DNA

Я гадаю, ты ли мой лучший друг? Такое чувство, будто река течёт по мыслям в моей голове Я хочу спросить тебя, не плод ли это моих фантазий Мое сердце бешено колотится этой ночью Если ты слишком хорош, чтобы быть правдой Будет ли всё в порядке, если я прижму тебя ближе Taehyung — Sweet Night

      Проносящиеся мимо оживленные улицы, заставленные бесчисленным количеством высотных офисных зданий, многоквартирных домов, торговых центров и развлекательных комплексов, утопали в разноцветных огнях. Зажигались фонари, сотни неоновых вывесок, баннеры различных реклам, названия кафешек, модных ресторанов, клубов и отелей. Ночная жизнь Сеула полным ходом вступала в свои права. Чонгук, приложившись виском к стеклу и думая о своем, бессознательно провожал непрерывный поток встречных автомобилей, заполнивших автостраду. В салоне он находился один, не считая молчаливого менеджера, сидевшего за рулем и полностью сконцентрированного на дороге. И не то чтобы у Гука был настрой поддерживать чью бы то ни было болтовню. После насыщенного событиями дня тишина способствовала релаксации и отдыху, а еще не в меру активному мыслительному процессу, отнюдь не оптимистичному. Правда, все чаще приходилось переключать внимание на телефон, оживающий очередным входящим звонком, связанный, как и все предыдущие, с его участием в сегодняшних съемках телешоу, завершившихся для Чонгука около часа назад. И он вовсе был не против отвлечься от въедливых размышлений, если бы только все темы общения не сводились к одному и тому же — его вылету во втором раунде шоу, который он, по-своему привычному обыкновению, воспринял весьма болезненно. Ободрения и утешения, произнесенные родителями и даже самим директором Бан Шихёком, действовали малоэффективно, тем не менее Гук с благодарностью принял слова поддержки, стараясь отвечать энергично и безмятежно, не желая вызывать к себе излишнюю жалость. Невзирая на это, немного приподнять ему настроение удалось только собственным мемберам. Поймав свое отражение в стекле, он заметил, что лыбится как дурачок, слушая новую бессмысленную шутку Джина, придуманную им буквально только что, и лучшего, чем депрессующего макнэ, слушателя у него не нашлось. Погрязнув в суматохе съемочного процесса, Чонгук сам до этого момента не осознавал, насколько успел соскучиться по всем ребятам. Даже за тем единственным, кто за весь день не удосужился ему ни разу позвонить, лишь с утра соизволив прислать скудное сообщение со строчкой «Файтин!». Чонгук все гадал — у Тэхёна палец отпадет нажать на кнопку вызова? Или язык отвалится сказать парочку фраз? Пускай пустых и ничего не значащих. Не было бы так обидно, будь он серьезно занят. Так нет же, по имеющимся у него сведениям, Тэ часами напролет в компании Чимина убивал время в студии Юнги, мешая работать последнему. По всей видимости, слишком занятым весельем, ему некогда вспомнить про отсутствующего седьмого мембера, всего-навсего провалившегося на съемках. И верно — для чего понапрасну беспокоиться. Отключая связь и пряча гаджет обратно в карман, Чонгук обессиленно прикладывается затылком к спинке сиденья, сползая чуть ниже, и направляет взгляд в окно, возвращаясь к прежнему занятию. Между тем, машина притормаживает у ближайшего светофора и его глаза невольно цепляются за воркующую на проспекте парочку, запрятанную в тени деревьев. В их действиях не наблюдалось ничего развязного или неприличного, всего лишь тесные объятия и неторопливые поцелуи, наполненные нежностью. Однако, сам не зная почему, Чонгук не мог оторваться от этой картины. Он видел их сотни, даже тысячи раз, во многих фильмах и дорамах. Обычный, распространенный сценарий: легкий ветер, играющий в длинных волосах девушки, кидающий пряди ей на лицо, и аккуратные касания парня, откидывающие их обратно за спину. Непродолжительный зрительный контакт, мягкие улыбки и очередной плавный