Часть 6
4 ноября 2019 г. в 20:25
_______5 глава
С раннего утра Ремал быстро встал, легко перекусил и вышел из дома. Лиом, который глаз не сомкнул, страшась заснуть и проснуться в момент боевых действий, как будто его бодрствование предотвратит неизбежное, нервно покружил по комнате, после чего вышел на улицу. Ранее вальяжные движения местных, сменились на быстрые и резкие. Народ словно получил пинок для ускорения, при этом никакого погонщика над душой нет. Все делают сами, везде бегают сами. Отовсюду слышатся звуки, рык ватпэ, которые предчувствуют свою скорейшую выгулку. Кто-то ворчал, кто-то улыбался на ближайшую битву и облизывался от азарта. Один Лиом думал, как все это безумие предотвратить. Ему было настолько страшно за них за всех, привыкши к страданиям окружающих из-за своей персоны, совершенно упуская из виду тот факт, что попади он в руки своего мастера, то жить ему останется определенный срок, если раньше времени не лишат головы. За себя, как его приучили, он совершенно не боялся, а вот за них за всех — сердце так больно сжималось, так сводило судорогой руки, что хотелось выть.
Он шел в сторону колодца, нервно осматриваясь. В руки попал кувшин, оставленный кем-то на краю. Вокруг были дома, улица, несколько рослых деревьев дарующих тень для любителей посидеть на скамеечке. Вот к тому самому дереву, в тандеме с еще парочкой, его оттащила неожиданно сильная рука. Хозяин этой руки, с видимым округленным животом, был зол до безумия. На его лице играли чувства, ничего хорошего не предвещающие бедному и измученному своими собственными переживаниями Лиому.
Отойдя за деревья, с силой вбив его спиной в кору, Салим зарычал на низкой ноте:
— Это все из-за тебя! Сначала меня выгнали из дома вождя, прервали наставничество, сделали парой Бута, а теперь я могу еще и его потерять! Во всем этом, — он с силой впился пальцами в руку, оголил зубы, показывая клыки, — твоя вина!
Сначала Лиом испугался, а затем услышал в тоне этого рождающего не столько злость, сколько страх. Он боялся потерять своего альфу, который тоже пойдет драться. И пойдет только потому, что здесь таат, а его мастер не оставит в покое деревню. Впервые в жизни, подрагивая всем нутром, он решился нарушить запрет, поднял на гневного и беременного омегу свои глаза и тот замер, как мышь перед змеей.
— Но что я могу? — отчаянно спросил Лиом, полушепотом, страшась сказать громче, дабы никто посторонний не услышал. — Мой мастер будет искать меня или мое тело даже за морем. Он владетель Дома Юрельт и готовил меня для императора. Он ни перед чем не остановится.
— Так ты не немой. — Выдохнул парень, пораженно глядя на «ожившую» куклу.
— Мне нельзя разговаривать ни с кем, только мастер, доктор и император могут слышать мой голос. — Почти прошептал юноша, стискивая руки опешившего Салима.
— Но… — облизнул пересохшие губы.
— Помоги мне. — Лиом схватил его за руки сильнее, стиснул пальцами, оставляя синяки. — Я не могу сбежать не зная направления, а мои ноги опять будут растерзаны камнями и далеко мне не уйти. Но если меня найдет карательный отряд здесь… — Лиом сглотнул. — Они выжгут все дома и убьют всех, будут преследовать по другим деревням до тех пор, пока не уничтожат каждого, до последнего котенка. Помоги мне уйти к ним, что бы они сюда не пришли. Что бы не почуяли на мне ваш запах. — В глазах Лиома был страх, паника и надежда. Парень не смог ему отказать. Он согласно кивнул.
— Хорошо. Я достану тебе твои вещи. Их спрятал у себя наставник вождя. И на первые три деревни дам моего кота. Мне его Бута дал. Он сам в деревню вернется, когда отпустишь. И еще порошок, что бы следы стереть. А там через реку и ножками.
— Спасибо. — В порыве радости и облегчения, обнял парнишку с округлившимся животом, заставляя не просто смутиться, а чуть было не начать его отговаривать от безрассудного поступка.
Юноша, который жил все это время в доме вождя, который ни единого слова не произнес, которого недолюбливали многие, из-за зависти или ревности, а жалели все остальные, дружен лишь с Надаем, и только потому, что инициатором был болтун, вот тут и сейчас за так просто разменять готов себя на жизни деревенских. Когда омега-эльвирс, чьего имени они так и не знают, опустил глаза, подобрал кувшин и вышел из-за дерева, Салим уперся лбом в жесткую кору. Перевел дух. Как растили этого омегу, Кассандра рассказывала, и что смелости у него на пять домов хватит, стало неожиданным.
Постояв за деревом, переводя дух, Салим думал. Ему было страшно. Действительно страшно потерять Бута. После того, как у них все разрешилось, как альфа перестал пугать его своей массой, и показал насколько ласковый, они словно встали рядом, как идеальные части единого целого. И лишиться его, нет, Салим готов не был. Что бы ни говорил Бута, Салиму все равно страшно. А раз кукла желает вернуться к хозяину, значит пусть делает так, как считает нужным.
Отбросив в сторону все, что могло ему помешать сделать задуманное и обещанное, Салим вернулся домой. Поздравив себя с раннего утра не начавшего скандал, Салим мог без какого-либо ущерба для себя самого, аккуратно поспрашивать у супруга, с какой стороны нападающие, дабы они с куклой не разминулись. Для данного дела хитрец сделал все, дабы альфа размяк.
Когда Бута вернулся домой, то застал интересную картину: Салим, в одной рубашке, пытается закрыть шторку, при этом он чуть-чуть наклонился вперед, потому как у окна стоял короб, который альфа не вынес в сарай. Они в нем что-то делали… Альфа запутался в мыслях, потому что его супруг, без какого-либо подтекста, почесал ягодицу, оголяя оную больше, чем она была оголена.
Звучно сглотнув, этим самым звуком себя выдав, увидел замечательную картину того, как супруг резко развернулся, немного встревоженно пробежавшись глазами по периметру и найдя его, всего такого большого и надежного, намертво приковал взглядом. За небольшой тревогой моментально проснулась этакая его, и только его, хитрая искорка. Глядя прямо в глаза, он поднял руку и потянул за завязки на горловине. Чуть больше кожи, жарче взгляд, и как факт — альфа заведен и раззадорен.
Бута прошел к супругу, аккуратно взял его за локоть и повел в комнату. Раздевался альфа быстро и частично, облапив супруга, но не стягивая с него рубаху. Если быть честным, то Салим уже готов. Его невероятно возбуждало то, что альфа диковат, тороплив и жаден. Пара касаний, коленолоктевая поза и в противовес нетерпению «до», аккуратно и осторожно, ласково и нежно «после».
Салим обожал его такого неразгаданного, иногда дикого до звездочек в глазах, а иногда, вот как сейчас, предельно ласкового и чуткого. После встряски тела, наслаждения и небольшого отдыха, альфа аккуратно встал с кровати, принес влажное полотенце и убрал все следы, не дав младшему своему ни на миллиметр сдвинуться. Его подобные заботливые моменты располагали к нежностям и дальше, а Салим и рад стараться, ну и сдвинуться с места после игр не так-то и просто. Бута любовник сильный, жадный, даже когда гиперласковый, легче от этого не становится.
Улегшись на его заботливо подставленную руку, Салим неспешно вытянул из словоохотливого альфы все подробности того, где враг и куда движется. Все эти вопросы он не задавал напрямую, не в один поток, а щедро разбавлял домашними заботами, словами «мой альфа» и конечно же наводя его на мысль самому поделиться с ним знаниями. И Бута, душа бесхитростная, все-все ему выложил на блюдечке с золотой каёмочкой.
Уже ночью, когда супруг спал крепким сном, Салим вылез из постели, выскользнул на улицу и до дома наставника. Заправским шпионом, прекрасно зная, где и какие половицы скрипят, пробрался до веранды, аккуратно поднялся по лестнице на крышу и неслышно ступая по доскам, нашел сверток. О том, что он тут, Салим знает, так как сам его укладывал в этот ящик, а также прекрасно понимал, что на него подумают в первую очередь. На это была его заготовка: кукла просил. Поверят или нет, он не сомневался, но все же хотелось первого больше, чем вероятное второе.
Забрав вещи, также тихо и незаметно ушел. Припрятав котомку, вернулся под теплый бок супруга, прижался к его плечу лицом, мысленно повторяя: «Я делаю это ради нас.»
Утро, день и обед — полные часы забот и хлопот. Еще на рассвете Ремал отправил отряд, который должен будет усилить оборону некоторых деревень, да и пощипать милойцев. После этого, согласно плану, этих крысюков затянут поглубже, дабы оцепить кольцом. Уж тут, на своей территории, они такой урок преподадут, что век не забудут!
— Вождь! Вождь! — к Ремалу подбежал запыхавшийся Бута.
— Что такое? — спросил он, обернувшись, стоя у дома своего наставника в компании сильных и старших альф деревни.
— Один из котов пропал! — ат-жа, их бессменный воевода ватпэ, выдохнул, покачал головой. — Я думал он прогуляться до соседнего загона сбежал, но ни его, ни сбруи.
— Как пропал? — удивленно уставился на него Клем. — Когда?
