Во имя моё

В камине потрескивал костер, освещая полутень гостиной Гриффиндора теплым неровным светом. Рон и Невилл устроились на диване у елки, каждый занимаясь своими делами, кутаясь в колючие свитера. Узнав, что я остаюсь в замке без компании, оба мальчишки решили поддержать меня и провести каникулы вместе. Я только улыбнулся и кивнул, услышав их планы. Очевидно, что Рон, урвав мое внимание на каникулах, хотел побольнее обломать Драко, как-то узнав, что тот приглашал меня к ним в поместье. А вот Невилл, скорее всего, видел во мне причину лишний раз не встречаться с ужасающей родственницей (бабушку он любил, но предпочитал делать это на расстоянии). Я не знал, какой ценой он уговорил свою миссис Лонгботтом, но это заслуживало уважения. Рон аккуратно вырезал из журнала кичащиеся самодовольством фотографии Пушек Педдл, Невилл сидел с книгой по травологии, ну, а я, подтянув ближе ноги, устроился на кресле, чиркая в альбоме. От лестниц в спальни иногда доносились приглушенные голоса или взрыв хохота, но случалось это редко (людей-то в Хогвартсе осталось немного) и установившуюся тишину не нарушало. Праздновать день рождения какого-то левого божка мне категорически не хотелось, но я надеялся, что в честь такого события нас хотя бы вкусно покормят. Прошло меньше полугода с моего появления в Двойственном мире, и я не мог не похвалить себя за выдающиеся успехи — наконец-то я разобрался со своей магией и уже думал, как бы переделать одно из моих Чудес под местные правила. В чем-то оно было отражением «анимагии», как говорят тут, которую практикует Макгонагалл. Но все-таки мое Чудо — это…несколько другое. Пока способ вырисовывался довольно сложный, с кучей посредников и костылей — короче, полнейшее извращение. Как раз в моем стиле. Стоило мне нащупать магию, жизнь определенно наладилась. Ну, или шла к этому, почти не ковыляя. Колдовство мне все еще не поддавалось: просто поднять перо в воздух уже было проблемой. Для этого мне приходилось полностью концентрироваться на своей цели и по капельке сосредотачивать магию в палочке, чтобы спустя несколько минут осторожно направить энергию. Иначе — взрыв, шум, гам. Я умею терпеть и ждать — этого не отнять, поэтому на уроках Флитвика и Макгонагалл я стабильно получал заслуженные «Удовлетворительно» или «Выше ожидаемого». Вот только за пределами учебных классов такое волшебство мне как единорогу драконья пасть - теоретически возможно, но зачем? Чтобы помер побольнее от голода? Зато с магией мне снова вернулся весь арсенал рун, накопленный за многие годы. Уж создавать различные магические побрякушки и барьеры я могу хоть во сне. Руны вернули мне какое-то внутреннее спокойствие: в первые же дни я наделал гору различных оберегов, неистово плетя фенечки и выцарапывая на камнях, найденных у Озера, знаки (но я не исключаю, что дзен открылся мне от самого процесса плетения фенечек). Я использовал язык ангелов — штуку простую и эффективную, и риска, что кто-то его узнает, не было. Еще после радикального эксперимента с руной сокрытия моей ауры от магиков, который однозначно закончился успехом, я извел один из альбомов, создавая кучу бумажных полосочек с рунными цепочками. Вот уж в них я вбухал энергии, как привык — не завидую тому, на ком я активирую вложенную в них силу. Но это на крайний случай, да. Просто в моей жизни крайний случай — это постоянное явление. Однако с каким-никаким контролем над магией пришли и проблемы. Тот же Флитвик окончательно запутался в моем то появляющемся, то пропадающем присутствии и, рискуя репутацией здравомысящего нелюдя и бесстрастного преподавателя, вызвал меня на разговор. — Мистер Поттер, — привычно начал он, промакивая кружевным платочком большой