Отмеченный лоялист

      Выражение «сердце в пятки ушло» обрело смысл, и даже больше — оно было где-то под землёй.       Сумка соскользнула с плеча, шумно упала на пол и запуталась в ногах. В голове возникло сразу две мысли.       Во-первых, этот мужчина, который схватил Аморет едва ли сразу же, когда она осторожно заглянула за дверь паба — оказавшейся незапертой, между прочим! — после вежливого стука, на который никто не ответил. Он не выглядел мордоворотом, но был достаточно крупным, чтобы Аморет не смогла вырваться своими силами.       Во-вторых, он явно с кем-то её путал. Нужно дождаться, пока на шум выйдет кто-то, ведь его крики, должно быть, слышала вся «Пёсья яма». — Снова тут всё вынюхиваешь, да?! Вот ты-то и попалась! — Что? Нет, я тут не причём! Я хотела поговорить с вашим главным! И сейчас хочу… если можно. Пустите! — С главным поговорить она хочет. Я сейчас тебя выпорю так, что потом и духу твоего здесь не будет!       Аморет дёрнула назад, думая, как бы подхватить на ходу свою сумку. Можно было воспользоваться магией, но она всегда убеждала себя, что это пригодится только в крайнем случае. Но как понять, когда «крайний случай» настал, а когда настырного мужика можно и потерпеть? — Уоллес! Уоллес! — послышалась неподалёку. Здоровяк угомонился, но руку продолжал держать в крепкой хватке за запястье. Держал он её за руку с меткой, заставляя ёрзать от беспокойства пуще прежнего.       Из-за угла, торопливо шагая, вышел господин средних лет в красивом, но заметно потрёпанном сюртуке кремового цвета. Аморет немного отвлеклась, потому что выглядел он довольно знакомо, и, к счастью, быстро сообразила.       «Пендлтоны», — близнецы. Одним из которых однажды восхитилась Вейверли. Присутствие их младшего брата здесь по меньшей мере удивляло. Аморет видела его всего раз на своей памяти, так что неудивительно, что сначала она вспомнила именно Моргана и Кастиса. — Что происходит? — спросил Пендлтон. — Помните ту девчонку, что шныряла тут последние недели три? Никто её не мог выловить. А вот, сама в паб суёт. Уже даже тряпку свою не одевает. Что ищешь? — Уоллес обратился уже к Аморет. — Как-то, смотрю, лорд-регент на шпионах жадничает!       Наконец до Аморет дошло, о чём он говорит. Вернее, о ком — о девчушке-гонце, которую она, спустя немалое время, решилась нанять, чтобы понять, есть ли смысл рисковать и наносить визит сюда. Они обе были рыжими, однако не настолько уж и похожими внешне. Но девчонка предпочитала скрывать лицо даже при Аморет, так что неудивительно, что этот Уоллес мог их перепутать.       Наконец, сам Пендлтон смог заглянуть Аморет в лицо, и реакция его была похожа на её собственную. — Выражения, Уоллес! — резко одёрнул господин Пендлтон. Тот, скорее всего являвшийся ему слугой и кем-то вроде того, сразу отступил и, кажется, даже смутился. — И отпусти уже юную леди, будь добр. Не думал, что встречу Вас где-то вне приёмов госпожи Бойл, леди Аморет… — Я о Вас тоже так подумала, — после того, как Уоллес наконец разжал свою ручищу, она поспешно подобрала свою сумку и натянула на плечо.       На шум начали сбегаться обитатели паба: несколько человек, явно из разряда прислуги, и мужчина с грубыми чертами лица в потёртом камзоле, на вид старше Пендлтона на десяток — а то и больше — лет. «А вот и тот, кто мне нужен», решила Аморет. Как бы она не храбрилась во время дороги сюда, здесь чувствуется очень неуютно, под взглядом глаз стольких незнакомых людей. Однако у неё была цель, найти Эмили и помочь Корво, уже четыре месяца сидевшего в Колдридже.       «Но главное — Эмили». — Вы со мной хотели поговорить, миледи? — спросил, если так можно выразится, коллега Пендлтона. — Вы Фарли Хэвлок?       