— Утром еще был, а сейчас нет. Это кот моей пары, но Салим дома. И никуда не уходил. Вместе с Надаем лепят мясные шарики.
— Ты уверен, что ватпэ твоего младшего не был взят, как сменный?
— Я сам отряд готовил, и сменных им дал. Этого оставил, он спокойный, как раз для Салима.
Вождь зарычал, потому как воровство ватпэ, который приручен, это достаточно тяжелое преступление.
— Обыщите все! — рыкнул альфа, рассылая всех подручных, дабы быстрее дело шло.
Дело шло споро, через час о пропаже зверя знали все. Надай и Салим, лепившие шарики, закатывая их в тонкое тесто и отваривая, удивленно услышали идущий гомон с улицы.
— И чего галдят? — Надай повернул голову, посмотрел в окно. — Бегают чего-то. Мож случилось что?
— Не знаю. — Салим уложил шарик на тесто, аккуратно закатал его. — Похоже просто гости приехали.
— Да что-то не похоже. — Надай нахмурился, встал и направился в сторону выхода, но тут же замер, потому как в дом вошел Бута.
Салим расцвел, заулыбался ему, проворковал:
— А мы тут шарики катаем. Ты трапезничать?
— Надай, выйди. — Рыкнул Бута.
Если тот и удивился, то благоразумно не стал указывать на несносное поведение альфы в присутствии рождающего, который ему вовсе не обязан подчиняться. Ощущая холкой, что тут сейчас разборки будут, молча покинул дом. Бута таким взглядом осмотрел супруга, с чьего лица медленно сползла ласковая улыбка. В глазах нарастая тревогой, расползлось волнение.
— Бута, что такое? — он замер с мясным шариком в руках, осматривая супруга, что тяжелым взглядом смотрел на него.
— Я тебе ведь сказал — равносильно. — Голос у альфы дрожал. — Что дети, что эльвирс, что любой другой житель этой деревни. Равно как и других мест на островах. Что ты наделал, поганец?
Салим сглотнул. Медленно бледнея, выдавая себя с потрохами, облизнул враз пересохшие губы. Когда Бута вышел из дома, его младший супруг рыдал. Альфе было все равно, что у него просили и прощения, и кричали о своих страхах, и невероятное высказали «он меня сам просил помочь»; альфа остался глух ко всему. Он отвесил ему пощечину, сильную, наговорил все, что говном кипело, после чего вышел, дабы не приложить кулаком.
Скрывать, что именно сотворил его младший, Бута не стал, но наказывать не позволил. Он и сам прекрасно справился с этим. Ремал принял его право, процедив сквозь зубы, что лучше поганцу на улице не показываться.
Погоня не смогла найти беглеца. Его следы затерялись на реке, которую тот переплыл. Они обыскали оба берега, но ничего не нашли. Таат сбежал, а твердивший Салим о том, что тот просил его о помощи, конечно же игнорировался и был заперт дома. Кассандра, предположив, что он услышал о проказах милойцев, попала в точку. Мальчишка сбежал, защищая тем самым их. Как только Ремал осознал, что случилось, он был готов уничтожить Салима. Благо тот на глаза не попался.
Рычал и ходил кругами, даже находясь в доме советов, вождь думал, как и что ему сделать. Они давно провели разведку и слова наставника подтвердились: их зажимают в кольцо. Император привел еще несколько кораблей, на которых были не только команды, но и боевые отряды. При всем желании, во время столкновения, война не будет энергетической. А это ведь мгновенно обескровит остров, и не только его.
— Ремал, — Клем вывел из раздумий своего вождя, — есть один способ не только отбиться, но и вырезать гнездо императора.
— Какой? — резко замерев на месте, повернулся лицом к другу.
— Нехорошо конечно так говорить, но уход мальчишки к милойцам нам как раз на руку.
— Поясни.
— Он эльвирс. — Клем покачал головой, недобро улыбнулся, — а я знаю, кто за него оторвет голову, даже тебе.
— Кто?
— Эльвирсы. Причем не разрозненная группа.
— Ты хочешь попросить помощи у Карателей? — спросил наставник.
— Да.
— И как до них добраться, тоже знаешь? — с долей иронии спросил наставник.
— Моя пара знает. — Клем подался вперед. — И он готов отправиться хоть сейчас.
— Это очень долго. — Ремал сжал кулаки. — Через пару недель, максимум три, его отдадут в руки этой мокрой псине.
— Не обязательно. — Вмешалась Кассандра, которая до сего момента сидела тихо, даже когда ранее обсуждались детали о численности идущего войска. — Таат, которого вырастили в строжайшем сохранении нежной кожи и запрещали дольше двадцати минут в день иголку в руках держать, в данный момент имеет мозоли на руках, натоптыши на пятках и обветренное лицо. Такого таат ни один мастер Дома не посмеет показать на глаза императору. Посему, в запасе есть как минимум два или три месяца. Если же вы вспомните о том, что на его стопах имеются шрамы, которые не до конца затянулись, и все благодаря нашему дражайшему пакостнику, то к этим двум-трем месяцам можно смело прибавить еще один.
— Или они откажутся от лишних действий и ожидания, да просто убьют. — Не согласился с доводами Кассандры Бута. — Ты его шрамы сама видела. Они так просто не исчезнут.
— А ты понимаешь, что это эльвирс, который стопроцентно в первую же течку от любого, — Кассандра развела руки раскрытыми ладонями в стороны, дабы обозначить объемы предполагаемого масштаба значимости события, — от абсолютно любого альфы, какой бы силой тот ни обладал, понесет? Это ЭЛЬВИРС! Его не просто лечить будут, его оближут со всех сторон, а затем трепетно в глаза заглядывая императору, преподнесут как подарок на день рождения. Они будут лечить, со всей тщательностью.
— Значит время есть? — Ремал посмотрел на друга. — У вас его будет очень мало. Катастрофически мало.
Клем только кивнул головой, после чего покинул дом советов. Спустя два часа он и его пара, плюс еще пятерка воинов, быстро выдвинулись в сторону Опасной гавани. Это была ближайшая гавань, которую не преодолеть на корабле. Она вся в скалах, рифах и только знающие могут оттуда выйти в безопасные воды.
Юйван, пара Клема, был родом из этих мест и легко провел отряд сначала по суше, а затем взяв лодку и по воде. До соседнего острова, а оттуда по цепочке к ближайшему порту, они добрались всего за три дня. Добрались, прошли к наемничьему двору, где можно было справиться про отбывающие корабли на материк. Им повезло, потому как ближайший отправлялся буквально через три часа.
Найти капитана, переговорить и оплатить дорогу — дело часа. Остальное время они провели на рынке. Вызнав у капитана, сколько времени им надлежит идти морем, закупили недостающее для путешествия пешком по суше. К сроку вся семерка поднялась на борт, не оставляя на берегу своих ватпэ. Эти звери и морем пойдут за хозяином, бесполезно отдавать или передавать в другие руки. Данную особенность зверя знают все, не только островитяне.
Путешествие морем ничем примечательным не обозначило себя, разве что дольше по открытой воде и никаких на горизонте островных шапок зелени или камня. Команда корабля косила взглядом на деревенских, но близко не подходила. Слишком они были напряжены. Кроме одного, все остальные альфы, и не слабого десятка. Капитан корабля тоже слишком не лез. Так, парой слов со старшим группы обменялся и все на этом.
Сойдя на берег, группа выдвинулась строго на северо-запад. Там, согласно словам Юйвана, располагается резиденция Карателей. Он знает об этом, потому как ранее о том месте ему рассказывал его отец. Что он там натворил, или чего не успел, история умалчивает, но ориентиры были четкими и не изменялись долгие года. Юйван, который здесь лично ни разу не был, по ним крайне уверенно вел группу.
Мир материка изменился. Деревенские островитяне смотрелись как оборванцы, на фоне уверенных путников по дорогам, выложенным плотным материалом. Причем путники эти не использовали ватпэ, они катились на железных странных самокатных колесницах. Казалось, что мир островов безнадежно отстал от остального мира, но в тот же самый момент, они казались гораздо сильнее, потому как держались за свои корни. Наличие самоходной колесницы не давало силы, лишь отнимало время на себя, заставляя тратить не только ресурсы, которые можно обратить в пищу и одежду, а еще и драгоценное время особи. Ремонты там всякие, апгрейды и прочие новомодные слова. С ватпэ такого нету, но он не способен укрыть от дождя и холода, как колесница.
— Такое ощущение, что попали в иной мир. — Пробормотал один из альф, который ехал рядом с Клемом.
— Ага. Мир пришлых. — Скривился Юйван. — В свое время лапу пожать можно было деду нынешнего пса-вавэхдэ, но и только. Он их выдавил из нашего мира, а тут они развернулись. Смотри, как чадят их трубы, что выше дома на земле.
