Тайны коридоров Блэквуда

…Ребята шагали к кабинету леди Брокл. Казалось, этот путь никогда не кончится: коридоры, лестницы, переходы, и двери и снова коридоры, удручающе длинные и однообразные. Но вот, наконец, и та самая дубовая дверь, единственная во всей школе. Джон легонько постучал и, услышав мягкое «Войдите», толкнул её. Дети снова оказались в святая святых школы, но это их мало волновало: все, не отрываясь, смотрели на директрису, которая медленно и величаво поднялась им навстречу из-за своего письменного стола: — Здравствуйте, дорогие мои, — голос леди Брокл звучал успокаивающе нежно. — Как же я рада видеть вас! У меня есть для вас любопытные новости. Но для начала… Познакомьтесь, это мой друг, профессор Мерчер. В подтверждение этих слов из стоящего у камина кресла поднялся высокий мужчина с гривой седых волос. — Приятно познакомиться, молодые люди, — у него был глуховатый, но бархатно-приятно голос. — Извините, мадам, а какого рода новости? — робко поинтересовалась Эллен. В присутствии этой дамы она всегда чувствовала себя очень маленькой и даже глуповатой. — О, думаю, они вас обрадуют, — улыбнулась леди Брокл, — Эллен, ma chérie, ты кажется говорила, что увлекаешься музыкой, не так ли? — Да мадам, — ответила девушка, приободрившись от комплимента, — я играю на фортепиано. — Прекрасно! — воскликнула женщина. По её губам скользнула довольная улыбка. — Ну, а вы чем можете похвастать, а, молодые люди? — обратилась она к спутникам Эллен. — Я на досуге рисую, — отозвался Ричард, — но не думаю, что вам это будет интересно. Получается у меня так себе, — заметно погрустнев, добавил он. — Ничего страшного, — приободрила его директриса, — уверена, ты сможешь разбудить в себе настоящий талант. Эдвард? Вопрос был адресован брюнету, который, явно не ожидав такого поворота событий, заметно смутился: — Ну… я пробовал писать стихи, мне это очень нравится, но боюсь, я не создан для такого дела. — Думаю, тебе просто нужно поверить в себя и больше практиковаться. Если есть желание, то добиться можно любого результата, — казалось, у этой женщины есть доброе слово для каждого. — Генри, что ты скажешь? — У меня с искусством всё неважно, — грустно-шутливо улыбнулся молодой человек. — А вот уравнения или формулы — пожалуйста. — Вы увлекаетесь математикой? — оживился профессор, до этой минуты хранивший молчание. — Не совсем, — поправил его Джекилл. — Я занимаюсь исследованиями в области химии, и делаю это, разумеется, при помощи математики. — Химии? Она же стоит так близко от математики! Видите ли, молодой человек, я близок к одному открытию, стоящему на границе сразу трёх наук: математики, физики и химии. Оно перевернёт привычные нам представления о мире. Мне просто необходим помощник, и, если вы не против… — Ну разумеется, профессор, о чём речь! — с жаром воскликнул юноша. — Позвольте поздравить вас, мистер Мерчер, — эти слова принадлежали директрисе. — Мне очень приятно, что вы нашли способного ассистента среди моих подопечных. А что касается Джона, то… — Когда-то я занимался скульптурой, но потом бросил: решил, что нет таланта, — проговорил серьёзный кузен Ричарда, краснея до корней волос. — Ай-ай-ай! Ну разве так можно? — мягко пожурила его леди Брокл. — Сомнения и недовольство своей работой — качества настоящего художника. Что ж, дорогие мои, — обратилась она к остальным, — я уверена, что занятия пойдут вам на пользу. Сейчас идите ужинать. Мы начнём завтра — сразу после уроков я жду вас здесь… *** …Эллен положила пальцы на клавиши старинного фортепиано и прислушалась к звуку, мягкой волной прокатившимся по помещению. Девушка мечтательно улыбалась, а её пальцы тем временем танцевали на клавишах, наполняя класс одним из вальсов Шопена, особенно любимым Эллен. Сидящий рядом Клайв удовлетворённо кивнул, но она этого не замечала: все мысли улетучились, а сознание всецело принадлежало миру музыки. Наконец вальс кончился, и Ли (так друзья успели прозвать девушку) посмотрела на своего учителя. Тот явно был доволен, и Горди отметила про себя, что сегодня у неё получилось куда лучше, чем вчера. Интересно, в чём причина? Клайв тем временем собрал ноты и заявил, что на сегодня довольно. Улыбнувшись и поблагодарив юношу за ещё один чудесный урок, девушка покинула класс и направилась к себе… *** … Ричард сидел на кровати, увлечённо что-то рисуя углём на листе ватмана, лежавшим у него на коленях. Рядом, на полу, расположился Джон с глиной в руках. Перед юношей медленно росла и приобретала всё более чёткие очертания скульптура, изображающая девушку, сидящую за роялем. Вдруг Энфилд пробормотал себе под нос: «Готово. Надеюсь, ему понравится», — и