Вихрь. Таат - Рожденный умереть./1 рассказ из серии/

_______6 глава Ремал вбил в чью-то морду свой боевой шип, развернулся резко и рассек кости черепа. Война. Не просто энергетическая, нет, на уничтожение. Особенно сейчас, особенно после известий от эльвирсов у Дома Юрельта… Когда Клем и Юйван ушли в поисках помощи у эльвирсов, Кушары сидеть сложа руки не стали. Они разослали гонцов по всем островам, что так или иначе страдали от пристального внимания Домов. О том, что мальчишку скорее всего убили, Ремал скрипя сердцем попытался принять, но надеялся на чудо, и исходя из такой постановки вопроса, подготовка была уже не просто на спасение омеги, а на истребление нарыва. Не питая иллюзий, оставляя надежду, дабы не обернуться в безумного зверя, Ремал методично засылал гонцов, которые проникали везде и всюду, где только отметились Дома. Если на островах не было сильных котов, хватит и провианта, а также записочки с каким-либо движением причастных к Домам и императору котов. Буквально за первые две недели ухода таат к милойцам, Кушарам удалось отвадить от территории императора трех самых жирных торговых семей, которые свои корабли благоразумно развернули в обход. За ними последовало отделение малых и дальних островов. Флот, который смог собрать Ремал за месяц, внушал. И этот флот планомерно начал разрушать мощь имперской флотилии в различных регионах, дабы в самый ответственный момент подкрепления было неоткуда взять. Жаль, конечно, что вызволить котенка не получится, время играет против них. Ремал, когда никто не видит, чаще всего в одиночестве, когти выпускает, ходит из угла в угол. Что и говорить, влюбился он в парнишку. Во всё, что показал этот котик, а еще жаждал увидеть больше, гораздо больше. Улыбка. Как же хотел он видеть его улыбку. И глаза, что смотрели бы на него! Ремал даже поскуливал от безысходности. Сорваться и пытаться забрать котенка из дворца — самоубийство. Да и на радость псам позорным, ведь оравой трусливой на одного они горазды. Думая о том, что и как делать, плюясь ядом и желчью в сторону погрязших в «дарах» пришлых, не только вождь племени Кушаров зубы оголял, но и прибывающие со всей округи коты. Они давно косили глазом на императора, но сильного кота, который повел бы их за собой, до сих пор не нашлось. На фоне Ремала, по силе воли и силе зверя, увы, мало в соперниках среди вождей деревень на островах. Пострадавшие же семьи, как правило, жили далеко и в более укромных уголках, посему добраться до помощи было крайне сложно. Ватпэ передать просьбу о помощи тоже не могли — все звери здесь были под властью «погонщиков». Это особо обученные ватпэ, под седлом сильного альфы, которые запрещают вольным диким котам болтать. Не учел император одного: всё тайное, рано или поздно, становится явным. Вот и здесь, когда волну поднял Ремал, всколыхнуло всё островное поле, доставая до уголочков, открывая делишки Домов. Ярость, направленная на мастеров, пошла нарастающим потоком. Ремал, который получил весточку от Клема, заулыбался и разделил поток созданного флота на две части. Одну отправил к берегам острова с располагающимися на нем Домами, а вторая с ним во главе, пошла в сторону того места, где разразится самая кровопролитная война за последние лет триста, как бы не больше. К Домам Ремал отправил часть флота, идущего с эльвирсами. Их задача была вырезать как можно больше этих трусливых псов, а затем идти в сторону дворца. С другой стороны, на мощный флот обрушится вся объединённая мощь вставших на лапы и оголивших зубы островов. И это, в пересчете по головам, раз в тридцать превышает обученную армию императора. Да, обученные стоят дороже, чем неорганизованная толпа, вот только не в случае с деямерритами. Им не нужно орать друг другу, дабы скоординировать действия, либо мчаться от генералов к полководцам. Вполне достаточно свить нить дружбы и ментальные каналы будут усилены их ездовыми ватпэ. Лучше сотового! План был прост, прозрачен и предварительное место брани Кушары обнюхали, разметили сгустками силы, оставляя явные следы для отвлечения внимания. Не дилетанты будут против них, а Ремал хотел предстать таковым пред противником. Дабы они расслабились, почувствовали свою власть и сделали самую большую ошибку — на острове присутствовать обязан император и его старший сын, наследничек. А дабы бдительность потеряли, Ремал всеми силами делал так, чтобы не мгновенно в глаза бросились сгустки, а как бы ошибка была допущена. Всё получилось. Воины императора, привыкшие к праздности, найдя ошибки и якобы вскрыли энергетические закладки, ринулись вперед бодро, сминая первое построение пришедших бодаться. При этом никто не удосужился уточнить у идущей силы, каков будет бой: кровью оплаченный или энергией потраченной. Уверовав в то, что из-за силы императорской армии и флота мало кто отважится пустить кровь, боевые ряды били энергией, а затем попались в хитрую ловушку. Точки, которые заранее спрятали Кушары, и которые не нашли разведчики отвлеченные на обманную сеть, взорвали пространство, при этом поднимая в воздух тонны почвы, камня и деревьев. Осколки били по всем, но ранее предупрежденные нападающие остались относительно целы, применяя самые сильные щиты на себя. Как только снаряд был взорван, а по цепочке прошел кольцом, на внешнюю сторону флота императора напала ранее спрятанная смертоносная флотилия во главе с кораблем эльвирсов. Это был полный корабль эльвирсов, злых и жаждущих покарать обидчиков тех котят, которые лишились жизни из-за странных желаний власть обретших. По законам островов, любой кот имеет право вмешаться, если кто-либо попирает честь и достоинство, притесняет свободу или подвергает насилию любого разумного кота. Даже вавэхдэ мог огрести от пришедшего кота, который заявил на бой как самец, если будет известно о его неправомерных действиях в отношении вавьи. Например, вавэхдэ с ним жесток, бьет, давит или берет силой — к нему на личный бой, не претендуя на звание «вавэхдэ», имеет право прийти любой сильный кот и набить морду. Здесь же вавэхдэ, ныне причисляющий себя к императорам по видению пришлых, не просто грубо обращается с рождающими, он их убивает. За подобное на островах самца жизни лишат и никакой ему тюрьмы-темницы. Но! Вот здесь и сейчас, вот вся эта армия, находится на стороне недостойного не только кота, но и человека, разумного. Все эти самцы, большинство из которых альфы!!! — не только морду вавэхдэ не набили, но встали железной стеной, дабы пришедшие и пышущие злобой из-за поведения и поступков сильнейшего