В объятиях стихии

      Моё дитя. Мой биологический ребёнок. Он выглядел таким хрупким и беззащитным, но оказался таким стойким и сильным перед лицом столь рано обрушившихся на него испытаний. Появившись на свет раньше положенного срока, он оказался сейчас в заточении стеклянной колбы до тех пор, пока я не буду абсолютно уверен, что ему совершенно ничего не угрожает. Резервуар имитировал биологическую среду и обеспечивал мне возможность полного контроля за состоянием младенца, хотя ничто не давало повода для беспокойств. Спокойно и умиротворённо Мицуки парил в своём новом сосуде, продолжая крепнуть и развиваться, словно всё ещё находился в утробе матери…       Мысль о его матери напомнила о том, что моё место сейчас не здесь. Я отошёл от стекла, ещё раз бросил взгляд на жизненные показатели ребёнка и направился в другую часть лаборатории.       Джун всё ещё спала. Я заметил, что Карин переодела её, но на коже кое где остались следы запёкшейся крови — напоминание о том, какое количество крови она потеряла этой ночью. И хотя её лицо по цвету почти сливалось с волосами, это уже не пугало меня. Я смог остановить кровотечение, но я до сих пор не знал, почему она продолжает терять чакру.       Так вот с чем ты столкнулась тогда, Цунаде. Чакра матери Джун точно так же утекала у тебя сквозь пальцы, пока ты продолжала бороться за её жизнь совсем одна в далёкой стране посреди чужой войны. Поистине, ты величайший из медиков, раз смогла спасти Джун той далёкой ночью, не имея под рукой и десятой части того оборудования, что есть у меня сейчас. И хотя ты так и не простила себе того, что не смогла спасти её мать, теперь я вижу, что корень этой проблемы уходит далеко за пределы медицины шиноби. Каждый рано или поздно оказывается бессильным перед лицом природы.       Но не я.       Мне уже доводилось смотреть в глаза смерти, я знал, на каком языке с ней говорить. Мне лишь нужно было время. Однако впервые с тех пор, как я осознал своё бессмертие, время сейчас было не на моей стороне.       Я крепче сжал руку Джун и закрыл глаза. Из темноты надо мной проступило неясное мерцание звёзд, вокруг показались тёмные очертания леса. Это был “островок безопасности” Джун, та часть её подсознания, куда она всегда с лёгкостью впускала меня. К моему удивлению, я сейчас оказался здесь один, но, стоило мне назвать её имя, Джун появилась передо мной.       — Я всё ещё сплю? — неуверенно спросила она.       — Да, я не хочу будить тебя. Ты должна набираться сил.       — Мне кажется, что моя слабость проникает даже сюда…       — Так и есть, Джун. Я чувствую, как объём твоей чакры сокращается. Похоже, из-за этого роды и начались раньше времени. Ты начала терять чакру, и организм посчитал, что безопаснее для всех будет избавиться от ребёнка.       — Он такой красивый, — вдруг улыбнулась Джун. — И такой маленький. Как он там?       — Он очень сильный, он будет в порядке. Ты знаешь, я готов к любой ситуации, но ему сейчас едва ли нужна моя помощь.       — Хорошо, я тебе доверяю больше, чем кому либо.       Я обнял её, хотя это трудно было назвать настоящими объятиями, ведь в этом месте мы оба были бесплотны. Я запретил ей использовать чакру, но здесь она хорошо видела все мои мысли и понимала, что я пока не знаю, как спасти её. И всё же в ней не было ни страха, ни боли, ни грусти. Только любовь и бесконечная вера в меня, которую я не мог не оправдать.

