***
Сделать обратный путь пополнившейся команде удалось без проблем. Кухня пустовала и им никто не повстречался. Они миновали закрытую (к счастью) дверь в обеденный зал, являвшейся, по сути, границей, которую обычным гостям пересекать настоятельно не рекомендовалось. За ней слышалось бряканье посудой, музыка и голоса, а потом Аморет припомнила что вдобавок ко всему этому за самой стенкой сейчас находится смотритель с шарманкой. Они поднялись по лестнице на несколько пролëтов, и затемнëнный коридор довольно быстро уткнулся в узорчатую от позолоты дверь. «У всех троих они одинаковые», вспомнила Аморет прикусила губу. Корво сделал пробу — заперто. — Ну, было бы странно, окажись оно иначе, — сказал Слэкджов. — Ну-ка: Корво, все, потеснитесь. Дезмонд, помоги. Аморет и Элиза встали у запотевшего окна, а головорезы вооружились частью своего бандитского арсенала. Вернее, головорез — Слэкджов подцепил замок отмычкой, а пособник подал ему нож с обмотанной тканью рукояткой. Спустя пару растянувшихся минут послышался тихий щелчок. Заслышав негромкий, но такой приятный в этой ситуации звук, Аморет отлепилась от стены. Хорошо смазанные петли не скрипнули. Тишина, с которой открылась дверь, показалась оглушающей. Пространство дальше освещалось только луной в окне. Был почти полный мрак. — Элиза, — между делом спросила Аморет, — скорее всего ты уже говорила, пока меня не было, но всë же: сколько здесь Бойлы наставили солдат здесь? — Четверо патрулируют здесь коридоры, один на балконе. Большинство перекинули на нижний этаж и во двор. — Мы у Эсмы. У неë окна выходили в сад… значит, балкон тут рядом. — Ага… — Ну и темнища тут, — фыркнул Джейкоб, войдя в комнату. — Должен же тут как-то свет включаться? — Должен, подождите, — силуэт Элизы мелькнул рядом. Когда в комнате постепенно стало темно, Аморет поняла, что та зашторивает окна. — Не нужно, чтобы кто-то нас увидел. А теперь… да будет… Снова что-то щëлкнуло. Зажглись несколько лампочек. По одной штуке на каждой стороне у хозяйской постели и камина. Свет был тусклый, но Аморет всё равно сощурилась. — Как ты это сделала? — спросил Корво. — Легко и просто. Можно включить сразу всё, но не советую. Вдруг охранник не спит. Элиза подбежала к кровати, отодвинула занавесь балдахина и взяла в руки золотистую кисточку. Она была ручкой для привязанной к металлическому креплению красной веревки — своеобразный рычажок. Девушка дёрнула. Аморет снова всë поняла ещё до того, как услышала сверху тихий звук сдвигаемых досок. На потолке зажглась ещё одна лампочка. В стене появился ведущий в темноту проëм, достаточно большой для того, чтобы пролез даже тучный Джейкоб, не говоря уже о миниатюрной Аморет. — Ну и ну, — удивился Джейкоб. — Хреновы технологии. — То ли еще есть, — ответила Элиза. — Через этот чердак мы сможем безопасно перейти в комнату Вейверли, — Слэкджов поднял брови. — Но у Лидии такого нет, так что в любом случае придëтся к ней идти так. — Значит, пойдëм «так», — заключил Корво. Из всех он единственный не снял маску. — Здесь ещë полно работы. Мы со Слэкджовом и Дезмондом обчистим саму спальню. Элиза, погаси люстру и свет возле окон. Ты со шторами правильно сделала, но всë равно лучше не испытывать судьбу. Потом осмотрись в ванной. Аморет, я хочу, чтобы ты попробовала заглянуть в скважину посмотреть, что там со стражей, и помогла Элизе. У каждой сестры спальни были выполнены в своëм цвете. Вейверли предпочла чëрный, Лидия — лиловый. Комнату Эсмы женщины называли красной, в то время как Аморет, впервые за всë время видевшей интерьер не с коридора, а изнутри, он виделся скорее бордовым. Сама хозяйка как-то раз назвала его винным, чем спровоцировала у Вейверли колкую шутку по поводу еë увлечений. Сами