Нибиру

Домой ехали молча. Денис сел вперед, Илья врубил в наушниках Бориса Брейча. Вытащил один, только когда таксист к Денису потянулся, через коробку передач. - Эй! Плоха? Давай остановлю, если плоха, машину не порть мне – Денис ответил: - Все нормально. Его голос звучал глухо и как будто откуда-то снизу. - Я вижу нормально – щас салон испортите мне – Он второй раз протянул руку и, видимо, потряс Дениса за локоть, потому что Денис ебнул ему по руке, и ебнул как следует. Денис выпрямился, и вот тут Илья понял, что он все это время сидел, сложившись пополам, головой в колени. Начался срач. Водитель тормознул. Пришлось выходить. Были в десяти минутах от дома, пошли пешком. Дождь перестал, и в воздухе было тихое сожаление, влажное дыхание осени. Илья не решался спросить, что произошло в машине. Не хотел спрашивать. Не хотел знать, из-за Димы это или нет. Не хотел слышать, что Денису жаль – и что ему не жаль. Не хотел его оправдывать. Не хотел разочаровываться сильнее. Достал телефон, чтобы влепить таксисту единичку, но разбитый экран лагал. - Да сука блядь - А Денис посмотрел на него и на его покоцаный мобильник: - Погоди… Достал свой и что-то вбил в поиск, голосовой помощник Google Maps сказал «поверните направо», и Денис потянул Илью за собой. - Мы куда? - Тут близко. Зашли в связной, и Денис кивнул на витрину: - Выбирай. - Ты серьезно? - Ну конверт с бабками ты не трогал, зайдем с другого края. - Пиздец. - Илюш, у тебя труба в нули, ты чего выебываешься-то, я понять не могу? - Ты – не можешь. - Должна ж от меня быть польза, кроме вреда, в конце концов – - Мне ничего от тебя не надо. - Ой ли? К ним подошел консультант: - Вам помочь? - А похоже? Консультант отвалил, Илья хуй забил на то, что магазин маленький, что их слышно при любом раскладе, что они привлекают внимание. - Ты откупаешься же в тупую, ты не видишь, как это уебищно, или что? Или специально стараешься все уебищно сделать? - Блядь, как телка. Нахуй так усложнять все? Илья развернулся и двинул за дверь. На улице завис просто потому, что не знал, куда идти. Вернуться в квартиру? Они вместе жили. Затусить по барам? И дальше что? Уйти? Совсем уйти, сейчас? Бросило в пот. Не дай бог. Обернулся, увидел, что Денис вышел за ним, но дал пробомбиться, ближе не подходил. Он поймал взляд Ильи, кивнул на продавца за стеклянной дверью. - Как ты думаешь, узнал нас? У Ильи зазвонил телефон, звонили с работы, он свайпнул вправо три раза подряд, команда не проходила. - По-моему, он в твиттер постит – - Сука! О трещину в стекле резанул большой палец. Выступила кровь. Денис оглянулся еще раз на стеклянную дверь и едва-едва тронул Илью за запястье: - Пошли домой. Хорошо? Пойдем со мной. А в темном, затхлом подъезде, он аккуратно и бережно взял Илью за руку. Прижался губами к подушечке пальца. Илья втянул воздух сквозь сжатые зубы, когда он присосался к царапине. Денис легко, почти невесомо провел по ней языком напоследок. Илья стоял, не шевелясь, едва дыша, прижавшись спиной к обшарпанной стенке падика. И когда Денис поцеловал его, глубоко и медленно, Илья почувствовал, что позволит ему что угодно. Где угодно. Он может вести себя, как конченная мразь, может плюнуть ему в ебало, может врать, охуевать, трахаться на стороне, с каждым шагом сильней удаляться от того человека, которого Илья любил – и которого больше не было (не было никогда, скорей всего). Кем бы он ни был. Что бы ни делал. Илья не сможет выпустить его из рук. - Если думаешь, что кинешь мне бабки в ебло и замяли, то хуй там. Влажное, мимолетное прикосновение его губ. У Ильи был стояк. Денис прижался к нему бедром. - А что ты хочешь? - Я хочу в пилот. Он даже отстранился. - Илюш… - Что? Чо, дороговато? Типа перебор? - Это не я решаю. Илья толкнул его в грудь. - А кто это решает? - Я