Нибиру

Денис курил за кухонным столом, с огромным удовольствием, слегка откинув голову. Солнце падало ему на лицо, он жмурился, упирался ногой в пустой стул, сбивал пепел в тарелку из-под гуляша, а Илья смотрел на него и думал о том, как это неестественно и необъяснимо. Вот ему нравится теплое утро, щедрое солнце на его лице, ему нравится, как дым заполняет легкие, и мясо, которое он только что съел, и он проводит кончиком языка по соленой верхней губе, и – это бросается в глаза – ему до безобразия нравится он сам, в эту минуту этого дня. И как получилось тогда, что он готов был все это оборвать, вырезать и выкромсать, бесповоротно? Илью замучил один и тот же кошмар наяву, первый надрез, уже по нему, острая стальная боль, исковерканная расщепленная плоть, это видение приходило каждое утро, когда он умывался, собирался на работу, качался в полупустом вагоне. Оно возвращалось, стоило закрыть глаза. В этом насилии над собой было что-то, что отторгало на животном уровне. Что-то, что напоминало – доказывало, неоспоримо: они не больше, чем мешки с мясом, мешок в любой момент можно вскрыть, повалится начинка, и ничего не будет за ней, ничего из того сложного, чувствующего, постоянно меняющегося, чем ты себя видел. Денис поймал его взгляд, понял по-своему. Дурачась, изобразил грузинский акцент. - Доктора запрэтили курить. Я – нэ курю. Но иногда себе по-озволяю. У него получился очень вдумчивый и деликатный Сталин. Денис рассмеялся, Илья смотрел на его влажные зубы с крупной щербинкой, на его ямочки. Каждый раз почти забывал, что – стоит ему улыбнуться – проявятся эти ямочки. И в них покажется вот это: счастливое, жизнелюбивое, летнее. То, что Денис словно нарочно старался держать при себе и обнажать как можно реже. То, чем он на самом деле был так полон и исполнен, то, что никак вообще невозможно было соединить с тоскливым адом последних дней (месяцев), с кровавым матрасом, и следами от пряжки у него на спине, и ровным мертвым голосом, «Вот именно, Слав». Денис говорил, затушив сигарету в подливке. - Пиздец, каждый раз, короче, одна и та же херь. Просишь выписку - а вот мы тебе курить запретим, а что тогда делать будешь, а раз ты самый умный тут, никуда не пойдешь, будешь сидеть без сладкого. Охуеть напугали, я шестой раз в дурке лежу, чо я, не покурю неделю, чтоб вас нахуй послать? С какого с конвейера их всех – ну типа – спускают ко мне… Илья много хотел сказать, но сказал вместо этого: - А я не знал. - В смысле что - - В смысле про шесть раз и… - Ну не самая такая, да. Расхожая информация. Илья вовремя удержался от «мог бы мне сказать», это было совсем не то, и ему было все равно, абсолютно, но: - Шесть раз за - - За что? Нет. Нет, ты что. Потом: - Это второй. - Просто зачем ты это сделал? - Илюш… - Зачем? Серьезно? - Ну ты не знаю чего хочешь от меня… - Ты не можешь вообще ничего не сказать. - Послушай… ну у тебя как бы есть право на меня злиться, да? - Да не в злиться - - Но на меня десять человек за последнюю неделю наорало, ну сил нет еще раз это слушать, хорошо? - Ты не можешь со мной так. Ему пришло уведомление: подъехало такси. Он встал, двинулся в прихожую. - Нет, стой уже, блядь! Считалось – с общей точки зрения, как-то так сложившейся за три года, - что Илья плохо улавливает сигналы и редко понимает, что от него хотят. Но он отлично понимал. Просто сам от себя того же самого не мог захотеть, никак. - Стой, нахуй - Догнал Дениса в коридоре, поймал за локоть. Мимолетная улыбка на его губах, взгляд сверху вниз: его часто веселило, как Илья выглядел, когда злился, ну смешно, хорошо, мелкий мыш, короткие ноги, но пошел-ка ты нахуй – - У меня, блядь, даже носки потом в крови были! Денис без труда и без злости оттолкнул его. Илья никак не мог нормально набрать воздуха. - …я тебя… я тебя до порога тащил, ты вы-выскальзывал, потому что руки были – - Давай успокаивайся. - И я думал, что никто не успеет вообще. И что я не успел. - Вот сейчас не время, не тема, – ты зря изводишь себя только. - А ты как хотел, чтобы я пробухал всю ночь, а потом тебя увидел и просто и – что? Я потом должен был что делать? Похмелиться и хуй забить? - Если тебе прям надо, давай закончим, когда я приеду, я опаздывать начинаю уже. Он вышел. Илья постоял на пороге, который Дима Берсерк старательно, по-армейски надраивал, чтобы не осталось мелких пятен в щелях. Илья очень хорошо понимал, чего от него хотят, на самом деле. Слишком хорошо понимал. Захлопнул дверь, сбежал вниз по лестнице и вылетел из подъезда. Как раз успел к моменту, когда такси