15 июля 2013 год
— Отлично, Стайлс, ты снова опоздал. Я говорил тебе, чтобы это было в последний раз? Я закатываю глаза, выслушивая нравоучения своего друга в сотый раз за последний час. Моих губ трогает легкая улыбка, когда он в очередной раз грозится меня уволить, а через несколько минут извиняется за чрезмерную грубость. Осматриваюсь, просчитывая в голове время, за которое я успею добраться до офиса. Мои ноги ужасно гудят, и единственное, что я хочу, снова оказаться на диване своего дома за просмотром какого-нибудь очередного фильма, который в сотый раз повторят в полночь. Это является моим желанием, но обязанность перед Хораном заставляла меня находиться в центре Тайм-сквера, рассчитывая время, которое я затрачу на дорогу, потому что мой автомобиль сломался в неподходящее время. — Я просто пытаюсь дождаться тебя здесь, чтобы обсудить новые возможности продвижения нашего проекта, если ты не появишься здесь через двадцать минут, то я действительно уволю тебя, — я слышу, как он вздыхает, а затем выпивает, наверняка, половину бутылки минералки. — Ты увидишь меня через несколько минут. Я скидываю и пихаю телефон в карман брюк, после чего смотрю на наручные часы. Я прекрасно знаю, что не должен пользоваться нашими отношениями, опаздывая на приличное время, но сегодняшнее утро было настолько ужасным, что я был готов прямо сейчас проснуться снова и изменить все. Иногда мне нужно заставлять себя собираться с вечера, потому что, как говорила моя мама, порядок — залог успеха. Хотя я могу сказать, что мой отец является еще той неряхой, за которой нужно убирать абсолютно везде, но он имеет хороший статус в обществе. — Господи. Легкий толчок в грудь заставляет меня напрячься, а затем почувствовать легкую боль в солнечном сплетении. Я чувствую, будто острый угол книги впивается в мою кожу на несколько секунд. Вздох вырывается из меня, а рука непроизвольно тянется к месту удара. Я смотрю вперед и замечаю девушку, сидящую на корточках и собирающую книги. Ее волосы были распущены, позволяя ветру играть с ними. Они выглядели ухоженными, и я уверен, что если бы коснулся их, то мог бы ощутить неповторимую мягкость. — Я помогу вам. Быстро сажусь рядом с ней и помогаю, мысленно осознавая, что я был виновником нашего столкновения. В следующий раз мне не стоит стоять посередине дороги и разговаривать по телефону, даже не смотря по сторонам. Моя невнимательность приведет меня к тому, что скоро кто-нибудь получит травму. — Ничего страшного, — она тихо шепчет, из-за чего я быстро поднимаю свой взгляд на нее. Красивые и выразительные глаза с опаской смотрят на меня, а по щекам текут слезы. Ее взгляд заставляет почувствовать покалывание в кончиках пальцев, а голову слегка закружится. Это происходило со мной впервые. Я не могу понять, почему у меня не получается отвести взгляд от этих карих глаз, а мозг остановить планировать свадьбу с этой девушкой. Мои колени начинаю дрожать, как у маленькой девочки-подростка, которая впервые оказалась рядом со своим кумиром из футбольной команды. — Гарри Стайлс. Я резко чувствую необходимость узнать ее: какова она, когда смеется, или же в момент, когда ее глаза бегают по строчкам книги, а мысли далеко-далеко. Мне захотелось знать ее. Не те факты, которые спрашивают для приличия, а все те мелочи, из которых она состоит. — Амели Дюссо.Настоящее время
Я знаю, что всю жизнь готовился к тому, чтобы влюбиться в нее. Все те неудачные романы, которые заканчивались всегда плохо, вели меня к встрече с той, которая навсегда заберет мое сердце и оставит огромный шрам от любви в душе. Я всегда знал, что если мы когда-нибудь все-таки разойдемся по разным сторонам жизни, то я никогда не смогу забыть ее дурманящего аромата, или пронзительного взгляда, который так и говорит тебе о том, что ты конкретно накосячил. Не было такого момента, когда бы я мог жалеть о том, что пригласил ее на свидание, признался в любви или взял в жены. Нет, я всегда лишь с улыбкой на лице вспоминал те моменты, в которых я был счастлив рядом с ней. Моя жизнь теперь