Отмеченный лоялист

      Самуэль не пережил ту ночь.       И хотя по возвращению в опустевший паб Аморет думала вставать раз в пару часов, чтобы смотреть за стариком, этим занималась Сесилия — еë оповестили об этом только по утру. Точнее, Берроуз сама всë поняла, когда, совершенно разбитая, поплелась из кухни в зал и увидела столпившихся у спального места лодочника товарищей по несчастью. До опаски мрачный Соколов по фактам объяснил вновь прибывшей, что сердце пожилого человека действительно не выдержало всего того, что старику пришлось пережить, а начальные признаки чумы не улучшили положение. Пьеро, осунувшийся, бледный, согбëнный тягостными мыслями, сам походил на живой труп. Сесилия прижимала руки к лицу и тихо плакала. Аморет смотрела, как они все по-разному выпускают горе, а когда женщина протянула руку, чтобы обнять еë, резко сделала шаг назад.       Берроуз пожалела о грубости сразу же, но дело в том, что теперь Аморет ничего не чувствовала. Ей нечего было нечего выпускать.       С мëртвыми союзниками надо было что-то делать — оставлять их тела в псарне Аморет казалось ужасным неуважением и, к счастью, остальным выжившим тоже. Под кладбище союзники определили пространство перед псарнями, которые Хэвлок и сама Берроуз на тренировках использовали в качестве стрельбища. Было понятно, что эти могилы останутся без присмотра и их обустройство имело одно лишь символическое значение, но обойтись без этого было нельзя. Пьеро занялся могильными плитами, а Аморет хотела помочь Сесилии и Соколову с куда менее чистой работой, но последний вдруг сказал, что в первую ей лучше навестить комнаты лоялистов, недвусмысленно намекнув о том, что там есть на что посмотреть.       Перед этим она решила вернуться в их с Эмили башню, чтобы прихватить то, что ей принëс Корво из Башни Дануолла. Внутри она оставалась неизменной, даже покрывало так же сползало на пол наполовину и на столе стояла чашка с водой на дне. Аморет как залезла под кровать, чтобы вытащить из старой сумки коробку со всеми бумагами дяди — «не добрались, сволочи», — сунула еë себе в рюкзак и побежала скорее обратно в паб, перед этим подержав подаренный Старой Ветошью костяной амулет. Его потустороннее тепло почему-то успокаивало.       По пути к кабинету Хэвлока, которого Аморет решила обследовать первым делом, она рассматривала знакомые стены паба так, словно оказалась тут впервые. За время их с Самуэлем отсутствия Сесилия вместе с учëными, следовало отдать им должное, действительно убрали все трупы. Вчера Аморет из-за своего состояния и ночного мрака почти не обратила внимания на следы боëв между Корво и стражей, но теперь они напоминали о себе везде. Больше всего от них пострадал второй этаж. По углам, особенно в коридоре, лежали россыпи пуль, а следы от них изрешетили некоторые двери. Множества глубоких царапин в некоторых местах указывали на уже знакомую Аморет пружинную мину и объясняли кровавые брызги в том числе на потолке. Внутри было холодно из-за простреленного окна. Казалось, одного не совсем сильного удара хватит, чтобы окончательно его разбить. В комнате прислуги ситуация была схожей. Одно окно отсутствовало по той же причине. Все кровати как один представляли собой голый матрас с подушкой — все простыни и одеяла, даже запасные, пошли в расход под трупы. К пятнам крови прибавились тëмные пропалины полу, словно что-то жгли.       От этого еë настигло удивление, когда она увидела, что личное пространство Хэвлока на первый взгляд не претерпело никаких изменений. Берроуз застыла на входе, как когда оказалась здесь в первый раз, прокручивала в голове воспоминания о том, как адмирал пригласил еë сюда, а потом посвящал в детали таких планов, которые год назад показались бы ей верхом безбашенности и отчаянности. Теперь хозяин никогда сюда не вернëтся и всë здесь в еë распоряжении.       