тебя предлагал, одним из первых, если тебе вдруг важно. - Ты хоть где-то можешь не пиздеть? - Тебе переписку показать? Он открыл почту, сунул Илье свой айфон. - Вперед, ладно – ладно, давай. Охуенно живем. - …они отказались? - Ты читай, ты не меня спрашивай. - Почему они отказались? - Илюш… - А кого взяли?.. - У тебя один баттл, из восьми, где ты текст не забыл. Ну ты думаешь, они вообще не смотрят, что ли, кого берут? Или это типа ролять не должно? - Ну – подрезать же можно всегда… - Это не разговор. - Гнойный раунд против Эрнесто забыл – - А это – тем более. - И с листа читал! - И Оксимирона раком поставил. Дай бог каждому так с листа читать. В подъезд зашли два пацана с великом. Пришлось подождать, пока пройдут. Позвонят в дверь на втором этаже. Их впустят. - И чо – ну… ну а кто там будет-то все-таки, хорошо? Чо, прям – пиздец, я настолько хуже делаю, по-твоему? Ты меня в командник взял, ты – это потому, что не было тогда никого, типа, похуй, сойдет, а – - Илюш. - …а – теперь… теперь нахуй, теперь серьезно все, пиздуй давай - - Илюш. Давай так поступим. - Ты говорил, что тебе нравилось. - Илюша… - Что круто получилось. Ты мне сам говорил. Я в одном месте запнулся-то, ну релод, ну бывает, у всех бывает, у тебя вообще – - Давай мы так поступим. Да? Ты слышишь меня? Денис сжал его голову обеими руками. Илья осекся. Его ладони были горячими, сжимали крепко, не больно, но в эту секунду казалось, он мог бы раздавить Илье голову, как гнилой орех: если бы захотел. Стало трудно дышать. Стояк никуда не делся. - Давай тебя в пару поставим, с кем-нибудь, кто прошел в список. Да? Будет честный шанс себя показать, на ивенте ближайшем. Если они не правы – там я не прав – замечательно. Будет качество, будет уровень, всем нам утрешь ебальники, обсудим списки заново. Перед публикой выступишь, опять же, на большую толпу, у тебя тейп выходит, лишним не будет… ну а если не получится – тут чо. Тут уж некого винить тогда, извини пожалуйста. И Илья медленно кивнул, не сводя с него глаз. Облизнул пересохшие губы. Денис убрал руки, напоследок едва-едва коснувшись его подбородка. Илья зажмурился, чтоб прийти в себя. Привалился к стене. Жалел, что так хорошо слышно его шумное дыхание. И сам не ждал, что скажет: - А так бы ты мне ивент не дал? Денис рассмеялся: по-настоящему, как не смеялся давно, забив на то, чтобы прятать щербинку между зубами. - Как быстро аппетиты растут у мышонка. А кто это говорил, еще раз: мне от тебя не надо нихуя, вот это вот все прочее? Он взъерошил Илье волосы и пошел наверх. Побежал, когда Илья рванул за ним. Илья догнал его, когда он открывал дверь в квартиру. Втолкнул в коридор. Целовались у каждой стенки. Как в первый раз. Как будто все могло еще – все должно было – хорошо кончиться. Илья не думал в тот момент, как давно они не страдали херней. Как ублюдочно и неуместно было делать это теперь. Не думал, что их время истекает. Не думал вообще. Упали на матрас, раздевали друг друга впопыхах, Денис поцеловал его руку, когда Илья стянул с него футболку. Давно, пару лет назад, когда кинул братишке T-One сборку первого микстейпа, он прислал видос в ответ. С поющей мышкой. Это была Американская Сказка, Илья смотрел ее в детстве, мышка Таня пела Силин Дион, танцуя в заброшенной лавке, и у нее был наперсток, наполненный – не водой, ее песней, скорей всего, вода не бывает такого цвета, и если воду пролить на бумагу, бумаге придет пиздец, но Таня плеснула из наперстка на пыльную картинку в старой книге – и вернула ей настоящие цвета. Страница сияла, картинка на ней расцвела, и светлое пятно росло у Тани под башмачками. Пока она пела, мир вокруг нее становился таким, каким был задуман, каким был, однажды, прежде, чем его оставили, лавку бросили, дверь заперли, и толстый слой пыли задушил живые