do you recall, not long ago we would walk on the sidewalk innocent, remember? all we did was care for each other but the night was warm we were bold and young all around the wind blows we would only hold on to let go Lean On — Major Lazer
2008
— Рей, поди посмотри эти буклеты, — голос Леи доносится из столовой в гостиную, где они с Беном смотрят «Классный мюзикл». Рей смотрит на Бена, а он лишь пожимает плечами, слишком поглощённый Троем Болтоном, чтобы обращать на неё внимание. Рей закатывает глаза. Бен всё твердил Хаксу, что ему плевать на «Классный мюзикл» и он никогда не станет его смотреть. Само собой, Рей его вынудила. Само собой, ему понравилось. Вздохнув, Рей встаёт со своего кресла и шагает в столовую. Здесь больше окон; поздним весенним вечером светло, и Рей приходится щуриться. — Что за буклеты? — Про летний лагерь. — Лагерь? Я никогда не была в лагере. — Знаю, — улыбается Лея. Каждый год первую половину лета Рей проводила у Соло, а вторую — дома, в Аризоне, посещая дневные занятия, вроде живописи или лепки, но в основном просто зависая у бассейна и проводя время со своим отцом и друзьями, прежде чем вернуться в школу. Разве Бен не занимается тем же самым? — Лагерь Бена только для мальчиков, — просматривая бумаги, говорит Лея. У Рей уходит секунда, чтобы уловить суть. — Нет, — отступая назад, говорит она. — Нет, пожалуйста, я... Я просто хочу остаться с Беном. — С шести лет Бен посещает свой лагерь, и менять это никто не собирается. Они знают, как с ним справляться. Глядя на Лею, Рей моргает. Глубоко в животе скручивается узел. — Что происходит? — с порога спрашивает Бен. — Мы пытаемся выбрать для Рей летний лагерь. Лея произносит это так легко, совсем небрежно, из-за чего Рей в шоке отступает назад. Лее должно быть известно, как именно её слова повлияют на Бена, ведь она только что видела реакцию Рей на них. — А мы не можем отправиться куда-нибудь вместе? — спрашивает Бен. — В этом году я даже не хочу возвращаться в лагерь, это же детский сад. — Тебе двенадцать, и ты ребёнок. — Пожалуйста, — шепчет Рей, и голос её дрожит. Если она будет вдали от Бена, от единственного, кто скрашивает её горе и боль — что-то внутри неё сломается. Это очень, очень важно. — Лея я... Я не смогу. Пожалуйста, не заставляйте меня уезжать от него... Я спать не могу, и я... Я скучаю по папе... Я ужасно скучаю по папе. Рей растворяется в слезах. И это не для вида — это настоящие слёзы — но обычно Рей скрывала их, держала от Леи как можно дальше. — Мам, пожалуйста, — обезумев, просит Бен. — Я... Я позвоню бабушке Пэдди, — явно немного потрясённая, говорит Лея. Она никогда не видела Рей такой, вероятно, предполагая, что та, словно чемпион, справляется с этими ужасными чувствами. А теперь её мысли, вероятно, возвращаются к счетам за терапию. Лея выходит из столовой, чтобы позвонить своей матери, и Бен тянется к Рей. — Всё хорошо, — шепчет он. Подняв голову, Рей улыбается и вытирает нос. — Теперь-то точно, — она громко шмыгает носом. — Всегда пожалуйста. Бросив взгляд на дверь, Бен смеётся сквозь слёзы. — Ты гений! Неуверенно стоя на ногах, Рей пожимает плечами. О своих чувствах она не соврала: она просто умело скрывала их, раздавая окружающим по чайной ложке. Теперь же это скорее походило на переполненную чашу. Она устала. — Досмотрим фильм? Кивнув, Бен следует за ней в гостиную, где они опускаются в кресла-мешки и нажимают кнопку воспроизведения на видике.~
