Любить меня несложно, Просто обними меня крепче, как ты обнимаешь сейчас. Мы не знаем, что будет с нами дальше Но мне нравится то, что ничего не решено. Кого волнует то, что говорят другие? Мы не можем жить друг без друга, так в чём проблема? Мы можем вместе любить ещё больше. Jungkook — Only Then (cover)
Пространство танцзала заполняется звуками шумного дыхания, наполненного усталостью, когда доигрывает финальный бит взрывного трека «Fire», и наконец-то наступает долгожданный перерыв после многочасовой репетиции. Чонгук, не чувствуя ни рук ни ног, и не имея ни малейших сил на то, чтобы двинуться в сторону кулера с водой — восполнить запас жидкости в организме — с трудом добирается до ближайшей стены и сползает вниз, борясь с огромным желанием заснуть прямо так, сидя на твердом полу. Его жутко клонило в сон, неимоверно мучила жажда, в теле не осталось ни единого участка, который бы болезненно не ныл. Тем не менее, на уме, как и прежде, был один лишь Тэхён. Он вел себя так, словно ничего не было. Не было того поцелуя. Не было разговора в машине. Не было признания Чонгука. В общей сложности Тэ выглядел расслабленным и безмятежным — насколько Гук мог судить, неотрывно наблюдая за ним на протяжении всей дэнс-практики. Либо же, как нашептывала интуиция, тот просто мастерски актерствовал. Неужели это и есть его ответ на высказанные Чонгуком чувства? — вопрос, не дающий спокойствия. И по правде, Гук сам не знал, на что вообще рассчитывал. Он был настолько напуган собственным поступком и последующей на него реакцией Тэ, что всё остальное попросту пролетело мимо. А ведь он сразу запретил себе надеяться, не мечтать понапрасну, не доверять всем словам Юнги. Тогда почему так стало тоскливо на душе? Разве не должен он хотя бы радоваться, что Тэхён не отвернулся от него, не высмеял и не оттолкнул? Посчитал произошедший поцелуй не ужасным инцидентом, а вполне себе милым событием? Наверное, должен. Вот только Чонгук нисколько не рад, поскольку всего этого ему однозначно мало. Помимо того, изнутри всё еще жгла обида за молчанку Тэхёна и отыгранный им спектакль. Гук до сих пор не мог поверить, что тот всё знал о его чувствах, но скрывал это. Ах да, не знал, только догадывался. Маленькое уточнение, что в корне меняло дело, но лишь в понимании Тэхёна, потому как Чонгук не понимал этого. Пока длилась репетиция, и тело рефлекторно воспроизводило все элементы хоряги, его мозг в то же время работал в совершенно ином направлении. Он не прекращал копаться в памяти и прокручивать в уме все слова и действия Тэхёна, чтобы прояснить в голове хоть что-нибудь. Однако чем глубже зарывался в мысли, тем сильнее терялся в них. Беря во внимание прошлый опыт, он больше не мог полагаться на собственные умозаключения. Все выводы, которые он делал, в той или иной степени являлись ошибочными. И не существовало никаких гарантий, что то же самое не повторится вновь. Вот почему для того, чтобы собрать воедино все кусочки головоломки, ему необходимо было услышать правду от Тэхёна. Чонгук обводит глазами зал и находит его стоящим рядом с Хосоком в окружении команды парней, что работали с бантанами на подтанцовке в тех случаях, когда требовалось исполнить массовый синхронный танец. Гук некоторых из них даже в лицо не знал, не говоря уже об именах, чего не скажешь о Тэхёне, учитывая с какой легкостью и радушием он общался с ними. Не вызвало бы даже удивления, имейся в списке его контактов телефонный номер каждого из танцоров. Он стоял к ним слишком близко, улыбался слишком широко, светился слишком ярко. Чонгук мог поклясться, что видел ту золотистую пыльцу, которую он разбрасывал вокруг себя, и остальные слетались на неё как пчелы на мёд. По-другому в разы увеличившееся скопление народа вокруг него не объяснишь. Прекрасно осознавая, чем занимается, Чонгук поспешно отворачивается от угнетающего зрелища, после чего подтягивает колени ближе к груди, складывает поверх руки и обессиленно утыкается в них лбом. Только сейчас его осеняет, что Тэхён таким поведением попросту отказывает ему, не отшивает прямо, но отчетливо дает понять, что такого рода отношения для него неприемлемы. Что-то похожее он проделывал и в салоне