Только дураки влюбляются в тебя, только дураки. Только дураки делают то, что я делаю, только дураки. Jungkook and Rap Monster (cover) — Fools
Личная жизнь — важнейшая и неотъемлемая часть человеческого существования, которую, как правило, люди стараются держать втайне от остальных, всевозможными способами ограждают от чужих любопытных глаз, нежелательного внимания или любого внешнего вмешательства. И для большинства — это вполне посильная задача, не вызывающая особых сложностей, однако не в том случае, если ты являешься известной персоной. Жизнь таких людей вызывает особый интерес: они постоянно находятся на виду, каждый их шаг отслеживается, любой поступок обсуждается, а всё тщательно запрятанное личное, рано или поздно, становится достоянием общественности — так называемая изнанка успеха, с которой в любом случае приходится считаться и мириться. А вот самой что ни на есть животрепещущей темой, волнующей всех без исключения, всегда была и будет сфера любовных отношений: с кем ты проводишь время, с кем встречаешься, с кем спишь — вот, что в большинстве случаев вызывает у масс наибольший интерес, и нередко используемые ими попытки добраться до нужной информации граничат с безумием. Такое чрезмерное внимание со стороны общественности зачастую создает давящий эффект, который в последствии перекрывает доступ к нормальной полноценной жизни. Вот почему влюбиться и построить крепкие романтические отношения, будучи знаменитым — очень сложно, а если еще вдобавок к этому ты являешься айдолом — практически невозможно. И вся беда в том, что айдол воспринимается не просто человеком со своими желаниями, чувствами и проблемами, и даже не артистом, делящимся своим творчеством, а скорее — живой идеальной куклой: эдакой красивой, танцующей и поющей игрушкой, существующей только на радость фанатов. Нередко, становясь на этот путь, айдолам приходится распрощаться с собственным «я» и стать заложником придуманного образа, навеянного чужими взглядами, и все только ради того, чтобы соответствовать общепринятым представлениям и ожиданиям, вписывающегося в рамки правильности. У айдолов есть целый свод правил и еще больше ограничений. Многие лейблы при подписании контрактов выдвигают просто рабские условия, где, помимо всего прочего, часто фигурирует именно пункт о запрете отношений. Вот только у каждого правила есть свое исключение, также как и в любом контракте содержатся непредвиденные обстоятельства, но, самое главное, даже официально сложенный и подписанный клочок бумаги никоим образом не сможет запретить сердцу любить. В отличии от множества других агентств, БигХит никогда на официальном уровне не запрещал бантанам обзаводиться отношениями, хотя и оставлял за собой бесспорное право контролировать их личную жизнь, в той ее части, где она пресекается с интересами компании и группы, ведь они в любом случае ставятся превыше всего. Директор Бан Шихёк еще во времена трейни четко дал понять всем мемберам, что собирается приложить максимальные усилия, чтобы парни смогли достичь успеха, и для этого создаст все нужные условия, необходимые для продвижения группы, однако взамен потребовал от них не меньшей самоотдачи и целеустремленности, готовности упорно трудиться и самосовершенствоваться. В итоге вовсе не запрет стал для парней причиной отказа от всех радостей обычной жизни, а именно правильная мотивация и ясность поставленной цели. Расстановка приоритетов сделала свое дело, и отказ от отношений стал вполне осознанным выбором. Тем не менее, бессмысленно думать, что так могло бы продолжаться вечно: жизнь идет, и у нее на всех свои планы. Рано или поздно кто-нибудь из мемберов все-таки да нарушил бы согласованное, пусть и не задокументированное, правило. И какие вслед за этим потянутся последствия — можно только предполагать…или, вполне возможно, ощутить на собственной шкуре.***
Беспорядочные мысли накапливались в голове Чонгука, пока он дожидался любого ответа на свой вопрос, прозвучавший, казалось бы, целую вечность назад, хотя счет определенно шел на секунды. Однако мучительно тянувшееся время, отстукивая барабанной дробью в висках, нервировало и лишало остатков терпения. Удивительным было то, что такая давящая атмосфера никак не отражалась на Тэхёне: удерживая на лице выражение полной невозмутимости, он не сводил с Гука внимательного взгляда, при этом продолжая сохранять тишину. — Ты вообще собираешься мне сегодня ответить? — не выдержал Чонгук, ибо молчание уж слишком затянулось. — Я не совсем понимаю, — заговорил Тэхён, после чего замялся, рассеянно почесывая затылок, — с чего вдруг ты о таком спрашиваешь? — Наверное потому, что ты даешь повод. А еще ведешь себя подозрительно. Вот даже сейчас — вместо того, чтобы просто ответить «да» или «нет», ты пытаешься увильнуть от ответа, — когда на такое обвинение Гука удостоили только недоуменно приподнятыми бровями, он тяжко выдохнул: — Действительно не понимаешь? Тэхён поджав губы, отрицательно мотнул головой, и Чонгук уже в который раз пожалел, что затеял весь этот разговор именно сейчас — после тренировки. Мало того, что он был вымотанным и потным, так еще вдобавок сонным и голодным. А это, как оказалось, была не самая лучшая смесь из ощущений и чувств, чтобы вести адекватный диалог. Ситуация также усложнялась нежеланием его собеседника поддерживать общение, и по правде говоря, Гук уже сам терялся — играет ли сейчас Тэ или искренне недоумевает, потому как полностью потерялся во всех его многочисленных обличиях, которые тот менял с завидной регулярностью. Как бы то ни было, Чонгук не собирался отступать, ему необходимы были ответы, и раз уж он вознамерился их заполучить, значит, пора менять тактику. — 010…- начал он произносить высеченный в памяти десятизначный корейский номер, заканчивая его циферками, — …444. Пристально наблюдая за Тэ, Гук заметил, как его лицо на короткий миг озарилось удивлением, а потом он безэмоционально бросил: — Это номер телефона. Браво! Догадливость выше всяких похвал. Впору было рассмеяться и громко зааплодировать, однако Чонгуку было не до смеха. Возникшая в душе обида за явное нежелание Тэхёна быть с ним