Ты думаешь, можно сопротивляться любви? Поэтому вместо того, чтобы разлюбить его, я полюбил сильнее. Быть счастливым друг с другом хотя бы на миг — это уже прекрасно. Зачем себе накручивать?
© МунБай, дорама «Его история: Одержимый»
***
От лица Тина
Я стоял возле факультета Международных отношений и очень тихо переговаривался с Питом о ближайшей контрольной, когда мимо меня ураганчиком пронеслось что-то или кто-то, случайно задев меня так, что я едва не упал на землю, если бы меня вовремя не подхватил Пит. В глазах друга стоял такой шок, что ни словом сказать ни пером описать. Кажется, для него это тоже была сильная неожиданность, что он испугом лёгким отделался. Внутри меня всё кипело. Огонь злости полностью охватывал меня. Кто, чёрт возьми, носится между факультетами, будто в пятую точку ужалённый. Жить ему, что ли, надоело? Но эмоций я не показал, лишь недовольно поджал губы и поднялся с рук друга, приводя в порядок и его, и себя. Я оглянулся по сторонам, пытаясь понять, кто такой невоспитанный и увидел недалеко от нас лохматого мальчишку, который смеялся над непонятными манипуляциями Пона, кажется, того инженера, который выглядел чуть старше мальчишки, так звали. Меня вновь охватило пламя, только почему-то это не была ни злость, ни какая-то обида, а что-то иное, которое я так и не понял. Что же это такое, черт дери?! Казалось будто знал я этого мальчишку когда-то, не сейчас, а давно, будто в другом месте и при других обстоятельствах. Сначала я не осознал вовсе, что я хотел, чтобы этот мальчишка также смеялся мне, также смотрел на меня, а когда осознал, долго не мог понять, что это такое. Я этого не понимал, но зато понял другое: «Этот мальчишка будет мой.» Лишь голос Пита рядом помог прийти в себя, и я обернулся на друга. — Ты смотрел на Кана и Пона таким взглядом… — Пит сглотнул. -…мне стало не по себе. Кан. Это имя зазвенело в ушах, а где-то на краю сознания показалось до боли знакомым и приносило какое-то чувство странной печали, будто бы он дорог был мне, а я этого не знал. Я мотнул головой, и это наваждение пропало. Я взял друга за руку и утянул в сторону корпуса Международных отношений, пытаясь забыться или спрятать что-то внутри этого факультета так, чтобы не узнал никто.***
Ветер играл с переливающимися языками пламени. Кан сидел напротив него и бездумно смотрел на уже гаснувшее пламя. По щекам текли солёные слёзы, капая на иссушенную землю родного Таиланда. За спиной Кана сидел, как не странно, Тайп, не больно сжимая худые плечи мальчишки, что дрожали. Младший вспоминал все моменты прошлой жизни. Почему он её помнил, инженер не знал, но забывать не получалось. Он вспомнил, как они впервые познакомились с Тином, каким трудным был путь их отношений, как были они счастливы рука об руку друг с другом почти 10 лет, и последний момент, который разрушил всё. Именно его он и пытался забыть, но не мог. Старший вздыхал, пытаясь подарить ему опору и свою поддержку, но получалось плохо. Он не мог ничего поделать. — Послушай, — тихо прошептал Тайп ему на ухо, — твоё прошлое всегда будет принадлежать тебе, но не упусти данный шанс: он ведь будет последним. Кан уже давно понял, что Тайп всегда знает всё, этакая Ванга, поэтому промолчал на его слова. Может быть, он прав, и этот шанс нужен для чего-то. Но будет ли правильно вновь сблизится с его любимым или стоит сбежать от него подальше, чтобы вновь не стать жертвой его обмана? Он не знал, но и решать ничего не хотел. Всё в воле случая? Пускай. Если бы он тогда знал, какова будет воля этого случая…он бы ни за что не стал бы ждать её.***
От лица Кана
