Нибиру

Они тихонько переговаривались на кухне, Илья толком не разбирал слов. Честно пытался уснуть, ворочался, потом не выдержал, приоткрыл дверь в коридор. - Ну более ли менее понятно стало, хули Ян мне мозги ебет. Или думаешь, они не знают там пока? - Ты чо, смеешься, что ли? Ща жидок выскочит такой им: ребята, я как бы бог, но я тут как бы в жопе, вот это мои панталончики в конче, вот их и будут полоскать у вас под лого. И вы еще пополощите. Чтоб точно мимо не прошло. - Ну тут такая, раз на раз не прихо… не приходящая… да похуй блядь, хуйня. - Он сам тебя не спрашивал еще, скажи-ка? - Нет. - А если спросит тогда – - Скажу, как есть: нихуя не знаю. Чистая правда, кстати, и знать не хочу, как бы, это неправильно будет – просто ты не докладывался мне и все, это твой баттл. - Чо-то очень сомневаюсь, что прокатит. - Ну а что я должен? Там – я не знаю, хорошо. Там. Щас. Есть по мне что-нибудь? - А могло быть, да, все-таки? - Ты сейчас это делать будешь? Вот прям момент назрел? - Чистенько все там, как у жидочка на анусе после сеанса римминга. - Не то, что я хотел бы обсуждать. - А в целом? Ну, по тебе типа? Если уж на то пошло? - Что пошло? - Есть? - А ты как думаешь? Блядь – по всем есть, по тебе есть, дохуя вообще – - И соображения, на этот счет, твои? Да, Славочка? Нет, Славочка? Туда ходи, сюда ходи? Сюда не ходи, все в говне потонем? Илья неловко двинулся, скрипнула половица. - Тихо. Он застыл, как школьник, которого мамка поймала за дрочкой. Услышал, как на кухне отодвинули стул. - Да блядь… Прятаться обратно в кровать было невыносимо тупо и унизительно. Прятаться в своей квартире. От Дениса. От ебаного Гноя, тем более. Ладонь на ручке вспотела. Илья вышел в коридор. Завернул по коридору, увидел Гнойного, тот неловко поправлял лампочку, она качалась, он задел ее, когда встал. Очень выразительно посмотрел на Илью. Денис тоже повернулся от стола. - Что? Я понял, у вас заговор, ок. Мне поссать надо, ну простите. Гной неожиданно расслабился, даже поржал не зло. Пока Илья в туалете пытался сосредоточиться и выжать из себя хоть немного мочи, на кухне было тихо. Потом Денис что-то сказал, Гной вроде как согласился. Илья вышел, не знал, куда двинуть дальше, когда Гной спросил: - Ну а хорошо, а это, например? Кивнул на Илью, потом неопределенным жестом обвел кухню. - Ты угараешь, что ли? - Я тревожусь, допустим. - Да ну не суети. Ну… Илья, в конце концов, женат был. - Ну он тогда наверно первый женатый пидор в мире, никогда ж такого-то никто не видел – - Ну и что, поверит кто-то, что мы в жопу долбимся, когда не сремся за монтаж и, там, не баттлим на битах? Это поехавшим надо быть, чтобы такую ахинею всерьез воспринимать – - А когда я тебе так говорю, ты обижаешься чего-то. - Похуй, короче. Никто это не схавает, на баттлах столько пидорской хуйни понакидали, что можно, короче, прям там начать наяривать и нихуя ты никого не впечатлишь. Это примерно как Сонечку Мармеладову в круг внести. - Даже ты не психуешь, значит, да? - На твой счет? Нет. Вообще. - А на свой? Илюш, тебя спатеньки уложить или чо ты ждешь, поцелуй в лобик? - Да пошел ты нахуй, Слав. - Слав. Нормально при нем. - Уверен, да? - Ну считай, что я за это отвечаю тебе. И потом это его дело получается, отчасти. - Но ты не за него боишься, сам распинался тут, я аж заслушался. - Нет. - А за что ты боишься? Денис помедлил. Взял чашку. Поставил на место. - Да похуй. Не важно вообще. - Ой не сказал бы я бы, дабы… - Ты хочешь ее использовать? - Пока не знаю. - Ну делай, как