Петля Арахны

— Как любезно было с твоей стороны, пригласить нас к себе домой, Люциус, — просипел Керберос, когда после успешного и весьма плодотворного завершения благотворительного вечера, все они перенеслись по каминной сети в Малфой-мэнор. — Мне, конечно, очень нравится тот шикарный отель, в котором ты нас разместил, однако, провести ночь в столь старинном поместье, для меня крайне любопытно! Старик расположился на диване в большом зале, опора его с клеткой, как и всегда, стояла поблизости, птица в ней сейчас спала. Мирелла покорно устроилась подле грека. Гермиона, Северус и Люциус заняли кресла.  — Поверьте Керберос, ночь в Малфой-мэноре едва ли отличается чем-то от ночи в любом другом старом доме, половицы которого поражены бундимунами, а в сундуках на чердаке по ночам беснуются боггарты, — усмехнулся Люциус.  — Никто не против, выпить чего-нибудь на сон грядущий? — поинтересовался вдруг Снейп.  — Да-да, было бы очень кстати! — кивнул грек.  — Могу я дать распоряжение твоему домовику? — Снейп обратился к Люциусу.  — Конечно, — улыбнулся тот. — Он сейчас, должно быть, готовит для всех вас гостевые спальни…  — Ах, в таком случае, я лучше сам что-нибудь поищу на кухне, — кивнул тот, покинув зал.  — И всё же у этого дома удивительная история, не так ли? — продолжил Керберос. Люциус кивнул.  — Да, основателем этого поместья был Арманд Малфой, прибывший в эти края из Нормандии вместе с Вильгельмом Завоевателем.  — Так значит, ваша семья в Британии живёт уже десять веков? — поразился грек.  — Именно так, — губы Люциуса сложились в гордой улыбке.  — И каково вам было, милочка, когда это старинное поместье стало вашим новым домом? — Керберос посмотрел на Гермиону, которая пребывала всё это время в некоторой задумчивости. С момента их с Люциусом небольшой размолвки, произошедшей во время благотворительного ужина, они толком не успели поговорить. Люциус, однако, понял, что Гермиона была крайне удивлена и даже возмущена тем, что он столь внезапно предложил Керберосу и Мирелле провести ночь в поместье, не согласовав это с ней.  — Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к такому большому пространству, — кивнула она; прохладный взгляд её скользнул по лицу Люциуса.  — И вас не смущало наследие этого места? — удивился старик. — Я слышал, в подвалах здесь даже сохранились средневековые пыточные камеры!  — Вы, стало быть, прочитали это в какой-нибудь дешёвой статейке из Ежедневного пророка? — фыркнул Люциус. — Но я привык к тому, что обо мне говорят всякие глупости. Конечно же, никаких камер здесь больше нет и в помине!  — Это, однако, не отменяет того факта, что в стенах сего изумительного поместья погибло, должно быть, немало магглов, — продолжил тот.  — Ну я же выходила замуж не за поместье, а за Люциуса, — сказала Гермиона, устало прикрыв глаза. — Откуда мне знать, быть может, в моих собственных жилах течёт, к примеру, кровь охотников на ведьм… История на то и история, чтобы оставаться на страницах учебников. Нас определяет не прошлое наших предков, а наши собственные поступки. Люциус посмотрел на неё с гордостью.  — А что на счёт тех наших поступков, которые условно считаются неблаговидными, но совершены были нами в прошлом? — Мирелла сощурила глаза.  — Каждый имеет право на ошибку, — сказала Гермиона.  — И какое количество таковых ошибок для вас лично, миссис Малфой, считается допустимым, дабы вы со спокойной душой могли оставить их в прошлом? — губы её изогнулись в саркастичной улыбке. Гермиона не успела ответить. Фигура Снейпа вновь появилась в дверях. Он держал в руках поднос с бутылкой и пятью рюмками.  — Люциус, я нашёл у тебя изумительный котсуолдский биттер! — воскликнул Снейп. — Подумать только! Я не пил его лет пятнадцать…  — Бьюсь об заклад, что примерно столько у меня на кухне и стояла эта бутылка, — хмыкнул тот. — Однако котсуолдский биттер и, правда, может стать неплохим завершением дня и нашего сытного ужина… Сон после него всегда ангельский! Снейп поставил поднос на стол и разлил напиток по рюмкам, после чего предложил их присутствующим. Люциус взглянул на него при этом с небольшим беспокойством, но тот лишь коротко кивнул ему.  — И всё же я бы настоял на небольшой экскурсии, — заключил старик, возвращаясь к интересующей его теме. Он сделал маленький глоточек. — Хотя бы по верхним этажам. С башен должно быть открывается чудесный вид на окрестности?  — Это и правда так, — сказала Гермиона, она тоже отпила. — Но сейчас, ночью, это уже не имеет смысла. Полагаю, стоит дождаться утра…  — На рассвете Уилтшир особенно хорош, — кивнул Люциус, прикладываясь губами к краю своей рюмки после некоторого колебания. Снейп подмигнул ему и осушил свою залпом.  — Что ж, значит, дождёмся утра, — вздохнул Керберос. — А биттер, и, правда, весьма неплох! Плесните-ка мне ещё, мистер Снейп! Он поставил свою пустую рюмку на поднос.  — Сколько угодно, — расплылся тот в улыбке.  — Что ж, очевидно завтра нас с тобой ждёт ещё один увлекательный день, дорогуша, — вздохнул Керберос, похлопав своей дряблой рукой Миреллу по коленке. Та улыбнулась ему, а старик, вновь обратил свои выцветшие глаза на Люциуса. — И в завершении нашей завтрашней экскурсии, мой друг, мы с тобой как раз сможем наконец обсудить то, чего ты так долго ждал: полагаю, самое время начать процедуру перевода моих денег на твои счета… Люциус, который в этот момент делал очередной глоток биттера, поперхнулся. Горькая настойка обожгла ему ноздри, и он отчаянно закашлял.  — Ну-ну, — рассмеялся Керберос. — Неужто ты уже и веру потерял? А я, может, просто ждал вот такого вот приятного момента… В следующее мгновение лицо старика сморщилось, и он заёрзал на месте. Люциус и Северус переглянулись, после чего с беспокойством уставились на грека.  — Я просто, — попытался продолжить тот. — Просто думал, что ты очередной бездельник, который желает побыстрее наварить на мне деньжат, а ты я вижу вполне… Он снова не закончил фразу. Вместо этого на всю комнату разнеслось громкое, говорящее само за себя урчание его живота. Керберос ухватился за него рукой. Лицо его побледнело и вытянулось. Он с беспокойством, а затем и с ужасом взглянул на всех присутствующих, после чего воззрился выпученными глазами на Миреллу.  — Дорогу-уша! — протянул он беспомощно.  — Что такое Керберос? — воскликнула Мирелла, глядя на него с неподдельным испугом.  — Дорогуша, беда! — взвыл старик.  — Что случилось, господин Калогеропулос? — подпрыгнула Гермиона. Люциус и Северус тоже встали со своих мест дабы не вызвать подозрений. Они смотрели на грека с тревожным ожиданием, очевидно рассчитывая заметить какие-то изменения в его облике, ничего подобного, однако, не происходило. Птица в клетке встрепенулась и застучала крыльями по прутьям.  — Беда! — старик перешёл на фальцет. — Беда-а!  — О, Мерлин, — выдохнула Мирелла. — Сейчас-сейчас, Керберос, подожди! Она вскочила с места, потянув старика за руки вверх с дивана, но поднять его ей не удалось. Керберос тем временем застонал, из живота его снова раздалось протяжное урчание, и, обратив свой безумный взгляд на Люциуса, а затем на Северуса, Мирелла воскликнула:  — Ах, да помогите же мне! Опомнившись они бросились к Керберосу взяв того под локти. Старик издал сдавленный стон. Гермиона подкатила опору с беспокойно верещащей птицей ближе и, Керберос почти упал на неё. Ноги и руки его дрожали, а по морщинистым щекам засочились слёзы.  — В туалет! — воскликнула Мирелла. — Ведите его в туалет, ну же!  — Ложитесь на свою опору, Керберос. Подогните ноги! — сказал Снейп. Керберос беспомощно рухнул прямо на клетку. Птица в испуге забилась о прутья, издавая отчаянные крики, а Люциус с Северусом повезли старика через зал в сторону коридора. Ноги его безвольно волочились по полу, а сам он продолжал стонать. Мирелла и Гермиона бросилась вслед за ним.  — Антидот! — прошипел сквозь зубы Люциус, обратив свой безумный взгляд на Снейпа. — У тебя же есть антидот?!  — Не сейчас, — мотнул тот головой. — Сейчас уже нельзя! После… Они выкатили опору с повисшим на ней Керберосом в коридор, а затем и в туалет.  — Мистер Бэгз! — вскричал Люциус. Домовик возник перед ними в то же мгновение.  — Ай, что случилось, что случилось? — запричитал эльф, схватившись своими узловатыми пальцами за уши.  — Помоги ему! Домовик тот час же засуетился вокруг, снимая Кербероса с опоры, которую Люциус не преминул выкатить в коридор, дабы гарантировать, что бутылочка с «желудочной микстурой» Кербероса будет вне поля его досягаемости. Несмотря ни на что, в глубине души у него ещё оставалась надежда, что старик в любой момент может обратиться Ральфом. Он так был уверен в этом все эти дни. Он так рассчитывал на это… Мирелла хотела было остаться с греком, но тот беспомощно замахал рукой, говоря:  — Нет-нет, дорогуша, выйди-выйди! В следующее мгновение дверь за ним захлопнулась. Птица в клетке продолжала верещать.  — Ах, да замолчи уже! — Люциус схватил со стоящего у противоположной стены столика накрахмаленную салфетку и бросил её на клеть. Деревянная расчёска Гермионы, которая лежала поверх неё, со звоном упала на мраморный пол. Птица присмирела. Из-за двери тем временем раздались весьма ужасающие стоны Кербероса, сопровождаемые рядом других, малоприятных звуков.  — Мне надо дать ему лекарство! — воскликнула Мирелла. — Она бросилась к опоре, хватая пальцами бутылочку с микстурой.  — Нет, — жёстко сказал Люциус.  — Что? — выдохнула Мирелла, взглянув на него с недоумением. Северус сделал шаг, отгораживая их друг от друга.  — Мирелла, сейчас нельзя, — сказал он примирительно.  — Откуда вам-то знать? — выдохнула она.  — Ну, это же очевидно! — тот высокомерно усмехнулся. — Ему сейчас очень плохо, он просто не сможет выпить твоё зелье! Это будет бесполезно, надо дождаться, пока обострение пройдёт. Она уставилась на него с открытым ртом, не в силах будто бы возразить, и он аккуратно забрал бутылочку из её пальцев.  — Пойдём в зал, Мирелла, — успокаивающе сказал Люциус, прикасаясь к её плечу. — Теперь мы можем только ждать. А потом, Северус обязательно даст ему лекарство, не так ли? Он многозначительно посмотрел на Снейпа.  — Конечно, полагаю, одной микстурой тут не обойтись, — кивнул тот, когда все они снова вошли в зал. — Не знаешь, что могло спровоцировать у него такую реакцию? Биттер? А может тот странный салат, которым нас потчевали на ужине? Осьминог сразу показался мне подозрительным… Люциус усадил Миреллу за стол. Они с Северусом сели напротив неё. Гермиона нервно мерила шагами зал, пока сверху из комнат второго этажа не послышался детский плач.  — Ах, Роза! — воскликнула она. — Наши крики видно разбудили её. Я пойду… И она выскочила в коридор. В зале повисло молчание. Люциус и Северус беспокойно переглянулись.  — Это… вы, — выдохнула внезапно Мирелла, не спуская с них своих выпученных глаз, что заставило их обоих вздрогнуть. Лицо у неё теперь было безумное и по цвету ничем не отличалось от её бордового платья.  — Что ты несёшь? — презрительно прошипел Люциус.  — Это вы! — возопила она, впиваясь руками себе в голову.  — Мирелла, мы все удивлены, подобным развитием событий, но не стоит впадать в крайности. Никто не виноват в том, что у Кербероса несварение, — холодно произнёс Снейп.  — Я слышала… Я слышала, ты спросил у него про антидот! — заверещала она, тыча пальцем в Люциуса. — Вы подлили ему что-то в биттер! Что вы сделали?! Вы что, отравили Кербероса?  — Ты не поняла, — натянуто улыбнулся Люциус. — Я спросил у Северуса про лекарство: есть ли у него какое-нибудь лекарство. Не антидот.  — Да хватит врать, Люциус! — воскликнула она, вскакивая с места. — Он же старый! Что ты будешь делать, если он помрёт у тебя в туалете, а? Лучше признайтесь сейчас, пока мы ещё можем что-то сделать! Что вы ему дали? Крысиный яд? Мышьяк? Стрихнин? Ты думаешь, греческие власти оставят это так просто? Думаешь, они не устроят расследование?.. Северус! — она взмолилась, обратив на него свои полные отчаяния глаза. — Хотя бы ты…  — Не переживай, Мирелла, — медленно произнёс тот. — Это… всего лишь слабительное. Люциус бросил на него поражённый взгляд.  — Что? Слабительное?! — Мирелла вытаращила на них глаза, после чего вновь опустилась на свой стул и прошептала: — Вы что идиоты? В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь стонами старика, раздающимися из недр дома. Судорожно вздохнув, Люциус отвёл глаза к окну.  — Вы что не понимаете сколько ему лет? — продолжила тем временем Мирелла. Подбородок её задрожал. — Решили его уморить? Думаете, я просто так сопровождаю его? Думаете, я приехала сюда, чтобы насолить вам? Да я работаю на него! Я его си-дел-ка! –голос её стал истошным. — Он болен! Несколько лет назад его попыталась отравить собственная дочь!.. Он еле выжил!  — Но биттер он пьёт, — хмыкнул Люциус.  — Ах, да неужели ты не видел, что я каждый раз выбираю ему еду на тарелке?! То, что он выпил две рюмки настойки — ещё не означает, что он может пережить такое! Она всхлипнула. Слёзы брызнули из её глаз неудержимым потоком.  — Мирелла, послушай, — сказал Северус. — Это произошло случайно. Это ошибка, но не переживай, я дам ему хорошее зелье и…  — Ошибка? Да вы оба в своём уме вообще? — снова закричала она. — Зачем вам потребовалось давать Керберосу слабительное? Вы что решили, что он хранит так необходимые вам деньги внутри собственного кишечника?  — Хватит орать Мирелла! — ударив ладонью по столу, сказал Люциус, и она замолчала, продолжая трястись всем телом и таращить на них глаза, как мелкая собачонка. — Мы решили… Мы решили, что он твой брат, понятно…  — Он кто? — выдохнула она. — Мой… мой брат?!  — Ну да, Ральф… Мы решили, что это Ральф, под оборотным зельем.  — Вы идиоты! — взвыла она, вновь хватаясь за свои растрёпанные чёрные космы. — Да что вы за нелюди такие?! Мой брат… Ральф… — лицо её исказилось от муки. — Мой брат умер! Два года назад! А этот человек — всего лишь несчастный старик, которого вы чуть не убили!  — Ах, да ну прямо, — фыркнул Люциус. — Пожилым людям бывает полезно прочистить кишечник.  — Ах, ну тебе-то конечно виднее, — ядовито заметила та, зло уставившись на него. Лицо Люциуса при этом вытянулось, и он уязвлено провёл рукой по своим волосам.  — С чего вы вообще решили, что это может быть Ральф? Только потому, что он задавал вам вопросы про него?  — И он постоянно пил эту свою «микстуру», — выплюнул Люциус.  — Конечно! Потому что он не может без неё жить!  — Но ты же сама писала мне пять лет назад, что хочешь вызволить Ральфа из тюрьмы. Разве нет? Горько усмехнувшись, Мирелла закивала:  — Да я тогда миллиард раз пожалела об этой своей слабости, когда получила твой ответ. Но я была совсем одна. В отчаянии! Не знала куда мне дальше идти и у кого просить помощи. Прочитав в газете, что ты стал работать в Министерстве, да ещё и на такой высокой должности, я решила, что ты сможешь устроить ему амнистию!  — Амнистию? — выдохнул Люциус.  — Конечно! А ты что думал? Что я планировала его побег?! Находясь при этом за тысячи километров от Британии, без гроша в кармане?! И как ты там сказал, я написала тебе в письме: вызволить? Вот именно!..  — Почему ты тогда не написала об этом прямо? Не подала мне официальный запрос?  — Официальный запрос? — повторила та. — Да потому что я боялась рассекретить своё местоположение! Я не знала, как здесь в действительности обстоят дела! Всё, что мне было доступно — это венгерские газеты и слухи из которых я по крупицам восстанавливала картину того, как сейчас живёт магическая Британия! — она судорожно вздохнула и, прикрыв глаза, произнесла уже более спокойно: — Я рассчитывала лишь на твоё понимание… Решила, что спустя годы, ты хоть немного изменился… Что жизнь и время, проведённое в Азкабане, научили тебя чему-то… Как глупо было с моей стороны, ждать от тебя хотя бы крупицу понимания и добра ко мне в память о том, что нас связывало…  — Нас ничего не связывало, — металлическим тоном произнёс Люциус.  — Да, — кивнула она. — Да, тебя со мной не связывало ничего… Это я была глупой школьницей, которая без памяти влюбилась во взрослого развращённого женатого мужчину…  — Ты не была влюблена в меня! — губы Люциуса презрительно дрогнули.  — Откуда тебе было знать?! Ты думал только о том, как бы ещё поиспользовать меня в своих грязных играх. Под какого ещё мерзкого старика меня подложить себе на потеху! Ты избивал меня, ты изливал на меня всю свою нерастраченную злобу, которую привык сбрасывать, пытая магглов! А я даже не могла тебе воспротивиться! Я просто не могла, Люциус, ты был единственным, кто, по иронии, значил для меня хоть что-то… И я просто не знала, что можно жить и по-другому! Я ненавидела себя и считала, что достойна твоих истязаний, а ты пользовался этим… Люциус посмотрел на неё с изумлением.  — А теперь ты весь такой примерный семьянин, — хрипло рассмеявшись, продолжила она. — Любитель магглов и эльфов. Просто святой человек! Муж героини войны, которую несколько лет назад ещё терпеть не мог… Никогда не забуду, что ты тогда сказал, прежде чем отправиться за пророчеством в Отдел тайн, — покачав головой, Мирелла уставилась в стол. Голос её теперь звучал утробно. — Даже я поразилась тому, до какого края ты дошёл тогда. Речь ведь шла о детях, о пятнадцатилетках!.. Помнишь, что ты сказал? — она вновь вскинула