поцелуй. Любовь. Вокруг них витала самая настоящая любовь. Гук отвернулся до того, как машина продолжила движение. Чувство, будто увидел что-то запрещенное, не предназначенное ему и явно лишнее. Тридцатисекундная сценка необъяснимым образом встревожила душу, задела в ней невидимые струны, и откликнулась внутри отголоском чего-то прежде неизведанного. Это что, зависть?! Зависть от чужих любований? Только этого не хватало, чтобы этот день закончился еще паскуднее. Откуда оно вообще в нем появилось — странное желание ощутить то же самое? Его не интересовала любовь. Он не нуждался в ней. У него не было на это времени. Вот только если мозг соглашался с подобными доводами, то сердце предательски, впервые в жизни защемило томительной любовной тоской, не отпускающей его до самого приезда в общежитие. Мысли ворохом кружили в голове. Зашкаливающие эмоции не поддавались ни контролю, ни какому-либо логическому объяснению. Чонгук порывисто перекладывается на бок и начинает яростно тереть ладонями лицо, с глупой надеждой, что это чудным образом поможет очистить перегруженный информацией рассудок, не дающий ему спокойствия вот уже несколько часов к ряду. Что с ним вообще происходит? Он отбрасывает свои бесполезные попытки и затихает, когда дверь его комнаты приоткрывается. Медленно и нерешительно, стоит заметить, словно посетитель еще сомневается, стоит ли входить в сию темную обитель. Предполагая, что это вновь вернулся, с очередным предложением по совместному времяпровождению, Хосок, захаживающий к нему чаще, чем гиперзаботливый Чимин, периодически проверяющий его состояние, Гук, не оборачиваясь, сдержанно выдает: — Я, правда, ничего не хочу, хён. Но неожиданно раздается совершенно другой голос — низкий и глубокий: — Да, я в курсе. — Ви-хён? — не мог не удивиться Чонгук. — Почему ты?.. — Я пришел, чтобы ты не чувствовал себя одиноким, — опережает его Тэхён. — Мне не одиноко. — Врунишка, — бросает насмешливо, — меня не проведешь, я слишком хорошо тебя знаю. — Давай, двигайся, — напористо требует Тэ, прикладываясь рукой к пояснице Гука и подталкивая его вперед. — Давненько я сюда не залазил. Уже забыл, как у тебя тут тесно. До сих пор пребывая в растерянности, Чонгук без лишних возмущений послушно пододвигается ближе к стенке, освобождая место для незванного гостя. И пока тот умещался позади, настороженно прислушивался к суматошной возне в сопровождении неразборчивого ворчания. Нависая сверху, Тэхён ненадолго замолкает, нерешительно гладит его по голове, а после, храбрея, вплетает пальцы ему в волосы и слегка взъерошивает пряди. — Ты такой расстроенный из-за вылета из шоу, да? Наверняка думаешь, что произошла трагедия мирового масштаба. И теперь запрятался здесь, замкнулся в себе, и не хочешь ни с кем разговаривать. Знаешь, ты такой предсказуемый. Сплошная развернутая книга, никакой интриги. Тэхён пришел его успокоить или выбесить? Несмотря на съедающее любопытство, Чонгук, стиснув зубы, молчал. — Можешь не подтверждать, уверен, так и есть, — не дождавшись ответа, заговорил он снова. — Знаю, сейчас это может казаться сущей проблемой, когда твои впечатления после съемок все еще свежи. Но просто задумайся, будет ли она такой важной завтра, через неделю или через год? Жизнь переменчива, плохое сегодня — не обязательно плохое завтра. Поэтому не стоит заморачиваться по пустякам. Лучше переступи через это и смело шагай дальше, навстречу новым взлетам и падениям. Они же неразделимы — без горечи второго никогда не познаешь ценности первого. — Впервые слышу от тебя что-то настолько мудреное, — наконец-то заговорил Чонгук, изумленный тэхёновыми рассуждениями. Впрочем восхищение длилось недолго, а конкретно до того момента как тот выдал: — Это не мои слова. Так говорит мой отец каждый раз, когда я жалуюсь ему на очередную неудачу. — Так и знал, что в этом есть подвох, — разочарованно выдыхает