знаешь. Если думаешь, ответка подъедет – - С тачанками, танками и матросами еще на зебрах, я говорю тебе – - Ну пусть нахуй ебашат, ждем как бы. Есть еще ход такой гениальный, поделить эту хуету надвое, первую слить на баттле – торгонуть за вторую, если он какие-то репрессивы там решит выкатить. Я не буду как бы тебя тормозить просить, чтобы царь не серчал. В пизду, блядь. Не хочу так. - Кто бы мог подумать. Генерал шашку парадную достал. - Ну смейся, да. - И яйца пристегнул назад. По таким-то нежданным случаям. - Я тебе так скажу. Ему есть, что терять. Ну и блядь посмотри на нас с тобой, если на чистоту уж. Пусть он дергается. - Тоже подумал, да. Хорошо так будет. Приятненько будет. Я полистал, ему вообще пизда: не с половины даже, там сладенько, жирненько так. А потом я подумал, пиздец на его месте неуютненько было бы оказаться, да? - Ух ты. Это у тебя совесть, что ли, прощупывается? - Рот твой ебал. - Думаешь, он не в курсе пока? - Он к тебе уже прибежал бы, если б в курсе был. Прилетел бы, на крылах. Грозить царскими карами, трясти серебряниками, звенеть мудями, вот это все. На БМ бы позвал, адрес твоей сестры б нашел. Не. Чо-то мнится мне, Димочка ему похвастает обязательно. Но дня за два, чтобы подергался и поджарился на сковородочке до румяненького, а обставиться толком не успел. - Ну тогда готовься. Как решишь сам. А я за пару дней – чо. Буду ждать звонка. - Чо скажешь? - До баттла? - Ага. - А я, пожалуй, не отвечу. Илья не дождался момента, когда Гнойный съебал: они сели пить, разговаривали до утра, Денис не вернулся в кровать. Илья встретил его на кухне, собираясь на работу, он читал, упиревшись локтями в столешницу, подперев кулаками щеки. - Ты не расскажешь, что это было, да? - Я не могу, Илюш. - Ты даже вчера не так говорил. Он потер ладонями бритую голову. Поколебался, вроде бы, захлопнул книжку. Это была «Кофемолка» Идова, и Илья сильно удивился. Денис поставил чайник, для него. Заглянул в холодильник. - Ты бутеры будешь или пиццу погреть? Тут еще нормально осталось так… - Ты никогда вообще не перестанешь вот это делать, да? Денис захлопнул холодильник. А так забавно было ночью, когда Гной обзвонился в дверь, оборвал Денису трубку, Денис ответил, наконец: - Слав, пьяный что ли? Обнял Илью за плечи, как будто чтобы укрыть от шума. - До завтра не подождет, нет? Ну… понял, ладно, все. Щас. Не дрочи звонок. Сбросил вызов. - Спи. Мы не громко. А Илья спросил: - Гной пьяный, что ли? Один в один, как он: и Денис расмеялся. Было тепло под одним одеялом. И Илья мучительно не хотел, чтобы он вставал из постели. Наверное, от охуенной конспирации на кухне был бы прок, если бы Гной не сказал с порога – а Илья не услышал: - Мне слили Окси. И теперь Илья стоял в двух шагах от него, голова гудела от недосыпа, раздражал шум чайника, и Илья точно знал, что дальше Денис отморозится, а если он будет настаивать – соврет, не моргнув глазом, и Илья опустит руки, хотя никогда так не делал прежде. Эта новая привычка сильно поможет сэкономить время и не биться головой о стену, все равно он не втиснется третьим в их мирок с ночными бдениями и спорами в полголоса, и Денисовы секреты для него останутся, как деньги в чужом кармане, даже не думай запускать руку. - Я все слышал, тут стенки тонкие. - Тогда тем более чего хочешь? У Дениса в момент стал очень скучный, сонный голос. - Что конкретно там? Не – похуй. Вообще похуй. Не можешь, боишься, что я проговорюсь – я не знаю – похуй, молчи. О чем вы говорили – - Тебя это никак не коснется, я