откровенным — душила, причем невероятно сильно. А это, между прочим, только сильнее разжигало злость. — Да, это номер телефона, — подтвердил Чонгук, понимая, что не в состоянии больше удерживать прорывающийся наружу поток слов: — Тот же самый, который звонит на твой телефон вот уже полгода, если не больше, и присылает тебе сообщения по типу «давай встретимся». Вот только почему-то за все это время ты даже не удосужился его никак подписать, хотя определенно знаешь кто это. А еще очень занимателен тот факт, что всю историю данных, связанных с этим номером, ты подчистую удаляешь, будто тебе на самом деле есть, что скрывать. Все это выглядит крайне подозрительно и наводит на определенные мысли. Сколько бы ни ломал голову, но другого вывода кроме того, что ты с кем-то поддерживаешь тайную связь — у меня нету. Выложив все как на духу, Чонгук замолчал, пытаясь оценить реакцию Тэхёна на свою речь. Тот, задумчиво насупившись, оторвал взгляд от Гука и направил на свой телефон, словно только в нем была вся проблема, и он такой предатель сдал его. А может, он просто почувствовал стыд и таким образом прятал глаза — Чонгук не был до конца уверен, однако продолжил говорить уже более спокойным тоном, не без ноток возмущения, конечно же: — Если я прав, тогда не думаешь, что тебе стоит честно в этом признаться? Для чего такая секретность? От нее потом проблем не оберешься, особенно если ПиДи-ним узнает правду не от тебя, а от кого-нибудь другого. Ты ведь сам должен понимать, что если эта информация где-то всплывет, то это заденет не только тебя, но и группу в целом. Не думаю, что ты действительно этого хочешь. — Вау, Чонгук~и, твоя фантазия просто поразительна, — издевательски протянул Тэхён, уже в открытую взирая на него с примесью настороженности и досады. — А ничего глупее ты не мог придумать? От такого ироничного заявления Чонгук изумленно захлопал веками, окончательно запутанный и растерянный, после чего, не отдавая отчета своим действиям, резко вскинулся с места, и в мгновение ока преодолев короткую дистанцию между собой и Тэхёном, приземлился напротив него на пол, садясь очень близко, отчего тот явно ошарашенный, широко распахнув глаза, подался назад, вжимаясь в стену позади себя. И пока Тэ еще не успел очнуться, Гук, пользуясь моментом, выхватил из его руки телефон, отсоединил от разъема потянувшийся следом проводок от наушников, откидывая его за ненадобностью, и только тогда взглянул на экран, обнаруживая там вовсе не любовную переписку, как ему думалось ранее, а всего лишь видеоигру, в данный момент нажатую на паузу. Почувствовав толику облегчения от полученной информации, Чонгук отложил гаджет в сторону, а когда перевел глаза на Тэхёна, натолкнулся на его сощуренный от недовольства взгляд. — Верни обратно, — только и сказал он. Похожую ситуацию они вдвоем уже проходили, Чонгук ее хорошо запомнил. Только в тот раз, ночью в минивене после дэнс-практики, Тэхён, забрав у него телефон, требовал пояснений, и в итоге ушел ни с чем. В этот раз такого не случится, Гук не уйдет ни с чем, и любым способом добьется от Тэ правды. Отчего-то это казалось очень важным. — Верну, но только после того, как ты мне все честно расскажешь. Тэхён на такой ультиматум только сильнее нахмурился, и, нервно облизнув губы, заговорил, но совсем не то, что хотел услышать Чонгук: — Знаешь, меня расстраивает мысль, что ты без моего ведома рылся в моем телефоне. Больше так не делай, ладно? Это неправильно. — Почему? Потому что тебе в нем есть что скрывать? Например, доказательство твоих отношений… — Гук даже не успел до конца договорить, когда Тэ гневно перебил его: — Айщ…вот ведь пристал! Какие еще отношения?! Издеваешься что ли?! Сам подумай, когда бы я смог успеть? Мы же вечно в работе, даже времени на сон не хватает, не говоря уже обо всем остальном. Прекращай выдумывать чушь. — Тогда расскажи мне всё сам, чтобы я прекратил выдумывать. — А может, ты наконец-то соберешься, и мы уйдем отсюда? Я реально очень голоден, — сменив как обычно тему, Тэхён потянулся за своим телефоном, лежащим рядом с бедром Чонгука, полностью настроенный поскорее избавиться от навязанного разговора и покинуть зал. Вот только Гук, не согласный с таким раскладом и всё больше снедаемый любопытством, связанным с тем таинственным номером, перехватил его руку на полпути, сжимая своей ладонью — не сильно, но достаточно цепко. Тэ, глянув на их соединенные руки, перевел на него светящиеся огромным знаком вопроса глаза, при этом не пытаясь освободить конечность. — Вот из-за твоего замалчивания и странного поведения я еще сильнее хочу докопаться до правды, — упрямствовал Чонгук. Подняв свободной рукой с пола стыренный айфон, он, отключив видеоигру, быстренько вбил в него тот самый номер и, повернув экраном к Тэхёну, удерживая на уровне своей головы, начал одновременно дразнить и усиливать напор, чтобы раскрутить его на честность: — Если я нажму на вызов, то чей я голос услышу на том конце линии, а? Мне позвонить? Позвонить? Я ведь так и сделаю, даже не сомневайся. Позвоню и спрошу: «кто ты? И почему беспокоишь моего хёна?» Ну так как, мне жать на вызов или ты сам расскажешь? — Тебе не кажется, что ты суешься туда, куда тебя не звали? — нисколько не боясь его угроз, полюбопытствовал Тэхён. — Не-а, — с абсолютно невинным видом обронил Чонгук, и снова повторил: — Так мне звонить? Тэ, устало выдохнув, приложился затылком к стене и, судя по его отсутствующему взгляду, решал в уме сложную дилемму. Тем не менее, чуть погодя, в который раз облизнув пересохшие губы, он решился заговорить: — Это всего лишь мой давний школьный друг, еще с тех времен, когда я жил в Кочхане. Я встретил его зимой, совершенно случайно, в одной кафешке недалеко от нашего агентства. Он хотел посидеть и поговорить, но я спешил на репетицию, поэтому оставил ему свой номер. После этого мы созвонились и разок встретились. Это всё, конец истории, доволен? Теперь ты от меня отстанешь? — Ты это сейчас на ходу придумал? — не смог не спросить Чонгук, осознавая всю мутность рассказанной им истории. — Йа! Не веришь мне, спроси у Чимина, — возмущенно произнес Тэхён, — во время нашей