Отвечать вопросом на вопросом некультурно.       Мужчина кивнул и жестом велел прислуге и Уоллесу идти по своим делам. Когда они остались втроём в холле, Хэвлок сказал: — Думаю, здесь не лучшее место, чтобы обсуждать то, зачем Вы пришли. Пройдёмте вместе с нами.       Раньше паб «Пёсья яма» был местным достоянием — даже Аморет, обитавшая вдали от подобных мест, была наслышана о нём. Тут некогда была своя пивоварня и проводились собачьи бои. Последнее казалось Аморет за гранью гуманности, но она знала, что Эмили хотела бы и увидеть их вживую, и попасть в паб на какой-нибудь праздник. Однако, существовали вещи, которые разрешались простому моряку, но Её Величеству, к сожалению, воспрещались.       Это место знало лучшие времена. Теперь здание выглядело заброшенным местом, где пытались обосноваться люди. Походило на дом Старой Ветоши. Или, скорее, на добрую половину города.       Покои, как по привычке захотелось Аморет охарактеризовать помещение хозяина, были небольшими, даже тесноватыми, по сравнению с помещениями в Башне Дануолла или поместье Бойлов. Выглядели они куда лучше, чем весь остальной паб, что уже увидела Аморет, но вместе с тем не позволяли себе кричащей дерзости. Комната была оформлена в зелёных тонах, напомнивших по оттенку волны океана. Ободранные обои отсутствовали. На стене висела доска с наградами. Постель и стол с аудиографом. О такой небольшой тайной комнате мечтала Эмили, в которую она бы пускала только избранных. У окна стоял книжный шкаф, большинство из содержимого которого на корешках носило названия с морской тематикой. «Да будь я проклят, если выйду под флагом узурпатора!», вспомнила Аморет рассказ Вейверли о том, как по слухам из флота выдворяли адмирала после долгих лет службы.       Хэвлок пригласил её за стул у своего рабочего стола, как только убедился, что дверь плотно закрыта. Сам он сел напротив, а лорд Пендлтон остался стоять рядом. Аморет решила не ходить вокруг да около, как бы было нелегко. — До меня дошли слухи, что тут готовится нечто против нынешней власти. Меня зовут Аморет Берроуз. Если вы действительно хотите вернуть леди Эмили на трон, то я хотела бы помочь.       Эту фразу Аморет прокручивала у себя в голове не один десяток раз, подбирая слова, пока добиралась сюда. Вслух она сказала их более высокопарно, чем хотелось бы. Но девчушка-информатор действительно подслушала обрывки разговоров о «предателе-регенте» и «династии Колдуинов». Видимо, не зря Аморет доплатила ей за молчание.       На какое-то время в комнате настала гнетущая тишина. Хэвлок забарабанил пальцами по столу, губы худосочного Пендлтона сжались в тонкую полоску. Берроуз положила руки на колени и ждала вердикта. Адмирал повёл плечами. — Я знал Вашего отца, господина Берроуз, леди Аморет, когда тот ещё был при Аббатстве… многое изменилось после того, как после пришёл Кемпбелл, — она оценила контраст между именами. — Не сказать, что бы я был с ним близко знаком, но мне жаль, что произошло с ним. И я слышал, что Вы были близки с принцессой Эмили… — И это правда! — вклинилась собеседница, и от взгляда Пендлтона осеклась, почувствовав себя неумелой лгуньей. — Простите… — Вы действительно верите в то, что защитника короны обвинили незаконно? — спросил Тревор.       «Точно, вот как его зовут», вспомнила девушка. Стоит рассказывать, как она вообще вытащила из дальнего угла всю неприглядную правду? Пожалуй, не сейчас. Тогда они поймут, что она знал всё заранее, а вот этот пункт было неприятно признавать даже перед самой собой. — Да, — бесцветно выдавила Аморет.       