обещаю. - …что такое «есть» - - «Каждая наука ищет ответ на вопрос: Что такое Есть?». Прости, я отвлекся. - С тобой связанное? Кроме нас? - …даже не переживай, правда. - Что вообще может быть? Чайник щелкнул. Денис медленно огляделся, и до Ильи не сразу дошло, что он прикидывает, как пройти мимо, как выйти из комнаты. Когда Илья это понял, молча отступил в сторону, и Денис моргнул удивленно. - Можешь мне не говорить. Можешь вообще ничего не говорить. - Илюш – - Знаешь, это все пидорство и сопли – вот пускай – но мы… я как бы знаю, смешно все, и мы вместе живем, потому что ты остался без съема, а не у нас случилась искра-буря-безумие… но… мы вообще – что? Ну, кроме того, что в жопу долбимся, когда не баттлим под биты? - Илья – - Потому что если мы хотя бы друзья, я должен ну что-то знать, чтобы тебе помочь. - Илюш. Ну вот без обид. - Чем я могу помочь, да? Ну да, то ли дело – - И Слава не может. Тут – в смысле, помочь? С чем помочь? С тем, что я еблан косорылый? Что я справиться ни с чем не могу, что меня мотает по полюсам? Так кто с этим разберется-то, кроме меня? - Ну вы же ждете пиздец какой-то. - Слава ждет, в основном. - Ну хоть какой-то толк от меня будет, если ты скажешь, что за пиздец. - Посмотри на меня? Ладно? Хорошо? Славы сейчас здесь нет, у него на этот счет отдельные, свои идеи. Я не могу тебе сказать, что ему заслали, потому что я не спрашивал. Я не могу тебе сказать, кто – - Дима Шокк? - Я не могу тебе сказать, кто, потому что чем меньше ты знаешь – и показываешь, что знаешь, ты понял вот это вот? – тем лучше для тебя и тем меньше шансов, что тебя в крайнем случае – в самом крайнем случае – зацепит каким-то говном. Хорошо? Но по мне у Мирона точно нет ничего, что он будет сливать, – ну и я Мирона немного знаю, чуть лучше, чем Слава, все-таки, и он так не поступает просто, я уверен, на сто процентов. Он не полезет ни в какую хуету с чужими блядками… и это все ну никак не касается нас с тобой. Ну, может, ты больше не будешь на Версусе баттлить. В ближайший год по крайней мере. Это в самом худшем случае. И то это вряд ли. - Почему, подожди? Денис облегченно разулыбался, покачал головой. - Потому, что ты во вражеском лагере, в генеральском окопе, короче, сидишь. Потрепал его по плечу, прошел, все-таки, мимо него: так, чтобы быть ближе к выходу. - Ты не на один вопрос мой не ответил. - Ответил. Все нормально будет - - С тобой не все нормально. В смысле, не ты не нормальный, ты охуенный, лучше всех на свете, но тебе не нормально. И это же не просто так, и – - Нет, Илюш. Это просто так. - Я к тому, что если было что-то – - Я болею. У этого нет никакого объяснения из справедливого мира – да? – и страшной тайны, которая все расставит по своим местам. Так бывает. - Нет. - Не нет, а дети вон раком болеют, без всяких причин и предпосылок, у меня еще все ништяк, по сути, я так, пиздострадаю помаленьку. - Ты мог умереть. - Руки кривоваты. Заметил перемену у Ильи в лице, подошел, обнял, не дал отодвинуться. - Все, прости. Я лишнего сказал уже. - Я бы просто – если бы понимал, хоть что-нибудь – - Тут нечего понимать. Тут все сильно проще, Илюш. Илье некому и незачем было рассказывать о том, как они жили, и он не рассказывал. Не мог рассказать хоть сколько-нибудь связно даже самому себе, когда каждодневная реальность превратилась в смутные и болезненные воспоминания. Писать о Денисе песни было легко, потом было горько, но за пределами лирики его образ, ткань событий, фактическая сторона ускользали непоправимо. На втором