цвета, а книги стало некому читать. Илья написал: «Отлично подъебал, я тебе это припомню, чувак», но образ застрял в его памяти, слишком многосложный, чтоб его реализовать, слишком пестрый – слишком подлинный – чтобы отбросить его. А когда они с Денисом раздели друг друга догола, целовались на заправленном матрасе, и Илья чувствовал его, всей кожей, всем собой, он вдруг представил страницу из книги сказок, и как она оживает, пока золотые капли летят на нее из наперстка. Волшебный фокус, плавное короткое движение, Денис обнял его ногами, скрестив лодыжки за его спиной. Его пальцы у Ильи в волосах. Его язык – по горлу, от кадыка до подбородка. И как он не закрывал глаза, упрямо наращивая темп, быстрее, резче подаваясь вперед, заставляя Илью отвечать, подгоняя его, как будто они снова бежали на перегонки. Он откинулся на матрас. Его сильная грудь, рельефный пресс, гибкая, яркая линия его тела. Илья не останавливался. Потом он притянул Илью к себе. Трахались в этот вечер до отключки. Илья не сразу догадался – не хотел верить – что все это был спектакль. Ночью Денис еще мог встать. Ночью Илья проснулся и увидел свет: горела настольная лампочка. Стол был выпотрошен, нижний, «архивный» ящик был перевернут. Илья вышел на кухню. Денис услышал скрип паркета в коридоре и дернулся: как будто испугался. Смотрел на Илью потерянно, словно не узнавая. Илья объяснил: - Сушит пиздец. Я воды попью? На столе лежали полароидные снимки: три штуки, Илья никогда их раньше не видел. Денис накрыл их ладонью, вслепую. Два спрятал. Третий остался торчать. - А кто это? Денис не мешал ему, когда он подошел. В полной комнате людей (она казалась смутно знакомой) вспышка выхватила женское бедро в коротких шортах, чью-то руку со стаканом, красным, как на вечеринках в американском кино, полузасвеченный профиль мужчины в кресле – и подростка, сидевшего на подлокотнике. Илья смотрел на его загорелые ноги, в белых кроссах. На его голое колено. И на руку мужчины, поверх его колена. Подарочная бутылка Ballantines, которую принес Замай и которую держали на память, не открывая, стояла на столе почти пустая. Илья добил ее в один глоток и пожалел, что было мало. - Ты здесь красивый. На себя не похож. - Вот спасибо. Стало как-то полегче, от того, что Денис сказал это, от того, как привычно звучал его голос. - Да не, не в смысле – короче, я не то имел в виду. А что Илья имел в виду? Узнал его правда не сразу, хотя отчетливо видел ямочку на его щеке. Его (Восточно-)римский профиль. И его глаза. Его глаза не изменились совсем. Обещанье в сумерках. Ускользающий приз. Если бы такие глаза были у девушки, кто бы только не бегал для нее: на перегонки. На фото он смотрел в сторону, слушал кого-то другого, - но скосил взгляд, едва-едва. Потому, что в это время, должно быть, ему на колено легла рука. И тогда на щеке у него показалась знакомая ямочка, а улыбка едва-едва тронула уголки его рта. Он не вздрогнул. Не отстранился. Не обернулся. Не нервничал, что попадет в кадр. Не думал, как будет выглядеть со стороны. И выглядел он завораживающе. Как будто прошел босяком длинный путь по лунной дорожке: из мира, который обещали его глаза. С Денисом, которого Илья знал, у них не было ничего общего. - Подожди, а чо, это Хайд, что ли? - А? Нет. Нет, откуда?.. - Слева в смысле, ну типа – - Ты смеешься, что ли? Мне семнадцать лет здесь, вопрос странный даже какой-то… Денис хотел подняться, неловко сдвинул руку, опершись на стол, и чуть не упал. Только тогда Илья понял, насколько он пьян. Илья хотел подставить плечо, но Денис его отодвинул. - Похуй. - Дэн – - Похуй. Он забрал со стола мобильник и забыл про фото. Илья услышал из коридора его голос. - Скажи ему, что он был прав. Хотел переспросить, потом дошло, что Денис на ходу писал голосовуху. - Я