машины — всячески пытался сгладить неприятную для себя ситуацию. Но если это правда, тогда зачем он заботился о нём? Зачем опекал и помогал? Зачем навязывался и лип к нему? Зачем утешал, обнимал, касался, где вздумается? Зачем сам провоцировал, если теперь отнекивается? Зачем?!.. Чонгук выбирается из чертогов разума, когда ощущает рядом с собой подозрительное шевеление. Отрываясь от рук, он приподнимает голову и, сквозь свесившиеся на глаза темные пряди волос, натыкается взглядом на лицо Джина с улыбкой чеширского кота, что заставляет внутренне сжаться и приготовиться к самому худшему. — До меня тут долетела главная сенсация дня, — произносит, пока умащивается около Гука. — Вы с Тэхёном в кои-то веки сдвинулись с мертвой точки. Уже клюете друг друга в губы, да? В уши мгновенно забивается заливистый смех и в правое плечо прилетает несильный шлепок. Чонгук знает, что это бесполезно, но все равно наивно просит, откидываясь спиной на стену: — Хён, даже не начинай. — Эй, что не так-то? — тут же возмущается Джин, снова бахая его ладонью, но уже по предплечью. — Почему я не могу порадоваться за своих младшеньких? Я, между прочим, уже было перестал верить, что этот день вообще когда-либо настанет. И что за унылый настрой? Почему я счастлив больше тебя? — Вот именно, откуда столько счастья, — выпаливает Гук, недоверчиво насупив брови. — В твоем спокойствии тоже нет никакого смысла. Что ты, что другие хёны, я, правда, не пойму, почему вы воспринимаете происходящее так, словно это в порядке вещей? На излишнюю чонгукову эмоциональность, Джин, удивленно округлив глаза, смешно подвис, по всей видимости, стараясь уловить суть претензии. Однако быстро опомнившись, снова расплывается в улыбке. — А ты чего ожидал? Потока гневной брани? Осуждения? Может, порки? О, или же публичной казни? — между смешками перечислял он, параллельно сканируя Чонгука любопытным взглядом. — Не знаю, — безразлично пожав плечами, отвечает Гук. — Но точно не восторга и одобрения. — Послушай, — через какое-то время вновь заговорил Джин с нетипичной в голосе твердостью, — я не часто бываю серьезным, это вредит моему имиджу, но сейчас тот самый редкий случай, когда я скажу серьезно, так что внимательно вникай, — поддался он вперед, значительно понижая тон. — В любви нет ничего постыдного. Люди не выбирают в кого и когда влюбляться. Это просто случается и всё. Нам лишь остается решить: принимать это чувство или нет. И глуп тот, кто от него отказывается, потому что какая разница — девушка это или парень, если с этим человеком тебе хорошо, если с ним ты хочешь быть. Уясни, отказываясь от чувств, никому хуже кроме себя не сделаешь. Да и таких жертв от тебя никто не требует. Поэтому если хочешь встречаться с Тэхёном — вперед, действуйте ребята. У меня в этом плане нет предрассудков. Скажу больше, я морально готовился к этому событию на протяжении пяти лет. — Пяти лет? — недоуменно уставился на него Чонгук, не совсем улавливая, о чём толковал хён. — Пять лет назад мы с Ви-хёном только познакомились. Мы же были еще детьми. — То-то же, — активно закивал Джин. — Я когда вас впервые вместе увидел — сразу что-то заподозрил. Помню, голос в моей голове не прекращал твердить: жди от этих шкодников проблем. Вы же, еще будучи трейни, вели себя как парочка неразлучников, постоянно таскались друг за дружкой: ищешь одного, автоматом находишь второго. Так что, думаю, в глубине души я уже тогда понимал, чем всё закончится. И чем дальше шло время, чем больше я за вами наблюдал, тем сильнее в этом убеждался. Поражен только, что вы двое так долго прозревали. Поэтому вау, Чонгук~а, — награждает его очередной порцией шлепков. И в целом он сделал это уже девять раз. Да, Гук считал. — Ты, правда, удивил меня. Вот уж не ожидал, что наш макнэ созреет первым. Я-то реально гадал, когда же Тэхён начнет действовать. Был целиком и полностью убежден, что он сам сделает первый шаг. — С чего бы ему делать первый шаг? — досадливо морщится Чонгук. — Я ему даже не нравлюсь…в смысле не как парень. То есть я хотел сказать… — неловко запинается, подбирая нужные слова, — не думаю, что он вообще интересуется парнями. — Погоди-ка, мы говорим об одном и