кроссовере Илья вызвался волонтерить, попросил Дениса разбудить его, но не ложились допоздна, нервничали, Денис с Умновом решали последние вопросы, Илью захватило общее лихорадочное ожидание, уснул он сильно после рассвета, и утром не проснулся, когда Денис собрался и ушел. Еще через два часа его поднял звонок: - Илюш, короче, если ты хотел делать чо-то там – пора выдвигаться. Илья вскочил, на нервном бодряке почистил зубы, запрыгнул во вчерашний шмот, расчесался пятерней по мокрым волосам и помчался на Обводный. Саша Ресторатор приехал еще на полтора часа позже. Денис бегал загруженный, толком даже не поздоровались, указал на Илью Берсерку: - Дим, разберетесь там? - Без вопросов ваще. Побился осветительный прибор при перевозке, делали замену, Всяч написал, что самолет задерживается, Денис нервничал, администрация почему-то решила делать разгрузку во второй бар как раз во время выступлений, они долго скандалили, Илья вообще не понимал, что происходит, пока Денис не сказал Умнову: - Пиздец, они прохавали по ходу, что нам деваться некуда. Но похуй как бы – пусть Саня за это платит, если хочет, я ни копейки не дам сверху, кропнемся. - Ну кропнемся-то кропнемся, но звук? - С петличек возьмем, почистим фону, хуй знает. Ну еще блядь меня клубная админка в жопу не ебала – ну это что за блядство-то? Они пользуются, что это на один раз все. Потихоньку стали подтягиваться люди кроме тех-группы, не хватало заграждений на весь периметр, Денис обзвонил половину своей телефонной книжки: - Валя? Привет, дорогой. Слушай, я хотел узнать, у вас же была девочка? На ВК-фесте? Ты нас в этом году знакомил? Слушай, может, у них есть, короче, загородки… не, металл… ну знаю, что арендовали, а у кого, не знаешь? Я помню, у них была проблема с допоставкой… ну очень выручишь ага. Да, все, жду, с меня причитается. Привет-привет, Роми. Как оно? Не, почему. Конечно. Передам, он щас приедет. Слушай, у тебя нет ребят там от Усачева или со Светлой Музыки... Да, ну ты меня знаешь, конечно. Ну зато честно. Нет, слушай, а может… а у вас есть плюсы тогда? Эдик же озаботился, пригласил, как положено? Не, конечно, будет плюс один. Ну Мирон-Гнойный в районе четырех-пяти, но у нас еще тут баттлы будут. Да вообще пожар, конечно. Конечно, приезжайте. Нет, вот прям щас нужны, через два часа. Ага, охуенно. Да. Скинь мне номер… Серег, нет, я перезвоню… ну вези его сюда тогда. Не, по-любому вези, лишним не будет, лучше переплатим. Ну на месте сочтемся – ну я тебя когда-нибудь подкидывал или что такое? Щас за тобой пришлю машинку тогда, нам только флоху разгрузят… щас, повиси секунду… Кирюх, нет. У них все нормально с техникой, технику заказали. И марки, да. Нужны карточки, на весь бэк. Ну я не знаю, как так, блядь, произошло. Потому что хуесосы умственно-отсталые мы все. Да, чтоб ты успел сразу сюда и потом еще кабло забрал, я отзвонился в прокат, нормально все, Марина едет туда, еще там тридцать метров можно взять. Ну как-то мерили, блядь. Кто ж знал, что тут не Семнашка – да? – и надо кабло заказать, а святым светом прибор не будет ебашить? Где-то в процессе Ресторатор пообщался с Рикой, пошел за стойку и взял себе холодного пивка. Денис, пробегая мимо, тронул его за плечо и сказал, как говорил обычно, например, Диме Берсерку: - Ну сразу так не наседай, щас второй час. И Рестор отсалютовал ему стаканом, улыбнулся вслед, а еще через две минуты, когда кто-то ему позвонил, не смог его найти глазами. - А где Чейни? Рика сел рядом, положил на стойку камеру. - Надеюсь, до