случайной встречи он был рядом со мной и всё видел. — Ладно, предположим, я тебе поверил, — с некоторой задержкой согласился Чонгук, все еще полностью неубежденный, и тут же задал вопрос: — Как его зовут? — Кан Сухён, — без заминки ответил Тэ, и Гуку показалось это хорошим сигналом, означающим, что он действительно настроен на честность, но в тоже время разъедающие изнутри сомнения никуда не пропали. — Даже если ты говоришь правду, я все равно не понимаю, почему ты не подписал его имя в своих контактах. Это чересчур странно, даже для тебя. И не надо уверять меня в суевериях или сбоях в системе телефона. Я все равно не куплюсь на такие отмазки. — Оставляя ему свой номер, я рассчитывал на одну единственную встречу и то только потому, что он очень сильно просил о ней. После этого я не собирался дальше поддерживать наше общение, но он этого, кажется, так и не понял, вот почему изредка донимает меня звонками и разного рода сообщениями. — Почему ты так негативно к нему настроен? — Чонгука настораживало такое отношение Тэхёна к своему другу, пускай и давнишнему. Такое поведение было ему совершенно не свойственно, его дружелюбной и открытой натуре должно быть в радость расширить круг общения, тем более с человеком, с которым есть общие воспоминания. Или вся загвоздка именно в них? — Ты такой настырный, — пожаловался Тэ, выдернув Гука из размышлений. — Я целеустремленный и немного любопытный, — возразил он, улыбаясь, и тут же посерьезнел. — Ты опять это делаешь — переводишь тему, отвлекая мое внимание. Я ведь интуитивно чувствую, что ты что-то темнишь. Тебе так сложно мне рассказать? Или это настолько личное, что ты не хочешь мне довериться? Тэхён, до этого момента не отрывая глаз от Чонгука, опустил голову вниз, отгораживаясь от него отросшей челкой, и Гук, проделав то же самое, только сейчас обратил внимание на то, что всё еще удерживает его ладонь своей, плавно поглаживая большим пальцем тыльную ее сторону, что стало неожиданностью для него самого, приводя в легкое смущение — такое, чтобы прекратить неосознанные манипуляции, но не окончательно разорвать контакт, даже не смотря на то, что рука горела и взмокла. И если это как-то беспокоило Тэхёна, то он либо не возражал, либо попросту не замечал, сидя в застывшей позе со склоненной головой. Чонгуку дважды пришлось повторить «Ви-хён» чтобы тот, наконец, очнулся и посмотрел на него. — Ты не хочешь говорить об этом? — деликатно предположил Гук. — Ты же не угомонишься, пока все не выведаешь, да? — в голосе Тэхёна вдруг зазвучали игривые интонации, а настроение как по щелчку пальцев мгновенно перекинулось на веселый лад. Чонгук был настолько поражен таким преображением, что только смог согласно кивнуть в ответ. — В школе мы были хорошими друзьями, — без предисловий начал Тэ, — по крайней мере, поначалу я так думал. В отличие от меня, Сухён был из тех учеников, которые отлично учились и достигали разных высот, у него даже со спортом все складывалось на ура. Я же был просто хорошистом, ничего особенного. Тем не менее, мы все-таки сдружились, часто проводили время вместе, играли, общались… ну, в общем, делали все то, что характерно подросткам. А потом все внезапно оборвалось… — Тэхён, остановившись, в задумчивости приложился пальцами к губам, очевидно решая, что сказать дальше, и Чонгук, не удержавшись, подтолкнул его к продолжению: — И каким образом все оборвалось? — Это произошло на его день рождения. Помню, в то время крутым подарком считались подарочные сертификаты, и я купил ему такой же. Но вот когда я отправился на праздник, вдруг понял, что не знаю куда мне идти. По наивности я пошел к нему домой, но там никого не оказалось. В итоге мне пришлось простоять на улице три часа с этим сертификатом в руках, не понимая куда двигаться дальше. И только позже я выяснил, что настоящий адрес он намеренно назвал всем кроме меня. Тогда это настолько меня обидело, что я рыдал взахлеб пока шел домой, даже прохожие косились на меня как на пришибленного. Кстати, в тот день, растерянный и не зная, что думать, я чуть не потерял всех своих остальных друзей, — Тэ, видимо, глубоко погрузившись в воспоминания, прервался, после чего, тряхнув головой и вяло улыбнувшись, бодро закончил. — После этого мы с Сухёном больше не разговаривали, а потом я переехал. Вот и всё. — Он поступил с тобой жестоко, — единственное, что изрек Чонгук, изумленный его рассказом. — Да, — согласился Тэхён, после чего равнодушно бросил, — но он извинился, так что это уже не важно. — Значит, вот почему он так сильно просил тебя о встрече? — догадался Гук, вспоминая ранее сказанные Тэхёном слова, на что тот утвердительно кивнул головой. И пока он был в настроении отвечать, Гук подкинул новый вопрос: — А когда он извинялся, то как-то объяснил свой поступок? — Сказал, что завидовал мне, моей общительности, той легкости, с которой я заводил новые знакомства и находил общий язык с одноклассниками. И что его бесила моя популярность, хотя ничего такого не было, тут он явно переборщил… — смущаясь, запнулся Тэхён. Чонгук хотел сказать, что только благодаря одной своей красоте он мог считаться популярным, но вместо этого сказал: — Паршивое оправдание для предательства вашей дружбы, если честно. Я не знаком с этим парнем, но он мне уже не нравится. Это хорошо, что ты решил с ним не общаться. — Тогда мы были еще детьми, а дети часто делают всякого рода глупости. — Если ты его выгораживаешь, значит, ты простил его? — Конечно, и уже давно. Я даже не вспоминал об этом ни разу, пока не столкнулся с ним впервые в Сеуле. Хранить и накапливать обиды должно быть очень тяжело, не хочу так делать, от этого станет хуже только мне самому. В моей голове есть место только для приятных воспоминаний, а в сердце только для хороших моментов. Я верю, что так правильно и так должно быть. — Ты его простил, но продолжать ваше с ним общение ты не хочешь, так? — Верно. Я выслушал его, дав возможность объясниться, на этом всё. — А ты донес свое решение до него? Почему он продолжает тебе звонить и отправлять сообщения? И почему ты это терпишь? Ты же можешь… — Чонгук только собрался порассуждать о