***
Неделя пролетела как один день. Несмотря на то, что за долгие годы в Небесной канцелярии я отвык абсолютно от всего, я, как опытный следопыт, скоро нашел себе проблем. К сожалению, они были больше, чем шепотки и тыканье пальцем со всех сторон. Началось все в понедельник. Помимо того, что за дуэлью нас застала мадам Трюк, отдав нашу троицу в рабство к завхозу на месяц, а Гермиона объявила нам с рыжиком бойкот из-за потерянных баллов, я сделал неприятное открытие. Днем по пути в Большой зал мои однокурсники, уже, кажется, успев обшарить замок целиком и полностью, с азартом рассказывали о своих приключениях: — Видел Безголового Ника? Вот уж жуть! — Ник милый и ни капельки не жуткий! А вот Кровавый барон… Я замедлился, выцепив из галдежа кое-что интересное. Ещё в поезде Гермиона не смогла не похвастаться и не пересказать нам почти дословно «Историю Хогвартса». Живые портреты, приведения, непослушные ступеньки — все это, по ее словам, неотъемлемая часть замка. И, собственно, где это все? Бесконечные натюрморты и пейзажи на стенах, лестницы, которые перемещаются полностью как положено (по оттенку удивления на лице преподавательницы, я определил это как ненормальное явление), ни одного встречного пролетающего призрака. Во мне родились смутные сомнения. Я присел в сторонке, «завязывая шнурки», колонна детей пошла дальше. Пять метров, десять, двадцать… Когда нас разделяло расстояние где-то в тридцать метров, я увидел, как нарисованная девушка выглянула из-за одной из рам, но, стоило мне сделать шаг, как она, шарахнувшись, спряталась обратно. Это нехорошо, пытался я осмыслить произошедшее, нагоняя первокурсников, совсем не хорошо. Похоже, некто Бог Криссат сильно вляпался — по самые уши. Они все, укуси их саблезайцы, чуют. Все — и Шляпа тоже. Черт. Подозрения со стороны учителей мне не нужны. Хотя я ведь видел пару магиков за столом преподавателей… Черт. Подтверждая мои опасения, во вторник на уроке Чар профессор Флитвик — по всем признакам родич гоблинам из банка — косился на меня с момента, как я вошел. Он был умнее Хагрида, сразу определив источник ауры, и это меня несказанно напрягло. Флитвик пытался быть добродушным неловким старичком профессором — получалось так себе, как по мне, кто ловил его ненавязчивые взгляды. После урока он попросил меня задержаться. На Чарах я всю пару прятался на заднем ряду и пытался слиться со стенкой, и теперь я даже не представлял, что он хочет сказать. Возможно, «Мистер Поттер, вы слишком подозрительно выглядите, поэтому я сегодня же пойду к Директору с разговором о вашем исключении»? — Мистер Поттер, — начал Флитвик, оправдывая мои ожидания, но продолжил совсем по-другому, — профессор Макгонагалл говорила мне, что магия дается Вам непросто. Я знаю, что Вы росли в семье своей маггловской тети, и хочу, чтобы Вы не боялись спрашивать меня о помощи. Мы с Вашими родителями были в неплохих отношениях, поэтому если Вам будет нужен совет насчет освоения какого-нибудь заклинания или насчёт чего-нибудь еще, Вы всегда можете обратиться ко мне, — и блеснул глазками напоследок. Я скоро поблагодарил его и поспешил удалиться. Похоже, кто-то наводил обо мне справки — иначе как он узнал мои особо не выделяющиеся результаты на уроке Трансфигурации? Нас таких там весь класс сидел! Но ведь узнал же, зараза. И теперь предлагает помощь — чтобы следить за мной? Гоблин, жадная зараза, фиг я к тебе пойду. На этой ноте и кончился вторник. Ну, почти кончился, учитывая, что потом пришлось топать на отработку к Филчу, но я не мог назвать это нормальным наказанием. Все эти кандалы и подвешивания, которыми Филч грозится, — вот это тема! До пятницы мой мир приобрел определенный баланс и стойкость. Помня о «чуйке» магиков, я прогулял Историю магии от греха подальше, с удовольствием посидел на Астрономии, чувствуя себя первооткрывателем неизведанных звёзд, и ближе к концу недели разговорился с профессором Спраут, которая вела у нас травологию, о полезных свойствах мандрагоры и в принципе о магических растениях. Ее предмет мне понравился: было что-то успокаивающее в том, чтобы рыться в земле и удобрениях под писк мандрагоры. Магия какая-то. Но я твердо решил освоить эту непростую науку на Превосходно с большой «П» — травология была проста как пень и не требовала от меня