Все головы повернулись в сторону горизонта, различая высокие трубы с сероватым дымом. Такого на островах не встретишь. Даже в городах. Там имеются большие здания, которые располагают квартиры, для семей, но только потому, что на маленьком участке суши из-за наличия порта и огромного массива народа, надлежит не только разместить городских жителей, но и накормить. Не всегда корабли зерно привозят, да и скотные дворы нуждаются в сене, а где его взять, если остров застроить домами, как в деревнях — одна семья, один дом. Вот и строят квартирные дома, двором внутрь, а снаружи редкие окошечки. Такие дома-коробки отстраивают большие семьи, которые свой молодняк по квартирам расселяет. Молодняком считаются дети, создавшие пары, их дети и так далее. Иногда в дома на первых этажах пускают либо родственников ставших таковыми после породнения семьями, либо лояльных семье друзей или даже работников. «Работники», это не слуги в доме, а те же самые наемные рабочие на производстве, которым заведует семья. Их могут пустить только в том случае, если в доме имеется больше двух пустующих квартир.
Но на материке нету такого жесткого цейтнота суши, здесь города обширнее, гуще по застройкам, выше по этажам. Уже несколько лет отстраиваются даже небоскребы. Вот только кошачий народ не привечает слишком высокие здания, и их «небоскребы» не превышают тридцати этажей. Но для островитян, которые живут максимум в своих городах в восьмиэтажном доме, такие высотки нагоняют жуть и страх.
В город отряд не зашел, глядя на него со стороны скалистого возвышения. Перед ними была огромная долина, треть которой занимал город, выстроенный согласно традиции: четыре закрученных по спирали уса, против часовой стрелки, в центре большой круг, ни единого дома, одна зелень. На островах все точно также, только деревни не могут полноценно выстроить все четыре уса, хоть и стараются. Они видели в центре городского кольца многоэтажные дома, от вида которых захватывало дух, даже с такого расстояния. Видели, как уровень домов резко снизился буквально через четыре кольца, выстроенных небоскребов. За ними шли более скромные дома до восьми этажей, а дальше большой простор частных домиков. И все это было пронизано дорогами, двигались колесницы, даже летали аэропланы.
Для островитян такое место поистине было инородным. Либо островитяне стали дремучими и отсталыми от жизни. Хотя, с их точки зрения, это материковые коты забыли, к какому миру они принадлежат. Пришлые одной рукой дают, а второй требуют отдать гораздо больше. И то, что дарованное не нужно, они ведь не понимают, думают, что жить обязаны так, как они того хотят, как им удобно.
— Да, вот так однажды будут выглядеть острова — сплошная застройка. — Проворчал Юйван.
— Не будут. — Покачал головой один из более старших товарищей по команде. — На наших островах свое прошлое, корни свои и заветы предков помнят. Если бы было не так, давно б вот так застроились.
Клем осмотрел продвинутый город, где не ощущалось ни единого ватпэ, и издал зовущий звук, каким вызывают боевого кота. В ответ тишина.
— Предали свою природу. Продались пришлым. — Сплюнув, Клем дернул головой, разворачивая своего зверя.
— Обалдеть! — раздался мягкий голос, радостный и неожиданный.
Все семь путников вздрогнули.
— Камаль, стой! Не мешай путникам. — Появился второй молодой человек, полненький такой, явно шаки.
— Смотри, они на ватпэ. — Улыбаясь, брюнет с красивыми глазами, немного округленный в талии, без страха подошел к ближайшему коту и принялся наглаживать его морду.
— Простите нас, если нарушаем. — Самец, не альфа, но настороженно глядящий на путников, подошел к своей паре и мягко его отстранил, заставляя оставить в покое удивленную морду боевого зверя.
— Не волнуйся, рождающего никто из нас не тронет. — Произнес Клем. — Как и отца котенка.
Кот, который был перед ними, немного расслабился, но не стал киселем. Рядом с ним его пара, в положении, и даже наличие семерых противников, если так встанут обстоятельства, не отменят того факта, что самец жизнь положит, но постарается защитить его. Альфы, восседающие на ватпэ, с уважением осмотрели «городского», который корней не забыл. Вокруг него нити атаки, и их видно, но они максимально близко к телу самца. А вот защитный щит едва мерцает вокруг пары, показывая, что в любую секунду выйдет на полную мощь. Это был стандарт, дабы невольных мыслей о легкой добыче ни у кого не возникло.
— Скажи, этот город, давно отстроен? — задал вопрос Юйван.
— Давно. — Кивнул головой счастливый рождающий.
— И много пришлых там живет? — глаза сузились.
— Ни одного. Им давно показали на дверь рукой. А можно его потискать? — и глаза такие, что все альфы сдались без боя, даже четверолапые.
Юйван лишь кивнул головой. Даямеррита, тем более в положении, от ватпэ отодрать очень и очень сложно. Зверь человека чует в нем родича, жаждет покрасоваться перед ним тем, что у него имеется, а ватпэ никогда не атакует беременного. Даже если сам рождающий еще ничего не знает о своем положении, боевой кот его унюхает, откажется обижать. Вот конкретно этому ватпэ не повезло, и он был затискан счастливым незнакомцем, который и растягивал его щеки, и сплющивал их, и тискал всю морду, вжимаясь всем телом. Стойко перенося приступ неконтролируемой радости, зверь ждал, когда наиграется будущий родитель, потому как ему инстинкт не позволит даже рыкнуть. Кто другой так попытайся сделать, да даже наездник, он живо поставит его на место! А тут нельзя, у него котенок внутри, напугается еще.
— Здесь дорога рыхлая, что вы тут делаете? — спросил Клем, который улыбаясь поглядывал на тискающего боевого кошака молодого рождающего.
— Камаль услышал, что по тропам идет кто-то, вот и пришел посмотреть.
— Услышал?
— Бальс. — Улыбнулся самец. — Слышит далеко, а здесь его любимая дорога для прогулок. А вы еще и позвали ватпэ, так что он не удержался.
— Как назовете? — Юйван прикинул, что котенок должен будет родиться месяца через три-четыре.
— Амней. Алой Амней-Ю. — Горделиво заулыбался родитель. — Нам сказали, что это бета, а значит я смогу еще раз котенка создать. А приходите сюда через пару годков, а? — он посмотрел такими глазами, словно дитя малое, верящее в чудо. — Ваш ватпэ благословит еще одного нашего сынишку. Вот радости то будет.
— Алой? — Юйван чуть наклонил голову. — Большая у вас семья, сильная. Слышали мы о вас, транспортного дела мастера.
— Стараемся. — Кивнул головой самец. — Отцы да дядьки пока всем заправляют, а мы так, котенка народим, да потом посмотрим, на какую лапу встать и кому в помощь плечом подпереть.
— Удачи вам, чета Алой, — Клем сделал жест рукой, как делают ее островитяне по отношению к материковым котам, — долгих лет жизни и благ вашему сыну.
— И вам легкого пути, — склонил голову самец, а его пара умильно улыбался фыркнувшему зверю, только что поцелованному в пипку носа.
Они разошлись, отряд пошел дальше. Пришлые отметились везде. Где только они не побывали в их мире, оставив своего следа, а выдрать из жизни народа их корни не смогли. Почему мнение переменилось? Этот представитель влиятельной и сильной семьи не возгордился, что было видно по его глазам, а о семье с почтением: «кому в помощь плечом подпереть». Это звучит в буквальном смысле слова — подчиняюсь воле старших в доме.
— Алой. Надо же, какая встреча.
— Они настолько влиятельны? — Клем осмотрел тропу перед собой, отдавая право идти ватпэ так, как он ощущает.
— Хваткие, кусачие, боевые схватки на раз проходят. — Кивнул головой Юйван. — Моя деревня с ними дела ведет в порту. Мы им мясо бабочек, они нам шелка и иные товары. Никогда не завышают цену, как модным некоторое время было. Да и не завышали никогда ранее. Эти коты помнят свои корни, очень хорошо.
Дальше они преодолевали путь попеременно выходя то к дороге, то к городкам, то идя в лесу или чистом поле. Весь путь до горы Расщелье, где в самом ее центре глубокое ущелье, словно кто-то мечом рассек от вершины и до подушки, занял по суше четыре дня. Ориентируясь на хорошие описания местности, Юйван уверенно свернул вдоль небольшого ручейка, затем направился в лес. Здесь ощущались ватпэ. Причем очень много.
— Чую, не одни мы тут. — Клем настороженно оглядел глазами ближайшие кусты.
— Мы на их территории, конечно же не одни. — Юйван направил ватпэ легкой рысью в сторону сопки, спустился в лог, после чего направил зверя параллельно вершинам.
Путь им преградили. Причем не жестко и без всякого качания прав. Просто перед ними было дерево, на его толстой ветке сидел молодой кот, ноги крестом сведенные, сам жует яблоко. Одет в обычные штаны, на стопах крайне удобные туфли, куртка, застегнутая до горла. Волосы, которые достаточно длинные, собраны в косу, боевую, со вставленными в нее клинками. Достаточно привлекателен на лицо.
— Что забыли островитяне на земле материка? — задал он вопрос, глянув вниз, видя остановленную своими словами группу.
— Нужна помощь.
— А чего сразу к нам? Здешний король справедлив, быстр на маневры.
— Здешний король? — с таким скептицизмом и даже брезгливостью был задан вопрос, что лениво лежавший кот на ветке, моментально сел и пристально осмотрел говорившего.
— А что такое, наш монарх притесняет острова? — и оголил зубы с клыками.
— Мне Ваш монарх не нужен. Я пришел к Вам, а не к нему. Шел бы за монаршей помощью, прибыл бы к его двору. Вот только сомневаюсь, что принял бы он таких, как мы.