разделена на три части: жизнь до встречи с ней, после встречи и после жуткой аварии. Это случилось неделю назад, когда я возвращался из командировки, в которую меня отправил Найл для повышения моей квалификации и нахождения новых партнеров и инвесторов. Я был вынужден пробыть в Лондоне около трех месяцев, совершенно не имея возможности в живую увидеть свою жену, которую люблю до безумия. Мороз ударил по Нью-Йорку в конце февраля, что было слишком странным для жителей мегаполиса. Амели и Найл отправились в аэропорт, чтобы встретить меня. Я всегда был против такого, потому что ненавидел, когда она садилась в машину без меня. Возможно, все произошло из-за моих страхов и опасений. Со слов свидетелей дорога была слишком скользкой, потому что еще недавно прошел дождь, а сегодня ударил мороз. Найл не справился с управлением и вылетел на встречную полосу, вызывав аварию. Амели была не пристёгнута, из-за чего вылетела в лобовое стекло и головой разбила его. Я никогда не буду винить Найла или Господа. Единственный, кто виноват, — лишь я. Я обещал ей четыре года назад перед священником и Богом быть рядом и оберегать, но вместо этого я так был поглощен своей работой, что был согласен на любую командировку, лишь бы получить прибыль. Я мог бы изменить все то, что случилось после этой аварии, но я спокойно ждал ее в аэропорту, пока один единственный звонок не заставил ноги подкосить. К счастью, Найл отделался легким испугом и несколькими царапинами. Я всегда знал, что этот парень родился в рубашке. Даже, когда мы были на волосок от смерти, то благодаря ему выходили сухими из воды. Но в этот раз его везение распространилось только на него. — Гарри Стайлс? Поднимаюсь с места, когда лечащий врач Амели выходит ко мне. Видимо, я задремал на пару часов. Я уверен, что выглядел сейчас не в лучшем свете, ведь рубашка была сменена дней пять назад, а волосы находились в немытом состоянии на протяжении всей недели, которую я провел здесь. Не было и минуты, чтобы я покинул больницу. Наши родные и близкие приезжали время от времени, заставляя меня уйти отсюда хотя бы на несколько часов, чтобы принять душ и успокоиться, но я не смогу уйти отсюда, пока она не проснется. — Да, — я хриплю. Мой голос начинает пропадать, потому что единственное, что я делаю здесь, — молчу. — Девушка очнулась, — ноги подкашивают, и я падаю обратно на сиденье. — Воды? — я качаю головой и смотрю на свои руки. — Мы провели некоторые исследования, чтобы выяснить ее состояние, когда она очнулась. У нее ушиб головного мозга и… Ретроградная амнезия, — я хмурюсь и судорожно тянусь за успокоительным в передний карман брюк. — То есть? — я выдавливаю пару слов, прежде чем засунуть несколько таблеток в рот. — Нарушение памяти о событиях, произошедших до аварии. Нужно провести беседу с девушкой для того, чтобы понять какую часть из своей жизни она забыла. Она может легко и четко описать некоторые яркие происшествия, которые происходили десятки лет тому назад: свадьбу, выпускной, день рождения. К счастью, данная форма амнезии поддается лечению. Как правило, спустя некоторое время, память вновь возвращается и человек восстанавливает все события из его жизни, которые ранее были забыты. — Лечение? — я тихо спрашиваю, ощущая, как таблетки начинают действовать. — Медикаменты в данном случаи не назначаются. Проведем с ней небольшую беседу, где будете находиться только вы — в качестве мужа. А затем, выявив степень амнезии, назначим ей психолога. Я поднимаюсь и иду за доктором, в то время как стены начинают сужаться для меня. Воздуха практически не хватало, и паника медленно подбиралась сзади, грозясь вот-вот напасть. Все должно было быть не так: я должен был находиться с ней сейчас в нашем доме, на нашей огромной белоснежной кровати и разговаривать на разные темы, которые волновали бы меня. Эта неделя должна была быть выходной; мы должны были отправиться во Флориду, чтобы провести время только вдвоем, далеко от города, который просто кипел жизнью. Мы планировали завести ребенка, потому что дети — все, чего мы хотели