кота островов, как его титул гласит, не добрались до него и не сделали что велит им закон островного поля. А раз так, значит они согласны с тем, что вавэхдэ имеет право убивать рождающих. И если оно так, то каждый из армии вавэхдэ виновен и подлежит смертной казни. Вавэхдэ и его приспешники попались в ловушку. Впереди была армия во главе с Кушаром, а за их спинами расправляли крылья корабли во главе с эльвирсами. Битва вышла на новый уровень, когда осознание настигло головы каждого воина на стороне вавэхдэ: это не война, это резня до последнего противника, без взятия в плен. Две стороны встрепенулись, оглянулись и оскалившись набросились друг на друга. Самая страшная война, это кровавая. Танки и авиабомбы ничто во сравнении с тем, что может сделать деямеррит, впавший в состояние белой ярости. Только нить целостности, которая работает как связующее звено для передачи информации и корректировки направления, только она отличает друга от врага. Если нить потеряешь, схлестнешься с собратом рядом стоящим. Нередко такое происходит, если зверь звереет и выходит из-под полного контроля, перетекая в пелену Безумия. Из него выйти невозможно, это дорога в один конец. И такой зверь рвет всех, кто рядом с ним, без разбору. Ремал, дернув своим хвостом, будучи в ипостаси зверя, рыкнул, прислушался к нити, что вибрировала и направляла море сражения то в одну сторону, то в другую. Он не впадал в состояние белой ярости, он сильнее и его зверь более воспитан и осмотрителен. Именно это стало тем спусковым механизмом, что собрал под одну лапу треть разрозненных островов, слепив в единый и мощный кулак. Вокруг месиво из тел людей и зверей, взрывается земля, взрыхляют лапы почвы и корежат деревья. Камни разлетаются шрапнелью, когда хлысты атаки пробивают по ним. Во всем этом отсутствует единственный звук: ход снаряда. В любом военном противостоянии иных цивилизаций присутствует звук выпущенного снаряда до того, как пойдет звук его соприкосновения с телом/плоскостью и далее идет звук разрыва снаряда и взрывная волна. Даже пуля имеет взрывную волну, но она маленькая и работает внутри предмета, куда попав, рвет на куски. Но здесь, в этой войне, звук идет от зверей, что рычат, людей что кричат и звук взлетающей земли или разбивающегося камня/дерева. Предшествующего звука удара о предмет или землю нету, нету канонады от разрыва снарядов, нету движения вибрации по земле от удара. Но! Над всем полем битвы переливается кроваво красное марево из частиц выпущенной силы, а сражение хищников и людей завораживают и заставляют покрыться липким потом от страха, что поневоле задумаешься, какая война более страшная. Вон те в былые времена упавшие авиабомбы, или эти двое: кошка больше амурского тигра и отрывающий ее пасть голыми руками человек. Ремал рыкнул на нить связи, ища императора. Эта тварь его, во всех смыслах, противник и враг. Он надеялся, очень надеялся, что котенок жив. Но перед битвой, буквально за час, пришло сообщение от эльвирсов, которые принялись потрошить Дома — таат эльвирс был убит. Сейчас Ремал жаждал перегрызть глотку его убийце. Ощутив ответ, который направил зверя в нужную сторону, таури тряхнул шкурой, сбрасывая с себя комья земли и травы от веера, что образовался в воздухе из-за взрыва энергетического шара, фыркнул облизнув нос, после чего сорвался с места. Отомстить! Ремал жаждал отомстить этой псине позорной! Убить эльвирса! Уничтожить того, кто приносит в мир почти в каждом втором помете котенка омегу… ух, как был зол альфа, ух как жаждали поквитаться все узнавшие. Это знание, что прибыло за час до самой битвы, оно придало сил всем альфам и самцам, которые здесь выступали на стороне закона и защиты от влияния пришлых. Не до конца выдрал дед нынешнего недостойного вавэхдэ этих пакостников, не до конца. Вот теперь гнойник взрежут они, альфы островов, вычистят до мяса, вымоют соленой морской водой, зашьют так, чтобы ни одна гниль не образовалась. Мча во весь опор, таури почти не останавливался, иногда подрезая шипом на хвосте противников своих воинов. Нет, после этой битвы он не будет вавэхдэ, не за этим идет, но в данный момент все эти воины, что сражаются по его сторону, они принадлежат ему. Взрыкнув, ударив акустической волной, оглушив перед собой пятерку наседавших на молодого крупного шаки противников, перепрыгнул их, рассек спину самому крупному. Дальше шаки справится сам. Ответ от зверя пришел незамедлительно: благодарное «мур», а за спиной булькающие звуки передавленных глоток и вырванных кусков мяса. Кровь. Человеческая кровь лилась рекой, распространяя аромат смерти далеко за границу острова. Вскоре все ближайшие хищники соберутся на пирушку. Победители соберут своих раненных, своих мертвых, а проигравшие так и останутся тут, на растерзание зверью. Это высшая мера и тотальное неуважение воинов, которые посмели встать под лапу недостойного, а зная о его делах не посмевшие головы поднять. Так на островах не делается, посему не будет погребения пройденного через виток Храма Кошачьих Богов по дороге смерти, не предадут огню тело павшего. Со стороны же недостойного вавэхдэ такой поступок будет гласить о его превосходстве и доказательстве: кто с мечом к нам пришел, от этого же меча и падет. Ремал увернулся от усиленного шара взрывного действия, мяукнул с силой, вышибая на раз ближайших противников и посмевшего его атаковать кота, после чего кинул поисковую нить по сети своей армии. Ему прислали отчет, где и куда движется. Мурлыкнув по сети, что надо ему и сколько, кинулся в сторону пятившегося вавэхдэ. Уйти ему не дадут, а если побежит, то на веки вечные в памяти всех островов останется, как трусливая псина пришлых. Такой как он не может быть родом с островов, родом из семьи, которая никогда не уклонялась от боя. За Ремалом выстраивались в цепочку самые сильные коты, присоединялись к ним и эльвирсы, которые смогли прорвать тыл, глубоко забравшись в массу вражеской армии. Они пошли клином, втягивая в него воинов, которые срывались с места и шли за вожаком. Ослепленные белой яростью, ощущающие натяжение нити в созданной энергетической связь-сети, стремительно нагоняли уходящий от них кусок и становящийся тоньше. Инстинктивно желающие укрепить защиту в более тонком слое связи, звери в плену белой ярости, заполняли клин, который принялся разрезать уплотняющуюся линию защиты. За ней Ремал ощущал своего врага, того из-за кого он лишился мальчишки, чьи глаза он никогда не забудет. Бой был не долог. За спиной Ремала нарастало число воинов его армии, а