Часть 8
7 ноября 2019 г. в 09:02
_______7 глава
Зачистка острова, в местах Домов и сам дворец, прошла успешно. Ремал довольно щурился. Не так давно ему принесли послание. Из-за слов, что там были, хотелось мурлыкать и плясать. Котик жив. У него, правда, котеночек имеется, но он жив. Сам котик жив и едет сейчас в деревню, под защиту и внимание со стороны старших котов. Как же хорошо на свете жить!
Мурлыкнув, Ремал осмотрел дворец, который чуть не стал последним, что в своей жизни увидел котенок, сощурился недобро. Это место, оно гнилое сверху и донизу. Все, что имели запасники и архивы, Кушары и другие воины деревень, да и эльвирсы присоединившиеся, вынесли до последнего клочка. Они обстучали каждый уголок, нашли каждый тайник, собрали все документы, какие имели отношение к деятельности не только самого вавэхдэ, но и всего его окружения, после чего вышли за город, что отстроился вокруг дворца. Это дань моде пришлых. Деямерриты так не строят.
Ремал смотрел на это место, и без какого-либо особого промедления дал команду на уничтожение. Стоявшие ряды воинов всего войска, что прибыло сюда, оставив гоняться за удирающими остатками псов позорных отряды карателей, плавно подняли руки показывая лук и стрелу с обмотанным тряпкой наконечником. По рядам тут же забегали менее сильные парни и мужчины, которые поджигали стрелы. Каждый, кому запалили стрелу, тут же натягивал тетиву, поднимал лук вверх и отпускал смертоносную красавицу. Залп заструился по небу, оставляя трассера дыма. Город, что выстроен по способу размещения зданий согласно традициям пришлых, начал заниматься огнем.
Армия деямерритов, которая прибыла в это место, она принесла только смерть и ничего не взяла, кроме растущего здесь молодняка своей расы. Их забрали всех, не только рождающих, но и альф, самцов-бет, да даже рабынь-кетвинок и тех прихватили. Им, конечно же, будет проведена стерилизующая операция, потому как смешивание крови между расами ведет к деградации потомства. Ребенок от кетвинки может получить зверя, а может и не получить, но в дальнейшем именно его потомство будет слабеть, будет болеть, что приведет к крайне нехорошим последствиям вообще для всей расы деямерритов. Такие данные чисто случайно были обнаружены еще во времена вавэхдэ Ревис Улиму, и именно поэтому рабынь-кетвинок и самцов-кетвинцев псы позорные, если и использовали для утех, то стерилизованными. Посему всем спасенным предстоит именно такая процедура, даже детям.
Жестоко? Да, очень. Вот только раса кетвинцев давно уже пытается поработить Деямерру, изменить ее жизнь, использовать ту энергию, из которой состоит духовный зверь. И уж их способы, они куда как менее гуманны, чем данная акция, при которой будет стерилизовано крайне много кетвинцев родившихся и выросших как рабы. Кто не будет согласен, отправлять на родину смысла нету, потому что им родиной стала Деямерра, с того самого момента, как на свет появились. А значит пути два: стерилизация или смерть. Кто согласится на первый пункт, будет передан в деревни, где их никто не станет задирать или унижать. Кошачий народ не умеет издеваться над теми, кто слабее. Правда, та его часть, что следует законам своего мира, а не как псы, что тут были разбиты и сожжены все их труды. Огонь очистит все, а забранных придется править, в голову вбивать правила островов. Они поставят на лестницу иерархии даже кетвинцев, выше данной ступени им прыгнуть; отличиться и подняться повыше, смогут только такие, как Кассандра, которая приносит огромную пользу не только своей деревне, но и любой другой, если просят. Остальные будут просто жить среди деямерритов, работать и нередко вставать в пары с ними.
Ремал усмехнулся, кетвинцы слабы. Из всех собранных в одну кучу рабов, ни один не отказался от права жизни. Деямерриту дай такой выбор, и он не задумываясь откажется потерять шанс на рождение потомства в обмен на свою жизнь. Невероятно, да? Это факт: ни один рождающий и тем более омега, никогда не примет стерилизацию как шанс на жизнь. Его зверь не даст. Даже если человек слаб, даже если ему страшно до мокрых штанов, а физическое чувство самосохранения требует дать согласие, дабы сохранить тело, зверь откажется. Он парализует рот, любое движение, кроме того, что несет отказ от такого предложения и положительно ляжет ответом на выбор смерти. И убить его будет не просто, потому что зверь будет защищаться, ведь он создан для защиты тела и души, а также для создания колыбели под дитя. Кетвинцы в этом плане очень слабы и беззащитны. Именно поэтому они сейчас стадом стоят и смотрят на место, где трудились. То самое место, которое занялось огнем.
Из этого места, кроме документов и невольников, действительно ничего не было взято. Ни утварь, ни запасы, ни жемчуг. Все добро и убранство осталось в домах, облитое специальной горючей смесью, ожидающее уничтожения. И оно быстро начиналось, поглощаемое кубометрами пламени. Даже погреба и амбары с зерном, и те были облиты смесью. Казалось бы, собери припасы, зерно, скотину… нет, они перебили все живое, даже подворье скота, до последнего теленка. Для деямеррита из такого места взять хоть что-то, кроме невольников и документов — навлечь на себя гнев Кошачьих Богов. Это все, вплоть до урожая на полях, служило растущему гнойнику и требует очищения огнем. И они провели его, запалив город, поля, сады. Дабы огонь не перекинулся на лес, между ним и полями проборонили огромную полосу, лишая ее травы и кустов.
Когда пожар в городе охватил каждый его уголок, а поля заполыхали, Ремал ощутил едва заметное касание плеч. Рядом с ним никого не стояло, никто не пришел к нему зверем в гости, но лбом в лоб уткнулся кот, который выдохнул: «Благодарим тебя, дитя». И тут же ощущение присутствия исчезло, а таури мяукнул ошарашенно, оглядываясь по сторонам, ища того идеального кота, который подходит ему во всех смыслах, который часть его сущности, который теплее родного ложе…
— Тише, — шепнул Ремал, прикрыв глаза, — Кошачьи Боги к нам приходили, благодарны за уничтожение гнили на теле земли своей.
Таури замер, прислушался, и ментально потерся лобастой головой о грудь своего человека, как бы извиняясь, потому что ложе, это частичка души, к которой прикрепляется зверь.
— Не обижаюсь, не тревожься. — Почти мурлыкнул Ремал, ощущая, как винится его зверь, как прижимается к нему, как пытается загладить свою вину, что хотел сменить своего человека на идеальную сущность, коей являются Кошачьи Боги.
— Что такое? — спросил подошедший Клем. — Послание?
— Нет. — Ремал повернул голову и переслал ему отчет-дымку.
Получив то, что было с вождем несколько мгновений назад, друг подавился воздухом. Прикрыв глаза, только кивнул головой и посмотрел на ватпэ, который сработал похлеще сарафанного радио. Буквально пара минут и все имеющие духовного защитника вдохнули воздух, испытав игру зверя, который ощутил присутствие Кошачьих Богов, после чего их души обласкали, показывая — я с тобой, не страшись, никуда не уйду. Кошачьи Боги благодарили не за смерти, а за очищение энергетического места от кривой ломанной структуры, которой выстраивались дома по технологии пришлых. Это место, оно, как и многие города, является вихревым потоком энергоканала планеты. Его закупорить неправильно выстроенными домами дело простое, вычистить и вернуть работоспособность, вот она задача.
На Деямерре, вне зависимости от материка или острова, все населенные пункты строят на том месте, где имеется энергетический канал. И все постройки выстраивают в четыре уса, закручивающиеся в спираль, согласно потоку энергии, создавая и усиливая вихрь. В центре города, деревни или любого населенного пункта, какого бы он ни был размера, всегда пустое место. Большое или маленькое, но пустое. Нету ни одного дома, ни одной дороги, только растут деревья, протекают реки, если ландшафт так лег, бывает озеро располагается. В центре города даже Храм не строят, не занимаются земледелием, не садят плодоносные сады. Это девственно чистое место, которое вот тут и сейчас захламлено было дворцом. В самом пике потока энергии, в самой её середине, располагались покои императора. Это пощечина Кошачьи Богам. И столь постыдное деяние было предано очищающей силе, огню, искорке первородной силы, которая зародила в этой части Вселенной что-то, помимо своего жара.
Боги были довольны тем, что грязь строений была очищена огнем, а камни впоследствии уберут все те же коты, что и запалили сие место. И они действительно это сделали! Как только пожарище стихло, спалив все, все что смогло, кроме камня, оплавив даже металл, армия перетаскала все камни, что не были естественны для этого места, после чего собою довольные засобирались по домам.
Огромная армия расползалась частями в разные стороны, оставляя после себя черное пятно земли, тронутое огнем, иррационально темнеющее на фоне яркой зелени леса и остатков от луга, где еще была трава. Ремал, который вел своих деревенских, был доволен тем, как завершилось сие действо. Даже то, что централизованное управление под руководством вавэхдэ исчезло, не отразится пагубно на острова, что входили в его состав. Будь здесь управление «страна», то начался бы хаос, паника, ведь «нижние» привыкли получать приказы «сверху». Но на островах каждый остров или самодостаточен, или давно проложены тропы менного рынка, а наличие или отсутствие вавэхдэ в их жизни, отражается только на то, сколько раз в год будет вестись энергетическая война и как скоро они найдут того кота, который и будет созывать воинов для битвы, а работающие коты не будут отвлекаться на подобные реалии жизни.
Что примечательно: возжелай вот тут и сейчас Ремал стать вавэхдэ и ему не отказали бы в этом не только воины окружавшие, но и мудрые коты с острова Мудрецов. Но Ремал не желал занимать данный пост, так как было одно обстоятельство, которое препятствовало. Вавэхдэ убил он сам, забирая право взять данный титул. Но по закону битвы, при наличии взрослого бекше, титул автоматом переходит к нему. Так вот, желающий занять место вавэхдэ должен победить или убить бекше, то есть первопринца. И, барабанная дробь (!), жизни бекше лишился благодаря когтям и зубам двух эльвирсов!
Итак, закон по которому титул вавэхдэ перейдет к Ремалу, гласит так: победивший получает титул. А кто у нас победил автоматом ставшего вавэхдэ? Правильно, два эльвирса. Но они рождающие, они омеги, а значит тот, кто задрал новоиспеченного вавэхдэ, становится вавьи, второй же тятьянгом. Стоит ли говорить, что Ремал от такого подарка отказался? Даже то, что это два эльвирса, оно не сыграло роли.