***

      Я оставил Джун под наблюдением Карин и вернулся в библиотеку. В моём распоряжении были сотни свитков, десятки техник и печатей, каждая из которых могла оказаться полезной сейчас. Единственное, чего моя библиотека не могла дать мне, это хоть немного времени на то, чтобы Джун могла восстановить силы, а я — изучить всё и принять оптимальное решение. Я не сомневался, что найду это самое решение, как нашёл для тысячи других загадок, но я бесконечно винил себя за то, что осознал эту проблему так поздно.       Я молча осмотрел стеллаж со свитками, кладезь бесценных знаний, которые вдруг показались мне лишь грудой старых бумаг. Злость закипала во мне, я чувствовал, как её костлявые руки рвут кожу и поднимаются к самому горлу. Я говорил себе, что пришёл сюда в поисках разгадки, но на самом деле уже давно знал, что должен сделать. Я просто всё ещё надеялся, что мне не придётся. Моя рука непроизвольно потянулась к одной из полок. Казалось, что я только коснулся её, но вся конструкция, словно массивный карточный домик, с грохотом опрокинулась на пол. Когда пыль осела, в моей голове уже был чёткий план действий.       В дверях я столкнулся с Суйгецу, который от одного взгляда на меня стал ещё бледнее, чем обычно. Что бы он ни увидел в моих глазах, это до смерти напугало его, зато, как я надеялся, помогло осознать серьёзность происходящего. Он внимательно выслушал мои инструкции, неистово кивая в ответ, и поспешно скрылся с моих глаз.       Я же, твёрдо решив не терять больше времени, вернулся к постели Джун. На этот раз при виде её я почему-то вспомнил ту ночь, когда она впервые оказалась в моём убежище. Тогда я сам принёс её спящую и уложил на кровать, борясь с желанием остаться рядом, чтобы лишний раз прикоснуться к ней. С тех пор я так привык к близости с ней, что воспринимал тепло её тела как должное.       Я аккуратно лёг на подушку рядом и, едва коснувшись её лица, снова оказался на лесной поляне под бескрайним ночным небом. И снова я был здесь один. Я звал её, искал её силуэт в сгущающемся мраке леса вокруг, и, когда она наконец появилась, понял, что действительно теряю её. У меня не было права на ошибку.       — Мне кажется, чем дольше я сплю, тем больше мне хочется спать… — начала она так, словно мы и не расставались.       — Джун, ты должна меня выслушать.       — Ты узнал что-то новое?       — Я... знаю, что с тобой происходит, но не знаю, как остановить этот процесс. Я удерживаю твою чакру в теле при помощи своей печати, но это становится всё сложнее.       — Думаешь, с моей матерью произошло то же самое?       — Да, сейчас я почти уверен, что ваш клан исчез с лица земли не из-за войны, а из-за этой мутации в вашем геноме. Женщины просто стали неспособны выносить потомство. Когда-то тебе повезло, что рядом оказался такой уникальный медик, как Цунаде. А сейчас Мицуки повезло появиться на свет в моей лаборатории.       — Значит, с ним всё будет хорошо, — она улыбнулась, словно с облегчением, но её улыбка лишь обострила моё отчаяние.       — Я должен был соотнести всё раньше...       — Орочи, ты ни в чём не виноват. Я пришла сюда, зная, что ты бессмертен, и что рано или поздно нам придётся…       — Джун, — я не дал ей договорить. Неужели она и вправду решила, что это прощание. — Ты ведь не забыла, кто я?       В её глазах впервые появилась растерянность, и я понял, что должен сказать ей всё, как есть.       — Я запечатаю твою оставшуюся чакру в твоём теле. Это будет мощная печать, которая полностью сохранит твоё сознание и чакру, но на время отгородит тебя от всего окружающего мира.       — А что будет с телом?       — Я займу его сам, — я невольно сделал паузу. Мне всё ещё было не по себе от этой мысли. — Так я смогу гарантировать сохранность печати, смогу исследовать тело и рано или поздно исправить геном.       — Учитывая, как серьёзно ты об этом говоришь, где-то есть подвох.       — У меня будет одна попытка. Я смогу снять печать лишь раз, и я сниму её, когда буду уверен, что нашёл решение. Но я не знаю, сколько времени мне понадобится, чтобы найти его.       Мы оба знали, что некоторые мои эксперименты с геномом занимали годы. Для Джун это был шаг в темноту, и она хорошо это понимала. Она ничего не отвечала, но больше не выглядела потерянной. Скорее наоборот, сосредоточенно думала о чём-то.       — Пообещай мне кое-что, — наконец сказала она.       Я вопросительно посмотрел на неё, ожидая услышать что угодно, но не то, о чём она попросила:       — Не рассказывай Мицуки обо мне.       — … Почему?       — Я не хочу, чтобы он делал свои первые шаги в этом мире с чувством потери. Как я когда-то. Если бы я знала, что у меня вообще никогда не было родителей, я бы спокойно жила с мыслью о том, что Цуна слепила меня из глины, или выловила из горячих источников. А у него будешь ты. Да ещё и в моём теле. Мама или папа, какая разница. Главное, что ты есть. Ты так и скажи ему.       — Ты хочешь, чтобы я сказал нашему сыну, что слепил его из глины?       — Пусть думает, что появился на свет в одном из твоих стеклянных сосудов. Как Лог когда-то. Ох, да! Обязательно познакомь его с Логом.       Я взял её за плечи.       — Джун, я сделаю, как ты хочешь, но я обещаю, что...       — Я знаю. Я всё знаю. Я люблю тебя, и я знаю, что ты всегда будешь любить его.       — Вас обоих... Всегда.