спереди таяли силы армии вавэхдэ, распыленные на круговую оборону. С одной стороны, их грызли добравшиеся эльвирсы, а с другой прибывший Ремал. Битва… кровь и стоны, крики и рыки, и никакого оружия кроме когтей, зубов и убийственной энергии. Человек в форме зверя, или зверь в теле человека — деямеррит одинаково силен в обоих ипостасях. Отличие только в том, что в теле человека энергетический щит он ставит и регулирует сам, а в теле зверя его шкура генерирует этот щит постоянно. Отсюда и вся разница в реакции, времени пребывания в ипостаси зверя, и мнимой силе. После развития ипостаси у ребенка, в период полового созревания, развиваются и его силы зверя, а затем постепенно они раскрываются к окончанию роста тела. Умеющий управлять своими энергетическими запасами деямеррит, в любом возрасте смертельно опасен. Ремал свой потенциал знал, посему ускориться и перемахнуть через жиденькую линию защитников труда не составило. Он приземлился в окружении врага, но не раздумывал и секунды. Молниеносный рывок и впившись зубами в глотку трясшегося императора, вместе с ним кубарем полетел по земле. Сжимая челюсть, словно бульдог перекусывающий хлебный сухарик, таури отбросил в сторону труп, который еще попытался встать на лапы, находясь в шоке. Пара движений, неотвратимо заваливаясь на бок, император издавал булькающие звуки, пытаясь вдохнуть, захлёбываясь попадающей кровью в гортань. Ремал же резко развернувшись, полоснул своим шипом ему по глазам, выражая честью воина все свое неуважение к вавэхдэ, как к воину, коим тот является, неся титул дагжи, ослепив почти труп, кинулся на оставшихся еще живых защитников. Кто-то из эльвирсов задрал наследника, который только что автоматом стал вавэхдэ по праву крови. Его, в отличие от отца, ослеплять не стали. Такого позора Дуар на голову свою пеплом не положил. Он был воином, сражался до последнего, не стоял как недостойный вавэхдэ за линией защиты. Да и так, о нем не ходили слухи, что недостоин, что убивает наложников-рождающих. Посему убив его, эльвирс не проявил неуважения, оставляя глаза целыми. Добивали армию плотно сводя петлю. Никого из них в живых не оставили, а несколько отрядов, оставленные для пресечения побегов, отработали на всю катушку. Беглецов ловили, раздирали и рассекали когтями или хвостами глаза, в наказание за трусость. Раз уж поддерживали вавэхдэ в мирное время, не пресекли его поведение, значит и наказание принимайте вместе с ним. Трусливых псов на островах не любят, а уж дезертиров и подавно. На войну крови их раскачать крайне сложно, фактически всегда война энергии, но если уж звери согласны убивать, то изволь отработать за согласие, а провинившийся либо отбейся, либо с честью прими свою участь. Пленных не будет, ты либо выживешь сражаясь, либо умрешь пытаясь сохранить свою жизнь. Ремал выдохнул. Вокруг него поле крови, поле брани, поле смерти. Он сам ранен во многих местах, но доволен. Гнойник вырезан. Осталось только зачистить сам дворец, который тоже не без охраны, и можно выдохнуть. — Ремал, — подал голос молодой кот, эльвирс, игривый и сейчас немного потрепанный. — Да? — Наш корабль быстрый, и до вашего острова мы доберемся быстрее. Птичка принесла на хвосте, что готовится попытка уйти по воде через скалистые бухты. — Понятно. Вавьи Макиса-ын решил удрать. Тоже шкура, продавшаяся за власть пришлыми навеянную. Долго он покрывал Дом Юрельта, — оскалившись Ремал кивнул головой. — Идите, они ваших сородичей губили, а уж скольких еще вместе с ними и не счесть. — Когда окончим дело во дворце, — эльвирс улыбнулся лукаво, — примешь ли погостить в своей деревне? — и глазками за спину вождя Кушаров. — Будем рады принять вас, — кивнул головой Ремал. Эльвирс обернулся в зверя и помчался в сторону гавани, где стояли их корабли. — Юркий какой. — Улыбнулся кот, который стоял за спиной Ремала и следовал за ним от начала всей битвы. — Влад, — Ремал повернул голову и усмехнулся, — я уж думал, ты отстал от меня. — Э-нет, вождь, — заулыбался лихой улыбкой, перетекший в человека из зверя, воин, выстоявший рядом, да и всегда выдерживающий темп и силу ведущего таури, — где ты — там веселье. — Ладно, весельчак, идем, наша помощь сейчас нужна многим. — Угу. Только улыбаться будут даже те, кто одной ногой на тропе Богов. — Влад, несущий имя пришлых, был душой и телом предан островам и их законам. Он шел рядом с вождем, был подле него во всех заварушках, даже в тот день, когда пресловутого таат выкрали. Вот и сейчас он рядом, прикрывая спину вождя, даже сейчас оставаясь начеку. И это его Клем потеснил, став официально правой рукой. Сбившись со счета, как и куда они шли, Лиом даже задремал на руках своих носильщиков. И проснулся только тогда, когда унюхал воду. Распахнул глаза и обмер. Макиса-ын стоял замерев. Перед ними был полк котов-шаки и впереди было примерно метра четыре свободного пространства. — А теперь, бывший супруг пса позорного, будьте так любезны, отойдите в сторону, если не хотите, чтобы мы вас обезглавили. — Раздался издевающийся голос, с легкой насмешкой. — А то бегать за вами, скулящими псинами, хлопотно и не весело. Даже разогнаться как следует не получится. — Кто вы и что вам надо? — задав вопрос вавьи Макиса-ын смотрел холодным взглядом, показывая всем — он власть имеющий. — «А тебе этого знать не надо». — Плавно из-за спин рослых воинов вышел кот, сверля недовольным взглядом своих аквамариновых глаз фигуру, стоявшую перед собой. Дрогнувшую от одного вида зверя, что приравнивается к кумару и марашат. Эльвирс, боевой омега, глядящий в глаза с вызовом, с превосходством. Непроизвольно вавьи Макиса-ын чуть не склонил голову, так вдавливал в него авторитет иерархии зверя этот кот. Он сильнее, он быстрее, он опаснее, настолько, что нутро у вавьи скрутило в тугой жгут, а губы побелели от страха. Да, и это не зазорно — слабые всегда испытывают страх перед сильными, если те настроены враждебно. Это закон природы, тут никуда не отвертишься. Увы, уйти от эльвирса дело трудное, но ведь есть и козырь на руках! Не зря он прихватил этого таат. Как щит он сгодится. Сделав жест рукой, вавьи приказал использовать беззащитного таат. Один из трех поддерживающих воинов приставил к горлу Лиома нож, надавил немного. Слегка порезав кожу, пустив каплю крови, демонстрируя свои намерения, замерев и ожидая приказа от вавьи, воин был готов в любой момент атаковать беременного таат. — Я убью его, если ты не отступишь! — рыкнул супруг мертвого императора, пытаясь играть на совести и чести прибывшего эльвирса. — «Да