покои оказались, ожидаемо, такими же просторными как у Вейверли. Здесь были большие окна, тяжëлые гардины и мягкий ковëр. На комоде на подносе были выставлены бутылки с горячительным и стаканы. Над ним висели два крохотных по сравнению по огромными портретами Соколова пейзажа — вид на иву и озеро и некая башня у моря на фоне гор. У кровати с обеих сторон стояли напольные вазы с огромными букетами искусственными лилиями, напоминавших тех, что были у них с Эмили в башне. С тем, что именно Корво раздал всем поручения никто, к счастью, не стал спорить. Сам он уже Корво копался в ящиках стола справа от двери в коридор, чуть не опрокинув стоящую там вазу с живой орхидеей. Слева в комоде похожим делом занялся Дезмонд, а Слэкджов уже что-то выкладывал в коробку из сундука у постели. В ванной тоже работа кипела. Здесь они тоже ограничились самым минимальным освещением. Элиза своими спичками зажгла те восковые огарки, что находились в старом подсвечнике и включила крепившиеся к зеркалам лампы. Аморет доложила Корво о том, что смогла рассмотреть сквозь скважину. Немного, но тот вряд ли ожидал большего — спину прогуливавшегося по периметру стражника и дверь в покои Вейверли на противоположном конце коридора. После этого она присоединилась к девушке. Берроуз краем глаза видела в зеркале мелькала тëмная макушка Элизы, оживлëнно собиравшей с трюмо оставленную косметику — палетки с тенями, тушь. Она же тем временем осторожно осматривалась на ящиках стола, понимая, что там мало ценного (и ещë меньше того, чего она могла бы забрать без угрызений совести). Так было, пока при открытии очередного вперëд не выкатилось несколько карандашей. После этого пальцы нащупали тонкую, обтянутую чëрной кожей тетрадку. Аморет решила, что хотя бы поверхностно ознакомиться с записями она всë-таки должна. Первое месяца семян, 1838 Наконец-то! Сегодня! Это будет сегодня! Вечер будет сказочным, я уверена. Я подарю себя первому же мужчине, который об этом попросит… Читать продолжение расхотелось. Последняя запись совсем свежая, заметила Аморет. Ею же начиналась новая страница, на обратной стороне виднелись более ранние. — Эй, Аморет! Ты чем там занимаешься? — окликнул еë Дезмонд. Его хриплый голос был очень резким среди всей этой размеренной возни, Берроуз аж подпрыгнула. — Некогда читать! К ним подтянулись Корво и Слэкджов. Последний даже пролистнул дневник. Почти сразу выражение его лица сменилось с озадаченного на почти насмешливое. Он вернул дневник Аморет. — Ничего интересного, но вы все в любом случае уделяйте внимание тем бумагам, которые вас заинтересуют, — велел Корво. — Любая информация нам — мне — будет полезна. В самом чердаке у Бойлов до нынешнего момента Аморет никогда не была, а попасть туда тоже стало испытанием. Для явно этого предполагалась стремянка, коей чужаки, казалось бы, не располагали. Элиза разводила руками в то время как бандиты достали из своего мешка с инструментами раскладную лестницу. По виду та которая, должно быть, составляла половину всего веса поклажи, подумала Аморет, и еë поразило как они смогли сделать так, чтобы ничего в их поклаже не лязгало и не бренчало. То, каким тесным оказался сам чердак на самом деле, когда они очутились внутри, стало не очень приятным открытием. Внутри включался свет. Голые кирпичные стены местами были заклеены газетой и прочей макулатурой, среди которых большой кляксой выделялась реклама скандальной «Золотой кошки». Свою часть пространства занимала старая мебель, от которой Бойлы не то просто жалели, не то ленились избавляться. С виду она не представляла никакой ценности, но Аморет и Элиза всë равно заглянули в старый гардероб, сняли несвежие покрывала с двух каркасов кроватей и перебрали старые