***
— Дядя? — одновременно спросили Парм и Син. Они оба не знали про ещё одного дядю, особенно Син, который всегда считал своего отца старшим сыном в семье. — У тебя есть старший брат? — нахмурился Син. Поскольку он родился более двадцати лет назад, его отец никогда не говорил, что у него есть племянники, племянницы или что-то в этом роде. Крит взял свою чашку с кофе, нерешительно потягивая напиток, и посмотрел на двух детей, раздумывая, стоит ли рассказать им. Он провел рукой по светлым волосам. Ладони Парма, которыми он держал свой стакан, беспричинно дрожали. Взгляд дяди Крита был таким знакомым, сродни тому, кого Парм вот уже давно не видел. На отца он похож не был, но… на кого же тогда? — Да, у меня есть старший брат, — наконец, ответил мужчина. — О, тогда почему я никогда его не видел? — подозрительно спросил Син. Насколько он помнил, любимый брат отца уже умер, дядя Кан, и отец кремировал его. — Почему ни разу не встречал его хотя бы дома? Крит махнул рукой, подзывая персонал, чтобы принесли счёт, и встал, дав понять двум детям, чтобы те следовали за ним. Его усталый взгляд казался грустным. — Он умер, — ответ ошеломил обоих слушателей. — Умер очень молодым, — прозвучал хриплый голос, когда Крит обернулся, взглянув на детей и, в конце концов, улыбнулся. — У меня больше не осталось братьев и сестер. Смерть — это тяжкие страдания. Но жить, будучи в одиночестве, ничем не отличается от смерти.***
Отъезжая от ресторана, водитель черного автомобиля вез своего босса и его племянника домой. За рулём машины Сина был другой человек, потому что парень на данный момент сидел в автомобиле своего отца, так как Парм умолял его поехать вместе с ним. Тема, обсуждаемая в ресторане, больше не затрагивалась. Чем больше Парм смотрел на дядю Крита, тихо сидящего и погруженного в свои мысли, тем более тихим становился сам. Его полное беспокойства сердце учащенно колотилось. Парень крепко сжал кулаки, чувствуя неуверенность. В то время как ощущение страха внезапно усилилось, Парм вспомнил о человеке, с которым расстался некоторое время назад. — Что бы не случилось, помни, что я здесь. Всегда думай обо мне. «Пи Дин…» Парм взял телефон, тут же нажимая на зелёную иконку. И нахмурился, увидев сообщение от Пи Дина, но в нем мало что говорилось. Также было множество пропущенных звонков.Дин: «Где ты, Парм?»
Сообщение было отправлено только что, буквально минуту назад. Поэтому Парм в замешательстве поспешно набрал ответ. П@рм: «Еду к Пи Сину домой» — Приехали, — сказал человек напротив. Парм поднял голову от телефона и увидел позолоченную дверь из кованого железа, которая открылась автоматически, чтобы пропустить въезжающую машину. Большой двухэтажный дом был довольно современным и красивым. С правой стороны располагался гараж для парковки автомобилей. Парень поспешно убрал телефон в карман, когда дверь машины открылась. Он не мог разговаривать со своим любимым сейчас.Дин: «Подожди там, я приеду»
Дом был выполнен в современном стиле, достаточно красиво, ведь старший сын был архитектором. Пи Син объяснил, что несколько лет назад этот дом был довольно ветхим и старым. Поэтому он снёс его и спроектировал новый, который они и видели сейчас. Парм проследовал за своим кузеном в гостиную. Жаль, что сегодня он не мог встретиться с младшими братом и сестрой Пи Сина. — Дедушка в основном остаётся в дальней комнате, — молодой человек кивнул, побуждая следовать за ним по длинному коридору, соединяющему заднюю часть дома. — Правда, персонал сказал, что сейчас он спит. Через какое-то время он проснется, а ты можешь пока пройтись по дому. В этой стороне расположены библиотека и кабинет дедушки. Ты можешь взять что-нибудь почитать, — Пи Син указал на комнату в противоположном направлении. Парень мог