многочисленных и действенных способах избавления от надоедливого знакомого, как Тэхён тут же прервал его: — Серьезно, хватит уже. Ты утомил меня своими расспросами. Я до этого дня даже внимание на это не обращал, с чего вдруг ты на этом зациклился? Обыскал мой телефон, выучил наизусть номер, приписал мне отношения, устроил допрос с пристрастием… Здесь не я странный, а ты. Просто забудь об этом, ладно? Не дожидаясь согласия, Тэхён принялся подниматься на ноги, параллельно выдергивая свою руку, отчего ладонь Чонгука мгновенно обдало арктическим холодом. Скручивая наушники и забирая свой телефон, он еще что-то говорил, но Гук даже не пытался разобрать слова, звучавшие в его голове фоновым шумом. Единственная фраза, долетевшая до его сознания, была обещанием Тэхёна подождать его внизу, а потом он исчез. Между тем, сидевший обездвижено Гук, тупо залипший на пустующее место, принадлежавшее ранее Тэ, еще долго не мог прийти в себя, полностью шокированный своим поведением и поступками, над которыми даже не задумывался, пока ему не раскрыли глаза. Он не мог понять, что конкретно на него нашло и заставило вести себя как…кто? И правда, кто? Кто он такой Тэхёну, чтобы контролировать и обвинять его, предъявлять ему претензии, требовать объяснений или устраивать допросы, при всем этом еще проявляя недоверие и вспышки агрессии? Поистине очень сложный вопрос, накрепко засевший мозгах Чонгука и вызывающий необъяснимое внутреннее ощущение, что не просто тревожило, а скорее терзало и скребло изнутри острыми когтями, таким способом прорывая путь наружу тому, чему Гук упорно не находил названия.***
Огромный комплекс Staples Center разрывался от гомона и выкриков толпы фанатов, не заглушаемых даже через грохот доносящейся из колонок музыки. Со всех сторон сыпалось серебристое конфетти, что медленно кружась и играя гранями света, оседало на пол. Вокруг сверкали вспышки телефонов, мерцали цветные лайтстики, виднелись разнообразные плакаты с причудливыми надписями, именами или фоткой отдельного айдола, местами мелькала и другая концертная атрибутика призванная поддержать любимого кумира на музыкальном фестивале KCON, который уже почти подошел к закрытию. В связи с этим, все выступившие до этого к-поп артисты, именуемые не иначе как звезды Халлю, неспешно прохаживаясь по сложно сконструированной площадке, поделенной на переднюю, центральную и дальнюю сцены, прощались со зрителями: энергично махали руками, изображали сердечки, дарили очаровательные улыбки, искренне радуясь возможности напоследок заглянуть в глаза иностранным поклонникам и поблагодарить их за сегодняшнее присутствие. Чонгук, последние пять минут занятый практически тем же, только теперь отвлекшись, сообразил, что во всей гуще снующих туда-сюда айдолов, где-то растерял всех своих мемберов. Зависнув на передней площадке, он крутанулся вокруг своей оси, пытаясь выискать нужных ему персон. Первым обнаружился Хосок, по воле случая примкнувший к участницам SNSD, что как раз проходили рядом. Далее глаза, минуя силуэты парней из Astro и Monsta x, узнали знакомые очертания Намджуна и Джина, ну, а дальше, на расстоянии более двух метров от них, находился размахивающий обеими конечностями в воздухе Чимин. Шугу Гук так и не успел найти, потому как его перемкнуло в тот момент, когда он наткнулся глазами на резвящегося на центральной сцене Тэхёна в компании двух МС — Эрика Нама и Эмбер из группы f(x). Не было секретом, что с этими двумя личностями Тэхён познакомился задолго до сегодняшнего события, вот только, судя по виду, складывалось впечатление, что с одним из ведущих он был знаком намного ближе, чем с другим. Чонгук сперва сосредоточил внимание на тэхёновой руке, обвивающей плечи Эмбер, а после, устремив глаза на его распахнутую, одетую поверх белой футболки, летнюю рубашку, заметил, как она неестественно смята в районе талии, что четко дало понять об ответном объятии. И вся эта двусмысленная ситуация никоим образом не смущала обоих, как и не смущало присутствие многочисленной аудитории с гаджетами в руках. Гук мог бы дать голову на отсечение, что Тэхён даже не придает значения тому, что вытворяет, поскольку это же Эмбер — не совсем типичная девушка-айдол, вернее полная ей противоположность — предпочитающая коротко стричься, носить мальчишескую одежду, вести себя как парень и разукрашивать тело татуировками. Для встречающих её впервые людей она видимо была еще той загадкой, ведь вот так сходу определить её гендерную принадлежность было весьма сложно. Чонгук, наблюдая за Тэхёном, несмотря на некоторую неоднозначность его поведения, совершенно не верил, что такой не женственный типаж девушки смог бы привлечь его в романтическом плане. Ведь не смог бы? По правде, еще до того разговора с Тэ в тренажерном зале агентства, когда в голове Гука вовсю буйствовала фантазия о его возможных отношениях, он было дело взялся перебирать варианты с кем мог, хотя бы образно, представить его в паре, используя для этого известные ему личности представительниц к-поп индустрии. Вот только в этом направлении его воображение далеко не уехало, застопорившись на самом старте, из-за чего пришлось остановиться на выводе, что ему абсолютно никто не подходил, и не то чтобы он заведомо подходил к вопросу необъективно. Просто Тэхён прекрасно смотрелся один, сам по себе, без какой-либо спутницы под боком. Не кривя душой Чонгук признавал, что испытал огромное облегчение, узнав об отсутствии у него тайных свиданок, даже если при этом выставил себя накрученным инфантильным придурком, раздувшим из мухи слона. Вместе с тем, он прекрасно осознавал, что в незримом будущем все могло кардинально измениться, и то, что в этот раз оказалось ошибочным домыслом, в какой-то день вполне могло стать очевидной реальностью, о которой, впрочем, сейчас категорически не хотелось думать. Освободившись от непрошеных мыслей и вернувшись в настоящее, Гук таки поспешил догнать своих мемберов. Пришло время покинуть сцену — музыкальный фестиваль официально завершился. В предоставленную организаторами комнату ожидания они предсказуемо вернулись без одного участника, однако данная новость для