хоть десять раз! — зашипел кот. — Так мы прервем ваш гнилой род раз и навсегда!» Макиса-ын кивнул и Лиом коротко вскрикнул, ощутив горячий, обжигающий укол в бок. В тот же момент эльвирс кинулся вперед, а вавьи перетек в зверя. Они сцепились. Шаки остались стоять на месте, а несколько милойцев кинулись на охрану. Воины уронили бедного Лиома на каменную площадку, кто-то даже запнулся о его тело. Свернувшись в клубочек, защищая живот руками, юноша почувствовал физический удар от падения тела. Это была рука воина, которая влетела в его только что нанесенную рану. Бок обожгло острой болью, неописуемой волной полыхнуло по телу и выключило сознание. Эльвирс же драл вавьи со страшной силы. Он драл когтями, кусал зубами, бодал головой, вдавливал в пол. Если соизмерить силы, то вавьи раза в два слабее его физически и почти в три энергетически. Прибывший Жао-Харт просто-напросто сейчас игрался с ним как с мышью! Долго игрался, позволяя надеяться на победу, а когда надоело, то перекусил ему хребет с таким удовольствием, что от него пошла волна ментальной радости и наслаждения. На звуки борьбы через открытую дверь тайного хода выскакивали воины, что защищали дворец, но все попадали в когтистые лапы прибывших карателей. Как только поток желающих исчерпал себя, внутрь дворца через любезно открытый проход ринулись подоспевшие таури островитян, сами каратели, а также было двинулся и Жао-Харт. — Капитан! — к нему подскочил взволнованный воин. — Что такое? Встретили яростное сопротивление? — ему сейчас сильно-сильно хотелось драться, все тело пело, зверь лоснился от довольства. — Там…там… — заикаясь начал воин. — Что там? — нетерпеливо спросил капитан. — Они несли эльвирса. — Выдохнул и отступил в сторону. — ЧТО?! Разобрав кучу свалившихся тел на лежавшего клубком миниатюрного тела, воины очень осторожно кого-то поднимали на руки. К его боку прижимали оторванную от чьей-то одежды кусок ткани. Капитан стремительно пошел в сторону заботившихся воинов о том, кого пытались вынести из дворца. Одежду Жао-Харт его видел, и сейчас сомнений у него не было: тот, кого грозились пырнуть ножом. И ведь пырнули! — Да что же это такое! — зарычал он, приподнимая веко и заглядывая в глаза, глаза эльвирса. — Жив? — посмотрел на воина, что зажимал рану. — Еще дышит. — Отозвался тот, — но надо к лекарям, рана сильная, а он с котенком. — Втянув носом воздух, воин поморщился. — От бекше у него котенок. — К лекарю его. — Приказал капитан. — Но… — К лекарю. — Почти прорычал Жао-Харт на раз отбивая все возможные возражения. Кивнув, один из воинов подал сигнал и к нему скользнул ватпэ, подставляя спину. Наездник устроился так, чтобы было удобно, после чего принял бессознательное тело. Ему наскоро перевязали рану, уложили так, чтобы наездник мог держать, после чего тот сорвался в путь. Не так далеко они поставили лагерь, дабы раненные отходили к нему. Жао-Харт зарычал, обернулся и перекинув задачу по зачистке этого прохода на другие плечи, стремительно понесся следом за удаляющимся воином. У него сменилась приоритетная цель! Каменистая подушка пронеслась стремительно, плавно перейдя в небольшое поле, а за ним малый лес. Низкорослые и редкие деревья совершенно не мешали передвижению, скрывали лагерь от посторонних глаз. Проскочив часть лагеря, где кроме раненных были и защитные воины, которые уже успели отразить одну атаку обходивших периметр отрядов-защитников. Воин направил ватпэ в сторону палатки лекаря, стремительно, и остановился только в паре метров от нее. За ним по пятам следовал Жао-Харт, рыча на весь лагерь имя самого толкового лекаря. Тот показался из-за ближайшего шатра и, когда разглядел кто и почему его зовет, стремительно кинулся вперед. Они влетели в лекарский шатер почти одновременно, а за ними еще три эльвирса постарше и еще два таури. За всеми проникнувшими внутрь шатра вальяжно прошел шаки, встал у выхода. Мало ли как раненный себя поведет, вдруг очнется и на остатках памяти кидаться начнет? Спеленать и задавить щитами сопротивление — лучше шаки не сыскать! — Что такое? Почему ты тут? — рыкнул один из капитанов, который остановился за спиной копошащегося капитана. — Мы нашли его, но он пострадал. — Отрывисто бросив слова, Жао-Харт скинул со стола все, что там лежало, и воин уложил юношу на него, отступил. — Я не видел кого несли стражи вавьи, и на его угрозу не отреагировал. А он хотел вывезти его из дворцовых домов. На бессознательное тело уставились несколько пар глаз. Лекарь мгновенно распорол одежду в месте раны и осмотрел ее. — Я не ощущаю запах яда. Да и рана не такая глубокая, как кажется. — Он осторожно ввел палец в рану. — Всего на пол пальца, но широкая. Аккуратно сделали. — Жао-Харт, в нем наследник, так ведь? — спросил один из эльвирсов. — Да. Ты сам знаешь, если мы убьем плод сейчас, его зверь впадет в ярость. Не вытащим из нее, даже если бы тут был кумар, это бесполезно. Старший капитан кивнул лекарю и тот принялся за свое дело. Все лишние вышли, оставляя специалиста трудиться. — Значит вавьи хотел, как щитом им прикрыться, так? — спросил старший. — Да. Нам ни лица его, ни тем более глаз видно не было, а зверь закрывался марью. Как все беременные. — Жао-Харт покачал головой. — Если бы я только знал, он бы не пострадал. — Ладно, лекарь сделает все, что надо. — Старший покачал головой. — А ведь мы искали его в записях, уже проститься хотели. — Угу. Жив живехонек, еще и родит да прыгать котенком будет. — Жао-Харт вздохнул. — Пойду, сообщу новость дальше, пусть порадуются. Старший капитан лишь кивнул головой, оставаясь у палатки на некоторое время, после чего направился по своим делам. У них еще много мест, где могут прятаться остатки мокрых псов, смеющих именовать себя котами. Лиом проснулся через три дня. Проснулся от схваток и застонал от спазмов боли. Его тут же приподняли за плечи и дали понюхать что-то дурманящее. И он словно окунулся в вакуум. Его тело помогало выдавить плод из чрева, ноги сами по себе поджались к груди и он пытался понять, что именно он сейчас делает. Кто-то рядом что-то говорил, требовал и даже кричал на него, шлепал по щекам, просил. Лиом не понимал их, но стремился делать то, что ему говорили, так как направляли. А потом стало так легко и словно исчезло все, все что тревожило, что делало больно, что заставляло тело принимать странную позу. И действительно все исчезло — потерял сознание. Сколько проспал, судить трудно. Тело казалось отдохнувшим, правда бок еще побаливал, да и внизу, где надлежало быть большому животу, побаливало