Правила становления вавэхдэ знают все на островах, с малого возраста учат их. Согласно этим правилам стать вавэхдэ может каждый сильный кот, за которым идут воины. В данный момент была уникальная ситуация: эльвирсы влились в войско островитянина, за которым поднялись не входящие в состав его боевого крыла дома и семьи. Согласно этому уникальному условию, титул вавьи и тятьянга, занятые во время боя, могут быть сняты, если в течение определенного времени оба кота проживут «под лапой» Ремала, и ни разу не переступят порог Дом-города. На это время, если конечно же Ремал не захочет взять свой законный титул, никто не будет иметь право претендовать на пустующее место. Дальше претенденты отправятся на остров Мудрецов, дабы заявить о своем желании. Все дальнейшие действия будут проходить согласно традициям островов, когда получается так, что умерший/убитый/погибший вавэхдэ не имеет взрослого наследника, вавьи и тятьянга — умерли или еще не появились. Такие моменты были в их истории, и ни единожды, так что отличаться сие действо от прописанных правил не будет.
— Не хочет ваш вождь вавэхдэ становиться? — спросил Валдай, который ехал на ватпэ рядом с Клемом.
— Хех, — усмехнулся Юйван, чей ватпэ шел со своей парой, — он ж от котика теперь ни на шаг, еще и порычит на соперников. Так что нет, вашего вавьи ему не надо.
— Малыш под нашей защитой. — Валдай покачал головой. — Если согласится, мы его заберем.
— Заберете. — Клем усмехнулся. — И что делать будете? Сделаете карателем? Бывшего таат, что тени своей боится и лишний раз вдохнуть?
— А кто виноват? Такой гнойник рос под боком, а вы и ухом не вели.
— Много ли по материку гнойных лежек, до которых вам «ухом не вели»? — поинтересовался оскалившийся Юйван. — И много ли вы поднимаете армий, дабы пришлые хвосты зачистить? Города до неба, ватпэ только у карателей и имеются. Мне перечислить дальше, или слова свои назад заберешь?
— Заберу. Не прав. — Валдай прижал руку к груди, таким образом повинившись.
— Котенка вам не отдадут. Ремал оголит зубы, кинется, сдохнет, но не отдаст. Это наш собрат, нашей деревни часть. Все уже решено. — Клем улыбнулся, пряча отросшие клыки, как ранее проявленный гарант серьезности ответа. — Он столько времени тормошил его, пока не сбежал к милойцам, что страшно подумать, какие мысли роились в голове вождя. Сейчас даже не заикайтесь, что уехать ему предложите. Врагом сделаете.
— Пф. — Усмехнулся ехавший сзади Рыран, близкий друг Жао-Харт, который в данный момент сопровождал молодого эльвирса.
— А ты не смейся. — Клем покачал головой. — Толку от ваших сил, если боевой акустик разозлится? Убить не убьет, даже не травмирует, просто оглушит и заберет то, что своим считает. А ты его потом ищи, плавает-то он и без корабля отлично. Даром что таури, так бы и горы сворачивал, да озера осушал.
— Рыран, не дразни. — Валдай осмотрел дорогу впереди. — Хорошо подрались, душевно.
— Угу. До Богов дело дошло. — Кивнул головой Рыран, улыбнувшись воспоминаниям касания к зверю, пусть и через отчет-дымку, но все же, оно очень приятно, тепло и родное, своё.
— Вот именно. — Прикрыв глаза эльвирс-капитан улыбнулся. — Угоден Ремал Богам, и дело его времени и месту было равно. Указали Боги, довольны. Хорошо, не быть котенку в наших рядах, раз сам вождь на него глаз положил. Успокой его, а то уши уже все здесь, хоть сам далеко впереди.
Клем заулыбался. Валдай прав, Ремал уши отрастил звериные, вслушивается в каждое слово, нервничает. Сразу заметно — ватпэ хвостом дергает, ушами водит, идет так, словно крадется. Клем лишь головой кивнул, плавно направил боевого друга вперед, дабы вождю сердце на кусочки не рвать, ведь может и зарычать.
— Жао-Харт и Рыран останутся в деревне. Навсегда.
— Почему? — спросил Юйван, который от подобного подарка розовых облаков не ожидал, второе дно имеется.
— Котенок не обучен, он уже взрослый, родил. Вам его учить будет очень сложно. Боевые умения эльвирсы развивают сами, с детства. У него же даже тело неразвито, не тянется, почти застоем спеленало. Да и эти двое, — он усмехнулся на кислое выражение лица Рырана, — провинились. Будут искупать вину свою, демографию островов повышать, глядишь и ответственности побольше будет.
Что такое натворили названные эльвирсы, Юйван уточнять не стал, итак понял, что именно сделали. Для деревни аж три эльвирса — удача. Самцов хватает, да и по другим деревням, кто под лапой Кушаров находится, полно тех, кто может претендовать на такого омегу.
Ремал выслушал друга, непроизвольно расслабившись. Если бы не знание о том, что котенок жив, он может и взял бы право. Тем более, что как вавэхдэ не посрамил ни чести своей, ни титула. Да и вавьи у него был бы плодовитый, что для островов было бы замечательно. Оно и так, конечно же, замечательно будет. Ремал улыбался своим мыслям, понимая, что влюбился в мальчишку без задних лап. У него даже усы тянутся к нему, какое там титул и вавьи-эльвирс? Оно ему не надо. Сместить вавьи нельзя, он уходит со своего поста посмертно. А держать рядом с собой котенка как наложника… Ремал поёжился. Уж лучше так, в деревне, да аккуратно, ласково, без обязательств больше, чем он имеет перед своим народом.
Жао-Харт плавно присел рядом со своим собратом из поселка карателей. Лукаво стрельнул глазками в сторону поглядывающего самца.
— Дразнишь. Будь аккуратнее. — Шепнул собрат.
— Валдай приказал остаться, — Жао-Харт скривился, опуская глаза, — у них тут все так серьезно.
— А ты думал, так просто сказали не трогать вавэхдэ и сына его? Вот теперь тебя наказали. И, заметь, виноват ты сам.
Жао-Харт угрюмо сжал губы в тонкую нитку. Да, виноват, но кто ж в азарте ошибок не совершает? Вздохнув, головой кивнул. Они сейчас остановились на небольшой привал. Надо покормить ватпэ, самим перекусить, ноги размять.
Из повозки на землю выпрыгнула кетвинка, за которой тут же, все ее не знающие воины, пристально проследили взглядом. Вот еще один раздражитель. Она одна из пришлых, их расы, но родилась здесь и следует законам островов куда как лучше, чем тот же Жао-Харт, стопроцентный деямеррит. Удивительно, но это факт. Женщина же, дум эльвирса не знала, продефилировала мимо и вцепилась в руку одного из деревенских.
— Бута, нужна вода. Горячая.
— Что такое? — воин тут же посерьезнел.
— Бута, он только родил, нужна гигиена. Да и маленькому личико протереть, ручки-ножки. У тебя самого ребенок не так давно родился, ты что вообще ничего не знаешь?! — возмутилась женщина.
— Прости, — Бута глаза в пол опустил, — я как отругал его, так он ж обиделся на меня. Сильно. Не говорит, рычит и не подпускает. Траву в цикл пил.
— А ты и рычал на него, — закивала головой Кассандра. — Ладно, не хмурься. Сделайте воду.
Воин только кивнул головой, отступая. На удивление эльвирсов, никто не послал за водой кетвинку. К ней вообще отношение было чуть ли не как к вождю. Очень уважали, очень слушали и очень не перечили. Да и она, смелая. Как рыкнет на кого, так кошак хвост поджимает, виновато ушки выпустив к голове прижать стремится.
— Да, силен дух у кетвинки. — Эльвирс покачал головой. — Она ж никого не боится.
— Угу. Как орала, до сих пор в струнку вытянуться хочется рядом с ней. — Жао-Харт следил глазами за женщиной, которая прошла к другому воину, о чем-то переговорила с ним.
— Если бы не она, потеряли бы мы котенка. — Воин встал, разминая ноги, сорвав травинку, которую рассматривал некоторое время, ведя беседу с подошедшим сородичем. — Никто не мог справиться, всех атаковал, а ее силы обтекали, не касались, словно ребенка.
Кассандра обошла всех, кого хотела, вернулась назад в повозку и заулыбалась на вид того, как юноша кормил младенца. Деямерриты отличаются от кетвинцев, и период лактации у них короче, максимально занимает три месяца. Это связано с их зверем, который вместе с молоком передает малышу энергию, которая наполняет тело, как добавка к молоку. Да и самого молока, как такового, требуется раза в три-четыре меньше, чем кетвинскому малышу. Грудь при этом лишь чуть увеличивается, даже растяжек не бывает. Везет им, регенерация на порядок лучше, настолько, что растяжки после родов фактически заживают, кожа становится эластичнее и более упруга, чем у кетвинских женщин. Конечно же не становится такой, какой была до беременности, но и на сморщенный апельсин не похожа.
Лиом не обращал внимания на женщину, поглощенный всем таким новым, волнительным и пряным: ребенок — смысл его существования. Он начинал это чувствовать, понимать, осознавать. Особенно остро ощущается, когда куксится маленький. Только голосочек прорезается, как Лиом весь на взводе, нервничает, иной раз знать не знает, что ему делать! Пару раз Кассандра успокаивала плакавшего молодого папашу, потому что он растерялся — сын не хотел кушать, он просто напрудил и ему было некомфортно!
— Спит? — шепотом спросила она, прекрасно зная, что до четырех месяцев малыш не будет реагировать ни на кого, кроме родителя. Даже если рядом с ним петарду взорвать, он ее и не услышит. А всему виной энергетический кокон, который плетет сейчас зверь Лиома, обволакивая тело котенка плотной завесой. Родителя же малыш ощущает именно на этом уровне, ну и дискомфорт, а все остальное ему не нужно.
— Да. — Заулыбался мягкой улыбкой юноша, враз заставляя понять — какой же ты еще ребенок!
Женщина протянула руки и Лиом передал сверток. После первой ночи проведенной в повозке вместе, ее неоценимой помощи, худо-бедно, но доверять он начал. А как же не доверишься, когда она столько ему открытий сделала! И все маленького касается. Кассандра аккуратно приняла пеленку, устраивая в руках, как в колыбели, после чего кивнула головой:
— Сходи, разомни ноги. Давай-давай, ехать еще долго.