рамы для картин. Подошедшая после этого к окну Аморет заметила рядом с ним потемневший от времени медный телескоп (и как это за всë время она узнала, что Бойлам, оказывается, интересно наблюдать за звëздами?). Пока главные были заняты, шатавшийся без дела Дезмонд крутанул большой глобус, похожий на тот, что был в кабинете дяди. Аморет обратила внимание на то, с каким любопытством он разглядывал его. Она молчаливо наблюдала, пока он не спросил: — А где мы тут? Берроуз сумела скрыть, что этот вопрос застал еë врасплох так же, как и осознание того, что люди действительно могут настолько неграмотными даже в Дануолле. Испытывая не самые хорошие чувства, Берроуз заправила за ухо выпавший из причëски локон и обвела пальцем самый большой остров. — Вот Гристоль, — после чего немного спустилась к крайнему южному городу, — а это Дануолл, тут мы и находимся. — А это под ним Серконос? — Ну да… — Ничего себе! Я слыхал я, что до него несколько недель плыть, а тут так близко нарисовали. — Так это ведь в масштабе, — смущëнно ответила Аморет. Она слишком внимательно рассматривая континент Пандуссию. На его изображении не нанесено никаких обозначений, в отличии от островов, где всякий крупный город был отмечен ромбом. Всë, лишь бы не смотреть прямо сейчас на Дезмонда. — Показать ещё что-то? — Не, не надо. В это время Слэкджовом вскрыл привлекавший наибольшее внимание сундук и вместе с Корво осматривал его наполнение. — Дорогие географы, — хмыкнул последний. — Предлагаю вернуться к делу. И, кажется, мы нашли ту самую камею, — Хотите глянуть? Ведомая воспоминаниями о Талии, Аморет не смогла унять своë любопытство. Сказать, что помимо камеи там было на что смотреть — ничего не сказать. Они нашли самый настоящий тайник, заполненный золотом в слитках, украшениях и деньгах. Элиза уже перебирала кольца с серьгами. А у Аморет вдруг зарябило в глазах, но не только от подмигивавших на тусклом свету камушков. «Мы нашли их тайник». Сама камея была ничем не примечательной среди остальных, с профилем молодой женщины. Выделялась среди других побрякушек разве что тем, что еë держали отдельно от остальных, верно, чтобы долго не искать перед тем, как вручить счастливому получателю. «Моей Виктории», значилось витиеватыми буквами на оборотной стороне. Аморет узнала имя давно почившей матери сестëр. Слэкджов поразился: — Вот это да. Кажется, мы нашли их заначку. Что, интересно, в подвале-то хранится? — Э, на самом деле, не больше того, что здесь, — ответила Элиза скептически. — Все так бредят местными богатствами как будто тут сказочная сокровища. — Но как я понимаю, мы всë равно навестим их, — сказал Корво, — раз уходим оттуда. — Ну конечно. В отличие от записей средней сестры дневник младшей можно было найти на видном месте — на золочëнном подносе рядом с ещё запечатанной бутылкой рома, который тут же оприходовали. Аморет решила уделить заметкам Вейверли побольше внимания. Все остальные разбрелись по своим делам, только Слэкджов, посмотрев на тëмно-зелëную книжку, хмыкнул и пробормотал что-то про то, что «это у них семейное». По пути он намеренно качнул огромную картину Хайрема Берроуза. Аморет задержала на ней взгляд. Соколов изобразил регента во всей красе, а позади угадывались окна его рабочего кабинета и красный стяг со знамëнами Империи. То, что ей понадобилось время, чтобы вспомнить, где дядя позировал, всколыхнуло странное чувство у неë в душе. — «Осевая ассимметрия главного шпиона». Тьфу. Корво, ты только посмотри, — окликнул бандит.— Взглянешь? — Не хочу. Аморет вернулась к дневнику. Самую последнюю запись, где Вейверли делилась желанием сбежать из Дануолла, Аморет быстро прочитала и стала листать тетрадь назад. 