и тянуло. Но все же не от боли он проснулся, а от дурманящего нос аромата. Лиом открыл глаза и не понял, где он. Вокруг была полутьма, странные запахи, помимо того из-за которого сон его покинул, и разговоры вокруг. Тихие разговоры, словно говорящие далеко. И запах. Этот обволакивающих аромат, который забивается в нос, проникает до зверя, бередит его и заставляет голову поднять, осматриваться. Он приподнялся на локте и постарался рассмотреть источник запаха, повернув голову точно в ту сторону, где тот располагался. Его глаза округлились, когда он ощутил сгусток пряной ментальной силы и родной комочек. Его руки мгновенно сцапали сверток и прижали к себе бережно и осторожно. Грудь заныла, живот заболел, но в душе стало так тепло, что он непроизвольно всхлипнул. Сверток заворочался и пискнул, вызывая фейерверк в его душе. Инстинктивно, словно его готовили, а может и готовили, оголил набухшую на время кормления грудь, аккуратно прижал крайне чувствительный сосок. Малыш обхватил язычком его, присосался, спровоцировав сжатие стенок родового мешка. Лиом непроизвольно охнул, но забирать не стал из жадного ротика часть своего тела. Держа на руках завернутого в пеленку младенца, прижимая к груди, небольшой и необходимой только для подпитки младенца, он просто не знал, что делать. На его руках ребенок, его сын, и странные чувства, которые доселе им испытаны не были, овладели всем нутром. Зверь же его, жадно внюхивался в кокон котенка, оплетал силами своими и теми, что остались от отца. Тонкой нитью начиная плести каркас, экономя, потому как больше такой силы им не получить. Дуар мертв, а значит надо постараться сделать качественно из того, что имеется. В глазах защипало, скатились соленые капельки. У него есть ребенок. Котенок, который у него есть… Это было необычно, странно, волнительно и прекрасно. Впервые в жизни Лиом почувствовал, что видит нечто прекрасное, ошеломляющее и… родное. С самого детства у него не было семьи. Ни родителей, ни братьев он никогда не знал. Его или отобрали из разоренного дома, или родил кто-то из слуг-не-рабынь. Сейчас у Лиома появилась семья. Заплакав, зажав рот рукой, свободной от удержания малыша, осмотрел периметр. Это странное место, такое же было в тот день, когда его привезли милойцы к посланнику, где они говорили через кольцо. Только тут было место для ложа, а там просто стоял стол, складные стулья. Еще здесь висели пучки пряной травы, которая успокаивала своим ароматом. Слезы иссякли очень быстро, оставляя в груди щемящее чувство, названию которому он и имени дать не мог, и определения никогда бы не подобрал. Просто оно было, оно наполняло его сердце. Аккуратно перевернув маленького на другую сторону, дал ему вторую грудь. Поморщившись от сокращений внутри, прикрыл глаза и замурлыкал. Распахнув глаза, но не перестав петь, потому как требовал данное действо его зверь, Лиом не шевелился до тех пор, пока малыш не засопел, выпустив сосок из жадных губок. Только после этого, прижимая к себе маленького, обнюхивая его голову, встал с ложе. Слабость еще была, немного тряслись колени. От веса сына и движения в боку заболело, но не так сильно, чтобы прекратить попытку узнать, что за шторой шатра. Добравшись до нее, плавно оттянул в сторону, сильно не распахивая и всмотрелся. За линией шатра располагались другие шатры, ходили воины. Они были двух типов: раненные и здоровые. Подгадав момент, когда никого не будет рядом, Лиом выскользнул на улицу, игнорируя босые ноги, огляделся как воришка и пошел прочь. Ему было очень страшно. Сейчас, ощутив на руках вес своего сына, учуяв его человеком и зверем, мог с уверенностью сказать — его заберут только через его труп! Почему он решил, что хотят отобрать ребенка, зачем попытался сбежать, спроси и не ответит, только эпопея завершилась так и не начавшись. Буквально свернув по кругу шатра и глядя в сторону откуда уходил, врезался в шедшего воина. Его качнуло назад, но сильные руки враз поддержали, не дав упасть. Сжавшийся от страха юноша со свертком на руках, о чьем существовании весь лагерь знал, затаился ожидая криков, ругани, наказаний. — Прости, чуть не уронил тебя. — Добрый голос заставил приоткрыть глаза, но не поднять их на говорившего. — Зачем из шатра вышел? Ноги же застудишь! Подними малыша повыше, — воин, а это был именно он, аккуратно и мягко поднял на руки обалдевшего от такого отношения Лиома. — У тебя рана еще не затянулась, пахнет кровью и лекарствами. — Он быстро дошел до входа в шатер. — Влад, помоги! Подошел быстрым шагом названный воин, мельче, ниже и без массивного живота, раскрыл полу шатра. Несший на руках Лиома воин прошел внутрь и дошел до ложа. Аккуратно усадив его на мех, коим покрывалось ложе, взамен одеяла, укрыл ноги и отступил. — Не выходи, тебе еще не сшили обувь. Простынешь, как сына кормить будешь? Лиом испуганно увел руки с сыном в сторону, поворачивая торс. Если бы не сидел под одеялом из шкуры, то и ноги перевел бы следом отворачиваясь полностью. — Так, а что это вы тут делаете альфы?! — рыкнул вошедший лекарь, державший в руках котелок и пищевой рюкзачок. — О, папочка проснулся! Так, вон отсюда! — рыкнул он на самцов и те быстро ретировались, ни слова не произнеся. — Итак, маленький, пора покушать. Сына покормил? В ответ был только кивок. Лекарь заулыбался, после чего ласково заставил положить малыша рядом с собой, о кроватке не заикнулся, прекрасно понимая, что его и покусать могут. Затем передал миску с наваристым бульоном, немного печеных овощей и теплого хлеба. За ними дал молока с медом, сдобренное особыми травками. — Пей, не бойся. Здесь полезный сбор, — лекарь улыбнулся, — он не даст разболеться животику сынишке твоему. — На удивленный взгляд, который юноша поднял на лекаря, тот пояснил. — Ты покушал овощи, а не все ему сейчас полезны. Травки помогут убрать все нехорошие для такого крохи последствия. Лиом, словно получил ценнейшую инструкцию, залпом осушил стаканчик из глины, наполненный почти доверху пряным молочным питьем. — Ну вот и хорошо. — Лекарь забрал посуду. — Сейчас покажи-ка мне свою рану. Несколько минут он осматривал его бок, затем заставил стянуть штаны и дать осмотреть себя везде. Когда все процедуры были завершены, улыбнувшись, Лиома оставили в покое. Правда ненадолго. Буквально после второго кормления в шатер вошло несколько рослых воинов. Ощутив идущую от них силу, Лиом с малышом на руках, забился в дальний угол спального места. — Юноша, мы вам не причиним вреда. — Раздался довольно мягкий голос взрослого мужчины. — Вы