лоб. — В последнее время ваша магия совсем непослушна, я хотел бы порекомендовать вам пройти осмотр у мадам Помфри. Вы вряд ли знаете, но это не слишком нормально в вашем возрасте после полугода обучения. Даже не знаю, что так влияет… Полугоблин явно испытывал трудности в том, как обозначить свою «проблему» и не показаться сумасшедшим. Получалось у него так себе. Я наивно хлопнул глазами и кивнул, изо всех сил сдерживая неуместную ухмылку. Но надо сказать ему что-нибудь, дать какое-то объяснение — иначе все мои перестраховки пойдут прахом, он просто испугается и начнет меня избегать. — Может, дело в этом? — я снял с шеи оберег — мое недавнее творение, и осторожно передал его Флитвику в руки. Я запустил заклинание, заключенное в руне, позволяя профессору учуять силу от него. Полугоблин сглотнул. — Кто вам дал это? — Подарил какой-то тип, когда мы ездили в Лондон за покупками для Дадли, — я беспомощно нахмурился, проворчав под нос: — Меня взяли, потому что боялись, как бы я в их отсутствие не разгромил дом, будучи запертым в чулане. Но великого актера во мне не заметили — Флитвик застыл с оберегом в руках, не обращая на меня ровно никакого внимание. Валить все на непонятный артефакт всегда проще, чем подозревать собственных учеников. Профессор даже выглядеть стал получше. Оберег пришлось оставить залогом будущей дружбы, это было хорошее вложение. А такие вещицы я могу сотнями клепать из чего угодно, лишь бы нож под рукой был, руны вырезать. Вскоре то, что я сохранил наш с профессором союз, очень сильно мне пригодилось… Я отвлекся от мыслей, критически оглядев получающийся набросок. После добавления некой лохматости на голове Снейпа, чье лицо скривилось в адских муках, смотреться стало натуральнее. Черная мантия под подбородок не очень смотрелась в сочетании с бамбуковыми кольями, но пляшем от того, что есть — видел я Снейпа только в ней, а фантазию тратить на придумывание другого наряда было жалко. Но все-таки у меня талант. Так вот. Снейп. Снейп объявил мне войну. Не прямо, нет. Все было бы проще, скажи он мне в лицо: «Я ненавижу вас, Поттер, давайте повоюем». Нет. Сперва он попытался лишить меня последователей. В один из дней понурый Драко не кивнул мне за завтраком, даже не смотря в мою сторону, а когда я попытался выловить его в коридоре, то он незатейливо сбежал. После на ЗоТИ я хотел было сесть с ним на заднюю парту и разузнать, что творится, но Драко, опустив взгляд, пересел на другой ряд. Всю пару мы с Роном шушукались (Гермиона косилась очень угрожающе, но не мешала — ЗоТИ я ей тоже «сдал»), придумывая план, как выбить из Малфоя хоть слово. В итоге план не пригодился: после гонга мы незатейливо подхватили мальчишку под белы рученьки и уволокли в ближайший пустой класс (пустые классы вообще место, в котором творится история). — Тебе, Уизли, я ничего рассказывать не стану, — гордо вздернул нос Малфой, и Рон фыркнул. Пришлось долго торговаться с ним, чтобы он вышел за дверь. В итоге сошлись на новых шахматах и трех конспектах по Трансфигурации. Только за Роном закрылась дверь, Драко как-то приуныл, складывая руки на груди. — Что случилось, Драко? — Профессор Снейп запретил мне с тобой общаться, — вывалил на меня ребенок, но быстро продолжил, увидев недоверие в моих глазах: — Он старый друг моего отца. Это не то чтобы тайна, но если об этом узнают… — …обвинят в том, что он подсуживает, понимаю, — я потер переносицу, переваривая информацию. Магический мир тесен и не перестает мне об этом напоминать. — Я ничего не могу сделать, Поттер! — буркнул Драко, надувшись. Будто совсем не оправдывается. — Северус сказал, что тогда он расскажет моему отцу про дуэль в сентябре. — Так расскажи первым! — с ехидной