиона же обратила на Люциуса свои полные благодарности глаза и он просто подмигнул ей.***
В перерывах между сменой блюд, для гостей на сцене устраивались различные конкурсы и разыгрывались забавные сценки, в которых присутствующие принимали самое активное участие. Кто-то просто ходил по залу, беседуя со знакомыми, кто-то танцевал, уже немного перебрав шампанского. Люциус продолжал приветствовать своих гостей и общаться с ними на светские темы. Гермиона тоже была где-то здесь, и в одно мгновение, когда к Люциусу подошёл изрядно подвыпивший уже мистер Гамп, желающий поделиться очередным своим сальным анекдотом, он заметил её недалеко от стола, за которым сидел Алонзо. Сама Гермиона в этот момент разговаривала с миссис Фоули, но Луис не преминул подскочить со своего места и вклиниться в их разговор. С немалым удовольствием Люциус заметил, как резко Гермиона при этом отпрянула от него в сторону. — Так вот, слушай, Люциус, — прогремел тем временем голос мистера Гампа ему прямо в ухо. — Заходят, значит, гоблин, кентавр и вампир в бар!.. Люциус не слушал. Миссис Фоули позвал её муж, и Гермиона с Луисом остались вдвоём. Она вела себя теперь крайне скромно, даже скованно, так словно ей было неудобно разговаривать с ним. Очевидно, в памяти её были ещё свежи воспоминания о вчерашнем дне, однако, Луис очень настойчиво пытался ей что-то рассказать, то и дело приближаясь к ней, поскольку музыка сейчас играла довольно громко. Вопреки всему внутри у Люциуса от этой сцены вновь начала подниматься ревность, абсурдность которой он понимал и сам. Поделать с ней, однако, он ничего не мог. — …А он и говорит: «да мне, ребята, и ватки будет достаточно»! — грохнул мистер Гамп. Пара капель его слюны попала Люциусу на щёку, и он нервно дёрнул рукой, стараясь не слишком откровенно стереть их со своего лица. — Ватки, понимаешь? — снова вскричал Гамп. — Да ну, тебе что, не смешно, Люциус?! Люциус натянул улыбку и пристально взглянул на этого отвратительного жирного старика. По воздуху к ним подплыла ещё непочатая бутылка шампанского, которая обновила мистеру Гампу его опустевший бокал. Тот сделал неуклюжий глоток, проливая небольшое количество себе на манишку. — Конечно, очень забавно, — кивнул Люциус, отчаянно пытаясь скрыть неприязнь. — Простите, я слышал, мистер Бёрк очень хотел с вами что-то обсудить. — Ах, точно! Пойду-ка найду этого прохиндея! — Гамп потряс своей зажатой в руке тростью и грузно опираясь о неё поковылял в другую сторону. Скрипнув зубами, Люциус вновь обратил свой взгляд на Гермиону. Сейчас она будто бы раскрепостилась немного и уже даже посмеивалась над чем-то, что с жаром продолжал рассказывать ей Луис. Кулаки у Люциуса опять непроизвольно сжались. — У-у, вижу, мексиканцы тоже ценят бриллианты, — раздался сбоку голос Миреллы. — Смотри Люциус, как бы твой драгоценный алмаз не украли у тебя прямо из-под носа! — Ёрничай сколько тебе влезет, Мирелла, — процедил он сквозь зубы. — Гермиона потому и бриллиант, что не каждому в руки даётся… — О, да ты поэтом стал, я смотрю! Как мило, — усмехнулась она. — А твои собственные руки точно способны удержать такой «самородок»? Ты их, конечно, хорошенько помыл, надо отдать тебе должное — дифирамбы от Кингсли были нечто! Но старые привычки ведь полностью не изжить, как ни старайся. Да ещё и возраст твой, ты уж прости, никак не убавить, а тягаться с молодёжью — гиблое дело, я тебе скажу… — Чего ты добиваешься? — он посмотрел на неё в упор. — Ничего, — она закатила глаза. — Просто дразню тебя. Мне смертельно скучно в Британии. Да и ты меня скинул на таких бездарных и тоскливых людей, с которыми и словом-то перекинуться нельзя. Водят меня целыми днями по ресторанам, да магазинам, да представлениям. Ску-ука! Не то, что в былые