Хэвлок нахмурился, а Пендлтон заинтересовался. Ну конечно, им-то теперь точно захочется узнать всё. Она, конечно, ожидала нечто подобное, но сейчас, когда этот вопрос начался, ей было неуютно и даже стало как-то дурно. Как бы убедительно обойти стороной, что она залезла в вещи дяди и без спроса прослушала его записи? — Он никогда бы не убил Её Величество. А с Эмили они любят друга больше жизни. Корво приехал на два дня раньше, и, похоже, это перетасовало все карты в плане моего дяди. — Действительно? — поинтересовался Тревор. Он был настроен вроде как доброжелательно, но пока было видно, что этих объяснений маловато. — А ещё стоит принять во внимание, что дядя критиковал императрицу. Он не позволял себе этого на людях, но при мне… папе… или леди Бойл… — Леди Бойл?       Брови лорда Пендлтона поползли наверх. Тут бы отлично подошло выражение «навострил уши», пусть, быть может, и не в полной мере. Словно подслушал интересную сплетню. Аморет это это не очень понравилось, но она поспешила списать всё на собственное волнение и бдительность. — Не нервничайте, — попросил Хэвлок. Аморет мотнула головой, и продолжила: — Именно так, леди Бойл. Иногда в его словах слышалось про то, что «Джессамина балует Эмили», и всё в таком духе. А ещё… в тот день, когда всё это случилось, дядя вдруг буквально схватил меня. Это не очень похоже на него. Он беспокоится за меня, наверное, но тогда показалось, что он хочет что-то от меня скрыть. Нас тогда было четверо: я, он, смотритель Кемпбелл и Антон Соколов. Если художник вряд ли в этом всём замешан, то вот дядя и лорд Кемпбелл даже не попытались узнать, что случилось пока перестрелка сверху не закончилась.       Аморет даже немного удивилась — раньше ей и в голову не пришло обдумывать роль Кемпбелла в этом всём. А, наверное, следовало бы. — Но самое главное: когда наконец я добралась до туда, вместе с остальными, то заметила, что в округе не было никакой стражи, хотя около беседки императрицы всегда находился хотя бы один солдат. Его могли отозвать, для отсутствия свидетелей или никто не успел придти на помощь.       Хэвлок поднялся из-за стола и направился к окну. — Что ж, звучит убедительно. А сейчас прошу прощения, но не могли бы дать нам немного времени, пожалуйста, мы с лордом Пендлтоном хотели бы кое-что обсудить. Прогуляйтесь, пожалуйста… — Разумеется, — Аморет прервала их.       Аморет пожалела, что в этом коротком узком коридорчике нет никакой скамейки, чтобы присесть. По сути, сейчас решалась её судьба. Понимали ли Хэвлок и Пендлтон, насколько сильно Аморет рискнула, чтобы все её надежды просто взяли и обернулись в прах одним их отказом? Она плохо представляла, что могла бы сказать, возвратившись обратно к Вейверли. Время уже близиться к полудню. Разумеется, её пропажу уже давно обнаружили. Наверное, её ищут по всему кварталу. Интересно, как быстро это дошло или только дойдёт до Хайрема? Аморет пыталась придумать пути наперёд. Что ей сделать? Вернуться в башню Дануолла и честно признаться дяде, что всё знает? Попробовать искать Эмили самостоятельно? И то, и другое выглядели решениями сгоряча и не выдерживающими критики. Дядя и так подозревает её.       «Что же делать? Что же делать?»       Аморет нужно было притормозить, и попробовать действовать с имеющимся переменными. Она сначала отиралась у двери, пытаясь подслушать обрывки разговора мужчин и одновременно побороть внутренние убеждения по поводу уважения личного пространства других. «А что скажет Мартин?», — голос Пендлтона звучал возбуждённо.       