окликнул кузена: — Джон! Я закончил. Что у тебя получилось? Тот молча отодвинулся и показал на результат своих усилий: — Я ещё не закончил. Мне понадобится какое-то время, чтобы она стала тем, что я хочу сделать. — Она мне кого-то напоминает. Вот только кого… — задумчиво протянул юноша, тряхнув волосами бледно-розового оттенка. Вдруг он воскликнул, — Да ведь это же Ли! — Думаешь? — недоверчиво посмотрел на него Аттерсон. — А ведь ты прав… Ну, а как у тебя? Ричард явно смутился, но всё же протянул ему бумагу. — Смотри-ка! И у тебя Ли! — воскликнул обычно сдержанный Джон. — Только здесь она лет на шесть-семь старше. Но всё равно очень похоже. И очень красиво. — Да ладно, ты меня уже так смутил, что дальше некуда, — Ричард покраснел до корней волос, но несмотря на это, было видно, что эта похвала очень много значит для него. — Интересно, а как там у Эдварда со стихами? Пойдём посмотрим? Заодно и Генри проведаем. — Ну что ж, я не против. Моя работа может и подождать, — Аттерсон встал, вытирая руки специально приготовленным для этого полотенцем. — Кстати, почему леди Брокл сказала, что завтра мы можем не приходить на занятия вместе с остальными? Ты не знаешь? Энфилд покачал головой: — Понятия не имею… Может, ребята знают? — Возможно… — проговорив эти слова, Джон вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Ричард два раза повернул ключ в замке и молодые люди двинулись к библиотеке — именно там проводили свои исследования профессор вместе с молодым химиком и там, в самом дальнем углу, писал свои стихи Эдвард… *** … Перо тихонько поскрипывало, когда Хайд дописывал последнюю строчку. Закончив, он улыбнулся: за эти пять дней он написал больше, чем за все предыдущие годы. И всё же молодой человек не мог отделаться от мысли, что эти стихи пишет не сам. Словно кто-то другой шепчет ему эти строки на ухо, а он только записывает. Эдвард решил было выкинуть эти бессмысленные подозрения из головы, как у него над ухом раздался весёлый и звонкий голос Ричарда: — Добрый день, Эд! Как твои стихи? Брюнет поднял голову и увидел Энфилда и Аттерсона — кузенов-неразлучников, совершенно непохожих друг на друга, несмотря на кровное родство. — Стихи пишутся, пожаловаться не могу, — неопределённо проговорил Хайд и постарался перевести разговор в другое русло, — А как продвигается ваша работа? — Ну, у меня вроде неплохо, — потупился Ричард, — но вот у Джона просто потрясающе выходит! — Мой кузен постоянно преувеличивает мои заслуги и приуменьшает свои, — вмешался Аттерсон. — Ричард забывает, что у него получается куда лучше… — Джон, прекрати меня смущать, прошу тебя, — Энфилд был уже малиновым от смущения. — Знаете, вы не перестанете меня удивлять, — улыбнулся Эдвард. — Вы родственники, но вместе с тем совершенно разные. Однако одна общая черта у вас есть — вы всегда хвалите других и недооцениваете себя. — Но ты тоже себя никогда не… — начал было его друг, но Хайд не дал ему договорить: — Я не делаю этого, потому что даже не уверен, мои ли это стихи или нет. Несколько минут все трое молчали. Затем Джон, раньше всех уловивший смысл сказанного, произнёс: — Ты уверен? — Брюнет кивнул. — Когда ты стал так думать? — Дай подумать… — Эдвард наморщил лоб. — Пожалуй, дня два назад. Понимаете, у меня никогда не получалось писать. Мне это нравилось, но я понимал, что остальные их не оценят. А здесь мне стоило только взяться за перо — и стихи буквально фонтаном из меня бьют. Это-то меня и настораживает. Вы подобного за собой не замечали? — Кажется, нет… — покачал головой Энфилд, — Джон, а ты? — А вот у меня было такое ощущение. Дня три назад. Но я подумал, что у меня разыгралось воображение. Получается, это не так… — Знаете, и я чувствовал, что у меня слишком красиво получается. Раньше, я имею ввиду — до приезда сюда, я и яблока как следует нарисовать не умел. А тут — такое. — Становится всё подозрительнее, — согласился Хайд. — Предлагаю расспросить Генри и Эллен. Они всегда точно знают, что чувствуют, а что — нет. — Тогда чего же мы ждём? Пошли искать их! — Ричард сразу оживился от необходимости действовать. Мальчики разделились и стали методично, шаг за шагом, обшаривать библиотеку… *** … Профессор Мерчер кивнул и посмотрел на своего ассистента. Было видно, что он очень доволен. Генри чувствовал это, и настроение у него неудержимо поднималось, а рот сам собой расплывался в улыбке. Для юноши заслужить похвалу такого человека значило много. Поэтому не было ничего удивительного в том, что он старался изо всех сил. Закончив выводить очередную формулу, Джекилл услышал голос своего наставника: — — Думаю на сегодня хватит, Генри. Можно отдыхать. Юноша только