улыбочкой в дверь просунулась голова шахматиста Рона. — Лиши его преимущества! — Уизли, что ты!.. Северус, значит. На его уроках ненависть лилась на меня как из котла — я давно ожидал от него решительных действий. Но я как-то не думал, что у нас столько общих знакомых (кроме родителей Гарри, конечно). Тем не менее, предложение Рона мы взяли на вооружение. Заручившись советом Невилла, у которого был опыт выживания в таких ситуациях, мы уговорили Драко покаяться отцу в следующем же письме. Некоторое время на той стороне хранили молчание, но в конце концов мистер Малфой смилостивился и даже похвалил сына за честность. Драко воспрял, и наша команда, облегченно выдохнув, вновь воссоединилась. Лишь я готовился к новому витку войны. Вскоре оказалось, что Невилл — двойной агент. Я начал его подозревать, когда он, несмотря на помощь нам в прошлом раунде, сыграл на руку врагу в этом. На зельеварении Снейп поставил Гермиону и Невилла вместе и все время ошивался у него за спиной. Якобы он проверял, чтобы «мистер Лонгботтом честно делал свою часть работы и не сваливал ее на мисс Грейнджер». На деле же Снейп зловеще дышал Невиллу в затылок, заставляя все поджилки в в его теле трястись. Всю пару Невилл нервничал и неистово дрожал. Их котел закономерно взлетел на воздух, и его содержимое немного ребенка ошпарило. Бегло окинув его взглядом, я успокоился — с помощью колдомедицины скоро заживет. Жертвы отравляющих газов выглядели гораздо хуже. Снейп же влепил им отработку за то, что Невилл «подверг однокурсников опасности», а Гермиона — «позволила мистеру Лонгботтому это сделать». Очень тонко, Северус. На две недели эта парочка выпала из нашей компании и ходила на отработки, будто у меня планов на них не было, правда. В один вечер Гермиона вернулась заплаканная и злая, и пока неясная мысль закралась в мою голову. После часа утешений и отпаивания девочки чаем, она поведала дрожащим голосом, что со Снейпом у них состоялся жаркий спор, начавшийся с дурацкой придирки. Девочка уткнулась носом мне в плечо, всхлипывая. — Он накричал на меня, — тихо выдавила Гермиона, словно до сих пор не веря, с трудом глотая снова наворачивающиеся слезы. — Я сказала, что он необъективен и есть гриффиндорцы, как Гарри, которым он должен ставить как минимум «Выше ожидаемого», и профессор Снейп… Я, как настоящая подружка, обнял ее за плечи, убаюкивая. Рон, как настоящий джентльмен, протянул новый платок взамен уже промокшего. Как этот сальноволосый юнец вообще посмел поднять на нее голос? Зато теперь понятно, от кого Драко этого набрался. По мере того, как я узнавал от Гермионы больше подробностей, картина прояснялась. В конечном счете сформировалось довольно раздражающее осознание — Снейп разговаривал с ней обо мне. Он использовал ее, чтобы вызнать мои планы. Он провоцировал Гермиону, наводил на мысли обо мне, пытаясь вытащить из ее головы что-нибудь важное. Вот только я свои планы держу при себе. Снейп ничего не нашел и сорвался. Тут-то и пригодился Флитвик, которому я в задушевной беседе пожаловался на поведение Северуса (пришлось делать это в обход Макгонагалл, потому что та скорее бы наругала меня, чем помогла). Я не спрашивал, что там сделал профессор Чар, но за завтраком на следующий день ненависти вокруг меня стало больше, придирок на уроке — тоже, а вот Гермиона для Снейпа теперь, казалось, не существовала. Что очень ее оскорбляло. Могло быть хуже. Хорошее в этом только одно — мой разум для него все-таки закрыт. Но после произошедшего мне что-то от этого нерадостно…

