***
Он входит в дом как раз в тот момент, когда лифт открывается, и из него буквально выпрыгивает Питер. С рюкзаком за плечами, в поношенных джинсах и футболке, со свисающими с воротника наушниками — Тони ни за что бы не догадался, что дающий указания Хэппи парень — сын известного миллиардера и владельца компании, встреть он его где-нибудь за пределами этого дома и без неустанного наблюдения охраны во главе с Хэппи. Питер легко улыбается, заметив его у самого входа, и чуть прибавляет шагу, вытанцовывая по дороге и щёлкая в воздухе в такт своему же ритму. Такая жизнерадостность в данных обстоятельствах — любимого виски в «Pop's» не оказалось, и ему пришлось взять газировку — только бесит Тони. — Я рад, что вы хотя бы здесь. — Улыбка растягивается шире, когда карие глаза обегают фигуру Старка, останавливаясь на затемнённых очках и жестяной банке в руке. — Я рад, что меня хотя бы пустили. — Тони кивком указывает на окно, в котором видны ворота с двумя охранниками. — Знаешь, иногда бывает полезно поставить в известность хоть кого-либо, помимо Счастливчика, что собираешься нанять нового телохранителя. — Любезность, как и эти очки, — тоже часть образа? — едко замечает Питер, смотря на Тони снизу вверх и щурясь словно от солнца, и поправляет съезжающий рюкзак. — Уж кого выбрал. А очки не сниму, даже не пытайся — сегодня я страшный и злой дядя. — Тони отпивает из банки и указывает на Питера пальцем. — Камуфляж? Косишь под обычного куинсского паренька? — Так просто не объяснишь, но в целом да. — Питер смущённо тупит взгляд, утыкаясь в чёрные кеды на ногах. — Вы за рулём? Нужно отогнать машину в паркинг или… — он замолкает на мгновение, поднимая искрящиеся радостью и ожиданием скорой победы карие глаза на Тони, — вы проделали такой путь не в самом лучшем состоянии ради банального «нет»? — Давай уже, где подписать, — бурчит Тони недовольно, не в настроении даже язвить. Лишь бы всё это поскорее закончилось. Питер улыбается шире, кивком подзывая Хэппи, и передаёт второй экземпляр договора и ручку Старку. Тот с «подержи, мелкий» всовывает газировку Питеру, на весу кое-как ставит корявую загогулину и отдаёт бумаги светящемуся от счастья юноше, а тот — Хэппи. — Ну что, хозяин или господин — как больше нравится? — Можно просто «мистер Паркер». — Питер возвращает банку Тони. — В общем, я уже опаздываю в школу. Меня отвезёт Хэппи. Я могу ведь уже на «ты» перейти? Замечательно. Так вот, ты оставайся здесь. Ознакомься с охранной системой дома, с планировкой и остальным персоналом. Пятница проведёт тебе экскурсию. — Да, сэр, — раздаётся сверху и отовсюду одновременно, и Тони с непривычки вздрагивает. — План экскурсии находится в обработке. Приблизительное время — два часа восемнадцать минут. Тони удивлённо вскидывает брови и сильно зажмуривается, имитируя, что вот-вот заплачет. Питер даже слышит какое-то жалобное сипение, но это только больше его смешит. — Развлекайтесь. — Питер хлопает Тони по плечу и, давясь смехом, уходит. Тони закатывает глаза и ругается сквозь зубы.***
Питер светится ярче рождественской ёлки. На губах играет глуповатая улыбка, глаза лихорадочно сверкают, и он уже и не помнит, когда в последний раз так радовался новому телохранителю. Питер уверен, что уж этот точно задержится дольше остальных. Все они скучные — амбалы, подбираемые отцом. Одинаковые, будто это и не люди вовсе, а огромные накачанные куклы, собранные по единому образцу. Молчаливые. Неживые. Питеру не нравился ни один из них. Да, они были надёжными, намного — отчего-то Питеру даже стыдно такое думать — надёжнее Тони, но неживые. Тони другой. Тони — сама жизнь, искра, свобода. Его ничего не пленит — даже контракт, и Питеру от этого становится страшно: что уйдёт, бросит, оставит в обществе искусственных лицемерных статуй, — он живёт как хочет и когда хочет. Питер ловит себя на мысли, что