конченная мразь. Блядь, поебать. Он все равно узнает. Семнадцатилетний Денис держал на отлете сигарету, и Илья кончиками пальцев коснулся его руки. Его лица. Его колена, накрытого чужой ладонью. Хлопнула дверь в спальню. На втором снимке была площадка в горах. Едва наметившийся рассвет в долине. У тачки горели габаритные огни. И возле нее Илья увидел две едва различимых тени. На третьей был мужской затылок: кто-то уснул за письменным столом, на большой коробке пиццы в жирных пятнах. Илья вернулся в постель. Подвинулся поближе, прижался щекой к спине Дениса. Тот перевернулся. И обнял Илью во сне. От него сильно пахло спиртом, но под перегаром Илья чувствовал его собственный запах, сладковатый, легкий, едва уловимый. И Илья погрузился в него с головой. С утра Илья не ожидал, что он поднимется: сам бы не встал, если бы столько вылакал. Уехал на работу. Когда вернулся, он лежал на прежнем месте. И Илья знал, знал отлично, что это значит, но сказал себе: нет. Ничего пока не случилось. Пока – незачем нагнетать. Порадовался, когда он дошел до туалета. Спросил его: - Ты в порядке? Он не ответил. Очевидно было, что не в порядке, но Илья поел, принял душ и лег к нему. Его запах стал плотнее, настойчивей. Илья лежал рядом с ним и растягивал момент: это тоже был верный признак, что он все понял отлично, еще тогда, но понимать не хотелось. Утром приехал Умнов, впустил его Илья. Показал, где договора. Дима сказал, что их нужно отдать курьеру: и что он его встретит, а дверь потом захлопнет. Денис не проснулся. На часах было восемь, и все согласились, что он просто устал и не надо его поднимать. Свою подпись на допнике он поставил заранее. Илья понадеялся – в полсилы – что, раз Умнов не нервничает и ничего не замечает, ему тоже не надо. Ему тоже можно: не замечать. Подарил себе еще один день. Еще один день отсрочки, и тогда посмотрим. Вечером квартира встретила его нежилой тишиной: и новым запахом. Иначе пах воздух. Илья не сразу догадался, в чем дело. В доме больше не курили. - Дэн… пора вставать. Проснись пожалуйста. Дэн. Де… Денис вставай, пожалуйста. Посмотри на меня. В конце концов, Денис заворочался, недовольно застонал и отвернулся к стене. - Дэн, пожалуйста. Ну вставай. Ну поешь хотя бы и снова ляжешь. Хочешь, я сюда принесу? Сжавшись в комок, накрыв руками голову, он выглядел так, как будто его пинали толпой – и он защищался от ударов. Илья вышел, как был, без куртки, почти бегом влетел в КБ, водку не продали без паспорта. Сидел на лавочке во дворе, мерз и думал, что делать: с огромным сопротивлением, потому что беда была знакомая – и вот знакомого решения не было. Вызвать скорую? Чтобы его забрали опять? Нельзя. Почему нельзя? Потому что Гной так сказал? Почему нельзя? Скоро пилот. Ебанись, и дальше что? Будут проблемы. У кого? Они в бешенстве будут. Насрать на них. Насрать на них. Значит, звонить? И признать, что ничего не вышло. Снова. Что Илья не справился. Снова. И он снова болен. Он снова болен: настолько, что сам не сможет подняться. Потому, что Илья не справился. Вернулся обратно, налил воды в чашку. Сел на матрас рядом с ним. - Попей, хорошо? Немножко, сколько можешь. Попей и я отстану. Денис. Попей, пожалуйста, ты так вторые сутки, тебе будет очень плохо. Мне придется врача позвать, ты же понимать должен это. Ты меня слышишь? Может быть… мне… мне принести тебе что-нибудь? Денис медленно открыл глаза. Взял чашку. Поставил на пол, расплескав половину напоследок. - Выключи свет. И тут Илья уже должен был обнаружить подвох, но Денис почти никогда не пил таблетки при нем, и Илья о них просто не вспомнил: не привык к тому, что обычно – они есть. Под утро Денис встал все-таки – и упал в коридоре в обморок. Илья не расслышал шум, проснулся по будильнику, вышел в коридор – и споткнулся об него. А