Нибиру

- Ты не ругайся только. Я в парке, откуда твоя сестра эту сториз постила, ну которую час назад. Да, а еще я в Челябинске. С этого начинать наверно надо было. - Скажи, что ты шутишь. - Зашел в ворота, которые – ну, типа, сказочные. И… где ты? Вы еще там хотя бы? Денис молчал. - Але? Лавочки, мороженое, деревья, деревья, аттракционы были в истории – но здесь только детские. Был пруд на картинке? - Успокойся сейчас, возьми машину, езжай туда, где остановился. - Я не останавливался нигде. - Ладно… - Я прилетел утром только. Поспрашивал пацанов, где ты – ты только не злись – я ничего такого не… - Найди место, где сядешь, я подойду. - …я, короче, сказал, ты мне бабок должен. Ну я Димону только, он же не будет пиздеть потом? - Ты – что? Стоп. Не важно. Где-то рядом с ним там смеялись. Оглянулся по аллеи. Ни одной компании, чтобы с девушками, только две школьницы катались на роликах. И мамаша еще шла с ребенком. Деревянный городок. Пруд с мостиком. - Найди что-нибудь. Подальше отсюда, главное. - Нет. - Подъеду, поговорим. Он осекся. Закрыл трубку рукой, но все равно было слышно, как он сказал: - Не важно, кто это. И уже Илье: - Значит, не поговорим. - Подожди – - Я занят сейчас. - Пожалуйста. Илья с голосом не справился и в носу защипало. - Ты очень усугубляешь. Ровные ряды сосен. Еще мороженое. Корова в цветных пятнах. Дети кричали. Закололо в боку, не хватало воздуха. Не беги – бежать некуда – он так близко, и все равно не достать. Третьи сутки бессонницы, неделя в нули, смешно, от водки живот заболел, и стало страшно, так по-детски, нелепо, сучил ногами на диване, один, в темной квартире, не проходило, но залил еще, чтобы вырубило. Вытер мокрое лицо и понял, что не реветь не получится. - Илья… - Пожалуйста. Ну хоть это ты мне должен. Хоть что-то ты мне должен, в итоге? - Мы в ресторане Шафран, внутри парка, на веранде. Илюш… - Прости меня. - …я выйду, встречу, будь у входа. После баттла Гноя с Мироном, когда Илья не нашел его в квартире, сначала, конечно, к окну бросился. Ну ладно, смешно. Хорошо. Смешно. Третий этаж. Конечно, нахуй, смешно. Конечно, смешно, блядь. Потом во двор, на улицу, на соседнюю улицу, сквер проходной. Добежал до набережной. Гадал: если бы случилось что-то – если бы человек в воду прыгнул, ну в конце концов, летом, с подсветкой, с корабликами ночными там всякими, - это заметили бы? Какая-то толпа собралась бы, кто-то бы – кто-то бы спас его? Он, конечно, не прыгнул бы. Конечно. Конечно, это как этаж третий. Там, где кораблики, тем более. Переполненные улицы. Пьяные голоса. Руки тряслись, уронил телефон и – ну супер – разбил экран. Телефон не слушался в итоге, когда номера искал. Так хотелось его расхуярить. До ора. Мимо проходили какие-то уебаны, и один заржал: с того, как Илья прикольно бесится. Послал его. Он вернулся. Еле разняли, телефон упал второй раз. Бережно-бережно трогал его кончиками пальцев: ну пожалуйста, ну прошу тебя, ну я тебе новое стекло поставлю и пленку защитную. Так и сидел на земле, пока мент не подошел, чуть не приняли, увидел его лицо, растерялся, попросил «покинуть местоположение». Позвонил Эдику. Позвонил Диме. А вы уже едете? Дэнчик как, оклимался, вы вместе? Ничего не слышали. Позвонил Димону Берсерку, и Киви, и Всячу, и даже Диме Шишу. Остался Гнойный, да? Илья сидел на выступе, маленьком таком, у дома, напротив прокуратуры, мимо проезжали машины, все время кто-то шел. Надо было вернуться домой, наверное, ждать там. Умнов перезвонил, сказал перестать наводить шум. - Если утром он не появится, тогда будем нервничать, договорились? Хорошо? - Вы никогда не нервничаете. - Илья… - Как ты можешь – не нервничать? - Я ему наберу еще, ладно? - Он телефон оставил. Ты чо, совсем не слушал, получается? - А что Слава сказал? - Что Слава сказал? - Ясненько. Подожди секунду… только больше никого не дергай, ладно? Перезвонил еще раз через пять минут. - Илюш, давай ты к нам приедешь? Утром пообщаетесь. - Он у Гноя? Не хотел отвечать, потом: - Слава трубку не берет. - Ну ты хотя бы должен мне помочь, вы же друзья с ним - С той стороны – усталый, выхолощенный голос, как не настоящий: - Как думаешь, что нам сделать можно? - Я не знаю – что-нибудь, что угодно нужно – - Что угодно – не нужно, это точно. Ты на улице, что ли? Иди домой. Иди, вдруг он дома, ну серьезно – ну