Следующие несколько дней Николь просто была завалена работой. Она не могла встретиться с Вэйверли всё это время, что очень расстраивало её. Ей не хватало этой солнечной улыбки и той нереальной энергетики, что излучала шатенка. Они лишь изредка переписывались, болтая на отвлечённые темы. Вэйверли иногда присылала Николь смешные фотографии, чем подставляла под угрозу карьеру второй, когда Хот на очередном заседании начинала беспричинно хихикать.
Вэйверли уже второй час уговаривала себя пойти спать, но сериал был сильнее. Время было давно за полночь, а девушке ещё нужно было вставать на работу утром. Но, во вред себе, Эрп каждый раз говорила: «Это последняя на сегодня», а потом всё равно нажимала на следующий эпизод.
Внезапно в дверь позвонили. Вэйверли взглянула на часы и не могла даже подумать о том, кто бы это мог быть так поздно. Или так рано. Девушка уже решила было, что это её странная соседка, которая считает, что Вэйверли ворует у неё почту. Но, взглянув в дверной глазок, девушка поспешила отпереть все замки и широко распахнула дверь. На пороге стояла Николь с пакетом в руках и виновато улыбалась.
— Прости, что так поздно, я понимаю, это бестактно с моей стороны даже не написать перед визитом, но ты единственная в этом городе к кому я могу пойти.
— Что случилось? — Вэйверли обеспокоенно рассматривала рыжеволосую, когда та прошла в квартиру и начала стягивать ботинки, продолжая держать в руках пакет. Шатенка хотела спросить было, как та узнала, где она живёт, но потом вспомнила, что когда они возвращались по домам на такси, Вэйверли назвала свой адрес.
Наконец, обувь была отставлена в сторону и Николь засунула ноги в домашние тапочки, любезно предоставленные Вэйверли. Хот прошлёпала на кухню и поставила пакет на стол. Она немного постояла спиной к шатенке, словно собираясь с мыслями, и даже через кожаную куртку Вэйверли заметила, как напряжена спина Николь. Когда рыжеволосая повернулась, Вэйверли терпеливо ждала, что же та скажет.
— Шей бросила меня, — в голосе Николь словно что-то треснуло. Она произнесла имя своей девушки, уже бывшей, без привычной мягкости и теплоты. Всё это куда-то исчезло, уступая место холодному равнодушию.
— Как бросила? — Вэйверли действительно не понимала, как можно было так поступить с таким человеком, как Николь. — Она приезжала?
— Нет, — сухо рассмеялась Николь, доставая из пакета бутылку виски. — Она позвонила по Скайпу, говоря, что не выдержала бы личной встречи. Хорошо хоть не сообщение написала, уже спасибо.
Девушки стояли молча, каждая думая о своём. Вэйверли не знала, что следует говорить в таких случаях, а Николь проигрывала в голове одну и ту же сцену, где девушка, с которой они были вместе больше пяти лет, вдруг сообщает ей по интернету о том, что полюбила другого человека. Она даже не сказала кого.
— Выпьем? — просто спросила Николь, кивая в сторону бутылки.
Эрп ничего не ответила, лишь молча прошла к шкафчику, из которого достала два стакана, и махнула Николь рукой, чтобы та следовала за ней. Они прошли в небольшую гостиную, где стоял лишь диван, кофейный столик и телевизор. На стенах висели картины и книжные полки, что с головой выдавало в шатенке книгомана. Под потолком находились прикреплённые гирлянды, которые светились мягким жёлтым светом, создавая в комнате неповторимый уют. Николь осматривалась по сторонам, пока Вэйверли убирала с дивана ноутбук и уносила грязные чашки из-под кофе. Николь очень понравился вид из квартиры девушки. Отсюда было прекрасно видно и Биг Бен и Лондонский Глаз, даже башни Тауэра.
Пока Николь рассматривала виды, Вэйверли принесла уже нарезанные фрукты, поставив их на столике рядом с ноутбуком.
Николь подошла к дивану и присела, откупоривая бутылку. Разлив по стаканам янтарную жидкость. Девушки соприкоснулись бокалами, вызывая характерный звон, и Николь произнесла тост:
— Чтобы всё плохое покидало нас быстрее, чем через пять лет.
Вэйверли кивнула, прекрасно понимая, что именно имела в виду под этим тостом девушка.
Сначала в комнате висела неопределённая неловкость. Но с каждым глотком крепкого напитка всё это испарялось, уступая место лёгкости и расслабленности. Девушки больше не вспоминали о бывшей Николь, они шутили и смеялись под негромкую музыку, которую включила на ноутбуке Вэйверли. Ни одна из них не заметила, как быстро пролетело время и когда Николь взглянула на часы и увидела на них почти четыре часа утра, то, мягко говоря, удивилась. Она не думала, что перестанет следить за тем, что происходит вокруг. Лишь Вэйверли занимала сейчас все её мысли. Шатенка казалась Николь особенно прекрасной на фоне горящих гирлянд со слегка затуманенными алкоголем глазами. Её речь иногда становилась плавной, голос более низким, отчего Николь чувствовала, как мурашки бегут по шее. Но, когда Николь заметила, что девушка подавляет уже не первый зевок, она поставила стакан на столик и хлопнула ладонями по коленям, командуя Вэйверли идти спать. Шатенка пыталась отнекиваться, уверяя, что ещё полна сил, но медленно закрывающиеся веки говорили об обратном. Она положила голову на спинку кровати, говоря, что прикроет глаза лишь на секунду, но сразу же послышалось её размеренное дыхание. Николь усмехнулась и забрала из рук девушки стакан. Она легко подхватила её на руки, думая о том, что девушка не только с виду хрупкая, она была такой лёгкой, что Николь удивлялась, как её до сих пор не сдуло ветром. Уложив Вэйверли в спальне, Николь укрыла её одеялом и взглянула на такое умиротворённое лицо. Эрп чему-то улыбалась во сне и Николь не смогла сдержаться. Она нежно убрала с лица девушки прядь волос и невесомо коснулась губами её щеки. Аккуратно прикрыв дверь в спальню, бросив перед этим ещё один взгляд на Вэйверли, Николь убрала стаканы и оставшиеся фрукты, выбросила бутылку и вышла из квартиры, захлопывая за собой дверь.