том же Ким Тэхёне? Что-то ты меня слегка запутал, — Джин вылупился на Гука так, словно через глаза хотел заглянуть ему в мозг — посмотреть, как тот устроен, и чуть погодя, разочарованно покачав головой, выдыхает: — Айгу, я всё-таки переоценил твои интеллектуальные способности. Чонгук вопросительно взирает на хёна, и тот, всплеснув руками, моментально тянет улыбку от уха до уха. — Это что ж получается, ты полез к Тэхёну с поцелуем, думая, что он натурал? — и когда растерянность на лице Гука выдает его, Джин моментально взрывается смехом. — Вот умора! — вовсю веселится он. — Чонгук~а, ты либо глуп, либо бесстрашен. У меня из-за тебя теперь живот болит. Нельзя же столько смеяться. Нахмурившись, Чонгук стискивает между зубами нижнюю губу, нисколько не разделяя чужого веселья. Он старается постичь услышанное, но мысли в сумбуре разлетаются по черепной коробке, словно мячики от пинг-понга. Джин замечает его состояние, поэтому, видимо, сжалившись, прекращает ржать, и недолго молчит, что-то обдумывая, прежде чем негромко заговорить: — Ты когда-нибудь видел, чтобы Тэхён всерьез интересовался девушками? — ответа не ждет, мгновенно продолжает: — Лично я — ни разу. Я даже никогда не слышал, чтобы он говорил о девушках…ну как о девушках, сечёшь о чем я? Ему же ничего не стоит с ними познакомиться. Он общительный, компанейский, красивый…не такой как я, разумеется, но тоже ничего. Ни для кого не секрет, сколько у Тэхёна знакомств среди женских айдол-групп. Его телефон, должно быть, переполнен их номерами. Но он со всеми просто дружит. Вот кто так делает, а? Верно, тот, кто в девушках не заинтересован, потому что он из тех, кто нацелен на парней. Молча сидя и хлопая веками, Чонгук было открывает рот, чтобы выразить сомнения, но сразу же закрывает, не мешая Джину рассуждать дальше. — Тэхён же у нас помешанный на этих подкаченных мужских комплекциях, с панцирем на груди и плечах. Как видит — моментально залипает. Я впервые остро обратил на это внимание перед нашим первым появлением на MAMA. Он просиживал на всех репетициях Чимина и чуть слюни на него не пускал, пока тот готовился к своему перфомансу. Разве не помнишь, сколько он тогда маек на себе перервал? Чонгук помнил. Помнил ту церемонию награждения музыкальных премий. Помнил, как бантаны готовились к баттлу с группой Block.B. Чимин в то время был в превосходной форме, лучшей из всех мемберов, поэтому именно ему досталась возможность продемонстрировать обнаженку на сцене. Во время выступления он, танцуя, разрывал на себе одежду, и это действительно выглядело круто. Тоже присутствуя на всех репетициях, Чонгук, без всяких препирательств, честно признавал, что очень завидовал рельефному телу хёна. Однако еще больше он завидовал тому восхищенному взору, который бросал на него Тэхён. Кажется, как раз тогда Гук впервые призадумался заняться собственным телосложением. С небес на землю его возвращает голос Джина, не прекращающий накидывать аргументы: — Или думаешь, Тэхён просто так захаживает на твои тренировки в спортзале? Ага, как бы не так. Что ты там делаешь, кроме того, что громко дышишь, пыхтишь от натуги и обливаешься потом, при этом еще и наверняка находясь в полураздетом виде. Вот-вот, — скривившись, тычет он пальцем на Гука, встречая его ошарашенный взгляд, — а ему, как ценителю, такое определенно по вкусу. А еще… — заговорщицки зашептал, будто собираясь поведать всемирную тайну, — однажды я застукал его, читающим яой-мангу. Он быстро ее спрятал, но, клянусь, то была именно она, потому что, поверь, то, что там на картинке делали персонажи, крепкой юношеской дружбой никак не назовешь. У меня чуть глаза из орбит не выскочили… Как только в разуме начала оседать полученная информация, в которой, как ни крути, виднелась логика, Чонгук, захлестнутый нарастающими подозрениями, прекращает вслушиваться в болтовню Джина и мысленно переносится в иной разговор, произошедший с Тэхёном в ночь поцелуя. Тогда Гук не предал никакого значения его фразам, при теперешних обстоятельствах заигравшими новыми красками. — …Она для меня просто хороший друг. И я никогда не рассматривал её в ином ключе. — А кого-нибудь другого рассматривал? — Ты имеешь в