— Зря. — Кошак наклонился назад, переворачиваясь и совершив кульбит в воздухе, плавно приземлился на ноги. — Монарх не дурак. А помогать братьям по духу зверя никогда не брезговал. Даже деревенским с островов. — Он улыбнулся лукаво, развернулся спиной и пошел в сторону видимой дороги. — Идем, расскажете для чего такой путь проделали.
Он не боялся им спину показать. Из всех четырнадцати существ, только семеро могли ему вред нанести, и то, с оглядкой, да и не всадники вовсе, а их ватпэ. Так что за спиной своей незнакомцев, без поддержки друзей, он мог позволить подержать, потому как он эльвирс. А еще, судя по всему, он заигрывал со свободными альфами. Вона как подтянулись в седлах трое из пяти, кто сопровождал Клема и Юйвана.
Они прошли по дороге, затем свернули к горной насыпи, а оттуда спустились в небольшую долину. Там, среди густых и раскидистых деревьев, расположился городок. И не какой-то там, а вотчина Карателей. О ней знали все, кто хотел знать, а также никто не пытался сюда совать свой любопытный носик. Разозлить эльвирса, это сразу погребальную песнь можно заказывать, дабы спели, потому как обряд в Храме не будет проведен в виду отсутствия тела.
Они прошли до второго ряда домов, ведущий кот издал особый сигнал и к нему трусцой прибыл в ипостаси зверя молоденький гепард. Здесь, в этом городе-резиденции, жили не только эльвирсы, но и другие коты. Заправляли всем они, потому как сильнее них нету никого, а просто жить на своей территории никому не мешали.
Отряд провели к третьему ряду, повели вдоль него и ввели в дом, где во дворе было место для ватпэ. Причем с мягкой травкой, хорошими подстилками. Звери благодарно растянулись на предложенных местах, а наездники вошли в дом.
Внутри, проведенные до гостевой комнаты, вскоре встретились со старшим котом, не с главой города, но и не с мелкой рыбешкой. Кот выслушал их, сощурился на слова об таат-эльвирсе, после чего попросил показать ему отчет-дымку. Клем показал момент, когда юноша перетек, а потом как его успокаивала Кассандра.
— Пришлая. — Рыкнул старший кот.
— Давно живет здесь. И не из них. Ее родили в специальном месте, — Клем оскалился, — рабыней родилась она. Своих корней не знает, заграждающих мысли аппаратов у нее нету. Лекарь с руками Богами дарованными, с семьей не повезло.
Эльвирсы переглянулись.
— Жао-Харт, — старший кот глянул на провожатого, который сейчас стрелял глазками подмигивая одному из альф, — возьми Рырана и отправляйтесь к Валдаю. Здесь надлежит весь старший совет собирать.
Мурлыкнув, Жао-Харт плавно встал, явно соблазняя альфу, который по выучке своей не мог ничего ответить, смущенный и начавший слегка краснеть, потому как наглый омега лапкой его кокон трогал, развернулся и покинул комнату.
— Бесстыжая морда. — Покачал головой старший кот. — Прости его, воин, ваших традиций и обычаев не ведает, да и молод он, силен и игрив.
Альфа только головой кивнул, а сам глазами стрельнул по закрытой двери, прислушался.
— Воин, — кот отрицательно головой покачал, — не связывайся с ним. Не будет он верным, ветреный, да и из карателей будет. Тебе оно надо, волноваться за него, покуда по заданиям бегать станет?
Переговоры. Они прошли очень и очень быстро. Клем рассказал то, что они знали со слов Кассандры, предположения и возможные сроки. О возможной смерти эльвирса, как ни прискорбно, тоже предупредили. Слушавшие их старшие коты совета покачали головами, сообщая, что вне зависимости от того, жив или мертв этот омега, нарыв надо вырезать, прочищать рану и заклеивать намертво. А для этого надлежит удалить такие нарывы, как Дома.
В оплату, как ни странно, ничего не просили. Вообще. Это каратели, а не наемники. Один такой воин стоит десятка альф, особенно если это эльвирс. Единственная просьба была, это разрешить, как все закончится, желающим встать в пару эльвирсам, дабы народить котят. Как ни странно, а приток свежей крови с островов, он ведь поможет и тем и другим. Здесь, в этом городе не только рождающие, но и самцов много. Сильных и смелых. Может кто из городских захочет остаться на островах?
Соглашения они достигли, просьбу удовлетворят. Наступил момент сбора. Им требовался ровно месяц, дабы собрать армаду. Некоторые каратели находятся на заданиях, а некоторые в море.
Лиом пять часов идет пешком по лесу, кота он отпустил еще вчера. Сейчас перекинулся в эльвирса и несколько раз переплывал реку, потирался шкурой о землю, тщательно стирал все запахи со своего тела. И слышал, как вдали издавали боевые кличи всадники. А еще ощущал, как на него словно лавиной шли воины. Сколько ему еще идти, Лиом не представлял, но перекинулся в человека. Если они встретят его в боевом облачении, то непременно убьют, а затем отправятся прямиком в деревню. Этого допускать никак нельзя.
Упрямо шагая вперед, слышал, как к нему приближаются все ближе, но делал вид, что сильно измотан. И шел так до тех пор, пока рядом не появились трое вооруженных воинов. Лиом шарахнулся и дал деру, но его нагнали, и он упал, запнувшись за корень дерева, что вылез из почвы, или был вымыт сильными дождями. Сжался в комочек, дрожа, показывая всем своим видом, что не только не опасен, но и беспомощен. Через пару минут вокруг него образовалось кольцо из воинов, восседавших на ватпэ.
— Поднимите его! — резко дал команду командир отряда.
Лиома дернули за руки и поставили на ноги. Он замер глядя в землю.
— В глаза мне посмотри, — приказал командир.
В ответ ноль реакции. Командир хмыкнул, жестом приказал заставить поднять его лицо, но добился только того, что найденный юноша прикрыл глаза по мере того, как его голову поднимали. От него веяло страхом, но он не паниковал. На вопросы, которые ему задавали, стойко не отвечал. Стоял в стандартной стойке наложника. Единственное что могло его отличить от такового, это растрепанный вид и отсутствие украшений, да обувь, совершенно другая.
— Капитан, он очень похож. — Сказал кто-то из воинов, протянув ему изображение.
— Вижу. — Кивнув головой, старший кот отдал одними глазами приказ и юношу быстро схватили, поднимая над землей.
От неожиданности он распахнул глаза, и командир заулыбался. Аквамариновые. Дав команду усадить его на спину коту перед одним из воинов, они развернулись и помчались в сторону своего временного лагеря. Юноша всю дорогу, от момента старта и до входа на территорию защищенного периметра, не поднял головы, не попытался запомнить дорогу.
К группе вышли дежурившие воины, рассматривая находку. Пара движений и «находка» стоит на земле, стандартно, как учат наложников в Доме Юрельта. Капитан спешился и сам повел найденыша в главный шатер. Там был рейд-командир и представитель Дома. Войдя в шатер капитан показал находку.
— Господин Валенс, осмотрите этого юношу. Это тот кого вы ищите или очень на него похожий?
Валенс, черноглазый альфа с хищной улыбкой подошел к Лиому и приподнял его голову. Юноша как и ожидалось глаза закрыл. Одобрительно хмыкнув, Валенс сказал:
— Оставьте нас наедине. Я должен задать вопрос этому юноше.
Оба альфы вышли и отошли от шатра. Валенс отпустил голову Лиома и отошел на шаг назад.
— От имени мастера Дома Юрельт я уполномочен слышать твой голос. — Он бросил на пол кольцо-печать с гербом Дома.
Лиом осмотрел кольцо и присел, как его учили, подобрал кольцо и положил на свои ладони-замок. Валенс заулыбался. Только ученики Дома могут так делать и только у них нет ни одной помарки в этом жесте.
— Назови свое имя, юноша.
— Лиом.
— Кто ты?
— Таат, рожденный избранным наложником.
— Для кого?
— Для императора.
— Где ты был часть осени и зиму?
— Меня выкрали из двора Дома и увезли в лес. Часть осени я просидел с завязанными глазами и меня куда-то постоянно перевозили. Вокруг было мало людей и их слова я не мог разобрать. Меня часто поили сонным отваром и часто я просыпался один в земляном колодце. На зиму меня оставили с полубезумным человеком, который заставлял меня работать и штопать его вещи, стирать в ледяной воде. Я дважды чуть не умер из-за холода. Две недели назад он умер от раны хищного зверя. И я отважился уйти из его дома. Я трижды переплывал реку и заблудился. А потом меня настигли ваши воины.
— Покажи руки.
Лиом положил кольцо за пояс своего одеяния, которое было испачкано в земле и соке травы, кое-где порвано или вышаркано. Он протянул ладони вперед. Валенс подошел и взял его за руки, потрогал огрубевшие места, осмотрел мелкие и еще свежие порезы. Покачал головой.
— Ты был близок с альфой?
— Пока был в сознании нет. Что было в то время, когда меня поили, я не знаю.
— Течка?
— Я был в сознании, но не ощущал запах подходящего по силе альфы, а слабые не ощущали меня.
— Посмотри мне в глаза.
Лиом поднял голову и посмотрел.
— Ты принимал боевую ипостась?
— Да.