большинства стала известна уже после того, как подошедший к ним оператор готовился сделать общий групповой снимок, необходимый для публикации поста о сегодняшнем выступлении. — А где, — начал растерянно озираться Намджун, — где Тэхён? — Наша социальная бабочка видимо опять порхает по левым гримеркам, — хватаясь за бутылку воды, насмешливо отозвался Хосок. — Он же вроде зависает с Эмбер-сонбэним, — подметил Чимин. — Я видел, как они вместе уходили за кулисы. — Он там к ней подкатывает что ли? — шутливо предположил Джин, обессиленно приземляясь на диван. Чонгук, полностью игнорируя разговор, спокойно стоял и рьяно протирал лицо сухими салфетками, предварительно стащенные у корди, и, в тот самый момент как отвел глаза в сторону, поймал на себе нечитаемый взгляд Юнги, который тут же перекинулся на говорящего Хосока: — Кто-то должен пойти и притянуть его за ухо. — А я ведь столько раз говорил, что на подобных мероприятиях его нужно держать на коротком поводке. Но разве кто-то меня слушает, — эмоционально протянул Джин, запуская новую волну комичного негодования. — Иногда я действительно думаю, что это не такая уж плохая идея, — улыбаясь, поддержал его Намджун. — Тогда бы нам не пришлось каждый раз организовывать его поиски. Как бы то ни было, искать Тэхёна никому не пришлось, он явился сам, разумеется (как же без этого), принимая на свой адрес поток упрекающих словоизвержений, которые, беря в расчет его расслабленный вид, явно прошли мимо. Молчаливо примостившись рядом с Джином, он лениво откинулся спиной на спинку дивана, демонстрируя готовность позировать на камеру, поэтому остальным больше ничего не оставалось, как замолкнуть, тяжко вздыхая, и тоже приобщиться к процессу. Чуть позже, в стремительном темпе переодевшись и собрав свои вещи, Чонгук, больше не задерживаясь ни на секунду, первым вылетел из шумной гримерки. Завершив сегодня групповое расписание в Америке, следующее, что ему предстояло по графику — индивидуальное участие в популярном талант-шоу — Лучший певец в маске, на чем он, выкинув из ума все лишнее, и собрался в дальнейшем сконцентрироваться. Сами съемки пройдут сразу же после возвращения в Корею, и чем ближе подступал этот день, тем сильнее Гук мандражировал всем телом, настолько боялся облажаться, при всем том зная, что ничего кроме его голоса судить не будут, а в нем он был более чем уверен, поскольку работал над ним ничуть не меньше, чем над хореографией или телосложением, если даже не больше, тренируясь в студии до изнеможения. Вот почему он согласился на участие в съемках, надеясь, что все потраченные им усилия окупятся, и он покажет себя с наилучшей стороны. Немаловажной также являлась подготовка, к которой он подошел со всей ответственностью, уделяя внимание малейшим деталям. Тем не менее самоуспокоение мало действовало, а волнение все равно усиливалось. Банальный страх что-нибудь не так сказать или сделать, а еще больше ошибиться во время исполнения песни, завладел каждым участком мозга, не давая расслабиться. Он буквально продолжал репетировать каждую свободную минуту: в машине, направляющейся в отель, в самом номере, пока разгребал багаж, не терял времени даже стоя под потоком струящейся прохладной воды. И, скорее всего, продолжал бы заниматься тем же до самого вылета самолета, если бы его не начал интенсивно отвлекать Чимин, сначала своими бесконечными звонками, а теперь и самоличным присутствием. — Ты вообще собираешься сегодня отдыхать? — спрашивал он, стоя перед Гуком в воинственной позе, поскольку наперед знал ответ. — Серьезно, если продолжишь в том же духе, точно рухнешь от усталости. А может быть еще хуже — охрипнешь или совсем потеряешь голос. Вот уж тогда определенно все твои старания посыпятся прахом. — Мне постоянно кажется, что я не готов, хён, — признался Чонгук, не в силах скрыть нервозность. — Ты готов, я в этом уверен, — убежденно заявил Чимин, пытаясь приободрить и утешить. — Но тебе на самом деле нужно отвлечься и сделать перерыв, так что ты идешь со мной. — Мне не очень хочется, — начал возражать Гук, когда его решительно перебил Чимин, хватая за футболку и утягивая за собой. — Ничего не собираюсь слушать. Я не оставлю тебя здесь в одиночестве с прогрессирующей паранойей. А у меня ты как раз сможешь и расслабиться и поесть, — и, приостановившись только для того, чтобы дать возможность Гуку всунуть ноги в тапки, закинул последний аргумент. — Тем более без тебя нам скучно. — И «нам» это? — как бы невзначай полюбопытствовал Чонгук. — Мне и ТэТэ, — последовал мгновенный ответ, после которого Гук окончательно смирившись, позволил вытянуть себя в коридор отеля, следуя за хёном, словно на буксире. — Между прочим, — продолжил Чимин, — на Тэхёна мне тоже пришлось воздействовать физически, чтобы затащить к себе. А еще пришлось спереть его ключ от номера и надежно запрятать, чтобы он не решил уйти раньше времени. Вот не пойму, что с вами двумя не так? Вы такие занудные в последнее время. — Что-то мне подсказывает, что когда ты говорил нам скучно, ты имел в виду только себя, — переварив сказанное, по-доброму съязвил Чонгук. — Остальные хёны заняты, и только вы двое дурью маетесь. А я лишь хочу после тяжкого дня провести с вами время, что в этом плохого? Различив в его голосе обидчивые нотки, Гук, чувствуя вину, поспешно бросил: — Ничего, — и чуть погодя добавил. — Я с радостью проведу с тобой время, хён. — Ого, не могу поверить, — удивился Чимин, слегка переигрывая, — наш макнэ дивным образом размяк и научился произносить такие трогательные фразы. Мое сердечко и впрямь затрепетало. Чонгук даже не успел вставить слово в свою защиту, как Чимин, протаскивая его внутрь своего номера, громко воскликнул, заметив сидящего на краю широкой кровати менеджера Седжина, повернувшего в их направлении лицо с добродушной улыбкой на губах. — О, хённим, вы решили составить нам компанию? — Нет-нет, — моментально отреагировал тот, вставая на ноги и поправляя очки. — Я лишь заглянул убедиться, что у вас здесь все нормально. Тэхён сказал мне, что ты пошел за Чонгуком, и я решил дождаться вас здесь. Чонгук перевел взгляд на Тэхёна: он обездвижено сидел