Лиом вышел. Внутри было уютно, ощущение защиты, а снаружи… Как только он оказался за пределами повозки, Жао-Харт плавно встал и пошел на сближение. Он мурлыкнул, примирительно, мягко, дабы его не пугались. Как бы примазался к папочке, имитируя котенка. И это подействовало! Оно всегда действует безотказно, если надлежит вести мирную беседу. Но не стоит заблуждаться — малейший намек и мягкий-пушистый «папочка» превратится в машину смерти. В данный же момент юноша, зашуганный воспитанием таат, с любопытством посмотрел на завершающего ход возле себя эльвирса.
— Прогуляемся? — ласково, очень мягко спросил Жао-Харт.
— Я… — Лиом стрельнул глазами по повозке.
— Не волнуйся, эта кетвинка любого построит. — Жао-Харт шепнул, — ее страшится даже наш старший капитан Валдай. А он у нас жесткий командир. Пойдем, вон туда. — Он указал в сторону кустиков.
Что ни говори, а до ветру сходить надо было. После родов организм со всей возможной скоростью заживляет родовой канал, черпая энергию из тела и колодца сил. Буквально за два-три дня раздраженные и растянутые стеночки будут покрыты густым и достаточно эластичным слоем естественной смазки. Он не будет скользить, прилипая к стеночкам как пленка. Уже завтра откроется пробка, которая закрывается всегда в начале цикла, а пищеварительный тракт заработает в обычном режиме. В данный момент он работает в стрессовом, «прожорливом», варианте. Соответственно отходы до пробки доходят всего лишь в 10% от обычного состояния тела. И это если пища была тяжелой, а если был бульон, или пищевая сыворотка, что чаще всего дают разродившимся, то отходов крайне мало, соответственно запор не будет мучить.
Лиом же чувствовал, что ему надо, вот срочно надо, кое-что из себя убрать. Жао-Харт шел рядом, как гарант и якорь, который лишал страха, заставлял юношу забыть где он и что вокруг него много незнакомцев. Пусть и прожил в деревне Кушаров несколько месяцев, но всех ведь не знает. А эти еще и альфы, да все после битвы, разит от них духом смерти. Испугаться дело пары мгновений, успокоиться будет труднее. А если еще и ребенок ощутит страх родителя, то тут вообще труба: сирена и зубная боль обеспечены.
Кассандра баюкала маленького все то время, пока эльвирсы выгуливали папочку. Она могла лишь улыбаться, ведь эти ушлые омеги быстро и качественно покопаются в мозгах мальчишки. Остальное ему преподаст Надай. Записку уже отправили, дом готовят, а некоторые личности дуются. Жаль, конечно, что никто не поверил, да и обижали почем зря. Вот только характер Салима знают, а значит в чем-то он виноват сам.
Лиом вернулся в повозку разрумянившийся, глазенки горят, живой, весь такой, каким и должен быть омега. Кратковременно это все, конечно же, скоро воспитание свое возьмет, но эльвирсы на правильном пути. Передав сына в руки родителя, Кассандра переместилась к сундуку. Открыв его, собрала питательный сбор, а через пару минут у повозки обозначил себя Бута. Принес воду.
Пока спал сын, его родитель быстро ополоснулся, Кассандра проверила как проходит процесс заживления, ввела специальную свечу, заставив полежать на подушке задом кверху, после чего пришло время кормления. После этого покормила самого Лиома, а затем кивнула на подремать, сама же взяла малыша и покачивая на руках, походила вокруг повозки. Дабы Лиом не сорвался с места, внутрь забрался Жао-Харт и помурлыкал ему на ухо.
В путь они тронулись сразу, как пришли разведчики, которые искали место, где будет хорошо для повозки. На ватпэ они пройдут почти везде, а вот колесное средство передвижения так не умеет. Им до деревни путь в четыре дня на ватпэ, а с повозкой все восемь. Где-то приходилось огибать достаточно большие участки дремучих лесов, а где-то искать переход через реку, которая выше по течению состояла из больших валунов, по которым ватпэ прыгают, а ниже русло расширяется. Это было самое неудобное место, которое встретилось в дороге и отняло три дня.
Путь подошел к концу, когда они вошли к знакомым местам, а вскоре показалась и их деревня. В нее саму въехали под вечер. Народ прибыл на посмотреть, а наставник и старейшина ожидали, когда повозка подкатит поближе. Немного шумно, но всем любопытно, ведь о том, кого везут весточки передали.
Бута подкатил повозку ближе к старцам, плавно остановил зверей, соскочил с облучка, повертел головой, выискивая своего ненаглядного обиженку. С другой стороны, к повозке подошли два эльвирса, принявшись помогать выбираться пассажирам: отвернули борт, поставили ступеньку, приняли кое-какие вещи. Кассандра спрыгнула на землю, тут же попадая в руки одного из воинов, который оставался связным между деревнями.
— Маленькая моя. — Мурлыкнул воин, зажимая лекаря, впиваясь в губы.
На такую бурную реакцию с изумлением смотрели все, кто знать не знал, что Кассандра живет в семье. Отпираться или негодовать она не стала, растаяв от обилия эмоций альфы, принимала покорно его ласку губами. Пара минут и воин отстранился, в глаза заглянул, прочитал все, что было с ней, грозила ли ей опасность и прочие неприятности. После этого, успокоенный, выпустил из объятий, как бы разрешая отчитаться перед старейшиной и наставником деревни. Старшие коты терпеливо ждали, когда буря уляжется, все же в первый раз альфа свою добычу одну отпустил. У этой кетвинки не просто альфа, у нее их двое. Живут вместе, а с ней по деревням кто-нибудь, да и катается. А тут одного во флот, другого на пересылку вестей по поселениям. Конечно же альфа в волнении, ему просто не утерпеть никак, обязательно первым быть надо, все-все вызнать, вынюхать и успокоиться.
Когда Кассандра к старцам подошла, губы чуть припухли от ласки своей пары, да и сама раскраснелась, глаза горят, улыбается мечтательно. Поздоровавшись, узнала, что тут и как, передала свои вести.
— Значит, весть о вмешательстве материковых не хвостом метенная. — Покачал головой наставник. — И что Ремал?
— В отказ. Куда он при вавьи пойдет добиваться, — и глаза скосила на повозку, откуда эльвирсы аккуратно выколупывали юношу и его котенка.
— А если бы не влезли, то был бы он вавэхдэ. — Старейшина закивал головой. — Да, попортили, чего уж тут.
— Ничего, отработают. — Кассандра ухмыльнулась. — Этот, что игривый, — кивнула головой на улыбающегося и оценивающего самцов эльвирса, — в деревне останется. И друг его, что перебил право Ремала. Тоже останется. Навсегда. Правда, если альфа, которого они к себе подпустят, сможет покрыть. Лазейку им оставил их капитан. — Кассандра ухмыльнулась, а два ушлых кота оценили, что имеет отныне деревня Кушаров.
Эльвирс, молодой, сильный, явно плодовитый, иначе бы их так не наказали, с ямочками на щеках при улыбке, достойная плата Ремалу за отобранное право сильного. Один эльвирс деревни стоит, а им двоих отдали, да еще и третий, первого котенка в мир принесший. Даже то, что котенок от крови гнилой, мало волнует. Они его воспитают, всю гниль и черноту просеяв и выжгя.
— С Салима придется снять все запреты. Он правду говорил. — Тихо проговорила Кассандра, шагнув ближе, так чтобы никто ушки сильно не грел.
— Да? Тогда почему не показал? — удивился старик.
— Разве ж его хоть кто-то послушал? — она иронично изогнула брови.
— Понятно. — Старейшина кивнул головой, понимая, что и сам не верил. А оно вон как оказалось.
— Ох и отыграется же стервец на нем! — покачала головой Кассандра, глядя как Бута направился с распряженными ватпэ в сторону своего дома.
— Если захочет потерять, то да. — Старик посмотрел на Лиома. — Дом мы подготовили. Надай знает все, что надо делать. Да и сейчас свободные рождающие помогут.
— Да, мальчишке надо будет много помощи. Если по дому он еще хоть как-то дела делать может, то вот с малышом… — Улыбнулась Кассандра.
— Хорошо. — Старик посмотрел на юношу более внимательно и принюхался. — А чего цветком живицей пахнет?
— Его ранили в бок. Рана свежая, так что помощь ему будет нужна еще и в обычных делах, пока не втянется, рана не заживет.
— Организуем. — Кивнул старик.
Дом. У Лиома есть свой дом. Когда они приехали, он понятия не имел, где именно будет жить. По наивности, подумал, что в доме вождя, но его тут же разубедили тем, что проводили до небольшого домика. Войдя внутрь двора, открыли дверь и пригласили войти. Внутри дома было все точно также, как и у вождя. Большая гостевая прихожая, соединяющаяся с кухней. От нее шли двери в хозяйскую спальню, две гостевые, а также выход на задний двор и дверь кладовки. На крышу шла лестница на веранде. Удобная, широкая, основательная, с перилами.
Когда его ввели и сказали, что это его дом, что он будет жить здесь, и он хозяин, то поверить не мог. Для него до сих пор вот все с ним происходящее после рождения сына было просто сказкой. Этакий сон, который длится и не заканчивается.
Свой дом? А это как? Как это, быть хозяином дома, решать все самому, больше не зависеть от властной лапы наставника и учителей?
Лиом, который осматривал комнаты, вцепившись в своего ребенка, как в единственный якорь, что связывает его и этот мир, создавал впечатление готового сигануть в сторону. Он так смотрел по сторонам, с такими глазами, что Жао-Харт и Кассандра благоразумно не издавали лишние звуки, кроме пары слов обрисовывающие ту или иную комнату.
Если честно, то парнишка перед ними был в шоке. Культурном и глубоком. Он бы так и ходил по дому, круг так на надцатый, если бы не вошел вальяжно Надай. Этот ушлый кошак быстро обстрелял глазами дом, похмыкал на нутро кладовки, после чего подошел к Лиому и подтащил его к столу, усадил на стул.
— Итак, молодой человек. — Уперев руки в бока, заулыбался хитрой улыбкой. — С этого дня за твое воспитание возьмусь я. — От этих слов парнишка вздрогнул. — И не надо трястись от страха. Первый урок! — он вскинул указательный палец вверх, зажав остальные в кулак и сунул его под нос Лиому, который моментально свел глаза на нем. — Забываем все, чему тебя учили твои учителя-калеки на всю голову. И не смотри на меня такими глазами. — Надай усмехнулся хитро подмигивая, — эти кастраты ничему омегу научить не смогли. Кассандра, возьми маленького!