Денис, видимо, ударился, когда падал, Илья видел кровь у него на виске, вспомнил все фильмы, где на этом герой заканчивался, и еще полчаса не решался проверить ему пульс. Чай заварил. Даже зубы почистил. Проверив и убедившись, что он жив, Илья хотел встать с пола и тут же сел обратно, потому что его самого ноги не слушались. А потом он разрыдался: как баба, на всю квартиру. Представил, как будет тащить Дениса за ноги, в спальню – Тащить его. Теперь в обратную сторону. Схватил первую в жизни истерику с нервным смехом, пополам с соплями. А когда немного успокоился, прилег рядом с Дэном, моргнул и вынырнул к полудню. Не слышал шесть пропущенных из офиса, зато услышал его голос. - Илюш. А что… что? Что произошло и как мы здесь оказались? Илья моргнул еще раз и проснулся на матрасе, под одеялом, один, со стикером на телефоне: «Сначала читай чат». Выяснилось, что Денис написал менеджеру с его трубки: мол, очень нужен больничный задним числом, температура под сорок, не мог ответить, только-только пришел в себя. Все происходящее казалось каким-то абсурдным и всратым днем сурка. Хотелось проснуться, до паники. Пошел умыться. Денис спал в пустой ванне. Илья не нашел, что сказать. Шум воды разбудил его, он зашевелился. - Ты как? Илья понятия не имел, как ответить. Денис выбрался из ванны, его движения казались неестественными, до отторжения. Он встал у Ильи за спиной. Взял его за плечи. Его большие пальцы двигались вверх-вниз: успокаивающе, размеренно. Потом он потянулся за гребешком и тщательно расчесал Илье мокрые волосы. Поцеловал его в затылок. - Все будет хорошо. Я обещаю, не беспокойся больше ни минуты. У него на виске по-прежнему была засохшая кровь. Он был бледным до серого. И Илья с трудом совладал с голосом. - Ты умер? А Денис обнял его, и Илья словно прирос к месту: от страха. Не мог объяснить, что его так напугало. Смотрел на руки Дениса в зеркале. И боялся лишний раз шевельнуться. - Ну что ты. - Я больше не могу. В зеркале, Денис погладил его по щеке. Илья почувствовал, что дрожит. - Закажи доставку. Выспись. Отвлекись ка… я не знаю. Просто дай мне немного передохнуть. Не… и я вернусь. А на следующее утро Илья выносил мусор, пакет порвался – и он увидел едва початую пачку циталопрама, выпавшую с самого низа, то есть выброшенную почти неделю назад. - Какого хуя? Денис не шелохнулся, когда он влетел в спальню. - Отвечай – отвечай мне, блядь, ты не отлежишься, - сука отвечай! Как так блядь вообще можно? Нахуя? Нахуя, блядь? А он больше не закрывался от света и не сворачивался в клубок, когда Илья лупил его по спине. По голове. По бледным щекам. Он даже не открыл глаза. Потом Илья очень жалел, что мусор вывалил на кровать. Денису было плевать, а самому ему пришлось отмывать матрас: просто простынь сменить не помогло. - Дим? Привет. Тут разговор есть просто – нормально щас? Умнову набрал по пути к метро. - Слушай, я в курсе, у вас съемки скоро – но ты ж понимаешь, что он не вытянет? Ну в смысле он уже сейчас из кровати не встает, ну ясно же, чем это дальше кончится. Я знаю, ты не любишь всего этого – но если ты что-то от него хочешь, делать что-то надо сейчас уже. Ну либо вам замена какая-то нужна будет, не знаю. Денис, конечно, сказал бы, что это предательство. И Илья знал заранее, что этого он, скорее всего, не простит ни за что. Но удивлялся себе только в одном: он научился наконец подбирать слова. И убедил себя, что это необходимо. Он не стал просить Диму о помощи. Не сказал: - Я боюсь за него, он меня не послушает, пожалуйста, поговори с ним, скажи, как быть, уговори его начать принимать лекарства – или все-таки больница нужна, хорошая, правильная, какая скажите, но мне, блядь, страшно его дома оставлять, он очень болен, я серьезно, он сам не разберется. Все это Илья уже говорил, так