е-мое. А это получилось совсем по-другому. Как будто все было хорошо. Как будто ему за Илью обидно стало даже: что он вот так вот по-глупому извелся. - Ну он пройтись вышел, наверное. Уже тебя ждет, может быть. Сегодня день такой, все празднуют, под впечатлением все – он обмозговать вышел, или на тусовку уехал. Илья почти поверил, но дальше было: - Ну чего ты загнался из ничего? И больше он Диме уже не сказал ничего. Назад шел долго, очень хотелось еще подольше, очень хотелось, чтобы он правда вернулся: но Илья знал, что такого не будет, и изо всех сил оттягивал момент, когда надеяться станет невозможно. В квартире был свет, Илья забыл, что сам не выключил, сердце зашлось, рванул на кухню – но никого не нашел. Трясло, не мог согреться, влепил себе пощечину, еще одну, не обнуляло. Включил духовку, чтобы греться, в последний раз так делал в Выборге, зимой. Не помогло. Почувствовал, что клонит в сон, никак нельзя было спать – нельзя было так с ним – никак нельзя, и никогда не засыпал в такие моменты, а это было хуже ночей, когда Лена не возвращалась домой и ждал ее до рассвета, хуже, чем когда маму увезли на операцию с аппендицитом, и перерыл весь интернет, читая про поздние случаи, звонил в больницу сплошняком, звонок за звонком, но там не брали трубку, хуже, чем в прошлый раз с Денисом, в прошлый раз голова выключилась, в этот раз нельзя было – не понимать до конца, нельзя было… Но тело выключилось незаметно и запросто, и глаза открыл на полу, у холодной батареи, в половину седьмого утра. А Денис не пришел. Ну конечно, Денис не пришел. «Я с тобой буду все время». Обещал ему – и в итоге что? «Я с тобой буду все время». И как можно было так все проебать за один сраный месяц? Опять? Просил прощения, по кругу, нос заложило от слез, толком вздохнуть не мог, потом заметил, что расчесал ладони в кровь. Молился. Сбивался. За окном вороны каркали. Внизу соседи ходили. Зажимал руками уши, звуки стали невыносимыми. Дважды подрывался к двери. Зачем-то дождался восьми. Еще позвонил. Почти никто не взял трубку. Сонный голос Умнова: - Илюш, давай ты спать будешь. - Он не вернется. - У тебя никто не примет заявление еще трое суток, все равно. Днем подумаем с ребятами, если не разрулится. - Ну как может быть вообще все равно? Вот настолько, вот так? - Ты не прав. - Какого хуя, суки, вы спите тогда? - Компромиссный вариант. Пройдет еще два часа, позвони врачу его и… ну я не знаю… - У меня его номера нет. Умнов замолчал. Зевнул. Перевернулся. - А телефон – Дениса мобильник в смысле – где-то рядом лежит? Его Илья тоже чуть не разбил. - Айфон по отпечатку пальца у него. - Забей 3753. - Это что?.. - Это годы сталинских депрессий и код от трубки еще. Сделал? Сделал. - Открой заметки. Дэнчик будет недоволен не то слово, если это все зря, я серьезно говорю, лучше бы ты подождал… - Что в заметках? - А есть что-нибудь? - Что?.. - Записка? План? Адрес какой-нибудь? - Как ты можешь вообще сейчас - - Есть? - Не было – Давился собственным голосом. - Не было никакой записки в прошлый раз. Блядь!.. Скрип матраса, удивленный голос. - Конечно, была. Только несколько дней спустя понял, что не спросил, какая – так долго гадал и не спросил – а Умнов, конечно, не сказал. На сообщения ответил: «Это не наше дело, и давай не будем к этому возвращаться. Все хорошо же уже?» «Все хорошо» не было ещё долго. Тошнило от голода, но забыл поесть, в оба дня. А кто вообще смог бы есть? Позвонил не по тем телефонам врачей, потом – по тем, везде послали нахер. Пролистал его записи ежедневные. Жадно, как будто это было все, что теперь мог сберечь. Так странно было в to do-листах, среди задач, находить свое имя раз за разом. Просто имя, вообще без пометок. И за прошлый раз – «Илья. Важно. Предлог? Звонок, Эдик. Феназепам, вар2. Уточнить спирт». Фото парусника на его скринсейвере. Долго не мог выпустить его из рук, но решил вернуть на зарядку, а вдруг кто-нибудь позвонит на него уже, а вдруг чудо, а вдруг повезет. Снова уплыл в сон – но казалось, буквально тут же щелкнул замок. А когда Денис вошел, Илья расплакался и не мог встать, чтобы подойти к нему: вскочил и грохнулся, отсидел ногу в углу. - Спасибо. Спасибо, что – спасибо, что – я, правда – я, просто… Вставал и падал, Денис помог, придвинул стул, посадил. Илья не сразу заметил, насколько у него окаменевшее