Чонгук. — Э-эй, не будь таким колючим, как морской еж, и просто признай мою правоту, — посмеиваясь, возмущается Тэхён. — Ты же сам признался, что это не твои слова. Гук только успевает договорить, когда пальцы Тэ, отрываясь от его волос, подбираются ему под руку и вместе с брошенной фразой «ты так раздражаешь» начинают безжалостно щекотать. Безудержно смеясь и дергаясь как от электрических разрядов, Чонгук, пытаясь остановить нервную пытку, хватает Тэхёна за запястье, увитое тонкими цепочками, крепко сжимает и отводит в сторону, подальше от своего тела. Однако взамен теперь отчетливо чувствует чужое, впритык прижатое к его собственному. Веселье в один миг сменяется неловкостью. — Так значит, ты больше не будешь грустить из-за всякой ерунды? — чуть погодя интересуется Тэхён. — Я не грустил, — машинально бросает Гук и отпускает на волю руку Тэ, которая тут же обвивает его талию, не давая ему отстраниться. — Опять врешь? — Я не вру, честно. Просто… Духота не позволяла Чонгуку нормально соображать. Мысли в голове никак не складывались в полноценные строчки. Все ощущения полностью сконцентрировались на физическом контакте, окружающим его с обеих сторон, поднимая уровень неловкости на новый уровень. Неужели она волновала только его? Должно быть, так и есть, приходит к заключению Гук, когда Тэ, распластав ладонь у него на животе, принимается пощипывать кожу, таким образом, подгоняя к ответу. — Дело вовсе не в том, что я расстроен из-за вылета, — кое-как старается пояснить Чонгук. — Понимаешь… находясь там, встречая всех тех участников, скрытых за масками, слушая, как они поют, я понял, что переоценил свои возможности. Что недостаточно хорош, чтобы соревноваться с ними. Ведь большинство из них даже не профессиональные певцы. А я айдол, хён. Петь и танцевать — единственное, что я умею. И я собираюсь посвятить этому всю свою жизнь. Не хочу, чтобы люди смотрели на меня и думали, будто я не на своем месте, что я бездарен и на что не годен. Поэтому, облажавшись сегодня, я решил, что обязан больше работать над собой, больше стараться, больше прикладывать усилий, чтобы в конечном итоге стать тем, кем действительно можно гордиться. — Я уверен все совсем не так, — мягко возразил Тэхён. — Ты чересчур предвзят к себе. Всегда таким был. Из-за этого частенько делаешь неверные выводы. Даже не будучи там с тобой, я знаю, что ты старался изо всех сил и выложился на полную, потому что по-другому просто не умеешь. В этом весь ты, Чонгук~и. Вот почему из нас ты самый лучший. Как он это делает? Одними словами вводит в замешательство и ступор? Найти рациональное объяснение такому явлению казалось невозможным. — Тем более я слышал, — продолжил он, — что ты очень понравился судьям, они нахваливали тебя и твой голос. И что зрители в зале были от тебя в восторге. А в остальном мы убедимся сами, когда посмотрим вместе эфир. Чонгук обреченно застонал, только вспомнив, что пережитый им позор будут транслировать на всю страну. Тэхён на его реакцию тихо рассмеялся, прикладываясь лбом ему в затылок. — К тому же, — донеслось от него глухое, — не лучше ли просто продолжать заниматься любимым делом, вместо того чтобы пытаться кому-то что-то доказывать? Всем всё равно не угодить. Всегда найдутся те, кто будет недолюбливать и принижать тебя, только по надуманным причинам или личной озлобленности. — Ты так говоришь из-за съемок в Хваране? — предположил Чонгук. — Отчасти. Поначалу я тоже переживал из-за множества негативных комментариев, а после решил сосредоточиться только на хороших, которых оказалось намного больше. Я черпал из них вдохновение. Я знал, что меня поддерживают мои мемберы, друзья, семья, большая часть наших фанатов. Этого было достаточно, чтобы я не сдался. С тобой ведь все так же. Все, кто любят — поддержат тебя, и неважно какое место ты занял на том дурацком шоу. — Ты поражаешь меня все больше