26.8.1838 Запись 19 Подготовка к маскараду идëт полным ходом. С удивлением замечаю, как это перестаëт вызывать у меня всякую радость и ажиотаж. Слуги носятся, толкаются, шумят. Это действует на нервы. У меня всë чаще болит голова, так что я велела подавать мне обед в столовой на втором этаже, и вообще я провожу теперь там всë свободное время. Я буквально поселилась в библиотеке. 28.8.1838 Запись 20 Хайрем вчера написал, что не сможет придти. Написал бы ещë утром после самого праздника! Однако своë обещание сделал: все три костюма прибыли в срок. Он рассыпался в извинениях, заливался соловьëм, что в белом я буду восхитительна. Я, тем не менее, от расстройства сначала пропустила строки с этим. А потом я едва не потеряла дар речи: вместе с письмом он прислал мне универсальный ключ от всех дверей Дануолла! До сих пор не могу поверить в то, что он, преданный работе до мозга костей, решил доверить такой важный предмет постороннему человеку, даже если это я. Поступил бы он так, будь жива Джессамина?.. Впрочем, теперь он законно на еë месте, так что имеет на это право. P.S.: И, может, сëстры правы, и он действительно хочет сделать мне предложение?.. 1.9.1838 Запись 21 Я польщена вниманием Хайрема, но всë же очень обеспокоена тем, что происходит с ним. У него всегда было работы сверх разумного, а сейчас… я подозреваю, что уже имеют место быть проблемы со здоровьем, которые он старательно скрывает. После того исчезновения Аморет он будто прибавил себе пару лет. Прошло больше полугода, я до сих пор не знаю, что тогда произошло, и меня это гнетëт. Мне жаль их обоих… …и теперь даже не хочется никакого праздника. Радует, что хотя бы сëстры располагают большим энтузиазмом, и что в этом году не моя очередь ломать голову над основным оформлением. Я лишь подготовила конверты, в то время как Лидия закончила работать над декорациями, а Эсма… ох, Эсма! Иногда мне кажется, что она хмелеет уже тех винных паров в подвале, пока делает напитки. Побаиваюсь я, это может кончится не очень-то весело. Аморет пролистнула дневник, и из него выпал вскрытый конверт. Догадываясь что это, она подняла его и вынула оказавшееся внутри содержимое. Даже не письмо, а скорее записка. Милая Вейверли! Вот три платья на сегодняшний вечер. Как ты знаешь, я не могу быть на маскараде, хотя и желал бы этого всей душой. В белом ты будешь обворожительна. Прилагаю ключ от всех дверей Башни Дануолла. Скоро мы будем вместе, и ничто не сможет нас разлучить. Х.Б. — Вейверли в белом, — произнесла Аморет, устав чувствовать на себе взгляды Корво и Слэкджова: мужчины явно ожидали от неë какого-то вердикта. — Ну, теперь это просто занимательный факт. — А мисс Уайт была права, — тихо сказал Корво. «И Брисби тоже», подумала Берроуз. — Это которая в костюме моли? — напомнил о себе Дезмонд, ещë и порядком оживившись. — Заводная баба. — Ага, очень. — О, ты только посмотри! — удивился Слэкджов. Он решил проверить, что за картиной и не зря, поскольку в полутьме мелькнула тусклая вспышка. Берроуз, чувствуя себя почти провидицей, уверенно подошла. Действительно — бандит нашëл изящный золотистый ключ с имперским орлом на ручке. Вейверли не писала, где оставила подаренный ключ, но то, где он оказался было вполне логичным. — Я как раз хотела сказать, чтобы вы искали этот ключ, — Аморет показала Слэкджову послание Хайрема. Остальные потянулись к ним. — И думаю эта находка понадобится, Вам, Корво, больше всего.***