Кто это еще такой? — Ты же знаешь его. Ты знаешь насколько он недоверчив ко всем, даже к той несчастной прислуге, которая идёт к нам за неимением гроша за душой. А тут девушка говорит, что знает всё. — Я знаю, Тревор. Но разве ты не припомнишь случаи, когда его подозрительность спасла наши головы? — Помню, помню… мне не обязательно говорить об этом десять раз, Фарли. — Так вот. Я знал брата Берроуза до того, как он стал верховным смотрителем, и после. Скажем так: останься он на своём посту и поныне, нам всем было бы куда легче… — Всё хорошо?       Аморет, откровенно подслушивающая, разве что только не подглядывающая в скважину, развернулась. Сердце на мгновение остановилось, но затем учащённо забилось при виде незнакомой женщины, а вид ей которой не получалось дать больше тридцати пяти. Она была щуплой и невысокой, разве что на пару дюймов выше Аморет. — Да-да. Всё хорошо, извините. — Вы напуганы неприветливостью Уоллеса? Не держите на него зла. — Всё хорошо, — повторила девушка. — Не бойтесь.       Позади раздался жалобный скрип несмазанных петель. Берроуз не хотелось размышлять, о чём могли подумать мужчины, увидев её спину прямо под дверью. Хэвлок посмотрел на женщину, которая откланялась и быстро поспешила по своим делам. Аморет без приглашения заскочила к нему в кабинет. «Ну так что?», подмывало спросить ей. — Ладно, не буду томить, — отреагировал адмирал на её заметное неспокойствие. — Мы сможем принять Вас к нам, если Вы действительно так хотите. Мы не знаем, что скажет наш третий союзник, его сейчас нет на месте. Но если что, то мы сможем провести Вас до Башни Дануолла, если пожелаете, — не расслышать намёка в голосе Хэвлока не смог бы даже ленивый. — Да, я поняла. — Я позову Сесилию, она проведёт Вас в свободную комнату.       Сесилией оказалась та самая женщина, вогнавшая Аморет в краску. Резиденцией Берроуз в «Пёсьей Яме» стала мансарда. Места в ней оказалось примерно столько же, сколько у её комнате, оставшейся в Башне Дануолла. Девушка оценила постель. Поменьше, чем привычно, и ощущается по-другому, зато чисто, свежо, мягко и накрахмалено до лёгкого хруста, однако складывалось впечатление, что несмятой она оставалась порядочно долго. Вдали к стене был приложен голый каркас похожей кровати. Рядом находился небольшой светлый диванчик на побитом жизнью и молью зеленом коврике. Солнцу осталось немного, чтобы полностью закатиться за реку, но Аморет ещё не могла уснуть. Оставив сумку за тумбой, она рассекала по комнате, силясь придумать план дальнейших действий.       То, что её приняли сюда — великолепно, хотя не представлять, как сейчас ищут племянницу лорда-регента не получалось. Совесть, упорно давившую, Аморет старательно запихивала в дальний угол. Третий приятель этих лоялистов тоже не давал покоя. После того, как женщина оставила её в комнате, Аморет не видела больше никого, да и при ней никто так и не обмолвился, кто это вообще такой. Вполне вероятно, что он может потребовать её возвращения обратно, чему другие вряд ли станут возражать, или вовсе они решат, что девчонка много знает, и…       Но ведь они ведь живут в цивилизованном обществе, правда же?       Почти вприпрыжку, она пересчитывала широкие половицы. «Девять, восемь, семь…». Кое-кто так уже делал, и папа однажды критиковал это. Однако, считать наоборот — её индивидуальная черта. Когда в комнату постучали, девушка немного пришла в себя. За старой деревянной дверью окно было пошире, и через него исходящий от заалевшего неба свет заливал весь пролёт до коридора. Аморет подумала, что к ней пришла Сесилия. Превращённая в чёрный силуэт находившаяся против солнца фигура была женской, но заметно отличалась: повыше, с высоким пучком вместо фуражки, и более выраженной талией. Это заставило сердце Аморет совершить кульбит. Когда фигура подошла ближе, она убедилась, что паранойя и умение видеть незримые предметы