***

Серое небо низко висело над головой, где-то на горизонте сливаясь с землёй. Из высокой жухлой травы на равнине выглядывала ярко-алая трехъярусная крыша башни: храм чешуйчатой головой дракона тянулся ввысь — успей мы поставить шпиль, точно бы упёрся в эти тучи. Я весело крикнул, чувствуя, как до костей тело омывает ледяной ветер: — Что ты здесь делаешь, Ллойс? Пришел поздравить меня с новосельем? Так ты рано, видишь, сколько ещё надо построить. Мои люди, по одному отвлекаясь от дел, собирались вокруг меня, не выпуская из рук инструменты. Теган, склонившийся над брусьями, выпрямился во весь немаленький рост, закрывая меня плечом. Я улыбнулся, продолжая следить за нежданным визитером взглядом. Из ста человек, застывших напротив, я знал в лучшем случае трёх. Лойс, правая рука старика Оникса, входил в их число. Он сложил руки в латных перчатках на поясе и поднял узкий подбородок, лениво уставившись на меня сощуренными красными глазами. Полукровка. — Боюсь, мы как раз вовремя. Если бы мы пришли позже, то поздравлять было бы не с чем, — он криво ухмыльнулся, с лязгом доставая меч из ножен. Рукоятка сверкнула дорогими камнями. — Ты знаешь об обряде посвящения новичков? Молодой бог, — из его рта вылетел смешок, — должен доказать, что достоин первого храма и всех придущих к нему верующих. Все его подчиненные последовали примеру, забренчав оружием и доспехами, лучники приготовили стрелы. Рыцари постепенно двинулись вперед, растягиваясь полукругом и теряясь в траве. — Какой я невежда, — краем глаза я следил за обходящими нас по бокам рыцарями, — в первый раз слышу о такой хорошей традиции. Что ж, мы не должны забывать заветы предков. — Так рад, что ты согласен со мной, — полукровка разомкнул тонкие губы, скаля на меня острые зубы. Я положил руку на плечо Тегана, отодвигая его в сторону. Нервное возбуждение пульсировало в животе, а магическое сердце ему вторило, отчего меня едва заметно потряхивало. — Закончите храм. — Но, господин!.. — Забудьте о них, вы все равно не умеете сражаться, — я усмехнулся, оглядываясь на своих. Но скоро перевел взгляд на Тегана. Ухмылка стерлась с моего лица. — Не вмешивайтесь, пока не настанет время. Он мрачно кивнул, а я незаметно махнул ладонью в сторону врагов. Лучник натянул тетиву. Через миг он захрипел, хватаясь за горло, и рухнул на землю, выпучив глаза в предсмертной агонии. Умирать больно — мне ли не знать. Я стряхнул с короткого клинка кровь, переступая через затихшее тело. Рыцари, не ожидав удара с тыла, замерли, с недоумением наблюдая, как один за другим выбывают их лучники. — Темное отродье! — Ллойс первый развернулся и кинулся на меня. От столкновения заскрежетал металл и затрещала почва под ногами. Мы плясали по телам его подчиненных, окончательно уничтожая траву. Решительным выпадом он рубанул меня по туловищу, а я ответил быстрым уколом под колено. В его алых глазах вспыхнуло превосходство. — С днем смерти, изгой. Я оглянулся. Несколько рыцарей окружили нас, трое держали какие-то артефакты в руках. Барьер, ограничители магии? Надо будет разузнать на досуге. Остальные разбойничали в недостроенном храме и наслаждались криками, достигающими их ушей. Я перевел взгляд на Ллойса, выгнув бровь. — Ты же не думал, что мы придем за тобой с одними мечами и луками? — Ты же не думал, что меня так просто убить? — я показал ему язык и испарился, оказавшись за его спиной. — Почему же? Есть два верных способа избавить мир от тебя, — он крутанул мечом, разрубив мое тело пополам, — и твоих иллюзий. Крысу, подобную тебе, что привыкла вечно прятаться, мы убить не можем, честь тебе и хвала. Но ведь есть второй вариант — мы убьем их всех, и ты просто исчезнешь. По-настоящему, — Ллойс широко осклабился и указал мечом в поле, несколько дальше храма. Там рыцари с похожими артефактами застыли, будто смотря на стену перед собой, а потом шагнули вперед. Я