На опушке

Киллиан уже не первый раз рассказывает детям историю и двух братьях, которых бросил отец. История тронула до глубины души принца и прядильщика, которые были этим заинтересованы. — Эта история что-то значит для тебя? — однажды спросил его Дэвид. Они сидели тогда все рядом с детьми — дело близилось к вечеру. Джонс печально усмехнулся. — Для меня? Нет. Это всего лишь история моей жизни. Дэвид и Румпель сочувственно взглянули на пирата. Принц потихоньку узнавал его здесь, а прядильщик думал, что хоть немного, но знал Киллиана — на деле оказалось, что не знает его совсем. — Да. Отец бросил, брат погиб. — пробормотал Джонс. — И ты состоял на королевской службе? — задал вопрос Румпель. — Что, не тяну на лейтенанта? — хмыкнул он. — Нет. Слабо верится, что ты соблюдал сухой закон. — беззлобно улыбнулся Дэвид, легонько навалившись на пирата. Обстановку удалось более-менее разрядить. — Слушай, Крокодил, давно хотел спросить: откуда у тебя хромота? — Мила разве не рассказывала? — Обмолвилась как-то раз, что ты не сражался, что должен был героически погибнуть. Но не всё так, верно? — Джонс спрашивал об этом ласково. — Ты вошёл в таверну, что была полна чужих людей, драки и выпивки. Я представлял тебя чуть иначе. Ты… произвёл на меня впечатление. Румпель, казалось, смутился от таких слов, но рассказал, как сам повредил своё колено, ради сына. И теперь с волнением ожидал их реакции. Ответом ему была тишина, и потому он добавил, чуть наклонив голову так, что несколько прядей упали на лоб: — Я и сам понимаю, что струсил. Что сбежал… — Нет! — резко перебил Киллиан (Удивительно, что дети не проснулись от такого внезапного возгласа). Румпель и Дэвид повернули голову к Джонсу. — Нет. Крокодил, это не трусость. Это наивность. Ты явно не ожидал, что из себя представляет война. — усмехнулся пират. — С другой стороны, откуда это знать простому крестьянину? — Верно. — согласился с ним Дэвид. — Я и узнал это лишь в момент, когда пришлось убить дракона. — И, наверно, любой из нас на твоём месте поверил бы провидице. — Да. И, может, я не прав, но и для того, чтобы раздробить себе ногу, тоже нужно мужество. — И, разве это война? Если я правильно понял, герцог наслаждался этим — ему не воины и не защита была нужна. А простое пушечное мясо. Огров войском не победить. Нужна была магия, и ваш герцог наверняка это знал. Короче, ты правильно поступил, что сбежал. — Я тоже так думаю. — поддержал Дэвид. Они оба обняли Румпеля за плечи, легонько хлопнув его по спине.

***

Пока Румпель сидит с детьми — мужчины только их уложили — Киллиан и Дэвид отправились на прогулку. Принц повёл пирата к берегу моря, полагая, что Джонсу будет приятно видеть морской прибой. Но Киллиан, вместо этого, нервно сжал кулаки. — С тобой всё в порядке? — осторожно поинтересовался Дэвид. По щеке пирата скатилась одинокая слеза, губы скривились в горькой усмешке. — Дэйв, приятель, я знаю, что ты хотел порадовать меня, но… — Джонс сдавленно зарычал. — Море столько лет было моим домом. А теперь мне приходится ползать тут! Заставить моряка ходить по суше — всё равно, что сломать птице крылья, принудив её ковылять по земле… Дэвид не ожидал от него такой реакции, и обнял пирата сзади. — А если воспринимать это, как вынужденный переезд? — Тоска по дому всё равно остаётся. — объяснил Джонс. Принц кивнул, соглашаясь с ним, и целуя в волосы. — Давай так. Подожди, пока подрастут дети. У нас будет достаточно денег, чтобы купить лодку или корабль. И двинем мы впятером, куда подальше отсюда, м? Возможно, Дэвид прав. Общими усилиями ферма процветает. Десяток овец обитают в починенном загоне, принц вместе с пиратом построили курятник, где всего несколько кур и петухов, но начало положено. За хижиной они втроём разбили огород, купили повозку и пару лошадей для удобства. — Киллиан, мы хоть и не твоя банда, но мы — семья. Джонс усмехнулся, вспомнив, что на днях Бэй назвал его «дядя Джонс». Боже, да он радовался наверно даже больше, чем когда Бэй произнёс «папа», адресованное Румпелю. — Да, приятель. Вы — моя семья. Возможно, Лиам хотел для меня этого. Чтобы я встретил вас. Но, я согласен с ним, и не жалею об этом. — А море… видимо, это небольшая плата за счастье. Но не более. И мы его тебе вернём!

***

Эмме уже два. Дэвид, глядя на неё, еле сдерживает слёзы, видя в дочери Белоснежку. Киллиан и Румпель этого не понимают — они знают, как выглядит Белоснежка, но Эмма больше похожа на отца. Но всё равно, оба мужчины обнимают его. Джонс знает, как же сильно принцу хочется вернуться во дворец, узнать, как там его любимая. Вот только Дэвид знает, что если он туда пойдёт, то не сможет уйти и снова бросить её. Румпель слышал о храбрости принца Дэвида, думал, что он никогда не плачет — он сильный. А сейчас прядильщик и пират успокаивают пастуха, пока дети не видят, сидя вместе в другой комнате. Дэвид рассказывает Эмме сказку о беглой принцессе — их со Снежкой историю любви. И снова плачет. — Папа, тебе плохо? — спрашивает девочка. — Нет, дочка. — принц смахнул слёзы. — Эту сказку мне рассказывала твоя бабушка. Я очень по ней скучаю.