Канады добежал. Блядь, все мозги мне с этим кабелем вынес, полчаса разборок… - А что там с кабелем такое? - Ну, типа, привези, раз не хватает? Зачем-то нужен нам второй организатор? Я не знаю… - Знаешь, есть такая история правдивая. Чейни завязывал шнурки и надорвался, от такой ответственной задачи. Невыполнимой. Умнов поймал Илью за рукав, стоило ему сделать шаг вперед. - Ты чо, не вздумай! И Илья промолчал. Жалел потом, что промолчал. Историю с каблом потом рассказывали еще полгода, уже на Слове. Рассказывал Эдик, рассказывал Дима. И Гнойный, как будто сам видел. Денис улыбался, качал головой. Через полгода она дошла до Ильи снова, почти полностью переписанная, и Рома Реймин затирал ему, как Эдик (а уже совсем не Рика) решил сэкономить (а не проебал расстояние) на кабеле (потому что жадный жид), и Илья кивал, и они с Денисом были друг другу уже никем, и Рома Реймин понятия не имел, что все, что он мог слышать только в байках, Илья видел своими глазами, и потихоньку, как и любая другая, эта история теряла свое лицо и значение, и не похуй ли было, кто кого прокатил, кто с кем был несправедлив, и какого странного, сероватого цвета было лицо у Дена, когда он на последнем баттле, прямо в кадре, прижав ладонь к сердцу, мерял себе пульс? Но похуй не было. Он ничего не сказал Саше. Он ничего не сказал в воздух после кроссовера, благо, с ним не разговаривала пресса, никто не знал толком, кто он такой, и Илья тогда еще не вел свой канал на ютубе. Он даже ничего не сказал Дену, потому что Дену было не до него, Ден ни разу не присел до конца первого баттла, и когда он потом сидел в служебке Оперы, обняв колени, эти колени слегка подрагивали, но зазвонил телефон, и его улыбка казалась такой искренней и солнечной: только не была ей ни минуты. Если открыть гугл-хром, пока не пашет сеть, динозаврик в окошке будет прыгать через елки и птиц до победного. Илья так с похмелья страдал хуйней в метро. Динозаврик прыгал. Игрушка пищала. Скорость росла. Небо гасло. Потом загоралось обратно. Маленькие эчивки, маленькие препятствия того дня. Денису с Гноем нужно было вставить интеграцию без согласования с Версусом, и Денис до записи интервью долго уламывал Ресторатора, что вьюхи точно нужны – они же это уже обсуждали, ну Сань, ну ей-богу, ну, - и проще будет, если каждый запишется со своими участниками. Окси приехал поздно, за ним пронесли рубашку в чехле, он соло занял гримерку, Рестор посмотрел на него и сказал Денису: - Может забьем, а? Денис увел его «покурить», они потом даже выпили вместе, Рестор согласился и не доглядел, что Гнойный на вьюхе рекламировал егерь. Когда это всплыло, вырезать было поздно, и он звонил с монтажа, а Денис делал честные глаза и разводил руками, никакой рекламы, просто Славин фристайл, «ну что я с ним сделаю, ну ты ж его знаешь». Дима перепил, проебал вход, заобщался с кем-то из знакомых и свалил, Денис посадил Илью на списки, поставил ему полный вездеход, как у себя. Илья не успевал ориентироваться, переспрашивал имена, возникла пробка, его сменила Марина, но печать осталась на ладони. Они потом фоткались, между вторым и третьим баттлом, когда стало понятно, что все идет нормально (идет хоть как-то). Окси изгадил тему про мушкетеров, и Илья радовался, что ничего про это не сказал. Мушкетеры из них были так себе. Ни Умнов, ни Берсерк Илье не были друзьями, Денис тоже, по сути, не был, не нашлось способа за все время, что они провели вместе, обозначить то, чем он стал для Ильи. Но Илья сохранил это фото. Илья его