виду девушек? — Ага. — Нет, не рассматривал. На поверхность тотчас всплыли и последующие слова Тэхёна: — …Наверное здорово просто гулять с любимым человеком, свободно посещать кафешки, парки развлечения, ходить в кино, а также касаться, обнимать и делать прочие вещи. Чонгук цепляется за слово «человек». Тэхён отчего-то всегда использовал именно такую формулировку. Даже то его откровенное заявление в преддебютные времена «Первый раз у меня будет только с правильным человеком». Он явно избегал конкретики, не уточнял, о ком шла речь — о девушках, или же парнях, давал право собеседнику самому решить. И Чонгук в силу своей наивности и простоты даже помыслить не мог, что вариантов могло быть два. Более того, Тэхён и впрямь частенько заскакивал на его тренировки в спортзале, большинство из которых Гук действительно проводил без футболки, поскольку так заниматься было намного удобнее, когда намокшая ткань не липнет и не сковывает движения. В то же самое время Тэ, смеша и дразня, крутился вокруг него, как надоедливый шмель. Бывало, он издавал восторженные возгласы, беспричинно нахваливал, игриво шутил, а бывало, щелкая Чонгука на камеру телефона, просил сделать лицо посексуальней. Несомненно, Чонгук наслаждался таким вниманием, но сконцентрированный на силовых нагрузках, совершенно не искал скрытое значение поведению Тэхёна и считал, что тот попросту над ним издевается. А что, если нет? Если принять на веру доводы Джина, докинуть до кучи свои домыслы и всё же допустить версию, что Тэхён «нацеленный на парней» — не это ли та причина, почему он никогда не встречался с девушками, не рассматривал их как потенциальных пассий, не чувствовал необходимости признаваться им в симпатии? Потому что его попросту никогда к ним не влекло? Тэ к ним абсолютно равнодушен? И именно в этом заключается причина того, почему он раньше отказывался смотреть с Гуком порно-ролики с участием девушек, говоря, что в них нет ничего интересного? Потому что всё это время его интересовали видео другого рода — с участием одних лишь парней? Невероятно! «Тэхён — гей?!» — огромным гулким гонгом зазвучало в голове. Что ни день, то новое, сбивающее с ног открытие, которое Чонгук еще не был в состоянии принять до конца, всё же оставляя мизерный шанс тому, что, возможно, ошибается. Хотя вот Джин в этом был полностью убежден. Юнги, судя по всему, тоже. Когда он сказал, что жизнь полна сюрпризов, он же имел в виду именно это? Намекал, но не сообщил прямо, видимо, предоставляя возможность Гуку додуматься самому, скорее всего, понимая, что на тот момент, он бы всё равно в это не поверил. Среди гущи танцоров, Чонгук снова находит взглядом Тэхёна, оглядывает его сверху донизу, пристально всматривается, будто пытаясь во внешнем облике отыскать нужные ему доказательства, которых естественно там не было. Однако, вместо этого он отмечает кое-что другое — Тэ вроде выглядел как прежде, и разом с тем совершенно иначе. Противоречивое, но явно иллюзорное ощущение, потому что не Тэхён изменился, он всегда был таким, это Чонгук стал смотреть на него по-другому, словно сняв розовые очки, впервые увидел его настоящим. Гуку хотелось прямо сейчас заглянуть ему в глаза, чтобы утвердиться в своей правоте, чтобы передать ему молчаливое послание «я знаю твой секрет». Вот только если Тэхён и услышал его мысленный призыв, он на него не откликнулся.***
Намджун что-то замышлял. Прийти к такому выводу было несложно, беря во внимание его вечно задумчивый вид и красноречивые взгляды, которыми он регулярно одаривал то Тэхёна, то Чонгука. И единственным сдерживающим фактором ото всех его коварных замыслов, являлся полностью забитый рабочий график, чему Гук, вне всякого сомнения, был рад. Меньше всего он хотел выяснять отношения с Тэхёном в присутствии всех мемберов. А это рано или поздно случится, если вся ситуация между ними так и будет находиться в подвешенном состоянии. Понимал бы еще это сам Тэхён. Ему, каким-то дивным образом, удавалось профессионально избегать Чонгука, при всём том, что он стабильно находился где-то поблизости, и Гук, лишь украдкой наблюдая за ним, уже был готов самостоятельно вручить ему статуэтку Оскара. В связи с проведением