Команда была принята и вот у Лиома отобрали ребенка, заворковав над ним, отойдя в дальний угол кухни. Под взволнованный взгляд папочки, женщина мягко покачивала малыша.
— Так, кошак, — зыркнув на Жао-Харт, Надай поманил пальцем, — сюда иди. Тоже учиться будешь, вульгарная твоя душонка.
— Я? — удивился эльирс и ехидно заулыбался. — А вы уверены?
— Слушай сюда, невоспитанная омега, это тебе не материк. Это первое. А второе: ты здесь жить будешь долго. Очень долго. — Надай потемнел глазами. — А на островах рождающие так себя не ведут. Допустим, что ты этого не знал, и простим тебе все твои откровенные насмехательства над правилами. Простим, но только до сего момента. Будешь учиться. Понял?
Жао-Харт было оголил зубы, но тут же стушевался. Прямо к нему шагнул Лиом, заглядывая в лицо, оскалившись. Надай и Кассандра — единственные, кому он доверял в деревне! Обижать их, после того, как его эльвирс немного оттаял и ощутил желание защищать, оно ведь опасно. Воин-омега поднял руки, отвел взгляд, повинился. Спровоцировать молоденького эльвирса гиблое дело. Это взрослый способен совладать со своей кровожадностью во время битвы, а молодой еще и альф позвать может. Это будет катастрофой, так что каратель согласно кивнул головой, давая зеленый свет для своего обучения.
Лиом, немного ошеломленный и даже испугавшийся, отступил назад. И пока он окончательно не испугается, Надай положил руки ему на плечи, сдавил пальцы.
— Молодец. — С гордостью похвалил, затем погладил по голове. На него повернулся полный изумления юноша, распахивая глаза, как совенок. — В твоем доме никто не имеет право оголять зубы, кроме тебя. Это урок островов. Это правило, которое гость соблюдать обязан в любом доме. — И перевел взгляд на Жао-Харт. — Запомни, каратель, оголишь зубы еще где, тебе их пересчитают. И то, что ты омега, значения не имеет. Уважай наши законы, отныне ты часть деревни, и не только ее, но и островов.
Надай пригласил омег присесть за стол, сам присел и начал рассказывать, как и что делать надлежит, а с чем придется расстаться в своем поведении. Некоторое время Жао-Харт слушал молча, а его зверь делал запись лекции, ровно до того момента, как не услышал:
— Ухаживания самцов затянуться могут до семи лет.
— Чего? — округлив глаза, каратель захлопал ресницами.
— Того самого. — Надай усмехнулся. — Островные рождающие через месяц знакомства с альфой в его койку не прыгнут, даже если альфа идеален. Его будут бить, кусать, пробовать крепость и выдержку. Ты жил на материке, привык к скорости, здесь так не получится. Любой самец, который к тебе приблизится, не предложит близость на втором часу знакомства. И уж как ты, не станет так откровенно щупать зверя твоего. Островные рождающие за такое ему круг арены откроют.
— А меня щупали. — Вырвалось у Лиома.
— Когда?! — встрепенулся Надай.
— Когда оценил их… не смогли продать из-за этого… — очень тихо проговорил Лиом, опуская голову низко-низко.
— Продать? — глаза у Жао-Харт потемнели.
— Так это день боев был, — Надай покачал головой. — На неделе весенних боев, да так, как с тобой было, не порицается. Вот только, — он заулыбался, — не хотел тебя продавать наш вождь.
— Не хотел? — удивленно уставился на друга Лиом.
— Ага. — Кассандра мягко ходила по кухне, покачивая малыша. — Он, ну примерно через пару недель, как ты выздоровел, после воспаления легких, не только передумал, но и всеми своими альфими силами старался растормошить тебя. И на неделю весенних боев пригласил друзей своих, вождей, да разыграл тебя.
— Зачем?
— А ты что сделал, когда альфы спросили, какой масти? — Кассандра усмехнулась. — Правда твоей реакции Ремал не хотел. Он думал, что тебя встряхнет, а зверь твой станет больше проявлять активности. А ты наоборот, закрылся еще больше.
— Да, малыш, — Надай закивал головой, — не хотел он тебя обменивать, как ранее думал. Кстати, — он сощурился и задал вопрос, — как твое имя?
— Лиом.
— Красивое. — Заулыбался Надай вместе с остальными. — Знаешь, Лиом, нам надо о многом переговорить с тобой. Да и вот еще что, — он хитро подмигнул, — кое-кто хочет с тобой общаться.
— Кто? — с интересом, но тихо задал свой вопрос бедный Лиом, которого столько информации просто пугало.
Ему, как оказалось, было положено делать столько много вещей, а чего было можно… в самом смелом своем мечтании он и половины от трети не представлял!
— Салим. Тот, что тебе ватпэ одолжил. Шкодник тот еще, да и пакостный у него характер, врать любит.
— Я сам его просил помочь. — Лиом прекрасно знал, что единственный, кто без промедления помог ему увести милойцев от деревни, этот тот, кто не сильно любил его. И пусть он вредный и ревнивый, даже жестокий, но несправедливо наказывать его нельзя.
— Сам? — с сомнением спросил Надай. — А ни его ли слова вынудили тебя?
— Нет. — Лиом отрицательно покачал головой. — Я слышал разговор у дома наставника вождя. И, я знаю мастера Юрельта. Салим только вовремя подоспел и помог. Я просил его сам.
— Во дела. — Надай покусал губу, вздохнул. — Дела. Ладно, вы тут пока мелкого покормите, — он покосился на улыбавшуюся Кассандру, которая покачивала начавшего кукситься малыша, — а я схожу, приведу его. Да и извиниться бы…
Надай ушел, Лиом получил ребенка на руки, а Жао-Харт помог Кассандре истопить печь, начать готовить на стол трапезу.
— Вот же ж, — покачал головой Жао-Харт, разжигая печь. — В нашем городе энергия есть, печи электрические. Чайник там, кофеварка. А тут? Доисторические реалии!
— Не жалуйся. Не нарушил бы, остался со своим миром. — Кассандра налила в чайник воды и поставила на печь.
— Нарушил? — Лиом с любопытством посмотрел на грустного карателя.
— Угу. Влез, куда не просили. — Кассандра вздохнула. — Ему, так как он с материка, убивать ни вавэхдэ, ни его беше — нельзя. Но он убил бекше, лишил нашего кота права быть вавэхдэ с правом выбора вавьи. — На это у Лиома глаза округлились. — А так как Ремал не желает получить пост вавэхдэ с уже оформленным вавьи, то у островов десять лет не будет вавэхдэ.
Лиом задохнулся от осознания того, какой проступок и как, наверняка, сильно гневался вождь. А какое наказание он придумает ослушавшемуся рождающему… Да он же…
Щелк! В лоб врезался щелбан, и Лиом непроизвольно прижал ладонь ко лбу.
— Перестань выдумывать! — строго проговорила Кассандра. — Никто не будет применять силу к нему. Он уже наказан. Его глава решил, что жить теперь Жао-Харт будет под лапой Ремала. Если в течение десяти лет его не сможет покрыть сильный альфа, то у него будет право вернуться. Вот только, — она заулыбалась ехидно, — эльвирс от любого, даже очень-очень слабого альфы в цикл потяжелеет. Любой альфа покроет. Это только самец-бета от силы своей зависит. Но, — она хитро осмотрела карателя, — под лапой Ремала много альф. Даже не думай, что тебя не покроют. А уж траву какую, или попытку напоить альфу сиропом для ослабления семени, имей ввиду, пресекут сразу. И на всеобщее обозрение задницу тебе розгами оприходуют. Вот позорище где будет!
— Какая же ты ядовитая! — рыкнул недовольно Жао-Харт, которому именно эту информацию рассказали и посоветовали забыть свою судьбу карателя, а примерять дом и пеленки-распашонки.
— Ага. А еще я лекарь. Не забывай, умник, махать кулаками много ума не надо, а вот разродиться эльвирсу неопытному никто из вас, таких боевых, не смог без меня, ядовитой.
— Прости, не прав. — Жао-Харт повинился, взгляд опустил.
— Прощаю, но впредь следи за словами. То, что ты рождающий, на островах ценится, но быть невоспитанным и вульгарным — порицается. И очень сильно. Поспрошай у Надая, как тот же Салим из-за своего гонора пострадал. И любимый ему не поверил, хоть правду сказал.
В двери постучались, затем, после того как Кассандра спросила у Лиома, можно ли впускать, разрешила войти. Названные коты, о которых была речь в последней реплике женщины к Жао-Харт, вошли внутрь дома. Салим, который нес на руках своего сына, заулыбался. Он подошел, поздоровался. Лоим с Салимом тихонечко переговорили, а остальные старательно сделали вид, что ничего не слышат. Вскоре закипел чайник, и разговоры постепенно смолкли, приступили к трапезе.
Жао-Харт, как думал ранее, оказался совершенно не готов к обучению. Если до начала пояснений и объяснений, он думал, что островитяне ничему его научить не могут, то после них вдруг осознал, что он глупый и неразумный. После того, как его по одному разу отчитали Надай и Кассандра, до прихода Салима, больше в разговорах не сводились примеры на необразованном «по островному» эльвирсу-карателю. Надай приводил примеры, но под них подводил своих деревенских, или тех, о ком молва шла по всем деревням.
Если честно и руку на сердце положа, Жао-Харт вдруг понял — за видимой неразвитостью и дремучей глубинки «село», скрывается то, что никогда не имели материковые коты. Оказывается, они сознательно отказались от технологий, от прогресса развития во всех областях, и отказались в пользу крепости традиций. На островах не принято строить дома выше восьми этажей, и только потому, что такой высоты достаточно, дабы клан поселился внутри. Лифт, он имеется, но грузовой. Для больших семей, где готовить надлежит много, а на работе заняты почти все, предусмотрены облегчающие быт приспособления: кухонная техника, техника для уборки.
Острова не были отсталыми, они даже не являлись дремучими в плане понятий развития и прогресса. У них было свое понятие того, что такое прогресс и как, да и в каком случае, стоит его использовать. Да, на островах имеется энергия для искусственного освещения, имеется оборудование, даже имеются колесницы, так называют машины для личного пользования. Только все это применяется тогда, когда оно действительно нужно. Лозунг «В каждый дом!» не работает на островах. Тот же пылесос семья может получить только в том случае, если на домашние дела остаются один или два человека, а остальные заняты на работах или присматривают за всеми детьми клана, кто еще в школу не ходит. Физически прибраться, приготовить поесть, постираться на такую большую семью просто невозможно. А ведь в семьях живут до семидесяти человек!