возрастают, но уже через мгновение ей стало легче. Брючный костюм женщины состоял не из императорского чёрного бархата, а вельвета цвета кофе, в который добавили слишком много молока. Кружевные воротник и рукава — лишь дань моде, такие же сейчас имелись на белой блузе Аморет. И волосы у этой особы были не угольно-чёрные, а каштановые. — Заходите, — выпалила Берроуз. — Юная леди Аморет, моё имя Каллиста, — молодая женщина коротко поклонилась. В руках у неё был свёрток. — Адмирал Хэвлок назначил меня Вашей гувернаткой, пока Вы с нами. — Приятно познакомиться, — уже ровно ответила её новая воспитанница. — Мы будем заниматься? — Я полагаю да, — неуверенно ответила женщина. — Однако адмирал не давал мне пока никаких указаний по поводу этого, но хотел бы, чтобы я составляла Вам компанию. Меня попросили передать вам сменную одежду, — она неуверенно сунула ей свёрток. — Спасибо, Каллиста. — Я не буду мешать Вам отдыхать, миледи. Я буду в башне рядом. — Благодарю.       Дверь за дамой закрылась, и Аморет застыла со свёртком в руке. Наверное, очень мило стороны адмирала назначить ей в гувернантки такую учтивую госпожу сразу же по прибытию. С другой стороны логично предполагать, что никто не захочет, чтобы она шаталась по пабу без дела. Список дел Аморет не могла набросать даже приблизительный, и решила попробовать дождаться завтра.       Она раскрыла свёрток, и обнаружила в нём короткую ночную рубашку, достигающую ей примерно до середины бёдер. Старую, но постиранную, с минимальным количеством пуговиц и одной лентой на горловине. Без ненужных излишков, которыми отличались пижамы господ. Это тоже очень милый жест, однако Аморет была напряжена настолько, что теперь испытывала готовность улечься прямо так, не снимая покрывала, и скинув одни только туфли. Пожалуй, лучше всё же переодеться, чтобы не вызывать лишних вопросов у Каллисты, которая скорее всего завтра зайдет к ней.       Аморет вывесила блузу и брюки на стул у небольшого стола возле кровати. Стены рядом были залеплены плакатами эликсиров Пьеро и Соколова и «Золотой Кошки». «Лучшие леди на Островах!», значилось на них. Аморет поморщилась. А ведь она правда думала, что это купальни…       В сумке у неё оставалось немного денег, карандаш с тетрадкой (отцовская привычка таскать с собой необходимое для заметок) и кукла Эмили, которую девушка ухватила из Башни Дануолла, поддавшись внезапному порыву. Она подумала усадить госпожу Пилсен где-нибудь, но передумала. Это место ещё не вызывало у неё достаточно доверия, чтобы раскладывать свои вещи. Для уверенности Аморет решила переложить её за кровать, чтобы в случае необходимости по пробуждению она могла быстро её достать.       На самом дне нашёлся костяной амулет, который утром подарила ей Старая Ветошь — обтёсанные небольшие кости, крепко-накрепко обвязанные бечевой. Она говорила, что такие амулеты обладают колдовскими свойствами, но насчёт этого ничего конкретного не упомянула. Перед уходом старушенция накормила гостью немного пересоленным варёными овощами. Когда Аморет кралась вдоль стен, она видела как стайка детей-оборванцев в серых обносках окружила Ветошь, и принялась дразнить. Тогда её сердце болезненно сжалось: то ли от жалости к каждому из них, то ли от всей картины в принципе. Она исчезла оттуда с мыслью, что палач в Башне Дануолла и впрямь странный настолько, сколько о нём говорят.       Это день оказался настолько богатым на события, что Аморет забылась встреча с Чужим, которая должна быть для неё, простой смертной, событием. Ничем кроме доли, на первый взгляд, бесполезной болтовни, он с ней не поделился.       С другой стороны, что ему ещё в своей Бездне делать, правда?