времена… А ты сам неужели не скучаешь? Ну, хоть капельку? — Мне не скучно, знаешь ли. С вашим приездом и дня нет продыху. Твой старик у меня уже в печёнках сидит. Мирелла рассмеялась. — Ах, Люциус! — она положила руку ему на плечо. — Не боишься, что я ему невзначай об этом скажу? — Не скажешь, — он снова смерил её немигающим взглядом. — И всё-таки… Ты бы не хотел вспомнить как-нибудь былое, а? — она откинула волосы с лица и уже вполне красноречиво провела пальцами по своему декольте. — Тряхнуть стариной, так сказать… Уж я-то знаю, что у тебя есть, чем потрясти! Рот её раскрылся в неприличном оскале. Люциус тоже улыбнулся, всё ещё не сводя с неё глаз: — Не хочу пачкаться, уж прости, — проговорил он. — Мм, а когда-то был очень даже не прочь, — она с сожалением убрала с его плеча ладонь. — Ну что ж, довольствуйся своим скучным бриллиантом, пока он не уехал в Мексику, а я пойду, поищу себе компанию повеселее. Вот хотя бы этого вашего мистера Бёрка… У меня создалось впечатление, что запачкаться он согласится весьма охотно, в отличие от тебя. Снова задорно рассмеявшись, она развернулась и пошла прочь. Люциус провожал её разъярённым взглядом до тех самых пор, пока туго обтянутые бордовым шёлком бёдра Миреллы не растворились в толпе. Слегка дрожащими от негодования пальцами он прикоснулся к пространству над своей верхней губой, стирая проступившую испарину. — Люциус, всё в порядке? — Гермиона возникла рядом с ним столь внезапно, что он почти подпрыгнул на месте. — Гермиона, — улыбнулся он, оглядывая её с некоторым беспокойством. — Конечно, всё чудесно… Хотя, может быть, выйдем на пару минут отсюда, как считаешь? — Да, — она кивнула. — Тут так душно. Полагаю, никто не будет против, если мы подышим немного воздухом. И, осторожно оглядевшись по сторонам, они покинули зал, оказавшись в просторном прохладном коридоре. — Как приятно, — прикрыв глаза, Гермиона вздохнула с облегчением. — Но вечер проходит прекрасно, как считаешь? — Да, всем очень весело, все рады, — он приоткрыл дверь в один из соседних кабинетов. — Пойдём сюда. — Но, Люциус! — она мотнула головой, слабо, впрочем, сопротивляясь его руке, настойчиво схватившей её за запястье. Помещение, в которое они зашли, оказалось ещё одним большим залом, полностью уставленным бесчисленным количеством рабочих столов, и, плотно закрыв за собой дверь, Люциус приманил Гермиону к себе, сажая её на один из них, наименее заваленный стопками пергамента. — Ах, ну что ты делаешь? — выдохнула Гермиона, когда губы его уже вобрали её мочку уха. — Нас же ждут гости… — По-моему, мы заслужили небольшую паузу от всех этих напыщенных индюков, не находишь? Мой бриллиант… — прошептал он, нетерпеливо задирая её юбку. — Чего от тебя хотела Мирелла? — отстраняясь от него, спросила внезапно Гермиона. — Ничего особенного, — усмехнулся он. — Просто пыталась вывести меня из себя как обычно. — Да? Я видела, как она положила руку тебе на плечо, а потом прижималась своими… Пальцы её выразительно очертили воображаемые изгибы в области груди. — О! Это что же, ты сегодня решила поменяться ролями? — лицо Люциуса осветила восторженная улыбка, и он прильнул к ней с ещё большим жаром. — Поверить не могу! — воскликнула вдруг Гермиона, отталкивая его почти с силой. Люциус взглянул на неё с немалым изумлением. Глаза её были полны возмущения. — Ты возбудился! — Конечно, я всегда возбуждаюсь, когда прикасаюсь к тебе, — усмехнулся он. — Нет! — снова воскликнула Гермиона, соскакивая со стола. Губы Люциуса нервно дрогнули, и он отошёл от неё. — Ты возбудился, потому что она… О, Мерлин! Гермиона прижала руки к своему вспыхнувшему лицу. — Прекрати Гермиона, это глупо, — выдохнул он. — Глупо? — затрясла она головой. — Глупо было ревновать меня к Алонзо, когда сам… — Вот как значит, — фыркнул тот. — А тебе, ты считаешь, можно продолжать болтать с этим грязным мексиканцем? О чём он там опять рассказывал тебе сегодня? О своих несчастных родителях и спасаемых ими эльфах? — Всё Люциус, достаточно! — выдохнула она. — Это уже слишком. Извини, я… мне нужно вернуться к гостям. И не взглянув на него больше, она удалилась в холл, за чем сейчас же последовал громкий удар ладоней Люциуса о крышку стола. Стопка пергамента медленно соскользнула с неё и рассыпалась по полу.***