признать, что в этом доме довольно много комнат. Син какое-то время посидел и поговорил с Паром, затем ему позвонили. Он извинился и направился на второй этаж, оставляя взволнованного младшего одного в гостиной. Что ему делать до тех пор, пока дедушка не проснется? Парм встал, беспокойно оглядываясь вокруг. Он не мог усидеть на месте в одиночестве. Небо за окном потемнело, казалось, снаружи шел дождь. Парм решил пройти в комнату, указанную Пи Сином, чтобы почитать. Библиотека была не очень большой, с книжными полками повсюду. Рядом располагался офис. Парм посмотрел на книги и удивился, что множество из них были на английском. Страницы некоторых уже обветшали, но все ещё пребывали в довольно хорошем виде. На полках не было ни пылинки. Кончик пальца прошёлся по корешкам книг, но Парм не смог их прочесть. Глаза распахнулись, когда парень увидел те, что прочёл во время своего обучения. Он и не знал, что владелец этого дома — настоящий «книжный червь», обладающий таким множеством литературных произведений. Парм задавался вопросом, есть ли шанс, что ему удастся позаимствовать несколько книг почитать. Пулитцеровская литература, «Убить пересмешника», 1984 год. Романы антиутопии, классические книги, такие как «Ромео и Джульетта». Каждая книга в твердом довольно старомодном переплёте. Некоторые даже были первыми печатными изданиями. Каждая рассказывала свою историю, и Парм с интересом взял одну из них. — Ой, — из книги выпала небольшая бумажка, использованная в качестве закладки. Парм посмотрел вниз и обнаружил, что это высушенный на бумаге цветок, покрытый полиэтиленом. Парм удивился и наклонился поднять его. Затем обнаружил, что за книгами на книжной полке хранится металлическая коробка. Красивая узорчатая коробочка, рядом с которой располагался фотоальбом. Парм вытащил вещь и присел, скрестив ноги, с интересом открывая и рассматривая фотоальбом. На фотографиях был изображен Пи Син ещё ребенком, похожий на маленькую куколку, также дядя Крит, который держал на руках маленькую дочку, и множество фото с детьми. Чем больше Парм рассматривал фото, тем больше его вело к старым снимкам. Цвет изображений постепенно выцвел до оранжевого оттенка, сменяясь чёрно-белыми фотографиями. Некоторые были слегка поляризованы. Парм чувствовал, словно воспроизводит память из прошлого. — Отец… — глаза сверкнули, когда он увидел знакомого человека. Добродушный мужчина, с короткими черными волосами, одетый в рубашку, стоял с поднятой трубкой, разговаривая с дядей Критом и многими другими. Глаза засияли улыбкой, когда Парм увидел фото отца, которого до недавнего времени никогда не видел полностью. Были ещё их с дядей фотографии, где они дурачились друг с другом, обнимались, пили вместе, даже фото, где отец держал на руках маленького Пи Сина. [кап-кап-кап] Слезы стекали прямо на фотоальбом, и Парм тут же поспешил стереть их. Он почти разрыдался, когда увидел фото его отца и матери с ребенком на руках. Судя по всему, этот ребенок — он сам, когда был ещё новорожденным младенцем. Рядом с его кроваткой на цыпочках стоял Пи Син, пытаясь заглянуть внутрь и посмотреть на новорожденного двоюродного брата. Парм медленно провел пальцами по картинке с чувством глубокой ностальгии в сердце. Он улыбнулся, когда увидел широкую улыбку своего отца, явно выражающую радость. Мама и Пхум тоже должны это увидеть. Возможно, он мог бы попросить дядю Крита отнести несколько фото домой, чтобы сделать копии. Парм положил альбом на место и посмотрел на металлическую коробочку. Он предположил, что со временем фотографии могли бы испортиться, поэтому их стоило хранить отдельно. Парень взял железную коробочку, случайно задев рядом стоящую книгу, и открыл крышку. Внезапно все тело охватило холодом. В самом углу располагалась небольшая подпись и дата. Если Парм не ошибался, это были имя владельца и дата покупки. Подпись, совсем не похожая на автограф. — Это не может быть твоей подписью. — Но это она и есть. — Ты же просто написал свое имя. Корн 18. 02. 1984 — Пи Корн…***