и больше. — Признаюсь, я готовился. Предполагал, если произойдет нечто подобное и придется тебя утешать, стоит наперед запастись умными словами. — Так ты поэтому мне весь день не звонил? — съязвил Чонгук. — Сочинял умную речь? — Погоди, — зашевелился позади Тэхён, приподнимаясь на локоть. — Выходит, ты из-за этого такой надутый что ли? — Еще чего! Не крути себе много. — Ты уже выдал себя, так что не пытайся отвертеться, — самодовольно изрекает Тэхён, а потом вдруг склоняется и оставляет на кончике уха Чонгука быстрый поцелуй. Он делает подобное не впервые. Ранее случались похожие инциденты, но при иных обстоятельствах и не в такой уединенной атмосфере. Видимо, поэтому Гук впервые теряется, обливаясь краской смущения, параллельно радуясь отключенному свету. Вот оно, возвратившееся ощущение, волнующее его последние часы: ворох запутанных мыслей, скачущие вразнобой эмоции, бьющееся в стремительном темпе сердце, оживающие картинки перед глазами, и то же необъяснимое желание заполучить неизведанное. — Хён? — заговорил Чонгук, когда молчать стало невмоготу. — Мм? — вяло откликается тот. — Ты же никогда раньше не встречался с девушкой, верно? В смысле вживую, — сам не ведая зачем, уточняет Гук. Удобно устроившись на его подушке и выдыхая ему прямо в заднюю часть шеи, Тэхён, судя по всему, собрался уже было погрузиться в спячку, но после озвученного вопроса реагирует вполне себе бодро: — К чему ты клонишь? — Ты не подумай, я не насмехаюсь над тобой…в этом определенно нет ничего страшного, — оправдываясь, пролепетал Чонгук, успев сотню раз пожалеть за поднятую тему. — Мы же никогда раньше не обсуждали это, и теперь мне просто стало любопытно, какой типаж девушек мог бы тебя привлечь, ну в том самом плане… У тебя же имеется собственный вкус, предпочтения, да и девушек среди твоих друзей достаточно много. Вот, к примеру, Эмбер-сонбенним. На последнем фестивале в Лос-Анджелесе ты много времени провел рядом с ней, и я предположил… — Нуна?! — перебивает его Тэхён. — Откуда у тебя взялись такие мысли? — озадаченно звучит он. — Вообще-то она очень клевая, веселая, остроумная, а еще очень простая. С ней легко найти общий язык и поддерживать общение. Изредка мы перекидываемся сообщениями. Бывало даже вместе играли в сетевые игры. Она для меня просто хороший друг. И я никогда не рассматривал ее в ином ключе. — А кого-нибудь другого рассматривал? — замирает Чонгук, боясь моргнуть. — Ты имеешь в виду девушек? — Ага. — Нет, не рассматривал. — Как такое может быть? Ты, видать, шутишь, — оторопело разворачивается Гук, укладываясь на спину и направляя взгляд на Тэ, едва различая его черты в сумраке ночи, когда он чуть отдаляется и подкладывает под голову согнутый локоть.  — Нет, я серьезно.  — Не могу поверить. Это же странно, — размышляя, углубился в себя Чонгук, в упор не замечая направленные на себя светящиеся тревогой глаза. — Разве ты никогда не задумывался о свиданиях? Как это с кем-то проводить время? Держаться за руки? Обниматься? Целоваться?.. — и, с трудом шевеля языком, тихо договаривает: — Тебе же за двадцать, разве ты не заинтересован в сексе? В гробовой тишине время тянется как жвачка, натягивая нервную струну так сильно, что она окончательно рвется. — Ты не отвечаешь потому, что уснул? Или потому, что не хочешь отвечать? Тэхён выпускает тягостный вздох, прежде чем скованно произнести: — Разумеется, я задумывался обо всем этом. Наверное здорово просто гулять с любимым человеком, свободно посещать кафешки, парки развлечения, ходить в кино, а также касаться, обнимать и делать прочие вещи. И, само собой, я заинтересован в сексе. Это же физиология, верно? А я парень. Парни думают об этом постоянно. — Ты думаешь об этом постоянно? — усмехнулся Чонгук. — Эй! Не выставляй меня извращенцем. Ты первый заговорил об этом. Первый начал расспрашивать меня. Так что ты здесь единственный, кто