Тайны коридоров Блэквуда

… Эллен выдохнула и откинула волосы со лба. Итак, снова успех! Она посмотрела на Генри, который стаскивал с головы защитные очки. На его лице было написано явное удовольствие. Горди усмехнулась — она уже знала, что это предвещает долгий разговор о химии и ещё больше — о психологии. Но девушка не возражала. Напротив, ей очень нравилось слушать, с каким знанием дела её друг рассуждает о науках, которым отдаёт столько времени и сил. Излюбленным местом для таких бесед была уютная полянка за спортивным полем. Именно там друзья расстилали клетчатый плед Эллен и подолгу спорили о тайнах психологии и химических уравнениях. А в плохую походу эти разговоры переносились в комнату девушки. Генри несколько раз предлагал использовать для этих целей свою спальню, но Эллен всякий раз отклоняла его предложение. В самом деле, комната юного учёного была примерно в полтора раза больше, но больше походила на кабинет химии, нежели на жилое помещение: везде валяются реактивы, препараты, растворы, отовсюду высовываются корешки журналов, в которые Генри вносил записи о своих опытах. Девушка снова вздохнула и взглянула на часы. Стрелки показывали пять часов. Ещё есть время до ужина. В этот момент её словно разбудил голос молодого учёного: — Собирается дождь. Они в последнее время всё чаще и чаще. Может быть, сегодня пойдём ко мне? — Ну уж нет! — рассмеялась девушка.— Благодарю покорно! Вот когда ты приведёшь свою комнату в надлежащий вид, тогда и будем говорить. А пока что ко мне. Кстати, холодает. Пожалуй, стоит затопить камин. Как ты считаешь, а? — По-моему, хорошая идея. — с этими словами Генри схватил Эллен за руку и, весело смеясь, они выбежали из лаборатории… *** …Ричард закончил решать уравнение и облегчённо вздохнул. С уроками покончено! Он вышел из комнаты и постучал в соседнюю дверь. Оттуда высунулось бледное лицо в обрамлении растрёпанных чёрных кудрей. — Ну что, закончил? — нетерпеливо спросил Эдвард (это был не кто иной, как он). Ричард лишь утвердительно кивнул. — Тогда пошли на улицу. Я только куртку возьму, а то холодает, — заявил его друг и исчез в глубине комнаты. Через пару минут он вернулся, держа в руках твидовый пиджак, который он неизменно называл «курткой». Хайд запер дверь на ключ, и друзья стали спускаться вниз по лестнице, попутно обсуждая последний матч в регби между командами десятого и одиннадцатого классов… *** … Генри попрощался и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Девушка улыбнулась и легла на кровать. В голове, по обыкновению, проносились картины сегодняшнего дня. Эллен вдруг вспомнила, что за эту неделю ни разу не выходила на улицу. Поэтому она рывком спрыгнула на пол, схватила пальто, висевшее за дверью, книгу, которую ещё не дочитала и выбежала из комнаты, попутно закрыв за собой дверь на ключ. Девушка не успела добраться до той самой полянки, о которой я говорила в начале этой главы, как вдруг чей-то голос пригвоздил её к земле грубым окриком: — А ну-ка, стоять! Эллен медленно повернулась и увидела, как к ней приближается группа подростков, во главе которых движется сильный и крепкий парень с неприятной физиономией, чем-то напоминающий бульдога. На его плечо опиралась хорошенькая девочка с очень правильным, но злым личиком. Им обоим можно было дать лет по пятнадцать-шестнадцать. Подойдя ближе, парень бесцеремонно ткнул в Эллен пальцем и спросил, обращаясь к своим товарищам: — Эта, что ли? — Она самая, — ответил ему чей-то голос из толпы, противно хохотнув. У девушки по коже