На диване стоял средних размеров деревянный ящик с имперским орлом. Внутри оказался упомянутый вчера Соколовым боезапас: ручные гранаты, патроны для пистолетов и винтовок, выдаемых солдатам рангом повыше, порох. Аморет повертела маленькие увесистые коробочки и тихонько присвистнула, за что раньше получила бы замечание. Кто бы не снабжал местный карательный отряд, этот человек был весьма щедрым, но теперь всë это добро пренадлежит им и лишним точно не будет. Аморет посмотрела на вывешенные в ряд справа от кровати пятеро винтовок, одной из которых ей однажды выпала честь стрелять — помимо прекрасной библиотеки и выставки регалий у адмирала была своя миниатюрная оружейная — и решила, что одну из них она вправе забрать себе. Но потом.       В какой-то момент еë напускное спокойствие чуть не рухнуло с мыслью о том, что она так спокойно перебирает оружие в то время время как вчера перебила стóлько людей, что потеряла счëт.       Аморет выложила на стол документы дяди и записную книжку Хэвлока, взятую с маяка и села за него сама. Там же она заметила небрежно сложенную стопку листов и подумала о тех приказах страже, которых говорил всë тот же Соколов. Автором первого письма, что она взяла был Хэвлок — Аморет узнала его по сжатому почерку, даже не глядя на подпись ниже — а начиналось оно со слов «Не упустите никого из участников заговора, некоторые из них все ещë на свободе». Самое интересное в тексте начиналось немногим далее, когда лорд-регент вынес и подчеркнул отдельно имя каждого члена их славной банды: — Высокий приоритет, ключевые фигуры — Пьеро Джоплин: пропал. Допросить, потом казнить Антон Соколов: пропал. Допросить, потом казнить Аморет Берроуз: пропала. Убить на месте. Корво Аттано: считается мертвым, но может оказаться живым. Убить на месте — Низкий приоритет, прислуга — Самуэль Бечворт: пропал. Убить на месте Сесилия Гведиччи: пропала. Убить на месте Лидия Бруклин: найдена мертвой Уоллес Хиггинс: найден мертвым Каллиста Карноу: найдена мертвой       В первую очередь Аморет поняла, что только сейчас узнала фамилии Сесилии и Уоллеса, а потом обратила внимание на себя. Берроуз несколько удивило, что Хэвлок не просто не стал пытаться выдать еë за кого-то другого и вообще упомянул, а даже поставил в высокий приоритет. «Неслабо», оценила она. Хотя, наверное, с его стороны было проще потратить время на объяснение почему несовершеннолетнего ребëнка стоит ликвидировать, чем знать, что где-то продолжает жить некто, кто знает всë, но кому больше нечего терять.       Капитан Меннинг,       Мы выследили заговорщиков в пабе «Песья яма». Обыщите помещение и найдите ученых Пьеро Джоплина и Антона Соколова. Не забудьте захватить все материалы, имеющие отношение к улучшенному разрядному столбу, над которым они работают. Как следует их допросите, а когда они расскажут все, что знают о столбе, казните обоих. Доставьте столб вместе с бумагами и записями.       Касаемо Аморет Берроуз, то мне на руки поступили достоверные сведения, что всë то время, пока девушка считалась пропавшей, она пребывала в пабе «Пëсья яма». Так же при обыске еë вещей был найден некий предмет, который смотритель Мартин определил как костяной амулет, используемый для магических ритуалов, запрещëнных Аббатством Обывателей. Таким образом, если Берроуз пользовалась этим амулетом по назначению, то это делает еë опаснее многих других участников заговора, а потому она должна быть нейтрализована до того, как сумеет причинить больше вреда.       