***
— А если она не права? Или ты неправильно её поняла? И Шен всё-таки… — с опаской сказал Тед. — Грин, прекращай! — прикрикнула на него Лиззи. — Ты только угнетаешь ситуацию, — буркнул Рэй. Они втроём уже минут 10 не могли достучаться до Шеннон, стоя у неё под дверью. В голову Лиззи тоже начали прокрадываться плохие мысли, но она как могла их отгоняла. Они сидели на крыльце, когда вдалеке показался знакомый силуэт. Тед первым вскочил навстречу своей подруге. — Шен! Ты нас так напугала! — обнимая её, тараторил он. — Что с твоими волосами? — удивлением спросила Шеннон. — Где ты была? — В магазин ходила, — Шеннон заметила остальных. — Рэй? Ты ничего сказать не хочешь? С крыльца встала Лиззи, она подошла к подруге и крепко обняла её. — Мы испугались за тебя. — Мне просто нужно было немного побыть одной, — уверяла Стоукс. — Так… кто-нибудь всё-таки объяснит, что здесь происходит? — Так мы решили забрать всё внимание на себя. И отвлечь всех от тебя, — буднично сказал Рэй. Шен некоторое время стояла в ступоре. — Скажи хоть что-нибудь, — заглядывая в её глаза, попросил Тед. — Ребя-ята, — протянула она и тут же кинулась всех обнимать. Её друзья самые-самые. Она и раньше это знала, но сейчас к ней пришло ясное осознание того, что никого лучше них нет. Когда она отошла от ребят, постаралась спрятать своё заплаканное лицо в волосы. Лиззи в умилении наклонила голову. — Чего мы тут стоим? Пойдёмте в дом, — открывая двери, сказала Шен.***
Домашний матч был назначен на пятницу. Рэй начал заниматься баскетболом в 8 классе, на баскетболе он нашёл друзей и стал не последним человеком в школе. Там же подружился и с Джаддом. Наверное, с тех пор Рэй стал таким. Таким… раскрепощённым? Лиззи сразу заметила эту перемену. Рэй начал проводить очень много времени с новыми друзьями, порой не приглашая с собой подругу. Ведь «она сама говорит, что ей скучно в такой компании». Но это всё перестало её волновать через некоторое время. По крайней мере, она так говорила. Она многое скрывала даже от Рэя. Однако не об этом. Рэй с Лиззи долго заставляли Шен прийти на матч. Потому что знали, что приготовила команда. — Вы же знаете, что я не люблю спорт. — Я тоже, но ради всего… эм… святого? Просто приди и посмотри на это. — Ну ладно. Рэй пошёл в раздевалку, а Шен и Лиз уселись повыше на трибуны. Первым к микрофону, который стоял посреди зала, подошёл президент школы — Роберт Монтгомери. — Ты же президент. Ты сам говорил, что ответственен за каждого из учеников. Думаешь, Шен одна? Я уверена, что у нас в школе дохрена людей из ЛГБТ-сообщества. Но они боятся из-за того, что в сливках ходят одни гомофобы. Лиззи уже минут 10 уговаривала выйти Монтгомери перед всей школой. — Во-первых, я не понимаю, с чего ты взяла, что у нас в школе процветает гомофобия… — О, спроси у своих друзей. — Во-вторых, — делая вид, что не услышал её, сказал Монтгомери, — почему ты называешь нас «сливками» и думаешь, что мы все поголовно мудаки? — Ты прав. Не все. Надеюсь на твоё благоразумие. Потому что думаю, что ты самый нормальный из них. — Друзья, сегодняшняя игра и это собрание посвящены проблеме гомофобии в нашей школе. Все загалдели. Моника дёрнулась и собралась уже уходить, но Лиз взяла её за руку и усадила на место. — Как оказалось, некоторые ученики подвергаются унижениям со стороны одноклассников, — продолжал Монтгомери. — Это новость? — выкрикнул кто-то из зала. — А разве это нормально? — Где были ваши благородие и поддержка в остальных случаях унижений? — Безусловно, эти случаи были. Но. Не все случаи оглашаются. Кого-то могут задирать годами, но он ни разу не обратится за помощью. Потому эти истории замалчиваются. Активист с трибун хотел добавить что-то ещё, но прикусил язык. Ведь эти слова были правдой. — А сейчас выйдут люди, которые постараются избавить нашу школу от унижений. Это была идея Джадда. Он собрал парней в