сейчас. Мы прожили четыре года в браке и просто мечтали о детях, которые бы принесли в нашу жизнь море счастья. Каждую ночь после аварии я засыпал с мыслью о том, какого это видеть ее маленькую копию около своих ног с огромной улыбкой на лице. Как маленькая девочка бегает по нашему большому дому вместе с собакой, которую мы подарили бы ей на Рождество или день рождения. Слышать детский смех, когда готовишь для них завтрак. Мыть их после боя мукой. И слушать, как она поет колыбельную, ведь лучше музыки, чем голос Амели, для меня на свете нет. Я безумно сильно люблю эту девушку, так почему я все потерял в один момент? Мама научила ценить меня каждый момент, проведенный с любовью всей моей жизни, но почему сейчас я ощущаю, что все эти шесть лет, проведенные с ней, кажутся мне ничтожно малыми?25 декабря 2013 год
— Гарри, что это? — она хмуриться, когда видит книгу, обмотанную скотчем. — Это самый ужасный запакованный тобой подарок, — она смеется и пытается отклеить скотч. — Я старался, — я хихикаю, наблюдая за ее попытками отклеить клейкую ленту. Она выглядела так восхитительно в этом нежно-голубом платье и милыми кудрями. Я готов был оставить все эти подарки сейчас, чтобы поцеловать ее и подняться в спальню, где ее ждет ванна с лепестками роз, наполненная шампанским. Она выглядела как ангел сейчас, а я сидел напротив нее с мыслями черта, пытаясь совладать с собой. — Ох, неужели, — она вздыхает, когда скомкивает последние остатки скотча. — Не может быть, — она охает, когда находит отверстие в дырке, а на его дне кольцо.Настоящее время
Я сделал ей предложение слишком рано и никогда не пожалею об этом. Мне всегда казалось, что если я встречу ту девушку, с которой проживу всю оставшуюся жизнь, то пойму это сразу. Как только Амели врезалась в меня тем жарким днем, я сразу понял, что уже не смогу без ее пленительных глаз никогда. Она всегда была для меня тем, что я боготворил в какой-то степени. Я всегда безумно сильно любил ее и никогда не перестану это делать. — Заходите, я подожду вас здесь. Доктор Роджерс остается за дверью, когда я вхожу в палату. Мое сердце начинает предательски болеть, когда я вижу множество порезов и швов на ее теле, которое в некоторых местах не прикрыто одеялом. Амели кусала губу и смотрела в окно, пока я стоял около входа и думал о том, как мне не умереть, пока делаю шаг вперед. Ведь все это время я молился, чтобы она открыла свои прекрасные глаза и произнесла даже самое простое «привет», которое сделало меня счастливым. Но сейчас, стоя здесь и осматривая белые стены, лишь бы не замечать все ее повреждения, я понимаю, что не готов к тому, что приготовила для нас судьба. — Привет, — ее голос излучает ласку и добро. Перевожу взгляд на нее и вновь понимаю, что тону в этих глазах, которые смотрели на меня, пронизывая насквозь. Мне захотелось в один миг вновь поменяться с ней местами, чтобы испытать всю ту боль, через которую она прошла и через которую ей еще предстоит пройти дальше. Но сейчас она улыбается мне, лежа на этой кровати уже целую неделю, и мое сердце начинает медленно трепетать оттого, что я вновь могу увидеть этот блеск в ее карих глазах, несмотря на то, что она перенесла такой удар в своей жизни. — Привет, — я слегка улыбаюсь. Непонятно как, но я нахожу в себе силы, чтоб пройти вперед и сесть около нее. Она непонимающе смотрит на меня, а затем выдыхает, осматривая комнату. — Я попала в аварию? — неожиданно спрашивает она. — Врач говорит, что мне все расскажет мой муж, Зейн уже здесь? — она начинает тараторить, а я, по-моему, задыхаться. — Зейн — мой жених. Видимо, врач что-то напутал. Кто-то пострадал еще в аварии? — Амели, — я дотрагиваюсь ее руки с обручальным кольцом, но она быстро отдергивает ее. — Не трогай меня, — она предупреждает меня. — Я твой муж, Амели, — показываю ей свое кольцо, а затем указываю на ее. Она резко замолкает, а я наблюдаю за ней, пытаясь совладать со своими эмоциями. Хочу кричать безумно сильно, пока голос совсем не пропадет. Она не помнит меня. Не может быть, чтобы она не помнила