— Почему?
— Река, через которую я перебирался была глубокой и очень холодной. Я перетек не понимая этого и потерял сознание. Очнулся утром и продолжил путь.
— Кто видел твоего зверя?
— Никого рядом не было на мили вокруг. Только птицы могли видеть, что живут без тела человека.
Валенс хмыкнул. Потом положил руку ему на горло и сдавил. Лиом смотрел на него и не шевелился. Пальцы сильнее сдавили горло, но никакой реакции не последовало, только дышать стал сипло. Отпустив его альфа кивнул и протянул руку требуя кольцо. Лиом передал его владельцу и уткнулся в пол глазами.
— Мастер будет решать, что с тобой делать. Мы отправляемся в путь немедленно. — Валенс громко позвал глав отряда. — Мы готовы отбыть назад.
В шатер вошел рейд-командир кивнул на Лиома.
— Да, это тот кого мы ищем. Отправляемся назад немедля.
Альфа только кивнул и уже через час отряд свернул лагерь и выдвинулся назад в сторону Дома Юрельт. Лиом, который впервые в жизни солгал, мысленно воздал почести Кошачьим Богам, потому как от его вранья зависели судьбы и жизни тех, кто был ему дорог.
Путь, который предстояло пройти, он шел прямыми тропами и дорогами. Это моментально рассказало всем интересующимся о том, что свора ягуаров нашла, что искала.
Лиом был доставлен в Дом Юрельта через несколько дней, не щадя ни всадников, ни их ватпэ, ни его самого. Они спешили, потому как выход парнишки мог быть просто ловушкой. Мало ли как его обработали? Вот лекаря в Доме и сообщат, был ли он близок с кем, потерли ли его память и не научился ли их воспитанник за такое продолжительное время лгать.
Его провели в закрытый корпус, где оставили в комнате одного. Он присел на один из стульев и принялся ждать. Через час прибыл мастер. Допросил его с пристрастием, выяснил что и как было, когда и как он принимал ипостась и кто его держал, что с ним делал. Тут же прибыл лекарь и осмотрел его, велев раздеться. Проверка была неприятной, потому как склизкие пальцы щупали внутри, пытаясь найти характерные растяжки, которые при должной сноровке расслабляются. У девственного родового канала, который не принимал самца вне цикла, подобной особенности нету. И у Лиома ее не было.
Отчитавшийся лекарь о непорочности таат, стоял в небольшой комнате, куда прибыл сообщить итоги осмотра.
— А если его взяли в течку? — тихо спросил мастер.
— Это не определить физически. Но, — лекарь посмотрел на мастера, — будь это так, самец пометил бы его ментальное тело, а там я ничего такого не видел. Его зверь за плотной стеной, стена без изъянов.
— Понятно. Что с его руками?
— Это поправимо. Две недели и масла. А вот стопы это серьезнее.
— А с ними что?
— Он порезал их, и следы до сих пор видны.
— Можешь сделать что-то?
— Месяц. Раньше никак.
— Это долго. — Мастер посмотрел на Лиома. — Император итак ждал зиму.
— Тогда, надо сказать что раны с раннего детства. И мы почти вывели их, поэтому и не представили его осенью.
— Нет, это будет обман. Мои враги так и ждут этого. Ступайте, начни лечить его огрубевшую кожу.
Лекарь поклонился, вышел из помещения, подманил пальцем Лиома, направляясь в свои владения. Там в течение недели его руки мазали маслом, стирали огрубевшую кожу мягкими полировками и обрабатывали стопы специальным маслом, который размягчает шрамы и делает их незаметными, заставляет тело быстрее избавляться от них.
В Дом прибыл секретарь императора. Недовольно отчитал мастера и сказал:
— Если он не так хорош, как ты говорил, то лучше убей его и не позорь Дом.
— Вы можете сами оценить его внешность. — Заискивающим тоном произнес мастер Дома Юрельт.
Подобострастно склонив голову, незаметно повел рукой, после чего в помещение вошел Лиом в окружении воинов и с двумя рабынями. Секретарь замер, потом обошел юношу вокруг.
— А глаза? Те самые?
— Да. Таат, покажи глаза.
Лиом поднял взор от пола, и секретарь задохнулся.
— Эльвирс? — изумленно спросил он.
— Да. И обучен послушанию, смирению и правилам этикета. Как кандидат на роль носителя семени императора идеален.
— Изумительно… — прошептал секретарь. — Да, вы правы, что не стали его убивать, когда нашли. У вас там какие-то проблемы с его ногами? Какие?
— Его стопы были ранены осенью, — мастер выдохнул злобно, — эти варвары заставили его идти по камням в домашней обуви. Он изрезал ноги. И сейчас они в шрамах. Лекарь говорит, что ему нужен месяц, что бы сделать их незаметными даже если в упор смотреть.
— У вас есть этот месяц, мастер. — Секретарь улыбнулся. — А потом жду его на представлении императору.
— Спасибо, секретарь Иви.
— Не испорть такую жемчужину, — секретарь хищно усмехнулся, — или тебе крепко не поздоровится.
Секретарь вышел из комнаты, а Лиом сглотнул. Еще месяц и он будет представлен императору. А потом либо сразу смерть, либо чуть более года и все…
Лиом вернулся в свои покои и увидел знакомых рабынь, и Раиль тоже. Он был так ей рад, что сбился с шага, едва не упав. К нему метнулись, поддержали и усадили. Раиль чуть сильнее сжала его руку, показывая, что она так же рада его видеть.
Месяц пролетел едва начавшись. Его готовили, проверили танец, который он повторил, не сбившись ни разу. Также был повторен тот самый танец, который надлежит показать только императору и более никому. Также ему преподали урок, как он должен заканчивать танец, что он должен при этом делать и куда смотреть.
Лиом жил как на вулкане. Вокруг него было столпотворение из охраны и слуг. Сам мастер несколько раз смотрел его танцы и удовлетворенно улыбался. Все шло так, как он и хотел. Его Дом будет отныне самым влиятельным в мире. Той власти, что он имеет, увы, уже недостаточно. Влияние Дома заканчивается там, где секретарь Иви открывает свои глаза. Юрельт давно и прочно засел за изучением трактатов друзей, что пришли с неба. И в этих трактатах ему нравится все. Его зверь лоснится от довольства, когда знает, насколько силен зверь внутри таат, да и не только у него, а воспротивиться его воле не может. В день, когда он познал это, почувствовал, что иерархическая лестница может быть выстроена иначе, изменилось все. И вот он на ее вершине. Даже император в своем доме с его позволения пьет, ест и наслаждается наложниками. Осталась лишь одна помеха, Иви.
Как только таат будет представлен ему, так Иви пошатнется со всей мощи. Уже все готово. Осталось лишь чуть-чуть и будет идеальный вальс. От сладости триумфа Юрельт пританцовывал, затем шел в свой цветник, где были самые красивые рабыни, выбирал одну, жестко овладевал ею и разрывал горло. Ему нравилось то, что они не могут ничего ему противопоставить. Давно, очень и очень давно, его собственный зверь заснул, оставив в руках своего человека всю свою силу. Друзья со звезд постарались, дали ему полную свободу. Никто не способен прочесть его мысли, никто не может задавить его щитами. Вся сила зверя в его руках. Осталось совсем немного и вскоре он встанет за спину императора, будет поворачивать его голову туда, куда хочет, шептать на ухо то, что ему угодно и заставлять делать все, чего бы не пожелал верный мастер Юрельт. Иви, этот ушлый кошак, блохастая тварь, в этот триумфальный момент сладкой победы не вписывается.
В день, когда был назначен час представления императору, Лиом был готов умереть от страха и перенапряжения. Его одели, причесали и повезли во дворец. Куда именно его везли, Лиом не видел, но знал — там его жизнь закончится. И все же, он был рад. Своей жизни ему не было жаль. Нисколько. Всю эту недолгую жизнь он рос бесправной куколкой, а сейчас, они правда не знают, решение принял сам. Да, обменял себя на жизни деревенских жителей. Но нет, он не жалеет. Это гораздо лучше, чем видеть гибель их, тех кто позволил ему узнать кусочек иного мира, других радостей и красоту свободного неба.
Сидя в крытой повозке, Лиом не смотрел по сторонам, будучи вновь оплетенным правилами и стандартами, под бдительным оком соглядатаев. Процессия, что везла таат, проехала по городу, въехала во двор дворцовых домов и Лиома, с наброшенной на голову вуалью, повели в главную залу. Потом велели ждать. И он ждал. Стоял ровно и ждал своей участи. Затем за ним пришли и повели по коридорам. Мастера рядом не было. Зато шли слуги и охрана. Все молчали.
Через несколько минут и один лестничный пролет его подвели к большим дверям, провели сквозь них. Лиом осмотрел большую залу и опустил глаза. Перед ним были с двух сторон незнакомые коты. По их отличительным знакам на одеждах, это мастера других домов, а в самом конце залы на троне восседал император. Сильный альфа, но для Лиома он был слаб. Зато рядом с ним был очень сильный принц.
Лиома подвели к линии начала залы и сняли вуаль. Лиом закрыл глаза и сделав первый шаг открыл их и устремил взор в сторону трона, но не на императора. И пошел. По мере его шагов, в зале нарастало напряжение. Мастера домов едва заметно шептали «жемчужина», «так не бывает» и еще много чего. Юрельт светился, лоснился и просто благоухал самодовольством. У него получилось воспитать эльвирса, а это значит, что отныне он глава всех Домов.