Николь нужно было уезжать обратно уже через три дня. После той ночи в доме Вэйверли девушки стали особенно близки, и Николь понимала, что ей не хотелось уезжать, несмотря на то, что в Америке у неё остались друзья, семья, любимая работа. Да и вообще она не могла представить себе, как бы она жила в другой стране. Но сейчас Хот поймала себя на мысли, что осталась бы здесь, только чтобы каждый день гулять с Вэйверли по Лондону.
За те три дня, что Николь ещё была в Англии, Вэйверли водила её по самым известным и не очень местам в городе. Конечно они прокатились на Лондонском Глазе, посетили музей мадам Тюссо и проводили смену караула у Букингемского дворца. Но ещё Вэйверли отвела Николь в своё самые любимые места в городе — в музей Гарри Поттера, парк с динозаврами и в Нилс Ярд — радужный оазис в центре Лондона, который может найти не каждый даже живущий в Лондоне человек.
Николь до слёз не хотелось уезжать, внутри всё неприятно скручивало только об одной этой мысли.
Вэйверли провожала Николь на самолёт, и они практически всё время молчали. Каждая не хотела отпускать другую, но ни одна из них почему-то не желала признавать этого. И вот, когда объявили регистрацию на самолёт, девушки попрощались, неловко обнявшись, и Николь прошла к стойке. Она встала третьей в очереди и вдруг обернулась, ловя взгляд зелёных глаз шатенки. В груди что-то защемило, мешая дышать, и Николь поняла, что если не сделает этого сейчас, она не сделает этого никогда. Бросив там, где она стояла, свою сумку, Николь ринулась к Вэйверли. Она бежала, расталкивая людей, стараясь не терять зрительного контакта с Эрп. Рыжеволосая видела, как выражение глаз второй меняется. Грусть сменилась удивлением, удивление — непониманием, непонимание — догадкой. И, когда Николь стояла рядом, в зелёных глазах появилось то, что, скорее всего, можно было увидеть в глазах Николь. Рыжеволосая притянула Вэйверли к себе, накрывая её губы своими в поцелуе, который обещал будущее.
Николь поспешила на свой самолёт, пообещав, что ещё достанет Вэйверли своими звонками, чем вызвала широкую улыбку шатенки и фразу напоследок:
— Я так не думаю.
Николь ещё раз бросила взгляд на Вэйверли, прежде чем скрыться за дверью, и та улыбка, что она увидела, преследовала её ещё очень долго.
***
Месяц спустя
Вэйверли только пришла с работы и устало сбросила с ног кроссовки. Она налила себе холодного чая и запрыгнула на стол, довольно вытягивая ступни. Девушка безумно любила свою работу, но иногда приходились такие дни, которые выжимали все соки.
Эрп только собралась было пойти переодеться, как в квартиру позвонили. Хмыкнув, девушка подошла к двери, заглядывая в глазок. За дверью никого не было видно. Девушка решила, что это мальчишки хулиганят и подумала уже не открывать, но какое-то внутренне чувство заставило её сделать это. А в следующий момент в квартиру ворвался рыжеволосый вихрь, подхватывая девушку на руки и впиваясь в её губы поцелуем. Сказать, что шатенка была удивлена — это ничего не сказать. Когда Николь отстранилась от неё, улыбаясь от уха до уха, всё, что смогла сказать Вэйверли было:
— Ты подстриглась? — девушка запустила пальцы в подстриженные до плеч рыжие волосы.
Николь рассмеялась, закружив Вэйверли по комнате. Только сейчас, за целый месяц, Николь почувствовала себя как никогда счастливой. Она готова была обнять весь мир, а потом поняла, что уже это делает, ведь весь её мир сосредоточился сейчас в одном единственном человеке.
— Ты надолго? — спросила Вэйверли, когда Николь, наконец, поставила её на пол и закрыла за собой дверь. Шатенка едва сдерживала себя, чтобы не кричать от восторга. Она так давно ждала ещё одной встречи с Николь, что этот сюрприз был самым лучшим. Даже усталость после рабочего дня куда-то испарилась.
— Зависит от того, сколько ты будешь меня терпеть.
— То есть ты приехала только ради меня?
— Конечно, — Николь подошла ближе к Вэйверли, кладя свои ладони ей на талию. — Я так скучала по тебе, что не могла ждать больше ни секунды. Так что я взяла отпуск на неделю и… вот я здесь.
— Тебе очень идёт эта стрижка, — произнесла Вэйверли, притягивая Николь к себе за шею. Она хотела вновь почувствовать вкус этих губ, которые тянули к себе, словно магнит. А Николь не понимала, как жила без этих поцелуев раньше.