завидует. Хочет быть похожим. Местами он невыносим — выражаясь «местами», Питер думает о тех восьмидесяти процентах их общения, за которые Питеру уже хочется его убить, — Тони не из тех, кто будет прятаться за маской добродушия, и непременно выскажет всё, что считает нужным. Тони — то, что Питер отчаянно боится потерять, шагая по стопам отца, то, чего не хватает сейчас и уж точно не будет потом. Тони… — Пятница, слово из трёх букв: начинается на «н» и заканчивается «т». — Обнаружено одиннадцать вариантов. Хотите посмотреть весь список или перейти к экскурсии? — Да не нужна мне никакая экскурсия, дамочка! Я сказал тебе это… — три на семь, два, пять — тридцать три раза, и это тридцать четвёртый. Ты, часом, не блондинка? — Я рыжая. — Так и знал! — Да что они там?.. — Питер не договаривает и без стука входит в комнату, отведённую сегодня утром Тони. Через стену — его собственная — Питер настоял на этом, хотя отец и был против, чтобы прислуга, как и прочие работающие на семью лица, жила на одном этаже с ними, — и он даже не забежал оставить портфель, отвлёкшись на громкие голоса Тони и Пятницы. — Какого?.. — Ш-ш-ш, молчи, мелкий. Мал ещё, чтобы матами тут… Ну ты понял, в общем. — Тони лежит посреди кровати, вальяжно откинувшись на подушки и подперев голову рукой. В другой держит бутылку бренди больше для видимости — на дне тихо плещутся остатки алкоголя. Белоснежное одеяло с огромным пятном валяется у ног, вокруг — расставленные в определённой последовательности — Питеру, по крайне мере, так кажется — бутылки, изъятые из мини-бара. Одна — Питер узнаёт этикетку — Dalmore Sirius — любимого виски отца — пустая валяется поверх одеяла. В остальном комната выглядит как обычно, и Питер догадывается почему: траектория движения Тони состояла лишь из бара и кровати. Парень удивлённо хлопает глазами и сбрасывает тяжёлый рюкзак на пол — плечо ноет, и он сводит лопатки вместе, морщась от тягучей боли. — Ты один выпил две бутылки? — Нет, с Пятницей. Тони отвечает незамедлительно, словно готовился к вопросу, и делает глоток. Янтарной жидкости становится всё меньше, а взгляд Тони кажется всё более расфокусированным. Питер быстро преодолевает разделявшее их расстояние и одним движением выхватывает бутылку. Действия Тони заторможенные, и всё, на что он теперь способен, — это неодобрительно замычать и протестующе замахать руками. — Мелкий, отдай, пока я не встал, — угрожает он в пустоту. — Там остался всего глоточек! — жалобно тянет он, и сходство с капризным ребёнком, у которого отобрали любимую игрушку, достигает пика. — Вот что, мистер Старк, поднимайтесь и тащите свой пьяный зад за мной, — командует Питер с, казалось бы, несвойственной ему строгостью. Тони удивлённо смотрит на него, впервые за недолгие пять минут замечая, как парень возмущён и… разочарован? — А чем тебя мой зад не устраивает? Но Питер уже скрывается в другой комнате, и Тони приходится, бубня под нос что-то о несносных мальчишках-клиентах, плестись за ним. Звук стекающей воды доходит до него слишком поздно, и перед тем, как Тони осознает, что за комната находится внутри его собственной, его резко опрокидывают в ванну и обдают ледяной водой. — Блядь, Питер! — Тони перекрикивает и грохочущую в ушах воду, и звонкий смех Питера и порывается кое-как подняться, ухватившись за бортики, но поскальзывается и больно ударяется копчиком. Струя хлещет по плечам и спине, одежда в мгновение промокает, он буквально чувствует, как твердеет каждая клеточка тела от невообразимого холода. Алкоголь выветривается чуть ли не сразу, и Тони начинает жалеть о том, что не взял с собой пистолет. Пристрелил бы этого ржущего до ужаса бесящего малолетку — и дело с концом. Питер направляет струю выше, и вода пробирается под рубашку. Тони ужасно хочется вывернуть ему руку, но вместо этого он просто перехватывает тонкое