Я понимаю Ваше смятение — Джоплин и Соколов, вероятно, величайшие умы современности, а Берроуз ещё ребëнок, но они предатели, вступили в заговор с Корво, чтобы разрушить Империю. То, что последняя ранее была доверенным лицом императрице Эмили Колдуин, лишь добавляет делу красок.       Я останусь при Еë Высочестве на маяке острова Кингспарроу до тех пор, пока с Корво и другими заговорщиками не будет покончено.       Ваш лорд-регент Хэвлок.       «Смотритель Мартин нынче имеет авторитетное мнение? А ничего, что он давно числится пропавшим, и объявления с ним висели в городе?», по всей видимости, и правда ничего, теперь уж точно. Аморет подумала о том, как стража бродила в поисках учëных, в то время как они прятались в мастерской у них под носом. «Ищите, ищите, засранцы», запоздало позлорадствовала Берроуз мëртвым солдатам, выполнявшим свою работу. — Ладно, — с этим всë ясно.       Дальше она взялась за наследие Хайрема. Первой испачканной в крови бумажкой оказался отчëт капитана Элоизы Гэллоуэй. «Я понимаю, что леди Бойл дорога Вам так же, как и мисс Аморет. Уверяю: мы ищем их обеих с удвоенным рвением», что ж, таким образом они могут искать Вейверли ещё очень долго. Вторая же очень хорошо раскрывала господина Брисби как доносчика, особенно этим великодушным завершением «Искренне Ваш, доброжелатель». Аморет не оставила без внимания его желание остаться анонимным.       «Значит, мы всë сделали правильно, раз доверились Слэкджову», рассудила она. «Ну или из двух ублюдков выбрали менее мерзкого». Да и к нынешнему моменту Аморет была вынуждена понять, что контакты с главарëм Боттл-стрит, скорее всего, ещё сыграют ей на руку и они, возможно, скоро увидятся.       Затем пошли малоинтересные рапорты от стражи касаемо чумных больных и прочее. Корво явно не разбирался, что берëт. Когда ей в руки попалось свидетельство о смерти Ласкеза Берроуза, то она поняла, что в тот момент Аттано уже перешëл к его сейфу, код от которого узнал… непонятно никаким образом узнал сам, поскольку ничего такого перед отъездом у Аморет не спрашивал. Этот документ имел большую ценность, чем приказы Хэвлока страже, так что Берроуз аккуратно переложила его в сторону, что сделала также с оными о своей матери и сестре, которых никогда не видела. Аморет удивилась, когда поняла, что не расстроилась и не разозлилась, а только оценила молчание, которое что отец, что дядя так исправно держали касаемо Евы Берроуз (так непривычно было произносить это имя даже про себя). Возможно, недавние смерти повлияли на неë настолько, что на то, чтобы скорбеть об имевших место куда ранее еë уже просто не хватало.       Аморет сложила все бумаги обратно в коробку, решив некоторые заново изучить попозже, и снова вернулась к персоне Хэвлока. После смерти от него остались бумажный дневник и несколько дополнительных пластинок в верхнем ящике, готовые для того, чтобы Берроуз прослушала их. Аморет разложила их перед собой. Номера в верхних левых углах складывались в ряд от одного до пяти без пропусков, а значит, на руках у неë были все имеющиеся части. Запись из маяка числилась последней. Подумав о том, что сейчас она услышит душеизлияния убийцы Эмили, Аморет запустила аудиограф.       «Импровизации Мартина принесли плоды. Бывший телохранитель освобождён и на пути к нашему штабу. Офицер пропаганды надрывается на весь город о подвигах Корво — он не только отбился от охраны, но и дал ей хороший отпор. Похоже, лорд-защитник в неплохой форме. Приятный сюрприз. Учитывая, в каких преступлениях его обвиняют, и что я видел в Колдридже, я ожидал худшего. Не терпится его увидеть. С этого момента мы вступили в новую фазу, но мы должны сохранять бдительность. События будут развиваться очень быстро. Начинается буря»       «Близнецы Пендлтоны не умерли. Они просто исчезли из своего борделя. Буквально. По слухам, на утро к ним зашли их простутки и просто не обнаружили их в постелях. Блестяще. Куда лучше, чем оставлять позади себя кровавое месиво. Я спросил у Корво в чëм секрет, и тот оказался до боли прост, так что мне даже стало немного обидно, что я не сразу догадался — Боттл-Стрит. Хотя что тут удивляться, иногда нам, особенно в самом начале, приходилось принимать даже самую мелкую помощь от любого, кто мог еë дать. Как не устают говорить Тиг и Тревор, на войне все средства хороши, да и притом Корво утверждает, что они со Слэкджовом уже в расчëте. У меня даже возникли о сотрудничестве, но нет… всегда, когда в дело вмешиваются бандиты, всë летит в Бездну. Пока состредоточимся на том, что Пендлтоны теперь с отрезанными языками и бритыми головами пашут на своих же рудниках. Мысль о том, что мир избавился от двух садистов приносит успокоение. Думаю, даже Тревору, какую траурную мину он бы не натягивал.       Корво же, без сомнения, доказал своё мастерство. Его не пришлось уговаривать работать с нами. У него предостаточно причин, чтобы ненавидеть регента даже больше нашего. Этот человек потерял всё. Из-за этого я боялся как будут складываться отношения между ним и Берроуз, но к счастью всë гладко. Они оба нужны нам. Теперь перед нами встал другой вопрос: не опасен ли сам Корво?.. Ладно, довольно на сегодня размышлений. Конец записи».       «Мы не отстаëм от своей цели, чем ближе мы к ней, тем по более тонкому льду мы ходим. Но положение наше становится всё опаснее. Приютить, прокормить и заставить слаженно работать с полуторадесятка человек в условиях эпидемии и разорения не так-то просто. Речные суда ходят днём и ночью. Мародёры слетятся сюда, едва решат, что чума опустошила это место. Надо действовать решительно — до месяца семян умрут либо наши враги, либо погибнем мы.       Эмили и Аморет поражают тем, наскольно они сильные: одна перенесла смерть матери лучше, чем кто-либо из знакомых мне взрослых, а другая продолжает удивлять меня своей готовностью на жертвы ради победы. Когда мы возьмëм Башню, им станет легче. Я всегда думал, что буду командовать флотом от имени Эмили, но с недавних пор я всë чаще спрашиваю себя, не взять ли мне титул лорда-регента и делать всё, как должно. Слишком серьëзные намерения… надо хорошенько обдумать их, прежде, чем делиться этим с остальными»       «Мы уже делали такие вещи. Совершали подлости, за которые мне стыдно до сих пор. Нет нам прощения. Кто нас простит, даже если дела пойдут лучше? Нет, нет. Если в дело вмешиваются бюрократы, лучше не становится: они всё покрывают грязью. Если кто-то узнает, нам не сносить головы. Значит, никто не должен узнать. Даже если Корво перестанет быть проблемой, то сможем ли мы управлять Эмили, если рядом будут Аморет? Этот вопрос не идёт у меня из головы. Да, ей пятнадцать, но она уже не ребëнок. Она юна и не так опытна, но теперь еë не так легко запутать. В этом и мой вклад. Я так и не выяснил врал ли Мартин насчëт склонностей Берроуз к магии, но это уже не важно. Явно как и смотрителям, которые придут в «Пëсью яму». Пендлтон не смог убить еë из-за Сесилии, может, с этим справятся они. Это часть нашего последнего хода, который мы должны сделать чисто. Все концы в воду. Чтобы знали несколько человек. Те, кому больше всего терять»       «Стражник сказал, что у форта началось побоище. Описывал так, словно устроили бомбардировку. Мартин был там. Он хороший боец, но против Корво ему не выстоять. Сесилия — подозреваю, в не самом адекватном состоянии — сильно ударила Пендлтона ножом, когда тот пытался подобраться к Берроуз, так что ему тоже недолго осталось. Я остался один. За мной идут. Иногда мне кажется, что я слышу шаги… но они не успеют — я покончу со всем этим быстрее. Прямо сейчас»       «Чья-то шальная пуля говорите, лорд Пендлтон?»       