раздевалке. — Ребята, мне нужна ваша помощь кое в чём. И я очень сильно полагаюсь на вас. — Помощь какого плана? — с недоверием спросил Симпсон. — Я хочу раз и навсегда разобраться с гомофобией в нашей школе. — Гомофобия? Сейчас не 2008. — Да, но почему-то некоторые считают нормальным унижать других людей за это. — О, ты про мою сестричку и её свиту? Так они же шутят. — Правда? Тогда, вероятно, они не совсем понимают, что могут повлечь за собой эти шутки. — В любом случае, я не собираюсь в этом участвовать. В разговор встрял Рэй: — Это действительно немаленькая проблема для нашей школы. Почему ученики должны страдать от таких «шуток»? — То, что над Стоукс один раз посмеялись, а она решила, что её унижают, ничего не значит, — усмехнулся Генри Стивенс. Ты бы попридержал язык за зубами, — рыкнул на него Рэй. — Ты не знаешь всего, что происходит вокруг неё. Ты не можешь залезть в её голову. — Не велика потеря. — Так, давайте не будем сраться. Кто хочет, тот будет в этом участвовать, кто не хочет — валите на все четыре стороны. Шесть человек под предводительством Джадда вышли в зал с радужным флагом. — Я хочу, чтобы каждый знал, — начал Джадд, — пока мы в этой школе, вы в безопасности. Кроме того, в школе работает психолог, к которому можно обратиться за поддержкой, в какой бы ситуации вы не оказались. И это относится не только к людям из ЛГБТ-сообщества. Каждый, кто испытывает давление со стороны других учеников, может обратиться к нам или к психологу за помощью. Лиззи обернулась к Шен. Она сидела, погрузившись в себя и почти не выражала эмоций. — Всё хорошо? Шен дёрнулась, очнувшись от своих мыслей. — Я… Я не знаю. Это очень неоднозначная ситуация. Почему до меня никто не предпринимал никаких мер? — Думаю, всем было плевать или они боялись. — Что изменилось сейчас? — Унижают моего друга. Не могу оставить это так. Шен улыбнулась уголком губ. Лиззи обернулась. На входе в спортивный зал стояла Моника и пристально смотрела на неё. Лиззи сначала попробовала прочитать её мысли, надеясь, что Моника хочет что-то ей сказать. Это у неё не получилось, поэтому она, сославшись на большое расстояние между ними, пошла на выход. Монику она нагнала в коридоре. — Не получится, — загадочным тоном сказала Мэй. — Что? — Ты не можешь читать мысли Несказимцев и тех, кто почти закончил свой путь. Лиззи нахмурилась. — О каком пути ты говоришь? — У каждого Избранного есть своя судьба. Каждый из нас проходит долгий путь, исход которого — становление Несказимцем. — Ты хочешь сказать, что Несказимцы раньше были людьми? — Да, каждый из них. — И ты почти закончила свой путь? — Именно так. — Но что в конце? — Я попаду в лучший мир. — Ты умрёшь? — Нет, лишь избавлюсь от человеческой оболочки и уйду из этого мира. Я хотела сказать… Если будешь у нас в ближайшее время, скажи моей маме, что я её очень сильно люблю. — Так, погоди, подруга… — Подруга? — с восхищением и удивлением переспросила Моника. — А кто же ты мне ещё? — Теперь я точно знаю, что буду жить. Пока память обо мне жива. — Но… Лиззи не успела ничего сказать, потому что Моника кинулась к ней и крепко-крепко обняла.***
Лиззи шла по коридору школы. Сегодня она даже не подкрасила глаза и выглядела хуже, чем обычно. «Ученики школы Роквуд…», — прогудел голос из колонок. Лиззи лишь вжала голову в плечи, ускоряя шаг. «…Сегодня мы объявляем траур…». Лиззи бросила взгляд на кабинку Моники, возле которой лежал одинокий цветок. «…И выражаем глубочайшие соболезнования…». Лиззи прикрыла глаза и медленно выдохнула. «…В связи со смертью ученицы нашей школы, Моники Мэй…». Казалось, никто даже не слушал школьное радио. Все занимались своими делами, не обращая внимания. Всем было плевать. Лиззи почувствовала, что кто-то приобнял её за плечи. Она ещё больше сжалась, но положила голову на плечо Рэю. Возможно, ему тоже всё равно. Но он хотя бы пытается сделать вид…