похолодел. Но Ллойс преградил мне путь, видя сквозь морок и не давая пройти. — Я знаю природу твоего Чуда, малыш. Помолись за боже Ониксара, который поведал нам об этом. Связь натянулась, отчаянно дрожа — и порвалась. Вместе с этим прошла боль, дробящая кости. В следующий миг мир окрасился в красный, почти как глаза чертова Ллойса. Я приоткрыл глаза, наталкиваясь взглядом на алый ковер гостиной Гриффиндора. Я задремал? От лестниц раздалось оживленное жужжание, и один из старшекурсников сбежал вниз по ступенькам, остановившись на одной из них. — С Рождеством, малышня, — он улыбнулся, а потом подмигнул: — Идите спать, пока Перси не застукал. Невилл крикнул вслед поздравление, отрываясь от дел, но старшекурсник уже исчез за поворотом лестницы. Рон, задремавший за своим занятием точно также, как я, что-то пробормотал во сне. Он откинул голову и посапывал с открытым ртом. Вот уж кому пора в кровать. Невилл растолкал его, и Рон с мукой на лице поднялся наверх. Мы остались вдвоем, но я спать пока не собирался. — С Рождеством, Гарри, — мальчик взглянул на меня, неуверенно улыбаясь. Я промолчал, коротко зыркнув на него. Улыбка сошла с его лица. — Гарри? У вас в мире магглов не принято?.. Я покачал головой: — Отчасти. Кто-то празднует, а кто-то нет. Я не отмечаю Рождество, потому что я не поддерживаю этого бога. — Ясно… — Невилл механически теребил рукав свитера, кажется, даже не замечая этого. Я сощурил глаза. А ведь это интересная тема для разговора. — А зачем вы празднуете его рождение? Ведь его последователи в свое время охотились на нас, — я закрыл и отложил альбом, смотря на Невилла. — Вряд ли вы верующие. Волшебникам вообще свойственно отрицать богов. В той же Древней Греции давно уже найден Олимп и доказательства того, что боги из их мифов пользовались обычными человеческими чарами. А в Индии постоянно ведутся споры на эту тему, сестры Патил рассказывали. Так ради чего? И почему? Невилл в замешательстве хлопнул ресницами. Я тяжко вздохнул: — Не бери в голову. Я просто отношу себя к другой религии. — А в какого бога ты веришь? — Невилл с любопытством ухватился за новую тему, застенчиво поглядывая на меня. Вот и настал мой звездный час. Я осклабился и пересел к Невиллу на диван. Наши глаза застыли друг напротив друга — будто я делился каким-то секретом, и Невиллу не хватало смелости отвести взгляд. — Здесь мало кто о нем слышал, но сам он слышит всех, это правда. Его имя — Криссат. Когда в Хэллоуин на меня напал тролль, чуть ранее я обращался к нему, и в итоге никто не пострадал, — почти правда, если внутренний диалог в стиле «забери тебя кикимора, Криссат, как можно быть таким криворуким» считается. — Ты прав, я никогда не слышал о нем, — промямлил Невилл и покраснел ушами, все-таки опуская глаза. Милое политкорректное дитя. — Теперь слышал, — я дружески хлопнул его по плечу и поднялся с дивана. Где-то я читал, что долго восхвалять себя вредно. — Тебя, конечно, с рождеством твоего бога, а я пойду поговорю со своим. Он хотя бы правда помогает. Я гордо поднялся в спальню, где уже храпел Рон, оставив Невилла думать и чуть не забыв альбом. Только закрыв за собой дверь, я позволил себе прикрыть рот рукой. Мерзость. Недавний разговор отдавался рвотными позывами в горле. Я словно скатился до уровня остальных божков, которые из кожи вон лезли, чтобы приобрести новых прихожан, а особенно — их кошельки или участие в божественных конфликтах. Все мои изгои пришли ко мне сами, без лишних уговоров и намеков. Эти люди были моей опорой и поддержкой долгие века, как и я для них. Самое выгодное сотрудничество из всех возможных. А вот так, заманивать надеждами и мечтами… мракобесие. Прости, Невилл, просто время не на моей стороне.