Вчерашняя рана на запульсировала. Аморет потëрла пальцами переносицу, чувствуя как начинает гудеть в голове. Она бы предпочла списать дискомфорт на потрясения и большое количество информации, прямо сейчас сваливавшуюся ей на голову, но пришлось признать, что этот стражник ударил еë сильнее, чем показалось на первый взгляд, и без лекарств нормально дело не пойдëт. «Ну по крайней мере он мëртв», успокоила она себя. «Пусть потом Соколов меня посмотрит».       Разгребая материалы Хэвлока, Аморет сделала вывод, что звуковые дневники в отличие от бумажных адмирал вëл с относительно недавнего времени в особо критические для него моменты. Записанные от руки тексты были датированы и располагали бóльшей информацией. Все они оказались весьма любопытными, но среди них нашлись и особенно интересные экземпляры. Берроуз несколько раз перечитывала самую первую запись, сделанную через два дня после убийства Джессамины. Она не сомневалась, что точка невозврата для Хэвлока и компании была пересечена уже тогда. А Аморет сделала это ещë раньше…       20-е месяца земли, 1837       Этот момент приближался давно, но с сегодняшнего дня «Песью яма» окончательно закрыта. Всë. Никаких клиентов, танцев, собачьев боëв. До приезда Тига и Тревора со мной будут Сесилия и Лидия. За последние пару недель всех немногочисленных клиентов они буквально обсуживали вдвоëм и не подцепили чуму. Когда я сказал им, что паб закрыт, они были растеряны, но сразу согласились как только я предложил им остаться. Мне стало их жаль — им будет некуда идти и нечего есть, если я пущу их на все четыре стороны. Ну и, конечно, пока мы втроëм будем начинать войну против регента, нам понадобится кто-то для готовки и уборки. У нас на это не будет времени.       Я начал работу самостоятельно, но жду остальных. Тревор должен прибыть через два дня, Мартин ещё быстрее. И будем прямо как в том анекдоте… как он там начинался? «Зашли в паб моряк, солдат и аристократ»? Да уж. Знать бы, чем всë закончится, и выйдет ли шутка смешной.       Истории о том, как же лоялисты все здесь собрались, Аморет изучила особенно внимательно, борясь со смешанной эмоцией. Смерть сразу почти всех, кто Берроуз знала в месте, где провела столь важную часть своей жизни, подкосила еë. Даже вспоминать о них было больно, однако то, что она узнала о них что-то новое, смогло немного… успокоить? Наверное. Уоллес одим из первых приехал в «Песью яму», вместе со своим господином. Каллиста оказалась бывшей школьной учительницей и подругой Лидии. Самуэль некогда вместе Хэвлоком ходил в море. Затмëнный Соколовым Пьеро «остался в тени соперника, храня в себе огромный потенциал и множество идей, которые сделают Империи блестящее будущее». Дар убеждения Хэвлока — или больше подкуп, как казалось Аморет из записи — привëл натурфилософа в ряды их тихой революции.       8 месяца дождя, 1837       Велел прислуге накормить и уложить спать Аморет Берроуз. Когда Уоллес втащил внутрь за ухо какую-то девчонку я уж подумал, что мародëры всë же добрались до нас, но когда мы с Тревором узнал кого именно споймал его слуга, то не смогли сдержать изумления. Племянница главного нашего врага сама пришла к нам. Конечно, мы бы могли связать еë и допросить или даже — как предлагал позже Мартин — предложить Берроузу в качестве выкупа в обмен на власть, но я отклонил все эти предложения. По крайней мере, сейчас. Аморет стойко поддерживает впечатление, что она знает не больше нашего. Она очень вежлива, рвëтся в бой ради Эмили, несмотря на то, что явно боится. Они правда были настолько близки? Что ж, попридержим еë пока у себя. Посмотрим на что она сгодится.       