или иначе. Все это Дима слышал. Все это слышал Денис. И толку от этого не было ровным счетом никакого. Но стоило Диму предупредить: - Он просто не выйдет в кадр. Как Дима приехал. Не приехал, когда Денис пропал и не отвечал на звонки. Когда Илья всю ночь искал его после баттла Гноя с Мироном. Когда он исчез зимой на три месяца, и Илья заебал всех своих и чужих знакомых вопросами. Но вечером, когда Илья сидел за макетом, раздался звонок в дверь. Проблема была в том, что Дима, как потом оказалось, перезвонил Денису после разговора с Ильей. И Денис трубку взял. И поэтому дверь Диме он открыл сам. Захватывающее чувство – как будто за тобой поднимается труп. Смотрел с Леной Экзорциста, все части, в их последний Хеллоуин. Она смеялась, а Илье потом снились кошмары. Денис встал с пола – кровать сохла – и Илья остался сидеть за компом, молча, как будто ничего не заметил, как будто ему не было дела до того, кто пришел, как будто он был не причем. Они обнялись в коридоре, пошли на кухню. Зашумел чайник. Илья отчетливо слышал облегчение – надрывное, избыточное, - в Димином голосе, с первого слова. А в его радужных планах к этому моменту Дима должен был увидеть Дениса в отрубе и позвонить психиатру сам. - Да господи, то ты Илью не знаешь. Он всегда все преувеличивает до неба. Бесконечное ожидание за сценой. Обрывки чужих голосов. Илья так бомбанул, что уже хотел выйти к ним, но услышал, как Дима что-то возразил. Тихо. Неразборчиво. Но твердо. И по тому, как раздраженно и многословно Денис стал убеждать его, что все в порядке, Илья понял: он не повелся. - Мы первый день знакомы, что ли, или это новости какие-то для тебя, я не понимаю? Как бы… ок. Ок. Карты на стол. Хорошо, если до того. Я не в норме. Я два года не в норме. Я все лето не в норме. Ты это знаешь прекрасно все. Ты здесь был в июле, ты своими глазами видел, какое не в норме это было. Дальше что? Кому это мешало когда? - Я не к тому, что мешало… - Типа это как новости, знаешь, что Слава юзает. Вот давайте блядь мы все об этом срочно растревожимся - - Я не к тому, что мешает. Но вообще мешает иногда. - Умнович – - Я не лезу в твои дела – - Не похоже как-то. - Но это ж наши общие дела будут в итоге. Это как раз по лету понятно было. - И ты мне хочешь сказать, что меня слить надо по этому поводу или что? - Ну нет – - Ну а к чему разговор этот весь идиотский, я не понимаю? - Что – может – подстраховаться как-то? Пока не ебнуло? Ну, потому что практика показывает, что потом будет поздно. Они затихли ненадолго. - Дим? Ты чо хочешь? - Я ж не только о делах. Я тебя не трогаю обычно-то – - Я признателен. - Но тоже… - Что – тоже? - Страшно? Илья слышал, как Дима улыбнулся. - Страшно за тебя. Все больше. - Дим, я обещал. Серьезно. Мы один раз про это говорили, больше не хочу. Ты с этих всех моих качелей – ты точно не потеряешь ничего. - А ты? - А это не твоя печаль. - Ну это как сказать, опять же… - Дим, как угодно. - Это как сказать. - Посмотри на меня. Блядь – хочешь футболку сниму? Смотри, смотри. Ни пореза, ни ожога, нихуя. Я все помню, правда. Я помню. Мы снимаем. Железно. Мы готовимся. Мы едим суши на Никольской, улыбаемся и машем Мартиросяну. Я знаю, что это значит – для тебя, для Славы, для меня в конце концов – - Ты же – ну – ты слышишь тогда, как это звучит? Неправильно? Про ожоги, про – - Дим, что я должен? - Ну если тебе хочется что-то сделать, это уже значит, что не так пошло что-то – - Ты поприкаловаться надо мной решил, я понять не могу? - Совершенно подобных желаний нет. - Ну так а что?.. - Так ну может – ну, как-то отладиться, по-нормальному? Попробовать? Пока время есть, опять же? И даже да хуй с ним время, но – - Времени нет. Вообще. - Ну почему… Денис отодвинул стул. Сел, судя по всему. - Я пропил месячный курс – если мы это