Жао-Харт удивлялся, но вопросов не задавал, просто слушал. Как оказалось, на островах, даже в этой части мира, энергетические накопители имеются. И они не такие, как в городах материков. А «огонёк» в осветительных лампах искусственный. Под разгорающимся пламенем находится камень-накопитель. Он собирает энергию солнца в специальном доме, который построен за деревней. Оттуда камни получает каждый дом, использует их по своему усмотрению. Разряженные камни возвращают назад, дабы зарядить. Любой предмет быта, который создают на островах, у них имеются и заводы, и фабрики, имеет слот для такого камня, дабы работал. Никаких проводов, никакого отключения света.
Было крайне удивительно, что в деревне, имея подобные возможности, до сих пор катаются на ватпэ, не гремит в кухне кухонный комбайн, не стирает стиральная машинка, и не шумит пылесос. Почему? Потому что в каждой семье работу по дому выполняют оба, вместе. Тому пример беты, который ходит стирку на реку делать, а его альфа мчится за ним и помогает, так как ему работы по дому в тот момент мало. Да и сближает это пару, когда добивающийся столько времени самец приглянувшегося кота, даже после получения приза не расслабляется.
— Не понял, что значит завоевывает дальше? — не выдержал Жао-Харт.
— А то и значит. Ухаживания, это полдела. — Надай усмехнулся. — Если самец, что встанет старшим в доме, не умеет помогать своей паре, то зачем он тогда нужен? Ласкать в койке? Так рождающий только пальцем поманит и очередь выстроится! Стирать его носки и слышать, какой он молодец? А что делать будет этот самец, когда его пара потяжелеет? Сам себе пожрать не приготовит, ожидая чудо от беременного? Беременность, скажу тебе, работенка не из легких. А ведь потом надо воспитать достойного мальчишку. А как его воспитать, если самец своим примером покажет, насколько не уважает труд пары своей? С самца снимается домашний труд только тогда, когда он идет на охоту, а когда защищает дом от опасности. Запомни: нет домашней работы, которую обязан выполнять только один в паре. Всю работу по дому делают вместе. Другое дело, что у кого-то получается что-то лучше, а у кого-то хуже.
Жао-Харт несколько минут сидел глубоко задумавшись. Сближение. Домашние дела, как он ранее думал, не отдаляют друг от друга, а позволяют раскрыть партнера со всех сторон. Закрывать глаза на лень не только в деревнях, но и на всех островах не принято. Их так воспитывают. Дети, играя, воображают себя домовитыми хозяевами, защитниками или охотниками. Никто не играет в королей или бизнесменов. В торговцев и менял да, но не в праздно сидящих на заднице монархов, когтем указывающих какой остров атаковать.
Удивительно, но островитяне, помимо всего прочего, знают, даже, что такое телефон! Но, согласно древним устоям от него отказались. Время на глаз по солнцу и ощущению полюсов они способны сказать с точностью до секунды! Да, все деямерриты имеют внутренний компас, прекрасно знают в какой стороне север и юг, посему на лодках ходят по морю и проливам без аппаратуры. А связь… У них имеется мощный связующий пласт — ватпэ. Они передают волну знаний общего направления, — сплетни; также сообщают вести о том или ином происшествии. Для личной переписки посылаются летуны. Самые быстрые птицы, которые тоже умеют, как ватпэ, понимать человека. Только они сами ничего не передают, а летят в нужное место, или к нужному человеку, используя нить пути и переданный слепок ауры нужного адресата. И это крайне быстрая птичка, а также проворная; на них мало охотников, она мала и изобретательна, так что перехватить летящего почтальона практически невозможно.
Жао-Харт слушал и удивлялся, а затем начал понимать почему островитяне сознательно отказались от глобального прогресса на своих территориях. Время. Каждое оборудование требует потратить на себя время. Особенно телевидение и сеть. А также оно, это телевидение и сеть, отдаляют друг от друга разумных. Если на островах дети буквально с рассвета на улицу рвутся, с друзьями поиграть, то в некоторых городах материков, особенно на Южном, они летят к телевизору посмотреть очередную серию интересного видео для детей. Да, конечно, затем они бегут на улицу, но играют, воображая себя кем-то из любимых персонажей. Острова в этом плане защищают свое потомство, отвергая минусы, беря только плюсы. Лекарства, какие-то предметы обихода для больших семей, дабы время сэкономить, или машины, дабы перевезти груз быстрее, а также большие охладительные склады, чтобы не испортился товар. На кораблях трюмы оборудованы, хоть сам корабль идет под парусом.
Это было удивительно, но за всей «деревенщиной неотесанной», жители деревень показывали гораздо больше культуры и воспитанности. Казалось, они застряли в прошлом, в дремучем мире без техники, без прогресса, а на самом деле выбрали из этого самого прогресса только самое необходимое, воткнули его туда, где оно нужнее и продолжили свои традиции.
Если честно, то это было удивительно. Лиом, который как раз и был «дремучей деревенщиной», слушал с открытым ртом, смотрел округлившимися глазами, только что слюнки не пускал. За разговорами была прогулка. Надай показал дом, где было оборудование и только потому, что в доме жила семья с омегой. У них было много детей, еще маленьких, а посему оба родителя заняты их воспитанием. К тому же омега был в положении. В его доме имелось оборудование в кухне, стиральная машинка, пылесос. Все работало на камнях, а после того, как дети станут старше, их первенцу всего девять лет, оборудование постепенно будет отдано назад, на деревенский склад.
Каратель, бедный молодой омега, сильный и волевой, он просто растерялся от того, что цивилизация и ее технический прогресс, вот тут и сейчас, никакого значения не имеет, не преобладает. Да, островитяне с любопытством осмотрели все дары пришлых, а как те начали разворачивать свои щупальца, так и отрезали им их по самые корни. Выбрали самое необходимое, подвели под себя, да и плюнули на все остальное. Вот зачем им кухонный комбайн с белым или красным корпусом, измененным дизайном, если у него одна цель: нарубить мясо, нашинковать овощи или сделать паштет? Зачем столько усилий вкладывать в модернизацию того, у чего техническая сторона одна и та же? Кухонный комбайн на островах во всех домах одинаков: аккуратный, практичный, не убиваемый. Да, островитяне делают еще более качественные вещи, чем на материках. Их техника может служить столетиями, только более тонкие или стираемые детали заменяй, да смазывай вовремя. Так что одна деревня могла иметь на своем общем складе три или пять домашних комбайна на кухню, и время эксплуатации зашкаливает за сотни лет. Мастера проверят технику, подделают ее и вновь за работу.
Отказ от машин. Жао-Харт прекрасно понимал, что в этой части острова машине негде развернуться. Тут нету дороги под нее, а строить, ломая ландшафт… Островитяне ревниво оберегают свой дом, потому что дорога нарушает всю целостность и древние законы на островах. Островное плато, если посмотреть на его фауну, место миграций. От острова к острову происходит переход зверей, как у перелетных птиц. Круглый год то хищники идут в богатые на добычу места, то травоядные уходят из более холодных мест к более теплым. При этом движение миграций происходит по спиральному кругу. Этакими большими восьмерками. И нарушить это течение дорогой, неизбежно повлияет на круговорот миграций, а там и на экосистему, привыкшую жить в таком темпе.
Большие острова, где есть портовые города, они имеют дороги, но они не пронзают весь остров. Их строят для того, чтобы работающие на полях добирались быстро и безопасно до места работы. Также дороги есть в городах, дабы жители добирались до места работы, если живут далеко, а город большой. Тот же порт — там дорога необходима для транспортировки грузов, дабы портящийся товар быстро определить на склады. Но если ты хочешь пересечь остров, то быстрее всего будет сесть на спину ватпэ. Вот где сила, мощь и скорость! Да на островах каждый второй прекрасный наездник, а остальные или дети маленькие, или старики уже не могущие выдержать силу зверя, либо беременные, кому запрещена верховая езда.
Когда Жао-Харт услышал, что даже в городах островов, где имеются машины, ватпэ живут почти в каждом доме, изумленно смотрел на Надая, словно тот ему новый мир открыл. У них, карателей, имеется особое разрешение и раз в год они получают жетоны для покупки ватпэ, едут на ближайший остров, а оттуда на парусных кораблях к острову Акрепсе, где и приобретают боевых зверей. На его удивление Надай рассмеялся:
— Ватпэ, это не боевой зверь под седлом, а вообще дикий кот, не имеющий ипостаси человека. И ватпэ может быть, как выращенный для боя, в самом жестоком способе воспитания, так и просто родиться котенком, рожденным и выросшим как домашний. Вон, у Бута, треть загона все подростки. Дальше они станут или тягловыми, повозки возить, или найдут себе пару и уйдут по островам.
— Как это уйдут? — каратель был обескуражен. В его доме нет потомства ватпэ, потому что они покупали исключительно альф, которых и растили для боевых дел. На материках ватпэ практически не водится, такого же размера, как на островах. Если и есть, то они мелкие, не пригодные для езды.
— А вот так. — Кассандра заулыбалась. — Если зверь хочет уйти, ему мешать не будут. Это только боевые да тягловые, кто принял лапу человека и его зверя, остаются с ним, а остальные вольны. Да, они рождаются здесь, их кормят, за ними ухаживают, играются, но не неволят. Да и именно это лишает ватпэ тяги рвать человека, как добычу. Волна молодняка, который привык к человеку, как к другу, она сливается с волной тех ватпэ, что росли вне деревень и городов. Смешиваясь, происходит нейтрализация излишнего доверия и излишней агрессии, делая ватпэ зверем, который сам никогда не нападет, может помочь, но и доверчиво не станет ластиться ко всем встречным двуногим. Так сказать, взаимное уважение.
— Удивительно. — Жао-Харт некоторое время переваривал полученную информацию. Когда она осела, где надо, спросил. — А боевые ватпэ, это всегда альфы?
— Да. — Кивнул Надай. — Только альфу можно вырастить так, чтобы он стал боевым зверем, способным рвать противника-человека. По команде, защищая наездника. Остальные ватпэ такого приказа просто не понимают. Они слышат, они видят образ того, что надо сделать, но не понимают зачем. Боевой ватпэ выращивается в крайне жестоких условиях и передается наезднику только после того, как будет подчинен. Именно поэтому их не продают кому-попало, не дарят и даже не вывозят с территории островов. А такие, как вы, — он глянул на карателя, — приезжают сами, лично. Это ведь не велосипед, который как подарок можно купить, ленточкой перевязав, и подарить в подходящее время. Боевой ватпэ опасен, он только беременных и детей до получения ипостаси никогда не тронет, а остальным лучше не своего зверя не трогать. Малое что сделает, так это поцарапает.