Аморет вдруг подумала, что теперь бы на месте Мартина тоже задумалась о схожем плане действий.       11 месяца дождя, 1837       Тиг хорош не только в планировании, но и не убеждении. Смотритель Густаво Церас согласился помочь нам. Если он не соскочит, то это улучшит наши дела в Аббатстве. Поможет добраться до Кемпбелла. Это хорошо. Нам нужна его скандальная Чëрная Книга. Там не только сведения об Эмили, но и много того, что при умелом использовании можно будет обернуть в нашу пользу. Тиг настаивает на том, чтобы взять с собой Аморет. Хочет опробовать еë в деле, и та не против. Значит, он сможет совсем скоро. Я пока занимаюсь самым главным — прощупываю лазейки, которые смогли бы помочь нам вытащить Корво из Колдриджа как можно скорее.       15-е месяца дождя, 1837       Густаво не оплошал. Их командная работа принесла результат — Тиг и Аморет не просто пробрались в канцелярию, а расправились с Кемпбеллом и достали на него компромат в самом сердце этого змеиного логова. Даже Тиг признал, что для своего возраста и положения Аморет намного смелее, чем кажется. Значит, мы не ошиблись в ней. Что ж, выбор сделан. Обратного пути для нас нет. Для Аморет тоже.       11-е месяца ветра, 1837       Эта девочка не сдаëт позиций — только недавно она помогала убить Кемпбелла, как уже рвëтся в «Золотую кошку».       27-е месяца ветра, 1837        Вот уже несколько дней прошло с тех пор, как наши люди отправились в старые катакомбы, чтобы оставить оружие для Корво. Хочу надеяться, что все получится: на это оружие Пьеро потратил немало времени и средств…       12-е месяца тьмы, 1837       Пендлтон удивил меня своей решимостью. Он до конца стоял за свои убеждения: он душой и телом предан империи…       24-е месяца холода, 1837       Он возвращается с Антоном Соколовым на плече. В это трудно поверить, но Корво умеет не только убивать, но и похищать людей, даже когда это кажется невозможным…       2-е месяца тепла, 1837       Корво и Аморет избавились от Вейверли Бойл…       12-е месяца тепла, 1837       Пока мы не закончим начатое и не проведем коронацию, мы ни в чем не можем быть уверены. В Башне Дануолла свои традиции, и неизвестно, что произойдет, ежели мы войдем туда раньше времени. Нужно тщательно обдумать следующий шаг. События развиваются все быстрее, но мне необходимо подумать.       14-е месяца тепла, 1837       Мы не преуспели бы в нашем деле без Корво и Аморет, и я весьма признателен им за все. Впрочем, боюсь, даже Аттано не способен даже представить, сколь великое будущее уготовано Дануоллу, не говоря уже о подростке, даже таком смышлëнном, как Аморет. Удержать ли нам, если ее будет возглавлять маленькая девочка? Верность женщинам династии Колдуин затмила разум обоим этим людям. Мы вернем Дануоллу былое величие, но никто не должен узнать о ролях, которую они сыграли в нашем деле. Корво мы представить кем-то вроде злого гения, а Аморет… о ней просто забудут. Я же, получив власть над городом — или даже над империей, — предстану героем и защитником.       Под конец Аморет даже не могла сказать, чтобы чувствовала себя как-то особенно мерзко, но вывод после прочтения и прослушивания всех этих записей напрашивался только такой. «Если бы можно это обнародовать, то Хэвлоку был конец», мстительно подумала она. Он не зря еë опасался — будь новоявленный регент жив, она бы определëнно задумалась об этом. Теперь, однако, все эти вещи остануться разве что достоянием оставшихся лоялистов. Аморет вздохнула, положила их к бумажкам Хайрема в рюкзак и пошла в номер Пендлтона.       