колдовать. Пока я не научусь создавать волшбу, это будет мой любимый предмет. Ведь то же зельеварение базируется на знании ингредиентов, значительная часть которых — травы. А зельеварение мне уж очень надо освоить, раз я временно не могу творить заклинания. Ночью с четверга на пятницу я полностью проглотил учебник по зельям, даже не чувствуя усталости: на первом же уроке я должен блистать и быть идеальным студентом, которого хочется учить. В течение недели я мельком видел, как наш профессор зельеварения — высокий чернявый мужчина — проносился по коридорам летучей мышью. Выглядел при этом он крайне сурово, но старшекурсники отзывались о нем как о гении своего дела — такой человек всегда пригодится. Зельеварение мне жизненно необходимо, и я заставлю профессора учить меня — хочет он того или нет. Но тут судьба столкнула меня с неизбежностью — с личностью профессора Снейпа. После этого с зельеварением у меня что-то не заладилось. Как я и полагал, он влетел в класс, испуская волны презрения и ненависти ко всему живому, и сходу произнес речь, с кратким смыслом «зельеварение — великая наука, не для таких идиотов, как вы». Похоже, вылезти из кожи вон недостаточно, чтобы убедить профессора, какой я разумный и как страстно хочу изучать его предмет. Перекличка шла штатно, пока он не взглянул на меня. Влагой просочившись сквозь кадык и спустившись по глотке, в груди взорвалась легкость. Она растеклась по всему телу, покалывая в пальцах. Закружилась голова. Я ослеп и оглох — в полнейшей пустоте я как в живую видел цветные потоки, текущие по жилам. Я часто заморгал, пытаясь то ли прийти в себя, то ли окончательно воспарить над полом. Это же вера. Снейп верит в Гарри Поттера? Я поднял взгляд, встречаясь с двумя темными туннелями. Его глаза смотрели надменно, но он скоро отвернулся, будто ничего не произошло — но меня согрело новой волной. Я едва не расхохотался вслух. Это лучше, чем вера, в стократ! Ненависть — вот он, бесконечный источник веры, открытый лично мной. Не нужно никаких храмов, никакой рекламы, никаких усилий удержать верующего под своим крылом, никаких услуг взамен. Ничего не нужно — достаточно кого-нибудь убить. Все, готово. Человек, которому жертва была дорога, ненавидит тебя до гроба. А ненависть — это признание. Признание, что ты не пустое место, что ты существуешь. Ненависть — это абсолютная вера. А «подавись во сне, ублюдок» — молитва. Кто-кто, а я лучше всех шарю в таких вещах. Так, подождите… Легкость прошла, оставив лишь тихий звон в пустой голове, и вернулся разум. Почему профессор ненавидит студента, пришедшего на первый урок? Эта вера, которой меня обдало, — такой эффект дает лишь чувство настолько сильное, что намертво вросло в человека: теперь убери его — бедняга умрет. Почему профессор Снейп ненавидит Гарри Поттера лютой ненавистью? Я ведь пока молчал. Нет, дело точно не во мне. Ему не нравятся Избранные? Или сам Гарри? Но им даже познакомиться было бы негде, вряд ли он заходил к тете Петунье на чай… Голос Флитвика произнес в голове: «Мы с вашими родителями были в неплохих отношениях…» Если порыться в воспоминаниях мальчика, то и Хагрид, кажется, говорил что-то подобное. Они же все учатся здесь, в Хогвартсе — вдруг дошло до меня. Магов до обидного мало. Я задумчиво перевел на мужчину взгляд. Профессор вроде не шибко стар — он даже молод, хотя вид голодного вампира придает ему лишние двадцать годков. Он учился вместе с родителями Гарри? Вероятно. Что-то дорогие предки моего великомученика натворили, раз десять лет с их смерти прошло, а он помнит. Ну или Снейп просто завидует, что я в свою тысячу лет выгляжу лучше, чем он в свои тридцать — этот вариант нельзя исключать. — Поттер! — раздался голос Снейпа, вырывая меня из раздумий. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? * О, я знаю это. Хорошо быть богом: прочел один раз и запомнишь на всю жизнь. — Напиток живой смерти, сэр, — я посмотрел ему прямо в глаза, не давая отвести взгляд. Моя покойная бабушка говорила, что «боги любят наглых». Про себя не скажу, но раз уж профессор — «бог зельеварения»… Меня окатило теплом, словно я наклонился к печке слишком близко — кажется, бабушка брехала. Рон и Невилл глядели на меня, как на охотника, вышедшего против медведя с одним только порванным носком. Гермиона обиженно дулась. Драко сидел на вражеской территории и знак одобрения показать не мог, но по глазам было видно, что хотелось. — Очевидно, вы открывали учебник. Это похвально. Осталось доказать, что это не была та единственная страница, которую вы открыли наобум. Он забросал меня вопросами. Даже Гермиона вскоре присоединилась к мальчишкам в их удивлении, но я пока не планировал посвящать их в особенности божественного мозга. С каждым ответом профессор кипятился все больше: я упивался его чувствами, я пьянел и не был уверен, что смогу встать в конце — ноги не держали. Ох, избалует он меня за семь лет обучения — ради такого будет не жалко оставаться до последнего. Финал блиц-опроса был бомбическим: — Чтобы научиться варить зелья, зазубрить учебник недостаточно, — процедил профессор Снейп, сохраняя каменное выражение лица. — Я отнимаю у Гриффиндора один балл. — Сэр! Зазубрить учебник — это все, что я мог в одиночку. Учиться варить зелья я пришел к вам. — Кто просил вас говорить, мистер Поттер? — вдруг зашелся гадюкой мой главный верун на этой земле. Уголки моих губ дрогнули — улыбка сама лезла на лицо, ведь за десять минут я будто помолодел лет на двести. И Снейп это заметил. Но понял совершенно не так. — Минус пять баллов с Гриффиндора за непослушание учителю. Когда профессор отвернулся, внаглую веселящийся Драко показал мне большой палец. Оставшееся время пролетело быстро и незаметно. Профессор расхаживал между рядов, чуть ли не залезая своим длинным носом в котлы и зловеще пялясь студентам в спины. Иногда он поглядывал на меня: мне стоило бы радоваться притоку веры в этот сосуд, но пелена с глаз окончательно спала. Да, верно, ненависть — это безотказный источник энергии для нас. Но этот метод хорош, когда ты большой и сильный, а я сейчас маленький, хиленький, слепой и вообще дышу на ладан. Я могу сколько угодно обвинять Снейпа в непедагогичности, смеяться над его юным возрастом и гормональными порывами, но когда он придет за мной — просто так я не отделаюсь. Мне нужна помощь кого-то, кто со Снейпом в одной весовой категории. Хотя бы на ближайшие пару лет, пока я не восстановлю навыки и не смогу, в случае чего, дать отпор. Кажется, я знаю, к кому можно обратиться. После следующего урока Чар я задержался и, когда за последним студентом хлопнула дверь, подошел к столу Флитвика. Гоблин смотрел на меня вежливо и с интересом, но я чувствовал его тщательно скрываемое волнение. Что ж, его природа магика может сослужить мне неплохую службу. — Профессор Флитвик, я думал над Вашими словами и хочу спросить у вас пару советов…***
В библиотеке было светло и ожидаемо пахло старыми книгами. Стоит войти, и лицом к лицу сталкиваешься с армией стеллажей, которые выстроились у стен, словно колонны, подпирающие сводчатый потолок. Посреди залы, занятой библиотекой, расположился стол — брат столов из Большого зала. Дети со всех факультетов (ну, почти со всех, но свой факультет я ругать не буду) плотно обложили его книгами, что столешницы уже не было видно, — делали домашку на неделю, старательно склонившись над пергаментом. Рядом с талмудом по прикладным рунам расположились журналы с лицами звезд квиддича — библиотека Хогвартса собрала под своей крышей всю литературу, которую можно найти в этой части света и немножко — в других. Из-за событий, сыпавшихся на меня на этой неделе, как из рога изобилия, я смог попасть сюда только в воскресенье. Но у меня впереди еще много дней и недель, чтобы наверстать упущенное. Я со вздохом вернул книгу обратно на полку, прошелся взглядом по потертым корешкам и вытащил самый дряхлый на вид талмуд, устроившись на подоконнике. Солнце давно клонилось к закату, но света от окна за моей спиной пока хватало для чтения. Слабые Гаррины глаза уже начинали болеть, словно перцем посыпанные, но я должен был узнать хоть еще немного. В небольшом закутке между стеллажами, где я устроился, было тихо и безлюдно, поэтому я мгновенно отвлекся, только заметив в проходе знакомую непослушную шевелюру. А ведь я даже полстраницы не успел прочитать… — Что ты здесь делаешь? — Гермиона тоже заметила меня и подошла. Похоже, библиотека влияла на нее положительно, и девочка даже снизошла для разговора со мной. Я поднял от книги глаза, показывая, что не оставил появление девочки без внимания, и