собирался заявить, что он не устал и готов продолжать работу самостоятельно, как вдруг на плечо ему легла знакомая ладонь, холодная и жёсткая: — Вот ты где! Ребят, идите сюда! Генри повернул голову и увидел Эдварда, подзывавшего Ричарда и Джона. Как только кузены оказались рядом, Хайд обратился к профессору: — Мистер Мерчер, сэр, вы не будете возражать, если мы заберём Генри? — Конечно нет, — улыбнулся тот, — берите. Мы уже закончили. — Отлично! — обрадовался брюнет. — Пошли, у нас срочное дело, — он потянул молодого химика за собой. Последнему ничего не оставалось, кроме как направиться за мальчишками… *** Оказавшись у себя в комнате, Эдвард тут же захлопнул дверь и обратился к своим друзьям: — Эта ситуация мне определённо не нравится… — в эту секунду он словно что-то вспомнил и обратился к Джекиллу, — Извини, я забыл, что ты не введён в курс событий. Дело в том, что после приезда в Блэквуд мы все ощутили необычайный прилив творческих способностей. Мы создаём то, о чём раньше и думать не могли. И причём всё это — без каких-либо видимых усилий с нашей стороны. Именно этот момент меня и настораживает — создаётся ощущение, что мы работаем не сами. Будто это — идеи гениев прошлых времён, а мы — всего лишь инструменты для претворения этих идей в жизнь. Ты в последнее время ничего подобного за собой не замечал? Генри нахмурился: — Пожалуй. Я ведь тоже вывожу настолько сложные формулы, что порой сам не до конца понимаю, что пишу… — Ну, вот видишь! — А Ли? Вы у неё спрашивали? — Ещё нет. Она вроде бы у себя. Пойду узнаю. — Только учти: в том, что касается музыки, она непоколебима в своих убеждениях. Не удивляйся, если она не захочет тебя слушать. — Всё равно, попробовать попробовать надо, — с этими словами, Эдвард исчез за дверью. Вернулся он быстро, несколько раздосадованный: — Ты оказался прав. Даже слушать меня не стала. Тут же дверь захлопнула. — Ничего, — похлопал его по плечу Ричард, — мы переубедим её. И найдём объяснение нашим подозрениям. Обязательно найдём. — Хочется в это верить… *** … Лампы в коридоре уже погасили, стихли последние шушуканья и смешки, выключили свои ночники самые заядлые читатели, а Аттерсону никак не удавалось заснуть. Он взглянул на часы: три часа ночи. У юноши не получалось даже задремать. Прошло пятнадцать минут, полчаса… К своему облегчению, у него наконец-то начали слипаться глаза, как вдруг за дверью скрипнула половица. Дрёма мгновенно улетучилась.Обидевшийся на весь мир, Джон решил посмотреть на ночного возмутителя спокойствия: всё равно он не уснёт в ближайшие два часа. Потихоньку одевшись, юноша выглянул в коридор. В квадрате лунного света, падавшего из окна было видна чья-то тень, удаляющаяся в сторону лестницы. Молодой человек выскользнул из комнаты и почти бесшумно направился за таинственной фигурой, вернее сказать, за её тенью. Минут через двадцать он оказался рядом с музыкальным классом. Неизвестный, кто бы он ни был, распахнул дверь и вошел. Почти сразу же из класса полились лёгкие и нежные звуки фортепиано. Джон не удержался и заглянул внутрь: за инструментом сидела Ли. Глаза её были закрыты, а пальцы летали над клавишами, будто птицы. Рядом с ней, за столом, сидел Клайв, который что-то записывал с очень большой скоростью. Аттерсон попятился и налетел на стоявших за ним ребят: — Вы тут что делаете?! — изумлённо выдохнул он. — Я проснулся среди ночи. Не услышав твоего храпа (прости Джон, за тобой водится такой грешок), я решил посмотреть, что ты делаешь. В комнате тебя не оказалось. Тут я услышал музыку — тишина стояла мёртвая — и пошёл на звук, — прошептал Энфилд. — А мы с Генри засиделись допоздна и шаги Ричарда нас насторожили. Нам тоже захотелось в шпионов поиграть, — улыбнулся Хайд, наматывая прядь волос на палец. В эту минуту у них за спинами раздался голос директрисы: — Ребята, что вы здесь делаете? — А вы что? — не растерял Генри — Я… — вопрос явно застал леди Брокл врасплох. Она вздохнула и вошла в класс, кивком велев ученикам следовать за ней. Затем женщина прикоснулась к плечу Эллен: — Дорогая, просыпайся. От её слов по телу девушки словно пробежал электрический разряд. Горди открыла глаза и удивлённо обвела комнату взглядом:  — А что мы тут делаем? — Клайв, — обратилась директриса к сыну, — будь любезен, сходи за профессором Мерчером. Скрывать это и дальше нет смысла. Они имеют право знать. Молодой человек кивнул и покинул класс. Леди посмотрела на своих подопечных: — Я знала, что вам придётся узнать это рано или поздно. Скажу сразу: покинуть школу вы теперь не можете. Сейчас вернутся мой сын с мистером Мерчером, и вы будете посвящены в тайну Блэквуда и тайну семьи Брокл…