После прогулки были дела по дому, а затем с Лиомом на ночь остался Надай, а тот же Жао-Харт пошел в домик, что ему определили. Такой же, как и у молодого эльвирса, вот только чуть подальше, как бы на окраине. Ему такое расположение понравилось. Он мог незаметно выйти за пределы деревни, осмотреться, что и сделал тут же, как стемнело.
Быстро пройдясь вокруг деревни, отметил патрули, вышку для присмотра за округой. Скользя тихо и незаметно, неприятно был удивлен, когда к его горлу приставили когти.
— Кто и куда? — шепнул незнакомый голос.
— Жао-Харт. Осматриваюсь. — Когти были убраны. — Услышал?
— Я бальс, хорошо слышу. Кассандра про тебя рассказывала. Ты, это, не гуляй ночью. Или сигнал какой подай. Еще три дерева назад тебя чуть не подстрелили.
— Понял. — Жао-Харт вздохнул, затем заулыбался. — Хорошо охраняете, даже завидно.
— Время еще неспокойное. Мало ли кого упустили, вдруг сюда сунутся.
— И то верно. Ладно, пошел спать. Не стреляйте, а то обижусь. — И мурлыкнул, хвостом своим огладил опешившего воина по груди, после чего перетек полностью и поспешил бесшумной тенью вернуться к своему дому.
— Бесстыжий. — Беззлобно сплюнул на землю воин. — Хворостины тебе не хватает!
— Новенький? — задал вопрос напарник.
— Ага. Материковый, совсем распоясались они там. Хвостом, да чужого кота… эх, вот бы его выпороть, чтобы честь свою, да статус не порочил.
— Научат. Надай за дело взялся. Да и бои скоро, найдется на него управа.
— Скорей бы уже. Половина деревни косится хворостину ему по заднице пустить, а остальные у виска крутят пальцем.
Еще постояв, коты вернулись на свой пост. Жао-Харт, по понятиям материка ничего такого и не сделал. Ну подумаешь, по заигрывал! Ан нет, не все так просто. Он, согласно законам островов, касаться хвостом, именно хвостом, имеет право только своего партнера, того, кто добился его расположения. Понятия такого, как «шлюха» на островах отродясь не было, но есть «гулящий». И этот термин относят к тем котам, которые ласкаться любят, а строить отношения и принимать ухаживания, как таковые и не умеют. И таких мало, очень и очень мало. Их не порицают сильно, в большей степени жалеют. Даже не гоняют, не грубят, не оскорбляют. Просто желают найти того самца, крайне редко рождающего, за которым будет все нутро тянуться. Альфа или бета-самец крайне редко становится гулящим — его воспитывают иначе, более строже. Когда наступает время созревания, старший самец в доме вдалбливает в головенку зачем и почему столь долго требуется ухаживать, аккуратно подбираться к интересующему тебя коту, а с соперниками драться без применения энергии, просто на кулаках.
Ремал сидел на спине своего Ша, который аккуратно переставлял лапы ступая по каменистой тропе. Они почти дома. О том, что котенок в его деревне уже как две недели, получил известия. Ему отчитывалась Кассандра, раз в вда-три дня посылая летуна. Как она сообщала, юноша постепенно привыкает к дому, учится жить вне законов «таат», а также сдружился с некоторыми потами, в число которых попал и Салим. О том, что тот кошак не виноват, вождь уже знал. Придется извиниться. На это он куксился, но иначе нельзя.
Рядом с вождем ехали Клем и Влад. Оба тихонечко переговаривались. За их спиной шел ватпэ материкового кота, Валдая. Этот воин был силен, статен и некоторые альфы на него поглядывали, истекая слюной. Ремал, равно как и его два друга, доподлинно знали, что после боев, когда направились от города в сторону дома, этот кошак подошел к самому сильному альфе, попросил помочь снять напряжение. Не заигрывая, как взрослый кот, который понимает свое тело, попросил помощи. Тот альфа, которому посчастливилось, до сих пор жмется к нему поближе, поглядывает глазами масляными, ухаживает за ним. Если честно, то Валдай внушает уважение, а по силе, что он из себя извергал во время боя, только такой сильный альфа и сможет обуздать. Не факт, что Валдай решит связать свою жизнь с этим альфой, и не факт что он даст зеленый свет ухаживаниям. Но помечтать силачу никто не запретит.
Влад и Клем, как всегда, спорили. Они всю молодость провели в стычках, а повзрослев пикировали шпильками, подначивали друг друга. Если бы Клем не заохотился на Юйвана, то вполне вероятно они бы, в какой-то момент, перешли с дружеского общения в горизонтальное. А может и не переступили данную черту никогда. Кто их знает.
Ша мурлыкнул, привлекая внимание, показывая перед собой ощущение присутствия. Встречают. Их встречает боевой отряд. Заулыбавшись, дал волю хода своему ватпэ и тот плавно увеличил скорость. Радость его зверя понятна — в отличие от остальных ватпэ, Ша перевернуло, и он теперь покрыт, оплодотворен и вскоре на него нельзя будет садиться верхом. В отличие от других животных, особенно кошачьего племени, ватпэ ходят в своем плодоносе больше времени. Если ватпэ перевернуло, то его срок вынашивания затягивается. Первое развитие плода от клеток до эмбриона может занимать от трех и до семи месяцев! Это зависит от возраста, силы зверя и был ли он воспитан как боевой ватпэ. Боевые ходят с эмбрионом гораздо дольше, чем простые: их пузо гораздо более развито и защищает внутренние органы, как хрящи и сухожилия, и пока они расслабятся нужно время. Затем идет период быстрого роста плода, занимающий три-четыре месяца, а дальше идет передача зверем-родителем понимание энергии, способность принимать отчет-дымку. Посему боевой ватпэ способен «плоским, но покрытым» проходить от четырех и до семи месяцев! Вот Ша, например, под конец битвы начал потихонечку округляться. И его, все встречные боевые ватпэ, интуитивно обходили стороной, а он драл противника не стесняясь. На полную катушку использовал свое положение, хитрый зверь, однако! Но теперь все, как только они домой вернутся, так о спине Ша можно забыть, пока не окотится и не откормит.
Встречающий отряд появился из-за каменной насыпи, которую ватпэ мягко огибали. Это были воины, их боевые кошки издавали мяукающие звуки, а кошак, покрывший Ша, первым пошел на сближение, игнорируя команду своего наездника. Куда там! Альфа-ватпэ замурлыкал, жадно терся мордой о морду и бока Ша, сгоняя с него наездника. И Ремал спрыгнул на землю, давая зверю показать свою заботу и ласку. Ша это надо, а вождь и постоять может. Наездник альфы тоже слез, виновато улыбнулся. Вождь только рукой махнул, после чего выслушал доклад от командира группы.
Валдай осмотрел воинов, отмечая, что в деревне оставались не слабого десятка коты, занимаясь не только охраной и патрулем, но и охотой. Все же, весна свое взяла, снега нигде нет, зацвели цветы, а живность вышла на весеннюю брачную выгулку. Своих он не заметил, да и куда им? Жао-Харт наказан, посему сидит в деревне, а напарник его никуда дальше дома котенка не отлучится. У него приказ, дабы молодой эльвирс знал о защите и чувствовал ее.
Рассматривая воинов, капитан эльвирсов улыбался молча. Альфа, которого он заприметил, так и жмется к нему. Стрельнув глазами по его профилю, мог только мурлыкнуть от довольства. Любовник он сильный, ненасытный, а воин умелый, опытный. Вот только не решил еще Валдай, хватит ли с него жизни карателя, тянет ли его дом создать, или еще погулять надо. Хотя, эта вылазка плодотворной оказалась не только на чистку большого энергетического канала, но и на парочки. Несколько воинов, не эльвирсы, но рождающие, даже самцы, подошли к капитану и просили разрешения остаться. Деревня Кушаров получит прибавку, и не только она. Некоторые ведь заприметили себе партнера и из других деревень. А кто-то переедет оттуда в город карателей. Мало ли как пары составят.
После встречи Ша нетерпеливо перебирал лапами, соскучившись по дому. Ремал запрыгнул в седло, дал право зверю на скорость и просто вцепился в сбрую. Ша сорвался с места, наращивая и задавая темп, после чего быстро оказываясь на краю долины, где располагалась их деревня. Мяукнув, подавая сигнал, предупредил домашних о своем возвращении. Буквально за пару минут все жители знали, что вождь возвращается, он почти на пороге!
Издали было слышно, как ватпэ перемурлыкиваются, причем не урчат или рычат, а именно издают зычное «мур-мур!», передавая радость того, что часть их деревенской стаи возвращается. Коты в загонах, кто не ходит на воле, потому как под седлом стоят, трутся сейчас боками о стены, друг о друга и зазывают знакомых побыстрее прийти, новости передать, запахами поделиться, показать, что тоже скучали. Возвращающиеся боевые звери приободрились сильнее, увеличивая скорость, жаждав оказаться как можно быстрее рядом со своими. Наездники тоже хотели домой, обнять свои семьи, посему зверя не сдерживали, только крепче держались в седле.
Дорога до деревни в долине была хорошей, ухоженной, достаточно широкой. Кот по ней шел стелящимся шагом, как за добычей. Со стороны, если посмотреть на наездника и его зверя, так сразу творчество Толкиена вспоминается и волков с их наездниками. Благо здесь на обоих приятно посмотреть.
Валдай, который особенности ватпэ знал прекрасно, не сдерживал своего зверя. Согласно традициям, все боевые ватпэ живут под одной крышей, но у каждого есть своя «комната». На ночь каждый зверь, кроме составленных пар, куда приходит свободный кот-рождающий, все спят отдельно, а днем калитки открываются в общий загон. Звери одного места обитания, после получения наездником, дерутся только из-за рождающего, а все остальное время ленятся как обычные кошки. Ат-жа кормит их, меняет питьевую воду, если у загонов нет естественного водопоя, чешет шкуру, выбирая колтуны. Ни один кот на зуб ат-жа не попробует, потому как при передаче в его руки от наездника формируется связь из уважения и послушания. Любого кота, который нападет на ат-жа ждет незавидная участь трепки всей стаей ватпэ. Сам ат-жа очень редко не является наездником. Его зверь, даже если он не смог по силам своим занять лидирующую позицию, все равно остается на особом месте в стае. Это как почтенный старец, на которого руку никто и никогда не поднимет, если хорошо воспитан и имеет совесть, честь и самоуважение.