очередного концерта, они прибыли в Бангкок еще вчера, однако с самого вылета из Сеула Тэхён не покидал общество Чимина. Тот всё еще не мог оклематься после инцидента произошедшего на борту самолета: одна из сасэн-фанаток, намеренно купившая билет на совместный рейс с бантанами, преследовала его до самой уборной, при этом хватала за одежду и пыталась сделать фотографии. Стафф среагировал моментально, неприятную ситуацию быстро уладили, но тревожность из Чимина так никуда и не делась, поэтому Тэхён с тех пор постоянно околачивался рядом с ним. Надо заметить, экстремальные эпизоды с излишне назойливыми фанатами повторялись неоднократно, с ростом популярности и по мере продвижения азиатского тура группы, похожих инцидентов становилось всё больше и больше. И само собой, каждый из мемберов опасался сталкиваться напрямую с такого типа личностями, поскольку никогда не знаешь что у них на уме и на что они способны. В связи чем, для обеспечения полной безопасности ребят, агентству даже пришлось увеличить количество охраны вокруг них. Весь полет, пока Тэхён оказывал дружескую поддержку Чимину, Чонгук упорно пытался избавиться от въедливых размышлений, что впрочем, получалось катастрофически плохо. Сперва, намереваясь отвлечься, он, удобнее раскинувшись в кресле, собрался было поспать, но, закрыв глаза, стал осознавать, что через общую какофонию звуков, стал отчетливо различать один единственный голос: низкий, глубокий и бархатный, он обволакивал, заползал внутрь, проникал в самые отдаленные уголки души, и определенно мешал уснуть. Раздраженный, Гук потянулся за телефоном и наушниками, стараясь найти спасение в музыке, но и там потерпел неудачу. Каждый проигрываемый трек в его плейлисте был пронизан таким одиночеством, горечью и невыносимой тоской от неразделенной любви, что впору было выброситься из самолета, забыв прихватить с собой парашют. Злясь на ни в чём не повинный гаджет, он вырубил музыку и ненароком нажал на галерею, мгновенно натыкаясь взглядом на фотографии с изображением Тэхёна. Их было слишком много, ненормально много, будто Гук — маньяк преследующий свою жертву. Огромная коллекция снимков, которые Гук даже не осознавал когда делал, просто поддаваясь желанию сохранить каждый момент, проведенный с Тэ. От отчаянья он спрятал телефон подальше, и тут же из рюкзака выхватил свой блокнот и черную ручку: нет лучшего способа сбежать от реальности, чем погрузитсья в творчество. Но каково же было его удивление, когда листая заполненные страницы, он узнал на своих рисунках Тэхёна: его глаза, губы, брови, профиль, и самая примечательная особенность — его квадратная улыбка. Чонгук не был супер талантлив и на полную идентичность не претендовал, но здесь черным по белому был нарисован именно он. А ведь Тэ уже доводилось видеть эти «шедевры», он спрашивал о них и даже выдвигал теорию, что они посвящены самому Чонгуку. Какая нелепость! Видать опять прикидывался увальнем — в итоге заключил Гук. С чего вдруг ему рисовать самого себя во всех всевозможных ракурсах? Вот чем-чем, а нарциссизмом он точно не страдал. Следуя расписанию группы, будь то пресс-конференция или же очередное интервью, Чонгук не переставал поражаться, своей тупости и слепоте. Как он умудрился пропустить мимо глаз столько подсказок? Не заметить элементарных вещей? В упор не видеть очевидного? Тэхён же был буквально везде. За неопределенный промежуток времени, он сумел поселиться в его сердце, в его голове и душе, он пробрался в его сновидения, он заполнил собой всю память его телефона и даже страницы блокнота. Факт влюбленности виден на лицо. Почему это видели многие, но не сам Чонгук? Наверное потому, что ему было проще поверить в существование инопланетян, чем допустить мысль, что он воспылал любовью к парню. Хотя с одним инопланетянином он таки знаком, Тэхён явное тому подтверждение. И у Чонгука столько накопилось к нему вопросов. Они не прекращали донимать его разум даже на концертной площадке. Пока длилась репетиция рэп-лайна, Гук, чтобы не мешаться, ускользнул подальше от суеты и разместился на самом краю сцены. Совсем скоро арена Индор Стэдиум заполнится шумной толпой зрителей, повсюду засверкает море