***
Под утро Аморет несколько раз просыпалась и засыпала. Окончательно она очнулась только когда Сара принесла ей завтрак: сдобная булочка с ягодами и чай. Сара возилась с расчёсками, заколками и прочими безделушками, готовясь приводить госпожу в порядок. — Какие у Вас сегодня занятия? — Четверг, всё по расписанию, — сонно пробормотала Аморет, протирая глаза и проверяя, всё ли в порядке в повязкой. Такие вопросы были нормой, пока она завтракает или переодевается. Сара выложила на столик трюмо всё необходимое и подошла к платяному шкафу. Аморет нахмурилась. Уже вторую неделю она подумывала велеть Саре, чтобы та не помогала ей одеваться, а приходила только разбудить и подать завтрак — каждый день Сара вкрадчиво интересовалась, не стоит ли снимать бинт с якобы повреждённой руки, и ощущение паранойи Аморет взлетало до небес всякий раз, когда она отказывала. В этот день молчание было скорбным. Аморет заметила тревожное выражение лица Сары, и обеспокоено заёрзала в постели, вытаскивая ноги из-под нагретого одеяла. Погода выдалась пасмурной, такой день было не грех провести в постели, будь это выходной. Но выражение лица Сары уняло желание построить из себя лентяйку — да и в последнее время у неё не хватало на это настроения. — Какое вы платье хотите? Я вчера вернула из прачечной бежевое, розовое и голубое. — Любое, — нетерпеливо отмахнулась Аморет, впопыхах расправляясь с завтраком. — Сара, что с тобой приключилось? — Что Вы имеете в виду, миледи? — Ты встревожена. Что случилось? Аморет села на табурет и протянула Саре расчёску. — Извините меня. Я не хотела говорить, чтобы Вас не расстраивать. На днях кто-то пробрался в кабинет Вашего дяди и украл что-то из ценных вещей. Единственное, чем выдала своё беспокойство Аморет — начала тереть начавшие потеть руки о юбку ночной рубашки. Позади что-то зашуршало. Аморет испуганно обернулась. Это была всего лишь Сара, будто бы ни в чём не бывало заправлявшая постель. — Нет, хорошо, что сказала вовремя, — возразила Аморет. — Как знаете, — что-то в тоне Сары говорило, что она с этим несогласна, — не за что, миледи. Аморет позволила Саре причесать себя. За себя она не боялась небезосновановательно. Теперь из-за её глупой доблести под ударом беззащитными стали стража и почти бесправная прислуга. Ещё отец Аморет критиковал брата за склонность к паранойи. Сейчас она боялась, что виноватого обязательно найдут, чтобы покончить с вознёй и успокоить Его Благородие. По пути на занятия Аморет решила сделать крюк, и пройти мимо кабинета дяди. Первое, что отметила она, почти дойдя до его покоев — отсутствие стражи на расстоянии примерно пяти метров. Наверное, велели разогнать. У Аморет болезненно сжалось всё внутри. До первого занятия оставалось от силы минут восемь. Изнывающая от тревоги и любопытства, на отчего-то ослабевших ногах Аморет осторожно подошла к двери. Осипший и тихий голос дяди можно было различить, если постараться. Аморет пришлось совершить сделку с совестью — подслушивать чужое, причём так исподтишка было неприятно. —…Вышлите отряд на обыск его жилья на поиск попавших в опись ценных вещей. Если найдёте носители информации вроде аудиограмм или дневников, то доставить мне на проверку. Всё ясно? — Да. Однако выслушайте меня, прошу. У него же нет ключей от Ваших покоев, господин, — осторожно, но ровно возразил кто-то незнакомый. — Они только у Вас и капитана стражи. Следов взлома не обнаружено, так что… — Дубликат ключей у капитана Хьюма забрать и отдать мне. — Хорошо, я заберу, — голос стражника стал очень усталым. — Но мне кажется, что это неверно, господин, обвинять человека просто потому что он оказался рядом. От неожиданности Аморет отпрянула от стены — меньше всего ожидала, что кто-то возразит. Не думая ни минуты, Аморет ускорила шаг, почему-то не желая знать, что последует дальше. А учителю она скажет, что задержалась с Сарой.***