обсуждаем все. Мне не помогло, это хуйня все. Я подал запрос на ЭСТ повторный. Мне из-за головы его не дадут – из-за снимка… долгая история, не важно это все. Нужно, короче, левый снимок и новую карточку делать. Я пытался, я не успею, это похуй, что дорого, это долго. И риск большой, и не понятно, как и сколько отходить буду. А нам на следующей неделе заходить на ивент. Я не успею никуда лечь. Я не могу сейчас ничего сделать: только терпеть. Прокапаюсь еще, дневным, но я хуй знает тоже, поможет ли. Я знаю, что это такая – изменчивая величина, и ты не ждал нихуя, когда строил дом, что он на вулкане будет. Но ты меня знаешь. Я сказал – я сделаю все, что надо. Что потом будет – это другой вопрос, но щас это загадывать – толку нет нихуя. Я прошу тебя. Как друга. Как партнера. Как хочешь. Я и так на очень шаткой такой, реечке стою, ты по ней не хуярь, хотя бы. И все будет. Все будет заебись. Как мы хотели. Только не накидывай мне сверху сейчас. Когда они попрощались, Илья услышал его шаги. Встал на всякий случай. Денис зашел в спальню, и Илья думал, что получит по роже, но Денис поцеловал его – так, как будто на самом деле дал по роже, сильно, зло, потом Илья понял, что до крови. Толкнул его в компьютерное кресло, Илья отъехал и ударился в стенку. Денис тут же оказался перед ним на коленях и потянул с бедер его спортивки. Нужно было что-то сказать, но Илья оторвал от сидения жопу, чтоб ему было удобней, а потом только шире раздвинул ноги. Крепко сжимал его за шею, стонал во весь голос, когда Денис вылизывал его, от основания до головки, затвердел мгновенно, не прошлось даже надрачивать, весь нервяк, злость и растерянность последних дней переплавились в лихорадочное, истерическое возбуждение, больше ни о чем не думал, Денис с таким напором всасывал его член в рот, что было больно, Илья за затылок перехватил его поудобнее и вошел ему в горло, двигался, как придется, рвано, суматошно, Денис стряхнул его руки и отстранился, утерся от слюны, задрал на нем футболку, вылизывал его живот под пупком, у Ильи дрожали колени, он чувствовал, что вот-вот кончит, Денис щекотал языком кожу у его солнечного сплетения, потом взял в рот его левый сосок, Илья хотел поцеловать его, безумно, тянул к себе, наконец он поддался, целовались мокро, грязно, на похуй, Илья чувствовал вкус своей смазки на его губах, чуть не заплакал, когда Денис оставил его, влажная кожа быстро остывала, стало холодно, Денис снова коснулся его губами, мягко, бережно, и закончил, едва-едва пропуская его до неба, нежно, избыточно, посасывал его головку. Илья кончил и как будто больше ничего не осталось внутри. Ни мысли. Ни слова. Ни переживания. Он сошел на нет, разом, и остался лежать, пустой, полый, как сброшенный панцирь, он лежал в кресле, полуголый, освежеванный, заляпанный спермой, - но в ту ночь дышалось так легко и спалось так сладко. И если бы ветер подул, его бы подняло в воздух, и он мог взлететь, порыв нес бы его, пока не иссяк. Илья иссяк начисто. В субботу вместе пришли на 140. Пили коньяк в гримерке, там работал кондиционер, в Гештальте была давка и немного не хватало зеленой веранды Грибоедова, но было приятно, что не надо туда возвращаться, слишком ярко помнил июльский ивент – и все, что случилось потом. Запах крови в темноте. Абсолютная безмятежность в его лице. Так странно было думать, что прошло плюс-минус два месяца. Илья полировал коньяк егерем. Денис познакомил его с девчонкой, Илья подумал из-за румынской фамилии, что она подружка молдаван, и ебал ей мозги тем, как много пацаны могли бы добиться, если бы не клали хуи, потом оказалось, что она с Биномо, и Эдик сказал, пока она не слышала: - Бля, Илья охуенный парень. Бескорыстный. В смысле бабки не увидит, даже если они ему в лоб полетят. - Золотым дождем. - Да какие