запостил. Ден потом забрал к себе. И ок, может, Илья из них был самый романтичный и глупый, может, это значило для него больше, чем должно было: но если все было так просто и скучно, зачем Денису было повторять за ним глупости? Ивент летел, как скорый поезд. Денис кормил Юлю Киви рыбьим жиром и читал ей прочувствованную мотивирующую лекцию про то, что это особые таблетки и так раскроется ее потенциал, Илья даже поверил, минут на пять, и даже попросил у Дениса остаток, а тот сунул ему упаковку и посмотрел на него, как на долбоеба. Зал был переполнен. Двор вовремя не заперли, и на первом большом перекуре фанаты повалили внутрь. Умнов шутил, когда захлопнули заднюю дверь (на нее пришлось наваливаться, пока искали ключ): - Это блядь просто, короче, Шон против живых мертвецов такой, да? - Шокк? - Вот он не помешал бы сейчас, кстати. - У Мирон Яновича. Короче, ну. Инфаркт будет. Раньше времени нахуй надо. На балконе было не протолкнуться. Разливали свое, охрана сделала замечание, на охрану забили хуй. Пожелал Гною удачи, тот кивнул и не стал исполнять в ответ. У него был пот на лице, он вытирался рукавом, не слышал половины того, что ему говорили, и смеялся резко, невпопад, когда включался в разговор. На одном пятачке, тесно скучившись, в этот день стояла вся старая – и новая – гвардия, все СловоСпб, от Харрисона до Всяческого, от Ильи до Рассела. Прошло три часа. Прошло четыре. Илья до раунда Мирона про "папочку" даже не вспоминал про слитую инфу. Потом старательно вслушивался в схемы Гноя, но так ничего и не поймал. Слабо верилось, что он не стал бить с бронебойных. Очень хотелось спросить его, почему, но Илья держался, как мог. К закрытию ивента у Ильи была легкая, пустая голова, а ноги ныли, как будто он от Питера дошел до Выборга. Закончился десятичасовой рабочий день. Денис устало жмурился в свете приборов, потихоньку собирали технику, VSRAP задавали вопросы, толпа просачивалась на выход. Люди возбужденно гудели. Кто-то хлопал по плечу, кто-то что-то орал в ухо. Поздравляли не только Гнойного, поздравляли друг друга, как будто команда взяла чемпионство впервые за долгие годы, как будто они выиграли войну и на улице вот-вот в небе должен был вспыхнуть салют. А Илья болтался в потоке, тормозил, ждал Дениса, пока не вынесло в двери. Вспоминал, как Денис курил солнечным утром, точно так же подставляя лицо под яркое солнце, как теперь – под прибор. Он улыбался, осторожно, бережно прислушиваясь к своей радости, к своей победе. Это был первый и последний раз, когда Илья застал его рабочий процесс почти целиком. Саша Ресторатор мог смешно шутить, сколько угодно, еще Саша Ресторатор мог пойти и поебать мать родную в очко. - Ты же в курсе, что Денис не единственный, кто работает на ивенте, да? Спрашивала Марина через два месяца. - Ты дели на десять все-таки. Ну, как бы, он хороший орг, но ничего сверх-ординарного, все примерно делают одно и то же. Говорил Леша-звукер, когда Илья отказался от мейна на БэкТуБит. - Денис хороший человек, все-таки. Он не заслужил вот этого. Говорил Илья Феде Букеру давным-давно, на записи сайфера к первому сезону 140, когда Денис ушел в свое добровольное изгнание. А Федя ответил, почесав нос большим пальцем: - Денис разный человек. Зависит, кто на него смотрит, дядь. Илья все это слышал не раз и не два. Илья через раз даже в это верил. Но он знал Дениса не хуже – что бы кто из них не говорил – не хуже них точно. И Саше Ресторатору, попивавшему холодное пивко, в каком-то другом мире, где это принесло бы