— Оо, где Нонг? — Крит вышел из своего кабинета на втором этаже и удивлённо нахмурился, когда увидел, как его сын выходит из другой комнаты один. — На первом этаже, — ответил Син, убирая мобильный телефон в карман. — Как звали твоего старшего брата? — Почему ты спрашиваешь? — Крит прищурился, удивленный неожиданным вопросом сына. — Да просто хочу знать, как зовут детей в твоей семье. В семье Парма все имена начинаются на букву «П». Твое и дяди Кана — на букву «К». Так, как же зовут другого моего дядю? Имя родного брата отца не произносилось много лет, потому что стало табу в семье Ариясакан. Дядя уставился на сына пронзительным, но усталым взглядом. — Даже если ты ударишь, я все равно не скажу. Ты не думал прекратить это? Выражение смятения появилось на лице Сина. Он не понимал, что имеет в виду его отец. Спустя некоторое время Крит нарушил молчание: — Корн, твоего дядю звали Корн. — Пи Син, помоги мне найти кое-кого. — Кого? — Их зовут Корн и Ин. — Господин Син, я смог найти информацию только про человека, по имени Интач. Про другого я не смог найти ничего. — Почему? — Кое-кто из высших чиновников ее заблокировал. Он очень влиятельный. — Заблокировал? Ты можешь сказать мне, кто это сделал? — Я, правда, не могу. «Значит, это сделал отец?» Син неуверенно кивнул, прежде чем снова поднять голову и посмотреть на отца: — Отец… как он умер дядя Корн? — Зачем тебе это знать? — четко спросил отец. — Самоубийство, так? — Син улыбнулся и почувствовал себя глупцом. Как он мог забыть, что его дедушка имел такое влияние раньше? Как он мог забыть, что человек, которого он просил добыть информацию, был подчинённым его отца? — Тогда зачем ты заблокировал о нем информацию? — Син был близок к тому, чтобы узнать правду. Его собственный отец — именно он скрывал эту информацию. — Зачем ты искал о нём? — тон отца стал жёстким. — Я хочу знать, зачем тебе это? Молодой человек опешил. Как он может это объяснить? Расскажет, о чем помнит его младший? Скажет, что дядя Корн переродился? Это просто безумие! — Я… — Я не хочу, чтобы ты знал, — тон отца смягчился. — Я хочу, чтобы ты был счастлив с Сорном. Тебе не нужно об этом знать. — Какое отношение это имеет ко мне? — Син не понимал, почему его отец скрывает эту информацию и от него тоже. И какое отношение все это имеет к нему и Сорну? Крит выругался, посмотрел на сына и понял, что пора все же ему рассказать. — Пи Корн и Интач были любовниками, как вы с Сорном, — твердо ответил он. Хотя Син уже знал некоторые факты, эта информация все же шокировала его. Он сжал руки в кулаки, пока сердце бешено стучало в груди. Образ Дина в тот день, когда он взял фотографию, ярко запечатлелся в памяти, выражение лица младшего было очень серьезным. — Твой дед препятствовал однополым отношениям, что повлекло за собой их самоубийство, — крупная рука потрепала сына по голове, пока тот пребывал в глубокой грусти. — Я не хотел, чтобы ты ненавидел своего деда… Старший сын покончил с собой на его глазах. Его младший сын ненавидел его настолько, что перестал разговаривать до самой своей смерти. Вот так сыновья мучили своего отца.***