поползли мурашки. Мало ли, что у этих негодяев на уме. Парень тем временем заявил: — Мои приятели говорят, что ты, как тебя там, Эллен Горди — одна из самых умных девок в этой школе. Завтра у моей девочки, — он кивнул на свою спутницу, — зачёт по истории этого… ну, Древнего… а, Мира Древнего, вот! Ей нужно подготовить доклад о культуре Древней Греции и ещё какой-то чепухе, подобно этой. Точнее, тебе нужно, потому что ты этим и займешься. Тебе всё ясно? — Да. Вот только… — Что? — А если я, скажем, не соглашусь? — Эллен струсила очень сильно, но изо всех сил играла в смелость. Впрочем, это у неё не слишком-то получалось: врать и прикидываться Горди не умела, отчего иногда попадала в неприятные ситуации. — Тогда я прибегну к другому аргументу. Более весомому и прочному, — «бульдог» достал из кармана складной нож и помахал им перед лицом девушки. Та побледнела и уже готова была согласиться на всё, что от неё потребуют, как вдруг с холма, находящегося ярдах в двадцати от того места, где они стояли, донёсся громкий возмущённый возглас: — Карстерс, это уже не в первый раз! Я ведь обещал, как поступлю в таком случае. И не говори потом, что я тебя не предупреждал! Девушка нервно сглотнула и посмотрела в сторону холма. По его склону спускался юноша лет шестнадцати на вид. Эллен невольно залюбовалась им: высокий, стройный, с открытым благородным лбом, на который падают вьющиеся чёрные волосы. Лицо молодого человека прорезали гневные складки, руки на ходу сжимались в кулаки. Эллен обернулась и заметила, что на бульдожьей физиономии вожака (вероятно, его и звали Карстерсом) проступили испуг и удивление. Правда, он быстро пришёл в себя и снова принял нагло-развязный вид: — А, Эдвард, — протянул парень. — Не ожидал тебя здесь встретить. — А я наоборот, предполагал, что встречу тебя здесь, — произнёс Эдвард тем самым спокойным тоном, за которым легко можно было угадать с трудом сдерживаемую ярость. Девушка не знала, что предпримет юноша, но ясно было одно: ничего хорошего это не предвещает. Эдвард тем временем подошёл вплотную к Карстерсу и стоял, молча глядя на него. Затем он вдруг резко выбросил правую руку вперёд, и через секунду парень с бульдожьей физиономией уже трепыхался в воздухе, тщетно пытаясь освободиться от стальной хватки молодого человека, на бледном лице которого не дрогнул ни один мускул. Он пристально посмотрел в глаза своей жертве и стал говорить медленно и тихо, чётко выговаривая слова: — Я замечаю за тобой подобные выходки уже не первый раз, Майкл Карстерс. Я предупреждал тебя, и не раз, что терпеть такой беспредел не намерен. Ты меня не послушался. Ну, что ж. Ты сам во всём виноват. — Эдвард… я… больше… не… буду… — прохрипел Карстерс, извиваясь всем телом. Юноша усмехнулся и разжал пальцы. «Бульдог» мешком рухнул вниз. Сидя на земле он пытался отдышаться, параллельно с этим ощупывая свою шею и постанывая, когда натыкался на места, где Эдвард сжал её особенно крепко. Последний же подошёл к Эллен и, протянув ей руку, представился: — Меня зовут Эдвард Хайд. Пойдём, я тебя провожу… *** …Проводив девочку, которую, как он узнал, звали Эллен Горди, Хайд направился к себе, но в эту минуту соседняя дверь приоткрылась и хорошо знакомый голос позвал: — Эдвард! Зайди ко мне ненадолго. Прошу тебя. Недоумевая, зачем он мог потребоваться Генри (ведь это был не кто иной, как он), юноша вошёл. Джекилл тут же закрыл за ним дверь. Глядя на своего друга исподлобья и как-то виновато, что было для него совсем несвойственно, он начал. Было