Когда Люциус вернулся в зал, его трясло от негодования. Он страшно злился на Гермиону, Алонзо, Миреллу и даже самого себя, за то что никак не мог найти какого-то сколь-нибудь благоразумного выхода из сложившейся ситуации. Знал он только, что этим вечером он должен был наконец покончить с человеком, чьё появление в его жизни, столь разрушительно влияло на неё весь последний месяц. Дрожащими пальцами он сжал во внутреннем кармане своего фрака маленькую стеклянную бутылочку. — Люциус, — раздался позади него голос Снейпа. — Северус, — выдохнул тот, обернувшись к нему. — Слава Мерлину! Ты мне нужен! Губы Снейпа искривились сперва иронично, но в следующий момент, распознав, очевидно, всю серьёзность этого заявления, он сдвинул брови, и они вместе проследовали в наиболее укромный угол зала, спрятавшись от прочих глаз за драпировкой занавеса у края сцены. — Что случилось? — спросил наконец Снейп. — Мы с Гермионой поругались вчера, — лихорадочно зашептал Люциус. — А сегодня… Сегодня я должен прекратить всё это, Северус. Мирелла и Керберос… Я открою всем правду. Прямо здесь, перед Кингсли и остальными. Все увидят их истинное лицо, и они больше не смогут строить свои козни против меня… — О чём ты говоришь? — в глазах Снейпа промелькнуло беспокойство. — В конце этого вечера я объявлю всем, что Керберос любезно согласился опробовать наши противокошмарные зелья. Ему будет уже не отвертеться! — оскалившись, он затряс головой. — И тогда… тогда я дам ему это. Он вытащил из-за пазухи бутылочку с коричневой жидкостью. — Что это? — выдохнул Снейп, аккуратно забирая её из его пальцев. — Это… одно из неудавшихся зелий Алонзо. — Ты что решил отравить старика? — брови Снейпа полезли на лоб. — Нет, я… я обличу его! Это одно из тех зелий, которое вызывало у пациентов диарею. — Ты же понимаешь, что единственное, что тебе удастся обличить, таким образом, так это содержимое его желудка, — медленно произнёс Снейп, тоном, каким обычно обращаются к душевнобольным. — Неужели же ты и правда не знал, что слабительное позволяет прервать действие оборотного зелья? — Люциус смерил его возмущенным взглядом. Поведение Снейпа начало раздражать его. — Так ты опять про оборотное зелье! — выдохнул тот. — Ну мы же уже обсуждали это с тобой… — Да, и я не могу больше ждать! — Люциус, да почему ты до сих пор уверен, что под личиной старика скрывается Ральф? — Ну, может это и не Ральф вовсе… Может кто-то другой. — Кто же, например? — Откуда мне знать, вот я и собираюсь это выяснить! — Позволь для начала узнать, кто подал тебе эту блестящую, не побоюсь этого слова, мысль? — презрительно выплюнул тот, приподняв бутылочку с зельем. — Луис, — Люциус замер на месте, уставившись на Снейпа во все глаза. — Что ж, я мог бы и догадаться, — хмыкнул себе под нос тот. — И ты сразу побежал… — Нет, не сразу. Он сказал мне об этом уже две недели назад… На самом деле мне пришлось на него слегка надавить: он не хотел, чтобы я поил Кербероса неудавшимся противокошмарным зельем… — Какое счастье, что я успел это предотвратить! — вздохнул Снейп, запрокинув голову. — Ах, прекрати! — оскалился Люциус. — Ты ещё ничего не предотвратил. Скажи лучше, что тебя не устраивает в этом плане? — Как минимум он просто