только сильно бок не тревожьте, все же рана свежая. Лиом уставился в пол, а руками постарался посильнее закрыть драгоценный сверток. Он их очень сильно боялся. От них веяло силой и мощью. Такие коты стояли в том полукруге, когда родитель Дуара остановился, выйдя из коридора, коим хотел воспользоваться для побега. Их запах, уверенность в себе, плюс пятеро, если по головам считать… Непроизвольно Лиом зарычал и резко развернулся, уставившись в стену. Зашипев, прижимая к себе котенка, «вел» источник от места обнаружения ко входу в шатер, ни на мгновение не переставая рычать, шипеть и не мигая смотреть звериными глазами. Полы шатра раскрылись и внутрь вошел воин. Омега. Эльвирс. Самый беспощадный из карателей — Валдай. Он прошел так, что пятерка ранее прибывших альф отступила на шаг. Реакция молодого только недавно разродившегося омеги была ожидаема: он зарычал с угрозой, его ушки вылезли, прижимаясь к голове, зубы удлинились, когти на пальцах образовались. Еще немного и он кинется. Эльвирс перед ним плавно перетек, лег на землю и не мигая уставился снизу-вверх, уложив морду на свои лапы. На него по-прежнему рычали, а он только и делал, что просто смотрел. В какой-то момент от него полилась волна дружелюбия, враз лишая молодого омегу ощущения опасности. И он бы успокоился, если б за его спиной вновь не пришло ощущение сильного и давящего… Перед Лиомом лежало на земле внутри шатра пять эльвирсов, преданно заглядывающих в глаза, как детки; за их спинами стояли альфы, которые даже пошевелиться боялись. Они не подумали, что омега может их атаковать, соответственно просто пришли поговорить, расспросить. Но эльвирсы ситуацию взяли под контроль. Сидевший перед ними молодой кот, вжимавший в себя сверток с сыном, вздрогнул, когда малыш пискнул. Больно сделал его папочка! Мгновенно напряжение, идущее от Лиома спало, и он виновато лизнул головенку малыша трансформированным язычком. И мурлыкнул ему нежно и успокаивающе. Воркуя над сыном, забыл обо всем на свете, даже о стоявших альфах. — Мы не причиним вреда ни вам, ни вашему дитя. — Произнес Валдай, плавно перетекши в человека, но не приближающийся. Миролюбие у только-только родившего омеги крайне хрупкое. Сделай резкий жест или шаг, и привет тебе от его зубок и когтей, а если еще и боевая омега, то пиши завещание! Лиом не ответил, и глаз не поднял. Поглаживая по головке сына, он чувствовал себя неуютно, потому что в присутствии альф сидел на ложе, а не стоял в стандартной позе таат. Неуютно, как-то голо без особых одежд, и никто не приходит ему на помощь. — Вам более незачем придерживаться традиций, что вбивали вам в голову с детства. — Произнес Валдай. Лиом не ответил, головы и взгляда не поднял, словно и не ему говорили. — Боги! Вы же его до смерти испугали! — раздался знакомый голос и, отодвинув всех воинов, к ложе быстро прошла Кассандра. — Малыш, я так рада видеть тебя. — И она без всякого страха селя рядом и обняла его крепко. Лиом вздрогнул и расслабился, опустил голову, всхлипнул. Кассандра заулыбалась. Мягко поглаживала его по спине. Когда его немного отпустило, прижала пальцы к его руке и чуть сжала их. — Малыш, тебе более нет причины страшиться за себя. — Тихо произнесла она, хоть и слышали ее все присутствующие, но некий налет секрета и «только для Лиома», заставил слушать внимательно. — Император, его наследник, его вавьи — казнены. За то, что делали с тобой, с такими как ты. — Но… — Лиом прижал к груди своего малыша. — Он ведь… — Страх, самый сильный страх испытанный им не за себя, который проник в сердце Лиома, вынудил открыть рот и произнести слова. Женщина удивленно округлила глаза, замерев и глядя в лицо поднявшееся, в аквамарин блестевший, а затем мягко улыбнулась, сжала пальцы на его руке сильнее. — Твой сын. Это ТВОЙ сын, и ничей больше. Никто не посмеет причинить вред твоему малышу, а ты не дашь, правильно? Лиом, как заколдованный, глядя в глаза этой мудрой женщины, закивал головой. Его зверь тоже, и это увидели все находящиеся тут и имеющие своего зверя. — Тебе больше не нужно бояться. — Она подсела поближе и очень тихо продолжила. — У тебя теперь новая жизнь будет. Ты больше не таат, больше не обязан следовать правилам, и после появления на свет этого чудесного котенка, жизнь не закончится. Изумленно округлив глаза, юноша впился взглядом в Кассандру, пытаясь рассмотреть в ней диковинку, которую только что огласила. Жизнь дальше? А это как? Где? Что он будет делать, его же не учили ничему подобному! Он должен был родить, поставить родительский щит и все. А она… что она такое говорит? Как это, дальше жить будет? Закостенелые правила, вбитые в голову практически с рождения, они ведь так просто не исчезнут по мановению когтистой лапки. И то, что Лиом прожил в деревне какое-то время, смог допустить лишь мимолетные «мечты» о большем, были резко обезглавлены возвращением в руки мастера Дома. Он еще не может поверить, что жизнь изменилась, что, то будущее, к которому его готовили, оно не наступит и теперь он сам решает, как жить, с кем жить и где жить. В его головенке такое осознание еще не осело и не развернуло лапки, не создало трассера путей тех самых мечтаний о будущем. Лиом не понимает, что у него теперь есть это самое будущее! — Скажи, ты хотел бы отдать его в чужие руки? — Нет! — с рыком и сильнее к себе прижав, даже попытался отсесть от нее, Лиом ревниво покосился на женщину, игнорируя самцов и эльвирсов, что стояли с слушали, не вмешивались. — А если тебя не будет, то кто о нем позаботится? — Кассандра вздернула бровь. — Если ты дальше жить не должен, то кто же будет его растить, любить, кормить? Лиом задышал чаще, ощущая такую бурю эмоций, какую никогда не ощущал. Его догмы рушились под натиском желания зверя растить своего котенка, но тут же вставали палки в виде учения, вбитого в голову знания и розгами высеченных правил поведения. Он заметался взглядом, облизнул враз пересохшие губы и всхлипнул. — Но… но, как… как же… он же… — Тише, — Кассандра потянула на себя, ласково прижала к груди его голову. — Ты же хочешь растить его сам, да? — Да. — Всхлипнул Лиом. — И он хочет, чтобы папа у него был тот, кто его родил, кто любит его. Понимаешь? — Угу. — Закрыв глаза, закивал головой бедный, по сути-то, мальчишка. — А это значит, что дальше у тебя вся жизнь впереди. И никто не имеет право тебе указывать, сколько жить и как жить. — Но… я же таат. — Но ты хочешь растить сына сам? — Да. — Значит ты больше не таат. — Кассандра отстранила его от себя и заглянула в лицо. — Сначала трудно будет, да и пугать тебя будут альфы просто своим присутствием. А дальше легче, привыкнешь, освоишься. Тем более, что кое-кто решительно настоял на твоём возвращении.  — Настоял? Кто? — удивленно спросил Лиом. — Вождь Кушаров. — Кассандра погладила его по голове. — Зря ты тогда ушел, не поверил в силы альф тебя окружавших, чуть не погиб. — Он погрозила пальцем. — Ремал, как узнал, что ты ушел, на ноги все деревни поднял, за море отправил лучших котов, дабы родичи твои на драку прибыли. — Родичи? — округлив глаза, юноша замер ожидая, что она пояснит более подробно, ведь семьи у него нету. Так сказал мастер. — Да. Эти эльвирсы твоя большая семья. А еще этот идиот, что несет имя Жао-Харт, посмел допустить твое ранение! — она повернулась в сторону названного воина, что вошел в шатер последним. — И даже извинения еще не принес! — Самка, я сам справлюсь с этим. — Рыкнул Жао-Харт. В ответ Лиом зашипел на него, посмевшего повысить голос рядом с ним, таким растревоженным, мало что понимающим о своем будущем, хоть и говорят слова о свободе, но как она пахнет для того, кто практически родился в клетке? Но этот самец посмел обозначить себя зверем, там, где находится беззащитный малыш… Рык от Лиома пошел опасный, потому что его зверь заявлял — у МОЕГО ребенка есть защита, только посмейте его хоть пальцем, хоть дыханием своим коснуться!!! — Тише, — Кассандра быстро прижала к себе юношу, что мог в любую секунду кинуться на любого самца в этом шатре, и неодобрительно посмотрела на Жао-Харта. — Вам бы знать, как реагирует недавно разродившийся эльвирс, а вы туда же. Яйца отрастили, а звените попусту. — Слушай!.. — Жао-Харт. — Рыкнул старший из эльвирсов. — Женщина права. И не тебе возмущаться. Жао-Харт отвел глаза и что-то пробурчал. В ответ на его бурчание только заулыбались старшие. — Я так понимаю, жизни Лиома ничего более не угрожает? — Кассандра посмотрела в лица воинов. — Нет. — Эльвирс старший улыбнулся кровожадно. — Они украли одного из нас, мы сравняли с землей их рассадник чумы. Если кто и остался, то сил теперь у них никогда не будет. Мы уж постараемся. Вы можете ехать. А мы, как тут завершим все, что хотели, приедем следом. Кассандра кивнула головой и все воины вышли. Она отсела чуть подальше и осмотрела замершего юношу, а потом его ребенка. Заулыбалась и заговорила. — Лиом, ты можешь не верить мне, да и не сильно то и должен, но Ремал имеет непосредственное отношение к тому, что императора убили. Вернее это он его и убил. — За что? — спросил Лиом замерев. — За тебя. Глаза у юноши расширились. — Зачем? — он выдохнул воздух и оторопело смотрел на улыбнувшуюся женщину. — Ну, — она наклонила голову, — когда кое-кто ушел из деревни, кое-кого с пристрастием допросили… — Он же ничего не сделал с Салимом?! — испуганно пискнул Лиом. — Нет. Салим носил под сердцем котенка и хватило только грозного взгляда и рыка, что бы стервец все рассказал. Он сказал, что ты сам просил его помочь. Ремал не поверил, да и веры ему нет. Так что теперь он сидит под замком. — Но я просил его. — Лиом схватил ее за руку. — Я действительно просил его мне помочь, ведь я слышал, что на деревни направлен отряд милойских ягуаров первой силы. И мой мастер ни перед чем не останавливался. Никогда. — Значит ты сам ушел? — удивленно посмотрела женщина на взволнованного юношу и тот согласно закивал головой. — Во дела… — она закусила губу. — Значит Ремал еще и извиняться будет. Как и Бута. — Салим не виноват. Он не хотел потерять Бута. Сам сказал, что страшно ему. — Ладно. Я тебя поняла. Будут замаливать перед ним свои мелкие грешки. — Кассандра взяла его за руку. — Не волнуйся, Салим будет оправдан. Сам все расскажешь его паре. Так вот, как только стало известно, что ты ушел к поисковому отряду и тот стремительно стал возвращаться в столицу, Ремал очень сильно ругался. Очень сильно был недоволен тем, что кое-кто, — она многозначительно посмотрела на молодого кота, — не поверил в его силы альфы. Ему это очень-очень не понравилось. — Лиом опустил глаза, немного побледнел. Кассандра вздохнула. — Послушай, — подняла его голову за подбородок, мягко надавливая пальцами, — как бы ни бушевал альфа, он не имеет никакого права показывать тебе свою злость и недовольство. Он альфа. И если ты усомнился в его силе, значит он ущербен. И доказать свою силу был просто обязан. Он доказал — император сдох, равно как и его наследник, равно как и все Дома, а также его армия и флот. Все, кто поддерживал подобное обращение с такими как ты, — ее пальцы ощутимо сдавили его подбородок, — все были казнены. И Ремал доказал, что он ничего не боится, и тот отряд милойских ягуаров обломал бы зубы, приди они к его деревне. Знаешь, — она погладила его щеку и убрала руку, — если бы он только захотел, то стал вавэхдэ. — Кем? — Титулованным самым сильным котом островов. Он повел за собой массу, выиграл сражение, стер с лика суши гнойник, разросшийся под лапой императора. Если бы он только захотел, то этот титул стал бы его, а коты посчитали бы за честь встать под его лапу. Но он не шел завоевывать титул, он шел мстить. — Мстить? — удивился Лиом. — Да. Увы, я прекрасно знаю, сколько времени требуется для представления таат пред императором. У тебя были стерты до мозолей руки, шрамы на стопах. Где-то месяц-полтора Дому дали бы времени, но затем ты предстал бы пред ним. С этого момента можно было считать тебя умершим. Увы, как в день твоего похищения из Дома, в этот раз не получилось бы. Пришлось собирать армию, флот. Это время и все меньше и меньше шансов увидеть тебя живым. Лиом сглотнул и прижал малыша сильнее, стремясь защитить от невидимой угрозы. Лишиться сына? Да ни за что! — Лиом, до той секунды, как тебя принесли в лагерь, мы думали, что ты умер. О том, что Дом Юрельта представил бриллиант и его забрал император, знали на всех островах. Тайны никто не делал, как и всегда. Но никто и представить не мог, что вавэхдэ настолько слаб, что испугался делать из тебя своего наложника! Меня послали убедиться, что это ты, а не другой таат, о котором никому ничего неизвестно. — Она заулыбалась положив ладонь на его руку и сжала ее. — Если хочешь, ты можешь вернуться в деревню Ремала. Он будет рад тебе, хоть и не покажет этого. — Что бы продать? — спросил Лиом и прикусил язык. Давно горечь разъедала его нутро из-за тех событий и слов, что его продадут как вещь какую, после несмелых мечтаний, после того, как Лиом впервые отважился подумать о будущем! — Нет, что ты! — рассмеялась женщина. — Он более и думать о таком не