***

Тело слушалось с трудом. Я брел, постоянно запинаясь обо что-то меняющимися на ходу ногами и иногда вздрагивая от ощущения того, как то одна кость, то другая с хрустом перестраивается и становится на место. В округе ничего не осталось живого — только кроваво-красные крылья храмовой крыши посреди взрыхленной ударами хвоста и почерневшей земли. Я обвел взглядом пейзаж — только где-то вдалеке колыхались прутики уцелевшей травы. Вот, значит, как оно работает, мое Чудо. Очаг, к которому я уже привык за эти десять лет, был пуст, слабо трепыхаясь в груди. В следующий раз надо поменьше силы вложить, я ж не изверг. Где бы это себе записать, на память… Последняя кость с уколом боли заняла свое место, полностью возвращая мне человеческий вид. Я прикрыл глаза, продолжая свой путь. Под ноги мне попался один из этих, которые недавно пытались порезать меня на ленточки своими зубочистками. Его тело лежало на животе, раскорячившись, но застывшие глаза упёрлись в небо: шея была решительно вывернута. Я потер порезанную щеку, пачкая кровью ладонь. Он не тот, кто мне нужен. Наклонившись, я вырвал из мертвецкой хватки проклятый амулет — еще пригодится — и сделал шаг вперед, слыша, как под пяткой хрустит позвоночник. Этому парню уже плевать, в каком виде его бренную тушку сожгут на костре, а мне — плевать тем более. Слева раздался тихий стон, и я как мог быстро ринулся туда. Один из моих ребят, Теган, развалился на земле, безучастно прикрыв слипающиеся от крови веки, пока из отрезанной ноги хлестала кровь. Почва уже не впитывала ее, и лужа разрасталась. Решил на море отдохнуть, друг? У Тегана не было сил поднять на меня взгляд, но он прошептал мое имя. — Я вылечу тебя, если ты веришь мне. Он был слишком истощен, чтобы ответить. Я присел рядом, опираясь в черную грязь рукой, вторую же положил ему на грудь — чуть правее сердца. Сквозь ладонь сочилась вера, покалывая кожу. От очага потянулись жадные щупальца, пытаясь заполнить его пустоту, но я сосредоточился на магии, не пуская энергию дальше локтя. Сквозь кожу моей руки постепенно начинал просачиваться свет. — Ты хочешь этого? — чистая формальность. Его обрывочные, сжираемые подступающей тьмой мысли вливались в мою голову, умирая там же. В них я увидел серые глаза, с прищуром смотрящие в тебя — мои глаза. «Да». Я чуть приподнял ладонь, концентрируя в ней веру, которую Теган передал мне, и со всей силы обрушил руку на его грудь, пробивая насквозь и царапая кожу о ребра. Интересно, сработает? У храма, даже недостроенного, я чувствую себя сильнее. Мужчину выгнуло дугой, он распахнул рот в беззвучном крике. Ничего, жить захочешь, потерпишь. На миг вся кровь, вытекшая из него, ожила, опутывая его с ног до головы. Спустя мгновение бессознательный Теган уже мирно спал, имея целую голову и две ноги. Я обессилено плюхнулся рядом, вытягивая ноги. Как интересно — все Чудеса мне под стать. Будто все это время, все десять лет с момента моего перерождения, они предназначались для этого момента. На выдохе мои губы произнесли условие, которое уже отпечаталось у Тегана на подкорке: — Твой срок — восемь лет, — я пожевал губу и добавил уже от себя, позволив усмешке мелькнуть на лице: — Съезди за это время на настоящее море, до того как придется вернуться ко мне. Я поднялся минуты через две, немного шатаясь от легкого головокружения, и пошел, уже внимательней смотря под ноги. Я найду стольких, сколько смогу. Хорошо быть богом.