озабочен сексом. И знаешь что? Если очень сильно чешется — просто иди и сделай то, что ты там делаешь по утрам в душевой. — Чего? — захлопал веками Гук, предполагая, что ослышался и не о том подумал. Но, по всей видимости, о том. — Ой, да ладно. Не делай вид, будто не понял. Я о мастурбации, тупица. И не говори, что не занимаешься таким. В любом случае не поверю. Все это делают, включая наших мемберов. Однажды я сам стал тому свидетелем. — Чего? — снова повторяется Чонгук. — Не так давно, заглянув в нашу ванну, я обнаружил на кафеле эти белые потеки, — запальчиво принялся жаловаться Тэхён, только своим тоном вызывая у Гука широкую улыбку. — Я таращился на них минут пять и все думал — какая же мерзость, почему тот, кто их оставил, не убрал за собой? Вот к чему оставлять свои следы на обозрения всем? — Зачем ты пялился на них так долго? — уже в голос смеялся Чонгук. — Я не мог решить, что мне сделать. С одной стороны, оставив все как есть, существовала вероятность, что следующий входящий за мной, подумает, что наследил именно я. И как тут доказать обратное? Но с другой — мне хотелось на все забить и по-тихому скрыться. Я же там не при чем, так почему обязан убираться за кем-то. — Господи, хён, только ты мог заморочиться по такому поводу. А тебе не приходило в голову, что твое разыгравшееся воображение сыграло с тобой злую шутку, и те потеки, что ты увидел, могли попросту оказаться случайно брызнувшим шампунем. Или бальзамом. Или другой похожей фигней. У нас же ими все полки забиты, — подкинул ему пищу для размышлений Гук. — Хм…даже не знаю, — поддавшись сомнениям, призадумался Тэхён. — Да и, честно говоря, без разницы, трогать вот то, а тем более нюхать я бы все равно не рискнул. Вдоволь насмеявшись, Чонгук только отдышавшись весело выговаривает: — Прекрати меня смешить. — Ты должен смеяться почаще. Мне нравится твой смех. Самый красивый звук в мире. Тэхён берет слишком быстрый разгон от комичности до серьезности. В его словах не проскальзывает фальшь, а в интонации наигранность, чтобы списать на банальную попытку утешения. Он искренен, Чонгук знал это, вот только как прокомментировать — не имел ни малейшего понятия. — Ну так…как ты в итоге разрулил ситуацию? — прочистив горло, спросил он. — На что-то решился? — Смыл все, разумеется, — буркнул тот. — А потом еще весь день, не в состоянии забыть, косился на всех с подозрением. — На меня тоже? — А это был ты? — Конечно же, нет. Я не делаю такое на стены. — Но все-таки делаешь? — Я тебя сейчас скину на пол. На явную угрозу, Тэхён, перехватывая эстафету, заливается громким смехом, придвигается ближе к Чонгуку и снова наглея, закидывает на него свою верхнюю конечность. И Гук, невзирая на жару, совершенно не против, даже когда в следующий миг он забрасывает и нижнюю, укладывая свою ногу поверх его. — Мне остаться с тобой до утра? — спрашивает, в конце концов, и Чонгук попутно задает встречный вопрос: — А ты хочешь остаться? — Я сделаю так, как хочешь ты. — Тогда оставайся, — соглашается, в полной мере не осознавая, на что подписался. Чонгук не врал себе, он был рад присутствию Тэхёна рядом. Рад его вниманию и заботе, милым попыткам ободрения, и его объятьям, в которых сегодня особенно нуждался. Однако наравне с пришедшим облегчением появилось необъяснимое волнение, истоков которых он не мог разобрать. Тэхён всегда был тактильным маньяком, и им не впервой лежать вот так, тесно прижавшись друг другу. Но сейчас все разительно отличалось. Нечто изменилось, и оно касалось не окутанного чернотой пространства, наэлектризованной атмосферы или внезапно потяжелевшего воздуха, в котором даже дыхание казалось громовым. Что-то колоссально изменилось в самом Чонгуке. Внутри него словно закипал опасный вулкан, чье извержение грозило до основания разрушить его привычное мироздание. И засыпающий возле него парень имел непосредственное к тому