на Люциуса свои чёрные как ночь глаза и медленно произнесла: — «Там наверняка будет та маленькая, вечно сующая во все щели свой поганый нос грязнокровка, Грейнджер. Не убивайте её сразу. После того, как пророчество будет доставлено Тёмному Лорду, мы все сможем вдоволь порезвиться с ней, как в старые добрые времена»… По лицу Люциуса прокатилась судорога, и, не желая больше смотреть на Миреллу, он бросил взгляд в другой конец зала, где была дверь. В следующую секунду глаза его расширились от ужаса: там, в дверном проёме стояла Гермиона. Она держалась за ручку, лицо у неё было окаменевшее, взгляд, обращённый в пустоту, застыл. Люциус не знал, как долго она там стояла.  — Закрой свой грязный рот! — свирепо воскликнул он, вскакивая, и, выхватив палочку, наставил её на Миреллу. Та только зажмурилась, издав жалобный стон. Снейп тоже поднялся со стула и, вытащив из недр мантии свою палочку, направил её на Люциуса, готовый, очевидно, предотвратить возможную трагедию.  — Довольно, — металлический голос Гермионы прокатился по залу. Она сделала несколько шагов. — Люциус, сядь на место. Медленно, всё ещё дрожа от гнева, он повиновался. Снейп устало опустил сжимавшую палочку руку.  — Мисс Мальсибер, — Гермиона обратилась к Мирелле, тоном полным достоинства. — Я приношу вам и господину Калогеропулосу извинения от моего лица и лица моего мужа. Губы Люциуса нервно дрогнули.  — Не стоит, миссис Малфой, — выдохнула женщина.  — Нет, — твёрдо сказала Гермиона. — Мне стыдно, что в моём доме, произошёл подобный инцидент. Ко всему прочему, я прошу у вас лично прощения за выдвинутые в ваш адрес обвинения и приношу вам извинения за проявленное к вам неуважение.  — Я принимаю ваши извинения, миссис Малфой, — ответила та. — Спасибо… Гермиона, натянула на лицо вежливую улыбку и, не взглянув больше ни на кого из присутствующих, покинула зал. Дрожа всем своим телом, едва ли сдерживая клокот в груди, Люциус снова медленно поднялся со своего стула, после чего пулей выскочил вслед за ней.  — Гермиона, — воскликнул он, когда она уже вошла в их спальню. — Что это всё значит? Не позволяя ей закрыть за собой дверь, он тоже вошёл в комнату.  — Я не хочу это обсуждать Люциус, — произнесла она, избегая его взгляда.  — Нет, мы должны поговорить сейчас, — жёстко сказал он. — Пока… не стало слишком поздно…  — Слишком поздно для чего? — она вскинула на него свои глаза. В них стояли слёзы. — Слишком поздно для того чтобы набраться смелости и признаться мне, что Мирелла была твоей любовницей? Хотя я и так поняла это с самого первого дня… Или слишком поздно, чтобы сообщить мне о вашем с Северусом намерении напоить Кербероса слабительным?.. Слишком поздно для того, Люциус, чтобы рассказать мне, как ужасно ты поступал с женщиной, с которой у тебя была любовная связь?  — Там не было никакой любви!  — Тем более! — выплюнула Гермиона. На мгновение между ними повисло молчание.  — А это… то что она сказала в конце… Это правда? Это правда, Люциус?! — срывающимся голосом воскликнула она. — Ты, правда, так сказал тогда, про меня, перед битвой в Отделе тайн?  — Да, — отчётливо ответил он, глядя ей в глаза.  — Ах, — Гермиона ухватилась за живот, согнувшись пополам, будто от боли, отворачиваясь от него.  — Но это было… Это было тогда, — выдохнул Люциус.  — Да-да, я понимаю, — заговорила Гермиона, проводя пальцами по своей шее. — Понимаю… Пытаюсь понять… Одной рукой она опёрлась о стену.  — И что? — спросила она. — Что бы было, если бы вы действительно тогда победили нас? Захватили меня в плен… Что бы ты сделал со мной, Люциус? Изнасиловал? Пустил бы по кругу всем своим дружкам: Долохову, Эйвери, Мальсиберу? Фенриру Сивому, может быть?..  — Гермиона, — прошептал Люциус. — Не стоит сейчас разгонять себя из-за того, что, слава Мерлину, не произошло… Я был тогда не в себе… Я…  — Не могу, — Гермиона замотала головой, отчаянно хватая ртом воздух. — Меня просто тошнит… Не могу! Она бросилась в ванную комнату и склонилась над раковиной, не сумев сдержать приступ. Люциус кинулся вслед за ней. Он хотел было прикоснуться к ней, но не решился.  — Уйди, — выдохнула она.  — Гермиона.  — Пожалуйста, Люциус, уйди! — она всхлипнула, судорожно протирая рот.  — Ты же обещала…  — Обещала? — вскрикнула Гермиона. — Что не буду осуждать тебя? Ты поэтому меня попросил тогда об этом? Ах! Что ж… Я и не осуждаю тебя, Люциус! Я просто не понимаю тебя! Я пытаюсь! Правда… Но, не могу… пока… Не могу. В следующий момент Люциус развернулся и покинул ванную комнату, а затем и их спальню, аккуратно закрыв за собой дверь. Не спеша, он прошёл по коридору второго этажа и спустился по широкой парадной лестнице на первый, после чего, уверенно распахнул дверь в большой зал. Ни Миреллы, ни Снейпа там уже не было. Над каминным порталом, однако, висело небольшое облачко пыли от летучего пороха. Скривившись от отвращения, Люциус проследовал к туалетным комнатам, обнаружив там Миреллу. В дрожащих руках она сжимала бутылку с микстурой.  — Убирайся, мерзавка! — осипшим от потрясения голосом сказал Люциус. — Убирайся из моей жизни раз и навсегда! И забери с собой этого чёртового плешивого шарлатана! Я не знаю кто он такой… Но я знаю, что вам обоим было надо! Вы собирались разрушить мою жизнь. Ты собиралась уничтожить меня. Отомстить! Но я раскрыл твой план… Я знаю, когда мне собираются мстить! Я чувствую это нутром, вот здесь! — Люциус оскалился, тараща на неё глаза и ударяя себя кулаком в солнечное сплетение. — И я не позволю тебе довести дело до конца. Убирайся…  — Ты болен, Люциус! — Мирелла устало покачала головой, прижавшись спиной к стене. — Ты не заслужил того, что имеешь и в особенности своей жены… Как бы я ни относилась к грязнокровкам, но в отличие от тебя у неё хотя бы есть достоинство. Своего же ты, увы, никогда и не имел… С этими словами она распахнула дверь в туалет, откуда слышались уже совсем тихие страдальческие стоны Кербероса. Люциус сейчас же грубо оттолкнул Миреллу в сторону и с отвращением оглядел помещение, увидев испуганного и сжавшегося на унитазе старика. Рядом стоял мистер Бэгз. Он бросил на Люциуса неодобрительный взгляд.  — Пошли бы вы все к чёрту! — выплюнул Люциус, яростно захлопывая дверь.

***

 — Гермиона, — спустя полчаса, когда Мирелла и Керберос, наконец, покинули его дом, Люциус стоял под дверью собственной спальни и стучал костяшками пальцев о её деревянную поверхность. — Нам всё-таки надо поговорить…  — Да, — выдохнула та, распахнув дверь. Глаза у неё были заплаканные, и она быстро протёрла их пальцами. — Да, надо… Люциус зашёл в комнату, однако, он едва ли понимал, что должен был сказать теперь, а потому, между ними повисло натужное молчание.  — Что ж, — прерывисто вздохнула Гермиона. — Они ушли?  — Да, — кивнул он.  — Люциус, я, — начала она. — Я не знаю, как нам быть. Нам… с тобой. Как?  — Что ты имеешь в виду? — губы его дрогнули.  — Ах, — Гермиона прижала к своей голове ладони.  — Полагаю, тебе лучше отдохнуть сейчас, — осторожно предложил он, приблизившись к ней, — и мы поговорим позже… утром.  — Нет! Нет, мы должны решить это сейчас, потому что я не знаю, до чего я смогу додуматься к утру! — она с отчаянием вцепилась пальцами в ткань рубашки на его груди, и он осторожно сжал её руки в своих ладонях.  — А чего ты хочешь сейчас? — спросил он.  — Я бы хотела это всё забыть, Люциус! — выдохнула она. — Миреллу и то, что я услышала… Правда! Просто продолжить жить дальше…  — Давай так и сделаем, — прошептал он.  — Я не знаю получится ли у меня… Не знаю! Из глаз её снова потекли слёзы.  — Ну-ну, — Люциус аккуратно погладил её по голове. На секунду, на какую-то страшную долю мгновения, он вдруг представил себе, что возможно прикасается к ней так в последний раз, отчего у него даже перехватило дыхание. — Я всё понимаю… Я должен был рассказать тебе обо всём этом раньше…  — Да, — кивнула она. — Да, должен был! Почему, почему же ты не рассказал? Она обратила на него свои мокрые, медовые глаза.  — Я хотел оградить тебя от этой грязи… Я оберегал тебя.  — Но у тебя не получилось! — из груди её вырвались рыдания. — Не получилось, Люциус!  — Гермиона, — он заключил её в свои крепкие объятия, настолько крепкие, что она не могла бы вырваться из них, как бы ни захотела. Люциус прижал губы к её голове, и тело её сотрясали рыдания, громкие и горькие. — Прости меня, моя любимая девочка. Прости меня, моя хорошая…  — Я же так люблю тебя, Люциус! — всхлипывала она приглушённо, прижатая к его груди. — Я же не знаю, как мне жить без тебя!  — Я и не отпускаю тебя, — повелительно сказал он. — Слышишь меня? Ты же помнишь, что это только я в этом доме принимаю такие решения, да? Она закивала.  — Вот и хорошо, — вздохнул он. — Вот и хорошо…  — Но как мне с этим жить? — вновь простонала она. — С тем, что ты мог причинить мне когда-то боль?!  — Ничего, — утешающе проговорил он, баюкая её в своих руках. — Ты сможешь… Ничего не бойся. Я с тобой, я рядом… Ты же смогла жить с тем, что я Пожиратель Смерти, что я пытал магглов?.. Теперь ты знаешь, и кое-что ещё, но это ведь не отменяет всего того, что есть между нами, не так ли? Не отменяет Розы и нашей любви? — Гермиону снова сотрясли бессильный рыдания. — Ну-ну… Вот увидишь, всё это только укрепит нашу связь… Мы станем только ближе. Гермиона стала затихать. Люциус медленно высвободил её из своих железных объятий, и она выскользнула из его рук, ослабевшая. Он помог ей прилечь на кровать, а сам сел рядом с ней, проводя пальцами по её бровям, массируя ей лоб.  — Вот так, — шептал он. — Ничего страшного не произошло, мы просто будем жить дальше, как и жили, не так ли? Она только кивнула.  — И ты простишь мне мою, очевидно, неудачную попытку оберечь тебя от информации, которая смогла доставить тебе столько переживаний, да? Она тихо всхлипнула и снова кивнула.  — А я, в свою очередь, прощаю тебя за твоё сегодняшнее поведение, — прошептал он, целуя её в висок и щёку. Брови Гермионы дрогнули и, приоткрыв глаза, она взглянула на Люциуса с удивлением. Он только улыбнулся ей и, всё ещё поглаживая её по голове, добавил очень спокойно и вкрадчиво: — И я надеюсь, что впредь ты никогда и ни при каких условиях не позволишь себе ставить меня на место в присутствии посторонних людей, а уж тем более приносить кому бы то ни было извинения от моего лица, хорошо? Снова прикрыв глаза, Гермиона медленно кивнула в третий раз.