Лиом остановился в трех метрах от трона и уронил веер, начал танец. И с каждым его движением в зале замолкали до последнего мастера. К концу танца, в котором Лиом замер глядя в глаза императора, равнодушных не осталось. Сила эльвирса прижала их зверей ментально к земле. Сам император неуютно ощущал себя под этим взглядом.
— Повелитель, — мягко позвал первопринц.
— Да?.. — выдохнул император.
— Могу ли я просить этого наложника себе?
Император повернул голову и прищурился.
— Ты его ощущаешь?
— Да. — Первопринц улыбнулся. — Он силен, но я сильнее.
— Да будет так. Дом Юрельт, вы порадовали Нас. — Император улыбнулся. — Наш наследник будет владеть наложником на тех же условиях что и Мы, если бы выбрали его себе.
Мастер Дома встал и поклонился, признавая подтверждение сделки. К Лиому тут же подошли стражи дворца и его повели во внутренние помещения. Через несколько минут и несколько пролетов-коридоров, его оставили в покоях с тремя слугами, что приготовили одежды наложника, немного отличающиеся от тех, которые применяли при подготовке. Но разительных отличий у них не было, так что одев на себя все, что было дано, Лиом осторожно выдохнул. Отсчет пошел. Условия одни и те же, а значит в скором времени его жизнь завершится.
Ожидание затянулось на пару часов. В течение этого времени таат покормили легкой трапезой, дабы он не урчал голодным желудком. Когда время подошло, слуги вывели юношу из комнат ожидания и повели по внутренним коридорам, молча и не пытаясь привлекать его внимание. Вскоре показались большие двери, стражи, стоявший слуга в одеянии личного прислужника первопринца.
Осмотрев то, что выбрал для себя наследник императора, слуга кивнул головой и пришедшие с ним слуги отступили за его спину, а затем и вовсе ушли. Оставшийся же прислужник шагнул к юноше, тихонько проговорил:
— В твоих же интересах доставить ему наслаждение не только своим телом, но и стать усладой для глаз. Это императору ровным счетом наплевать, какой ты, главное насытить свой уд. Первопринц не такой. Он не любит забитых и зажатых любовников, ровно до отсеченной головы. Понял? Если да, кивни.
Лиом кивнул. Его действительно обучали только тому, чтобы покрутить бедрами и этого было бы достаточно. Сейчас же прислужник требует проявить сноровку и изобретательность, дабы не быть скучным. Когда этот прислужник посчитал правильным и возможным начинать, подошел к двери, громко издал стук два раза. Вошел внутрь, пробыл там пару минут, после чего вышел, распахивая двери. Лиом прошел внутрь, за спиной закрылись створки.
В большой гостиной с приглушенными светилами, у одного из столиков стоял альфа. Достаточно силен, даже очень силен, рассматривает подаренную игрушку внимательно, словно ищет подвох. Игрушка же медленно идет к нему, останавливаясь только в трех шагах.
— Да, порадовал Дом Юрельта, ничего не скажешь. — Первопринц заулыбался и шагнул к стоявшему и глядящему в пол юноше. Он приподнял его голову, заглянул в чуть прикрытые глаза. — Посмотри на меня, котенок.
Лиом подчинился. Для него император являлся абсолютной властью, но так как его передали в руки его наследника, существенно ничего не поменялось. Этот альфа власть и закон, его желания Лиом обязан исполнять беспрекословно, мгновенно и так, как приказано, не меняя ни на мгновение детали, дабы было удобнее исполнять. Альфа мурлыкнул, вызывая эльвирса и тот, несмело, вышел из-за дымки.
— Прелестно. Мне сказали, что ты обучен танцевать танец желания. Хочу посмотреть. — Он убрал руку от лица юноши, провел пальцем по щеке, шее, груди, пощекотал живот. — Давай, котик, станцуй.
Отступив на несколько шагов, уселся на диван, а Лиом начал танец, от которого глаза альфы зажглись интересом, а потом и похотью. Тело омеги извивалось, соблазнительно оголяя бока или бедра, движения были тягучими и завораживали. И юноша неотвратимо приближался, как снежная лавина. А потом он приблизился так близко, что альфа дышал его ароматом, протянул руки и тело скользнуло мимо них, забираясь на диван, мягко потираясь телом о тело принца. И глаза. Они блестели, но желания или похоти в них не было.
Принц смотрел в этот синий омут и не мог понять, что перед ним. Соблазнитель или просто робот с отточенными движениями, выверенными и не источающими заинтересованности. Принц дотронулся до тела Лиома и ощутил едва заметную дрожь. Улыбнулся ему глядя в глаза:
— Боишься?
Ему не ответили, потупив взгляд. Принц заулыбался сильнее, обхватил его за талию и в один рывок перевернул на спину, лег придавливая к дивану. Юноша охнул, но не сделал попытки вырваться. Принц перестал улыбаться, его рука переместилась на грудь наложника, ища сосочек, сдавив его и потянув мягко вверх.
— Не бойся, тебе понравится. — Пообещал принц и опустил голову.
Его язык накрыл бугорок плоти и втянул в себя. Лиом ничего не ощущал, только горячее дыхание на коже. Руки принца заскользили вниз и потянули за собой канед — нижнюю часть одеяния наложников, состоящую из заниженных трусиков и пришитых к ним прозрачных лент ткани — оголяя тело. Приподняв свои бедра, принц стянул до колен канед и его рука накрыла пах юноши.
Лиом дернулся от неожиданности и ощутил укус за сосок. Принц зарычал от удовольствия и стал покусывать его тело. Рука массировала оживающую плоть. Через пару минут принц сел и посмотрел на начинающего возбуждаться наложника. Стянул с него остатки одеяния и заставил раздеть себя.
Нежные руки освободили тело от ткани и, как учили, погладили плечи, живот. Принц поощрительно погладил его по голове и показал, чего он хочет. Лиом опустился на колени. Перед ним была плоть принца. И принц хотел именно этого. Запах возбуждения был слышен его носу, но Лиома он не впечатлял. Да силен, да подходит как самец, но не то.
Медленно начав с массажа, юноша постепенно перешел на ласки с применением языка. Принц мурлыкал от удовольствия. Ему нравилось то, что делал Лиом. Он поощрял его своим потяжелевшим дыханием, довольным рыком. И когда нежный язычок прошелся по стволу, замер в ожидании продолжения.
Лиом медленно посасывал ствол, горячий и большой и думал, как ЭТО поместится в него. Наверное его просто разорвет и он так и погибнет тут, лежа под этим монстром. Посасывая головку, слегка погружая ее в рот, юноша делал все как учили и слушал что делает принц. А тот уже подрагивал, желая разрядку. И Лиом приоткрыл рот проглатывая его плоть, сжимая ее губами и принялся ритмично качать головой, поворачивая ее и задевая за уздечку кончиком языка. Принц утробно зарычал, схватил Лиома за голову и зафиксировав ее руками, стал дергать бедрами самостоятельно загоняя плоть до горла, в какой-то момент бурно кончая и выдохнул, замирая.
Немного восстановив дыхание, выскользнул из жаркого ротика, отстранился от лица, покрасневшего как рак юноши, поднял его с колен. Он повел его во вторую комнату, на ходу стягивая с себя рубаху и бросая где придется. Вторая комната была спальней, с очень большой кроватью.
— Сейчас котенок, будем учить тебя принимать меня. — Принц взял его за руку и подтянул к себе, поднял голову за подбородок. — Хочу слышать из твоих уст свое имя. Дуар. Понял? Повтори.
— Дуар. — Не очень громко произнес юноша, вызывая улыбку на лице принца.
— Сладкий какой голосочек. Иди-ка сюда. — Подвел к кровати и уложил животом на подушку. Сел рядом взяв флакончик с ароматом цветка желания. Его руки стали разминать ягодицы замершего Лиома. Пальцы принца мягко кружили вокруг плотного колечка закрывающего дырочку, куда принц хотел проникнуть. Он массировал колечко, пока оно не начало расслабляться.
Лиом лежал лицом вниз и ощущал массаж, чувствовал, как в его попу проникает один палец и ритмично скользит, крутит во все стороны. Приятного было мало. Даже когда он задевал особые места внутри, лучше не становилось. Едва заметно что-то расходилось по телу легкой приятной волной, но не более. Принц же, не прекращая своей странной игры с его телом, стал погружать по два пальца, шевелить ими, играться внутри загибая их и выискивая ту самую точку, которая первой выдавала легкий отклик от девственного тела. Принц не спешил. Ему, в отличие от его отца, нравилось когда его наложники отвечали на ласки. Так было куда приятнее самому играть с ними долгие часы. А этот красавец несомненно будет очень хорош в постели.
После трех пальцев и первого стона на поглаживание по заветному местечку, принц решил, что пора. Он вытащил пальцы, перекинул ногу через бедра юноши и сел на него верхом. Его руки прошлись по спине омеги и погладили плечи, позвонки, опустились на ягодицы. Он раздвинул дольки, слегка натягивая нежную кожицу расслабленного колечка и одной рукой направил свою плоть ко входу.