видно, что это даётся ему с трудом: — Я давно хотел с тобой поговорить. Мне не нравится, как ты обращаешься с некоторыми учениками. — Ты имеешь в виду Карстерса? — перебил его брюнет, скривишись. — Он негодяй и заслужил такое отношение. — Не спорю, однако твоё поведение лучше от этого не становится. Я считаю, что тебе необходимо прекратить подобные выходки. — И позволить ему издеваться над беззащитными девочками?! — Но тебе это может грозить отчислением! — Сейчас это последнее, что меня волнует! И какое тебе до этого дело, хотел бы я знать, — Хайд распалялся всё больше и больше, но и Генри слишком устал, чтобы держать себя в руках. Юноша взорвался: — Какое мне дело?! Посмотрите на него! Да между прочим, это благодаря мне ты появился на свет! Благодаря мне ты получил тело и возможность жить самостоятельно! В какой-то мере ты обязан мне жизнью, поэтому будь любезен прислушиваться к моим словам, тем более, что я желаю тебе добра! Он замолчал, переводя дух и удивляясь, как он мог такое сказать. На секунду Джекилл закрыл глаза, а когда снова открыл, то увидел, что Эдвард стоит, опустив голову и шумно дыша. Когда он поднял её, Генри заметил одно отличие: глаза его друга поменяли свой цвет. Дело в том, что у Хайда была чёрная радужка. Не тёмно-коричневая, а именно чёрная. И сейчас она стала кроваво-красной. Юноша сделал несколько неторопливых шагов по направлению к молодому химику и вдруг, покрыв разделявшее их расстояние одним прыжком, схватил его за горло и прижал к стене. — Что ты, дьявол тебя подери, творишь?! — выплюнул задыхающийся Генри. — Запомни, сволочь, ещё ни один человек, пытавшийся указывать, как мне жить, не ушел от расплаты, — злобно процедил Хайд, сверкая своими кровавыми глазами. Джекилл почувствовал, что теряет сознание. Но он не может позволить себе упасть в обморок в такой момент! В голове молодого человека лихорадочно проносились мысли — одна за другой, одна за другой… И вдруг — озарение! Да, только это может сработать. Юноша попытался расслабить тело, насколько это было возможно, и изобразить обморок. Кажется, трюк сработал — Эдвард плотоядно усмехнулся и ослабил хватку. Этого было достаточно, чтобы собрать оставшиеся силы и пнуть Хайда в живот. Тот явно не ожидал подобного поворота событий, потому что выпустил Генри и попятился. Юный учёный воспользовался шоком друга и отскочил на середину комнаты, стараясь держаться подальше от стен. В этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался Ричард Энфилд. — Наконец-то я вас нашёл! — воскликнул было он, но увидев, что происходит, полностью сменил тон. — Что, чёрт вас возьми, вы вытворяете? — Вот он, — Генри показал на Эдварда, — Хочет меня убить. — Ричард, не лезь не в своё дело, а то станешь следующим! — одёрнул его брюнет. — Эд, не твори чепухи: это не ты! — попытался образумить приятеля Энфилд. — Мне лучше знать, я это или не я, не так ли? — огрызнулся тот. — Говорят же тебе, не мешай. Он уже собрался снова броситься на Джекилла, но в последнюю секунду Ричард выкрикнул: — ОСТАНОВИСЬ, УБИЙЦА! Эффект получился неожиданным: Хайд зашатался, обхватив себя руками, и неуклюже рухнул на пол. Оба юноши бросились к нему. — Что с ним?! — голос Энфилда звучал истерически-визгливо. — Обморок. Но непонятно, от чего, — в речи Генри проскальзывали нотки облегчения и напряжения от перенесённого шока. — И что будем делать? — Надо попробовать сделать ему искусственное дыхание или непрямой массаж сердца, — предложил молодой химик. Голос у него прерывался. — Только тебе придётся