идиотский, — заметил тот. — И меня огорчает, что ты не видишь этого сам! — Так слабительное и правда снимет с Кербероса действие оборотного зелья? — Если ты напоишь Кербероса некачественным противокошмарным зельем — плакали все твои усилия по раскручиванию его на деньги! — Если под личиной старика скрывается кто-то другой, то я и так ничего не получу! — Ну, а если нет? — Как ты не понимаешь?! Мне надо знать наверняка! — воскликнул Люциус, и Снейп, беспокойно оглядевшись по сторонам, поплотнее задёрнул за ними занавес. — Что ж… хорошо, — процедил он сквозь зубы. — Да, действительно… это может сработать. — Правда? — выдохнул тот. — Ты не шутишь? — Ну, а что тут такого: зелье просто перестанет всасываться… — Да-да, Луис сказал также, — он замахал рукой. — Так значит, я могу?.. — Только не используй противокошмарные зелья! — жестко сказал Снейп. — Это потопит весь ваш с Гермионой Фонд, за что она точно не скажет тебе спасибо! — Я сам решу, что мне делать! — ноздри Люциуса возмущённо раздулись, и он попытался выхватить у Снейпа бутылочку с зельем, но тот был предупредителен и просто бросил её на пол, от чего она мгновенно разлетелась на осколки. Зелье растеклось по полу. — Что ты сделал, чёрт тебя дери! — Люциус обратил на Снейпа разъярённый взгляд. — Жалкий предатель! — Я спас твой Фонд! — зло выплюнул Снейп. — Ты ещё скажешь мне спасибо!.. Ты видно вконец ослеп за этот месяц от страха, перед Миреллой и тем, что она может испоганить ваш с Гермионой сладкий мирок подробностями твоего вымазанного дёгтем прошлого, Люциус… И дай угадаю, не потому ли вы с Гермионой поругались вчера? — Нет, Мирелла здесь не причём, — губы его нервно дрогнули. — Это всё Алонзо. Она снова варит эти свои дурацкие зелья в его лаборатории… Целыми днями там. Вся такая воодушевлённая! — Ах, понятно, — губы Снейпа расплылись в улыбке. — Зря ты мне тогда всё это сказал о нём, — выплюнул тот. — Посеял сомнения. Я теперь никак не могу перестать думать… А вчера, она не ответила на мою просьбу срочно прибыть в поместье, и я попросил Бэгза показать мне, чем она таким важным занята… — Ты шпионил за ней? — Снейп выкатил на него глаза. — В конце концов, я её муж — имею право знать! — оскалился он. — Так вот Бэгз показал мне её. Она была там, в лаборатории… с Луисом… — И что они делали? — настороженно поинтересовался тот. — Варили зелье. — Ах, Мерлин! Какое преступление! — Снейп театрально приложил руку к своему лбу. — Вот неверная! — Шутки-шутками, а он откровенно флиртовал с ней. Она так вся и млела от его дифирамбов! — И что же было потом? — устало вздохнул тот. — Ты закатил ей сцену? — Я не собирался, — с достоинством констатировал Люциус. — Но она сама меня спровоцировала. — Могу узнать, как? — Назвала меня Луисом! — выдохнул Люциус. Губы Снейпа невольно расплылись в улыбке, и его затрясло от едва сдерживаемого гомерического хохота. — Тебе смешно? — яростно спросил Люциус. — А представь, каково было мне? — Да, Мерлин! — воскликнул Снейп, безуспешно пытающийся подавить смех. — Жаль, я не видел этого… — Зато я теперь не могу видеть её рядом с ним. — Так уволь его, — махнул тот рукой. — Если бы это было так просто! — С каких пор у тебя сложности с увольнением людей и крушением их надежд? — С таких, что Луис за это время стал слишком много знать! Вот, хотя бы об этом, — он с горечью указал на растёкшееся по полу зелье. — Да и потом он единственный, кто, пожалуй, действительно выполняет свою работу именно так, как мне надо. Я просто не могу уволить его сейчас… Что же мне делать? — Поговори с ним. — И что, сказать чтобы он не флиртовал с моей женой? Ты издеваешься? Я не собираюсь показывать этому сопляку, что хоть в какой-то мере вижу в нём проблему. Тем более такого… характера. Это просто немыслимо! Он