светящихся лайтстиков, и настанет время ярких впечатлений, радостных эмоций и полного погружения в безумную атмосферу выступлений, где не останется места для навязчивых размышлений. Пусть всего лишь и на пару часов — неважно, он нуждался в любой передышке. Чонгук выныривает из своих мыслей, когда перед его носом внезапно возникает высокий пластиковый стакан, наполненный темно-оранжевой жидкостью и вставленной внутрь прозрачной соломинкой, удерживаемый хорошо знакомой ему рукой с длинными пальцами и аккуратной формой ногтевых пластинок. Гук мгновенно узнает хозяина руки, но еще недолго тянет время, чтобы собраться с духом, прежде чем перекинуть взор на его лицо. — Глянь-ка, что я тебе принес, — сидя на корточках, улыбчиво произносит Тэхён. Чонгук на просьбу не реагирует, он тотчас сосредотачивается на шоколадных глазах напротив, тщательно всматривается, настойчиво выискивает в них нужные ему ответы, раз уж ему наконец-то предоставили такую возможность, и разом с тем подмечает, как они постепенно заполняются волнением. Видимо по этой причине Тэхён первым не выдерживает, прерывая безмолвную дуэль взглядов. — Это фруктовый фрэш, тут намешано всякого разного, — поясняет он, пока удобнее усаживается, скрещивая под собой ноги. — Но он, правда, вкусный. И отлично бодрит. Давай же, хоть попробуй. Не заставляй меня жалеть, что я притащил его сюда. Лицо Тэ приобретает комичное выражение, когда он, вытягивая губы уточкой, всасывает в себя воображаемый напиток, как бы зазывая Гука проделать то же самое, но уже с настоящим. Красовавшаяся на его голове темная бандана, удерживая передние пряди волос, подчеркивала высоту лба и открывала вид на призывно подрагивающие брови. Он не сдавался, терпеливо ждал, а еще слишком заметно храбрился. И Гук, вдоволь насладившись маленькой местью за последние дни игнора, сдается, забирает из его руки стакан, и через соломинку делает несколько глотков прохладной сладковатой жидкости. — Я ведь прав, вкусно же? — снова расплывается в улыбке Тэхён. — Неплохо, — констатирует Чонгук, неотрывно наблюдая за ним. Он не мог не поражаться той легкости, с которой Тэ менял маски, тем не менее, вестись на виртуозную игру определенно не собирался. То, что Тэхён, по всей вероятности, гей, поныне с трудом укладывалось в голове. Во время разговора с Джином, Чонгук всё же высказал свои сомнения, и тот недолго думая выдал: «Если хочешь убедиться — просто разденься перед ним», и тут же хитро подмигнув, добавил: «Полностью». Гук дурацкий совет не оценил, потому с каменной миной промолчал. И Джин, рассудив такую реакцию по-своему, после стал втирать ему о многочисленных методах соблазнения, от которых горели не только лицо и уши, но и подгорало терпение. На очередном взрыве смеха, он все же сорвался и сполна вернул Джину каждый полученный им ранее шлепок. На этом их общение пришлось закончить. Вот только слова советчика-извращенца таки въелись в его разум и теперь пошлыми картинками мелькали перед глазами. Чонгук заставляет себя прекратить пялиться на Тэхёна, и снова припадает к холодному напитку, в надежде, что это поможет притушить распаленное воображение. — Ты больше ничего не хочешь сказать мне? — решается спросить, когда тишина становится слишком давящей. — Ах, да, — моментально оживляется Тэхён, и, протянув руку, треплет волосы на макушке Гука, — я забыл сказать, каким милым ты сегодня выглядишь. Чонгук кидает на него настороженный взгляд, не в состоянии разобрать — он с ним флиртует или же попросту забивает баки, чтобы сбить с цели? Второй вариант кажется более реалистичным. — Я не это имел в виду, — тихо выдохнул Гук, отставляя в сторону полупустой стакан и набираясь смелости для продолжения. — Я думал, после всего произошедшего ты захочешь поговорить со мной. Захочешь сам рассказать мне…всё. Повторять свою ошибку дважды — посредством давления вытягивать Тэхёна на откровенность — Чонгук не собирался. Ему было крайне важно, чтобы он открылся перед ним сам: начиная рассказом о своих половых предпочтениях, и заканчивая правдой о своих чувствах. Что касалось второго, Гук все чаще раздумывал над тем, почему старшие хёны с одинаковой уверенностью утверждали, что Тэхён