опустил их обратно. Голова пухла, а только выученная мной латиница снова превращалась в рандомно начирканные закорючки. — А только ты имеешь право находиться в библиотеке, да? — невольный смешок вылетел у меня изо рта. Но, когда брови девочки расстроено опустились, я спокойнее сказал: — Ты просто немного помешала. С утра здесь сижу, и сосредоточиться уже довольно сложно. Вот и почему как устану, так начинаю обижать маленьких девочек? Нехорошо, Криссат, нехорошо, ты же бог изгоев, а не ворчунов. — А что ты читаешь? — тут же заинтересовалась Гермиона, кажется, здраво рассудив, что это что-то интересное, раз я залип, не отрываясь на еду и отдых. И окончательно забыв, что вообще-то она еще сердится на меня с Роном за ту «вопиющую выходку» с полетами. И за зельеварение. Я не мог ее разочаровать, поэтому, ухмыльнувшись, ответил: — Сказки. Между нами воцарилась удивленная тишина. — …Сказки? — слегка заторможенно уточнила Гермиона, растерянно приподняв брови. — Но они же для маленьких! — «Маленький» — очень растяжимое понятие, — покачал я головой, откладывая книгу в сторону. Настроя на философскую дискуссию у меня не было от слова совсем. Настроя продолжать читать — тоже. А вот почесать языком я всегда рад. — Но, по правде, я искал в них кое-что. Я хотел больше узнать о богах древности, потому что мне было интересно, от кого произошли волшебники. «А где, кроме сказок, о нашем брате еще напишут?» Из воспоминаний Гарри я знал, что в этом мире, или по крайней мере в Британии, с богами большая напряженка: боги этих мест то ли ушли, то ли вымерли, и их нишу занял какой-то монополист, объявив свою религию истинной, а себя — единственным настоящим богом. Все это вызывало вопросы и опасения, потому что при этом его никто никогда не видел, но появлялись подручные… Политика у него странная, одним словом. Для меня это был наилучший вариант, ведь в итоге все сводилось к тому, чтобы не попадаться в поле зрения одной конкретной организации. Но это было настолько фантастично, что я, перевернув всю библиотеку с ног на голову, до сих пор не мог поверить. В мире не может существовать только один бог. Боги — отражения мира, его характера и судьбы; они появляются, когда они нужны, и исчезают, как только у людей появляются другие пристрастия. Лишь немногие из нас, самые древние, первоначальные, способны жить десятками тысячелетий, потому что такие штуки как война, семья и глупость никогда не устареют. Ни один бог, каким бы не был он всемогущим, не сможет заменить всех остальных — баланс будет нарушен, а мир уничтожит сам себя. Либо, несмотря на внешнюю схожесть, Двойственный мир кардинально отличается от моего, либо что-то тут нечисто. Я склонялся ко второму. Должен быть какой-то подвох… Прошерстив исторические хроники, я лишь больше запутался. Маги считали древних богов просто сильными колдунами, которые морочили головы магглам — и не понять теперь: богов здесь не было вообще или они исчезли от этого неверия? А про монополиста маги даже не заикались, в редких книгах тоже сваливая все на сумасшедшую секту колдунов, выдумавших себе божество и терроризировавших остальных. И теперь я обратился к последней надежде — к сказкам. Даже если волшебники забыли, а их историки не сочли нужным упомянуть, сказки всегда расскажут правду — они не врут, лишь слегка приукрашивают. Скорее всего, найду я целое ничего, но после я буду крепче спать по ночам, зная, что никакие злобные собратья не планируют перерезать горло ребенку в моем лице. — А в сказках о таком пишут? — Гермиона потеряла часть своего скепсиса, в ее глазах мелькнул научный интерес. — Сказки и легенды — это самый древний источник информации, который можно найти в библиотеке. Если не напишут в них, то уже нигде не напишут. — И ты уже нашел что-нибудь? — первокурсница невинно улыбнулась, оглядывая мой усталый вид. Все еще не верит мне… Или ей просто обидно, что она сама до такого не додумалась? — Это не так уж просто, знаешь ли, — я отзеркалил улыбку, но, наверное, на моем лице она смотрелась жалкой и вымученной. Я прекратил этот фарс и провел рукой по лицу. — Библиотека Хогвартса огромна, нельзя просто взять и найти ответ в первой же книге. Сама попробуй, и увидишь. Гермиона пожала плечами и потянулась к ближайшей полке. Схватив небольшую книжку, девочка