за небольшим круглым столом, и, примостив на него локоть, подпер подбородок ладонью, поочередно взирая на всех собравшихся, при этом избегая прямого зрительного контакта. — Ты выглядишь встревоженным, — обратился Седжин к Гуку, и ему пришлось обратно перевести на него взгляд. — Да он уже весь извелся от нервов из-за этого шоу, — ответил за него Чимин. — Последний раз я такую панику в его глазах видел в день нашего дебюта. — Это не так. Нет у меня никакой паники, — мгновенно возразил Чонгук на явно преувеличенное сравнение, поскольку тот день ни с чем не сравним, по крайней мере, не в этой ситуации. Вместе с тем, не желая и дальше оставаться объектом повышенного внимания, от которого ему уже становилось не по себе, Гук, делая вид, что сильно заинтересовался едой, разложенной по всему столу, направился именно к ней, лишь надеясь, что его намек будет понят. И, кажется, не прогадал, потому как болтовня менеджера и Чимина моментально перекинулась на сегодняшнее выступление группы на музыкальном фестивале. Приближаясь к Тэхёну, Чонгук сразу уловил тот миг, когда глаза Тэ остановились на его собственных, но еще какое-то время он предпочел осмотреть полный ассортимент блюд, закупленный в ближайшем Макдональдсе, прежде чем ответить на него. — Чимин всё-таки убедил тебя прийти, — первым заговорил Тэ, но с таким видом, словно вынуждая себя. — Он не убедил, а принудил, применяя силу. Я не смог отбиться, — отшутился Гук. — Он стащил мой ключ и заставил сидеть здесь, — в свою очередь пожаловался Тэ, смешно покосившись на своего обидчика. Едва заметно улыбнувшись, Чонгук колко предположил: — И ты тоже не смог отбиться? — С ним очень тяжело спорить, — послышался отчаянный вздох. На этом их общение заглохло: Тэхён, удобнее рассевшись на стуле, выхватил свой телефон, начиная активно щелкать по экрану, ну, а Чонгук, не зная, чем себя занять, примостился напротив, и еще раз оглянул все разнообразие разложенного фаст-фуда, потянулся рукой к большой коробке с картошкой фри. И вроде бы есть не сильно хотелось, однако срабатывающий в его организме рефлекс — видишь еду — ешь — подталкивал его каждый раз брать очередную золотисто-прожаренную палочку и неспешно откусывать по маленькому кусочку. Тем более, правда было вкусно, пусть и вовсе не полезно, да и запах был слишком привлекательный, чтобы держать свои руки при себе. К тому же режим питания в группе никто не отменял, поэтому баловали их чем-то таким съедобно-вредным довольно редко. Так кто в здравом уме откажется от такой удачи? Таким образом, продолжая задумчиво хомячить, Гук отвлекся от своего занятия только тогда, когда услышал рассудительный голос менеджера: — Чонгук, постарайся сегодня много не думать о предстоящих съемках, ладно? Лучше хорошенько отдохни и выспись. И запомни — все пройдет отлично. — Да, хённим, — бодро согласился Гук, не прекращая жевать. — И сильно не налегайте на эту гадость, — предупредил Седжин, обращаясь уже ко всем, — а то поутру снова придется слушать чьи-то жалобы на распухшее лицо, — после чего многозначительно глянул на Чимина, на что тот, звонко рассмеявшись, честно признался: — Для меня поздно, хённим, я уже успел набить живот до отвала. Седжин на его слова лишь безнадежно покачал головой, и перед тем как окончательно покинуть номер, повторно обвел всех парней взглядом, подольше задерживаясь на Тэхёне, а также в довершение, пообещал заскочить к ним повторно чуть позже. — У Джин-хёна скоро начинается прямая трансляция, — сообщил Чимин, как только они остались одни. — Под названием «Eat Jin» 2 сезон, — расплывшись в улыбке, уточнил Чонгук. — Хён об этом целый день хвастал. Чимин, опускаясь на кровать, принялся стягивать с пальцев многочисленные кольца, и, закинув их с характерным звучанием на прикроватную тумбу, произнес: — Кстати, он же правда собрался участвовать в том кулинарном шоу, как его… — запнулся он. — Король готовки среди айдолов, — помог ему вспомнить Тэхён, при этом не отлипая от экрана телефона. — Точно, оно. Хён ведь давно хотел испытать свои кулинарные навыки. Вот ему и подвернулся отличный шанс. — Он же вроде мечтал создать свое собственное кулинарное шоу, — то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал Гук. — Ух ты, а хён, оказывается, высоко метит, — с голосом полным восторга прокомментировал Чимин. А после стал рассуждать о собственных планах на будущее, которые в основном сводились к выпуску своей сольной песни и то только потому, что на данный момент был сильно вдохновлен скорым релизом первого микстейпа Юнги, находившегося на финальной стадии завершения, или, вернее, той кропотливостью и усердием с которым тот работал над ним, вкладывая весь свой имеющийся талант, который, по мнению Чимина у него напрочь отсутствовал, потому как он и двух слов склепать не мог, а что уж там говорить о полноценном треке. И никакие возражения он не собирался слушать. Утешительные слова в том числе. Однако, не смотря на существование неких препятствий, мечтать ему они все равно не помешают. У него безграничный оптимизм и большая вера в возможное чудо. Чонгук, закидывая в себя уже третий по счету гамбургер и заливая поверх колой, смеялся и поддерживал хаотичную болтовню Чимина, не прекращающего прыгать с темы на тему, но чем больше шло времени, тем чаще он ловил себя на мысли, что постоянно поглядывает на Тэхёна. Погрузившись в телефон, он даже не пытался влиться в беседу, предпочитая тихо вести переписку с многочисленными знакомыми, сообщений от которых у него накопилась тьма тьмущая, и было бы не вежливо оставить их всех без ответа — единственная предоставленная им отговорка на попытку Чимина хоть как-то расшевелить его. И Чонгук не без усилий, но все же удержал стремящийся сорваться с языка язвительный вопрос — неужели ему так важно делать это прямо сейчас, когда он находится с ними? — понимая, что лучше не стоит ступать на скользкую дорожку, которая в очередной раз не приведет его ни к чему хорошему. А он уже гулял и точно знает. Тем более у него имелись собственные соображения по поводу такого необычайно тихого поведения Тэхёна, которое становилось таким только в его присутствии. И