Ша замяукал, как маленький, почуяв запахи принесенные ветром, но скорость увеличивать не стал. Уже ощущается, что ему немного тяжеловато. Ремал, держась за сбрую, указательными и безымянными пальцами погладил шкуру зверя, мысленно передав подбадривающую мысль, что как только они войдут в деревню, с него снимут сбрую и передадут в руки ат-жа. В ответ радость и нежность зверя, чуть-чуть снижая скорость.
Пара минут и наездники вышли на финишную прямую, подбираясь к ближайшим домам. Еще несколько минут и наездники, спрыгивая на землю, расщелкивали сбрую своих зверей, снимая седло. Так делали сами наездники только тогда, когда хотели порадовать зверя. Всегда этим занимался ат-жа, по очереди снимая крепления для наездников, занимая время, а сейчас снятая ответственность за жизнь седока давала право зверю просто помчаться к загонам. Лишавшиеся седел коты, игриво потирались головой и боками о своих наездников, зычно мяукая, создавая какофонию звука, после чего срываясь с места, стремительно неслись в сторону дома ат-жа, за которым располагались загоны, сейчас с раскрытыми дверьми. Это жители постарались, так как главный ат-жа был на войне. Звери деревенских воинов, кто остался охранять дома и ходить на охоту, находясь в загоне, культурно не перепрыгивали через ограду, а ждали, когда игривая масса сама это сделает.
Когда кошки стремительно скрылись с места остановки, радуя жителей игривыми «мурками-мявками», пришли пора домашним встречать своих. Обнимашки, радость, улыбки, говор. К той же Кассандре подошел второй ее кот, который ходил морем и проливами, нагнав отряд возвращающихся домой. Он сейчас так вцепился в кетвинку, столько всего ей передал через отчет-дымку, что не знающие о их партнерстве каратели только и могли, что глазами хлопать. Второй самец, оставшийся в деревне на посылках и передаче вестей, да патруле, стоял рядом, был также обнят прибывшим. Они молчали, ни слова не говорили, но были красноречивее любого крика. Любовь. Между ними была любовь, и не только деямерриты, но и кетвинка была той гранью, которая склеивала их триаду намертво.
— Что, неожиданно, да? — спросил Жао-Харт у Рырана, который во все глаза смотрел на данную картину.
— Ага. — Кивнул воин не став отпираться или как-то еще обозначать данное действо, не стремился свое смущение прикрыть ненужными словами. — А мы их пустыми зовем. Вон как светит ее душа.
— Беззащитная она, вот и пустая. Отсутствие души у таких, как она, никто не утверждал. — Валдай подошел, держа седло и перекинув через плечо сумки со сбруей. — Как тут дела?
— Все тихо, спокойно. Котенок немного отошел от шока. Глазенки постоянно круглые, когда Надай начинает объяснять приоритеты жизни. Если честно, то и у меня тоже. — Жаор-Харт прошептал, шагнув ближе, — меня от хворостины спасало только то, что они культурны и воспитаны, с пониманием отнеслись к тому, что я не островитянин.
— Хо-хо! Что я слышу! — Валдай заулыбался. — Неужели будет и на тебя управа?
Жао-Харт не ответил, мазнул взглядом по кошакам-самцам, враз сообщая, что не все потеряно и он еще покажет свой игривый нрав. Валдай мысленно похихикал, после чего пошел к вождю. Им надлежало расположиться рядом с деревней, потому что часть карателей сюда, как на базу подтянется. Домов для всех не хватит, но у них есть шатры, так что надо уточнить с какой стороны лучше всего встать на «палаточный» постой.
Ремал стоял и слушал отчет старейшины, наставника, подошедшей счастливейшей Кассандры, после чего кивнул головой на вопрос Валдая. Сам руководил, а душонка трепетала вместе с сердечком, из великого воина превращаясь в котенка жаждущего ласку и внимание. Увы, котик на кого так реагировал вождь, в данный момент замуровался в своем доме. Его пугали перспективы, Надай, прибывший отчитаться, промурлыкал о страхах молодого эльвирса. Ремал в ответ только головой кивнул.
— Старейшина, пройдем до нашего молодого. — Заулыбался вождь и двинулся в сторону дома Лиома.
Наставник с пониманием закивал головой, после чего издал короткий пересвист. Этот звук мгновенно насторожил эльвирсов, а деревенские подхватили звук, взбудоражив и ватпэ, которые зычно выдали грудной кошачий «мяу». Вся масса деревни взрослых плавно сдвинулась за вождем. А он шагал легкой походкой, понимая, вот здесь и сейчас даст зеленый свет соперникам. Иначе нельзя, а значит надлежит проявить все свое мастерство кота, который проявляет интерес к желанному партнеру.
Первую неделю Лиом прожил как во сне. Он вообще не мог поверить, что остался в живых, даже родив ребенка от того, кто должен был занять трон империи. И вообще, не понимал, что ему теперь делать. Его вырастили как ягненка на заклание и не давали даже думать, что будет что-то еще после постели императора и вынашивании для него наследника. А тут, как оказалось, целый неизвестный мир перед ним и жизнь настолько длинная, насколько у него хватит сил ее прожить. А еще ребенок, которого не отнимут до тех пор, пока он дышит.
Обучающий его Надай открывал такой мир, каким он знать не знал. Терпеливо и тщательно вбивая в молодую голову новые догмы, рождающий просвещал его насчет того, как и когда, кто и почему будет иметь право дотронуться до него. Что такое цикл и как он важен, особенно для самцов. О том, что это акт доверия и самец, проводящий через нее ни есть тот, кого примет рождающий и между циклом, стало очередным шоком. Его-то учили, что он безропотно отдается императору и это он обязан сделать все, дабы понравиться, а тут выходит совершенно иное. Это ему будут стараться понравиться, это за ним будут ухаживать, и за ним бегать, за его спиной драться с соперниками, и это он выбирает, а не его выбирают, — если честно, Надай реально целый мир перед ним открыл.
Помимо личного, он пояснял и общественное. Как надлежит вести себя на улице, что можно, чего нельзя. Тут же прояснял моменты о том, что такое «его дом» и как гостям следует себя вести. Отдельную лекцию прочитал по поводу того, кого и как приглашать на трапезу. Данные нюансы, которые могли как сказать о желании сближения более интимного характера, так и сообщить о своем недовольстве или даже войне с человеком, приглашенным на трапезу. Данный момент два кота слушали с открытыми ртами. Бедный Жао-Харт мог только глазами хлопать и дивиться тонкостям.
Что такого было в трапезе? О том, как ты встречаешь, кто с тобой за столом еще, кто подает на стол и, кто за ним обслуживает, говорит о том, как ты относишься к гостю. Если ты дозволяешь ему присутствовать на трапезе, где есть член твоей семьи, то ты доверяешь этому гостю, доверяешь настолько, что согласен показать семью, близких тебе людей в достаточно уязвимом моменте, даже интимном. Если никого на трапезе нет, кроме тебя и гостя, и обслуживание за столом происходит самим хозяином, то это значит, что гостя рассматривают как потенциального партнера. Если в этот момент обслуживать за столом будет посторонний, входящий в дом хозяев, как друг или работник, то это уже оскорбление. Самое настоящее, которое говорит буквально: ты недостоин видеть мою семью, пить из чаши мною заполненной, и как кота я тебя не уважаю. В тот момент Жао-Харт чуть не подавился воздухом и сказал, что в городах, где он был — официант на трапезе, это достаточно престижно. Надай усмехнулся и сказал, что на островах это может привести к кровной вражде. Трапеза, особое действо, насыщение энергией, благодарность Кошачьим Богам, почтение миру тебя окружающему. Посему чужой для семьи человек, не связанный кровью, перекрывает право гостя подключиться к каналу энергии в доме, поглощая пищу. Его как бы ледяной водой окатывают и на стылый ветер выставляют. Вот если обслуживать стол будет кто-то из семьи, кровью связанный, да даже названный боевой брат, прошедший ритуал породнения, такая трапеза показывает, что принимаемый гость друг дома.
О том, что в доме вождя Лиом обслуживал стол, Надай сообщил так: — Ты жил на территории альфы, становясь частью его дома на это время. Соответственно накрывать на стол и кормить альфу ты мог так, как делают это семьи — без особых знаков. Но сейчас, имея свой дом, будь аккуратнее — или дашь ненужный тебе посыл разрешения ухаживаний, или обидишь ненароком.
Кроме лекции, Надай их еще и учил правильно гостей принимать. Для этого позвали несколько почтенных котов, вместе со старейшиной и наставником. Проводили обучение во дворе дома, при этом гости знали о тренировке. Лиом, как прилежный ученик, раз за разом повторял как правильно встречать того или иного гостя, а ему в помощь Надай и Кассандра изображали членов семьи. Жао-Харт тоже учился, а еще играл роль того, кто показывал «гостю» что дом ему не рад, что быть ссоре или войне. Для таких тренировок они заняли целый день, с перерывами на покушать и поухаживать за маленьким.
Сначала Лиом жутко стеснялся, не мог преодолеть воспитание ему привитое, но потом даже повеселился немного. Надай старался, честно. Да и Кассандра тоже. И кое-каких успехов они добились — Лиом перестал трястись от страха, что за его ошибки кого-то накажут. Когда Кассандра досконально пояснила Надаю причины этих страхов, тот отвел в сторонку бывшего таат и заставил его зверя показать морду из-за дымки. Заставил, почти поцарапав кокон, а затем зверем своим заверил: любая ошибка, если она требует наказания, на чужую голову не перекладывается. Ошибся Лиом — Лиом будет наказан. И никак иначе!
Не сразу, не в первый же день, но постепенно заложенная аксиома настоящего положения вещей, в голове зверя формировалась в его новую догму. То, что виновный наказывается, а не кто-то за его проступки, страшащий своей ужасностью и отдающийся болью по коту, сняло тяжелейший пласт вины с души Лиома. Страх, этот разъедающий страх за малейшую оплошность, он начал постепенно уходить, плавно отступать как волна. Его кот, получивший слово от более мудрого и старшего кота, очень осторожно проверял, так ли это. Проверками были перевернутые тарелки, неправильно положенные приборы или не так склоненная голова: никто и глазом не моргнул, только поправляли его.