Утро встретило меня запахом дождя и лёгкой духотой. Ночью явно был дождь. Я подошёл к окну и распахнул его, убеждаясь в своих предположениях. Зелень сверкала под окном от капель ночного дождя. Странно, что она ещё не высохла, учитывая климатические условия Таиланда. Но да ладно, это вовсе не важно. Матери и Лэй уже не было дома: они уехали к бабушке, как и собирались на целых две недели, а меня оставили в городе и строго наказали, что пора бы взяться за ум и учиться. Я учился как мог, днями и свободными часами. Труды напрасны не были: мои оценки стали выше, и, грели душу офигевающий взгляд Пона, который затем вызывал насмешку, и хвалющие — Э и Тайпа. Однако сегодня у меня был выходной, и я, к своему удивлению, решил погулять с Гуччи. Лэй и мама накормили его перед отъездом, поэтому его сразу можно было вести гулять. Под радостный лай пса мы вышли на улицу, где я с улыбкой от уха до уха играл с ним. Гуччи я безумно любил, хоть он и был иногда вредной сволочью и противной скотиной. Во время игры я и не заметил, как мы добежали до парка, находящийся в опасной близости от дороги. Конечно, он был ограждён, чтобы обезопасить детишек, но если быть слишком невнимательным можно вполне убиться на дороге. Прямо рай для самоубийц, ага. Я так заигрался и задумался, что сам себе искусно создал подножку. Запутавшись в собственных ногах, я потерял равновесие и автоматически ухватился за рубашку ближайшего ко мне человека. Вместе с незнакомцем мы благополучно вылетели на дорогу, помяв своими телами кусты, которые в некоторых местах служили ограждениями. Запах дорогого кофе и знакомого, в прошлой жизни любимого парфюма защекотал нос. Я не успел ничего сообразить, как Тин оттолкнул меня подальше от дороги, а сам, не успев подняться, едва ли пришёл в себя, но услышал как скрипнули шины. Сделать он ничего не успел, машина задела его, а Мэттанан лишь закрыл глаза и больше не пошевелился. Адреналин забурлил в крови, забыв о страхе и обо всём на свете, я подбежал к нему и, сев рядом, взял на руки, которые тут же намокли от крови и испачкались в грязи. Гуччи с лаем пронёсся мимо меня и интенсивно начал облизывать лицо международника. Испуганный водитель буквально выскочил из машины и начал набирать номер врачей. Вскоре меня и пострадавшего Мэттанана отвезли в больницу, в которой я провел несколько дней, испуганный и потерянный.***
От лица Кана
В тот день я был абсолютно обессилен. Я сидел возле него уже много дней: почти не ел и почти не спал. Несколько раз заходили Э и Тайп: Э недовольно поджимал губы, а Тайп, лишь оглядев печальным взглядом меня, выводил его из палаты. Сегодня они тоже пришли. Тайп пытался накормить меня, а Э просто оглядывал. — Почему ты постоянно сидишь с ним? — спросил Э, в надежде, видимо, получить вменяемый ответ. — Я виноват. — тихо произнёс я, прикрыв глаза и отпуская голову. Э цокнул, а старший больно ткнул его в плечо, мол, что же ты пристал. — Зачем он спас меня? — посмотрел я на друзей в надежде, что они смогут ответить. — Может быть, ты действительно нравишься ему. — тихо произнёс Тайп. — И он привязан к тебе с тех самых пор. — Я не знаю. — к горлу подступил ком, на уголках глаз выступили слёзы. Хотелось кричать и плакать, но я не мог. Неожиданно тёплые пальцы слабо провели по рукам. Это прикосновение отрезвило и заставило прийти в себя. — Т-тин. — едва слышно произнёс я, посмотрев на лежащего на кровати международника. Его глаза чуть приоткрылись, и он тихо спросил: — Кто ты?***