пусть много на свой счет брать не хотелось, однако тяжело было не заметить, что такую привычку он приобрел сразу после того недодопроса в тренажерном зале агентства, тему которого они вдвоем больше тактично не поднимали. А должно быть стоило. Потому что, по всей видимости, она не отпускала не только Гука. Чимин на затишье Тэхёна реагировал по-своему, и если не заваливал его упреками в отсутствии к своей персоне внимания, то всячески донимал, начиная от попыток присвоить себе его телефон и заканчивая рукоприкладством, в котором в основном страдала шевелюра Тэ, которую он регулярно тормошил. И поскольку он вновь принялся за дело, Чонгук перенасытившись едой, поднялся на ноги, чувствуя срочную необходимость разложить свои телеса на чем-нибудь горизонтальном и желательно мягком. Тело от длительного сидения словно задеревенело, да и небольшая тянущаяся боль в верхней части спины, которую Гук ощутил сегодня еще во время выступления, снова дала о себе знать, поэтому разлегшись на животе поперек кровати, он кое-как пытался дотянуться рукой до ноющего места, жалея, что ранее не попросил у стаффа разогревающий пластырь, а все из-за того, что сломя голову покидал гримерку, забыв обо всем. — У тебя спина болит? — спросил Чимин, заметив его извивания. — Не то чтобы болит, так, немного ноет. Скорее всего, я просто мышцы потянул во время танца, — пояснил Чонгук. — Может, тебе помочь? — тут же обеспокоенно спросил Чимин. — Хочешь сделать мне мас… — прервался Гук, когда вес чужой тушки внезапно приземлился ему на поясницу, придавливая к кровати и выбивая из легких остатки воздуха, вместе с незаконченной фразой. И только чуть погодя, очухавшись, он насмешливо протянул: — Ух, хён, я же только что поел, боюсь, оно сейчас всё назад полезет. И вообще, сколько ты весишь? Я на полном серьезе переживаю за сохранность моего хребта, там точно что-то хрустнуло. — Эй, хорош уже! — негодовал Чимин. — Чтоб ты знал, я вешу не больше Тэхёна, которого ты вечно на себе таскаешь, и что-то я не припоминаю, чтобы ты столько возмущался по этому поводу. А еще, не хочу хвастаться, но мой пресс всё еще жив и при мне. — Ты имеешь в виду то, что от него осталось? — не удержался от издевки Гук и чуть дернулся, когда его тотчас ущипнули за бок, одновременно с брошенной фразой «мелкий засранец». Не стремясь и дальше попадать под раздачу, особенно в таком не выгодном для себя положении, Чонгук предпочел умолкнуть, больше без возражений принимая помощь Чимина. Тем более было не так уж плохо, даже приятно, о чем он, не утаивая поведал в голос, но только после того, как указал на тот самый болезненный участок рядом с лопаткой, прося сконцентрироваться именно на нем. А когда его просьбу исполнили, и он вконец расслабился, то не смог удержать парочку тягучих охов, невольно вырвавшихся из горла. — Может, ему нужен профессиональный осмотр, а не твой любительский массаж? — вдруг послышался низкий голос Тэхёна, что с одной стороны, не могло не радовать — он таки не давал обет молчания; ну, а с другой, немного огорчало, потому как разговаривал он не с Гуком. Тем временем Чимин на его слова только фыркнул, а после, наклонившись к Чонгуку пробормотал: — Может, тебе нужен профессиональный осмотр, а не мой любящий массаж? — при этом, не забывая изменить не понравившееся ему слово. — Да нет, не стоит, — весело отозвался Гук. — Это пустяки. Думаю, до завтра пройдет. — Слышал? Он говорит всё окей. Поэтому не переживай, он в надежных руках, — явно вошел во вкус Чимин, подтрунивая над Тэхёном. Чонгук, сменив положение головы, устремил любопытный взгляд на Тэ, с целью лично убедиться в том, что картина сидящего на нём Чимина действительно смогла отвлечь его от созерцания собственного телефона, однако совершенно не ожидал заметить с каким откровенным недовольством Тэ смотрел на все действия Чимина, что отлично виднелось по зажатой в зубных тисках нижней губе и насупленным бровям, а когда его глаза встретились с чонгуковыми, он, будто пойманный с поличным, резко изменился в лице и отвернулся, чтобы в следующий миг вцепиться в высокий бумажный стаканчик с надписью спрайт и, приблизив его к лицу, приложиться к напитку, стремительно потягивая его через тонкую соломинку. Ну, а что было дальше, Чонгук засечь не успел — скатившийся с него и упавший рядом на кровать Чимин перекрыл ему весь обзор. После он потребовал осыпать его благодарностью за проделанный сеанс высококачественного массажа, и Гук, рассмеявшись, клятвенно пообещал выделить ему сто вон, за что опять отгреб, только на этот раз шлепком по бедру. Посчитав себя достаточной мерой отомщенным, Чимин, усевшись на пятую точку и проведя пятерней по волосам, вдруг озарился замечательной идеей, которой непременно захотел поделиться: — У Джин-хёна же идет прямая трансляция, давайте наведаемся к нему, а? Сделаем сюрприз и поздороваемся с арми, они же будут счастливы нас видеть. О, или можем пойти в номер Юнги-хёна, вдруг он расщедрится и даст послушать свои новые биты. У него же там собрался весь реп-лайн, им должно быть весело. Ну же, давайте, мне ужасно скучно. Тэхён~и? Чонгук замер, дожидаясь его ответа, и тот не заставил себя долго ждать: — У меня нет настроения. — Ну, а ты? — перекинулся Чимин на Гука. — На самом деле мне лень вставать, хён. — И вот что с вами двумя, а? Почему вы такие вялые? — Это не мы вялые, хён, это ты слишком энергичен. Ты же перед нашим приходом ничего не принимал, да? — оценив недоумевающею реакцию Чимина, Чонгук лукаво усмехнулся: — Ну же, хён, колись и делись. Недолго думая, Чимин, попросту отмахнувшись от издевки, вновь принялся с удвоенной силой упрашивать их присоединиться к нему, с особым усердием налегая на Гука, и отмазка «я правда не в состоянии подняться» его никак не устраивала. — Мой ключ… — попытался вклиниться Тэ в льющийся поток уговоров Чимина, на что услышал от него категоричное и простое: — Жди здесь. Растерянно замерев у стола, он только чуть погодя решительно воскликнул: — Йа! Пак Чимин! — но было поздно, того уже и след простыл. — Затаскивая меня к себе в номер, Чимин-хён сказал, что хочет провести с нами время, а вместо этого