любовь, которую я дарил ей на протяжении шести лет. Она не может забыть наши поцелуи, клятвы и обещания. Не может забыть меня, потому что я был единственной главной составляющей ее жизни последние года точно так же, как и она. Этот мир не должен работать именно так, потому что мы не сделали ничего плохого. По крайней мере, я безумно сильно хочу, чтобы она была счастлива, но не была ли она счастлива вместе со мной? За что такие вещи происходят с людьми, которые не заслуживают этого? — Не может быть, — она смеется. — Зейн — мой жених. Я должна была встретиться с ним сегодня, чтобы обсудить свадьбу. Мы… — она растерянно смотрит на меня, а затем на наши кольца. — Не может быть. Я вышла замуж за такого, как ты? Господи, ты даже не мой типаж. Сердце начинает предательски болеть, и я опускаю руки на свои колени, отводя взгляд от той, из-за которой рушусь. Амели… Моя Амели не могла так сказать, потому что она самый замечательный, добрый и искренний человек на земле. Она всегда твердила мне, что готова отдать все, лишь бы никогда не расставаться со мной. Обычно это происходило в тихие вечера, когда мы располагались с ней на нашем диване около камина и мечтали о разных вещах. Амели укутывалась в плед, прижимаясь к моей груди, и пела. Она пела так необыкновенно, что каждый раз я хотел, чтобы песня никогда не заканчивалась. Ее голос доходил до самой души, заставляя дрожать изнутри. А после она говорила, что хотела бы вот так провести всю оставшуюся жизнь: со мной. — Прости, я не хотела обидеть тебя, но я должна поговорить с кем-то из близких, потому что они единственные, кому я смогу поверить, — она говорит осторожно, а я прикусываю губу, ощущая, как слезы подбираются к глазам. — Ты… Я знаю, что у вас были напряженные отношения. Ты запрещала мне говорить о них, — я выдыхаю и вновь смотрю на нее. Она выглядит сейчас такой потерянной. — Что произошло? — я вижу, как она плачет. Но я не имею права обнять ее. — Ты не рассказывала мне. Это было запретным плодом в нашей семье. — У нас есть дети? — она смотрит на меня взволнованно. — Нет, мы собирались завести детей после нашей поездки в Париж, которая должна была состояться через месяц, — я тереблю пальцы, пытаясь унять волнение в груди. — А Зейн? — Я лишь знаю, что ты была первой, кто принял решение расторгнуть помолвку. Это было до меня, — я смотрю на часы. Скоро должна приехать моя мама, чтобы проведать Амели и меня. — Ты врешь. Я знаю, что ты врешь, потому что я люблю Зейна, а он любит меня, мне 19. Я скоро выхожу замуж за идеального мужчину. Ты что творишь сейчас? — она недоверчиво смотрит на меня. — Позови врача и выйди отсюда. Сейчас. — Послушай Амели, — я внимательно смотрю на нее. — Тебе давно уже не 19, малышка. Пожалуйста, поверь мне, я здесь и я все еще чертовски сильно люблю тебя, Амели, — я тихо шепчу и падаю около ее кровати на колени, хватая за руку. — Тебе 26 лет, ты обожаешь шоколадное мороженое, встаешь в девять часов утра, чтобы успеть посмотреть мультфильмы по телевизору на выходных днях. Ты обожаешь запах ванили и терпеть не можешь корицу. Твои волосы непослушны, поэтому у нас дома вся ванна забита средствами для волос, этикетки которых я никогда не смогу понять. Ты обожаешь носить вязаные свитера и пить какао, разговаривая со мной каждый вечер около камина. Ты невероятно целуешься, а твои губы мягче шелка. Еще ты спишь плохо ночью, поэтому ворочаешься и пинаешься, заставляя меня спать на краю., — я похож на падшего человека сейчас, стоящего здесь на коленях перед ней, и упрашивая вспомнить меня, хотя это было не совсем возможно. Амели с шоком смотрит на меня, а затем резко выдергивает руку, мотая головой. Она выглядела сейчас, как моя прежняя Амели, но говорила ужасные вещи, которые заставляли меня чувствовать огромную боль внутри. Эта боль никогда не сравнится с болью физической, потому что я выгляжу живее всех живых, но морально я умираю с каждым ее словом. — Уходи, — она тихо шепчет. — Проваливай! Я прикусываю губу и заставляю выйти себя из палаты, чтобы позвать врача. Все кончено.