К полудню погода наладилась. Дождь прошёл и выглянуло солнце. Между уроком литературы и фехтованием в четверг выдавался часовой перерыв. В такое время Аморет обычно можно было найти у дяди, поэтому Эмили не беспокоила её. Но сегодня она оказалась предоставлена самой себе, и не без уныния поплелась к дяде. Конкретно описать свою цель она не могла. Узнает детали? И что ей с ними делать? Если честно, признаваться тоже не входило в её планы. А поверят ли ей? Перед тем, как постучаться, Аморет оценила точку обзора. Следующие стражники находились за углом, поэтому бдящему днями и ночами служаке представлялась возможность быть увиденным кем-то, только если этот «кто-то» выйдет к нему навстречу сам. По сути, если бы несчастный стражник попробовал забраться в кабинет, то шанс, что его не заметят действительно был, но ничтожно малым. Не нужно было сомневаться, что сейчас Хайрем, двигаемый ужасом разоблачения, мог даже наобещать страже награду за скорую работу, а тех, не всегда чистых на руку, уже не будет заботить судьба обвинённого. Аморет постучалась. Не дождавшись разрешения, она открыла дверь и зашла в кабинет. Берроуз нашёлся за письменным столом. Справа от сейфа, с тревогой вора, которого мгновение назад едва не поймали за руку, отметила она. Из-за спины было не видно, что он делает. Но о его состоянии говорило уже то, что он не сразу отреагировал на племянницу. И то, когда она подошла совсем близко. — Аморет, — Хайрем несколько испугался, — тебе что-то нужно? Я не звал тебя. — Я сама пришла, — осторожно сказала Аморет, стараясь определить соответствующую ситуации манеру поведения. — Сара говорила, что тебя обокрали. — А ей откуда знать? — Слухами земля полнится. — Да, да… сильная тревога поднялась, поди. Аморет промолчала. Учителя об инциденте ничего не говорили. Стража теперь ходила тише воды, ниже травы. С Аморет всегда здоровалась. Из слуг пока на глаза попадалась только Сара. — Не думаю, — она тщетно старалась сообразить, как бы безболезненно подойти к теме обвинённого стражника. — Что говорит Её Высочество? Аморет мысленно оценила толстую тетрадку в коричневом кожаном переплёте, застывшую в руках Хайрема. По тёмной ленте-закладке, выбившейся из-за страниц можно было предположить, что это дневник или записная книжка. Обложка потрепалась — вещь не новая. Значит, уже успели навести шороху в доме. Если постараться, то можно выведать что-то новое. Нужно узнать имя бедолаги. — Джессамина?.. — Хайрем отложил или, скорее, отбросил книжку на угол стола. Аморет неуверенно кивнула. Чувство хождения по тонкому льду росло. — Она сказала, что дозволяет мне самому разобраться с этим делом. Как всегда. Последнее предложение прозвучало столь удручённо, что Аморет не в первый раз задумалась о правильности того, что творит. Она не знала, когда конкретно Берроуз обнаружил пропажу, но, скорее всего, когда хотел пополнить записи. И произошло это вчерашним вечером или ночью, раз приход Аморет аукнулся только сейчас. На дядю стало тяжело смотреть. Он словно осунулся и стал напоминать начинающего болеть человека всего за половину дня. Аморет захотелось успокоить его. Она подняла руку, чтобы положить ему на плечо, но всё же не стала. — И как всё проходит? — Вроде нашли подозреваемого, — не сказать, чтобы Хайрем испытывал радость по этому поводу. Он показал ей на стул рядом. — Дамьен Валадьé. — О, — Аморет постаралась изобразить, что новость действительно была новостью. Но уже хоть что-то она узнала. — Так быстро. — Да. Весьма, — такое отстранённое поведение наводило на мысль, что Берроуз действительно собирался сдаться. Аморет не знала, как на это реагировать. — Я думал ещё как провести твой день рождения. Недавно закончились работы на маяке. Может, вместе с Вейверли устроим небольшой праздник там? Двадцать третьего дня месяца песен, за шесть дней до праздника Фуги, Аморет исполнялось пятнадцать. Сегодня было восемнадцатое число. Скоро Эмили начнёт напоминать о празднике и спрашивать о подарке, который у неё обязательно найдётся. Никогда Аморет не забывала об этом дне, ровно как и о днях рождения близких людей, но всё когда-нибудь в первый раз. Все эти мысли напрочь вылетели из головы Аморет и вернулись только сейчас. Небольшой праздник на маяке сама по себе по себе идея хорошая — можно с высоты посмотреть на Дануолл и Ренхевен. Хотя с одними только дядей, леди Бойл и парой-тройкой слуг вечер был обречён стать скучным. — Это было бы неплохо! — преувеличенно бодро сказала Аморет. — Мы можем пригласить твоего этого друга, с которым ты у Вейверли общаешься… Адам, вроде его зовут. И