***
— Ну что ты такая потерянная? — Цунаде нахмурилась, наливая мне ещё саке. — Да просто в голове не укладывается… Не могу поверить, что ты станешь Хокаге! Сколько я тебя помню, ты жила как кочевник… — Нууу, моя жизнь не всегда была такой, — будущая хокаге беззаботно улыбнулась. — Не забывай: я прежде всего шиноби Конохи. Джирайя наблюдал за нами, подперев кулаком щёку, заметно разрозовевшуюся от выпитого. Он сейчас с трудом тянул на легендарного саннина. Я не сводила глаз с Цунаде, пытаясь представить её в роли главы деревни, и мои мысли неизбежно вернулись к тому, что случилось с Третьим. — Никогда не думала, что носить этот титул может быть опасно даже в мирное время, — пробурчала я себе под нос и мгновенно пожалела о сказанном. Саннины в очередной раз за сегодня обменялись тяжёлыми взглядами, и я снова почувствовала какую-то гнетущую недосказанность, как сегодня утром с Цунаде. Безусловно, трагедия Конохи была для них ещё и личной трагедией: в то время как вся деревня оплакивала третьего Хокаге, эти двое прежде всего скорбели о бывшем учителе, погибшем от рук их же товарища по команде. И всё же... Сейчас я была уверена, что они разделяли ещё какой-то мрачный груз, о котором не хотели говорить. Словно что-то ещё случилось по дороге сюда, и это было как-то связано с нападением. Возможно ли, что они встретились с Орочимару? Но зачем он так рисковал? И если эти двое сейчас здесь, мог ли он остаться в живых после этой встречи? Десятки вопросов разрывали мне сердце: как вообще меня угораздило оказаться между двух таких огней… Тёплая рука Цунаде опустилась мне на плечо: — Не переживай за меня. Я сделаю всё, чтобы ничего подобного не повторилось, — она выглядела довольно грозно, но я всё же решилась задать вопрос, так волновавший меня. — Так он… ещё жив? — я старалась, чтобы в моём голосе не прозвучало надежды. — Боюсь, что так, — она нахмурилась. — Хотя Сарутоби на прощание отобрал у него кое-что очень важное. — Я даже не могу представить… — начала я. — И не нужно, — оборвала Цунаде. — Я расскажу тебе в другой раз, если захочешь. Не хочу омрачать этот вечер, — она ласково погладила меня по спине, а Джирая тяжело вздохнул. — Ох, барышни, — шумно потянулся он. — Как бы мне ни была бесконечно приятна ваша компания, я всё же устал с дороги. Спасибо за прекрасный ужин... Мы обменялись тёплыми объятиями и прощаниями, после чего Джирайя, слегка покачиваясь, вышел за дверь и растворился в темноте. Цунаде посмотрела из окна ему вслед, и её взгляд упал на подоконник, где стояли все фигурки, которые она успела прислать. — Кто тут у нас?! Мне так приятно, что ты хранишь их! — она наклонилась, рассматривая животных. — Конечно храню! Я их обожаю... — Красивые, правда? Я выбирала лучших… Прежде чем я успела что-то ответить, Цунаде страшно вытаращила глаза: — Я же так и не отправила тебе последнюю! Она должна быть где-то в моих вещах… — Цунаде уже летела вверх по лестнице в свою комнату. — Цуна, что за спешка? Она никуда не денется… — крикнула я ей вслед, но она меня не слышала. —… я купила... Джирая… как гром среди ясного неба… — до меня долетали только отдельные фразы. Наконец она спустилась и с гордостью положила передо мной бумажный свёрток: — Вот! В твою коллекцию — торжественно сказала она и принялась убирать посуду со стола. Я аккуратно развернула плотную бумагу — и в моих руках оказалась белая костяная фигурка змеи с янтарными глазами. Несколько секунд я просто смотрела на неё, пока всё перед глазами не расплылось от слёз. Тогда я вытерла глаза и плотно сжала змею в кулаке: — Цунаде… Мне нужно тебе что-то рассказать…***
Мы так и не легли спать той ночью. Обе много плакали, слушая рассказы друг друга, много спорили о том, чего уже нельзя было вернуть, и долго сидели обнявшись, находя утешение друг в друге. Вопреки моим страхам, Цунаде не осудила меня, но пообещала больше ни на шаг не отпускать от себя.