к нему что-то испытывает. Принять их убежденность за факт он не мог, хуже всего для него — кормиться самообманом. Осталось только сердце, живущее не в ладах с головой, переубедить. К тому же, будь это правдой, разве многое не упростилось бы между ними, теперь, когда все пути открыты? Тогда зачем Тэхён держится так отстраненно? Зачем продолжает играть в молчанку? И откуда в его глазах столько сожаления? О чём он может сожалеть? — Да ладно, неужели тебе и впрямь нечего сказать мне? — разочарованно усмехается Чонгук, не дождавшись от Тэхёна ни слова. — Сперва ты игнорируешь меня, потом объявляешься и приносишь это, — махнул головой на принесенный им стакан с фрэшем. — При этом улыбаешься, шутишь и ведешь себя, как ни в чем не бывало. А теперь снова молчишь. Тебе действительно необходимо быть таким? Я уже совсем перестал понимать тебя, хён. Чонгук всегда имел проблему с выражением чувств. Зачастую он чувствует слишком много, но говорит об этом слишком мало. Таким был его замкнутый характер, что здорово сказывался на поведении. До Тэхёна дела обстояли еще хуже, и только после встречи с ним, Гук начал постепенно меняться: чем сильнее они сближались, тем больше он раскрывался. Именно Тэ был тем, кто в основном повлиял на формирование его личности. Раньше Гук слепо следовал за ним, из-за безграничного доверия позволял ему вести себя вперед. Но теперь складывалось ощущение, словно они обменялись ролями, потому что, смотря на теперешнего Тэхёна, Чонгук отчетливо видел себя прошлого, такого же напуганного и потерянного. С чем связано его состояние Гук мог лишь предполагать, но он чувствовал за это ответственность. Более того, он чувствовал себя ответственным за Тэхёна, что как для макнэ, было для него в новинку. Ему хотелось заботиться о нём. Хотелось защищать его. Хотелось, удерживая за руку, вести его за собой. Хотелось помочь ему разрушить защитные барьеры. Стать для него тем, кто подтолкнет его вперед. В общем, делать всё то, что когда-то он делал для него. И если для этого, ему сперва необходимо научиться откровенно говорить о том, что творится у него внутри, он, переломав себя, сделает это. Пытаясь собраться с мыслями, Чонгук опускает взгляд с тэхёнового лица на шею, концентрируя внимание на бешено бьющейся жилке под тонкой кожей, и переводит дыхание, прежде чем начать: — Моя голова, хён, разрывается от переизбытка информации. И я никак не могу определить, где правда, а где вымысел, потому что ты ни на грамм мне в этом не помогаешь. Я настолько запутался, что уже совершенно не представляю во что мне верить. Разве это не ты призывал меня открыто говорить о своих чувствах? Утверждал, что в этом нет ничего плохого? А еще упрекал, что из меня приходится всё клещами выдергивать. Но теперь сам поступаешь так же, заставляешь вытягивать из тебя каждое слово. Твое молчание ранит меня. Я по сей день не в состоянии смириться с тем, что ты догадывался о моих чувствах, но скрывал это. Ведь ты мог со мной всё честно обсудить, у тебя для этого была куча возможностей… Или ты пытался? — осторожно предположил Гук, вновь встречаясь с глазами Тэ. — В отеле Лос-Анджелеса, перед тем как нам помешали, ты намеревался поговорить со мной об этом, верно? Или же… — рискует дальше развить догадку, сталкиваясь с изумлением в чертах напротив. — После возвращения из Каннама, когда ты перебрал с соджу во время празднования нашего камбэка. Перед тем как уснуть, ты проговорился, что тебе очень страшно…это тоже было связано со мной, да? Ему и словесного подтверждения не нужно было, чтобы прочесть правду в широко распахнутых глазах. — Вот, значит, как, — в конце концов, мрачно подытоживает Чонгук, и в попытке самоуспокоения бессознательно ведет языком по внутренней стороне щеки. — Тогда зачем ты утром притворился, будто ничего не помнишь? Тебе что, так сильно нравилось потешаться надо мной? Или нравилось проверять? Может, хоть с этим объяснишься? — Это не так, Чонгук~а, — медленно замотав головой, возразил Тэхён, и мельком глянув себе за спину, вновь обратился к Гуку. — Давай мы не будем делать этого здесь, а? Сейчас не самое подходящее время. — А когда? — тоном полным скептицизма полюбопытствовал