не глядя протянула ее мне, и я неохотно взял. Так, что там у нас? «Сказки Барда Бидля»? Я ее сегодня уже читал вроде… Или нет? Я пролистал пожелтевшие страницы и наугад открыл какой-то разворот. Не поднимая головы, глянул на Гермиону и зачитал: — «…Братья уже были на середине моста, как вдруг смотрят — стоит у них на пути кто-то, закутанный в плащ. И Смерть заговорила с ними. Она очень рассердилась, что три жертвы ускользнули от нее…» Я сам не заметил, как мой голос понизился до беззвучного шепота. — Читай громче, я ничего не слышу, — недовольно заметила Гермиона. Я мог только большими глазами смотреть то на нее, то на книгу. Везение — это, определенно, дар. — Я тут понял, что был неправ. Тут ничего нет, поэтому я пойду. Пока, — я неловко подхватил сумку негнущимися пальцами и быстро унесся в коридор, не слыша удивленный оклик Гермионы и замечаний библиотекарши. Смерть, представшая пред простыми смертными — было бы проще, будь это и правда так. Но Гермиона только что опытным путем показала мне, что моя удача пробила дно и ушла в минус, так что… Это плохо, очень плохо. В Двойственном мире нет богов, и власть этих святош здесь ничем не ограничена! Они даже могут принимать какое-то подобие материальной формы! Черт… Когда мое тело было уничтожено, сработала моя страховка на такой случай и я, как простой смертный, попал «наверх» — в этакий супермир, управляющий всеми остальными. В Небесную канцелярию, короче. Пейзажи белые и строгие, а лица постные и скучные. Ох, как же меня тошнило от высокомерных рож Гвардейцев смерти, спустя столько-то столетий игры в прятки и ожидания, пока мой зов кто-нибудь услышит. Гвардейцы… Я выругался. Если боги — сверхъестественные существа, то эти уж точно противоестественные. Несчастные души и жертвы, погибшие из-за чистых помыслов и доброго нрава — аж блевать тянет. Абсолютно беспомощные и немощные в бою, потому что не отличаются от обычного человека ни силой, ни реакцией — но обладающие страшным даром расшифровывать то, что видят в твоей душе, и решать, будешь ты жить или нет. Одного слова достаточно, чтобы твоя душа отправилась на перерождение. Или стерлась из бытия, если дело касается богов, которые не являются мной. Я резко затормозил посреди коридора, тяжело дыша, и огляделся. Голый камень стен закрывали пыльные гобелены, а эхо моих шагов еще какое-то время отдавалось вдалеке. Из окон лился терпко-красный закатный свет — я даже не знал, на каком я этаже. Кажется, приступ паники завел меня в затерянный и спрятанный от людей уголок Хогвартса. Самое то для подумать. Я сел под подоконником на холодные камни, прижимая к груди тонкие мальчишеские ноги. Сердце ухало в груди, напоминая о долгом беге. Я глубоко вдохнул. Попадусь им на глаза, и Гарри будет труп. Они еще не придумали, как заочно умертвить цель, но отбрасывать такую возможность нельзя. Не хотелось бы снова оказаться у них в гостях — мне и прошлого раза хватило… Так, спокойствие! Перед закрытыми глазами замелькали страницы прочитанных мною книг. Из того, что я успел накопать, Гвардеец появлялся в Двойственном мире лишь раз да и то об этом написано в сказке. Может, у них не налажен постоянный проход сюда? Или как и в другие разы это был просто «сильный колдун»? Нет, тогда бы волшебники так и написали, они не любят отдавать свои заслуги божествам, в которых даже не верят (как бы кощунственно это не звучало). А, может, наоборот Гвардейцы, бывая здесь на постоянной основе, научились сливаться с толпой, и теперь они повсюду?.. Я встряхнул головой и посмотрел на книгу, за которую все еще крепко хватался: пальцы уже немного подрагивали от постоянного напряжения. Испугался зацепки, которую искал весь день. Идиот. Как бы ни было плохо — я же ожидал этого, разве нет? Переселяясь в другой мир, я заранее настроился на проблемы и опасности, которые появятся при этом. Да, я все же надеялся, что мне повезет, но… Не повезло. Да и пофиг, вальсируем дальше. У меня еще столько людей, которых надо убить, живыми ходят. Я открыл книгу на той самой странице, не обращая внимания ни на жжение в глазах, ни на тяжесть в голове. Узнать о враге все, что можно и нельзя, и приготовиться к атаке. Ну, или к обороне в моем случае. Сказка лишь начало, главное, что я нашел. Я нашел путь, по которому буду двигаться вперед.