мне не соперник и я не желаю, чтобы он даже на секунду воображал себе подобное. — Прекрати! Она не изменит тебе ни с каким чёртовым Луисом, — заключил Снейп. — Я и не сомневаюсь в ней, — прошипел тот. — Меня бесит он… В моей жизни стало слишком много этого паршивого мексиканца. — Ты сам всё это устроил, — хмыкнул Снейп. — Как типично… Вовлекаешь в свою жизнь человека, от которого потом сам не знаешь, как избавиться. Бедная Гермиона… — Что это она бедная? — прошипел Люциус. — Ты наверняка наговорил ей кучу гадостей! — Ах, не переживай. Она уже сполна отомстила мне сегодня, приревновав к Мирелле! Она… отказала мне, представляешь? — грудь Люциуса раздулась от накатившего на него возмущения. — Вообразила, что Мирелла всколыхнула во мне что-то… — А она всколыхнула? — поинтересовался Снейп, приподняв бровь. — Мирелла не вызывает у меня ничего кроме отвращения! — с жаром ответил Люциус. Верхняя губа его при этом вновь отчего-то покрылась испариной, и он стёр её с негодованием. — Она и раньше вызывала у тебя отвращение. Всегда, — констатировал Снейп. — Но это не мешало тебе регулярно встречаться с ней на протяжении почти шести лет… — Тогда я был молод и глуп… Не был счастлив в браке. Мы с Нарциссой не любили друг друга, потому я и изменял ей. — Ты же сам прекрасно понимаешь, что это лишь отговорки? — Снейп взглянул на него с сожалением. — Стоит признать, Мирелла действительно слишком хорошо знает тебя, друг мой… Твою тягу к грубой вульгарности. Весь её сегодняшний образ и поведение были направлены только на тебя. — Я люблю Гермиону, — голос его дрогнул. — И мне… не нужен никто кроме неё. — Что ж, в таком случае, тебе придётся убедить в этом ещё и собственное тело, которое, давай будем откровенными, не привыкло блюсти верность одной единственной женщине на протяжении столь долгого времени, — выплюнул тот. — Мне ни в чём не нужно себя убеждать, — рассерженно прошептал Люциус. — Мне просто надо избавиться от этой дряни и её мерзкого старика! До её очередного появления в моей жизни, у нас с Гермионой всё было прекрасно! Это она вымазана дёгтем, а не я! — он ткнул себя в грудь, и, горделиво распрямив плечи, добавил: — А потому, с тобой или без тебя, но я прекращу это сегодня же… Люциус взглянул теперь на Снейпа как бы свысока. На мгновение между ними повисло молчание, и они смотрели друг на друга не мигая, пока губы Снейпа не дрогнули. Нервно облизнув их, он, наконец, произнёс: — Что ж, я не могу позволить тебе за одно мгновение уничтожить всё, что вы с Гермионой так долго выстраивали. Я сам… напою для тебя Кербероса слабительным. — Правда? — выдохнул Люциус, почти не веря своим ушам. — Только мне нужно, чтобы ты привёл его в Малфой-мэнор, — кивнул тот. — Это не должно получить огласку… Предложи ему сегодня заночевать в поместье. — В моём доме? — задохнулся тот. — Он же потащит с собой и Миреллу! Я не хочу чтобы эта… — Так будет проще контролировать их обоих. Я пойду с вами, мы выпьем, я подмешаю ему зелье… И если окажется, что Керберос есть никто иной, как он сам, ты просто извинишься перед ним за скисшее вино или за своего глупого домовика, который что-то напутал… А, быть может, у старика просто несварение после плотного ужина, откуда тебе знать, в конце концов? — Снейп развёл руками. — Ты настоящий друг, Северус, — с жаром произнёс Люциус. — Как-то быстро я вновь превратился из «жалкого предателя» в «лучшего друга», ты не находишь? — саркастично заметил тот. — Ты прав, я у тебя в долгу, — сказал он. — Ну-ну, не стоит благодарности! — Снейп похлопал Люциуса по плечу. — Ради тебя я всегда готов напоить любого мерзкого старикашку слабительным. А теперь, я полагаю, тебе вновь пора подняться на сцену и поблагодарить гостей за присутствие на этом прекрасном вечере.