Трясущиеся руки открыли металлическую крышечку и положили рядом. Большие глаза теперь были полны слез. Небольшие предметы в коробке были такими драгоценными и значимыми: брелок, старые фотографии, даже потрепавшиеся тетради. Парм взял выцветшее фото. Человек на картинке смотрел в камеру, ярко сверкая глазами. Полностью черные волосы, собранные сзади, твердая линия челюсти, но в целом светлый оттенок кожи. Человек, которого он видел в своих снах всю свою жизнь. Человек, который неоднократно мучительно умирал в его снах. [хнык…] Парень прикрыл рот, сдерживая рыдания. Он ещё больше расплакался, когда нашел фотографию, сложенную пополам. Когда Парм развернул ее, то увидел ещё одного человека с аккуратно собранными сзади волосами, он держал за руку другого парня. Перед глазами замелькали размытые изображения и ощущение счастья, которое он отчётливо запомнил. — Пи Корн, давай сфотографируемся. — Нет, мне не нравится фотографироваться. — Немножко. Иди сюда. — Ладно. Парм держал фотографию, ощущая боль глубоко в сердце, всхлипывал и дрожал. Он вспомнил так много: любящий голос, тёплые прикосновения, много любви, болезненные воспоминания. — Пи Корн… — Парм вынул предметы из коробки и взял ключ с кожаным брелком. На обратной стороне брелка были выгравированы инициалы парней с фото: «К & И» [вздох] Собственный вздох застрял в горле. Перед глазами снова появилась размытая пелена, он видел только коричневое пятно в виде брелка. В тот день Пи Корн положил ключ к себе в карман. Кровь была повсюду, стекала везде, пока не пропитала красным рубашку. Интач истошно кричал и плакал. Ключ от их общей квартиры вывалился из кармана рубашки и тоже окрасился кровью. — Пи… Дин… — парень упал на пол, сжимая собственную рубашку, задыхаясь от мучений. Слезы продолжали течь. — Пи Дин, Пи Дин, Пи Дин, — неоднократно звал Парм своего возлюбленного, пытаясь оставаться в сознании. Он сжал руки так сильно, что побледнели пальцы. Все тело била дрожь. За окном на данный момент шел сильный дождь, гремело так сильно, что парень, который всегда ненавидел такую погоду, задрожал ещё сильнее. — О чем ты думаешь? Я спрашиваю, о чем ты думаешь! Ты обещал, что мы будем вместе. Ты обещал! Не бросай меня, пожалуйста. Не делай этого… Ты ведь обещал… Молодой человек продолжал бормотать, глядя в окно.***
— Вот дерьмо! Ауч! — молодой человек под дождем шлёпнул себя по щекам, чтобы не потерять сознание. На приборной панели автомобиля была указана предельная скорость, на которую только могла повернуться стрелка. Дин продолжал кусать губу, совсем не чувствуя боли. Когда он прибыл в больницу, то потерял сознание. И теперь он не хотел терять ни секунды. Раздосадованный, что не смог связаться со своим любимым, Дин взял ключи от машины у Пи Сорна и вышел из больницы, игнорируя все протесты. Одежда промокла под дождем. Дину было холодно настолько, что дрожало все тело от работающего кондиционера в автомобиле. После того как он видел Нонга в последний раз, тот больше не связывался с ним. Нонг не отвечал на его звонки, не отвечал на его сообщения. Молодой человек старался вспомнить хоть что-то о доме Корна, воспоминания о котором почти полностью исчезли. И Дин решил полагаться только на свои инстинкты. Зазвонивший мобильный удивил водителя. На экране высветилось имя Пи Сина, что ещё больше испугало Дина. Как он мог забыть, что Парм с ним? — Привет, Пи. — Ай Дин, где ты? — закричали на другом конце линии. — Еду к твоему дому, — ответил Дин, поворачивая руль, направляясь вдоль дороги. Образовавшаяся пробка ещё больше расстроила парня. — Парма нет, — выпалил Син. — Что?! — Нонг ушел. Я ненадолго оставил его одного. А когда вернулся, он уже исчез. Ай Дин, послушай, я нашел фотоальбом на полу вместе с открытой коробкой. Наверно, Парм его увидел, — попытался объяснить Син своему младшему. — Помнишь, ты просил меня найти кое-кого? Дин сглотнул, крепко сжимая руками руль. — Я помню… Я просил тебя найти информацию о Корне и Интаче, — «пожалуйста, скажи мне, что все было не так. Пожалуйста, скажи, что все это ошибка. Пожалуйста…» — Корн был моим дядей, — сказал Син громко и четко, чтобы избежать недоразумений. — И дядей Парма. Человек, которого