запястье, наслаждаясь мгновенным видом перепуганного паренька, и резко, не давая времени даже опомниться, тянет на себя, не заботясь о том, как это будет выглядеть со стороны. Питер, тихо вскрикнув, валится на него, выпуская из рук шланг, и тот закатывается куда-то под колени Тони. Вода начинает хлестать по ногам, но Тони словно не замечает этого. Одной рукой он перехватывает запястья Питера, другой тянется к шлангу, но останавливается на полпути. — Мне продолжить? — с издевательской ухмылкой спрашивает он. — Тони, ты… ты… — Питер задыхается то ли от шока, то ли от смеха, сплёвывая воду, и Тони приходится сделать усилие над собой, чтобы самому не рассмеяться в голос. — Придурок, — выдыхает он и неожиданно улыбается. — Ты самый настоящий и неуравновешенный придурок. Тони обводит их переплетённые фигуры быстрым взглядом и думает о том, что бы подумал кто-нибудь из здешних, зайди он в данный момент в ванную. Неожиданно задаётся вопросом, что сказал бы Джарвис, застань он их в такой компрометирующей позе. Тони смеётся. Наплевав на мнение ещё не вошедших людей, на воду, бьющую в бок, на окоченелое тело, просто смеётся. И Питер подхватывает. Они выходят полностью мокрые и замёрзшие. Питер быстро — Тони слышит, как стучат его зубы, и ему совсем немного становится стыдно — отдаёт распоряжения Пятнице о горячем чае и пледах и валится на смятую кровать. Под ним быстро расползается огромное серое пятно. — Ну вот, а я так старательно напивался, — притворно-огорчённым тоном тянет Тони, и Питер лениво поднимает голову. — Нужно лишить тебя бара. — Не смей! — Ты сопьёшься! — Не сопьюсь. — Ещё как. — Нет. Питер обречённо стонет и переворачивается на живот, утыкаясь в подушку. Через секунду отрывает голову, брезгливо морщится и переворачивается обратно на спину. — Мокро, — жалобно тянет он, и Тони пожимает плечами, мол, «Сам виноват, нефиг было в ванную тянуть». — Пятница, ну где там? Я сейчас замёрзну совсем. — Он несильно хлопает ладонями по матрасу, разбрызгивая воду из натёкшей лужи. — Потерпите ещё немного, мистер Паркер. Р-137 только научился пользоваться электрическим чайником. — Дубина, — поясняет Питер, предугадывая возможный вопрос. Тони беззвучно кивает и направляется к шкафу. Открыв дверцы, быстро сбрасывает рубашку и роется в поисках чистой. Слышит тихий присвист Питера и, еле сдерживаясь от самодовольной ухмылки, почти физически ощущает, как парень пробегает глазами по торсу и спине. — Очуметь, Тони, я, конечно, знал, кого нанимаю, но... И давно тебе тридцать пять? — Тони непонимающе вскидывает брови. — Ну, знаешь, как в фильме про вампиров? «И давно тебе семнадцать?» Типа хорошо сохранился, всё такое. Ты ведь с Ирака, да?.. — Питер понимает, что самое время заткнуться, и смущённо опускает взгляд в пол. Тони расценивает это как конец «интеллектуального» монолога. — Ничего не понял, но это было интересно. — Тони натягивает майку как раз в тот момент, когда дверь открывается и на пороге появляется Дубина с подносом в металлической «руке» и огромными пледами. Питер первым делом набрасывается на дымящуюся кружку и вполне ожидаемо обжигает пальцы. Тони закатывает глаза, наблюдая за тем, как Питер пытается отпить горячий напиток и не обжечь при этом язык и горло, с выражением вселенской скуки на лице и думает, какой Питер ещё ребёнок. — Шубына, штой! — пережёвывая приготовленный Дубиной бутерброд, окликивает он собравшегося ретироваться робота, и каким-то чудом тот понимает его нечленораздельный лепет. — Шинеси мне офежду шушую. — Дубина чуть склоняет венчик зажимов вбок, словно в поклоне, и отправляется в соседнюю комнату. — Ну что, Тони, готов искупить свою вину? — Тони сдерживается от замечания, что Питер сам виноват, и смотрит на него почти скучающе. Питер предвкушающе улыбается в кружку, и Тони уже это не нравится. — Сейчас ты будешь учить меня стрелять.