Эмили тоже. То, как дядя перескочил с темы, смутило Аморет, хотя разговор о чём-то отвлечённом заставил Хайрема воспрянуть духом, и даже смог внушить что-то подобное ей. Голос мужчины стал очень мягким, как растаявший под солнцем шоколад. Он назвал Эмили не по фамилии, даже без приставки «леди». Так несвойственно, словно его подменили, не озаботившись о земетении следов. Аморет была в замешательстве, ибо ожидала по меньшей мере подозрительности или агрессии в свой адрес. Видимо, была не права. — Мать её отпустит? — Странно, будет, если отпустит, — возразил Хайрем. — Как твои дела? Всё хорошо? Вейверли собирается временно переехать в загородный дом во время праздника Фуги. Как ты относишься к тому, чтобы вместе с ней побыть там? Может, пожить там? — А как же ты? Говоришь, как будто тебя не будет. — Я буду рядом. «Он думает, на кого оставить меня?», — промелькнуло у неё. Берроуз считает себя находящимся на краю пропасти, и поэтому не знает, что делать с ней. Судьба жизни у Бойлов была незавидной. Симпатия Вейверли без стимула быстро сойдёт на нет, а сёстры поспособствуют конфликтам. От этой мысли стало ещё тоскливее. В дверь постучались. После формального (привычного) «войдите» в кабинет вошёл стражник. — Доброго дня, — поздоровался он с ним и Аморет. У него в руках была какая-то папка. — Вы просили донести Вам окончательный отчёт по поводу обыска дома Дамьена Валадье. Он готов, господин. — Передавай сюда, — велели ему. Стражник, вручив папку и бормоча невнятные извинения, удалился. Берроуз пролистывал дело, а Аморет сидела почти неподвижно, стараясь лишний раз не ёрзать на стуле. Как-никак, она тоже в это вовлечена. — Ну что там? — наконец спросила она. — Валадье поклоняется Чужому. На это указывали записи в его книжке, а в описи найденного упомянуто, что в каморке нашли сделанное собственноручно святилище и несколько амулетов. — Ничего себе. — В любом случае, мы не зря его задержали, — Хайрем чуть улыбнулся. В этом можно было найти мнимую попытку оправдаться. — Ещё за ним есть кража драгоценностей. — Это произошло уже во время чумы? — осторожно поинтересовалась Аморет, словно бы сопутствующие события могли облегчить его деяния. — Да. Три месяца назад. А в Башне Дануолла он служит четыре года. Странно, что после этого его не уволили. Нужно будет поговорить с капитаном Хьюмом, — Берроуз закрыл папку, и положил её на стопку бумажек поверх дневника. — Если Валадье заплатил ему, чтобы тот «не обратил внимание», то нам будет о чём поговорить. Хотя я не думаю, что ему есть чем. — И что вы будете делать? — Подержим его ещё немного. Аморет поникла. От несчастного Дамьена ничего не добьются, но как скоро это поймут? Теперь стражник по её воле оказался в лапах смотрителей. Нужно было что-то делать. — Кстати, дорогая, раз ты зашла, может, выпьем чаю? Я позову прислугу. — Не могу, — прозвучало резко, поэтому нужно быстро сделать так, чтобы это не выглядело неправильно. — Мне нужно идти на фехтование, а ещё нужно переодеться. — Тогда беги, конечно.***
В тот вечер Аморет разбирала свою одежду. Надо отдать должное дяде: после смерти отца она никогда ни в чём не нуждалось. Всяких платьев, юбок и блузок у неё был целый шкаф, но на самом деле Аморет использовала только часть всего, что в нём хранилось. У неё была одежда для уроков фехтования — серебристый брючный костюм с некоторым подобия плаща с металлическими заклёпками в виде полумесяцев. Аморет не приходилось носить ничего удобнее. К нему же прилагались и перчатки, чтобы оружие не выскальзывало. Только на занятиях мадам Ревиаль можно было без всякой опаски прятать метку Чужого и не ожидать, что кто-то прицепится. Должно быть, поэтому Аморет и попросила оставила брюки от старого костюма. Обычно всю одежду, с которой Аморет вырастала и та просто снашивалась, забирали и распарывали на одежду для слуг или тряпки. Но дядя не имел ничего против, когда Аморет попросила оставить брюки. Поэтому сегодня она нашла их в самом дальнем ящике. Они стали ей коротковаты — если одеть балетки, то ноги оставались немного оголенными. Зато бегать должно получаться без проблем. Если Аморет ещё не окончательно выжила из ума и действительно хочет помочь этому Дамьену, то им это обоим понадобится.