Бабуля Пэдди в восторге от того, что они хотят провести лето у неё. Она предлагает оставить их у себя на все каникулы, и Лея в восторге от этого. У их бабушки дом у озера в Вашингтоне, четыре акра леса и три — сельскохозяйственных угодий, и вид на каскадный горный хребет. Здесь очень красиво, и Рей не приезжала сюда уже много лет, поэтому всё кажется очень незнакомым и знакомым одновременно. Запах — это то, что поражает её в первую очередь. Её окружает запах бабули, и она снова чувствует себя пятилетней девчонкой, которая засыпает, уткнувшись лицом в диванные подушки. Их родители выросли не здесь. Бабуля Пэдди переехала сюда за несколько лет до их с Беном рождения, и этот дом поменьше, чем тот, в котором она растила близнецов, но всё же достаточно большой, чтобы в нём могла собираться семья в полном составе. У Бена и Рей отдельные спальни, которые соединены ванной комнатой. Потолки в спальнях скошены, и угол достаточно резок, поэтому Рей приходится согнуться, чтобы добраться до дальних углов комнаты. Здесь сплошное тёмное дерево; краска светлая, а окна выходят на лес за домом. Здесь тихо, спокойно, в каком-то смысле, и Рей не совсем понимает, что это значит. Бросив свои сумки наверху, они несутся обратно на кухню, где бабуля Пэдди готовит лимонад и хот-доги. — Я вытряхнула все настольные игры, которые смогла найти, и купила парочку новых, но если начнёте сходить с ума, в подвале есть телевизор. Бен и Рей тихонько смеются, когда бабуля вручает им по стаканчику лимонада. — Но мне хочется, чтобы вы чаще гуляли! Знаю, что в лагере ты бегал каждый день, Бен. Я не могу отправить тебя обратно к твоей матери бледного и ослабшего, с расплавленным от телевизора мозгом. Договорились? — Договорились, — говорит Бен. — Честно говоря, мы любим гулять, бабуль, так что заставлять даже не придётся. — Отлично. Это самое прекрасное место в мире, и вам следует наслаждаться им, пока есть возможность, — с улыбкой она ставит перед ними тарелку с хот-догами. — Я так рада, что вы здесь.~
Бен и Рей в самом деле обожают находиться на улице. Пока бабуля Пэдди дома, а они с ног до головы намазаны солнцезащитным кремом, Рей и Бен считаются достаточно взрослыми, чтобы плавать в озере без присмотра взрослых. Чаще всего они отдыхают, лежа в воде на надувных кругах и держа в руках лимонад, который приносят с собой в больших стаканах с соломинками. На Бене так много солнцезащитного крема, что его кожа выглядит белой, словно бумага, а солнце отражается от него там, где он лежит на своём круге. Они мирно плавают, оба в солнечных очках. — Здесь намного круче, чем в лагере, — говорит Бен, и Рей чувствует, как он спокоен и расслаблен. Ей кажется, что сейчас он спокойнее всего с тех пор, как она переехала к ним. — Держу пари, в лагере было бы прикольно, если бы я могла отправиться туда с тобой. — Да, наверное. Но здесь всё равно лучше. В лагере куча правил, и поют постоянно. От воспоминаний лицо Бена морщится. — А ты, небось, прекрасно поёшь, — смеётся Рей. Громко и фальшиво Бен начинает петь лагерную песенку. — О, МЫ УМЕЕМ ВЕСЕЛИТЬСЯ, МЫ ЗНАЕМ, КАК ХОРОШО ПОД СОЛНЦЕМ ЖИТЬ, В ЛАГЕРЕ ВИХОКЕН МЫ ВСЕ КРИЧИМ, МЫЫЫЫЫ УМЕЕМ ВЕСЕЛИТЬСЯ. Рей смеётся так сильно, что начинает задыхаться. Суча ногами, она брызжет в Бена водой, пока он не прекращает. — Ладно! Поняла, лагерные песни прямо как пытка натуральная! — Вроде того. Единственная хорошая часть лета заключалась во встречах с тобой. Рей улыбается. Что-то тёплое, похожее на солнышко, обжигает её изнутри. Ощущение правильности. Здесь ей самое место.~
Бабуля Пэдди купила им по велику. В середине лета Бену приходится поднять свою сидушку, когда он за ночь вырастает на три дюйма, официально обогнав в росте Рей. Они ездят в небольшой городок, где есть магазинчик с мороженым и небольшой кинотеатр, в котором показывают старые фильмы. Они смотрят «Касабланку» и «Звёздный путь IV: Путешествие домой», а на «Криминальное чтиво» их не пускают. — Детям вход воспрещён, — и парень, который говорит им это, выглядит максимум года на три старше них. Бен бесится, но Рей говорит, что они могут взять фильм напрокат, и что, возможно, бабуля Пэдди не заметит, что там рейтинг