больше плодов, чем проблем, Илья сказал бы, что видел, как Денис не смог завязать шнурки. Дважды видел, дальше что? Один раз он сел на пол и на оба кросса с перерывами ушло минут двадцать. Второй раз он забил и в одном «вансе» вернулся в комнату, закрыл за собой дверь, проспал до вечера, хотя только что, вроде, встал, потом нашел телефон, отзвонился Умнову, извинился за форс-мажор, перенес встречу на послезавтра. Иногда он по два часа собирался, чтобы выйти из дома. Иногда по три. Иногда ему не удавалось встать из постели вовремя, и он оживал кое-как только после заката. Иногда по-настоящему не оживал вовсе и ничего не отвечал, когда Илья спрашивал, принести ли ему еды. Иногда Ден по двое суток монтировал прерол на сорок секунд. Когда его уволили, потому что он не заявил настоящую причину госпитализации на место работы и ему засчитали две недели прогулов, Денис радовался, что больше нет фиксированного расписания и он перестанет так бессмысленно проебываться, день за днем. Пока расписание было, он через день просто не ложился, чтобы точно встать на смену. Его часто штрафовали: он неверно оформлял товары и вешал ценники, хотя считалось, что он хороший продажник. Как-то раз он трижды промахивался, пытаясь взять сигарету, хотя пачку держал прямо перед собой, другой рукой. Когда звонил будильник, он еще минут десять не шевелился вообще, старался класть сигареты чуть подальше, чтобы как-то выманить себя из кровати. Однажды Илья нашел его на полу между холодильником и кухонным столом, он свернулся, закрыв руками голову. Илья хотел поднять его, но он сказал таким спокойным, таким будничным своим голосом, не отнимая рук: - Просто выйди и выключи свет. Что Илья растерялся и послушался. Он всегда забывал что-то купить в магазине, даже если взять надо было только чай и хлеб. С весны стал вести мероприятия с планшетом, потому что схема больше не держалась в голове. Ему потребовалось три недели ежедневных репетиций, чтобы запомнить свой текст. Он безумно раздражался, когда нарушались планы. До бесконечности вертел телефон в руках, если ему обещали перезвонить и не перезванивали. По шесть раз пересчитывал бюджет, искал (и находил) ошибки с просчетами. Часто терял деньги. Это выбивало его из колеи. Панически проверял, есть ли бабки на карточке, прежде чем ей платить. Был как живой комок нервов, если кто-то в продакшене опаздывал со сроками и только-только построенные ожидания рушились. Он с начала года разбил вторую клавиатуру, потому что жал не те горячие клавиши и Премьер его не слушался. Во сне он часто плакал, беззвучно, Илья чувствовал, если спали, обнявшись. И на памяти Ильи никто не делал то же самое, что он, так, как это делал он. Даже при том, что в 2017 году четырнадцать ивентов в год превратились в четыре. Даже при том, сколько времени он проводил у Ильи на матрасе, глядя в потолок. Если кто-то мог делать эту работу лучше него, чо ж никто не сделал ее – лучше него? Илья помнил переполненный балкон в Опере. Половина этих людей оплакивала проект, как будто у них умер лучший друг, когда Денис закрыл СловоСпб. Среди них не нашлось ни одного, готового его заменить. Сережа Аббалбиск рассказывал, как Забэ говорил: мол, это может делать вообще любой еблан. Денис нежно спросил, когда там Забэ перестал побираться на РБЛ и поднял монтажную ставку с пяти косарей. Илья посмеялся, с облегчением, но снова сам ничего не сказал. А ему хотелось сказать. Как он поздно понял, чего стоил на самом деле их общий дом. И как он гордился Денисом за