лицо, совсем без выражения. - Извини пожалуйста меня, я все просрал, все – я пропустил, да? – я больше… я очень буду стараться, я больше буду стараться, правда – - О чем речь? - Я закрыл разгрузку и сразу домой поехал. Сразу в этот раз, я очень… я думал… ничего не получается опять, но я правда же до этого – ну – я же делал – я… правда? Нет? - Выпей. Денис налил воды. Потом налил водки: воду Илья уронил. - Прости. - Забей, я уберу. - Прости меня. Я тебя очень люблю, я знаю, каждый раз говорю – но я реально… я же… Обнял его за пояс. Рыдал, уткнувшись ему в живот. - Я спал с другим человеком. Я знаю, что так нельзя, и на этом нам, видимо, придется закончить. - Ты?.. - Сегодня. Пока ты думал неизвестно о чем, и – боялся за меня, наверное. И все остальное. Я ебался в это время, как животное конченное, у те – Первый раз его ударил очень неуклюже, совсем почти никак, и повторил второй раз как следует. И третий, на всякий случай. - Ну это честно. А потом Илья заметил, что на нем худи. Она лежала на стуле, когда Илья вернулся в квартиру. Она была там, когда он пришел с улицы, после безуспешных поисков: ну хуевых поисков, хорошо, ну как смог. И Денис никак не успел бы надеть ее сейчас, когда вернулся. То есть где-то когда Илья спал, где-то когда его унесло, Денис зашел домой. Оделся. Забрал телефон – больше его на зарядке не было. И вышел ещё куда-то, спокойно, нормально, в порядке вещей. Пока Илья спал на полу здесь, зареванный, как телка. И не может быть, чтобы Денис не видел его. Видел, точно. И ничего не сделал. И не сказал ему ни слова. Илья всадил еще раз и расшиб кулак. У Дениса из носа хлынула кровь, Илья подумал, что сломал его. Денис согнулся и ладонью как будто пытался остановить поток. Потом поднял на него глаза. И когда он смотрел так, Илья чувствовал обычно, как исчезают мысли и замирает тело. Чувствовал, что сделает что угодно - для него. Что угодно. - Уебывай. Денис как будто не расслышал. - В холодильнике пельмени есть. Приложи к руке. - Из моей квартиры уебывай, я тебя больше – блядь – я никогда больше тебя видеть не хочу, ты слышишь? - Я вещи заберу – ладно? – и без вопросов. - Сдохни нахуй уже, сдохни бога ради! Где-нибудь подальше только, блядь, ты – как ты, блядь… ты же себе объясняешь как-то там, что ты отличный парень – - Нет. - Это вокруг все неправы. Это тебе тяжело. - Илья – - Я тебя ненавижу. - Твое право. - Ты меня… ты меня ненавидишь. - Конечно, нет. - Что я сделал? Что так можно со мной и ты просто – - Я сейчас возьму бабки с ноутом – и ты мне позвонишь потом, как удобно будет, чтобы я зашел без тебя. - Какая же ты сука, а. Ты же – блядь – я не знаю, кто так… ты вообще не человек как будто… - Я предупреждал, что этим все кончится. Целый час почти продержался, ни о чем не жалея (жалея только себя, жалея бесконечно). Еще день вроде даже себе обещал, что не поползет назад. Выписал больничный, уехал к родителям от греха. А потом получилось как-то, что его нет в городе, Москва, Faces and Laces, Севастополь, музфест, пустые дни, тишина в сети, никаких интервью, ни слова от других, подписанная собранная коробка в спальне, сообщение: 12:00 "Напиши Димону, когда вывезти" 12:13 "Я ничего сказать не могу, что бы что-то меняло" 13:01 "Что мне жаль, я думаю, и без разговоров ясно" Записал и стер подряд три голосовухи, где орал на него. Сорвал голос. Не стал стирать четвертую. Вспотел, когда увидел, что она в просмотренных. Взял отпуск за свой счет, чтобы не трезветь, чтобы так оттянуть время и обмануть себя, погрузить в криокамеру и насильно отвезти туда, где до него будет уже не добраться, где так сильно не будет рвать изнутри. С Леной этого не вышло до конца - Лену не пережил бы вообще, если бы не он, никак, - но слегка обезболило, и, открывая бутылку, даже чувствовал себя спокойнее, пусть не каждый раз, как будто был выход, как будто что-то, как-то, хоть как-то можно было предпринять. Когда встретил Гноя на пороге (нашел у порога), даже этот план провалился с треском. Понял одновременно - если раньше мог как-то притворяться, что не понимал и не верил, - где Денис ночевал тогда и где не ночует теперь. С этого момента точно знал, что не выдержит. Не сможет себя уговорить, ни в какую, вообще, что выдерживать стоит. Нестерпимо хотелось вернуть его. С чем угодно смог бы бороться, кроме надежды.