Прошло уже много времени с тех пор, как Кан заботился о Тина: они вместе ходили в университет, трапезничали, ходили по магазинам и гулять, всё чаще их можно было увидеть вдвоём, улыбчивых, смеющихся и абсолютно счастливых. Сколько бы Кан не бежал от чувств прошлой жизни и нынешней, от них сбежать не получалось, но мальчишке нравилось ухаживать за ним. Не сколько от того, что он чувствовал себя виноватым, сколько ему это было безумно приятно. Сначала Тин пользовался виной, наивностью и добротой Кана ради собственной цели, сделать его своим и был удовлетворён собой и плевать ему было, что вообще чувствовал этот мальчишка. Но чем больше он проводил время с ним, тем больше росло желание того, чтобы так было всегда.***
Кан сидел за столом в саду рядом с домом и с интересом водил пальцами по пожелтевшим страницам книги. Чёрные строчки были немного потёрты, но все слова были понятными. — Хэй, Кан! — Тин окликнул инженера, сползая вниз по перилам. — Я кушать хочу, приготовь что-нибудь. Кан фыркнул и усмехнулся: — Ручки — ножки есть? Давай сам. — Но я же ещё не поправился. — жалостливо протянул Мэттанан. — Тебе жалко, что ли? — Ладно, пойдём. — засмеялся тот, поднимаясь со стула. — Уррры. — юноша утянул его за руку в дом. Мальчишка зашёл на кухню и заглянул в холодильник, откуда выудил овощи и рис. Пока он чистил овощи, Тин появился у порога с фартуками в руках. Сейчас он так хотел коснуться его. Просто так это не сделаешь, будет странно, а вот фартук станет его помощником. Секунды не прошло, как Мэттанан оказался за его спиной, будто бы случайно дыша Кану в шею, так Тин вдыхал…любимый?.. запах домашнего уюта и корицы. Руки международника невесомо прошлись по животу и спине, чтобы завязать фартук. Кан вздрогнул, замер и вовсе перестал дышать, боясь пошевелиться. Он вспоминал, как когда-то Тин делал также, специально, потому что просто хотел касаться. Ему стало неожиданно больно, захотелось вырваться из его объятий, но он не мог даже шевельнуться. Всё в этом мире застыло, были лишь его руки по всему телу, тёплое дыхание на плечах, шее, щеках и лёгкая, почти неощутимая дрожь. Стоящего позади Мэттанана эти прикосновения сводили с ума, останавливаться не хотелось даже на секунду, но нужно было. Если бы он продолжил, он бы совсем потерял остатки самообладания. В его голове билась мысль, что Кан только его и так…должно быть? Будто бы так было раньше…всегда? Ледяной Принц МК отстранился от него, придя в себя, пришёл в себя и Кан. Его сердце пропускало множество ударов, не хотело успокаиваться, но он медленно приводил себя в более-менее нормальное состояние. Как только это удалось, инженер, отойдя в сторону, начал резать овощи, пытаясь до конца привести себя в порядок.***
Кан только что вышел в магазин, а Тин сидел на диване и читал книгу. Но он совершенно не мог понять смысл читаемого текста, потому что в его голове в любой момент всплывало счастливое лицо Кана. Как же ему хотелось, чтобы он вот так улыбался только ему. Неожиданно в дверь постучали. Стук заставил Мэттанана вздрогнуть, отбросить мысли и подняться. Кто же это мог быть? Кан бы точно не стал стучаться. Международник поднялся и, не став спрашивать, кто там, распахнул дверь. На пороге стояла Юи. Волосы девушки были собраны в высокий хвост, а глаза выражали недовольство. — И сколько ты ещё будешь скрывать от него правду?! — зашипела на него девушка прямо с порога, невежливо отталкивая его от выхода и заходя. Тин растерялся и сначала непонимающе поглядел на девушку, а затем понял, что она имела в виду. На самом деле, он действительно согрешил и обманул Кана. Памяти Мэттанан не терял, лишь хотел воспользоваться добродушием и виной инженера ради того, чтобы привязать к себе. — Я хотел… — Что ты хотел? — раздался голос со стороны двери. В нём было столько яда и злобы. Его хозяин пылал от ненависти. К несчастью для говорящих, Кан пришёл тогда, когда в его дом ворвалась Юи и слышал всё с самого