R. Они отправляются в город почти каждый день, обычно по утрам, чтобы купить смузи и просто поглазеть на людей. К обеду они всегда возвращаются домой, и в конце дня отправляются либо купаться, либо рыбачить. А редкие дождливые деньки они проводят за просмотром фильмов в подвале, в котором сумрачно и пахнет нафталином. Здесь сильнее всего в доме пахнет бабушкой, даже больше, чем сама бабушка. Как-то раз они заказывают пиццу, но обычно бабуля готовит им огромные вкусные блюда, типа мясного рулета и картофельного пюре или лазаньи, или альфредо с курицей. Они читают, как правило, на крыльце, обычно после обеда. У них есть список литературы на лето, над которым они работают вместе. Либо Бен читает ей вслух, либо Рей читает ему. Таким образом они могут обсудить книгу. Однажды, слушая, как голос Бена ломается на «Изгоях», Рей понимает, что ей больше никогда не придётся беспокоиться, что она останется в полном одиночестве. До тех пор, пока Бен тоже не умрёт. Мысль резкая. Рей придвигается к нему ближе — они сидят на качелях, что стоят на крыльце. На дворе тепло, но их ноги укрыты пледом. Рей кладёт голову Бену на плечо, но он отмахивается от неё; поглощённый книгой, он не ведает о её мрачных мыслях. Она почти его не слушает, просто возится с потёртой ниткой на краю пледа и пытается не зареветь.~
Четвёртого июля Рей замечает, что Бен стал выше. Бабуля Пэдди ведёт их в город на парад, где покупает им фруктовое мороженое и хлопушки. Бену видно, что происходит поверх толпы, а Рей — нет, и ей приходится взглянуть на него как следует. Он вытянулся, из-за чего его плечи, запястья, пальцы и щёки выглядят резче. Из-за этого и нос его тоже кажется больше. К обеду они идут домой и плавают в течение нескольких часов, прежде чем вернуться в город, чтобы после наступления темноты поглазеть на фейерверки. Большинство людей живут слишком далеко от центра города, чтобы увидеть салют из дома, и бабуля Пэдди бросает на них строгий и недоверчивый взгляд, когда они спрашивают разрешения взорвать фейерверк самостоятельно. И всё же им весело. Люди вокруг устраивают барбекю, а они держат бенгальские огни и кушают мороженое. Фейерверки громкие и просто огромные, и они оба визжат от восторга. После долгого дня они возвращаются домой, валясь с ног от усталости. — Можно я посплю с тобой? — спрашивает Рей. Их кровати здесь не такие большие, как дома, но Рей и так провела половину ночей у Бена под боком. — Да, только душ прими. Ты воняешь, — зайдя в дом, Бен отвлекается на поиски книги, которую читает. Рей корчит ему рожицу, но всё равно идёт в душ. После неё Бен и сам моется, так что она сворачивается калачиком в его постели, зачесав мокрые волосы наверх, чтобы не намочить подушку. Бен моется дольше, чем она, и когда он забирается в постель, Рей уже почти спит. Есть у них строгое правило — не касаться друг друга в постели, в противном случае они станут бороться за лишнее пространство или начнут щекотать друг друга, пока кого-то не разбудят. Это не проблема в их двуспальных кроватях дома, но здесь им приходится тесниться по краям матраса, перекатившись на бок лицом друг к другу. Бен зажигает между ними фонарик. Его волосы тоже влажные, и из-за падающего света он на скелет похож. — Ты устала? — шепчет он. Сонно моргая, Рей кивает. — Немножко. А что? — Не хочу возвращаться домой. От его слов Рей сразу же просыпается. Как и Бен, она подпирает голову локтем. — Хочешь здесь остаться? Сглотнув, Бен кивает. — Но только если ты тоже останешься, — быстро добавляет он. Она видит в его глазах ужас и чувствует, как мысль о разлуке пронзает собственные разум и сердце. — А как же твои родители? — Ты правда думаешь, что они будут по мне скучать? По тебе — вероятно. И я их понимаю, кто угодно будет по тебе скучать. Но моя мама... скучать по мне