делать одному. — Почему? — непонимающе уставился на него Энфилд, убирая со лба мешающие ему светлые, почти розовые волосы. — Я… я не… н-н-не могу… — выдавил из себя Джекилл. — Я на грани нервного срыва. Сам еле держусь: думаю только о том, как бы сознание не потерять. — Ладно. Я попробую. Только ты командуй. — Идёт… *** … Следующие несколько минут прошли в томительном и напряжённом ожидании: Ричард равномерно вдувал в рот пострадавшему воздух, Генри, несмотря на своё трудное состояние, надавливал на грудную клетку Эдварда, поовоцируя выдох. На секунду он закрыл глаза и прекратил своё занятие; и в то же мгновение услышал до боли знакомый резкий голос: — Джекилл, придурок, руки с моей груди убери! Не веря собственным ушам, юноша осторожно открыл глаза и увидел, что Хайд улыбается им своей обычной нахальной улыбкой. Энфилд сидел рядом, держась за виски: от постоянного дутья у него закружилась голова. Генри подскочил, собираясь оказать помощь своему приятелю: — Ричард, почему ты не сказал мне сразу, как только голова начала кружиться? Погоди, сейчас я дам тебе глотнуть… Молодой человек достал из потайного ящика стола уже знакомую вам бутылку, откупорил и, налив в стакан немного жидкости, протянул Энфилду: — Пей. Это быстро приведёт тебя в чувство. — Что это там у тебя? — Эдвард принюхался. На лице у него появилось обиженное и, вместе с тем хитровато-нахальное выражение. — Бренди. А мне? — А тебе — стрихнина! — Джекилл пытался, чтобы его голос звучал сердито, но у него это плохо получалось: слишком уж он был рад, что Хайд в порядке. — Да? А за что, позволь полюбопытствовать? — поинтересовался его друг, не переставая нагло улыбаться. — За то, что придурком меня обозвал! Понял? Или, скажешь, это не ты? — Тут Генри не выдержал и расхохотался. Его смех подхватили и Эдвард с Ричардом. вдруг последний посерьёзнел и обратился к брюнету: — Да, Эд, а что это ты тут вытворял? — Ты это о чём? — уставился на него Хайд. — Как это о чём?! Да ты меня задушить хотел! — встрял в разговор химик, приглаживая светлые волосы и в мгновение ока становясь строгим. — Ребят, вы в порядке? Я никого убивать не собирался, — в голосе Эдварда сквозило неподдельное изумление. — То есть ты снова ничего не помнишь… — задумчиво протянул Генри. — Этим стоит серьёзно позаниматься. Если в общем, то мы с тобой поссорились. В ответ на мои слова «ты обязан мне жизнью, поэтому будь любезен слушать меня», ты схватил меня за горло и, прижав к стене, стал угрожать. Мне удалось освободиться. В эту минуту в комнату вошёл Ричард. Он попытался образумить тебя, а затем, видимо, от отчаяния, крикнул: «Остановись, убийца!». Ты зашатался и упал, как подкошенный, а мы бросились приводить тебя в чувство. Вот и всё. — Да, занятно, — согласился Хайд. — Над этим точно стоит подумать… но именно в эту мгновение дверь распахнулась, и мальчики увидели стоящего на пороге парня с тёмно-русой чёлкой. Из-за его спины выглядывала не кто иная, как наша добрая знакомая Эллен. — Джон! — удивился и обрадовался Ричард. — Ты что тут делаешь? Ах да, для тех, кто не знаком: мой кузен, Джон Габриэль Аттерсон. — Да я, вроде бы, со всеми здесь знаком, проговорил Джон, несколько смущаясь от того, что все взгляды устремились на него. — И с Эллен? — И с ней. Я встретил её в коридоре, и по дороге сюда мы разговорились… Но это не так важно. Леди Брокл хочет видеть нас всех. Сейчас. — Что ж, — улыбнулся Генри. — Желание директрисы — закон. Пошли. И группа подростков торопливо двинулась в сторону кабинета главы школы…