С покоями Вейверли было покончено. Осознавая, что то, что она по сути, тоже грабитель, не ужасает еë так, как раньше, она заключила. — А дальше нам придëтся идти по коридору. Элиза, ты говорила про четырëх стражников. — Говорила. — Ну, Корво, это уже на тебе, — сказал Слэкджов, продолжая возиться с замком. — Нам не нужна кровавая бойня!.. — тревожно прошептала Аморет. — Я говорил, что собираюсь еë устраивать? Прямо перед нами один. Второй где-то рядом должен быть. Хочу закончить всë быстро. Берроуз подумала, что этот вывод вообще-то появился неспроста. Стоило припомнить хотя бы то, что как Каллиста и Лидия пересказывали друг другу новости и разговоры лоялистов — шëпотом, пока те и другие думали, что их никто не слышит. Раздался знакомый звук поддавшегося отмычке замка. От озадаченно мужского «А?» по ту сторону двери у Аморет все мысли пропали замерло всë внутри. Пока она заново собирала разбегавшуюся волю в кулак, у Корво слова не расходились с делом. Он в одно мгновение оттеснил Слэкджова, подался вперëд и свалил стражника на землю. Солдат попытался закричать, но получил удар в лицо. Дальше Аморет за спиной Корво не видела, что происходит, но последовавший громкий хруст говорил сам за себя. — Действенно, — услышала она шëпот Слэкджова. — Хвалю.***
Судя по тому, что к полуночи стражники мирно посапывали на постах, а гости беззаботно кутили, их деяния ещё не были замечены. С жизнью попрощались трое стражников из четвеных — последнего на этаже просто не оказалось, так что Элиза либо ошиблась с расчëтами, либо что-то пошло не так. Один из-за невероятного мощного удара в висок от Слэкджова. В отличие от Аттано тот прятаться не любил. «Даже очень», высказался он сам после того, как увидел пособника в деле. Аморет тоже была свидетелем того, как Корво таился за углом, долгие минуты изводя товарищей и поджидая несчастного, чтобы как хищник схватить еë без лишнего шума. Это утомляло не меньше, чем само чувство причастности, но теперь, казалось, всë это было как никогда близко к финалу. Элиза, подняв шлюз в катакомбах, возвращалась к напарникам. На служанке (следовало полагать, уже бывшей) была меховая курточка, которую та заблаговременно спрятала за пыльными бочками. По отплытию Корво решил снять, обнажив не выражавшее ничего кроме усталости лицо. Дезмонд брякнул что-то недовольное про пошедший снег, а Аморет только накинула капюшон от своего костюма. Она думала о том, как небольшая прогулочная лодка сдюжит еë с четырьмя компаньонами и мешками с награбленным, которые по весу могли заменить шестого пассажира. Ребята не погнушались даже пейзажами со спиртным Эсмы и помимо всего прочего забрали ценнейшую флейту Лидии из слоновой кости. После того, как опасность, кажется, миновала, Аморет сама немного расслабилась, но им предстоял ещё долгий путь домой. — А как мы будем делить всë? — спросила Элиза, и Берроуз незаметно возвела очи горе. Похоже, весь процесс вообще затянется до утра. — Тут ещё где-то полчаса плыть, а там на улице Роузберроу ждëт наш человек, — ответил Корво. — Довезëт нас до Боттл-Стрит. Я с вами выйду, дойду до вашей конторы, а там разберëмся. — Лодку тут бросим? — спросил Слэкджов. — Да. — В смысле? — от такого поворота Аморет аж очнулась от усталой дрëмы. — То есть, Вы ночуете там? Корво? — Да, а тебя Густаво довезëт до реки, там тебя будет ждать Самуэль. — А Самуэль? Он знает? — Конечно. Берроуз кивнула, больше имея в виду «как угодно». Поëжившись от холода, она обняла лежавшую на коленях сумку, взятую у Бойлов. Нужно ведь было где-то деть дневники сестëр, которые потом предстояло хорошенько исследовать. Туда же вдогонку успели положить пару безделушек. Элиза не то съехидничала, не то просто отметила, что вон она, «доля Аморет». Многое предстояло обдумать, но пока она слишком устала. Звëзды проступили ярче, и, в добавок, луна вылезла из-за туч. Радовало, что погода была безветренная. Снежные хлопья тонули в тëмной воде, а набитая битком одка плыла мимо домов. В некоторых, несмотря ни на что всë ещё, горели огни. Их вид давал Аморет надежду.