Чонгук. — Когда ты в следующий раз найдешь подходящее время, чтобы поговорить со мной? Дай угадаю — никогда. Будешь и дальше избегать меня и делать вид, будто ничего не было. Тэхён вымученно роняет лицо в ладони, и с усилием трёт пальцами закрытые веки, лишь после этого приглушенно роняет: — Я просто хочу, чтобы всё стало как раньше. — Как раньше уже не будет, и ты это сам прекрасно знаешь, — уверенным и абсолютно ровным голосом произносит Чонгук, невзирая на то, что внутри заколотило от обиды. — И раз уж тебя полностью устраивало как было раньше, тогда тебе не следовало той ночью прикидываться спящим до самого финиша. Ты должен был остановить меня до того, как я пересек черту. Должен был предотвратить поцелуй. Но ты осознанно этого не сделал. А еще, перед этим тебе не следовало подводить меня к мысли, что тебя нисколько не привлекают девушки. Как и не следовало провоцировать меня своими поступками. Ты сам дал мне надежду, а теперь, испугавшись, попросту сбегаешь. — не желая затевать ссору, о которой точно пожалеет, Гук затыкается, лишь устало добавляет напоследок: — Мне надоело разговаривать со стеной. Из последних сил сдерживая готовые вырваться наружу болезненные эмоции, Чонгук принимается вставать, чтобы уйти, но в ту же секунду Тэхён хватает его за запястье и с тревожной просьбой тянет на себя: — Подожди, не уходи, Чонгук~а. И не успевает Гук еще ничего осознать, как оказывается в плену тесных объятий. Упираясь подбородком в плечо Тэ, он слышит его частое дыхание, вместе с тем ощущая, как быстро у него вздымается и опадает грудная клетка, он чувствует на своей спине его успокаивающие поглаживания, и, застыв до этого, словно восковая статуя, наконец-то расслабляется, теряя всю решимость на сопротивление. — Не злись, пожалуйста, — доносится почти шепотом, пока объятие становится еще крепче. — Только не на меня, ладно? Да и злость тебе совершенно не идет. Милым ты выглядишь намного красивее. — Мои чувства для тебя — шутка? — возмущенно спрашивает Чонгук, когда до него доходит смысл сказанного. — Конечно же, нет, — мигом отвечает Тэхён. — Они важны для меня… Всё, что касается тебя — важно для меня. Тогда почему он так поступает с ним? Почему сперва отталкивает, а после притягивает? Почему не говорит ему «Да», но и не говорит «Нет»? Почему не может добавить конкретики своим словам? Чего добивается, удерживая его? Чонгуку хочется узнать, однако все волнующие вопросы застревают в горле, когда он чувствует как Тэхён, утыкаясь ему в шею, оставляет на коже короткий теплый поцелуй, запускающий по телу крохотные разряды тока. Гук раскрывает глаза, не соображая, в какой момент успел закрыть их, и только собирается отстраниться от Тэ, как замечает направленное в их сторону многочисленное внимание всех тех, кто сейчас находился на площадке: концертного персонала, стаффа, даже собственных мемберов. Разная степень любопытства, недоумения, озадаченности — вот, что отражалось в окружающих лицах. Лица Намджуна и Юнги он намеренно упускает из виду, наперед зная, что найдет в них. Но его взор невольно задерживается на стоящем с другого края сцены менеджере Кан Сонуне. Никогда прежде Чонгук не видел на чужом лице столько отвращения. Оно не было направлено прямо на Гука, оно охватывало всю развернувшуюся перед ним сцену целиком — два парня, тесно прижатые друг к другу. Именно эта ситуация напоминает ему о том, о чем он на пару суток успел забыть: отношения между парнями — не норма. Любовь между представителями одного пола поймут не все. Если один взгляд вынуждает его ощущать себя неправильным, то что станет, будь их сотня? Тысяча? Еще больше? Любой выбор тянет за собой последствия. Чем придется пожертвовать выбирая? А если цена окажется чересчур высокой? Что, если это заденет не только его, но и близких ему людей? Принесет за собой разочарование? Разрушит все мечты? Сломает жизни? Никто не сможет дать ему верный ответ. В памяти неожиданно всплыли слова Юнги, о том, что только им с Тэхёном предстоит решить: остановиться на полпути или же дойти до самого конца. И с тех пор Чонгук впервые задается вопросом: «Пока всё между ними еще не успело зайти слишком далеко, может, стоит остановиться?».