В один толчок он проник на всю длину вырвав вскрик из горла наложника. Замер на нем и прилег на его спину грудью. Мелкими движениями бедер заставлял смириться с неизбежным.
— Потерпи, сладкий, скоро привыкнешь. — Он шепнул на ушко и лизнул мочку. — Поверь, тебе будет приятно ощущать меня в себе. Мой котенок, — и его зубы сомкнулись на холке, заставляя было вскинувшегося эльвирса покорно замереть.
Лиом не верил в это, но не сопротивлялся. Этот огромный и горячий предмет пронзил его чуть ли не насквозь и сейчас, медленно и мелкими толчками, скользит внутри. Ощущение такое, словно его внутренности растягивают и стягивают. Не особо приятно, когда такое происходит, да еще несусветную чушь на ухо шепчут. Приятно? Да где…
Он охнул, когда плоть принца быстро выскользнула почти до самого конца, а потом опять погрузилась. И так было проделано несколько раз. А потом принц поставил его ноги на колени и взяв за бедра стал ритмично проникать на всю длину. Лиом неосознанно застонал когда его тело откликнулось на внутренний массаж. И каждый раз попадания в одну и ту же цепочку точек заставляли Лиома вздрагивать, запрокидывать голову и тихонько издавать стоны. Его собственная плоть затвердела, поднялась и потираясь головкой о живот добавляла неописуемые ощущения.
Вскоре Лиом постанывал на каждый толчок, жадно вдыхал воздух через рот и не мог поверить, что его тело хочет еще и еще этих движений внутри. А принц словно читает его мысли и все сильнее и мощнее берет его. Поглаживает по спине и даже ласкает возбужденную плоть. Затем приказывает называть по имени, и юноша зовет его, просит, порыкивает.
Лиом застонал от ощущения пустоты, когда принц выскользнул из него. Еще несколько минут назад он думал, скорее бы альфа насытился и оставил его в покое, но вот уже сейчас ему действительно хотелось продолжать, ему нравилось. Через мгновение, как принц выскользнул, юноша лежал на боку, а альфа вновь вставлял в него свою плоть. Лиом застонал и постарался прогнуться под нужным углом. В ответ его погладили по плоти, вырвав стоны, заставив забыть все на свете…
Лиом царапал простынь, стоя на четвереньках и ощущая в себе пульсацию. Принц его повязал и сейчас поглаживал руками бока и покусывал в плечо. Сцепка была уже минут двадцать и спадать не спешила. Принц был доволен, постанывал в ушко и покусывал его, опускался на плечо ставя метки зубами и губами. Под ним прогибаясь в спине заходился в стонах наложник, радуя слух своим мелодичным голосом…
Принц проснулся рано утром, лежа на наложнике и не выйдя из его сладкого тела. Заулыбался и стал медленно двигать бедрами, будить свою игрушку. Он будоражил его попку, толкался сильнее и вскоре услышал характерный потяжелевший вздох, затем пришли стоны. Принц поставил его на колени и принялся методично и хаотично толкаться бедрами. Вскоре почувствовал, что конец уже близок, поэтому взялся за возбужденную плоть наложника. В несколько знающих движений он довел его до конца и ощутил, как тот сладко сжался внутри. Рыкнув над ушком и прикусив шею, кончил в него и вышел не дав завязаться узлу.
Слез с юноши и пошел в сторону столика с колокольчиком. Позвонил в него. Тут же прибыла орава слуг. Принца обмыли, привели в порядок и под его приказом проделали тоже самое с его наложником.
— Он теперь будет жить в этих покоях покуда его чрево не заимеет плод.
Лиом покорно смотрел в пол, слегка побледнев. Этот человек взял его дважды, но течка у него через месяц, так что ждать не так долго. А потом девять месяцев на рост котенка. Потом примерно семь месяцев для кокона и все. Хорошо, что этот альфа не был жесток, что на порядок облегчит нахождение таат в этом месте.
Дуар вышел к обеду из покоев наложника, не удержавшись и заставив его еще раз приласкать себя ротиком. И шел довольный, чуть ли не порхая.
— Сын мой, ты доволен новым наложником? — спросил мягко подошедший родитель.
— Да, вавьи Макиса-ын, доволен. — Принц улыбнулся и принял руку родителя. — Послушен, страстен и его хорошо учили. Буду ждать его течку с нетерпением.
— Надеюсь ты не захочешь оставить его после первенца? — поинтересовался родитель. — Ты ведь слышал, что повелитель сказал?
— Да, вавьи Макиса-ын, я слышал. Те же условия, что и для него. Но, пока у меня есть время насладиться его телом и обществом. Ведь Дом Юрельта славится хорошими воспитанниками.
— Если не хочешь, что бы твой супруг приревновал, не выпускай его из покоев зачатия, а потом и из покоев ожидания рождения. — Родитель улыбнулся. — Твой супруг умный и рациональный, но влюблен в тебя. Мне бы не хотелось приговаривать его к смерти из-за твоей детской выходки и желании подразнить его лишний раз.
— Я не допущу такой оплошности, вавьи Макиса-ын. — Пообещал принц.
— Хорошо. И, — родитель понизил голос, опустил глаза, — я очень тебе благодарен. Ведь эльвирс куда сильнее повелителя, а это было бы серьезно и он мог бы захотеть его после рождения.
— Я принимаю твою благодарность. — Улыбнулся принц. — И ты, помоги мне. Отвлеки моего супруга. Я не намерен оставлять наложника вплоть до тех пор, пока лекари не запретят.
— Хочешь приручить его?
— Нет. — Принц заулыбался. — Он слишком сладкий, и времени у меня не так много. А я не люблю делить сладкое на несколько дней.
Вавьи Макиса-ын рассмеялся. Он легко потянул сына по коридору в сторону обеденной залы.
— Я отправлю твоего супруга подальше. Пусть получше поучится ведению дел, которым занимаюсь я. Скажем на примере дальнего Дома.
— Спасибо, вавьи Макиса-ын.
Лиом не запомнил первые три месяца вообще. Он был в постоянном положении с разведенными ногами и сбился со счета сколько раз его брали. В течку ласки принца изменились уделяя все внимание сочившейся смазкой дырочке. Принц облизывал колечко мышц и проталкивал язык, мурлыкал от удовольствия, заставляя Лиома рычать от неудовлетворения. А потом бешенный марафон и почти что часовая сцепка, в которой юноша срывал голос от непередаваемых ощущений.
Первые признаки беременности заметили почти сразу — через две недели. И его перевели из комнат для обычного наложика, в огромные хоромы. Там было столько слуг, что в глазах рябило. И каждый вечер приходил принц. Ложился сверху, вводил свою плоть и мучал до середины ночи. Лиом вырубался под ним и вскоре перестал понимать какой сегодня день, был ли рассвет или что-то еще.
Мир сошелся только на удовольствии которое ему дарили, делая безвольной куклой. Он даже не понимал, когда его обмывали в ванной, кто и зачем делает это. Дни слились в один поток. Просто мир перестал существовать. Был только поток оргазмов, ласк и страстного, бессвязного шепота и ощущения движения плоти внутри тела. И больше ничего. Он даже не помнил, ел ли сегодня или нет.
Первым осознанным воспоминанием был толчок в животе. Это ребенок показывал ему, что он растет. Лиом очнулся ночью. Принц старательно вдавливал его в ложе, изводил последние пару часов, так что спал рядом. И Лиом затаился. Он был так удивлен тем, что внутри что-то шевелится, что даже испугался. А в ответ толчок и юноша вздрогнул, разбудил принца.
— Лиом? — спросил он повернув голову.
— Простите, я разбудил Вас. — Повинился юноша.
— Тебя что-то беспокоит? — его рука легла на округлившийся живот.
— Нет. — Он млел от незатейливой ласки и думал, что скорее всего его мир будет до последней секунды приблизительно такой — раб, не имеющий своих желаний и используемый так как хочется сильному. Увы, познанное ранее, увиденное, как может быть иначе, он не мог сейчас всецело принадлежать альфе, который заменил собой императора. Отныне Лиом мог осознавать себя именно рабом, а не таат, не тем, кого выбрали, словно он обязан от рождения быть куклой.
— Хорошо, спи. — Принц прижал его к себе и стал поглаживать по спине.
Лиом пристроился у него на плече и прикрыл глаза. А на утро его обследовали и запретили принцу быть таким безрассудным. Как оказалось ребенок слишком рано начал ворочаться. И это следствие измученного родителя. К тому же слишком много сил принц передал для кокона котенка. Ему столько не нужно, родитель не осилит и это может навредить малышу. На этот запрет принц рычал недовольно, а Лиом смог выдохнуть. Принцу пришлось оставить его в покое и приходить раз в три дня. А потом, как врачи сообщили, принцу запрещалось бывать у Лиома чаще чем раз в неделю. И вскоре ему вообще запретили спать с наложником.
Лиом не огорчился ни разу. Он устал от сверх сильного внимания принца. Его доводили до изнеможения и еще сетовали на плохую выносливость. И теперь он мог выдохнуть и спать спокойно. В покоях он был не один, но ни с кем не разговаривал, да и они не стремились сделать это. Словно в золотой клетке с механическим наполнением, которое обновляет питьевую воду и подсыпает еду в кормушку.