то, что этот дом простоял – достаточно долго, чтоб они теперь могли друг друга поздравлять и хлопать по спине. Очень хотел поздравить его. Очень хотел сказать, что Гной бы здесь не стоял, если бы не он. Денис вышел на воздух заебанный и сонный, и попросил его: проследи, чтобы технику сгрузили. В голове мешались мысли, вокруг, внутри, повсюду было так много всего, мелькали картинки, отвлекали чужие голоса, только что видел его – и вот он пропал. Еще через час Илья с Кингстой закрыли отгрузку, Эдик забрал и заполнил бланки, хотя Илья просил дать попробовать: - Это не игрушка тебе, все. Ржали, дергая их друг на друга, чуть не порвали лист. Умнов хотел выпить, перебирали, с кем веселей отмечать, обнаружилось, что Гной не поехал на вписку Ренессанса к Букеру: - Слава не в настроение чо-то. - Да просто устал. И выяснилось, что где Денис – никто не знает. - Он не отвечает чего-то. - Ну сообщение про отгрузку прочитал вот… - Да спать лег, скорей всего. Он чо – весь день же тут промудохался… - Ну ты же серьезный пацан? Ты ж со мной поедешь бухать? Маринка в Семнашке сейчас… - Давай к Федосу тогда. Политически же – как? Нейтрально? Всем насрать, ну сегодня-то? - У него старый адрес? Надо только по пути заехать нормального напалма взять, я прям хочу чего-то, чтоб прям пиздец, как будто я короче проглотил Оксимирона и он там бомбит где-то в кишках – - Я тогда поеду, ребят. - Да? Точно? - Ну Дэнчику привет тогда. Если проснется, приезжайте, я думаю, это до вечера до завтрашнего все будет догорать… - Я предложу ему, обязательно. - Давай, вытаскивай его, да. А то чо – ну. Все-таки. Наш генерал. Умнов толкнул Илью кулаком в плечо. Илья не сразу понял шутку, а когда понял – не обиделся. Это все были прошлые дела, и он впервые за год чувствовал, что они как будто не имеют к нему вообще никакого отношения, и все это так незначительно, так безвредно, так мало говорит о них двоих, что даже не стоит трудиться, чтобы это забыть. Илья вернулся домой. Телефон Дениса лежал на подоконнике. Дениса не было. И все было один в один, как месяц назад, когда Илья пришел домой и увидел его в крови. Только теперь не было ни единого шанса его разыскать. Его остановить. Когда Илья окончательно достал его вопросами о том, каково это, на что это похоже, как понять, что с ним происходит, Денис сказал: - Это как будто тебе все время больно… не, нахуй, это пиздец педовочно звучит, даже сразу. - Нет. Вообще. - Это как будто… не знаю, тебя сбили. С ног. Ударом сбили. И ты пытаешься шевелиться. Но каждое движение. Шаг там, поворот. Вдох даже. Оно отдается и ты все время чувствуешь, как что-то не так с тобой. От всего на свете – что-то не то с тобой. От каждого звука. От всего вокруг. Это – знаешь, короче, у Стругацких была такая тема. Пикник на обочине, по-моему. Вот там была хреновина, Ведьмин Студень. Вот как будто ты попал в нее с головой. И кругом вот это вот непонятно вещество. Бесформенное. Невидимое. То ли кисель, то ли туман, то ли нихуя. И в нем постоянно как будто задеваешь острые предметы – или это сам он такой, и он режет тебя на каждый шаг. А потом в какой-то момент просто расхуярит пополам. Илья спросил тогда: - Если ты снова – ну, почувствуешь это. Скажи мне. Это же можно сделать? Ты можешь сказать – чтобы… не как в прошлый раз? И Денис уперся лбом ему в плечо, долго молчал, а потом повторил, в который раз за эти недели. - Я тебя не брошу. Я обещал. Ну неужели так вышло снова. Неужели опять получилось, что глупый смешной МиккиМаус поверил, когда он соврал?