Расслабление. Лиом почувствовал, как с его шеи медленно и аккуратно уходит удавка, которой всю его сознательную жизнь душили, оставляя лишь тоненькую щелочку, дабы втянул воздух и не умер. Но это так эмоционально подняло бедного мальчишку, коим он являлся, даже минуя наличие ребенка, что игривый Надай умудрился даже вызвать его зверя, в ипостаси на травке поваляться. Это было неописуемо и незабываемо. Для Лиома наставник в лице старшего кота превращался в семью, коей у него не было. Тот самый кот, который заново открывал ему мир, показывал правильно и аккуратно, что такое обычная жизнь.
Вот сейчас, держа на руках сына, покормив его, расхаживал по дому, который принадлежит ему. В доме теперь стоит его метка. Этакая точка доступа, которая корнями впивается в энергетический канал земли, пронзает дом, делая его неприступным и способным по желанию поставившего сказать всем, радушен ли хозяин или не желает гостей. Метка. Эльвирс, впервые в жизни поставивший ее, столько раз обходил энергетическую точку, лапкой трогал, потирался боками и мордой, что непроизвольно заставлял самодовольно улыбаться человека. Место, где впервые в жизни он почувствовал себя в безопасности. Метка даровала ему это место, закрывая ото всех, вызывая эмоции, желание и тормоша закостенелые способности его зверя.
В дверь постучались. Встрепенувшись, всколыхнув энергию метки, Лиом втянул носом воздух, покрываясь мурашками. Самый знакомый из всех, неоднозначный и давший ему, как невиданную и странную надежду на мечты, так и боль, страх, неуверенность. Если говорить открыто и искренне, то этот человек волновал нутро, а также поставил первый скол в его коконе «таат», прочертив его ревнивым когтем зверя, который подобного не приемлет. Можно сказать, что этот самец своего все же добился — первое свое собственное решение Лиом принял благодаря его стараниям.
Ремал.
От имени этого кота Лиом мог сжаться до микроскопической точки и постараться не быть им замеченным, но в то же самое время была какая-то жажда выйти, выпятив грудь и покрасоваться, заставить посмотреть на себя. Нарушенная гармония внутри, отразилась моментально и на том, что делало тело: он застыл на месте, выпустив уши и хвост, округлив глаза, внюхиваясь и вслушиваясь. Вот словно на месте преступления воришку застали!
Стук повторился. Каждый удар костяшек пальцев о деревянную панель, он как коготь по струнам души, такой же пронзительный и отдающий по всему телу. Лиом привык к тому, что альфа был хозяином положения, что он входил в дом, когда хотел и как хотел. То, что он сейчас стучится и ждет, когда дверь откроют, оно изумляло до предела.
Уши настороженно словили новый звук: Надай подбадривая мурлыкнул. Поддержка первого наставника, ставшего еще и первым другом, слегка треснула вакуум новых ощущений. Вспомнив то, чему его учил этот кот, походив в нерешительности по кругу в кухне, все же решился и пошел к двери. У нее, гипнотизируя ручку, ожидая, что ну хоть кто-нибудь поможет с ее отворением, снимая с Лиома груз в виде принятия решения, испуганно хлопал ресницами. Казалось бы, что такого дверь открыть? Вспоминаем слона и веревку, на привязи которой он вырос, и больше данного вопроса не задаем.
Медленно, очень медленно, пальцы легли на ручку двери. Все тело замерло, словно одеревенело. Две минуты он стоял в нерешительности, а сердце бешено отбивало свой ритм у горла. Даже уши заложило! На той стороне было тихо, стук не повторялся, закладывая мысль, еще далекую, но приближающуюся — ушел. Когда мысль сознание догнала, а было опустившаяся рука стремительно поднялась, Лиом надавил на дверь и словно выскочил на порог.
Улыбка. Это было первое, что юноша увидел. Белозубая, с небольшими клычками, улыбка истинно счастливого человека озаряла лицо самого красивого альфы на всем белом свете. Человек, чье лицо которого всегда было строго, хмуро или зло, в данный момент улыбался от всей души, а во взгляде было столько тепла и радости, что бедный Лиом непроизвольно замер и стремительно вперил глаза в пол, благо на руках сын, позу полностью принять не смог.
— Здравствуй, Лиом. — Бархат, коим его голос опутал все нутро, заставил покрыться мурашками. Услышать свое имя из этих уст, и столь нежно прозвучавшее — Лиом мог поклясться, что у него уши полезли и хвост проявился!
— Здравствуйте. — Выдавил из себя приветствие, почти неслышно.
Посмотри он на Ремала сейчас, а не гипнотизируй пол, запомнил бы лицо вождя таким, каким никто и никогда не видел. Все самые острые положительные эмоции, наряду с возбуждением пронеслись слипшимся комком, заставляя альфу очень осторожно перевести дух. Если Лиом никогда не видел улыбки Ремала в свою сторону, то Ремал никогда не слышал слова в свою из уст Лиома. Их обоих, как говорится, торкнуло. Сильно, глубоко.
Умные звери, что стояли за спиной вождя, молчали и только мягко улыбались. Никто не стал улюлюкать или шептаться. Не время и не место. Здесь и сейчас молодой котенок, прошедший первый окот, как зверь, и первые роды, как человек, вливается в мир островов. Не в день начала обучения, и даже не в момент получения дома, нет, вот тут и сейчас. И этот момент нельзя нарушать. Этот момент ведет целиком и полностью вождь, который прошел в ворота его дома, который провел за собой своего наставника и старейшину, аккуратно закрывая их от метки омеги, которая и укусить может. Слишком долго кота, поставившего ее, заставляли прятаться и бояться. Он еще совсем ребенок в своем воспитании, и может посчитать пришедших нарушителями. И это не потому, что он невоспитанный, а потому что долго боялся, ныне ощутив свободу и первую свою метку, среагировать может агрессивно. Это неосознанно получится, а Ремал воин сильный, сведет на нет весь негатив, при этом не проявит никакого недовольства.
— Лиом, — позвал Ремал, протянув руку, — идем.
Он дотронулся до плеча юноши, аккуратно сжал пальцы, дабы сдвинуть его и спиной стал сходить со ступенек летней веранды. Это подействовало, Лиом сделал несколько шагов, спустился на землю, замер. Как только он встал на землю, Ремал заулыбался и положил руки на его плечи, сильнее сжал пальцы. Чуть наклонившись вниз, альфа мурлыкнул, вызывая зверя из-за дымки. Причем вызов был не как партнера, а более глубокий, такой, каким звать могут близкие друг другу люди. Его голова опустилась и лоб в лоб соприкоснулась со лбом молодого человека.
— Я, — начал тихо и мягко, с долей гордости, радости и уверенности, — вождь племени Кушаров — Ремал, принимаю тебя, Лиом, в наш дом и дарую: свою защиту; право жить на моей земле; право быть частью этой земли; право выбора рождающего, согласно законам этой земли; ответственность в народе и за народ тебя окружающий; а также принимаю дитя твое, отринув происхождение, даруя новое имя согласно законам племени. Отныне ты Кушар Лиом. Один из нас. Принимаешь ли ты право, обязанности и ответственность?
Он спросил не просто Лиома, он спросил его зверя. И прежде чем успел сам Лиом задуматься, что и как ему сулит все сказанное, его зверь завладел голосом и мурлыкнул:
— «Да».
Ремал, заулыбался и плавно подняв голову, очень аккуратно взял его ребенка, которого руки эльвирса отпустили без страха и сомнений. Легший малыш на руку альфы был повернут в сторону подошедшего старейшины. Тот подошел, склонил голову перед юношей. Замурлыкал, показывая свое самое благодушное расположение к сыну молодого кота. Эльвирс слушал, смотрел и ждал, нарушит ли слово, попытается ли обидеть. Старик же плавно взял на руки младенца, осторожно расположил на сгибе локтя, после чего замурлыкал колыбельную.
Долго мурлыкал старейшина, казалось в транс впал. Некоторое время покачивался, словно травинка на ветру. Лиом, любопытствуя, даже кошаком своим полез в сторону старика, принюхиваясь, осматриваясь на территории его нейтральной зоны. Зверь старика сидел на заднице, мурлыкая с закрытыми глазами, а вокруг него блестели искорки. Симпатичные такие, веселые. Эльвирс, азартный зверек, как маленький котенок, отвлекся от первостепенной важно задачи выяснить, чего делает умудренный кот, и принялся выслеживать искры. Словно ребенок, с изумлением начал ловить искорки, клацать зубами, пытаясь поймать блескучих нахалок. Кот, что тут хозяином был, мурлыкая чуть приоткрыл глаза, подарил играющему коту свою кошачью улыбку. Не все потеряно, раз зверь хочет поиграться. Не факт, что легко будет, наоборот самцам придется очень и очень постараться, дабы этот кот захотел поиграть для продолжения рода. Но шансы большие, определенно большие шансы.
— Несущий свет. — Произнес старейшина, открыв глаза. — Аравель!
Гвалт и рев толпы разбудил малыша и его писк перекрыл рев толпы, стихшей мгновенно. В ответ на его плач раздались радостные вопли и малыша вернули разнервничавшемуся Лиому, враз вернувшемуся к себе зверю.
— Кушар Аравель, твой сын и теперь наш соплеменник. — Ремал шагнул ближе, чуть наклонил голову и добавил: — До тех пор, пока ты сам будешь хотеть быть с нами, ты будешь жить здесь. Если будешь хотеть сменить деревню, никто тебя не будет удерживать против воли. И никто не посмеет просто так, без веских причин и суда племени, изгнать тебя из деревни. Запомни: ты часть племени, часть большой семьи. И так же, как и остальные, имеешь право на защиту от любых действий как чужаков, так и членов семьи. — Он наклонился близко к уху, прошептал. — Если хоть кто-либо выйдет за рамки дозволенного, объясненного тебе Надаем, обещаю, я его убью. За тебя, твое право, твоего ребенка. Как вождь, как альфа — «обещаю».
Голос его кота, его зверя, его спутника и защитника, он достиг цели — эльвирс вышел на нейтральную зону к прибывшему самцу. Ему было обещано и надлежало увидеть того, кто обещал. Его глаза, дабы всегда суметь преподнести его же слова, ему же, будь то осуждение нарушения или требование исполнения. Альфа, стоявший на границе нейтральной зоны, но не ступивший на нее, как монумент нерушимости и верха иерархии в деревне, да и не только в ней, здесь и сейчас гарантировал, что омега имеет полное право данное слово оглашать в случае необходимости, как для защиты, так и для осуждения ввиду нарушения.