Несколько раз мимо его покоев проходили придворные, причастные к свите супруга первопринца, но в них не заходили. Они передавали последние сплетни супругу и отчитывались о том, насколько большой живот, как ведет себя соперник и сколько раз в неделю у него бывает принц.
Лиом же был замкнут и сидел тихо во внутреннем саду или в комнате, иногда вышивал. И его картина была все та же: тяжелые свинцовые тучи и беззащитное поле ярких диких цветов. Одинокая фигурка смотрела в небо и подставляла свои руки. И казалось оттуда сверху вот-вот хлынет дождь или сверкнет молния. Эту картину он закончил. Снял с рамы и сложил в несколько слоев.
Император и его наследник, сидя в зале совещаний, хмурили брови. Кушары. Они не просто кусаются, они где-то собрали внушительную орду и сейчас планомерно топят корабли флота властелина большей части островов. Причем не только у их родового острова, но и вообще по водной глади.
— Император, согласно донесениям, их флот раза в три больше, маневреннее и, — советник сглотнул, — к ним постепенно подтягиваются корабли от других островов.
— И кто такой смелый? — рыкнул император.
— Как пояснили соглядатаи, это те, на чьих островах вот уже несколько десятков лет Дома добывают своих воспитанников. Чаша терпения переполнена, а разрозненные острова, прознав о том, что на флот империи нападает сильный кот, только воодушевились. И вот они тут.
Совет шел уже часа три. Война. Она неизбежна. Дома, как ни парадоксально, тактично объявили о том, что они ни разу не военные, а усладу поставляющие. И также тактично позабывшие, что половина недовольной орды, дело их рук и неуемной жажды власти.
— Если обезглавим тело, руки и ноги не смогут двигаться. — Император хищно усмехнулся. — Вот тут. — Ткнул пальцем в остров. — Будет поле брани. Надо выманить их сюда, а дальше уничтожить Кушара, что ведёт их за собой, да самых ближних ему котов.
Советники только головами покивали, страстно не желая вмешиваться в такого рода разборки. Колос был на глиняных ногах. Сила, что против них выставлена, она ведь не просто сила, она первой и боевой категорий, а это венец иерархического звена. Разве советники, разомлевшие от вседозволенности, имеющие в своих домах десятки наложников, захотят лишаться нагретых местечек? Разве подобия Юрельта, слабые и вкусившие власть «мыльного пузыря», смогут открыто пойти на конфронтацию? Не попытаются подкупить или купить свою жизнь?
Император, который тоже привык к вседозволенности, забыл простую истину: сильный зверь не приемлет диктата от слабой особи. Но он забыл, настолько углубившись в мыльные пузыри мнимой власти, забыв менталитет островитян, законы островов, что, тыкая пальцем на остров, где будет поле брани, даже предположить не мог, что его противники уже там побывали, каждый камень понюхали, каждый куст пометили. Принятые «дары» пришлых разлагаясь, тянули «императора» за собой, а он и не видел этого.
Сборы в поход, недовольство советников, но покорно склоненные головы на рык Дуара, наследника не слабого десятка, начали отсчет, такт за тактом приближая к логическому концу конфликта. Недовольство росло, но тихо, за шторками, и постепенно формировалось осознание факта: император можно будет поменять. Чем грозило это правящему коту и его семье? Смертью. О том, что у Дуара имеется наложник-эльвирс никто не знает, но ведь у него имеется супруг, причем способный выносить котёнка. Если уже не выносил, а это значит, что по тем же умным книгам, по которым сам император обучался «править», приближенные просто могут взять и посадить на трон ребенка, приставив к нему регента.
Колосс был на глиняных ногах, который зашатался, стоило только естественной силе поднять морду и оскалить пасть. Сильный зверь не будет подчиняться слабому, никогда. И это забыл император, об этом выращенные и им прикормленные коты тоже позабыли, строя свои планы.
День родов приближался неминуемо быстро и в тоже время очень медленно. Лиом стал неповоротливым, тяжело вставал или садился. За ним по пятам ходило более десятка слуг, выполняя малейшие капризы, которые он даже не замечал за собой, а они находили или просто придумывали. Отношения между ним и наследником императора складывались лишь платонические, потому как Лиом просто физически не мог быть с ним в постели. Сам первопринц, казалось, интерес потерял, но исправно приходил и передавал родителю своего ребенка чистую энергию, без малейшей примеси чужой энергии, которую цепляет любой зверь, если имеет место быть близости. От этого можно почиститься, скорее всего он так и делал, но Лиому было все равно, главное его зверь не обижался на самца из-за посторонних частиц чужой силы, да и все на этом.
В таком темпе тянулись дни, делая юношу постепенно еще более неповоротливым, устающим и сонным. Дуар иногда передавал ему большие сгустки, которых хватало на два-три дня, после чего оставлял без внимания. И его отлучки становились все длиннее, чаще, а сам он иногда хмурился о чём-то задумываясь. В последний раз, перед тем как уехать, а это примерно две недели назад, принц пришел к нему слегка встревоженный и обняв крепко-крепко, передал много сил и просил «законсервировать» их. Лиом не спросил причину такого поступка. Мало ли что там у них приключилось и, вполне вероятно, просто надо отбыть куда-то с дружественным визитом. Так что послушно приняв сгусток сырой силы для кокона малыша, Лиом продолжил просто ждать, когда его тело будет готово вывести на свет наследника первопринца.
И вот осталась всего одна неделя до родов, а во дворце началось волнение. И серьезное. Даже слуги в покоях наложника заметно волновались и частенько что-то да сыпалось из рук. Лиом сначала не обращал внимание, а потом прислушался. Как оказалось велась война. Причем император проигрывал, да с разгромом. И исходя из тех слухов которые передавали судачившие слуги, когда думали, что наложник спит, кто-то очень сильно потрепал даже Дома.
Из тех сплетен, что передавались ими, Лиом узнал, что Дом Юрельта более не существует. Его разгромили, а Валара Юрельта, мастера Дома, привязали к самому высокому дереву стальной цепью и подожгли всю ассамблею строений. И ждали, когда он умрет вися на дереве, дабы не сбежал. Как шептались слуги, испуганно и довольно громко, ему еще и стрелами потом все тело пронзили самые меткие лучники, а тело сожгли, чтобы наверняка.
За этими сплетнями миновало еще два дня, после чего шепот перешел в полноценный истеричный говор. Дворец окружили с трех сторон. С четвертой же стороны располагаются отвесные скалы, бурлящее море. Когда стало известно, что дворец в осаде, пришла ужасная новость: император пал. Первопринц принял на себя правление империей прямо на поле боя и пал спустя два часа.
Эта новость так поразила Лиома, что он распахнул глаза и осмотрел испуганных слуг. Впервые за все время своего нахождения здесь, юноша осмелился подать голос:
— Как это принц Дуар пал?
Слуги, вытянувшись в струнку, застыли на местах. Они впервые слышали его голос, немало удивленные и ничего более не замечающие, глазели на диковинку. В залу вошел рослый альфа, прошел до переглядывающихся Лиома со слугами, глубоко поклонился и произнес:
— Приветствую Вас, таат.
Лиом опустил глаза. Как такое возможно? Он потряс головой. Нет, это не реально! Сильнейшие коты, которые одним своим видом заставляли трястись всех рядом находящихся котов и… Он пал на поле боя? Для подобных известий был просто не готов, а зверь, его зверь, который и не имел нити пары, вслушивался в тишину. Будь они супругами, то ощутить его кончину получилось бы в первую же секунду смерти. Сейчас же, будучи тем, кто он есть, Лиом мог только догадываться, насколько сплетни являются правдой. А еще было страшно, ведь котенок внутри него мог получить только малую толику того, что им не так давно передал самец. Умер? А как теперь малыш?!
— Лиом! — рыкнул кто-то и юноша поднял свои глаза и грозный взгляд звавшего растерянно замер. — Вставайте, надо уходить.
— Зачем? — он осмотрел стены и замерших слуг и воинов, которые ввалились в покои.
— Затем, что в вас живет наследник престола! — рыкнул взрослый мужчина, очень похожий на принца. — И я не позволю пропасть еще и моему внуку!
Лиом медленно встал.
— А как же супруг принца?
— Бесплоден. — Горестно выдавил из себя Макиса-ын. — Ты можешь идти?
— Я не знаю. — Выдохнул Лиом и ощутил удар по стене. Повернул голову и выдохнул воздух, зарычал. Его нутро зверя было готово сорваться в бой, потому как удар нанесен энергетически, провоцируя эльвирса на защиту.
— Нет! — крикнул Макиса-ын. — Несите господина! Живо!
К Лиому подбежало три высоких воина и он оказался на руках сильных мужчин. Рыкнув, выпустил когти, но позволил сильным котам защищать себя, усмиряя зверя. Макиса-ын нетерпеливо качнул головой, и они пошли из комнаты. Стоило переступить порог, как начался забег по лестницам и коридорам, тайным переходам и бесчисленные повороты мелькали один за другим. Иногда кружилась голова от данного количества, с непривычки и покачиваясь как на волнах, расположившись на руках воинов. Макиса-ын шел сразу же за ведущим, который прекрасно ориентировался и направлялся в сторону выхода. За вавьи шло трио несшее на руках Лиома, а потом еще несколько воинов.