будет! Ты ведь считай спас нас всех! — Но это из-за меня пострадали деревни и было столько убито. — Опустил глаза Лиом. — Не из-за тебя, а из-за честолюбия Валара. — Возразила Кассандра. — Ты вообще в курсе, сколько деревень пострадало из-за того, что он искал претендентов для наложников императору? Ты даже не представляешь, сколько было убито и обесчещено омег, для того что бы получить малыша соответствующего стандарта? — она сильнее сжала его руки. — Твоей вины тут нет. Если бы Ремал не выкрал тебя, то ты бы умер еще раньше, чем вообще разнесли весть о том, что в наложниках эльвирс. Тут просто все совпало и тебе сильно повезло. Ну и этому малышу. — Его ведь могут… — Нет. — Кассандра посмотрела на спавшее дитя и заулыбалась. — Его не тронут ни за какие блага мира. Ты ведь не позволишь. А разгневанный эльвирс, это десятка альф первой силы или тройка боевых альф. — Что ты, я не так силен… — Ты этого еще не знаешь. — Кассандра положила руку на его плечо и сжала посильнее. — Ты просто был выращен для полного подчинения. А теперь тебе придется научиться защищаться и защищать. И, давай все же отвезем тебя с поля боя за защищенные стены деревни, да спины сильных воинов. Она встала и отошла к выходу. К ней подошел Бута и виновато посмотрел в глаза Кассандре. — Не смотри так на меня. Иногда и стервец может правду говорить, а так как ты его обвинил первым, он тебе ничего и не показал. Готовьте транспорт. Мы будем готовы через несколько минут. Бута кивнул и передал вещи для Лиома, скрылся из виду. Быстро осмотрев, что принесли, положив на ложе тряпки и поставив на пол обувь, Кассандра попросила малыша положить и одеться. Нехотя молодой родитель уложил рядом с собой теплый сверток и посекундно бросал на него взгляды, дабы убедиться, что он тут и никуда не делся. Когда с тела была снята нательная рубаха Кассандра осмотрела его рану в боку, проверила грудь на предмет застоя. От ее касаний Лиом морщился и инстинктивно отодвигался. — Больно? — спросила она, слегка вдавливая пальцы под соском и над ним, ощущая небольшие шарики увеличенных молочных желез. — Да. — Выдохнул он. — Ну ничего, как только этот богатырь проголодается, живо все вытянет. Ты кушать хочешь? — Немного. — Ладно, как только сядем в повозку, так накормлю тебя и поспать бы тебе еще. Хорошо, что твой родовой канал сократился и нет причин волноваться еще и о нем. Лиом покраснел, вспоминая осмотр лекаря, быстро натягивая на себя вещи, просовывая ноги в сапоги, а она лишь рассмеялась, но все же предостерегла от таскания тяжести. В этот критерий попал и малыш. Лиом хотел возразить, но женщина просто взяла на руки ребенка и сказала, что никому даже дыхнуть на него не даст. Мурлыкая нежности над спящим младенцем, направилась из шатра. Хвостиком, и с просящим лицом вернуть сына, семенил за спиной бедный молодой папочка. Еще немного и он начал бы плакать, потому что атаковать ее было проблемно — малыш заставлял быть не только аккуратным в этом плане, но и тихим. Кассандра же шла улыбаясь, не вызывая волны агрессии, даруя маленькому толику своей нерастраченной материнской любви. У нее детей своих никогда не будет, так что тепло и нежность этого плана ей дарить некому, кроме тех малышей, которые попадают в заботливые руки чудо-лекаря. Чудо. Да, Кассандра совершила чудо. Это она была повитухой, она била и кричала на ничего не понимающего молодого кота, заставляла его отработать роды. Если бы не она, то эльвирс, ощутивший рядом с собой альф, да вообще незнакомых котов, так и продолжил бы бить и кусать их, мешая малышу появиться на свет. Этого Лиом не знает, но его всемером держали за руки и ноги, блокировали голову и давили щитами, пока кетвинка, надавливая на живот, материла молодого и ничего не слышавшего кошака. Она даже отвешивала ему шлепки по ляжкам, дабы не зажимал их! И это действовало, это помогало, он не атаковал ее ни коим образом, даже не рычал, ощущая запах и слыша голос. Остальных погрыз так, что лекарю пришлось даже заштопывать некоторые физические раны. Они вышли на улицу, где метрах в трех от шатра стояла повозка и на козлах сидел Бута. Верх был затянут тентом и с задней стороны поставили ступеньку, на которую быстро взобралась Кассандра, переступив через бортик. Лиом следом. Внутри треть места занимал сундук, внутри которого сложили все необходимое для дороги с ребенком, а остальная часть была застелена шкурами. Лиом осмотрел импровизированное ложе, на которое быстро полезла Кассандра, встав на колени и шустро перебирая ногами. Спустя мгновение он уже опускал задницу рядом с уложенным свертком и ревниво обнюхал воздух вокруг своего сына! Кассандра лишь улыбнулась, после чего подала сигнал, что можно трогаться с места. Бута, который был за возничего, плавно дал команду тягловым ватпэ, которые сами сдвинулись вперед. Ватпэ, в отличие от лошади, не нуждается в плетке, и также не нуждается в уздечке, удилах и шор. Да и сбруя нужна только для того, чтобы наездник мог удержаться за зверя, не тягая его за шкуру, чего ватпэ терпеть не может. Только очень опытный наездник способен прокатиться на ватпэ без сбруи и седла, не получив после поездки ни укуса, и доехав до конца пути на спине зверя ни единого раза не приземлившись на землю. Боевой ватпэ имеет на спине легкое, очень и очень легкое седло, дабы наездник не скользил по шкуре, а также мягкий хомут, за который можно ухватиться. Само седло имеет боковые ребра, закругленные, под которые подводятся бедра, прижимаясь сильнее, что гарантирует наезднику остаться в седле, при том как порой боевые коты мчатся, прыгают по камням или через препятствия. Это ж вам не лошадь с ее прямой спиной, а изворотливая зверюга, гнущая спину пластично, вынуждая наездника быть не просто умелым, но и крайне сильным с развитыми икроножными и бедренными мышцами! Через пару минут повозка тронулась с места, плавно сдвигаясь с места. Перед этим ватпэ из отряда, которые будут сопровождать их до деревни, подходили и терлись мордами, приветствуя тягловых, заверяя о своих добрых намерениях и том, что будут охранять их. Тягловые были рождающими, а боевые коты наездников — альфы. Бута на данный ритуал смотрел положительно и выбирал тягловых именно рождающих, так как ватпэ-альфы, будут защищать повозку как дитя родное! Как только ритуал был свершен, отряд выстроился вдоль линии им ведомой, после чего плавно началось движение. Вскоре они покинули лагерь, затем забрали правее и направились напрямую к горному массиву, внутри которого за перешейком располагались деревни Кушаров.