бабки, чувак? Чо мне это даст все, умную колонку? Денис с Эдиком переглянулись и заржали. В гримерку один за другим проскальзывали участники. Денис привычным движением заныкал под стол бутылку. Посадил Катю Кейт на свое место. - Ух ты какие глазки. Мяу-мяу, а есть еще? Она расплылась в улыбке, потому что Денис улыбался ей. Ее вело. - Нееет. - А что ж так? Что ж так? - Я брала сама… - Здесь? В баре? - Я тебе покажу его. - Правда? Она зависла, потом переключилась на Плейблэка и забыла, что Денис сидел рядом с ней. - Тем. У тебя такие красивые щеки. Можно потрогать? Денис сказал, когда пора была вываливаться в зал: - Трагично, чо тут. - Что больше нет или что? Серега Нафталанджи вставил: - Зато смотри-ка, как хуй фрэшмена в цене взлетел. И Марина возразила: - Она щас хуй не отличит от табуретки. - Она щас хуй не отличит от Нафталанджи. - Такой ты вежливый, Денис. - И друг хороший. - Эдик, кроме шуток, она как протрезвеет – спроси ее, что за чувак здесь банчит, не дай бог на ивенте сейчас кого-то с весом примут… - Ну чувак. Ну как насчет каждого первого? В кругу стояли почти вплотную, и когда приходилось отступать от участников, Илья спиной упирался Денису в грудь. Стоял так по полчаса. Не хотелось двигаться. Слушал баттлы в пол-уха. Жевал орбит, чтоб вернуть артикуляцию. У Дениса плохо слушался язык. Фоткались с моделями ягера. Умнов снимал предметку на ледяном кубе, потом он разбился. Денис осколок закинул Илье за шиворот. Было весело. Лед хрустел под ногами. В перерыве курили на улице, всей толпой. Фанаты подходили сфоткаться. Илья отступил, когда попросили сэлфач с Денисом, но пацан попросил: - А можно – ну – с вами обоими? Стояли у чувака за спиной, он – по центру. И Илья тронул Дениса за локоть. Едва-едва. Неделя прошла до абсурда нормально. По очереди заказывали доставку, здоровались по утрам, пили пиво на кухне, как раньше – сидели в черновиках, засыпали на расстоянии вытянутой руки, просыпались друг к другу вплотную. Илья стрелял у него сигареты. Денис шлепал его по ладони, когда замечал, но потом все равно подставлял пачку. Был третий этап, Илья голосовал последним на спорном баттле и выкинул из турнирки Диктатора. Денис веселился, как мог. - Они сожрут тебя, короче. - Так ты так же проголосовал. - Пиздец. Плейблек типа выиграл? Пиздец, братан. - Он так же проголосовал, чо вы до него не доебываетесь? - А мой голос не решающий был. Народ тек мимо них. - Лучше б блядь Руслан Белый судил. - Кукуха ебаная… Илья не выдержал и ответил: - Да пошел ты нахуй, чувак. Парень развернулся к нему – и, судя по всему, хотел помахать граблями, но Денис придержал его за плечо, прежде, чем он до Ильи добрался. - Пацан, судьбу испытывать не надо? - Бля – а он чо тогда – - Уважения прояви немножко. И щас оба закончили друг друга на хуях катать. Да? Еще не хватало мероприятие портить. Никак это твоему любимому артисту жизнь не облегчит, я тебя уверяю. Парень стух и съебался на воздух, а Денис сказал: - Мне с Димой Шуммом надо переговорить, езжай домой – или… куда хочешь, я подъеду часа через три. И Илья вернулся в гримерку, чтоб еще накатить, размышляя, стоит ли ехать на афтач, чтоб не ждать его одному (очень хотелось увидеть его снова, до того, как оба срубятся, очень хотелось быть ближе к нему – снова, как тогда, когда стояли в тесном кругу и Илья прижимался спиной к его груди, и все было, как раньше, незыблемо, неизменно). А в гримерке Эдик поймал его за рукав. И сказал: - Да, слушай, Денису передай: нашли ему три варика по хате, все в бюджете, все чистые, личку чекнет пусть от Марины – и со следующей недели заезжать может в любую. Илья думал, что разобьет Дэну ебальник прямо там. Похуй, сколько народа это увидит и что потом скажет. Но найти Дениса он тупо не смог: и ждал его в квартире до пяти утра.