начала. — Так значит ты обманул меня, да? — глаза Кана полыхали от ярости. Тин, видно, всегда был таким, что в прошлой жизни, что в этой. Ублюдок. — К-Кан! — международник предпринял попытку окликнуть его, но не успел, младший убежал. Ему удалось поймать его за руку, но её грубо вырвали и побежали дальше. По щекам Кана текли слёзы, падая на футболку, на землю, разбрызгиваясь по сторонам. Он падал несколько раз, больно отбивая колени, но дороги не разбирал. Злость, ненависть, отчаяние смешались в его груди, сердце стучало в ушах так сильно, что остальное услышать можно было едва ли. — Кан! — едва Мэттанан успел утянуть инженера подальше от дороги, в свои объятия. — Ты же должен остерегаться машин! — испуганно воскликнул международник. В груди его тоже стучало сердце. Казалось ему, что машина бы стала для Кана самой последней в жизни. Его охватило странное чувство дежавю. — Пусти меня. — вырвался из его объятий Кан, убегая прочь. Ледяной Пᴘинц МК не растерялся и побежал за ним дальше. Так они добежали до дома инженера, в котором Тин прижал его к стене и грубо поцеловал. Внутри всё полыхало не только от страха, но и ненависти. Кан не смеет уходить от него. Он принадлежит ему…всегда принадлежал и теперь будет. Поцелуй был жесток, груб, больше походил на укус или наказание. Кан сначала растерялся, а затем силой оттолкнул от себя Тина. — Ты принадлежишь мне. Ты был и будешь моим. — зашипел Мэттанан в его губы, чтобы потом снова припечатать чужие губы своими, пока не ушли, не убежали, не оттолкнули. Это длилось недолго, инженер вырвался и убежал, но, запутавшись в своих ногах, упал на кровать спиной, следом упал и Принц МК на него, нависнув. Кан предпринял попытку вырваться, но ему не позволили, вновь взяли его губы, целуя ещё жёстче, грубее, едва ли инженер успел что-то пикнуть. — Запомни, я только что спас тебя. С этого момента ты, твоё сердце, твоё тело: — это всё моё. — зашипели ему в самые губы, которые даже опухли от столь сильного напора. — Ты сошёл с ума? — тихо произнёс Кан, всхлипывая от бессилия и боли. Губы не только опухли и покраснели, но ещё и саднили. — Да, я сошёл с ума. — Тин уже сам трясся от нарастающей истерики. Казалось ему, что если сейчас он отпустит Кана, он никогда больше не увидит его. Это будет его и только его ошибкой. Будто бы это последний шанс исправить всё. — Мы заботились друг о друге, — вырывалось из Мэттанана вместе со всхлипыми, — мы были рядом. Это было так прекрасно. Ты не можешь оставить меня сейчас. Я н е х о ч у этого. Я не знаю, почему. Кажется словно я одержим тобой, словно то, что происходило с нами, так и должно было быть. Я так боялся…боялся, что ты оставишь меня, когда я раскрою свой обман. Я не мог представить свою жизнь без тебя. Я бы не пережил. — его трясло, международника с головой накрывала истерика. Тин опустился губами к шее Кана, грубо и больно кусая, вырывая из него всхлип. Укусы были косые, некоторые не попадали по коже, ведь его трясло, но это не отменяло ни боли, ни грубости, скорее, делало их сильнее. — Если ты не будешь моим, я до смерти тебя закусаю, и ты будешь ничьим. Кан слушал каждое его слово, впитывал в себя его прикосновения и неожиданно понимал, что верит ему, что не хочет его отпускать, хочет быть только с ним. Пускай однажды он погиб из-за него, но от этого не стал любить его слабее или вовсе не любить. Пускай он переродился, пускай Тин обманул его уже дважды, но ничего не изменилось. Он всё ещё любил. — Я всё ещё люблю тебя, хоть ты и ублюдок, Ледяной Принц. — слова звучали твёрдо, в них не было ни единого сомнения. — Я тоже тебя люблю. — Тин перестал мучить его и с непресущей ему нежностью его поцеловал.