ускакал куда-то, — негромко произнес Чонгук. — Иногда ему нужно очень много внимания, — выдохнул Тэ, снова падая на свое прежнее местообитание и хватаясь за телефон, словно за спасательную шлюпку. Воцарившаяся вслед за этим тишина длилась не долго, но уже успела наскучить, примерно в той же мере, как и белый потолок, который Чонгук разглядывал без особого энтузиазма, поэтому удобно умостившись на седалище и подтянув колени к груди, он обхватил их руками одновременно решаясь на вопрос: — Почему ты такой молчаливый? — Я не молчаливый, — отозвался Тэхён, бросая на него быстрый взгляд, — я просто немного занятый. — Ах да, твоя важнейшая переписка, как я мог об этом забыть, — закатил глаза Гук. — Вот знаешь, прямо сейчас я действительно начинаю верить в то, что ты держишь со мной дистанцию. — Я не держу с тобой дистанцию, — мигом возразил Тэ. — Тогда почему я ее ощущаю? — Откуда мне знать? Такими темпами они точно никуда не продвинутся, думалось Чонгуку, но он был убежден в своей правоте, как и в том, что Тэ выглядел слишком неуверенным с этим его извечным облизыванием губ, чтобы поверить в его непонятливость. Вот почему он предпочел гнуть свою линию. — Ты стал таким после того разговора в тренажерке. И если это из-за того что я ненароком мог обидеть тебя. Или потому что буквально заставил рассказать про твоего надоедливого школьного друга? Или… — Нет, всё совсем не так, — перебил его Тэ, поморщившись, как от кислого лимона. — Зачем ты опять об этом вспоминаешь? Ты должен был уже забыть об этом. — Ты своим поведением не даешь мне забыть, — резко произнес Гук. — Ну и, наверное, моя собственная голова, — уже тише добавил он. Стоило ли говорить ему о том, что когда он не был погружен в работу, то в обязательном порядке погружался в размышления, которые вечно сводились к одному. Мысли раз за разом крутились вокруг той истории с неподписанным номером, таинственными звонками и сообщениями. Даже удовлетворенное любопытство не дало ему успокоения. Что-то во всем этом не отпускало его, а что он так и не смог найти. Или всё дело в своих же поступках, которые не поддавались никакой логике? Или именно чувство вины, что с тех пор не отпускало его? Выпадет ли еще более удачный шанс, чтобы избавиться от него? — Я действительно сожалею хён, — отважился заговорить Чонгук, вглядываясь в обескураженное лицо Тэхёна. — Я не должен был предъявлять тебе претензии и заставлять объясняться. Не должен был изначально подозревать и проверять. И уж тем более не должен был делать поверхностных выводов, не разобравшись в ситуации. Так некстати в памяти пронеслась давно позабытая их с Тэхёном ссора в зале дэнс-практик, когда практически также, не разобравшись ни в чём, он, сделав собственные умозаключения, набросился на Тэ и наговорил ему гадостей. Тот инцидент должен был стать для него уроком. После него он даже дал себе обещание не делать поспешных выводов, однако не смог сдержать его, и от этого становилось еще более тошно. Он действительно не знал, в чём проблема, почему он вел себя именно так. Просто всё, что касалось Тэхёна, виделось ему чем-то таким настолько тонким и хрупким, что если по неосторожности наступишь куда-то не туда, моментально провалишься, а та неизведанность, что ждала внизу пугала до чертиков. Выбравшись из внутреннего монолога, Чонгук пытался сформулировать дальнейшую речь, что сделать под пытливым взором Тэ было крайне сложно, однако он больше не пытался его перебить, давая шанс высказаться, и Гук не собирался упускать такую возможность: — В тренажерном зале я повел себя с тобой очень грубо. Снова накрутил сам себя и поддался эмоциям. Наверное, я и правда частенько забываю, что ты мой хён, — неловко улыбнулся он, и на удивленно приподнятые брови Тэ, пояснил: — Так однажды сказал Чимин-хён, когда после нашей ссоры в танц-классе вправлял мне мозги… В общем, неважно, — сделав глубокий вдох, он попытался продолжить: — Знаешь, я ведь реально тогда поверил, что у тебя тайные свиданки. Когда наткнулся на то сообщение о встрече, да и еще от неподписанного номера, ни о чем другом подумать не мог. И только теперь осознаю, что мог же сразу обо всём спросить и спокойно обсудить, но вместо этого я предпочел надумать лишнего, тихо хранил в себе плохие мысли, и взращивал их аж до того момента пока опять не сорвался. Поверишь ты мне сейчас или нет, но я сам не знаю, что тогда мною двигало. Сперва я связал это с тем, что волновался о группе, о нашей командной работе, переживал, как отношения одного из нас скажутся на остальных. Вот только знаешь, что самое удивительное? Будь на твоем месте кто-нибудь другой из мемберов — не думаю, что повел бы себя так же. — Ты говоришь странные вещи, Чонгук~и, — отозвался Тэхён, потупив взгляд. — Я говорю то, что хочу и то, что думаю. Ты ведь всегда так делаешь, разве нет? — обвинил его Гук. — Значит, ты за мной повторяешь? — поддразнил его Тэ. — Я не повторяю, а беру с тебя пример. Это не одно и то же, — уверенно произнес Чонгук, на что ему хмыкнули в ответ: — Как скажешь. — Я знаю, как ты не любишь серьезные разговоры. И также знаю, что именно поэтому ты снова соскальзываешь с темы, — проворчал Гук, вялым движением откидывая в сторону упавшие на глаза пряди волос. — Но я всё это наговорил тебе лишь для того, чтобы ты понял меня…даже если я сам не знаю, что хотел сказать. — То, что тебе жаль за произошедшее, да, я понял это, причем давно. У тебя итак всё в глазах написано, поэтому ты мог вовсе мне об этом не говорить. И я всё это время не держал с тобой дистанцию, по крайней мере, не намеренно, просто… — Тэхён сейчас выглядел таким растерянным, что Чонгук задержав дыхание, затаенно ждал каждое его последующее слово. — Кажется, я уже сам запутался, Чонгук~и, и не понимаю, что… Тэхён оборвался на полуслове, когда раздался характерный писк и щелчок замка. После его внимание перекинулось на входную дверь, в то время как на лице в один момент появилась маска спокойствия и безмятежности. Именно тогда Чонгук понял, что больше ничего от него не услышит, и чтобы он там не собирался сказать, оно так и повисло между ними в воздухе плотным занавесом недосказанности.