отношение. После того конфузного утра в комнате Тэхёна, Чонгук больше не спал рядом с ним, опасаясь повторения. Возможно поэтому теперь чувствовал нарастающее в душе беспокойство и не мог заставить себя расслабиться. Либо всему виной тот откровенный сон, эпизодически всплывающий в подсознании. Удивительно, но как бы Гук старательно не заталкивал его поглубже, оно настырно выскакивало на поверхность. Еще более удивительным было то, что он мог вспомнить каждую подробность сновидения, вплоть до пережитых ощущений. И даже по стечению времени они не ослабевали и не тускнели. Чонгук переводит пытливый взгляд на Тэхёна, когда тот сонно потирается щекой о его плечо. Красивые очертания его лица скрыты темнотой, но и без яркого дневного света Гук мог с точностью воспроизвести малейшие его детали: расположение каждой маленькой родинки, форму пухлых, вечно влажных губ, высоту переносицы, линию безупречного изгиба носа, длину ресниц, ширину бровей. А еще, форму этих невероятно больших и выразительных глаз, с индивидуальной особенностью — одним двойным веком. И пускай Тэ возмущен таким неординарным подарком природы, однако он его совершенно не портил, скорее наоборот — делал еще более уникальным. Не контролируя порыв, Чонгук тянется к нему, подушечками пальцев исследует проложенный в голове маршрут, вычерчивает контуры, скользит по гладкой коже и останавливается, только достигнув губ. В его сновидении они казались мягкими и вместе с тем требовательными. А какими они являлись наяву? Любопытство подталкивает Гука сместиться чуть пониже, придвинуться к Тэ еще ближе, настолько, чтобы почувствовать на своем лице легкое дуновение его дыхания, окончательно сократить разделяющее их мизерное расстояние, а после прижаться своими губами к чужим. Понимание того, что он сейчас творит, словно пуля врезается в его мозг и моментально отбрасывает назад, прямо на твердую поверхность стены. Глухой удар приходится на затылок и голова тут же взрывается жгучей болью, вынуждая Гука протяжно зашипеть. И вроде ситуация хуже стать уже не может, однако, как выясняется, может. — Ты ударился?! Сильно болит? — внезапно вскидывается Тэхён, протягивая к нему руку. Чонгук леденеет изнутри, когда осеняется догадкой: — Ты только что спал? — Лучше всего приложить что-нибудь холодное, так быстрее пройдет, — будто не слыша его, гнет своё Тэхён, чем вводит Чонгука в еще большую панику. — Ответь мне, ты только что спал? — Почему ты так себя ведешь? Что происходит, Гук~ки? На его тихий голос, пронизанный нотками растерянности, Чонгук крепко сжимает веки, вынуждая себя проснуться, но распахивая обратно, ничего не меняется. Вера в возможное чудо не оправдывается. Окружающая реальность никуда не исчезает. — Выпусти меня, — поспешно просит. — Ну же, быстрее посторонись, — подгоняет, поскольку Тэ не особо торопится, обездвижено сидит и не дает Гуку свалить. — Куда ты бежишь? — На зов природы. На очень-очень срочный. Нелепая отговорка срабатывает и Чонгук наконец-то может вздохнуть полной грудью, выскальзывая в коридор и не разбирая дороги, слепо, на деревянных ногах, идти вперед, параллельно пытаясь разумом постичь сделанное и самое главное испытанное. По большому счету, его ужасало не случившееся, не собственный необдуманный поступок, а то кипящее в нем желание завершить начатое, удовлетворить взбудораженный интерес и таки познать вкус тэхёнового поцелуя. Чонгук приходит в себя, лишь очутившись посреди лестничной площадки, сам не соображая, когда успел выскочить за входные двери, ко всему прочему полуголым и необутым. Впрочем, это ничто, по сравнению с тем, каким обнаженным он ощущал себя в душе, отыскав-таки тот недостающий финальный пазл, в результате делающий картину целостной. Никогда прежде с такой ясностью Гук не принимал очевидное — он был влюблен. По-настоящему влюблен в Тэхёна. И вот что ему с этой правдой теперь делать?