она не станет. Отец ещё может быть, но думаю, он переживёт. Вздрогнув от слов Бена, Рей качает головой. Мысль об этом приятна: бесконечное лето, бесконечные солнечные деньки на озере, чтение, еда, игры. Но это не реальная жизнь. — Они нам не позволят, — говорит она. С минуту Бен молчит. — Я знаю, — вздохнув, отвечает он. — Но мечтать не вредно. Прикусив губу, он смотрит на Рей. — К тому же, всё не так плохо, пока ты рядом. Раньше я постоянно чувствовал одиночество, а сейчас... — он пожимает плечами. — Практически никогда. Рей решительно кивает. Она точно знает, что чувствует Бен. — Знаю. И я тоже. Они замолкают. Кажется всего несколько минут назад Рей умирала от усталости, но сейчас она чувствует, словно гудит от энергии. А Бен, кажется, успокоился. — Спокойной ночи, Рей, — говорит он и выключает фонарик.~
— Вы напоминаете мне своих родителей. Такое ощущение, словно у меня снова появились близнецы, — бабуля Пэдди говорит им это, пока они в столовой едят яйца с картошкой. — В вашем возрасте они были невероятно близки, как и вы двое. Это успокаивает Рей — мысль о том, что они все связаны: она, Бен, бабуля Пэдди, тётя Лея и её папа — словно он до сих пор здесь, присутствует с ними рядом. Это их последний день у бабули, и всё утро Бен нетипично молчалив. Он напряжён, и ей хочется заскрежетать зубами. — Мне было очень приятно провести с вами всё лето. Время летит так быстро — вы ещё не понимаете, но скоро узнаете. Моргнуть не успеете, а всё это окажется в далёком прошлом. Рей думает, что понимает, о чём говорит бабуля. Её собственные воспоминания о жизни с отцом уже кажутся куда более далёкими, чем она ожидала. Их сумки собраны, поэтому, когда подъезжает такси, чтобы отвезти их в аэропорт, бабуля Пэдди обнимает каждого из них в течение целых тридцати секунд и заставляет пообещать, что они вернутся. Всю дорогу до аэропорта, и пока они проходят охрану и добираются до паспортного контроля, Бен напряжён. За всё это время он ни слова не произносит. — Бен, — мягко говорит Рей, и он отворачивается от окна, в которое пялился, чтобы взглянуть на неё. — Всё хорошо? — Конечно, — отвечает он, но Рей понимает, что это не так. После этого он пытается вести себя как обычно. Они с Рей играют в небольшой одноразовый телефон, который Лея дала им в поездку. Им не позволят оставить его у себя, но во время ожидания это помогает отвлечься. В самолёте Бен шутит, и на своих малюсеньких экранах они смотрят одно и тоже — «Суперсемейку». Полёт не занимает много времени, поэтому они приземляются в полдень, забирают свои сумки и выходят в тёплый Калифорнийский день. На парковке у багажного отделения в своей машине их ждёт Лея. Которая, кажется, искренне рада их видеть. Видя, что Бену это необходимо, Рей заполняет тишину, во всех деталях рассказывая Лее об их каникулах. Когда они заходят домой, Лея таращится на них. — Вы оба как на дрожжах вымахали! Бен, ты уже одного со мной роста. Это правда. Лея не очень высокая, но Бен догнал её и даже немного перегнал. Он удивлённо моргает. — Ну, детки, хотите перекусить? Ужин будет не скоро. — Нет, мам, я хочу поиграть в приставку и отдохнуть. Прищурившись, Лея смотрит на Бена. — В семь спускайся к ужину. — Как скажешь, — отвечает Бен и отворачивается, чтобы взобраться по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Рей чувствует, как у неё сжимается горло, когда Лея бормочет что-то вроде «как всегда», и, наконец, до неё доходит: необъяснимое чувство покоя, которое она ощущала целое лето, это всё Бен. Его покой, который он ощущал в одиночестве, вдали от матери. Рей чувствует, как поменялась его энергетика, стоило ему вернуться сюда, и ей это ненавистно. — Наверное, пойду, немножко вздремну, — говорит она, но Лея уже уходит, и Рей с таким же успехом может вовсе ни с кем не разговаривать.