ты искал, был моим родственником. Ответ Пи Сина разрушил последнюю надежду Дина. Он с трудом удерживал руль, сжимая челюсть, а все тело дрожало. Почему он позволил Нонгу уйти одному? Как он мог такое допустить? «Вскоре улыбка Нонга исчезнет. Его счастье разрушится. Не хочу это видеть. Хочу защитить его. Не хочу, чтобы он узнал о том, о чем не нужно знать» Звук параллельного звонка заставил Дина прийти в себя. Имя звонящего принесло ему облегчение. Парм… — Я перезвоню тебе, Пи, — Дин отключился от Пи Сина и немедленно ответил на входящий звонок. — Пи Дин… [хнык] — звуки всхлипов доносились с другого конца. Дин чувствовал, как запекло глаза. — Мой мальчик, где ты? Я заберу тебя, — молодой человек пытался сдержать дрожь в своем голосе. — Парм… Нонг Парм, — Дин продолжал звать его тихим, слабым голосом, словно боясь, что Нонг отключится. — Ты знаешь это место… — едва слышно ответил парень. — Я дома… в нашем доме… — Парм! — линия внезапно оборвалась. Теперь, сколько бы раз Дин не перезванивал, владелец телефона не отвечал. Наш дом… Наш дом… Наш дом… Дин решил найти его. В собственной квартире его точно не было. «Парм, где же ты? Куда ты сбежал?» — Пи Корн, ты действительно купишь комнату в этом здании? — Да, его только недавно построили. Здесь есть лифт, — на данный момент это кондо считалось новым. Восемь этажей с лифтом, что можно было назвать большой роскошью. — Моему отцу не нравятся кондо. Он говорит, это будто купить место в воздухе, без земли под ногами. Молодой человек рассмеялся. — Мой считает также… — он сжал руку другого парня. — Но купить место в воздухе довольно неплохо, потому что мы ведь поженимся, верно? Интач поиграл бровями и рассмеялся. Ему понравились забавные слова Пи Корна. С любовью, мечтательно. Молодой человек немедленно развернул машину. Звук тормозов сопроводился гудками и ругательствами на дороге от других водителей автомобилей. Но это совсем не волновало Дина, его словно ничего не заботило. Квартира, которую они купили вместе, квартира, которая находилась на другом конце города. «Парм, дождись меня. Дождись меня, пожалуйста»***
Тридцатилетнее здание выглядело довольно старым и темным. В окнах всего лишь некоторых этажей горел свет, что означало, что многие арендаторы уехали, и всего несколько комнат остались занятыми. Парень шел под дождем к охраняемой крепости. Здание, не́когда светлое и красивое, со временем стало темным. В те времена он приходил сюда с Пи Корном, чтобы проверить, готова ли их комната. Красота этого зрелища до сих пор не забылась. Промокший парень стоял на первом этаже напротив лифта. Поднимаясь на восьмой этаж, он чувствовал запах сырости. Тускло горел свет. Когда двери лифта открылись, Парм медленно прошел к комнате, которую постоянно вспоминал и никак не мог забыть. В дождливый день, когда он и Пи Корн сбежали вместе, они пришли в эту комнату. В передней части комнаты располагался знак «Не пересекать». Парень достал ключ, который принес, чтобы открыть дверь. Прошло тридцать лет, внутри, должно быть, грязно, никто не жил там из-за произошедшего самоубийства. Парм протянул руку, касаясь выключателя, и нажал на него, чтобы осветить комнату светом. — Невозможно… Вид, открывшийся перед ним, не был похож на то, что он себе представлял. Не было пыли, не было повреждений. Все оставалось прежним, без единого изменения. Некоторая мебель была довольно старой, но не сломанной, будто время в этой комнате остановилось тридцать лет назад. Промокший парень вошёл в комнату, несмотря на дрожь во всем теле. Коснулся рукой стола, но тот был чистым, будто кто-то время от времени протирал его. Тёплые слезы катились из глаз, смешиваясь с дождевой водой на лице. Обеденный стол они выбирали вместе. — Это здорово! Мы можем сидеть и