В то время как Хэвлок сумел придать своему кабинету даже некоторое ощущение уюта, покои Пендлтона выглядели значительно хуже. Они представляли из себя тесноватую комнату с пожелтевшими стенами, кусками свисающими с них обоями, неровно висящими картинами, пылью и общим ощущением запустения. Мебели тут тоже было всего ничего — диван, старая постель, стол с аудиографом и шкаф-чемодан, выдаваший готовность хозяина на быстрый побег в так и не наступивший момент нужды. Здесь же открылась раскрытая ранее любовь Пендлтона к выпивке. Разнокалиберные бутылки из-под спиртного, пустые и не очень, стояли рядом со звукозаписывающим аппаратом, на прикроватном столике и даже под ним. Ощущение беспорядка как такового они не вызывали — да и хозяин вряд ли бы позволил, — но на определëнные мысли всë же наводили. На первый взгляд здесь не было ничего интересного, но обследовать комнату всë же нужно. «Как-никак, он же мне разрешил», не без иронии подумала Аморет.       «Моя комната наконец-то обставлена — совсем не то, что соответствовало бы моему статусу, но пока что это всë, что может предложить Хэвлок. Здесь мало еды, мало слуг, место в самой дыре города. Что ж, следовало быть готовым. Остальные представить не могут, как я страдаю. Кстати, Уоллес, будь столь любезен, открой бутылку дануолльского красного… неважно какого уже, и принеси чистый бокал с тремя кубиками льда. Угу. Ладно, продолжаем»       Так начиналась одна из частей рассказа о тяжбах жизни лихого аристократа, которых он сам гордо именовал «мемуарами». Стопка пластинок с ними лежала на столе. Каждая из них была отмечена датой, и Аморет выбрала из них случайную. Берроуз нетерпеливо выстукивала пальцами по столешнице и слушала запись в ожидании чего-то, что стоило бы еë внимания. Когда, однако, пластинка выскочила из противоположного конца аудиографа, то Аморет решила, что если будет просто стоять и выслушивать нытьë Пендлтона, то только зря потратит время. Девушка обшарила шкаф Тревора и нишу под кроватью, но интересного было мало — одежда, заначка с деньгами и украшениями. Последнюю Аморет осматривала с бóльшим вниманием, припомнив некоторые слова Соколова накануне. Там же нашлась шкатулка, служившая футляром под некий пистолет. Под крышкой хранилась записка, в которой чьим-то красивым почерком было написано «Дорогому Тревору на 25-летие. С большой любовью, кузина Анна».       Владелец, очевидно, прятал этот подарок от чужих глаз, поскольку при всей своей приметности ни разу его не видела Аморет и не слышала о нëм от других. Весьма занятный пистолет: корпус, стилизованный под красное дерево, был украшен золочëнным тиснением в виде лилий, отблëскивавшем на свету. Как раз недавно Пендлтон в своих записях жаловался на кузину Селию, которой очень не хотел отдавать наследство, но пистолет от Анны он хранил, похоже, весьма продолжительное время.       «Похоже, что-то человеческое и ему не чуждо…», она задумчиво провела по цветкам кончиками пальцев. Берроуз в деталях вспомнила, как в пылу боя ударила Пендлтона трубой по лицу и руке. Аморет тряхнула головой — эти воспоминания ей были не нужны. Только не сейчас.

***

      Еë обыски приостановились Соколовым, вошедшим к Берроуз, пока та обшаривала комнату смотрителя, обставленную ещё скромнее, чем у Пендлтона. — Много интересного? — Достаточно. Но Мартин — единственный, кто не оставил после себя никаких дневников. А жаль, было бы интересно почитать. — Мне кажется, что откровений тех двоих хватит с головой. Но знаете, мне кажется, что у всех их троих изначально были благие намерения. — Неужели? — Аморет закрыла комод и села на кровать Мартина, застеленную несвежим покрывалом. — Ага. И у Хэвлока, и у Мартина. Возможно, даже