отъехало. Заказчик выебал с приемкой, Илья до одиннадцати просидел за макетом, проебывал несколько раз подряд самые простые, подробно оговоренные правки. При этом поймал себя на том, что в последнее время даже не так сильно бесила работа. Вчера вот отпросился пораньше, зашел Денису в аптеку, пришел в квартиру, где теперь все время был кто-то еще и для него совсем не находилось места. Стал разбирать пакет. Денис молча взял в руки бинт. Молча посмотрел на «Славу». А Гной сказал по пути на кухню: - Я хуй знает, по-моему, он отсталый. - Слав, я не буду повторять второй раз. Гной лыбился. - А вот и повторяешь. - Ты сходишь? - Щас огонь убавлю только, да. - Да что не так-то? - Это эластичный бинт, Илюш. - Да – я попросил специально мне самый хороший дать. - А нужна обычная – ну, простая марля. Ничего, перепутал просто. Когда за Гноем закрылась дверь, Илья так шибанул обувную полку, что она вылетела на середину коридора, а он отбил себе палец. - Илюш, ну ты тоже не горячись так… - Сука… - Сильно ударился? Я не знаю – типа – там, может, лед приложить? - Какого хуя он вообще здесь трется? Денис молча поставил полку на место, усадил Илью на табуретку, опустился перед ним на корточки: зажмурился от боли, дали себя знать порезы на ногах. Илья накрыл ладонями его плечи, так хотелось забрать эту боль, целиком, раз и навсегда, трогал кончиками пальцев его лицо, Денис поднял голову, улыбался, не открывая глаз, Илья легко и мягко касался его губ, его лба, горбинки у него на носу. Денис мягко оттолкнул лбом его руку, начал развязывать ему шнурки, стянул с него кроссы, потом снял носок с ушибленной ноги. - Я хуй знает, по-моему, нет ничего… если б там палец сломался или еще что-то, заметно же было бы? - Наверное… - Встать можешь на нее? Ну и все тогда, иди рюмочку налей себе просто… Илья похромал на кухню в одном носке. - Я тебе так скажу, хорошо, что ты генерал, а не врач полковой… Денис остановился в дверном проеме. - Если ты будешь каждый раз заводиться на детский троллинг этот, это не кончится ничем хорошим. Илья застыл с бутылкой в руках. - Может, ты ему скажешь это все? - Я ему могу сказать, что угодно, это как картоночкой – ну, короче, - тормозить цунами там. - А я все это должен молча глотать что ли? - Ты не верно ситуацию воспринимаешь. - По-моему, я отлично все воспринимаю, Гнойный просто охуел в край, потому что все дышать на него боятся… - Вы оба нужные… важные мне люди. Я не хочу, чтобы вы лбами стукались. Илья помедлил, потом все-таки выпил. Гуляш булькал в чугунном казане, настоящем, его здесь раньше не было. Кто-то вымыл посуду. На столе не распечатанными лежали старые антидепрессанты Дениса – и новые антидепрессанты Дениса. Он забрал бутылку и отпил из горлышка. - Ему вообще же похуй – на все, лишь бы засветиться с Мироном… - Илюш - - Если б ты после него… если бы ты потом… если бы с тобой потом случилось что-то, его бы тут не было. - Это неправда. Денис сказал это очень спокойно, без всяких попыток его убедить, сел, взял сигарету. - Ему наплевать, что с тобой. Я может не должен что-то слушать там – но я ж не глухой. Не слепой. Про это только как бы все разговоры. Как будто вообще не… не как ты, ни почему ты тогда… Денис медленно, вдумчиво закурил. От того, что он не возразил сразу, Илье стало не по себе, захотелось даже взять слова назад. Потом Денис заговорил, глядя куда-то в стол. - Ну должен я когда-то на его месте побыть, да? Ты чо, ты думаешь, сейчас много кого заботит, чо там с ним происходит, чо ему хочется, чо ему можется? Такие бабки вокруг этого ивента, там лейбл целый в воздухе висит, они не знают, хули будут делать, если он просрет, с площадкой с нашей будет чо, там тоже хуй поймешь… ничего, выгребает как-то. На меня не жалуется. Денис бледно улыбнулся. Посмотрел наконец на Илью. - Ну это же просто… баттл ебаный. Это просто баттл. Денис не ответил. - Как будто если ты умрешь потом – ну… гуляй смело, главное, по делу закрыто все… - Да неплохо бы. - А потом он типа делает вид, что вы друзья… подожди, что? Открылась входная дверь. Денис поднялся из-за стола. После ссоры с вылетом во двор Илья вернулся поздно, в темный дом. Разулся, умылся, понял, что даже жрать не хочется, только упасть лицом в подушку. Лег на свой край матраса. Денис протянул руку в темноте. - Илюш. Иди сюда? - Нет. Шарахнулся, как от отравы. Денис опустил руку ладонью вниз. Как будто что-то забрал у него. - Как скажешь. - Не надо. Он заверил поспешно, успокаивающе: - Хорошо, хорошо. И немного погодя: - Нам – что? Разъехаться наверно надо? Если тебе