есть здесь вдвоем. Стаканы они также выбирали вместе. — Черные или белые. Я выбираю черные. Все вещи были на прежнем месте, ничего никуда не делось. В этой комнате сменился только диван. Парм коснулся подушки, которая, должно быть, поменяли. И улыбнулся. Естественно, ее нужно было сменить. Ведь в тот день здесь было так много брызг крови. Парень присел на диван в том же положении, что и тридцать лет назад. Например, когда они вдвоем обнимали друг друга. Парм уткнулся лицом в колени и с сожалением разрыдался. Он не хотел помнить, но помнил. Он не хотел знать, но знал. Это карма наказывала его. — Парм! — раздался запыхавшийся голос. Это доказывало, как быстро его владелец бежал. Дин стоял перед дверью, глядя на сидевшего на диване человека. — Пи Дин, — Парм посмотрел на любимого, который сейчас стоял к нему лицом к лицу. — Давай. Вернёмся домой, хорошо? — сказал Дин рыдающему младшему и посмотрел прямо в его покрасневшие глаза. Дин не хотел видеть этот диван, не хотел видеть эту комнату. Такое ощущение, что Корн внутри него кричал. Он умер в этой комнате, она была полна жестоких воспоминаний. Парм встал, утирая слезы и пошатываясь, направляясь к своему возлюбленному. Перед глазами встала пелена. Парм слышал лишь звук дождя. И голос Пи Дина ощущался очень далеко. — Я люблю тебя. Помни, пожалуйста. Я люблю тебя очень сильно. [выстрел!] — Пи Корн! — Я люблю тебя [хнык]. Люблю тебя, Пи Корн. Мы обещали [хнык]… что будем вместе всегда. — Ты солгал! — Парм с усилием вытер нос и принялся наносить удары в широкую грудь, чтобы другой парень не смог обнять его. — Как ты посмел?! Пи, как ты посмел убить человека, которого я любил больше всего! Ты лжец! — прозвучал вопль, пока руки продолжали колотить любимого. Парм был зол на предательство, зол на то, что его бросили. Зол, что другой парень сдался, отказался сражаться вместе. Дин пытался удержать руки Нонга и обнять его. Но парень продолжал попытки вырваться, громко кричал и колотил его по плечам. Печальное лицо опустилось на маленькое хрупкое плечо человека напротив. Слезы текли без остановки. — Прости… Прости, — повторял Дин. Он не знал, что ещё сказать, чтобы искупить то, что он сделал. — Знаешь… как я чувствую себя, когда вижу, как Пи умирает на моих глазах? — продолжал рыдать младший. — Повсюду кровь. Мои руки залиты красным, — Парм поднял лицо Дина, чтобы увидеть его. — Я звал и звал, но Пи не отвечал. Я был так напуган, не мог прекратить плакать. Несмотря на… обещание быть вместе всегда, — Парм продолжал бить Дина в грудь. — Мое сердце остановилось, разве ты не понимаешь? Весь мир раскололся на мелкие кусочки, я был бессилен. Мы так любили друг друга, но именно ты причинил мне больше всего боли! — Нет, нет! Я люблю тебя, прости, пожалуйста, прости меня! — Ты ведь никуда не уйдешь, правда? — Как я могу уйти… если я принадлежу тебе, Пи. — Ин бы так не поступил! — громко прозвучал низкий баритон. — Не позволил бы Нонгу уйти, — умолял Дин, крепко обнимая своего любимого. Он никогда не отпустит руки Нонга во второй раз, не будет ни дня, чтобы он отпустил его. — Не позволяй Парму уйти! Страх постепенно окутывал сердце. — Дин! Парм! — крик со стороны двери заставил двух плачущих парней замереть и обернуться, чтобы посмотреть на источник голоса. В дверях стояли Пи Син, Пи Сорн, дядя Крит, мама Парма и Нонг Пхум. Все были здесь. И самый важный человек в инвалидной коляске, такой худой, словно остались одни кости. Последняя стадия рака пожирала жизнь этого старика, но его пронзительный взгляд остался таким же, как когда-то, когда он был сильным молодым мужчиной. — Корн, — раздался хриплый и слабый, но приятный голос. Дин снова позволил слезам течь по щекам. Он напрягся всем телом, будто боялся, что Корн захватит его целиком. — Отец…