Пендлтона, хотя в случае с ним лень явно родилась раньше него. — Уже не имеет значения…       Явно, чтобы не дать Аморет раскиснуть, Соколов перевëл тему: — Я зашëл, чтобы сказать, что я и Сесилия всë сделали. Пьеро работает над табличками, но он ещё нескоро закончит. Мы к палкам наклеили бумажки, чтобы знать где кто. — Ну что ж, этот момент рано или поздно бы наступил. А у нас ни цветов, ни свечей, ни лент. Проклятье, в этой дыре ничего нет! — Спокойно. Сейчас нельзя выходить из себя. И вообще-то Сесилия сказала, что у нас есть свечи и что за всем остальным она хочет поехать в город. — В город? — Аморет потëрла глаза, борясь с невовремя выступившими слезами. — Хорошо, я как раз планировала. — К слову о планах. Вчера Вы что-то о них говорили. Мол, знаете что делать. Эти утверждения ещё в силе?       Аморет потëрла переносицу. Прежде, чем голова разболится ещё сильнее, она выпалила: — Я хочу попробовать попросить о помощи у Слэкджова. Это… — Главарь бандитской шайки на Боттл-Стрит. Знаю. Мне больше интересно, откуда человек вашего возраста знаком с ним достаточно близко, чтобы просить о помощи. — Откуда?.. — Аморет широко распахнула глаза. — В течении жизни мне довелось иметь множество самых разных знакомств. Не все свои знания учëные получают из книг, понимаете ли. — Да уж, где-то я это слышала.       На самом деле от Сердца, о котором за продолжительное она вспомнила только сейчас. С момента смерти Корво оно замолчало, должно быть, навсегда. Тогда же на ум пришло то, что на теле Аттано подарка Чужого не оказалось. Вряд ли тот избавился бы от него сам. Аморет мазнула взглядом по руке, где за перчаткой она скрывала метку. Скорее всего, истинный владелец просто забрал принадлежащее ему по праву себе, но что если он что-то задумал? — И всë же? — Так вышло, что мы на нашем рейде в поместье Бойлов мы работали со Слэкджовом и двумя подельниками: какой-то какой-то подчинëнный и горничная из местной прислуги, как я тогда поняла, проплаченная уже нами. Насчëт девушки всë действительно так, судя по записям Хэвлока. Меня никто не спрашивал, просто поставили перед фактом. По итогу, мы «просто» обчистили верхний этаж дома и ушли без шума и — почти — лишней крови. Бóльшая часть добра Бойлов перешла во владение Слэкджова, а что касается самой Вейверли, то через какое-то время она просто исчезла. Как старшие Пендлтоны. — Спасибо за уточнение, — хмыкнул Соколов. — Не перебивайте. Как я поняла, Слэкджов с Корво были в хороших отношениях, а он сам мне сказал, что на подвиги моего дяди ему всë равно. Думаю, если использовать эти факты вместе с тем, что у нас остались некоторые ценности… то у меня может получиться уговорить его найти нам какой-то корабль, чтобы уплыть отсюда подальше. — Умно. Но я бы посоветовал Вам не терять голову и быть всегда готовой использовать Ваш дар Чужого.       Аморет с сомнением посмотрела на него. — И всë? Что ж, это было просто. — Только на словах. Вы же не думаете, что его можно будет просто так найти в городе, не окружëнным сбродом ему подстать? — Я бывала на Боттл-Стрит, так что сориентируюсь. Ну и магия тоже при мне, это же не смотрители. Правда, боюсь, поднимать эту тему с Сесилией и Пьеро будет не так просто, как с Вами. — Последнее, что должно сейчас волновать. — Ну что ж. Ладно. Пойдëмте посмотрим как там сам Пьеро. И могилы тоже.       Она прикусила щеку, представляя их. Хэвлок был прав — ему нет прощения. Соколов меж тем не замолкал: — Пошли. Кстати, мы вчера нашли два тела, которых словно из морозилки достали. Пока их тащили к воде, одежда спереди у них превратилась в труху. Я не стал ничего говорить, но похоже теперь Вам стоит приготовиться к неудобным вопросам.