неприятно так? Илью аж подкинуло. - Это ты хотел… это ты меня бросить решил, это не я, это ты так хотел… – почему нам, почему нам теперь-то надо разъехаться? - Ну а что я еще тебе могу предложить, хорошо? - Не это! - Если ты говоришь… Илья прижал к матрасу его плечи. Он вздрогнул от неожиданного прикосновения – давно не вздрагивал вот так – но не стал мешать. - Не бросай меня. - Илюша… ну ты такой все-таки… драматичный, это никуда уже… - Я не могу притвориться просто, что так и надо. Ну нельзя же – ну не проси меня, чтобы… - Илюш… - Я не знаю, как жить без тебя. - Ну это как раз вот мелодрама все, это хорошо звучит, поэтично, как бы - - Я тебя очень люблю. Я никого не буду так любить. Очень тебя люблю. И я не злюсь вообще – я… так рад, что ты вернулся. Я только об этом думал. Пожалуйста, вернись домой со мной. Только вернись домой. - Мышонок… - Ну не надо так, ну – чем я должен доказать, хорошо? Что со мной серьезно можно? Ты со мной разговариваешь, как будто я школьник ебаный, я, между прочим, на два года старше… - Ты такой потешный иногда. - Ну – ну хорошо. Ну – ладно, ну пускай. Ну если ты был так несчастлив – ну почему ты не сказал? - Илюш… - Почему мне не сказал? - Иди сюда. Иди сюда. Ну не плачь только, не хватало еще… - Скажи мне нормально. Не могу ждать каждый день, что я домой вернусь, а тут… - Я. - Наоборот. Скажи честно. Ну – я ж правда не слепой. И не тупой. Ты хочешь – - Закрыть дела. Илья сел на матрасе, в одних трусах, обнял себя за локти. Знобило. Как бы он не настаивал, услышать это не готов был вообще. Денис увидел, что его трясет, нашарил его футболку. У Ильи дрожала рука, он футболку уронил, Денис сел рядом, притянул его к себе, гладил по спине, как маленького, потом так же стал одевать. Не очень, не очень взрослый разговор удался. Илья спросил, голова лежала у Дениса на плече: - И потом? Ден? - Ты все понял, по-моему. Илья резко отстранился, хватал его за руки, боялся выпустить до конца, как будто он уже сейчас мог исчезнуть. - Пожалуйста, ну – ну попытайся хотя бы, ну у тебя же… у тебя же бывает не только так, я тебя знаю, я - Катастрофическая неизбежность в его голосе. - Я пять лет пробую, сколько можно-то? - Еще попробуем? Денис тихо посмеялся, покачал головой. Илья утерся, рука была скользкой от слез, он старался улыбаться Денису в темноте, смотрел на его опущенные веки, на его открытое белое горло, на этом горле поблескивала в фонарном свете мокрая дорожка, от чужих слез. - Я с тобой, я все время с тобой буду, все по-другому будет, совсем – - Илюш, ну - - Ну чего ты такое лицо скучное делаешь, ну почему ты такой-то? - Я… благодарен очень, ты не думай, что мне это все, там, как должное или что я считаю, я нормально поступил. Но я ж не первый день живу. - Ну и что? - Ну и… я это слышал уже. И я, там, не сомневаюсь, короче, что ты сейчас правда веришь во все вот в это. Но потом времени пройдет немножко, и – или множко, хорошо. И ничего не поменяется. В лучшую сторону, да? Хуже станет разве что. И ты в итоге заебешься насмерть, тебе еще больней будет гораздо, и я еще буду виноват. - Ну почему сразу – - И как бы я реально буду виноват. Но ты слушай меня, пока я тебя предупреждаю, сразу. Тут нечему хорошо кончаться, ты ж сам в итоге жалеть будешь, что в такую хуйню вписался… - Ты с кем встречался вообще? Денис посмотрел в сторону. Потом улыбнулся снова. Облизнул губы, потянулся за сигаретами. - С лучшими из лучших. - Ну и нахуй пусть идут они! Денис заржал. Обнял Илью, запустил ему пальцы в волосы. Илья поцеловал его в губы. Целовались жадно, с необъяснимым, торопливым облегчением, Денис расцеловал его лицо, уложил его рядом с собой, накрыл их обоих своим одеялом. Запах его пота летней ночью. Запах табака. Раздавленная, так и не запаленная сигарета. Защищали, радовали друг друга, успокаивали, под тихое тиканье Денисовых часов, под шорох проезжающих машин. Глаза слипались, когда Илья повторил: - Давай попробуем? Денис помедлил. Потом быстро кивнул. Илья тронул его сжавшиеся в нитку губы, прижался лбом к его лбу. Пришла суббота, играли в Фифу, заказали пиццу, Илья сбегал за пивком. Фристайл в защиту гавайской, жир на джойстике, пьяные сели угарать над хохлятскимими баттлами, потом Денис стал затерать, что украинский язык – позднейшее искусственное формирование, поспорили на сотку, что Денис не вытянет на нем зачитать, Илья гуглил украинские скороговорки, Денис спотыкался, матерился, пробовал еще раз, смеялись много, он отказывался сдаваться, уснули, не раздеваясь, на одеяле. А ночью их разбудил звонок в дверь.